Текст книги "Почетная гвардия"

Автор книги: Дэн Абнетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

– Не знал, что вы так любите музыку, майор Роун, – тихо сказал капитан Геродас.

– Так люблю, – ответил Роун сквозь стиснутые зубы, – что сейчас мне бы очень понравилось, если бы кто-нибудь взял эту трубу и засунул в задницу тому, кто ее мучает.

Все четыре офицера закашлялись, давя хохот.

Транспорт лорда-генерала прибыл.

Четыре орнитоптера эскорта гремели в воздухе, разрывая его мощными ударами массивных лопастей. Все они были выкрашены в пепельно-серый, с камуфляжными пятнами цвета хаки. Роуну понравилось их оружие, расположенное под носовой и хвостовой частями.

Катер лорда-генерала Льюго имел дельтовидные крылья и сферическую прозрачную рубку на носу. Он был матово-серебристым с бежевыми полосками и желтыми шевронами на законцовках крыла, с имперскими орлами на боках.

Тень катера накрыла почетную гвардию, гигантские турбины медленно развернулись из горизонтального положения, заставив машину повиснуть в воздухе. Теперь ослепительные струи газа били вниз, и громадный транспорт снижался, вздымая пыль и выпуская опоры из отсеков под крыльями.

Катер чуть побалансировал, приземлился, и визжащие двигатели постепенно затихли. Очертания рампы сверкнули на фоне небесно-голубого брюха машины, она опустилась, и по ней сошли семь фигур.

Лорд-генерал Льюго – высокий худощавый человек в белой униформе, чья грудь пламенела от медалей. Следом спустились два солдата в красно-черных цветах штаба имперского Крестового похода, с хеллганами наперевес. За ними шествовала высокая, тощая женщина преклонных лет в наряде из черной кожи в красных нашивках имперских тактиков, два полковника из Арделинских колоний с блестящими нагрудниками и яркими кушаками из оранжевой парчи. Замыкал шествие коренастый мужчина в форме имперского комиссара.

Группа приблизилась к встречающим, и те отсалютовали. Льюго обвел всех подозрительным взглядом и задержал его на Роуне.

– Где Гаунт?

– Он… сэр… он…

– Я здесь.

Облаченный в парадную форму, Ибрам Гаунт шагал по плитам площади. Майло, стоявший среди младших чинов почетного караула, вздохнул с облегчением, увидев, что Гаунт побрился. Отделанная серебром черная кожаная форма сидела безукоризненно. Возможно, неприятный инцидент в Университете был просто помрачением…

Гаунт отсалютовал лорду-генералу и представил своих офицеров. Оркестр продолжал играть.

– Это имперский тактик Бламир, – сказал Льюго, указывая на высокую пожилую женщину.

Дама кивнула. У нее было постное изможденное лицо и неровно обстриженные волосы с сединой.

– Я здесь из-за этого… – без выражения сказал Льюго, поворачиваясь и смотря через площадь, на полыхающие языки пламени, пожиравшие Цитадель священного города.

– Это, лорд, кощунство, о котором мы все сожалеем, – сказал Гаунт.

– Ты быстро доставишь мне полный отчет, Гаунт.

– Он у вас будет, – отозвался Гаунт, ведя лорда-генерала через площадь к ждущим наземным машинам и эскорту из «Химер».

Внезапно Льюго принюхался.

– Гаунт, ты что, пил?

– Да, сэр. Бокал алтарного вина во время утренней службы, проведенной аятани. Это символическое действо, которого от меня ожидали местные жители.

– Понятно. Неважно. А теперь покажи мне все, что нужно знать.

– С чего начать, сэр?

– Начни с того, как простая операция по освобождению превратилось в такое дерьмо, – ответил Льюго.

– Вы поняли, что это сигнал? – спросила тактик Бламир, опуская магнокуляры.

– Сигнал? – эхом откликнулся полковник Фурст.

– О да. Адепты Астропатика подтвердили, что это… оно генерирует значительный психический пульс межзвездного радиуса действия.

– Но с какой целью? – спросил майор Клеопас.

Бламир остановила на нем колючий взгляд, и на губах ее заиграла ангельская улыбка.

– С целью нашего уничтожения, разумеется.

Группа офицеров стояла на плоской крыше здания казначейства в сопровождении более чем пятидесяти гвардейцев. Молитвенные ленты и флаги с обетами шелестели и дрожали в воздухе над ними.

– Я не понимаю, – сказал Клеопас. – Я думал, что это был просто злобный прощальный подарочек от врага. Ловушка, чтобы испортить нам вкус победы.

Бламир покачала головой.

– Увы, боюсь, что это не так. Этот феномен… – она жестом указала на полыхавший костер, венчавший плато Цитадели, – этот феномен являет собой действующий инструмент варпа. Астропатический маяк. То, что случилось здесь четыре дня назад, не было взрывом в общепринятом смысле. Целью служило не разрушение Цитадели или убийство несчастных бревианских солдат. Целью было создание маяка.

– Маяка для кого? – спросил Фурст.

– Не надо так тупить, – спокойно произнес Гаунт, прямо глядя на Бламир. – Конечно, место имело значение. Священная земля.

– Да. Ритуальная варп-магия требует осквернения одной из наших святынь.

– Вот зачем они убрали все реликвии и иконы…

– Да. И затем отступили и ждали, пока Бревианские Сотни войдут внутрь и станут кровавым жертвоприношением. Этот Патер Грех четко спланировал такую вероятность, при этом отход его выглядел как бегство.

– И этот маяк работает? – спросил Гаунт.

– К сожалению, да.

Воцарилась угрюмая тишина, нарушаемая только хлопаньем флагов над головами.

– Мы засекли значительный вражеский флот, который движется сюда в имматериуме, – наконец промолвил лорд-генерал Льюго.

– Уже? – с сомнением осведомился Гаунт.

– Они явно не собираются игнорировать этот призыв.

– Флот… Насколько он велик? – в голосе Клеопаса послышалась тревога. – Есть примерная оценка сил врага?

Бламир пожала плечами, зябко потерла затянутые в перчатки руки.

– Даже если прибудет лишь четвертая часть, объединенные силы освобождения Хагии будут уничтожены. Без всяких сомнений.

– Тогда нам немедленно нужно подкрепление! Военмейстер Макарот должен изменить задачи полков Крестового похода, чтобы помочь здесь. Мы…

Льюго перебил Гаунта:

– Это не вариант. Я обрисовал ситуацию военмейстеру, и он подтвердил мои подозрения. Отвоевание системы Кабал в настоящее время идет полным ходом. Военмейстер занял все силы Крестового похода для этой атаки. Многие уже на пути к мирам-крепостям. Подкрепления не будет.

– Я отказываюсь это принимать! – воскликнул Гаунт. – Макарот прекрасно знает о священном значении этого мира! Это родной мир святой! Жизненно важная часть имперских надежд и веры! Он не может просто дать ему сгореть!

– Вопрос решен, комиссар-полковник, – отрезал Льюго. – Даже если военмейстер мог бы помочь нам здесь – а я уверяю, что он не может, – ближайшие контингенты имперских войск сколько-нибудь существенной численности находятся в шести неделях пути отсюда. Флоту врага понадобится двадцать один день.

Гаунт почувствовал, как внутри закипает бессильная ярость. Все это напомнило ему случившееся с Танит, и решения, которые ему пришлось принимать там. Командование Крестового похода в Миры Саббат собиралось пожертвовать еще одной планетой.

– Я получил приказы от военмейстера, – сказал Льюго. – Они абсолютно четкие. Мы должны немедленно отступить с этой планеты. Все слуги Империума, сановники планеты и жречество, будут эвакуированы вместе с нами, и мы должны спасти сокровища этого мира: реликвии, древности, священные объекты, книги, предметы. Спустя время Крестовый поход вернется и освободит Хагию еще раз. И тогда усыпальницы будут восстановлены и заново освящены. До тех пор Экклезиархия сохранит священное наследие Хагии в изгнании.

– Они не пойдут на это, – промолвил капитан Геродас. – Я говорил с местными. Их реликвии драгоценны, но не драгоценнее места, где находятся. Этот мир важен именно как место рождения святой Саббат.

– У них не будет выбора, – отрезал Льюго. – Нет времени на дешевые сантименты. Эвакуация начнется сегодня ночью. Последний корабль улетит отсюда не позднее, чем через восемнадцать дней. Ты и твои офицеры должны будете заниматься исключительно тем, чтобы указанная программа выполнялась четко и эффективно. Неудача будет немедленно отмечена. Любое неподчинение будет караться смертью. Могу ли я рассчитывать, что вы все поняли, что от вас требуется?

Собравшиеся офицеры заверили его в этом.

– Я голоден, – внезапно объявил лорд-генерал. – И желаю отобедать немедленно. Идем со мной, Гаунт. Я хочу объяснить тебе твою роль в операции.

– Давай начистоту, Гаунт, – начал Льюго, ловко раскрывая раковину запеченного моллюска, выловленного из знаменитой лагуны в нескольких километрах вниз по течению реки. – Твоя карьера фактически завершена.

– И как же вы это поняли, сэр? – холодно спросил Гаунт, отпивая глоток вина. Блюдо, полное поблескивавших черных раковин стояло перед ним нетронутым.

Льюго оторвал взгляд от моллюска, взглянул на комиссара-полковника, прожевал сочное белое мясо и промокнул рот салфеткой, прежде чем ответить.

– Полагаю, ты шутишь?

– Забавно, – ответил Гаунт. – Мне казалось, что шутите вы, сэр.

Он потянулся к бокалу, обнаружил, что тот пуст, и перенацелился на бутылку.

Льюго дернул кадыком.

– Это, – он произвел странный жест, видимо, долженствующий означать целый город, а не только обшарпанную пустую столовую, где они сидели. – Все это целиком и полностью – твоя ошибка. Ты никогда не был в фаворе у военмейстера. Особенно его разочаровывали твои яркие успехи за последнюю пару лет. Но они явно не идут ни в какое сравнение с таким позором, как нынешний.

Он взялся за очередную раковину и со знанием дела открыл ее.

Гаунт откинулся в кресле и оглянулся, зная, что если заговорит сейчас, то ступит на дорожку, другой конец которой упирается в стенку перед ружьями расстрельной команды. Льюго был презренным червем, но он был лордом-генералом. Спор с ним не принесет ничего полезного. Гаунт подождал, пока его гнев чуть остынет.

Обеденная комната представляла собой помещение с высокими потолками в летнем дворце, где когда-то устраивались королевские банкеты. Из мебели здесь остался лишь один стол, накрытый простой льняной скатертью. Шесть пехотинцев Арделианской колонии стояли на страже у дверей, пропуская слуг. Вместе с Льюго и Гаунтом за столом присутствовал еще крепко сложенный комиссар, прибывший с людьми лорда-генерала. Его звали Виктор Харк, и он не проронил ни слова с начала трапезы. Более того: ни слова с тех пор, как шагнул на землю. Харк был на несколько лет младше Гаунта, невысок, квадратен, что предполагало мощную мускулатуру и значительную силу. У него были густые черные волосы, гладко выбритые щеки и тяжелый подбородок. Его молчание и манера не встречаться взглядом раздражали Гаунта. Харк уже прикончил своих моллюсков и теперь подбирал сок с блюда кусочками хлеба, которые отрывал от буханки, лежащей в корзине.

– Вы обвиняете меня в потере Цитадели? – мягко спросил Гаунт.

Льюго распахнул глаза при этом вопросе и ответил с набитым ртом:

– А разве не ты тот офицер, что командует этим фронтом?

– О да, сэр.

– Тогда кого еще мне обвинять? Ты занимался освобождением Доктринополя и захватом священной Цитадели. Ты потерпел неудачу. Цитадель потеряна, и более того, твоя неудача напрямую привела к потере целого священного мира. Ты явно лишишься командования. Думаю, тебе повезет, если ты вообще останешься на службе Императору.

– Цитадель была потеряна из-за той спешки, с которой ее брали, – ответил Гаунт, тщательно подбирая каждое слово. – Моя первоначальная стратегия предполагала методичную зачистку. Я намеревался взять святой город так, чтобы ущерб был минимален. Я не хотел посылать танки в Старый Город.

– Неужели? – процедил Льюго, омывая масляные пальцы в чашке с ароматической водой и бережно вытирая их салфеткой. – Возможно, ты хочешь предположить, что в каком-то смысле за это нужно винить меня?

– Вы выдвинули требование, лорд-генерал. Хотя я выполнил свои задачи раньше запланированного графика, вы потребовали, чтобы я ускорил операцию. Вы также настояли, чтобы я поменял запланированную стратегию и ускорил наступление. Я бы отправил в Цитадель скаутов и проверил обстановку, и это помогло бы обнаружить вражескую ловушку и нейтрализовать ее. Теперь мы уже никогда не узнаем этого. Вы выдвинули требование, сэр. И теперь мы там, где мы есть.

– Мне стоило бы пристрелить тебя за это предположение, Гаунт, – скрипуче процедил Льюго. – Что ты думаешь, Харк? Стоит мне его пристрелить?

Харк безмолвно пожал плечами.

– Это твоя ошибка, Гаунт, – сказал Льюго. – История запомнит это именно так, уж я позабочусь. Военмейстер уже потребовал сурового выговора офицеру или офицерам, ответственным за эту катастрофу. И, как я только что заметил, едва ли ты ходишь в любимчиках у Макарота. Слишком уж ты связан со стариком Слайдо.

Гаунт ничего не сказал.

– Тебя стоит прямо сейчас лишить всех полномочий, но я честный человек. И Харк предложил дать тебе возможность выказать рвение при выполнении предложенной задачи. В качестве покаяния.

– Как великодушно с его стороны.

– Я тоже так думаю. Ты достаточно способный солдат. Твое время как командующего офицера закончено, но я предлагаю тебе сгладить позор миссией, которая достойно завершит твою карьеру. Думаю, это будет и хорошим примером войскам. Покажет, что даже при такой чудовищной ошибке настоящий солдат Империума может сослужить достойную службу Крестовому походу.

– Что вы хотите, чтобы я сделал?

– Я хочу, чтобы ты вел почетную гвардию. Как я уже объяснил, эвакуация должна охватить все жречество, как ты там их называешь?..

– Аятани, – встрял Харк, проронив свое первое слово.

– Да, именно так. Всех этих аятани и все ценные реликвии этого мира. Наиболее ценными являются, разумеется, останки самой святой, находящиеся в Усыпальнице в горах. Ты разработаешь детали операции, отправишься в Усыпальницу и вернешься сюда с костями. Доставишь их со всеми почестями и вовремя, чтобы успеть на эвакуационный корабль.

Гаунт медленно кивнул. Он понял, что выбора у него не было в любом случае. Усыпальница будет перенесена.

– Внутренние земли и дождевые леса за границами города наводнены солдатами инфарди, вытесненными отсюда.

– Тогда у тебя могут возникнуть проблемы. В этом случае ты продвинешься с помощью силы. С твоим Танитским полком, в полном составе. Я распорядился, чтобы Пардусский бронетанковый полк отправился с тобой в качестве сопровождения. И Харк сопроводит тебя, разумеется.

Гаунт повернулся и воззрился на грузного комиссара.

– Зачем?

Харк впервые встретился с Гаунтом взглядом.

– Разумеется, ради поддержания дисциплины. Вы сломлены, Гаунт. Ваши командирские полномочия под сомнением. Ваша миссия не должна провалиться, и лорд-генерал хочет удостовериться, что Первый Танитский останется в строю.

– Я способен исполнять свои обязанности.

– Хорошо. А я буду там, чтобы проследить за этим.

– Это не…

Харк поднял бокал.

– Ваше положение всегда было довольно двусмысленным, Гаунт. Полковник это полковник, а комиссар это комиссар. Многие интересовались, как вы можете выполнять обе эти обязанности должным образом, когда главная цель комиссара – проверять командующего. Командование Крестового похода решило назначить комиссара в Первый Танитский, чтобы действовать с вами сообща. События вызвали такую необходимость.

Гаунт рывком отодвинул свое кресло и встал.

– Ты не останешься, Гаунт? – спросил Льюго с кривой улыбкой. – Сейчас подадут главное блюдо. Тушеное мясо шелона в амасеке и топленом масле.

Гаунт коротко отсалютовал, не видя смысла отвечать, и не имея ни аппетита, ни удовольствия от такой компании.

– Мои извинения, лорд-генерал. Мне нужно организовать почетную гвардию.

Глава шестая
АВАНГАРД

Что меня возвысило, то и упокоит. Что несло меня вперед, то и вернет обратно. В высокогорья Хагии, в свой дом вернусь я, чтобы уснуть.

Святая Саббат, послание.

Почетная гвардия покинула Доктринополь следующим утром, на рассвете форсировала священную реку и отправилась на запад через Врата Пилигримов по широкой Тембаронгской дороге.

Конвой растянулся почти на три километра – Призраки, передвигавшиеся на пятидесяти восьми длинных тягачах: двадцать пардусских боевых танков, пятнадцать боевых «Химер», четыре тягача класса «Гидра», два «Трояна», восемь скаутских «Саламандр» и три командных «Саламандры». Выхлопные газы машин можно было увидеть за мили отсюда, а утробный рокот двигателей громом прокатывался по невысоким холмам, поросшим дождевыми лесами. Несколько мотоциклистов эскорта ехали по бокам колонны, а между их линиями шли восемь грузовиков, нагруженных провизией, резервным оборудованием, и два тяжелых танкера с топливом. Топливные цистерны позволят колонне через два или три дня добраться до Бхавнагера, где можно будет заправиться из местных топливных резервуаров.

Гаунт ехал в одной из командных «Саламандр» в голове колонны. Он специально не сел с Харком в одну машину. Тот ехал с Клеопасом, пардусским командиром, в его командном транспорте – одном из боевых танков типа «Завоеватель».

Гаунт поднялся в командный отсек легкого танка и встал, приноравливаясь к движению машины. Воздух был теплым и сладковатым, хоть и насыщенным выхлопным дымом. В распоряжении Гаунта было двадцать пять сотен бойцов и мощь бронированной бригады. Если это была его последняя операция в статусе командующего, то, по крайней мере, выглядит она внушительно.

Голова болела. Прошлой ночью он заперся в своих покоях в Университете и надрался так, что заснул над стопкой дорожных карт.

Ибрам поднял взгляд к голубому небу, когда невидимые тени с пронзительным визгом пронеслись над головой, оставляя за собой медленно исчезавшие инверсионные следы. Первые пару часов с воздуха колонну будут прикрывать армейские «Молнии».

Он оглянулся назад, на хвост массивной транспортной колонны. Сквозь поднятую ею пелену пыли можно было разглядеть удалявшийся Доктринополь, рябь зданий, выраставших из лесов и дрожавших в отдалении. Сверкающий костер Цитадели переливался нематериальными всполохами.

Там осталось много достойных людей. Призраки, раненные в городских боях, и среди них полковник Корбек. Раненых должны были эвакуировать в следующие несколько дней. Это было частью программы отступления. Ибрам подумал, что будет скучать по Корбеку. И печально отметил, что последняя его миссия с Призраками пройдет без поддержки бородатого гиганта.

Интересно, что станет с Призраками после его отставки? Ибрам не мог представить, как они будут действовать с другим командиром, назначенным со стороны. Корбек или Роун вряд ли получат повышение. Похоже, что Первый Танитский с уходом Гаунта просто прекратит свое существование. Перспектив для обновления не было. Солдат распределят по другим полкам, возможно, в качестве спецов-разведчиков, и на этом все закончится.

Его собственный грядущий закат означал и закат его любимого детища, Танитского полка. Первого-и-Единственного.

Сидящая в одном из грузовиков Тона Криид обернулась, чтобы посмотреть на далекий город.

– С ними все будет в порядке, – мягко произнес Каффран. Тона сидела рядом с ним на содрогавшейся платформе.

– Ты так думаешь?

– Я знаю. Люди из Муниторума заботились о них все это время, ведь так?

Тона Криид ничего не ответила. В улье Вервун так сложилось, что она фактически заменила мать двум осиротевшим детям. Теперь они присоединились к военной машине под названием Первый Танитский и находились в обозе. Многие в этой составной части полка, например, повара, механики и оружейники шли с войсками, но другие остались в городе и готовились к эвакуации. Дети, жены, маркитантки, музыканты, артисты, портные, торговцы, сводники… В этой миссии им не было места. Они должны были покинуть Хагию и, если на то будет воля Бога-Императора, воссоединятся с друзьями, товарищами и клиентами позднее.

Тона достала двустороннюю подвеску, которую носила на шее, и с тоской посмотрела на лица детей, запечатленные на гололитических снимках и обрамленные пластиковой рамочкой. Йонси и Далин. Крохотная девочка и неугомонный мальчишка.

– Мы скоро будем с ними, – сказал Каффран. Он тоже думал о детях. Благодаря его отношениям с Тоной, Далин звал его «папа Кафф». Они были близки к подобию настоящей семьи, насколько это вообще возможно в Имперской Гвардии.

– А точно будем? – спросила Тона.

– Старик Гаунт никогда не повел бы нас туда, откуда не смог бы вытащить, – ответил Каффран.

– Поговаривают, что с ним покончено, – бросил сидевший поблизости Ларкин. – Да и с нами тоже. Он сломленный человек. Так говорят. Его освободят от командования, а нас раскидают по всей Имперской Гвардии. Найдут куда приткнуть.

– Что, серьезно? – спросил сержант Колеа, услышав слова Ларкина.

– Это то, что я слышал, – словно защищаясь, отозвался снайпер.

– Тогда заткнись, пока не узнаешь наверняка. Мы сражаемся в Первом Танитском, и будем вместе, единым полком до самого конца, понятно?

Слова Колеа вызвали приглушенное одобрительное ворчание солдат в грузовике.

– О, ты можешь сделать кое-что получше! Помни Танит! Помни Вервун!

Одобрительные возгласы стали еще громче и дружнее.

– Что это у тебя, Криид? – спросил Колеа, придвигаясь ближе.

Она показала ему подвеску.

– Мои дети, сэр.

Колеа уставился на портреты.

– Твои дети?

– Я усыновила их на Вергхасте, сэр. Их родители погибли.

– Хорошо… молодец, Криид. Как их зовут?

– Йонси и Далин, сэр.

Колеа кивнул и оторвался от подвески. Он пошел дальше, в конец качавшейся платформы грузовика, и посмотрел за борт, на дождевые леса и оросительные системы полей, мимо которых они проезжали.

– Что-то случилось, сержант? – спросил рядовой Фенс, заметив выражение лица Колеа.

– Ничего, ничего… – пробормотал тот.

Это были его дети. Дети на портретах. Дети, которых он давным-давно считал погибшими на Вергхасте.

Какое-то злое провидение позволило им выжить и попасть сюда. Сюда, к Призракам. Он чувствовал себя одновременно и больным, и переполненным радостью.

Что он мог сказать? Что он мог сказать Криид, Каффрану или детям? Глаза его наполнились слезами. Он молча смотрел на пробегавшие мимо дождевые леса, потому что сказать было нечего.

Тембаронгская дорога, ровная, широкая, пролегала через пашни и леса к западу от Доктринополя. Низины были образованы обширным бассейном священной реки, которая каждый год во время сезонного половодья питала поля и мелиоративные каналы местных ферм. В воздухе витал свежий, влажный запах, а дорога повторяла очертания извилистого берега реки.

Сержант Маккол двигался с главным конвоем в одной из скаутских «Саламандр», с солдатами Маквеннером, Бонином и водителем. Маккол раньше уже пару раз пользовался «Саламандрами», но всегда поражался тому, какую скорость могли развивать эти маленькие машины с открытым верхом. Та, на которой он ехал сейчас, была голубовато-зеленой в камуфляжных пятнах и украшена эмблемой Пардусского бронетанкового полка. Она везла дополнительное завернутое в брезент оборудование и была снабжена парой громадных вокс-антенн. Водитель был высоким гнусавым парнем из Пардусского полка, в огромных зеркальных очках. Вел он так, словно хотел впечатлить танитцев. Они мчались по лесной грунтовой дороге на скорости под шестьдесят километров в час, поднимая с сухой земли пышный хвост розоватой пыли.

Маквеннер и Бонин ухмылялись, как придурки, наслаждаясь быстрой ездой. Маккол проверил карту и восковым карандашом сделал пометки на полях.

Гаунт хотел преодолеть большую часть Тембаронгской дороги за первые несколько дней, продвинуться по шоссе, насколько это возможно. Их скорость снизится, когда колонна войдет под полог дождевых лесов. И после этого, как только они достигнут гористой местности, продвижение может совсем замедлиться. Не было никакой возможности предсказать, в каком состоянии окажутся горные дороги после зимних дождей и насколько успешно пройдут по ним все эти тонны стали.

Будучи командиром разведчиков, Маккол отвечал за прокладывание трассы и продвижение колонны. Прошлой ночью он разговаривал с капитаном Геродасом, оценивая главную дорогу и скорость, которую пардусцы могли развить на бездорожье. Говорил он также и с интендантом Элтаном, который заведовал грузами Муниторума. Со своими водителями он вел танкеры и грузовики. Маккол взял наименьшие значения скорости и километража и обработал их. И Геродас и Элтан твердили, что за пять-шесть дней удастся пройти около трехсот километров до Усыпальницы, если позволит дорога. Маккол считал, что дней понадобится, по меньшей мере, семь, а то и все восемь. И если так, то у них едва-едва останется один день, чтобы забрать то, за чем они пришли, и начать обратный путь. Иначе они не успеют уложиться в восемнадцать дней, отведенных генералом Льюго для эвакуации.

По крайней мере, пока все шло по плану. Небо все еще было голубовато-фиолетовым, и благодаря низкой местности и деревьям не чувствовалось ветра. Стояла жара.

Сначала они встречали мало людей на дороге, только случайных фермеров и раз или два – погонщиков с маленькими стадами. Фермеры старались поддерживать сельское хозяйство во время оккупации инфарди, но испытывали все тяготы войны, и Маккол отмечал большие пространства заброшенных земель и заросших участков. Немногие встреченные ими местные жители оборачивались и смотрели вслед колонне, поднимали руки в знак приветствия или благодарности.

Инфарди им пока не попадались, хотя они явно бежали этим путем. На самой дороге и в окрестностях виднелись последствия артобстрела и бомбежки, но они явно были давними. Война пронеслась над этой областью несколько месяцев назад, и большинство конфликтов на Хагии сосредоточились на возвышенности.

Время от времени из зарослей, напуганные шумом двигателей, вспархивали стайки птиц с ярким оперением всех цветов радуги. Высокие деревья, увенчанные роскошными зелеными кронами, от сырости поросли грибами, покрывавшими их искривленные стволы. Макколу, выросшему среди гигантских наловых рощ на Танит, эти деревья казались тонкими, стройными и декоративными, несмотря на то, что некоторые из них возвышались над землей метров на двадцать. За деревьями блестела на солнце река: дорога пробегала примерно в километре от берега. Машины проезжали мимо рыбаков, бродивших по берегу и проверявших ручные сети. Все они носили шляпы от солнца из местного тростника.

Именно река диктовала условия жизни в этих низинах. Те несколько строений и маленьких поселений у воды, мимо которых проехала колонна, были построены на сваях для защиты от сезонных наводнений. Гвардейцы проехали и мимо украшенных резьбой и расписанных яркими красками ящиков, поднятых метра на три над землей на шестах. Такие странные столбы появлялись у дороги время от времени то по одному, то небольшими группами.

За час до полудня они проехали через заброшенную деревню, и свернув на крутом участке дороги, чуть не столкнулись со стадом шелонов.

Пардусский водитель ахнул и резко вывернул руль, «Саламандра» влетела в кусты на обочине дороги, наполовину зарывшись в листву, и остановилась. Невозмутимые шелоны, больше сорока голов, протащились мимо, раскачиваясь и ворча. Эти создания были самыми крупными из тех, что Макколу приходилось видеть на Хагии – купольный панцирь самого здоровенного из них был вдвое выше их машины. А самые маленькие и молодые выделялись иссиня-черной кожей, словно смазанной маслом, и темным восковым налетом на панцирях. У более старых особей покровы были бледнее и менее блестящими, с трещинами и складками, а массивные панцири стали почти белыми от извести. От шелонов исходил животный запах навоза, пищи и слюны, производимой в огромных количествах.

Когда «Саламандра» остановилась, к ней подбежали три погонщика, размахивая посохами и тревожно крича. Все трое были уставшими, изможденными людьми земледельческой касты, одетыми в коричневые робы.

Маккол спрыгнул с задней ступеньки «Саламандры» и поднял руки, чтобы успокоить их. В это время Маквеннер руководил действиями пардусского водителя, пока тот выбирался задним ходом из колючих кустов.

– Все нормально, никакого вреда, – сказал Маккол. Погонщики выглядели перепуганными и непрерывно кланялись имперцам.

– Прошу вас… Если хотите помочь, скажите, что там впереди, на дороге. – Маккол вытащил карту и показал пальцем дорогу. Погонщики столпились у карты, в замечаниях противореча друг другу.

– Все очень хорошо, – сказал один из них. – Дорога чистая. Мы пришли в этом месяце с высокогорных пастбищ. Говорят, что война закончилась. Мы спустились в надежде, что теперь вновь откроются рынки.

– Будем на это надеяться, – промолвил Маккол.

– Знаете, люди целыми семьями прячутся в лесах, – сказал другой погонщик. Его обветренная кожа была такой же морщинистой и грубой, как у его шелонов. – Они боятся войны. Войны в городах. Но мы слышали, что война закончилась, и многие люди теперь выйдут из лесов, теперь это безопасно.

Маккол мысленно сделал заметку. Он уже подозревал, что большая часть сельского населения могла бежать в глушь в самом начале оккупации.

Почетная гвардия могла бы побудить многих из этих людей вернуться в свои дома. Но учитывая повсеместную угрозу инфарди, не стоило этого делать. Избежать засад так будет сложнее.

– А что насчет инфарди? – спросил Маккол.

– О, конечно, – сказал первый погонщик, прерывая болтовню своих коллег. – Много, много стало инфарди, на дороге и лесных тропах.

– Вы их видели? – с острым любопытством спросил Маккол.

– Очень часто. Или слышали, или видели следы их лагерей.

– Говоришь, много?

– Сотни!

– Нет, нет… Тысячи! И с каждым днем все больше!

«Вот ведь фес!» – подумал Маккол. Пара хороших засад может сильно замедлить продвижение колонны. Погонщики, может, и сгущают краски, хотя Маккол в этом сомневался.

– Благодарю вас, – промолвил он. – Будет лучше, если вы ненадолго отгоните животных с дороги. Скоро здесь пройдет еще больше машин, – он кивнул на «Саламандру». – И намного крупнее.

Мужчины закивали и принялись подгонять своих величественных зверей. Маккол немного успокоился. Он не был уверен в исходе стычки между «Завоевателем» и шелоном, но знал наверняка, что ни одна сторона не уйдет с беззаботной улыбкой. Он поблагодарил погонщиков, заверил их еще раз, что они не причинили вреда ни ему, ни его людям, и забрался обратно в «Саламандру».

– Простите, – ухмыльнулся водитель.

– Может, стоит чуть сбавить скорость, – ответил Маккол. Он вытащил гарнитуру мощного вокса танка и стал связываться с главным конвоем. Маквеннер все еще стоял на дороге, вежливо пытаясь отказаться от верещащего детеныша шелона, которого один из погонщиков пытался ему всучить в качестве возмещения ущерба. – Альфа-АР главным силам. Прием.

Динамик затрещал.

– Говорите, Альфа-АР.

Маккол сразу же узнал голос Гаунта.

– Получены данные об активности инфарди на дороге. Неточные, но вам лучше знать.

– Понял, Альфа-АР. Где вы?

– У деревни Шамиам. Собираюсь продвинуться до Мукрета. Выделите мне еще пару разведчиков.