Текст книги "Повелитель кладбища (СИ)"

Автор книги: Делони Ворон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

ГЛАВА 8. ЗАБЕРИТЕ И МЕНЯ

Альта сидела возле кровати в комнате номер три с лицом и глазами абсолютно пустыми от каких-либо эмоций. Последний пучок нервов она спустила вчера вечером, когда в присутствие мужа и лекаря впала в жуткий припадок. Она смотрела в пустоту, где стоял видимый лишь её жнец, и вначале молила, потом требовала, а после и угрожала, чтобы он не смел забирать у неё мужа в след за дочерью.

– Простите, леди Альта, – в сотый раз пустым голосом вторил Мессор. – Я лишь проводник, я не назначению день смерти и уж тем более никого не убиваю. Простите, что так получилось.

Мавиус, который чувствовал себя на тот момент еще более-менее сносно, пытался успокоить супругу. Он прижимал её к себе, говорил успокаивающие слова и молил её принять лекарства, что принес Вилион, но она, словно не видя никого, продолжала кричать в сторону окна проклятия и угрозы.

– Простите, – искренни проговорил жнец. – Мне действительно жаль, что так получилось. – после этого он просто встал на подоконник и вышел в закрытое окно, пройдя сквозь раму как дым.

– Трус! – истошно кричала Альта, которую прижимал Мавиус, стараясь утихомирить. – Это ты виноват! Это ты его проклял! Убийца!

После этого она скрючилась, словно эмбрион, в руках мужа и расплакалась так горько и искренне, как ни плакал никто и никогда на белом свете. После этого ей, уже несопротивляющейся и абсолютно безразличной ко всему, влили в рот три пузырька какой-то горькой гадости, которые она машинально проглотила, и её почти сразу сморила. То ли среди этих настоев было снотворное, то ли её эмоциональный всплеск, столь резкий и бурный, потратил последние её силы.

Когда на следующее утро она проснулась, а было это около десяти утра, у неё крайне сильно болела голова, ломило всё тело и чертовки скребло где-то в горле. Первое, что она увидела, едва открыв глаза, был её сын, который в крайне неудобной позе дремал на стуле напротив неё. Потом она заметила на прикроватной тумбочке какие-то склянки и два стакана воды. Выпив оба, Альта окончательно поняла, насколько сильно у неё болит горло, ведь каждый глоток, отдавался так, словно она глотала иглы. Неудачно повернувшись и скрипнув деревянным каркасом, она разбудила сына. Шэн задергала веками, приоткрыл один глаз и увидев свою мать, сидящую на кровать и держащуюся за горло, быстро вскочил и подбежал к ней.

– Мам, – голос сына был крайне озабоченным. – Как ты себя чувствуешь?

– Вод… – Альта поежилась, ведь горло её пронзила такая боль, словно внутри сидела кошка и точила об гортань когти – Воды.

Шэн, не сразу разобрав хриплый шёпот матери, быстро вышел из комнаты и через минуту вернулся с целым графином воды, из которого сразу наполнил оба стакана воды.

– Господин Вилион сказал тебе это выпить, – он указал на две стеклянные бутылочки. – Коричневый, чтобы успокоить нервы, зеленоватый для горла.

Взяв с тумбочки зеленый бутылек, при этом на коричневый даже не взглянув, Альта накопала его содержимого в стакан с водой, пока вода не стала цвета жидкости, и залпом осушила. Проглотив всё, хозяйка трактира почувствовала, как её горло обволокло что-то вязкое и не очень приятное, а во рту встал вкус лаванды, причём очень насыщенный, словно там выросло целое поле этих цветов.

– Отец, – горло всё еще садило, но не так сильно, поэтому в голосе Альты появилось немного силы. – Где твой отец?

Вместо ответа Шэнтер стиснул зубы, и отвёл взгляд. Мать ждала ответа от сына минуту, другую, но невыносимо тяжелая тишина всё продолжала висеть, заставляя и так разорванное сердце, страдать ещё больше.

– Шэнтер, – хрипела Альта, – где Мавиус?

– Мам, – дрогнувшим голосом обронил сын, так и не посмотрел на мать. – Он… спит в третьей комнате. Он… не хотел тебя беспокоить… и ушёл туда.

– Шэн. – Альта положила руку на плечо сына, а когда тот всё же повернулась, она увидела, что его глаза были уже мокрыми, а губы предательски дрожали.

Матери было достаточно одного взгляда на сына, чтобы понять, что все вчерашние события, что происходили у неё в комнате, небыли галлюцинацией или плодом её порядком расшатанного воображения. Она резко встала и не успев сделать и шагу повалилась на землю. Её реакции хватило на то, чтобы схватиться за кровать и не упасть лицом об пол, но вот её траурное платье, в котором она уснула, жалобно затрещала и порвалось от подола до самых бедер. Не обращая внимание на это и на то, что сын, с явно надломанным плачем голосом, окликнул её, она быстро пришла в себя и собравшись с силами, которых по ощущениям у неё оставалось немного, она поднялась и несмотря на то, что сын пытался её остановить, Альта немного пошатывавшаяся вышла из комнаты.

По стенке дойдя до комнаты номер три и открыв дверь хозяйка трактира остолбенела. Мавиус, весь в поту лежал на кровати, ворочаясь и постанывая. Возле него сидел Вилион, изможденный, с болезненным лицом и плохо слушавшимися руками, которыми он менял полотенце, что лежало на лбу хозяина трактира. Позади Альты встал Шэнтер, который увидев отца, громко хлюпнул носом и что-то сказал себе под нос.

– Альта, – голос лекаря был слабым, но в то же время выражал крайнее беспокойство, – дорогая, тебе лучше сюда…

– У него драконица? – бесцеремонно оборвав старого лекаря на полуслове едва слышно спросила хозяйка трактира.

– У него высокая температура, – заговорил Вилион, явно стараясь подбирать слова и интонации, – но это ни о чём не говорит. Возможно он просто очень сильно переживал за тебя, вот и захворал. Ты вчера прибывала в очень плохом состояние, твой муж и я до последнего не отходили от твоей постели. И лишь под утро, сославшись на плохое самочувствие, он ушёл отдыхать сюда.

Примерно с этого момента Альта и сидит возле постели мужа, пустыми глазами смотрит на то, как медленно угасает её супруг, испытывая при этом боли, от которых он постоянно стонет. Шэн, который всё же смог взять себя в руки, периодически бегал менять воду и помогал матери поить отца лекарствами, но он, видя, как ещё один из его родственников умирает, больше не мог держаться. Он постоянно что-то шептал, смотрел на всё бешеными и пугливыми глазами, а каждый раз, когда Мавиус ненадолго замолкал, после выпитых микстур, он смотрел на него не отрывая глаз, боясь увидеть то, как отец перестанет дышать.

– Мам, – Альта медленно перевела взгляд с мужа на сына, который сидел рядом с ней и выглядел крайне плохо. Его мелко потряхивало, губы дрожали, а взгляд был такой пусто и отстранённый, что ей на секунду стало страшно за его рассудок, – а отец… он умрёт?

– Не знаю Шэн. – соврала она ему и прижала к себе.

Пока она обнимала сына, чтоб тот хоть чуть-чуть успокоился, она смотрела на дверь и боялась увидеть его. Она почти каждую минуту переводила взгляд с мужа, что так и лежал без сознания, на дверь и обратно, и молилась про себя, чтобы Мессор не появился. Пусть она и прекрасно понимала, что смерть её дорого человека, того, кого она любит и ценит уже многие годы, неизбежна, но верить в это и принимать это как данность она просто не хотела. Она читала молитвы, о том, чтобы её простили за все грехи, которые она совершила, за все слова, что она сказала, и за все деяния, что она делала, лишь бы этот кошмар кончился и всё вернулась на круги своя.

В гробовой тишине Альта уловила какой-то шум внизу, затем крики и ругань которые медленно приближались к ним.

– Где она! – кричал злобный, но знакомый голос возле лестницы. – Где эта убийца!

Альта и Шэн вздрогнули и оба уставились на дверь в страшном ожидании. Вперемешку с крайне злым голосом, который периодически переходил на визг, слышался напуганный голос Лойры, которая пыталась остановить явно разгневанного гостя. Вот послышался удар двери, кто-то резко открыл комнату номер один, но не найдя там никого, некто очень громко выругался, от чего Лойра жалобно вскрикнула, и вот уже комната номер два была открыта, причём еще громче первой, от чего в комнате, в которой сидела Альта и Шэн затрясся шкаф. И вот наконец топот послышался под комнатой номер три. Дверь распахнулась так резко, что Альту и Шэнтара чуть было не сдуло порывом ветра, а от удара двери об стену у хозяйки трактира заложила правое ухо.

В двери стойла Зэра, которая в данный момент сама на себя была не похожа. Рыжие волосы её были спутаны и такое чувство, что немного поредели, всё лицо было красное и покрыто крупными каплями пота, глаза были налиты кровью и бешено бегали по сторонам, словно не могли сфокусироваться. Одета старая подруга Альты была крайне странно, на теле лишь ночка сорочка, поверх распахнутый халат, а на левой ноге одинокий тапок, правая же нога была по щиколотку в пыли и грязи.

– Вот ты где! – сквозь зубы прошипела Зэра смотря на Альту бешеными глазами. – Убийца!

Она абсолютно неожиданно для всех прыгнула вперёд и свалил подруга с табурета вцепилась ей в волосы, крича что-то нечленораздельное. Зэра, сидя верхом на подруге и жутко гримасничая, левой рукой держала черные локоны Альты, а правой пыталась добраться до лица, но хозяйка трактира, несмотря на неожиданность и полный шок от происходящего, не растерлась и всеми силами пыталась защищаться. Помощь пришла довольно быстро. Шэн, который по началу смотрел на всё это в полном недоумение, наконец пришёл в себя и кинулся на помощь матери, оттащив не очень крупную Зэру к двери и держа её под руки, чтобы не вырвалась.

– Убийца! – верещала она, пытаясь вырваться, но Шэнтер всё уже удерживал её, хоть это и было трудно. – Ты всех нас убила!

Альта, тяжело дыша и держась за исцарапанные до крови руки, приняв сидячие положение посмотрела на подругу с непониманием, но при этом испытывая к ней жалость и сожаление.

– Ты убила их! – не унималась она. – Тамира, Вильдар, меня! Ты всех нас убила!

Поначалу Альта думала, что у подруги случился нервный срыв из-за вчерашнего разговора, но услышав знакомые имена хозяйку трактира пробил пот, а по спине прокатился могильный холод. Она смотрела на перекошенное лицо свой подруги, в её глаза, пылающие гневом и ненавистью, и понимала, что она не бредит.

– О чем ты говоришь? – одними губами обронила Альта.

– Моя дочь умерла сегодня утром. – стиснув зубы процедила Зэра. – Вильдар и его мать при смерти. И я тоже!

Она резким движением вырвала руку из захвата Шэнтера, который услышав такие новости, в конец оцепенел, и задрав сорочку обнажила шею и грудь. Половина груди и нижняя часть шеи были в отметинах, которые есть у всех, кто умер от красной драконицы, черные загрубевшие участки кожи, похожие на змеиную кожу. Увидев это Альта не моргающим взглядом застыла на лице подруги, где сейчас царило лишь безумие, никакой боли или страданий, только ненависть. Шэн, увидев отметины на теле Зэры, шарахнулся в сторону и больно ударившись от двери ручки зло выругался, но взгляда от зараженной не спустил ни на секунду.

В голове Альты в этот момент творился полный сумбур и хаос. Она, слышала знакомые слова, но никак не могла, или не хотела, улавливать их смысл и осознавать то, какую боль и страдания они несут. Наконец, когда до её расшатанного рассудка дошло вышесказанное, она медленно поднялась с пола, непрерывна смотря на Зэру и не замечая, как по расцарапан рукам течет кровь, пошла к ней. Раскрыв руки, Альта с пустым лицом и глазами, полными боли, попыталась обнять свою подругу, но получила пощечину.

– Не трогай меня! – прорычала она, роняя на пол солёные капли из глаз. – Ты убила всех! Свою дочь, своего мужа, – она перевела взгляд на лежавшего Мавиуса, а потом вновь уставилась на подругу. – Ты погубила меня и мою дочь! Ты довольна? Стоило ли это твоего молчания?

– Я, – лицо Альты исказилось, словно её пробила зубная боль, а после она посмотрела на свою подруга таким нечеловеческим взглядом, что Зэра, стоявшего до этого в воинственной позе, вдруг резко стушевалась и стала выглядеть испуганной. – Я виновата. Всё это моя вина, – голос Альты дрожал, а глаза смотрели не на подругу, а куда-то в бездну, – все эти смерти на моих руках. Извиняться уже поздно, как и что-то делать, – хозяйка трактира сделала неуверенный шаг вперёд. – Я не прошу простить меня, я не прошу жалости, я не прошу ничего, кроме понимая. Я хотела всё рассказать, хотела всё сделать так, как велит мне разум, но, когда Вель заболела и умерла, в моей душе стало так пусто и тоскливо, что я сама не хотела жить. А мысль о том, что мою дочь сожгут и развеют её прах по ветру, вызывала у меня приступы паники и боли, которую может испытать только скорбящая мать. Лишь сейчас, когда мне помог один человек, я всё поняла. Я поняла, как была глупа и наивна, думая, что посещение могилы сможет хоть чуть-чуть утолить мою агонию. Я думала, что хотя бы так я смогу быть со своей дочерью… Но сейчас я понимаю, что все мои иллюзии, которые возвела я сама и которые возводит каждый, кто потерял близкого человека, привели к тому, что я потеряла больше, намного больше чем хотела получить… в итоге я осталась лишь с пустотой в груди и чем-то дрожащим, что некогда было сердцем.

После этого Альта прикусила губу и из её глаз упала по две солёных капли, последние капли которые, когда они либо обронила, более в её сердце не осталось никаких человеческих чувств. Она стала той, кем боялась стать, женщина, которая испытывает лишь неутолимую печаль. После столь сильной и душераздирающей речи, Альта посмотрела на подругу, в глазах которой сейчас царило что-то непонятное, и сев возе своего мужа принялась менять ему полотенце. Зэра, простояв с отрешенным лицом некоторое время, пытаясь переварить всё сказанное её подругой, бросив что-то себе под нос просто выбежала из комнаты, оставив Альту, в которой сгорели все чувства, и Шэна, который смотрел на мать с таким страхом и уважением, что нельзя было понять, что он испытывает больше.

– Мам, – робко обронил Шэнтер сделав неуверенный шаг в сторону матери. – Ты действительно не виновата… Зэра, она…

– Я виновна во всех смертях, Шэн, – спокойно произнесла Альта повернувшись к сыну, при это лицо её было эталоном спокойствия. – Как бы ты не хотел меня защитить и выгородить, но я уже смерилась и приняла свою судьбу. Я утаила от всех правду, руководствуясь личными желаниями, и теперь по моей вене болезнь гуляет по деревни, – она тяжело вздохнула и вновь повернулась к мужу. – Принеси, пожалуйста, воды, эта уже остыла.

– Ты! – бессильно прокричал Шэн, смотря на мать красными глазами. – Ты полная дура раз считаешь так! Я заметил того юношу, я предложил привезти его к нам… Если бы не я… Я здесь убийца! – Шэнтер крикнул, что было сил и в бессильной злобе ударив стену выбежала за дверь.

Смотря за тем, как Шэн, с перекошенным в злобе лицом, выбегает из комнаты, Альта не испытывала ничего, кроме сожаления. Раньше она побежала бы за ним, обняла и сказала, что он не виноват, и вообще никто не виноват, но сейчас ей уже было настолько больно, что любые мысли и действия вызывали спазмы у сердца, которые просто невозможно было стерпеть. Когда Альта уже было собралась сама идти менять воду, хотя мужа ей оставлять вовсе не хотелось, она застыла в полусогнутом состояние, так и не дотянувшись до ведра, и во все глаза смотрела на дверь где стоял он. Мессор выглядел крайне печальным, а его взгляд переходил с лица Альты, на лицо Мавсиуса, который тихо постанывал.

– Мне правда жаль, – заговорил он первым. – Вы не должны были узнать о его смерти заранее.

– Вы не виновата, – Альта покачала головой и села обратно на стул. – Прости за всё то, что я вчера наговорила, я была в отчаяние. Я сама попросила вас проверить меня теми часами, а то что они указали на моего мужа, чистая случайность.

Мессор смотрел на хозяйку трактира и его выражение с печального с каждой секундой менялось на крайне озабоченное. Он сделал шаг в комнату и посмотрел своей собеседнице в глаза. Его желтые глаза вновь засветились изнутри, а глаза Альты, черные и пустые от каких-либо чувств, даже не дрогнули.

– Если вы думаете, что смерившись со всем происходящем, вам станет легче, – медленно заговорил жнец, – то вы заблуждаетесь. Оградив себя коконом и спрятав все свои чувства, вы разрушаете сами себя. Эмоциям нужен выход, иначе они могут вас переполнить, и вы завянете, словно роза, которую пожилая женщина каждый день обильно поливает водой.

– Я больше не могу, – ответила Альта, отведя взгляд от собеседника, более не в силах его выдерживать. – Я просто устала. Все вокруг меня умирают, мой муж, моя подруга, её дочь. Они умирают по моей вине, из-за моего эгоизма и…

– Вы считаете, что любовь к дочери – это эгоизм? – голос Мессор непривычно зазвенел, словно метал. – Вы действительно считаете себя виновной или просто хотите таковой быть? Если вы думаете, что все те смерти на вашей совести, то тогда вы действительно эгоистка. Ваш муж и сын привезли того юношу, проявив к нему сострадания. Вы не захотели сжигать его тело, несмотря на предостережения, это тоже есть акт сострадания, как и то, что вы не выкинули его где-нибудь в лесу, а похоронили, хотя по сути он был вам никем. Вы не захотели говорить родителям Лоны о том, что её надо сжигать, проявив сострадания к их чувствам. Вы думаете, если бы вы им сказали, что так надо, они бы вас послушали? Держу пари, что они сделали бы то же самое, что и вы. Я думаю, что так поступили бы многие родители, которые хоть немного любят своих детей. Вы не убийца, вы просто очень несчастная женщина, что поневоле стала свидетелем того, что мы, проводники, называем жатва. – Мессор тяжело вздохнул. – Все те эпидемии что были и будут, это не чей-то злой умысел и не распоряжение сверху, просто так устроена природа. Ей и всему, что в ней существует, свойственно обновляться, а чтобы что-то обновить, нужно вначале избавиться от старого.

– Что вы хотите этим сказать? – Альта с тревогой посмотрела на жнеца.

– Красная драконица, такая же болезнь, как и сотни других, что известны и неизвестны человеку. Они приходят, оставляя за собой горы тел, но уходя, оставляют человеку важный урок, о том, как и что нужно делать, столкнувшись с чем-то подобным. Виноваты не вы, виновата природа с её законами.

Внимая каждому слову, Альта слушала Мессора затаив дыхание, и понимала, насколько этот человек, что живет уже сотню лет и всё время проводит на кладбище, мудрый. Она винила себя, потому что думала, что так правильно. Она поневоле сделала себя мученицей, хотя она всего лишь жертва обстоятельства. Она не виновата в том, что эта болезнь появилась, она не виновата в том, что её сын вырос очень сердобольным и отзывчив, отчего спас того юношу, как не виноват и сам Шэнтер, придя на помощь юноши. Она так же и не виновна в том, что болезнь стала гулять по деревни, ведь она не виновата, что её муж и сын порядочные люди и проявив сострадания к тому юноши, не стал сжигать его, а провели похороны. Она не виновница всех бед, она жертва обстоятельств.

– Скажите, Мессор, – тихим голос проговорила Альта, когда до неё полностью дошёл смысл всего сказанного и её мир вновь перевернулся, оставив на сердце и душе свой отпечаток. – Сколько моему мужу осталось?

Ничего не сказав, жнец достал из-за пояса свои часы и вытянув руку так, чтобы она указывала на лежащего хозяина трактира, что-то прошептал и повел рукой вправо.

– Чуть больше часа, – серым голосом проговорил Мессор, когда песок из верхней чаши весь оказался внизу. – Мне не хотелось бы портить вам и так скверное настроение, но та женщина, что выбежала от вас несколько минут назад, проживет немногим дольше. Она на удивление держится лучше других, но болезни на это всё равно.

– А Вильдар, – всё также еле слышно обронила Альта, чувствуя, как болит её сердце, – и его матушка?

– Они уже умерли, – с каменным лицом сказал жнец, чьи слова прозвучали как гром среди ясного неба. – Мне очень жаль.

– Можно задать вам вопрос? – по щекам хозяйки трактира невольно побежали слезы, но голос всё еще держался в нормальном тоне. – Через два дня полная луна. Вы отправите всех этих несчастных за ворота, вместе с моей дочерью?

– Я не могу этого обещать, – Мессор отвел свои янтарные глаза, которые стали почти темными. – Проход за врата зависит не от меня, я лишь проводник, что указывает к ним дорогу. Я не властен над тем, чтобы пропускать кого-либо. Всё зависит от того, как жил человек. Мне очень жаль.

– Вы не виноваты, – Альта посмотрела на мужа и шумно вдохнув смахнула слёзы. – Мне хотелось бы просить вас об одной услуги, если такое конечно возможно. Я хотела бы поговорить не только с дочерью, – Альта закусила губу и заговорила сдавленным голосом, – со всеми, кто умер…

– Это я могу вам обещать, – не думая ни секунду ответил жнец. – Пусть это и против правил, но вам я отказать не могу.

– Спасибо, – кивнула Альта и вымученно улыбнулась. – Этого мне будет достаточно.

***

Пять гробов, пять ям и шестеро присутствующих. Трое учеников Вильдара, Альта с сыном и Гельштэт, остальные же жители деревни остались по домам, прибывая в ужасе от того, что творится в деревни, в том числе и священник их Ларкиса, который узнав об эпидемии, наотрез отказался ехать, боясь заразиться. Некоторые деревенские говорили, что эта кара божья, некоторые что это конец света, но все без исключения считали, что виновницей и предвестницей всех бед была Альта Борнград. По мнению жителей деревни, раз именно из её дома стала распространяться жуткая болезнь, что словно коса, выпалывает жителей деревни, то она состоит в сделки с нечистыми силами. И то что сейчас она хоронит своего мужа, а до этого похоронила свою дочь, её нисколько не оправдывает, а наоборот, добавляет дров в её костёр.

– Я слышала, как бедная Зэра, – шептались две девушки сидя у себя по домам, – упокой господь её душу, в последние часы свой жизни кричала, что виновата Альта. Что это она всех убила и что из-за неё мы все умрём.

– Я всегда знал, что она с нечистыми водится, – рассуждали мужики, сидя за кружкой пива. – Взгляд у неё какой-то недобрый, да и глаза черные, что ночь. И это её приветливость, лишь морок, чтобы отвести взгляд от неё настоящей натуры.

И таких слухов, иногда прикрытых, иногда не очень, Альта наслушалась за два дня по самое горло. Единственными, кто не оставлял её, были её работницы, которые знали всю правду и слухам не верили, сын и Гельштэт, который знал Альту с пеленок и никогда не верил никаким слухам.

– Не переживай, Альта, – говорил староста, смотря на то, как в яму опускают очередной гроб. – Твой вины в этом нет. Когда люди не знаю, как объяснить тот или иной случай, они начинают нести всякий бред и обвинять всех вокруг.

– Спасибо, господин Гельштэт, – проговорила Альта, смотря на то, как гроб с телом её подруги медленно опускается в яму, – но не беспокойтесь за меня. Завтра утром я уеду. Я не хочу, чтобы из-за меня деревня покрылась плохой репутацией, да и вам проблем я доставлять не хочу.

– Это конечно твоё решение, – старик недовольно покачал головой, – но я бы наплевал на всех и жил как раньше. Злые языки всегда будут, а дом, он и есть дом. На кого ты оставишь свой трактир?

– На Лойру и Нэлу, – шёпотом ответила Альта. – Я еще вчера подписала все бумаги, но они этого пока не знают. Завтра утром, перед самым отъездом, я им об этом скажу.

– Что же, – понимающе кивнул староста. – Тогда мне остается пожелать тебе доброго пути. И сказать, что я всегда буду тебе рад.

– Спасибо вам, – Альта на секунду замолчала, наблюдая за тем, как три опечаленных крепких парня поднимают гроб с их учителем, а после добавила. – Вы уж приглядывайте за ними.

Идя обратно в деревню, Альта всё думала над тем, правильно ли она поступает, уезжая из До́римора. Теперь она здесь враг номер один, у неё никого не осталась, кроме сына, а “Светлый дом”, о котором они заботились вместе с мужем, стал для неё местом скорби и душевных страданий. Там умер Мавиус, там умерла Вельда и ещё неизвестно сколько людей умрёт в стенах трактира от гуляющей красной драконицы. От этой мысли Альту бросило в дрожь и она, отбросив все сомнения, больше решила не сомневаться в своём решение, которое безоговорочно поддержал и Шэнтер.

– А как же Сильфа? – удивилась мать такому быстрому согласию сына.

– Её мама запретила ей выходить из дома, – пожав плечами тяжело вздохнул Шэн, при этом на лице его отразилась печать. – А еще сказала, что с, таким как я у неё ничего никогда не будет.

– Это из-за… – робко начала Альта смотря на сына.

– Мам, – Шэн натянул улыбку, – прошу, не думай об этом. Пусть Сильфа и очень красивая девушка и мы действительно были с ней очень близки, но я не променяю тебя на неё.

– Спасибо, – Альта искренни улыбнулась, что не делала уже давно, и обняла сына. – Спасибо тебе.

Когда пока еще хозяйка трактира вышла на перекрёсток, от которого должна была повернуть налево и прямой дорогой пойти до, пока еще её трактира, она заметила людей, что стояли возле своих домов. Все они были ей знакомы, ведь все они были жителями этой самой деревни, в которой она выросла. Со многими она знакома с детства, многих она помнит с того момента, как они сюда переехали. Раньше в деревне царил мир и спокойствие, все друг другу улыбались, помогали по мере сил и всегда были рады позвать кого-то в гости. Сейчас же люди были похожие на серые пятна с угрюмыми и не очень приветливыми лицами. На лицах людей пропали улыбки, в глазах появились иголки, которые они метали во всех подряд, но пуще всего доставалось Альте. Пока хозяйка трактира шла до своего заведения, она ловила на себе столь колючие и презрительные взгляды, что чувствовала, как по её коже растекается что-то мерзкое и липкое. Иногда, в полной тишине улицы, она слышала тихие проклятия и слова, столь жестокие и мерзкие, что хотелось плакать, но Альта держалась. Если она заплачет, значит даст повод окружающим травить её еще больше, а также подтвердит все их догадки.

– Завтра нас уже здесь не будет, – вторила себе Альта, идя мимо очередного окна, из которого на неё смотрели, как на врага короны. – Просто терпи, завтра всё это кончится.

Шэнтер, который шёл рядом с матерью, тоже замечал эти злобные лица и колючие глаза, которые иногда задевали и его. Он даже пару раз порывался развернуться и что-то высказать им, излить им всё, что накипело на душе, но мать его каждый раз отдергивала.

– Не стоит, – тихо говорила она. – Просто игнорируй их. Они ничего не знают, а переубедить их у нас с тобой не получится.

Наконец дойдя до “Светлого дома”, Альта ускорив шаг и войдя в дверь в след за сыном быстро закрыла её, прильнула к ней и шумно выдохнула. Зубы её скрипели в бессильной злобе, сердце ныло от несправедливости, но она терпела.

– Сегодня я их увижу, – проговаривала она у себя в голове. – Сегодня я у всех попрошу прощения, попрощаюсь, а завтра утром мы уедем. Просто терпи.

Отлипнув от двери и одёрнув чуть помявшееся черное платье, которое она наспех зашила, от чего шов бросался в глаза, Альта посмотрела на сына, который стоял возле ближайшего столика, и со смеренным видом тихо дожидался её.

– Проверь, все ли мы взяли, – проговорила хозяйка трактира, когда немного пришла в себя. – Завтра с первыми лучами солнца мы выдвигаемся.

– Хорошо, – Шэн было уже хотел пойти наверх, но вдруг развернулся и как-то странно посмотрел на свою мать. – Мам, почему ты не хочешь уехать сегодня?

– Я же тебе говорила, – спокойно начала пояснить Альта, – что сегодня ночь у меня есть кое-какое дело.

– На кладбище, – протянул он, смотря на мать непонимающими глазами. – Скажи, это действительно так важно?

– Поверь мне, – кивнула она, – если я сегодня не закончу это дело, то не найти мне покоя и на другом конце света.

– Хорошо. – вздохнув согласился Шэнтер и развернувшись зашагал к лестнице.

Проводив сына взглядом по лестнице, пока он не скрылся на втором этаже, Альта быстрой походкой прошла по пустующему залу, ведь все постояльцы съехали уже как несколько дней, не желая более оставаться в заражённой деревни, и направилась на кухню. Пройдя по пустой кухне, Альта добралась до изрядно опустевшей кладовой, и найдя на верхней полке последнею бутыль своего любимого вина откупорила его и налила в бокал.

Смотря на то, как за стеклом плещется рубиновая жидкость, которая должна ненадолго заглушить мысли и чувства, Альта невольно перебирала в памяти всё, что случилось с ней за последние несколько недель, и невольно удивлялась сама себе, как она, обладающая истинным счастьем, умудрилась обратить всё это в прах. А после первого глотка в её голове стали проскальзывать мысли о несправедливости судьбы и предвзятом к ней отношение.

– Почему, – рассуждала она, – я не умерла вместе со всеми. Почему ни Вельда, ни Мавиус не забрали меня с собой. Не будь меня, Шэну бы не пришлось покидать До́римор, не пришлось бы расставаться с Сильфой, – Альта сделала ещё один глоток и усмехнулась. – Будь я сильной, я бы наложила на себя руки, чтобы облегчить всем жизнь, – тяжелый отрывистый выдох и вот бокал оказался пустым. – Но к сожалению, я слишком слаба, чтобы сделать это, – поставив бокал на стол, хозяйка трактира посмотрел на потухший очаг и на глазах встали слезы. Она вспомнила, как несколько недель назад Мавиус стоял на этом месте и готовил рагу, а она обнимала его сзади, и оба они тогда были самыми счастливы на этой планете. – Почему же ты не забрал меня с собой?