Текст книги "Улей (СИ)"

Автор книги: Дэлия Мор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

Глава 11. Вертолеты

Остаток дня прошел в тренировках и нарядах на уборку. И все это время я переживал, как мы с Дином залезем в ангар. Мой маленький мирок внутри Улья ограничивался допросной, казармой неофитов, хозяйственными помещениями и тренировочным залом. Больше никуда попасть я даже не пытался. Долговязый же все время молчал и делиться дерзким планом похода в ангар не спешил. Еще и Тезон постоянно напоминал, что чем быстрее мы отправим послание на вертолете, тем лучше. В итоге, после команды отбой я возился на матраце в самом скверном расположении духа. Потолочные светильники потушили, оставив только тусклые лампы дежурного освещения. Дин возник из полумрака на пороге моей ячейки и выразительно мотнул головой за плечо.

Что? Вот так сразу? Он в своем уме? Не известно уснул ли дежурный, не сымитировано спящее тело на койке. Да и где взять одеяло или комплект формы на такую куклу? Не сделано вообще ничего, а уже «идем». Меня затрясло от раздражения. Васпы. Головной Улей. В первый раз, что ли, бродят по ночам, когда это строжайше запрещено? Ладно, Дин. Его дальше допросной у сержанта не запрут. А я в случае провала вылазки рисковал всем. Какого долбанного в зад гнароша Дин такой спокойный? Ладно. Может быть, я чего-то не знаю. Веди, долговязый, ты здесь хозяин.

Я встал на ноги, а Дин вынул из-за спины и протянул мне комок из одеял. Пришлось устыдиться, благодарно кивнуть и сложить тряпичный манекен на матраце. Накрывая его одеялом, я шутливо пожелал своей копии не спалиться без меня. Скоро вернусь.

Васпа снова мотнул головой, и мы ушли, скользя бесшумными вдоль перегородок перегородкам.

– Нужно вниз. К шудрам, – шепнул Дин. – Там грузовой лифт. Прямо в ангары. Скоро смена. Быстрее.

– Веди, – коротко ответил я.

Отчаянно хотелось задавать глупые вопросы. «Кто такие шудры? Какая смена? А ты меня не кинешь?» Никто не мешал Дину сдать меня сержанту с подробным рассказом обо всех подвигах. Но, во-первых, я тоже знал один секрет долговязого и мог, в свою очередь, его сдать. А, во-вторых, я наивный дурак. Я верил, что васпа, рисующий белые цветы мылом на мокрых гимнастерках, не может предать.

По коридорам мы дошли до тупика в конце казарменного блока. Дин надавил плечом на дверь, и она со скрежетом отворилась. Из земляной норы тянуло затхлым воздухом и сыростью. Темноту внутри едва разгоняли крошечные светильники на потолке круглого коридора. Чем-то он напоминал кишечник гигантского животного.

– Морщишься? – шепотом спросил васпа. – В твоем Улье другие ка-та-ком-бы?

– Такие же, – буркнул я в ответ и шагнул через порог.

Земляные стены на поворотах и развилках укрепили камнем. Я едва разглядел его под белесым налетом. Думать, не хотелось, чем покрыты стены в катакомбах, и почему это никого не волнует. Коридор шел вниз, воздух становился холоднее. Я был готов спорить на еще одно желание, что мы спускались в подземную часть Улья.

– Ищи шудру. Двух, – сказал Дин. – Нужно переодеться.

Найду, если пойму, что искать. Шудра – это шкаф? Или манекен, отпугивающий крыс? Но точно не живое существо. Жить в таком месте невозможно.

В коридоре встречались углубления, залитые грязью. Под ногами иногда что-то хрустело или хлюпало. Мы шли уже долго, а шудр на пути по-прежнему не попадалось. За очередным поворотом Дин встрепенулся и приложил палец к губам. Я замер, оглядываясь, куда можно спрятаться, и тут справа выползла уже знакомая сгорбленная фигура в лохмотьях. Издалека я не мог понять, тот ли это уродец, что встретился мне у прачечной. Я ткнул в него пальцем и вопросительно поднял брови. Дин согласно кивнул.

Шудра, значит.

Уродец не бросился на нас с диким криком, и не сбежал, испугавшись. Он вообще никак не отреагировал. Постоял немного и пошел дальше. Нужно как-то «снимать часового». И переодеваться, как я понял, в его лохмотья. Если уродец здесь на черных работах, то я начинал догадываться, что задумал Дин. Ладно, других вариантов все равно нет. Я вытащил из стены камень и бросил его в голову шудры.

– А ты меткий, – шепнул васпа, когда сгорбленный уродец повалился на пол.

– Надеюсь, не убил.

Дин фыркнул и пошел вперед. Смотреть на шудру без приступа острой жалости было сложно. Длинные узловатые руки, крупная голова, обезображенное лицо. Сколько циклов нужно провести на допросах у сержанта, чтобы превратится в нечто подобное? Хотя я напрасно представлял себя в вонючих лохмотьях шудры. Судя по скелету, он таким родился. Жертва генетического эксперимента? Биомусор, непригодный к службе в Улье? Поэтому васпы похищали мальчишек? Сами не могли себя воспроизводить? Тогда Дин – не васпа. Он человек. Или я чего-то не понимал? Нет, кучерявый и долговязый хоть и отличался от васп, но и на людей похож не был. Одна выносливость и скорость регенерации чего стоили. В чем же дело? Откуда брались новые васпы и куда исчезали похищенные мальчишки?

– Лар, – зашипел Дин, надевая лохмотья. – Уснул? Шевелись.

Я так же, как он, не стал раздеваться догола. Лохмотья закрывали нас с ног до головы, прекрасно маскируя форму. Если придется убегать, просто снимем вонючие тряпки и не будем тратить время на обратное переодевание. А для пущей достоверности, я зачерпнул немного грязи и измазал лицо.

Вот так, Дарион. Кто-то с погонами лейтенанта разведки спал в казарме на чистой простыне, а кто-то ползал по каменному кишечнику в чужих лохмотьях. Воистину инициатива любила в попу инициатора. Сам придумал послание на вертолете – сам нарисовал.

Порвав часть ткани на веревки, я связал шудру и перетащил его в одно из углублений. Камуфляж для Дина мы раздобыли тем же способом. Второго шудру отволокли к первому. Жаль, не было времени их получше спрятать.

– Где лифт? – спросил я васпу.

– Спешишь. Нужно к стаду прибиться. Потом в наряд влезть. Пошли.

Значит, уборщиками прикидываемся. Хорошо. Есть в этом смысл. Я заковылял по коридору, сгорбившись и подволакивая ногу. Дин за спиной издал короткий гортанный смешок. Ага, достоверность с недавних пор мой девиз. Мы спешили, поэтому актерство пришлось оставить вплоть до комнаты с лифтом. Там Дин велел ждать.

– Что рисовать будем? – тихо спросил я васпу.

– Птицу. Вертолет же. Или осу.

Тьер. Абстрактная живопись в планы не входила. Я поежился под смердящими лохмотьями и долго подбирал слова, долговязый истолковал мое молчание по-своему.

– Что хочешь? – неуверенно спросил Дин. Потом облизнул губы и повторил: – Что хочешь нарисовать?

Мне показалось, что сейчас произошло нечто очень важное. Васпа уступил. Отказался от своей идеи и спросил мое мнение. Фактически пустил меня в свой маленький мирок. Но недодуманная мысль пропала, уступив место первостепенной задаче.

– Узор, – осторожно ответил я. – Чтоб красиво. И непонятно.

Васпа задумался, сбив широкий колпак с головы и взъерошив волосы.

– Не понимаю.

Впервые я обрадовался, что вокруг так много грязи. Кивнул себе под ноги и, встав на колени, принялся пальцем выводить на полу цзы’дарийские глифы. Фраза не очень длинная, но глифов все равно получилось семь штук.

– Красиво, – прошептал Дин.

– Повторить сможешь? – хитро прищурился я.

– А то.

Васпа присел рядом и обмакнул палец в грязь. Невероятно, но у него получилось даже точнее. Мои углы и росчерки были местами не такими правильными.

– А теперь? – спросил я и ладонью смахнул обе надписи.

– Не дурней тебя, пе-ри-фе-ри-я.

Васпа хмыкнул и медленно, но по-прежнему четко и красиво, вывел всю надпись, задумавшись лишь единожды в середине. Я восхищенно выдохнул и прошептал:

– По-тря-са-ю-ще.

– Как? – удивился Дин.

– Хорошо, – объяснил я. – Очень.

Лифт загудел и заскрежетал, как больной старик, разгибающий спину. Кого принесла к нам кабина? Я быстро стер надпись, сгорбился и тихо замычал, входя в образ. Дин куда-то потерялся. Тьер, обзор из-под капюшона никакой. Я не увидел, а услышал, как двери пшикнули пневмоприводом и открылись.

– Два есть. Найду еще одного, – сказал васпа и прошел мимо нас. Второй вышел вслед за ним. Дин задумчиво скреб ногтем налет на камнях, а я, не зная, куда себя деть, качался из стороны в сторону. Бесполезная, в целом, клоунада. Рядовые обращали на нас внимания не больше, чем на грязь под ногами.

– Эй, урод! Иди сюда, – вдруг позвал васпа.

Это он мне или Дину? Я же не просто урод. Я еще и тупой, судя по всему. Нужно стоять и молчать.

– Руку дай, – приказал васпа. – Когда запомните?

Он рванул на мне лохмотья и, оголив запястье, штампанул на кожу «6М».

– Дежурному покажешь! Понял?

– Ы-ы-ы-ы, – радостно ответил я.

А вот и пропуск. Это мы удачно пришли. А Дин, оказывается, такой же, как Тезон. Весь продуманный. Либо же просто не в первый раз таким образом в ангары ходил.

Вернулся другой рядовой, волоча за загривок шудру. Его и Дина так же обеспечили пропуском, и всех троих затолкали в лифт. Грузовую кабину сделали просторной, но господа рядовые жались к стенам, избегая прикасаться к грязным оборванцам.

Ехали долго. Возможно, под самую крышу Улья. И чем дальше, тем сильнее меня охватывало беспокойство. Там же вертолеты. Да, я не умею их пилотировать, но можно взять в заложники пилота и удрать в лагерь. Увидеть королеву – это чересчур. По мне так уже раздобытых сведений хватит с головой. А если еще и Дина с собой уговорить сбежать, то можно и про остальное узнать, как говорится, из первых рук.

Я горбился насколько позволяли помятые ребра, и старался дышать медленно. Чего только не придумается со страху? Как я оставлю здесь Тезона? И Дин может не согласиться.

Лифт остановился, двери открылись, и на меня обрушился бесконечно знакомый запах техники. Горючее, масло, нагретый металл. Ангары васпов благоухали своим собственным неповторимым букетом, но общие нотки с цзы’дарийскими мастерскими угадывались. Особенно с музеем в Училище, где хранились образцы военной техники, давно снятой с вооружения. Я любил проходить там практику. Гораздо интереснее, чем в стерильных отсеках космических кораблей. Процесс разборки, чистки и сборки автомата роднил с оружием сильнее, чем унылая автоматика бластера.

– Смена! – крикнул рядовой и вытолкал меня из лифта.

Как было велено, я проковылял к одиноко стоящему васпе и протянул запястье со штампом. Дежурный кивнул, даже не посмотрев, и меня передали дальше по цепочке.

Сначала нас с Дином заставили мыть и чистить все, кроме вертолетов. Поэтому на наш будущий холст я смотрел издалека. Подмечая, что машины налетали ни одну тысячу часов и неоднократно подвергались капитальному ремонту. Выражаясь проще, были зашиты через край, как старый мешок с запчастями. Только на один вертолет с облупившейся краской и свежей металлической заплаткой на боку я поглядывал с надеждой. Мечтая, чтобы механики васпов, как рачительные хозяева, пожелали его покрасить. Работала вся смена тихо и сосредоточенно, изредка обмениваясь просьбами и командами. Я уже начал впадать в отчаянье, как чудо произошло.

– Эй, вы, двое! – крикнул рядовой.

Я старательно терся возле Дина, чтобы нас не разделили, поэтому обратиться он мог только к нам.

– Покрасьте семьдесят третий.

Васпа протянул нам ведро с краской и две кисти. Издав радостное «Ы-ы-ы-а-а-а», я цапнул у него ведро заковылял к тому самому вертолету. Должно же мне в этом проклятом Улье хоть когда-нибудь повезти?

Пока механик проверял, как тупые шудры поняли задачу, мы с Дином честно красили вертолет, не отвлекаясь на надписи. Маляр из меня еще тот. Получалось криво, но никто высокого профессионализма и не ждал. Убедившись, что мы справляемся, механик, наконец, вернулся к своим делам. Я сел на пол, изображая покраску в труднодоступном месте, а Дин за моей спиной нырнул под днище. Глифы он выводил самозабвенно, наслаждаясь каждым движением кисти. Если бы я не знал про спор, то решил бы, что васпа пошел сюда только ради того, чтобы лишний раз порисовать.

Механики что-то забормотали, и я сначала не обратил внимания, сосредоточившись на надписи, но разговор явно вышел из плоскости рабочего.

– Рейд готовят. Скоро кладка, – сказал один из них. – Прошлая неудачная была. Говорят, Королева голодала, вот и переродилось мало. Одни шудры.

– Преторианцы обнаглели. Должны ведь следить, – подхватил второй.

– Ага. Только пьют и курят. Особенно этот. Новый. Одноглазый. Вечно под ядом. Хартов выкормыш.

– Тяжелые времена. Инвалидов в строю оставляют.

Одноглазого я запомнил. Ян. В кроваво-красной форме, худой, нескладный и белобрысый. Думается мне ничего из того, что я сейчас услышал, господа рядовые не смогли бы сказать, стоя перед ним. Головы бы поднять не посмели.

– Где неофитов брать? Деревня – договор, деревня – договор. Преторианцы все. Охраняют они коконы. А кого оттуда достают? Перерожденные и те дохляки. Посмотри на молодняк Грута.

За молодняк Грута мне стало обидно. И тут некстати вспомнилось про мои анализы. Нет, не может быть. Совпадение.

Васпы умолкли и застучали инструментами. Больше ничего интересного услышать не удалось. Хотя пищи для размышления теперь хватит надолго. Я узнал происхождение шудр. Они выходили из коконов и считались неудачным результатом перерождения. Я впервые слышал, чтобы генетические мутации искусственно вызывали уже у взрослых особей. Да и Публий после вскрытия говорил, что ничего особенного у васп не заметил. О чем же тогда речь? Если я расскажу об этом Тезону, то он захочет увидеть не только королеву, но и коконы. Мне самому было интересно, но как пройти мимо преторианцев? Боюсь, таких охранников не обмануть маскарадом с лохмотьями.

Глава 12. Отцы и дети

Работали мы с Дином до конца смены, то есть почти до утра. Я так увлекся, что забыл про сон, больную спину и несчастные ребра. Доставшийся в наследство от отца высокий уровень адреналина притупил ощущения и подарил небывалую бодрость. Зря я косо смотрел на генетиков. Не всегда они занимались опасной ерундой в своих лабораториях. Много полезного тоже делали. Конечно, у всего есть цена. Организм работает на износ и, когда наступит неизбежный «адреналиновый откат», я упаду спать часов на тринадцать или пятнадцать. И ни один сержант даже самым громким криком «подъем» меня не разбудит.

В ангаре зазвенела сирена. Дисциплинированные васпы собрали инструменты, расписались в бумажных журналом и вытолкнули лишнюю рабочую силу в лифт. Никто нас с Дином не сопровождал. Мы просто вышли на нижнем уровне и скрылись в катакомбах. Я все прокручивал в голове загадку коконов и подслушанный диалог о преторианцах. Не вязались концы с концами. Слишком нагло себя вели рядовые васпы. Цзы’дарийцы такого демонстративного неуважения к командованию себе никогда не позволяли. Я представить не мог, чтобы кадеты обсуждали, как генерал пьет Шуи. Даже между собой. Даже с уверенностью, что никто не услышит и не сдаст. Не только для меня Наилий Орхитус Лар был кумиром. Я часто видел его портреты в казарме. А у васп столько злобы и ненависти. Ко всем без исключения. Причем на пустом месте. Просто так, потому что нужно на кого-то излить желчь.

– Нашли дохляков, – недовольно буркнул Дин. – Пусть приходят на тренировку. Проверим, кто дохляк.

Он как масла в огонь подлил. На адреналине я закипал мгновенно. В голове все перепуталось, и выговаривал я долговязому, как один оскорбленный кадет другому.

– Ушлепки. Из учебки вылезли, так сразу «я, не я и морда кирпичем»? Неофиты какие-то дохлые, офицеры – бездельники. Только пьют и курят. Откуда эти рядовые вообще взялись такие борзые? Элита недоделанная. Да в нашем У…, – я запнулся, чуть было не сказав Училище. – Улье за такие слова про офицеров…

– В нашем тоже, – перебил Дин. – Господ преторианцев уважают. Милостью Королевы назначены. Лучшие из лучших. Одноглазый Ян узнает – накажет. Жестоко накажет. Он уже знает. Господа преторианцы все видят и слышат. Ты в своем Улье еще не подумал – они уже знают.

Говорил васпа тихо, но твердо и с такой убежденностью, что в неотвратимость наказания верилось без сомнений. После явления офицеров на утреннем разводе даже самые жуткие истории о них я был готов принять за истину. Настоящее командование. И незачем на них клеветать.

Засохшую грязь с лица я кое-как отскреб, а форма смрадом от лохмотьев особо-то и не успела пропитаться. Раздетые нами шудры нашлись там же, где их оставили. Вернув лохмотья и развязав уродцев, мы с Дином вышли из катакомб.

Вовремя, потому что в казарме еще горело дежурное освещение и неофиты спали. Кивнув на прощанье Дину, я заскользил вдоль стены. Нужно срочно убрать тряпичный манекен и занять его место. Только бы дежурный не заметил. Адреналин поднялся еще выше, и сердце забилось в припадке тахикардии. Я почти на месте, еще немного.

Из темноты на меня напала тень. Чьи-то руки зажали рот и утащили за собой в ячейку.

– Тихо, – шепнула тень голосом Тезона. – Пятками по полу колотишь, как манекен на плацу избиваешь.

– Ин дэв ма тоссант, – зашипел я, вырываясь из хватки. – Нормально не мог позвать? Катись в бездну с такими шутками! Отойди, я сказал. В сторону!

Разведчик отступил на шаг и демонстративно загородил телом выход из ячейки. Руки чесались разбить ему рожу в кровь. Я понимал, что перебрал адреналина, но контролировать себя в таком состоянии не мог. Ярость требовала выхода.

– Времени нет, – прохрипел я. – Мне нужно обманку из койки убрать.

– У дежурных пересменка, – уперся Тезон. – Окно в пятнадцать-двадцать минут тишины.

– Они тебе расписание показали?

– Копию прислали в трех экземплярах, – разведчик тоже завелся и зачастил: – Вторую ночь за дежурными хвостом таскаюсь, пока ты спишь или шляешься неизвестно где. Чем занимался все это время?

Ох, зря он полез меня отчитывать. Мы оба лейтенанты. Даже номинальное лидерство в нашем микро-отряде не давало ему права метелить меня, как молокососа, ссаными тряпками по лицу.

– В ангаре писал сообщение на днище вертолета, – зло ответил я. – Вы уж извините, господин разведчик, но раньше тупого и уродливого шудру, в чьих грязных лохмотьях я там ошивался, из наряда не отпустили. Пришлось всю смену работать.

– Я уже бросился тебя искать. Какого х-х-холостого выстрела ты ничего не сказал? Собрались с васпой и ушли, я только тени успел засечь. Взяли вас или не взяли? Может, уже пора труп забирать и подарочек папе в черный полиэтилен упаковывать?!

– А ты за моего папу не переживай! За своего беспокойся! – сорвался я.

Вся ярость, что во мне была, поднималась черным облаком и мешала дышать. Я наступал на разведчика, представляя, как сломаю ему нос и выдавлю глаза. А потом выбью все зубы, чтобы больше никогда не слышать: «Нилот. Папенькин сынок. Генеральский выкормыш».

– За свою задницу боишься? Да не будет ничего, хоть по кускам меня в лагерь принеси. Генералу плевать. Я двадцатый сын, понимаешь? Двадцатый! Одним больше, одним меньше, какая разница? Будет еще двадцать первый, двадцать третий, тридцатый. А я никому не нужен. Ни отцу, ни матери, ни мужику ее новому. Она двух дочерей ему родила, а про меня все забыли. Хоть сегодня я сдохну, хоть завтра, никому нет дела!

Мой голос опасно звенел в тишине казармы, но даже дежурным сержантам и спящим неофитам было наплевать. Разведчик давно освободил выход. Вжался в стену и смотрел на меня широко распахнутыми глазами. В них блестели все лампы Улья, а где-то на дне отражалась такая же тьма, как во мне. Глубокая. Черная. Невыносимая. За мгновение до того, как моя адреналиновая ярость погасла, Тезон выдохнул и скатился спиной по стене.

– Извини, – тихо прошептал он. – Я не знал. Мой отец не жил с нами. Приедет иногда на денек другой, сунет матери подарки, а меня к тетке на всю ночь. Я так погано себя чувствовал. Думал, как хорошо нилотам. Отец генерал. Огромный особняк, толпа нянек, поваров, охранников. Всего вдоволь и делай, что хочешь хоть целый день. Отец, конечно, часто занят, но он хотя бы рядом.

Я устало выдохнул, прогоняя холод, грозящийся забраться под гимнастерку. Не научусь справляться со своими демонами, стану зверем среди зверей. Зачем набросился на Тезона? Мог просто спросить. Или догадаться.

– Какой там особняк, скажешь тоже, – пробормотал я, усаживаясь рядом с разведчиком. – Я жил в горах девятого сектора. В маленьком доме возле заброшенного аэродрома. До ближайшего поселка два часа на мотоцикле. Все лето босиком бегал и в рваных штанах. Жили впроголодь. Когда на восьмом цикле в училище забрали, я с матерью попрощался и больше ее не видел. Отец захотел, чтобы его старший нилот учился на равнине. Военный транспортник перевез через океан, сопровождающий капитан сдал меня в училище, и все. Мать без денег, с двумя детьми на руках, а билет туда и обратно страшно представить, сколько стоил. Зато отец в том же городе, ага. Я радовался примерно два цикла, ждал его. Потом понял, что генерал – всегда генерал. Ты отца хотя бы изредка видел, а меня воспитывала фотография на стене в казарме. Если бы не моя хулиганская выходка на девятнадцатом цикле, когда я всю ночь просидел в закрытом клубе, чтобы утром встретить отца до его выступления, так бы и не знал, как Наилий Орхитус Лар вживую выглядит.

Тезон вздохнул и, болезненно морщась, потер лоб.

– Да уж. Вот и думай о собственных детях, если даже у генералов… В общем прости меня. Клянусь, больше ты про «генеральского сынка» не услышишь.

– Забыли, – мотнул я головой. – И ты меня прости. В следующий раз никуда не уйду, не предупредив.

– Получилось хоть? – все еще тихо и подавлено спросил Тезон.

– Да, Дин нарисовал глифы. Красиво и точно, будто всю жизнь по-цзы’дарийски писал.

– Вопросов не задавал о надписи? Что, зачем? – разведчик включился в работу.

– Нет. Дин толковый.

– Мне он тоже показался адекватным, но осторожнее с ним. Не в нашей ситуации верить кому-то без оглядки. Рассказывай, что видел.

Я отчитался перед ним, как рапорт составил. Коротко и по существу. Тезон тоже заинтересовался коконами и перерожденными.

– Расспроси Дина о преторианцах, – поручил мне лейтенант. – Скорее всего, это личная гвардия Королевы. В других Ульях их нет, поэтому можешь не стесняясь выспрашивать подробности. Интересует распорядок дня, привычки, мелкие слабости. Думаю, рядовые утрировали про пьянки и гулянки, но общее впечатление некоторой неадекватности преторианцев нельзя игнорировать. Они могут употреблять наркотики. А любой наркоман – легкая добыча.

– Сомневаюсь, – скептически покривился я. – Не станут офицеры на службе употреблять. Не вяжется с образом. Понимаешь?

– А что вяжется с образом?

– Не знаю. Заглядывать в душу на расстоянии я пока не научился.

Хвала несуществующим богам в казарме по-прежнему было тихо. Но мы все равно между фразами прислушивались. С дисциплиной у васпов все в порядке, дежурный должен выйти на обход четко по графику.

– Преторианцы, коконы, королева, – бормотал Тезон. – Я чувствую, разгадка где-то близко. Не хватает одной детали. Найти бы ее.

– Как думаешь, мы успеем? – спросил я.

– Да, еще минут пять есть.

– Я про Королеву. Успеем мы увидеть ее до экзамена?

Разведчик нахмурился, будто я оторвал его от решения важной задачи какой-то незначительной глупостью.

– Если не успеем, то будем сдавать экзамен.

– А сдадим?

– Придется сдать, – искоса посмотрел на меня разведчик. – Теоретических занятий со сверхсложным техническим материалом у неофитов нет. А общая физическая подготовка, нормативы, парные и групповые поединки – не проблема.

– Хотелось бы и мне так думать, – усмехнулся я.

– Тебе пора, – кивнул за спину Тезон. – Имитацию свою не ищи. Я убрал.

«Какая забота, нет, ну какая забота».

Мысленно позволив себе последнюю колкость, я кивнул разведчику на прощание и вышел в коридор.