Текст книги "Улей (СИ)"

Автор книги: Дэлия Мор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Улей
Дэлия Мор
Цикл: Цзы'дарийцы

Глава 1. Прибытие

Я слушал шипение приводов, открывающих створки десантной капсулы, и боялся дышать. Не хотел терять последний глоток по-настоящему родного воздуха перед тем, как в легкие ворвется чужая планета. Зеленый класс опасности под вопросом, исследование только дистанционное спутниками-зондами и снимками из космоса. Уровень развития докосмический. Цзы’дарийская аппаратура давно крутилась на орбите, а засечь ее с поверхности планеты было некому. Разве что какой-нибудь мечтатель разглядел в домашний телескоп странный круглый объект, похожий не то на метеорит, не то на комету. Удивился и забыл, а мы все-таки прилетели.

Земля встретила запахом хвои и тишиной, что давила на уши не хуже перегрузок в момент приземления. Двенадцать цзы’дарийцев вышли из десантной капсулы и, ощетинившись стволами бластеров, внимательно осматривали окрестности. Мы очень похожи на местных, разве что ниже ростом и уже в плечах. Голубоглазые, светловолосые подростки. Маскировка не нужна, достаточно сменить черные военные комбинезоны на гражданскую одежду. Позже, сначала разбить лагерь. Дозорные из моей звезды по очереди подняли руки. Чисто.

– Чисто, – повторил я вслух и повернулся к генералу.

– Разбить лагерь, – скомандовал Наилий Орхитус Лар.

Приземлились не очень мягко – прямо в гущу высоченных хвойных деревьев. Их кроны смыкались над нашими головами дырявый пологом. Сквозь него едва виднелось местное бледное светило. Солнце. Кора деревьев покрыта не то медью, не то ржавчиной. Под ногами сухая, рыжая трава. Странный лес. Мертвый.

Бойцы разгружали капсулу, чтобы закрыть ее створки и замаскировать до окончания операции. На землю выгружали не только вещмешки и походные модули, но и массивные черные ящики с эмблемой медицинской службы. Капитан Публий Назо руководил научной частью экспедиции. Полевой хирург и наш единственный медик. Еще на космодроме перед отлетом дергался и следил, как грузят его ящики. Теперь тоже не спускал глаз с моих дозорных. Зубы свело, как хотелось заявить: «Косоруких в звезду не брал, ничего с оборудованием не случится, капитан Назо», но я молчал. Не по званию лейтенанту шипеть на капитана. Даже если я – сын генерала.

Едва развернули походные модули и выставили посты, как звезда разведки ушла на восток. Три бойца, сержант Тит и лейтенант Тезон Тур. В лагере остались трое моих дозорных с сержантом Бозом, я – лейтенант Дарион Лар, капитан Назо и генерал пятой армии. На восемь бойцов четыре офицера. Увлекательная будет командировка с сугубо научными целями. В первичном задании все настолько туманно, что разведчиков за информацией «в поля» отправили, а руководит нами генерал. Лично. Несуществующие боги, да что же здесь спрятано, чего не разглядеть со спутников?

До вечера я монотонно обходил посты дозорных и ждал возвращения разведчиков, оборачиваясь на каждый шорох. То крупный жук проползет мимо, то мелкий зверек мелькнет меж толстых корней деревьев. Говорили, что разведчики иногда потехи ради подкрадывались со спины и приставляли к горлу нож. Шутники, в плен их к гнарошам!

Из-под полога штабной палатки вынырнул военврач и целенаправленно пошел ко мне. Не по уставу длинные кудри капитан нервно зачесывал пальцами назад и думал о чем-то своем. Говорили, отец не летал в командировки без него. С самого первого дня тридцать циклов назад, когда стал генералом. Я родился позже и за всю жизнь видел отца десяток раз: еще ребенком до училища и на выпускном. Зато нилот, первенец, почти точная генетическая копия Его Превосходства, похожая на него, как отражение в зеркале. Причуда наследственности, уникальный случай. Да я бы с удовольствием отдал все это за нормальное детство. Променял усмешки и нападки других кадетов на отца-рядового. Демоны с ней, с генетической картой! В бездну привилегии нилота! Двадцать с лишним циклов мне отец был нужен, а не хозяин сектора с портрета в спальне.

– Дарион, – тихо позвал военврач и, когда я не ответил, повторил громче: – Лейтенант Лар!

Я машинально вытянулся, подняв подбородок и сжав пятки военных ботинок.

– Капитан Назо.

– Пойдем в штаб. Разведчики возвращаются. Посмотрим, что они наснимали на местности.

Дрожь волной прокатилась по позвоночнику, и я икнул от удивления.

– В штаб?

Публий заложил руки за спину и шагнул ближе.

– Тебя же поздравили с повышением? Теперь ты офицер, если вдруг забыл. А мы чаще в штабе разговариваем, чем с бластерами по холмам скачем. Привыкай, лейтенант.

Может, и привыкну позже, а сейчас от слабости ноги покосились, и ладони вспотели. Первая операция сразу же на глазах у генерала. Я мог как угодно на него обижаться, но разочаровать не имел права. Хозяин сектора, один из двенадцати правителей планеты, лучший воин – только от перечисления голова шла кругом. И я его сын. Легче носить вещмешок, нагруженный камнями под самые завязки, чем это.

Я вызвал по рации сержанта Боза, оставил его за старшего, и отправился за Публием. В центральном отсеке штабной палатки стоял низкий стол и четыре табурета. За столом уже сидел генерал и рассматривал на планшете снимки со спутника. Качество изображения прекрасное, да, но любой населенный пункт выглядел, как схема с прямоугольниками крыш и лентами дорог. Заглядывать в окна и двери домов спутник не умел.

– Ваше Превосходство, – громко поприветствовал я генерала, но отец только молча указал глазами на табурет слева от себя.

– Лейтенант, не стой столбом, – шепнул Публий и сел напротив.

Рубашка потом пропиталась, хоть выжимай. Тяжелые капли катились за шиворот, и все время хотелось вытянуться еще сильнее. Таким деревянным я и плюхнулся на табурет, незаметно вытирая ладони о штаны. Где ж ты бродишь мое спокойствие? Я без тебя до конца совещания не дотерплю.

– Ваше Превосходство, – сказал уже Тезон Тур. Так бесшумно просочился под пологом, что я мгновенно поверил в байки про нож у горла. Дождавшись от генерала кивка, разведчик выложил на стол планшет и вывел на экран первый снимок. – Данные со спутника подтвердились. В трех обследованных квадратах на востоке сгоревшие деревни.

Тезон докладывал, а я слушал его высокий и немного женственный голос. Тощий разведчик со своей родинкой над верхней губой действительно напоминал дариссу. Тоже, наверное, доставалось в училище, но едва ли его это беспокоило. Разведчики держались особняком и редко ввязывались в поединки на посохах с другими подразделениями. А если брались за оружие, то не признавали правил. Не стыдясь, били в пах, по глазам и ведь дотягивались.

Лейтенант Тур бубнил про сгоревшую технику, а генерал, пролистав фотографии, передал планшет Публию.

– Я вижу белье на веревке, нашли выживших?

– Так точно, Ваше Превосходство, – ответил Тезон и, усевшись на свободный табурет, придвинулся ближе к столу. – В одной деревне на окраине осталась пара домов. Там старики живут. Скотины не держат, но кур разводят. Из транспорта один мотоцикл на всех.

Капитан Назо вернул планшет на стол, и я машинально за ним потянулся. Сначала показалось, что у разведчиков сломалась аппаратура, и все фотографии стали черно-белыми. Лишь потом я осознал масштаб отснятых пожарищ. Сотни строений, десятки единиц техники, обгоревшие трупы людей и животных. По земле прошелся огненный вихрь, а смерть собрала богатый урожай. Не хотел бы я писать рапорт по таким разведданным.

– Что видишь, Дарион? – спросил генерал, а у меня руки задрожали. Все, что успел заметить, мгновенно стерлось из памяти, и я молчал как дурак, бестолково листая фотографии.

– Здесь, – неуверенно начал я, остановившись на снимках из другой деревни, – техники мало. Поселение домов в пятьдесят, а обгорела одна гражданская малолитражка. Остальные машины, скорее всего, угнали. Тут строения явно складского назначения вообще огнем не тронуты. В деревянных остовах нет пуль, на земле не видно воронок от взрывов. Нападали небольшим числом, зато унесли всю добычу. Мародеры?

Генерал кивнул:

– Да. Еще?

Дыхание никак не восстанавливалось, а ворот рубашки впился в шею. На экзамене легче, чем под пристальным взглядом отца. Я пролистал фотографии до снимка с отпечатками ног в грязи. Что здесь могло привлечь разведчиков?

– Они используют летательные аппараты с вертикальным взлетом и посадкой, – уверенно заявил я.

– Как понял? – спросил генерал, и мне показалось, что я услышал заинтересованность в его обычно бесстрастном голосе.

– Нет следов разгона и торможения техники. Ни колесной, ни на гусеничном или ином ходу. Только длинные широкие борозды равномерной глубины. Не знаю что это, не видел ни разу.

– Вертолеты, – сказал Наилий и достал из кармана планшет. Несколько раз нажал на экран и на девайсе разведчика появилось изображение машины с двумя огромными четырехлопастными винтами. Вытянутое каплевидное тело стояло на двух массивных полозьях как на подставке. – Местные выглядят, конечно, по-другому, но суть та же.

Публий и Тезон синхронно придвинулись к планшету, жадно разглядывая экзотический летательный аппарат.

– Чтобы вертолет взлетал и садился, ему нужна посадочная площадка, – заговорил Тезон. – А на снимках со спутника на месте предполагаемых баз интересующих нас васпов ничего подобного нет.

– Значит, завтра у меня должны быть разведснимки мест предполагаемых баз интересующих нас васпов, – приказал генерал.

– Есть, – коротко ответил Тезон.

– А я пообщаюсь с выжившими. Дарион, ты со мной, выходим на рассвете, форма одежды гражданская. Из оружия только боевой посох и карманный бластер. Публий, за старшего в лагере.

«Есть» синхронно ответили мы с Публием и я успел заметить гримасу ярости на лице Тезона, прежде, чем он справился с мимикой. Не понравилось лейтенанту-разведчику решение генерала. Наверняка сам хотел пойти к выжившим и покрасоваться перед Его Превосходством. Еще бы, такой опыт, местность разведана, а вместо него берут сопливого кадета, вчерашнего выпускника. Мои соболезнования, лейтенант Тур, с настырными сынками генералов всегда так.

– Все свободны, – сказал Наилий и встал из-за стола.

Торопливо со всеми попрощавшись, я выскочил на воздух. Сердце громыхало и подпрыгивало в груди не хуже внедорожника на ухабах. Надо же, как быстро стемнело, пора обходить посты.

Глава 2. «Тьма в тебе»

С гражданской одеждой у меня еще в училище не заладилось. Пока рос пацаном у матери и по горам лазил, не думал, что на мне за кофты и штаны. А в увольнительных как начали в город отпускать, так на первой же вечеринке и вызвал взрыв смеха в баре. Обидно, что хихикали не только дариссы, но и свои же сокурсники. К демонам моду! Волосы машинкой «под кадета» до колкого ежика, повседневный комбинезон – и хватит с меня.

Маскировку для похода к людям подбирал специальный отдел в разведслужбе. Под лупой разглядывали снимки из космоса, изучали СМИ и шили одежду, как у местных. Тоже ведь мода, но совсем дикая. Из-за разницы в росте и весе с людьми я выглядел, как сопляк, нарядившийся в куртку отца. Рукава до кончиков пальцев, штаны подворачивать нужно. К комплекту инструкция прилагалась. Я долго соображал, почему майку назвали алкоголичкой, зачем одну полу у рубашки нужно обязательно оставить не заправленной, и как я буду дышать в тяжеленом бушлате?

Из палатки я выбрался, когда просветы в кронах сосен стали окрашиваться золотым. И чуть было не налетел в темноте на Его Превосходство. Генерал, одетый в такую же куртку и штаны, как у меня, молча стоял возле палатки.

Теперь мы действительно походили на близнецов. Мать рассказывала, что даже веснушки на носу и щеках рассыпаны одинаково, только шрама под бровью у меня нет. Я психовал раньше, разглядывая себя в зеркало и сравнивая с фотографией хозяина сектора. Ненавидел острые скулы и широкий подбородок, на спор искал десять отличий, а потом успокоился. Не важно насколько я на него похож, жизнь моя. И проживу я ее так, как хочется. Не оглядываясь на чужие погоны. Только щемило до боли в груди, что некого назвать папой.

Я вдохнул глубоко и громко поприветствовал:

– Ваше Превосходство!

– Тихо, – оборвал генерал, – весь лагерь разбудишь. Запоминай. По легенде ты – мой младший брат. Мы ходим по деревням, разыскивая тех, кто убил наших родных.

– Мародеров?

– Верно. Поэтому никаких обращений, званий, военной выправки. Сутулься, Дарион, ты обычный подросток.

– Так точно, Ваше Превосходство.

Тело привычно вытянулось струной, и я едва успел прикусить язык. Дурацкий рефлекс.

– Наилий, – поправил отец и нахмурился. – Повтори.

Язык мгновенно онемел и присох к небу. Сколько я мечтал о нормальной семье? Представлял, как запросто буду разговаривать с отцом. А теперь не мог выговорить его имя. Плечи сами опустились вслед за головой, а генерал, не дождавшись от меня ни звука, развернулся и пошел в лес.

Светило поднималось над горизонтом. Из прорех в кронах деревьев падали тугие, плотные лучи света, наполняя мертвый лес жизнью. Мы с отцом плыли сквозь утренний туман двумя одинокими черными точками. Чем дальше уходили на юго-восток, тем ниже становились сосны и тем шире они расступались. Под ногами появилась трава, все еще зеленая, несмотря на приближающиеся холода. И никак не верилось, что я так далеко от дома на чужой планете. Генерал молчал, шагая впереди с уверенностью стрелки на компасе, а мне хотелось, чтобы хоть раз обернулся и посмотрел. Дурацкий рефлекс, да.

Вскоре ветер принес едкий запах гари и еще чего-то, что я никак не мог определить. Не мог, потому что аромат медовой сладости казался неуместным, а слышался именно он. Сосны расступились, выпуская нас на широкую поляну, а на горизонте из земли поднимались черные остовы сожженных домов. Туман давно рассеялся, оставшись лишь там, где мутное белое полотно порвалось об острые макушки молодых деревьев и осело во впадинах и низинах.

– Огибаем деревню справа, – тихо сказал Наилий. – Нам нужен первый встретившийся на пути жилой дом.

Вблизи запах гари стал невыносимым. Отчетливо слышался смрад паленой плоти. Я начал узнавать ракурсы с фотографий разведчиков. Черно-белое царство смерти.

Тишина утра наполнялась звуками. Пронзительно закричала пестрая птица, залаяла собака.

– Цыц, поганец! Ух, я тебя!

Из-за угла обгоревшего дома показалась деревянная ограда, а за ней сгорбленная старуха в цветастых тряпках и черном платке. Она погрозила прутом тощему псу и с кряхтением разогнулась.

– Мир дому вашему, – громко сказал генерал и я ждал, что он улыбнется, демонстрируя расположение и добрые намерения, но Наилий, даже играя роль, оставался верен себе.

– Обернись, вот он мир. И счастье, и достаток, – проворчала старуха, но к ограде подошла, подслеповато щурясь на нас.

Ростом я доставал ей до носа. Нет, читая задание к операции, я запомнил средний рост людей, но цифры цифрами, а на деле я снова почувствовал себя сопливым кадетом, впервые оказавшемся на плацу перед инструктором. И взгляд у старой женщины был такой же цепкий и внимательный. Смотрела, будто дырку во мне высверливала.

– Откель явились, паны? – спросила старуха.

– Издалека, – ответил Наилий.

– Вижу, что не от соседей за горстью соли.

Теперь старуха изучала генерала. Отец встретил тяжелый взгляд хладнокровно, умудряясь уверенно смотреть снизу вверх. А я все думал, сколько циклов отсчитала с рождения старая женщина? Шестьдесят, семьдесят? Наилий шестьдесят три. Но то, что называли старостью, не коснулось его сединой и морщинами. Не коснется и меня. Конечно, если не убьют в бою раньше, чем я сравняюсь возрастом с ним, сегодняшним.

– Мы ищем тех, кто жжет деревни, – глухо сказал генерал.

Вот так сразу без вступлений и предисловий. Смело, ничего не скажешь. Но отец знал, что делал, глупо было даже пытаться влезть в разговор. Поэтому, когда старуха снова обернулась ко мне, я только сильнее ссутулился и отвернулся.

– Пошто вам навь? – проскрипела она. – Молодые еще, жить да жить. Ступайте с миром, откуда пришли.

– Откуда пришли, уже ничего нет. Одни мы с братом остались, отомстить хотим.

Старуха качнулась к отцу, перебирая морщинистыми пальцами верхушки штакетника. Тощий пес снова залаял, и ветер принес тяжелый запах гари. Он сажей оседал на небе и катался мерзким привкусом на языке. Мертвый ветер, мертвый лес.

– А тяму хватит? – строго спросила старуха.

– Хватит, – глухо ответил отец, роняя слово, как камень на обожженную землю. Мог притвориться кем угодно, но я по-прежнему чувствовал под маскировкой генерала. Ощущение давило на плечи, пробиралось под кожу, покалывало в кончиках пальцев. С ним никогда не было легко, но сейчас становилось жутко.

– Ну, коли так, тогда пожалуйте в дом, паны, – сказала старуха, без особого радушия в голосе. – Негоже про навь у ограды говорить.

Она открыла калитку и пошла к дому, с трудом переставляя ноги. Я дернулся следом, но отец взял за локоть, разворачивая к себе и показывая из кармана куртки рукоять бластера. Я кивнул, что оружие с собой. Негласная инструкция запрещала цзы’дарийцам убивать гражданских, но если в доме засада мародеров, то придется отстреливаться.

На крыльце старая женщина заставила нас снять ботинки, постучав по ним прутом и проворчав что-то про грязь и непрошеных гостей. Миновав крошечную, неосвещенную прихожую, мы вошли в жилую комнату. На меня обрушился аромат теплого молока и пряных трав. Мебели в доме, как в казарме – необходимый минимум. Кухонной утвари и того меньше.

– Уж не обессудьте, потчевать нечем.

Старуха загремела посудой, выставляя на стол два стакана и странный пузатый сосуд. Мне одного взгляда хватило, чтобы понять – молоко.

– Но не приглашать же гостей за пустой стол, – сказала хозяйка, разливая молоко по стаканам.

Наш врожденный иммунитет к ядам, конечно, многое нам позволял, но употреблять что-то в пищу на враждебной территории без лабораторных анализов запрещали инструкции. Разве что для маскировки.

– Благодарствуем, – сказал генерал, сел за стол и сделал два крупных глотка молока. – Садись, малой, в ногах правды нет.

Я плюхнулся на длинную скамью перед столом все тем же деревянным манекеном и негнущимися пальцами взял стакан.

– Братец твой меньшой нешто хворый? – спросила у отца старуха, усаживаясь напротив и складывая руки на столе.

– Навь боится.

– Не мудрено. Столько душ погубила навь, столько жизней отняла. Целыми семьями народ косит. Вот и к нам пришла, когда не ждали. Уж как надеялись, что пронесет, а все одно.

Старуха вздохнула, а отец придвинулся ближе, разглядывая каждую морщинку на осунувшемся лице.

– Что ж отпор не дали? Мужиков в деревне не было?

– Да разве можно победить навь? Что мертвецу сделается? Ты ему нож в грудь, а он ухмыляется.

Я надеялся, что про мертвецов она не буквально. Может, зверями считают или извергами, мертвыми душой? Но отец кивнул довольно и тут же спрятал мимику за глотком молока.

– Зачем приходили-то?

– За припасами, – ответила старуха. – Курей, коров угнали. Что приглянулось, то и взяли.

– Женщин… обижали?

Корректное слово он подобрал для насилия, но тут как не смягчай, суть одна.

– Обижали, – сказала хозяйка и заморгала часто-часто, – лиходеи проклятые. Девчонок едва округлившихся ссильничали. А потом выпотрошили, как цыплят, и на дорогу выбросили. Вон они голубушки все на кладбище. Спят красавицы в земле сырой…

Старуха утерла слезы концом платка и задумалась, глядя в пустоту перед собой. Мы тоже молчали. Я от шока, а отец ждал, что дальше скажет.

– Как мстить-то надумали? – прошелестела старуха надтреснутым голосом. – Уж не собрался ли ты, белобрысый, навь на живца ловить?

– А подойду, как живец-то? – осторожно спросил генерал.

– Ты нет, а он да, – ответила старуха, тыча в меня узловатым пальцем. – Вроде похожи зело, а брат помладше, да почище будет. Не по нраву ты нави придешься, перестарок уже. Лицо мальчика, а глаза мужика зрелого, самогону отведавшего, да всех баб перепортившего.

Я чуть не икнул от такого точного попадания. Кто здесь кого изучал? Казалось, еще пару взглядов на отца, и старуха раскусит всю нашу затею. Не выдержал я, встрял в разговор:

– И что навь с мальчиками делает?

– Никто не знает, – вздохнула старуха. – Забирают они мальчиков с собой. Всех от десяти до тринадцати годков. Уж мы их по погребам прятали, да в лес отводили. Нюх у нави, что у собаки. Везде отыщут.

В голове крутилось всякое и на языке тоже. То гнароши вспоминались с их пристрастиями, то офицеры старой Империи. Но я посмотрел на напряженное лицо генерала и промолчал.

– Находите потом мальчиков? Потрошенных?

– Нет. Никто их больше ни разу не видел, – старуха вдруг сама придвинулась к Наилию, чуть не схватив его за руку. – Не ходил бы ты на север, касатик, не искал навь. И братца не таскал с собой. Пожалей кровинушку. Уж не знаю, что за пазухой носишь против нави, да не совладать с ней.

– Нет мне обратной дороги и брату тоже, – генерал не вздрогнул, не отпрянул, так и смотрел в глаза старухи. – Только бы навь найти. Скажите, как.

– Никак, – хозяйка отодвинулась, встала и убрала стаканы со стола. – Сама найдет, коли захочет.

Генерал тоже встал и кивнул мне на выход. И тут снова зазвучал голос старухи:

– Ты сам как навь, нешто не чувствуешь? Тьма в тебе…

Отец до этого спокойный, вдруг побледнел. Снова в цель попала? Но о чем говорила? Много боев отец пережил, смерть видел и сам убивал. Захочешь – чистым не останешься.

– Возвращаемся, – голос Наилия стал холодным, злым. – Я услышал достаточно.

Всю дорогу до лагеря шли молча, не останавливаясь. Дважды генерал доставал портативный спутниковый приемник, чтобы проверить, не отклонились ли мы от маршрута, и менял курс.

Вечерело. Просветы между деревьями окрасились багряным светом заходящего светила, отчего даже воздух казался зловеще красным и удушливым. У разума есть свойство преувеличивать опасность и раздувать мелкие страхи до Вселенских масштабов. Особенно у разума женского, да после трагедии. Но если все сказанное про неуязвимость и бессмертие васпов, или навь, как их назвала старуха, было правдой, то я понимал, почему научной операцией руководил генерал.

Наилий передал по рации, что мы приближаемся. Интересно, успели ли вернуться разведчики? Будет ли у меня время, чтобы привести себя в порядок перед очередным совещанием? Время сжималось, ускоряя бег. Слишком много мыслей разом обрушились на мою голову.

– Наилий, почему они мародерствуют, раз такие неуязвимые? Нет более достойного занятия?

От раздумий я забылся и назвал отца по имени. Молодец, конечно, легенду выучил, вот только мы уже ушли из деревни.

– Хороший вопрос, – генерал остановился и обернулся. – Представь, что пятая армия застряла на чужой планете без шанса вернуться домой. Без связи с Дарией, без поддержки и финансирования – вообще в полной изоляции. Насколько бы хватило нашей провизии? А что бы мы потом делали?

– Выживали… – пробормотал я, расстраиваясь, что ответ оказался таким простым и очевидным. Нет смысла в технической мощи армии, когда солдатам нечего есть. – А мальчики им зачем?

– Не знаю, – пожал плечами генерал. – Давай дойдем до штаба, посмотрим на разведданные с северо-запада и вместе подумаем.

Все-таки получилось без званий и обращений. Хотя бы на задании. Верить было еще страшно, но крылья уже раскрывались за спиной. До первого поста дозорного я не шел – летел.