Текст книги "Улей (СИ)"

Автор книги: Дэлия Мор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

– Это головной Улей, – твердо сказал разведчик. – Ты хоть представляешь, какая это удача? Я не уйду, пока не увижу Королеву.

Проклятый карьерист. Со злости я сжал челюсти так, что зубы скрипнули.

– Терпи, Дарион. Завтра легче будет

– Лар, – кисло улыбнулся я. – Зови меня Лар. Как васпу.

Тезон кивнул и тоже ушел.

Глава 9. Господа офицеры

Неофитов в Улье будили точно такой же командой, как кадетов в Училище. Я услышал «подъем», и тело против воли дернулось встать. Безусловный рефлекс, привитый инструкторами. Если замешкаться, то можно получить ведро холодной воды на голову. Но я не дома. И встать не получилось. Я зашипел от боли, открыл глаза и увидел Грута.

Господин тренер лично пришел, чтобы разбудить меня. Раньше срока. Я не слышал возни одевающихся васп и грохота сапог. Тьер, почетно.

– Почему не разделся? «Отбой» не слышал?

Конечно, нет. Но Груту мой ответ был не нужен.

– Рукав закатай, – приказал васпа, открывая маленький ящик с медицинскими инструментами. – Встань сначала! Кусок дерьма.

В том, чтобы сначала покалечить, а потом тренировать, ожидая выполнения нормативов, было какое-то особое извращение. Но я не замечал удовольствия на лице сержанта, когда вставал, с трудом заставляя измученное тело повиноваться. Васпа смотрел сквозь меня в пустоту. Холодно и отстраненно.

Кровь сержант брал молча. Не обработав место прокола, не наложив повязку с антисептиком на руку после. И он еще оскорблялся на подозрения в антисанитарии и возможности заражения крови?

– Посмотрим. Что с тобой не так. Слизняк, – пробормотал под нос Грут, убирая пробирку в ящичек, а потом добавил уже четко и громко: – Команда «подъем» уже была. Бегом!

Утро началось, да. Я уже запомнил расположение тренировочного зала, душевой и только в столовую пришлось идти, увязавшись вслед за Дином. Долговязый старательно избегал встречаться со мной взглядом. Один раз коротко кивнул и все. Хорошо, не будем торопиться.

В столовой ради экономии пространства плотными рядами стояли длинные столы почти от стены до стены. Так что рассевшиеся неофиты не только толкались локтями, но и, отклонившись назад, могли стукнуться затылком с соседом за другим столом.

Предвкушая завтрак, я был согласен на что угодно: разваренное в кашу пшено, овощи на пару и даже пересушенные галеты. Не в моем положении зверски голодного цзы’дарийца морщить нос за столом. Но содержимое тарелки повергло меня в ужас. Белесая, тягучая, переслащенная баланда. Что? Из всех припасов остался один сахар?

Я нерешительно взял ложку и посмотрел по сторонам. Васпы наворачивали баланду без лишних эмоций. Ни тени неудовольствия, ни слова возмущения. Чувствуя себя медоносной пчелой, я зачерпнул нектар. После третьей ложки ощутимо затошнило, после четвертой начал давиться. Через три васпы от меня ухмылялся Тезон. Смейся, разведка. Избалованный генеральский сынок не может есть всякую гадость. Ну уж нет, я слишком голоден, чтобы оставить в тарелке хотя бы каплю.

Пользуясь тем, что Тезон следит за мной, я показал пальцем на сгиб локтя и изобразил в воздухе возвратно-поступательные движения поршня шприца. Разведчик недоуменно сдвинул брови. Я ткнул в него пальцем и вопросительно вскинул подбородок. Он отрицательно качнул головой и стал еще мрачнее.

Так. Значит, кровь взяли только у меня. Чем это грозит? Что могут найти в анализе лаборанты, и какие сделают из выводы?

Тревожной сиреной зазвучал сигнал к общему сбору. У нас это называлось утренним разводом, а в Улье построением. Сержанты оживились как никогда. Щедро раздавала оплеухи направо и налево. Зря. Перед смертью не надышишься. Если личный состав настолько в плачевном состоянии, то за минуту до явления начальства ни бодрее, ни прилежнее неофиты выглядеть не станут.

Все что мне удалось сделать во всеобщей суматохе – приклеиться к Тезону и следовать за потоком. Лавина горчичных гимнастерок вынесла нас строевым шагом в огромный зал двумя ярусами выше казарм неофитов. Построение грозило стать незабываемым зрелищем. Наша скромная коробочка в двести неофитов стыдливо подпирала огромные коробки с рядовыми Улья. Не считая патруля, я впервые видел такое количество взрослых васп. От несчастных и задерганных неофитов их отличало не только отсутствие травм и переломов, но и пустой, ничего не выражающий взгляд. Колонна восставших мертвецов. Стояли, правда, красиво. Наши любители парадов непременно бы оценили. Но с особым трепетом я ожидал появления обязательных на построении офицеров. Тезон, наверное, бился в истерике, что под рукой нет видеозаписывающей аппаратуры. Описать словами в рапорте столь масштабное событие, возможно, только с талантом литератора.

Я робко надеялся увидеть Королеву. Тогда можно было бы спокойно планировать побег. Я представлял прекрасную дариссу в изысканных одеждах и со свитой верных телохранителей, но не срослось.

Волнение зародилось у западного выхода и прокатилось по коробкам, нахлынув на ряды неофитов страхом и оцепенением. Васпы все как один притихли, низко опустив головы. И тут я увидел кучерявую макушку Дина, так же склоненную. Пришлось и мне опустить взгляд, пока не получил от сержанта по затылку. В абсолютной тишине раздался гулкий звук шагов. Неофиты сжались пружинками, примерзнув к своему месту в строю. Иногда я видел, как в приступе жгучего любопытства дергались светлые макушки, поднимаясь на мгновение и снова опускаясь. Чудовищное коллективное напряжение передалось и мне, рождая благоговейный ужас перед тяжелой поступью офицеров.

Их было двое в ярко-красной форме, начищенных до блеска сапогах и с тонкой тростью у бедра. Они шли, и море васпов вздрагивало от каждого шага. Красный – цвет хищников. Они и есть хищники. Ни тени безразличия, только холодная ярость.

Первый взошел на постамент в центре зала, второй чуть задержался, а поднявшись, встал за правым плечом. Мне показалось, я чувствовал дрожь стоящего рядом неофита. Или это моя рука дернулась?

– Слава Королеве! – выкрикнул офицер.

Небывалое напряжение дало разрядку хором тысячи глоток:

– Слава Королеве! Слава Королеве! Слава Королеве!

Меня прошиб холодный пот. Быстро утерев лицо, я поднял глаза.

– Королева ждет пищу. Близится день кладки. Запасы на исходе, – отрывисто заговорил старший офицер, обводя ненавидящим взглядом ряды васп, как луч радара обводит сектор. Второй офицер смотрел в другую сторону зала. Левую половину его лица перечеркнула черная повязка на глазу с расходящимися от нее трещинами шрамов. Я снова уткнулся в пол. Из речи стало ясно, что готовится массовый рейд за провиантом. Судя по гранитному спокойствию сержантов, неофитов эта новость не касалась. А жаль. У нас с Тезоном появилась бы неплохая возможность тихо уйти.

– Милостью Королевы преторианец Ян! – объявил старший офицер, и одноглазый вышел из-за его спины.

Вместе они смотрелись, как кадет с инструктором. Старший офицер подавлял исполинским ростом, размахом плеч и развитой мускулатурой. И щупленький одноглазый васпа с копной спутанных соломенных волос непременно затерялся бы на фоне лысого гиганта, если бы не дикая, первобытная харизма зверя. Едва ему дали слово, как искра пламени вспыхнула в глазах, рождая в рядах неофитов еще одну волну ужаса.

– Экзамен неофитов назначен, – объявил офицер. – Срок неделя. Выпускники пойдут под мое начало.

Теперь васпа смотрел прямо на нас, и я снова опустил голову, макушкой ощущая свирепый взгляд преторианца.

– Завалите экзамен, – васпа понизил голос, отчего в зале стало прохладно и крайне неуютно. – Печень вырву.

Сотня неофитов одновременно выдохнула и пришла в движение. Раздался чей-то шепоток: «Этот может». Ростки паники с корнем вырвали сержанты, раздавая короткие тычки под сдавленный хрип: «Смирно». Я обернулся на Тезона. Бледный разведчик хмуро кусал губы. Похоже, только что утвердился крайний срок нашей операции.

– Разведка обнаружила объект, – снова зазвучал голос старшего преторианца. А я успел заметить, что одноглазый вернулся на прежнее место за правым плечом лысого гиганта. – На востоке. Объект опасен. Готовим рейд.

Я замер на полувдохе, ощущая, как холод разливается по телу, и немеют пальцы. На востоке от Улья стоял лагерь цзы’дарийцев. Трое дозорных, трое разведчиков, два сержанта, капитан и генерал. Не соображая, что делаю, я вцепился в плечо Тезона. В ушах шумело, и к горлу подкатывала тошнота.

– Тихо, – шепнул лейтенант.

– Встал ровно! – рыкнул сержант, огрев меня по руке дубиной.

Они уйдут. Инструкция. «При опасности полного уничтожения лагерь эвакуируется». Бойцы загрузят капсулу и взлетят. Оставят нас здесь. Обязаны оставить. Что делать? Что делать?

Едва господа преторианы покинули зал, неофитов поделили на группы и разогнали по Улью. Кого на занятия, кого в наряды. Я так увлекся тяжкими думами о рейде васпов на восток, что не сразу обрадовался, попав в прачечную. А ведь Дин обещал показать, зачем воровал обмылок. Почему именно показать я понял, когда в прачечной включились центрифуги. Шесть мощных агрегатов создавали шум, сравнимый со звуком взлетающего катера. Даже команды сержанта слышались еле-еле. Поэтому дежурный следил только за тем, чтобы неофиты работали, да и то в полглаза.

Хвала несуществующим богам, процесс стирки был не столь оригинален, как меню на завтрак. В чанах с растворенным мыльным порошком откисала замоченная накануне форма. Неофиты шоркали ее о рифленые металлические доски, отстирывая кровь, пот и грязь, а отжимала чистое белье центрифуга. Я понимал, что со сломанными ребрами ничего не отстираю, поэтому пришлось немного потолкаться, чтобы отвоевать тележку. Дин стирал, Тезон загружал центрифугу, а я курсировал между ними с мокрой формой.

Я попытался поговорить сначала с Тезоном, но он пребывал в глубокой задумчивости и нагло меня игнорировал. Тогда я отправился с пустой тележкой к Дину. Не передумал ли долговязый? Захочет ли открыть секрет ворованного обмылка? Васпа ловко выудил горчичную гимнастерку из воды и плюхнул ее на доску. Работал по-прежнему одной рукой, вторая болталась на перевязи. Посмотрев по сторонам и убедившись, что мы никому не интересны, Дин расправил гимнастерку на доске и достал из кармана обмылок. Несколько долгих секунд смотрел на меня, должно быть, еще раз обдумывая, не выйдет ли ему боком такая откровенность. Я терпеливо молчал, ждал. Но если васпа не решится прямо сейчас, мне придется уйти к другому чану. Наконец, Дин тряхнул кудряшками и склонился над формой. Обмылок стал кистью. По мокрой ткани за ним тянулись тонкие белые линии. В душной прачечной посреди огромного Улья, скрытый от глаз сотен и тысяч васп, расцвел белый цветок.

Дин замер, подняв на меня огромные глаза, а я лишился дара речи. Болотная лилия. Хрупкая и прозрачная. Я, сидя в казарме за столом, никогда так не нарисую. Облизнув вмиг пересохшие губы и наклонившись к уху Дина, я сказал по слогам:

– Кра-со-та.

Васпа выдохнул и широко улыбнулся, но тут же закусил губу, убирая холст с доски. Мокрая гимнастерка упала в воду. Лилия растаяла, будто ее и не было. Дин взял другую гимнастерку и плюхнул мне в тележку, глазами показывая «уходи».

Тележка скрипнула, увлекая меня за собой, а перед глазами все еще таял белый цветок. Я убил бы всех сержантов, офицеров, господ преторианцев и саму Королеву за то, что они запрещали детям рисовать. Уму непостижимо, что пришлось изобретать Дину. Сколько страха натерпеться просто ради того, чтобы нарисовать цветок.

Следующие несколько кругов по прачечной я намотал в полусне. Дин, жмурясь от удовольствия, нарисовал птицу и дерево. Рисунки ожили и пропали так же, как лилия. Больше я не стал докучать васпе, чтобы не привлекать лишнего внимания. Зато очнулся Тезон и теперь разве что руками не махал, подзывая меня ближе.

Слова разведчика тонули в шуме центрифуг. Мне пришлось перекладывать с ним белье в тележку, почти соприкоснувшись лбами. Только тогда я хоть что-то услышал.

– Лар, в каких ты отношениях с отцом?

Странно. С чего бы вот так вдруг?

– Да ни в каких. Ваше Превосходство и все, – зло и немного обиженно ответил я. – Почему спрашиваешь?

– Надеялся, что отец не бросит тебя.

Надо же. Едва приперло, как самодовольный лейтенант-разведчик тут же пожелал выбраться из пекла на горбу генеральского сынка.

– Я всего лишь рядовой. Один из тридцати трех миллионов в пятой армии, – раздраженно заговорил я, незаметно перекладывая белье обратно в чан, чтобы потом снова выкладывать его в тележку. – Плевать, что сын. Как только твои разведчики засекут рейд, то все, что успеет сделать наша крошечная группа – загрузить капсулу и встретить васп огнем, прикрывая взлет. И что решат капитан с генералом, сидя в капсуле? Что мы с тобой раскололись на допросе и выдали местонахождение лагеря. Никто за нами не вернется. Это конец, Тезон.

Разведчик нервно кусал губы и морщил лоб.

– Хоть бери Королеву в заложники и требуй отменить рейд.

Я скривился от неуместной шутки и покатил тележку дальше по кругу. Если даже у Тезона толковых идей нет, то пора сочинять эпитафию. Что-нибудь вроде: «Жил мало, сдох быстро». Войду я в Улей, как в гробницу…

– А если послать нашим весточку? – спросил я, остановившись возле разведчика.

– Как? Написать на спине у патрульных: «Идет рейд, меняйте дислокацию?»

Ага, мылом. Но сначала нужно найти конкретного патрульного и конкретную форму. Не писать же на всех подряд. И тут я замер с мокрой гимнастеркой в руках. Всех подряд. Шальная идея собиралась, как мозаика из рассыпанных фрагментов. И чем бредовей казалась, тем сильнее нравилась.

– А если написать на днище вертолета? – с надеждой в голосе предложил я. – Твои же мониторят все вылеты?

Тезон уставился на меня, как на умалишенного. Разве что пальцем у виска не покрутил.

– Допустим, – с издевкой заговорил разведчик. – Просто допустим, что мы проберемся в ангар, раздобудем краску и намалюем послание на днище вертолета. Так первыми его прочитают васпы при взлете.

– А если написать по-цзы’дарийски?

Тезон фыркнул и нервно швырнул ком мокрой гимнастерки в тележку.

– Как? Ты, может быть не в курсе, раз операция первая, но биопереводчик не только речь переводит. Он еще и текст заставляет читать, а, главное, писать на местном наречии. Любая надпись будет на языке васп.

О, это приятное чувство. Словно триумфальный марш играли за спиной.

– Цзы’дарийские маты биопереводчик переварить не в состоянии. Он выдает их в неизменном виде. Не веришь мне? Попробуй.

Он не верил. Мне весело стало от того, что правильный и созданный четко по Инструкции, Тезон ни разу не матерился по цзы’дарийски во время операции. Но он решился, напрягся и проговорил слова так осторожно, словно собирался лизнуть противотанковый еж:

– Кхантор бэй!

Я довольно кивнул и расплылся в улыбке.

– А ты реально дурной, – восхищенно выдохнул разведчик. – И мне это нравится.

До конца наряда на стирку мы развлекались тем, что сочиняли надпись, перебирая варианты и пополняя словарный запас друг друга. Горка отжатого белья все увеличивалась, и мне стало интересно: развешивать форму сушиться тоже будем мы или других неофитов заставят? Ничего странного в том, что молодняк занят грязной работой, нет. Но Улей не Училище, а, скорее, гарнизон. Неофитов здесь существенно меньше, чем рядовых. Настолько, что если молодняк будет делать всю хозяйственную работу, то спать, есть и тренироваться времени не останется. А по факту это не так. Заподозрить васп в нечистоплотности невозможно, значит, рядовые в наряды тоже ходили. Вот только я ни разу не видел их на кухне или в прачечной.

Наконец, центрифуги выключили, форму достали, а в ушах шум взлетающего катера, кажется, так и остался. Уже в строю на выходе из прачечной я заметил две сгорбленные фигуры с уродливыми лицами. У одного непропорционально длинные руки свисали до пола. Глаза второго полностью скрывали бугристые наросты, а с уголка губ стекала струйка слюны. Из одежды только лохмотья, а обуви нет вовсе. Как только из прачечной вышел последний неофит, уродцы тяжело заковыляли вовнутрь.

Мне стало не по себе. Неужели это тоже васпы, только доведенные до такого состояния стараниями сержантов? И Дину вопрос не задашь, поскольку я не знаю, есть ли такие уроды в периферийном Улье. Может, они обитают только в Головном?

Глава 10. «Договор? Договор»

И вот я дождался боевой тренировки у васпов. Оценить потенциал противника весьма полезно, даже если речь только о рукопашном бое. Тезон, конечно, оценит, а мне как бы опять маму не начать вспоминать от болевого шока. Дин приблизился с самодовольной улыбкой.

– Что, залетные? Увидим, чего стоите. – Шепнул васпа и гордо приподнял подбородок.

Конечно, Головной Улей. И баланда слаще и сержанты злее. Планета другая, а соревнования между подразделениями те же. «Кто круче». И «кто тут элита?»

– Драться умеем, – веско сказал я. – Не хуже вас.

– Куда вам? Слабаки, – не унимался наглый васпа. – Дисциплины нет. Порядка нет. Пе-ри-фе-ри-я.

Мне даже стало обидно за Улей, из которого мы якобы прибыли.

– Не боишься, что задницу надеру? – неожиданно вклинился в разговор Тезон. Следит и подслушивает, как положено разведчику.

Дин покосился сначала на него, потом на меня. Как бы Тезон не спугнул васпу. Запрет на общение намертво вколочен в неофитские головы. А мы его постоянно нарушаем.

– Ты? – покривился васпа на Тезона.

– Я. Спорим, ляжешь после трех ударов?

Я не мог понять, что творит разведчик? У Дина рука сломана. Какие могут быть драки? Кровь взыграла, мозг отключился?

– Ляжешь ты. После двух, – ответил васпа. – Спорим. На что?

– На желание, – тихо сказал Тезон. – Проиграешь – сделаешь то, что скажу. Выиграешь, я сделаю. Что захочешь.

– Договор, – кивнул васпа и протянул руку.

– Договор, – разведчик руку пожал.

– Трус, – презрительно сказал я, смотря на Тезона, – только против калек и можешь драться?

Цзы’дариец и васпа одновременно сверкнули на меня глазами.

– Ты кого трусом назвал, слизняк? – злобно пропыхтел Тезон. – Забыл, как зубы собирал сломанными руками?

Не было такого, но я уже включился в игру:

– Твои зубы твоими руками. И снова соберу. Спорим?

– Договор?

– Договор.

Наша оживленная беседа справедливо вызвала гнев сержанта и, получив телесное наказание, мы умолкли до самой тренировки.

Учитывая методы подготовки васп ожидать стоило чего угодно. Как бы Тезон не просчитался и действительно не проиграл в поединке. Пусть ты великий воин и не выпускаешь боевой посох из рук с седьмого цикла даже для того, чтобы отлить, но нельзя недооценивать противника.

– Построились для осмотра! – скомандовал Грут и пошел вдоль шеренги, ощупывая сломанные руки, ноги и ребра. Забракованные калеки отправлялись разминаться и бегать в сторонку. Остальные выстраивались вдоль стены, куда сержант не глядя толкнул Тезона, а после и меня. Дина он осматривал чуть дольше, но к моему изумлению снял лангетку и послал к нам. Долговязый шельмец знал, что рука здоровая, потому и вел себя так нагло.

Годные к бою разделись по пояс, и я впервые поймал на себе несколько заинтересованных взглядов. Нет, ожогами и синяками удивить неофитов невозможно. Смотрели на мой личный номер, выбитый на груди. Вернее, на первую цифру три, в то время как у остальных номер начинался с нуля.

– При-гра-нич-ные, – почти пропел сержант. – Сто пятьдесят шесть и двести тридцать. На центр!

Похоже, не одному Дину было интересно, чего мы стоим. Как бы мне не хотелось отомстить лейтенанту за каждого «генеральского сынка», но нужно быть реалистом. Сегодня я – тренировочный манекен.

Мы вышли на центр, и по знаку сержанта приняли боевую стойку. Поединки – наше все. Цзы’дарийцами командуют двенадцать генералов по числу несуществующих богов. Звание пожизненное. Чтобы стать новым генералом нужно убить действующего в поединке. Правят только лучшие воины, а остальные всю жизнь об этом мечтают.

От первого маха ногой я увернулся. Тезон еще не бил. Всего лишь прощупывал дистанцию. Разведчиков недолюбливали в том числе за то, что они не придерживались правил. Вообще никаких. Активно пользовались подлыми приемами и запрещенными ударами в глаза, горло и пах. Девиз «тихо пришли, посмотрели и тихо ушли» не всегда получалось оправдать. А вырываясь с боем из окружения, не до благородства и нежностей с противником.

Два прямых в голову я встретил на блок и тут же ответил махом ногой. Нормального темпа я бы не выдержал, поэтому Тезон отошел и дал мне время продышаться. Один крюк, один обманный и ударом снизу в подбородок разведчик пробил мою защиту. А вот тычок по ребрам я тебе не забуду, лейтенант Тур. И снова мне не вдохнуть, не выдохнуть. Тезон воспользовался этим, повалив на пол и придавив в захвате. А мне много не надо. Достаточно одной позы, чтобы перед глазами от приступа сильнейшей боли пошли красные и черные круги. Разведчик отпустил за мгновение до наступления тьмы.

– Встать! – скомандовал сержант.

Я хочу, честно. Сейчас, подожди.

– Встать, – повторил сержант и рывком за шиворот выдернул меня на ноги. Дышал я в полглотка. – Ребра не срастаются. Это ненормально.

Я ощущал удушливый запах гари и сладости. А от ледяного взгляда сержанта было не лучше, чем от кулаков Тезона.

– Анализы придут завтра. Посмотрим, что ты за дерьмо.

Грут швырнул меня на пол и пинком отправил в сторону разминающихся калек. Я успел увидеть скривившегося, как от зубной боли, разведчика и ухмыляющегося Дина. Обидно стало. Ну, не люблю проигрывать. Даже по объективным причинам.

– Четыреста восемьдесят третий, – громко сказал сержант, и в центр к Тезону вышел крупный и рослый даже для васп неофит. Макушкой разведчик доставал ему до носа. Про соотношение мышечной массы и вовсе стоило промолчать.

Тезон сосредоточенно сдвинул брови и поднял кулаки. Васпа не приглядывался к сопернику, не выверял дистанцию, не ждал удобного случая, он просто кинулся в атаку с низким утробным рыком. Разведчик легко вынырнул из-под прямого сверху и в прыжке ударил здоровяка в затылок. Следящие за поединком васпы зашевелились, разгоняя по толпе шепоток. Здоровяк развернулся и с удвоенной яростью бросился на Тезона.

Цзы’дарийцы не комплексовали по поводу маленького роста и веса. Наша боевая техника учитывала эти особенности. Нельзя пропускать удары, нельзя идти в захват с более крупным противником. Поэтому бой больше напоминал танец. Легкий, быстрый, пластичный. Ни одного лишнего движения.

После болезненного удара в челюсть здоровяк пошатнулся и упал, а Тезон даже не запыхался. Такой азартный блеск в глазах Грута я видел только в допросной. Когда мерзавец стегал меня раскаленным прутом. И вот сейчас.

– Разбились на пары, – крикнул сержант и вызвал лейтенанту следующего противника.

Он тоже осторожничать не стал. Обрушил на Тезона град быстрых и точных ударов, как уколов жалом осы. Но разведчик недолго отсиживался в обороне. Следующим ударом в переносицу он повалил соперника на пол.

Я заметил, как Дин смотрел на лейтенанта со смесью удивления и восхищения на лице. Сложно сказать, что вызывало больше подозрений. Моя маленькая по сравнению с васпами живучесть или боевое искусство Тезона?

Разведчик сдерживал себя и пытался подстроиться под стиль васпов ровно до тех пор, пока от усталости не начал пропускать удары. Вот тогда я и увидел знаменитые финты, подножки и тычки по глазам. И все равно это было красиво. Тезон напоминал то змею, то кошку. Досталось и Дину, когда пришла его очередь. Разведчик, как и обещал, уложил его с трех ударов. Васпы уже не таясь, таращились на странного чужака с периферии. И отвлеклись только, когда сержант скомандовал строиться.

Разгоряченные и покрасневшие, в свежих ссадинах и брызгах крови неофиты спешно надели гимнастерки, выстроились в шеренгу по двое и отправились в столовую.

В тарелке обнаружилась та же самая гадкая, переслащенная баланда. Опять придется после нее глотать воду из-под крана в туалете как не в себя. Давясь, икая и стараясь есть баланду мелкими порциями, я поглядывал то на возбужденного Дина, то на уставшего разведчика с разбитыми в кровь кулаками. Демонстрация удалась, теперь долговязый васпа не шарахался от Тезона, как от проклятого.

– Дерешься красиво, – шепнул Дин. – Что за техника?

– Новая, – ответил лейтенант и, подражая васпам, произнес по слогам: – Экс-пе-ри-мен-таль-на-я.

– Люто, – кивнул долговязый.

– Желание, – напомнил Тезон, не поднимая глаз от тарелки.

– Что хочешь?

– Разрисуй днище вертолета.

Я уронил ложку. Стратег проклятый, мог хотя бы намекнуть, ради чего затевал спектакль со спором. Я бы не сидел сейчас с открытым ртом, как последний дурак.

Дин расстроился и как-то сразу сдулся.

– А ему что придумаешь? – васпа мотнул головой на меня.

– Не придумал, – ответил Тезон. – Вертолет хочу. Можешь один красить, можешь с ним вместе. Все равно.

Васпа задумчиво взъерошил волосы. Если сейчас откажется, то плакала наша затея с посланием.

– Договор, – немного рассеяно буркнул долговязый. – Пойду. Вместе.

Я счастливо уткнулся в тарелку с остатками баланды. Кажется, это я совершил ошибку, когда недооценил Тезона.