Текст книги "Улей (СИ)"

Автор книги: Дэлия Мор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

Оранжевая туша вертолета проглатывала нас по одному. В душной утробе мы рассаживались по скамьям, хватаясь за все что можно, чтобы удержаться. Бледные неофиты кусали губы и растерянно озирались. Первый полет на вертолете для меня и первый полет в жизни для большинства молодых васп. Боевая машина – не гражданский катер. Иллюминаторы маленькие, закопченные, обзора ноль. Тезон уже посмотрел и покривился. Лететь будем вслепую. Хорошо, если попадем в разведанные квадраты. Плохо, если цзы’дарийцы получили послание на днище другого вертолета и передислоцировались. Ну, что, лейтенант-разведчик, выпал тебе шанс показать свои навыки ориентирования на местности во всей красе? Последними в вертолет поднялись Грут и Ян. Сержант, как курица-наседка, пересчитал по головам свой выводок. Все на месте.

– Грут, – окликнул его преторианец, – двести тридцатого и сто пятьдесят шестого под особый контроль.

Сержант покосился на меня с нескрываемой злостью, но процедил ответ сквозь зубы достаточно ровно:

– Залетные же. С пе-ри-фе-рии. Неделю всего у меня, господин офицер.

– Неделю, – эхом повторил Ян, – но твои. Есть возражения?

– Нет, господин офицер.

А я знал, что возражения у него были. По крайней мере, на мой счет. Они буквально застыли маской брезгливости на неприятном лице сержанта. Грут молчал, но столь редкая для васпы мимика не могла не привлечь внимание Яна. Я ждал вспышки гнева, но преторианец лишь скривился в ухмылке:

– Сдадут экзамен, оба пойдут под мое начало. Один адъютантом.

Брезгливость Грута перетекла в удивление, а потом в задумчивость. Теперь он с едва заметной тоской посмотрел на Тезона. Что, жалко стало отдавать любимую игрушку? До каких откровений они там договорились наедине в допросной? Разведчик опять мрачнее тучи.

Пилот открыл ангар, сел в кабину и махнул рукой.

– Взлетаем, – скомандовал Ян.

Шум вертолета я не забуду никогда. Децибелы грохота, близкого к болевому порогу. Вибрация, как в десантной капсуле при взлете. Неофиты затыкали уши и пытались спрятать голову в коленях, за что получали тычки от Грута или удары прикладом автомата от дежурного. Но к середине полета все притерпелись. Офицеры, что называется, бровью не повели, а я думал о том, как буду справляться с пилотированием в таких условиях. Неприятный сюрприз.

Перед посадкой вертолет вошел в вираж и ощутимо завалился на бок, рождая новую волну паники среди неофитов. Они цеплялись за все, что можно и друг за друга в том числе. Посадка особой мягкостью не отличалась, но я сомневался, что смогу хотя бы так же. Грут открыл дверь и спрыгнул первым, командуя построение. Плотный поток васп вынес меня из вертолета прямо в стылый воздух ранней осени. Все тот же лес с медными стволами деревьев, мертвой травой под ногами и налетом серого пепла. Я дышал полной грудью, наслаждаясь запахами, отличными от приторной сладости васп, стойкого казарменного духа и пустоты стерильных помещений. Свобода здесь. Хватай ее крепко и беги, куда глаза глядят. Но за спиной блестел в лучах светила ствол автомата дежурного сержанта. Грут и Ян тоже достали пистолеты из кобуры. Ни на один экзамен меня еще не вели под конвоем, как на казнь.

– Деревня Одинокая, – в тишине снова зазвучал голос Яна. – Шестьдесят дворов. Зачищена неделю назад. Не полностью. Время хода двадцать минут. Направление северо-восток. В деревне Грут направо, Зорг налево. Каждый неофит не более десяти минут. Дежурный пилот на месте, остальные… пошли!

Две многоногие гусеницы поползли по холму вверх, перебирая лапами-ногами неофитов и таща следом ядовитое жало из преторианца, двух сержантов и одного дежурного.

Глава 20. Экзамен

Деревня чернела на горизонте, протягивая в небо обугленные остовы домов. Пепелище остыло, но запах гари будет жить здесь еще долго. Ветер бросал горсти пепла в лицо и жалобно выл облезлой собакой у сгоревшей будки. Васпы уже сделали здесь все, что могли, зачем пришли снова?

У ворот наша «Гусеница» поделилась на два отряда. Зорг увел своих налево, а Дин и Тезон на прощание переглянулись. Договорились, значит, о чем-то, а меня предупредить забыли. Или не захотели. Хотя мне ли жаловаться? Я о плане Яна на побег тоже никому ничего не успел рассказать. Проклятье, план становился дырявей с каждой новой упущенной из вида деталью. Слишком многое оставлено на волю случая и веру в везение. Ян-то знал, что делал, а я идиот. Так побеги не планируются, так вообще ничего путного не делается.

Грут привел свою группу неофитов к уцелевшему дому и выстроил вдоль ограды. Васпы, словно во сне ходили. Пустые взгляды, замедленные движения. Встали в строй, сутулясь и морщась, как от зубной боли. Войско деморализовано, можно брать голыми руками. Ощущение, что это не экзамен, а очередная пытка только усиливалось. Дин спрашивал, боюсь ли я убивать, и теперь я мучительно сожалел, что не уточнил, кого именно.

– Добровольцы есть? – громко спросил Грут. – Шаг из строя!

Васпы вздрогнули и заозирались. Пауза затягивалась, сержант высматривал жертву. Я слишком часто видел подобное. Не будет добровольцев.

– Разрешите, господин сержант, – громко сказал Тезон и шагнул вперед.

Твою разведку, что он делает? Грут просветлел лицом. Любимчик оправдал возложенные надежды. Мало мне того, что Ян использовал втемную, так и Тезон туда же. Теперь и я дрожал, как неофит, но не от страха, а от ярости.

– А говоришь пе-ри-фе-рия, – ядовито сказал преторианец, сверля взглядом лейтенанта-разведчика. – Тогда и второго бери, Грут. Посмотрим, на что способны приграничные.

– Двести тридцатый, – гаркнул сержант. – Вышел из строя!

Я шагнул вперед, наслаждаясь выражением паники на лице Тезона. Что бы разведчик с Дином не задумали, а первую скрипку в этом концерте играл кровавый китель с золотыми погонами.

– За мной, – коротко скомандовал Грут и развернулся к дому.

Глаза лейтенанта Тура стали еще больше, когда следом за ним пошел Ян. Да посмотри же на меня, Тезон, подмигнуть пытаюсь, что все в порядке. Не увидел, побледнел, зубами скрипнул.

Васпы взяли нас под конвой до порога дома. Грут поднял пистолет и ногой выбил дверь. Истошный женский крик резанул воздух, а я вспомнил точно такой же дом в точно такой же деревне. Старуху, угощавшую молоком нас с отцом. Ее глухой, выцветший голос. «Женщин обижали. Девчонок едва округлившихся выпотрошили, как цыплят, и на дорогу выбросили».

Но сейчас вопрос выживания не стоял. Васпы не за провизией пришли, не за рекрутами и не за деталями к вертолетам. Экзамен неофитов – всего лишь развлечение правящей верхушки. Показательные выступления перед ничего не подозревающими зрителями. Меня ударило в озноб.

Это все не со мной, это не правда.

Из дома слышался аромат свежей выпечки, теплого молока и пряных трав. Я переступил через порог вслед за Грутом. На вымытом до блеска полу пестрели домотканые коврики. На широком столе хозяева оставили небогатую кухонную утварь, а по полу катился керамический стакан, расплескивая молоко.

– Не губите, паны, не губите, – причитала забившаяся в угол женщина. За столом сидел старик с массивной тростью в руках и угрюмо смотрел на нас из-под кустистых бровей.

Я с надеждой оглянулся на Яна. Экзамен ведь фарс? Сейчас преторианец нейтрализует Грута, и мы уйдем. Ведь так? почему Ян молчал? Встал в стороне и руки за спину заложил.

– Сто пятьдесят шестой, – сказал Грут, вкладывая в руку Тезона пистолет. – Убей одного человека на выбор. Две минуты.

Сказал почти ласково, на мгновение задержав пальцы на ладони разведчика.

Тезон молча переводил взгляд с пистолета на замершего у двери Яна, а потом обратно на пистолет. Если в голову лейтенанта пришла гениальная идея вырубить сержанта и сбежать с экзамена, то сейчас она разбилась вдребезги о внимательный взгляд господина офицера. Тезон цзы’дариец. Нам с Училища вдалбливали три главных правила: «Не мародерствовать, не убивать гражданское население и не насиловать женщин». Но у разведчиков на этот счет были особые

Инструкции. В исключительных случаях ради сохранения жизни и достоверности легенды разрешалось все.

В особых случаях. Наш побег из Улья именно такой. Тезон обязан выстрелить, но я не хотел на это смотреть. Как безумный мысленно повторял: «Не убивать, не мародерствовать, не убивать». Простые истины, высокие идеалы. To, за что я держался в Училище столько циклов. To, ради чего всем цзы’дарийским мальчишкам с рождения загубили жизнь. Превратили в солдат, послали воевать на других планетах. Нас сломали так же, как васп. Никакой разницы.

Завывания женщины становились истерикой. Она закрыла голову руками, как будто могла защититься. На моих глазах лейтенант Тезон Тур выполнял сразу все приказы. Как его учили четырнадцать циклов в Училище и несколько дней в Улье. Не было больше лейтенанта. Он превратился в васпу. Неофита под номером сто пятьдесят шесть. Сержант привел его на экзамен и приказал убить человека. Тур развернулся к женщине и медленно навел пистолет.

Ян кривил рот в усмешке и поглядывал на меня. «Брату-то твоему нравится в Улье. А ты сбежать хочешь, наивный дурак». Нет, Тезон. Два шага и я выбью у тебя из рук пистолет. Не позволю! Слышишь? Нет!

Я качнулся вперед, но ничего не успел сделать. Лейтенант разжал пальцы и уронил оружие на пол. Наплевал на чужие преступные и идиотские приказы. Остался собой. Все детство в Училище, всю жизнь в строю. Господин цзы’дарийский офицер.

Женщина затихла, отползая в сторону, а Грут с низким утробным рыком набросился на лейтенанта. Сбил его с ног и принялся бить, с наслаждением впечатывая кулаки в красивое лицо Тезона. И тут раздался выстрел. Хозяйка дома взвизгнула и вздрогнул, наконец-то, невозмутимый старик. Его трость упала и покатилась по полу. Тихо, неспешно. На спине Грута растекалось кровавое пятно.

– Раз, – сказал преторианец, подошел ближе и пинком спихнул тело сержанта с Тезона. Потом наставил пистолет на голову Грута и выстрелил еще раз. – Два. И никакого мордобоя. Сложно было сделать?

Тезон забыл, как дышать, в глубоком шоке сидя на полу. Я махнул ему рукой, но разведчик не увидел. Он беззвучно шевелил разбитыми в кровь губами, выговаривая слова, с которыми не справлялся биопереводчик. Клянусь, я тоже совершенно не так понимал нейтрализацию. Наконец, разведчик справился с собой, поднял на меня глаза и вопросительно вскинул подбородок. Я кивнул. Знал. Все по плану. Тезон зажмурился, запустил руку в волосы и с резким выдохом встал.

– Уходим? – спросил я преторианца.

Ян не двигался, следя взглядом за хмурым стариком, к которому по полу текла красная дорожка из крови Грута. Быстро текла, приближаясь к носкам поношенных ботинок. Старик переставил стул и отодвинулся от крови с выражением крайней брезгливости на лице.

– Нет… не уходим, – отчеканил преторианец. – У кого экзамен? Поднимай пистолет, стреляй.

Кошмарный сон, не иначе. Я смотрел на Яна и не узнавал его. Хотя знал ли я его вообще хоть чуть-чуть? Чего-нибудь стоили все его слова и откровения?

– Я не буду стрелять, – твердо сказал я, решив обойтись без спектакля с поднятым и выброшенным пистолетом.

– Не… будешь? – прошелестел Ян, низко наклонив голову. Зачем я дразнил хищника? Он вооружен, а мы с Тезон даже если вдвоем набросимся и скрутим, две– три пули поймать успеем.

– Васпой хотел стать, – сказал преторианец, наводя на меня пистолет. – Сержанта терпел, пытки терпел, Королевой ужален. Ты такой же, как я. Почти. Остался последний шаг. Стреляй. И мы уйдем. Все уйдем.

Инструкции разведчиков. Особый случай. Не о чем здесь думать. Тезон свой выбор сегодня уже сделал. Настала моя очередь.

– Нет.

Ян хищно облизнулся и медленно перевел ствол пистолета на Тезона.

– А теперь?

Разведчик следил за офицером пристально, внимательно. Готовился к прыжку? Пожалуйста, Тезон, не нужно жертв. Худоба, увечность и замученный вид преторианца обманчивы. Я знаю, на что он способен.

– Мы можем просто уйти, господин офицер, – торопливо заговорил я. – Больше никакого Улья, экзаменов, убийств. Начнем с чистого листа.

– Улей не отпустит, – ответил Ян, – просто так. Уходить нужно, сжигая мосты.

Дернул руку и, не целясь, выстрелил в старика. Мы с Тезоном бросились на преторианца одновременно, но он успел выстрелить еще раз. Женщина вскрикнула и затихла. Ян увернулся от захвата, остановив Тезона тычком оголенного жала трости в горло, а меня стволом пистолета в живот.

– Тихо, щенки, – процедил васпа, – на выход, оба.

Я тенью качнулся в дверной проем. На языке катался привкус крови и в голове стояла белесая муть. В бездну эмоции! Я знал, что вместе со мной на свободу рвется чудовище в кровавом кителе. Что-то изменилось? Нет. Он меня обманул и сделал так, как нужно ему. Я учел и осознал. Молодец. Нужно думать, что делать дальше.

Мы пробыли в доме слишком долго по меркам экзамена васпов. Когда Ян вытолкал нас с Тезоном во двор, там, кроме неофитов Грута, и дежурного с автоматом, уже стоял злой Зорг и держал за шиворот Дина. Последнего я никак не ожидал здесь увидеть. Должно быть, придуманный разведчиком план сработал хотя бы отчасти. Но все остальное сломал, извратил и переиграл одноглазый преторианец. Кошка вцепилась зубами в мышку и собиралась откусить ей голову.

– Зорг, – обратился Ян к сержанту. – Заканчивай с группой Грута сам. Сто пятьдесят шестой провалил экзамен и убил тренера.

Тезон дернулся и чуть не улетел вперед. Мне показалось, что споткнулся, но потом я увидел лезвие трости у него между лопаток. Васпы отреагировали на известие абсолютной тишиной. Лейтенант-разведчик сильнее переживал о смерти сержанта, чем все неофиты вместе взятые. А я понял, зачем Яну понадобилось убивать людей. Убирал свидетелей. И никаких мостов, чистых листов и братства ужаленных Королевой.

– Я забираю неофита сто пятьдесят шесть на суд в преторию, – продолжил Ян. – Слава Королеве!

– Слава Королеве, – отозвался Зорг, не выпуская Дина из рук.

– Неофит двести тридцать экзамен сдал. Беру адъютантом.

Я слышал, как скрипнул зубами Тезон. Все это выглядело как одно большое, циничное предательство. Мое предательство. Генеральскому сынку настолько понравилось в Улье, что он захотел остаться. Подружился с преторианцем и, чтобы никто не искал, решил отправить на казнь своего напарники по операции. А все мои ободряющие кивки и намеки, что так и надо, только усугубляли впечатление. Тезон уже дважды обвел взглядом двор, высматривая позицию стрелков, выискивая бреши в строю неофитов и мысленно считая патроны в обоймах. Нет, это самоубийство. Его расстреляют, как только он сделает хотя бы шаг. Или он этого и ждет? Тьер, нет!

Пока васпы переваривали новости, услышанные от Яна, я шагнул за спину преторианца и схватил Тезона за запястье. Разведчик обернулся, и я выразительно замотал головой: «Нет, нет». Лейтенант руку вырвал и отвернулся. Кхантор бэй, Тезон! Давай оставим все разборки на потом! Сейчас вокруг слишком много васп.

– Господин офицер, – подал голос Зорг. – Неофит пятьсот пятьдесят экзамен не сдал.

Сержант встряхнул Дина за шиворот. Долговязый выглядел раздавленным. Морщился и порывисто вздыхал, словно сдерживая рвущуюся истерику. Не мог он сдать такой экзамен. Я даже не сомневался.

– Еще один? Тоже на Совет, – нехотя сказал Ян. – Доставить преступника нужно немедленно. Забираю вертолет.

Сердце у меня замерло на мгновение и снова пошло. Все-таки вертолет. Если у Яна начнется приступ в воздухе, у нас троих появится шанс уйти.

На распоряжение преторианца Зорг мог ответить только: «Слава Королеве!» и уйти с дороги. Долговязого Дина офицер схватил за шиворот и пихнул к нам. Один надзиратель и трое подконвойных, а лезть в драку по-прежнему рано.

Через пять минут быстрого шага, когда деревня скрылась за нашими спинами, офицер притормозил и опустил пистолет.

– Я чту Договор. Ты и брат на свободе. Как условились. Без вертолета не уйдем. За рычаги сядешь. Расслабляться рано.

Я и не думал расслабляться, но все же выдохнул. Тезон снова сверлил меня непонимающим взглядом, но благоразумно молчал. А вот Дин так и не пришел в себя. Васпу колотила крупная дрожь, по щекам катились слезы. На красный китель Яна он смотрел, как на пылающий огонь, и старался держаться как можно дальше.

– А ты, – офицер шагнул к Дину и взял его за горло. – Опозорил васп. Подвел тренера. Как был человеческим дерьмом, так и остался.

Долговязый зажмурился и заскулил побитым щенком. Голос Яна завибрировал, разрастаясь до громовых раскатов:

– Совет? Суд? Я твой суд! Приговариваю к смерти!

Тезона пришлось хватать за руки и крепко держать.

– Нет! – крикнул я, уставившись на жало трости у живота Дина. – Я без него не полечу!

– Не лезь, слизняк! Это дело васпов!

– Убьешь его, убивай меня, – сказал я, вкладывая в голос все свое упрямство от чаянную дурость. – В кресло пилота не сяду. А ты с приступом разобьешься вдребезги, и хваленая живучесть не спасет!

Ян убрал лезвие, но Дина не отпустил.

– Торгуешься? – преторианец наклонил голову и с гримасой отвращения посмотрел на меня. – Забыл, с кем говоришь? Забыл, кто я?

– Преторианец под ядом Королевы, – нагло ответил я, отпустив успокоившегося Тезона. – И скоро излишек яда попросится наружу. Я без неофита под номером пятьсот пятьдесят никуда не полечу.

Проклятье, как меня колотило от страха. В глазах темнело. Сейчас Ян взбесится и всех нас на куски порежет. Приступ не такой уж козырь. Его может и не быть. Зато если будет, то ни побега, ни свободы, ни эссенции, ни новой армии. У меня на кону стояла жизнь, а у преторианца нечто большее.

– Иди… к вертолету, – с ненавистью выдавил из себя Ян и швырнул Дина на землю.

– Бегом!

Долговязый с безумным взглядом метнулся ко мне, и мы действительно побежали.

Оранжевый бок вертолета показался среди медных стволов деревьев. Мы вышли на поляну по-прежнему под прицелом у Яна. Пилот, увидев странную группу, сделал несколько шагов вперед и достал из кобуры пистолет.

– Господин офицер, – приветствовал он Яна.

– Два неофита завалили экзамен. Один убил сержанта. Приказываю немедленно доставить нас в преторию на суд.

– Слава Королеве, – безразлично отозвался пилот и полез в кабину.

Дисциплина васп не переставала меня удивлять. Ни одного вопроса, ни одного косого взгляда. Стоило ли вообще при таком раскладе сочинять легенду с Тезоном-убийцей, когда достаточно приказа офицера? Ян собирался вырубить пилота, почему же приказал лететь? Я вопросительно посмотрел на одноглазого, но он лишь отрицательно мотнул головой.

Тезона, как преступника, Ян лично затолкал в вертолет. За ним Дина. Я забрался внутрь последним и тут же бросился в кабину. Мне кровь из носу нужно было посмотреть, как взлетает пилот. Одно дело макет, а другое вот так. Вживую. Ян зашел следом за мной и представил неофита двести тридцать адъютантом. Пилот все так же безразлично кивнул на фразу «постоит, поучится», надел наушники и защелкал тумблерами.

Шум работающего винта давил на уши, напоминая о сверхсложных условиях полета. Ян стоял рядом и даже не морщился. Привычный. Еще одно его преимущество перед тремя подконвойными.

Огромная машина качнулась и взлетела. Я смотрел только на руки пилота, поймав себя на мысли, что наслаждаюсь зрелищем. Вертолет завис в воздухе на несколько мгновений и полетел вперед, высоко задрав нос прямо в облака.

Глава 21. Полет

Курс на Улей. Стоило ли сбегать, проваливать экзамен, отбивать у разъяренного преторианца Дина, чтобы оказаться в вертолете, который летит обратно в Улей? Пилот даже на высоте увлеченно держался за рычаги и не спускал глаз с приборов. Из чего я сделал вывод, что система автопилотирования либо отсутствует, либо повреждена. Хот. я чему удивляться? Была бы она исправна, Ян даже с приступом не нуждался бы в пилоте. Я с надеждой поглядывал на офицера, стараясь разглядеть признаки приближающихся судорог, но одноглазый был хмур, сосредоточен и абсолютно здоров.

– Достаточно, – сказал Ян, и я едва расслышал это слово в грохоте винтов.

Преторианец навел пистолет на пилота и выстрелил в голову. Убитый васпа завалился вперед, и машина тут же нырнула вниз. Я рванул к рычагам, отдирая пальцы мертвеца и пытаясь перехватить управление. В тесной кабине получилась куча-мала из тел. Я бестактно пинал труп ногами, выдавливал его из кресла, а преторианец тянул вмиг отяжелевшее тело на себя. Кое-как выровняв машину, я что есть мочи заорал:

– Куда летим?

– Квадрат семь-восемь, – проорал мне в ответ преторианец. Труп он передал Тезону и махнул рукой. Выбросить его? Прямо в воздухе? – Правее бери, – снова закричал Ян. – Так. Жди. Хватит. Держи ровно.

Потом молча развернулся и вышел из кабины. А я все никак не мог расслабиться и хотя бы посмотреть по сторонам на медное море верхушек деревьев, на золотой диск светила, ставшего ближе, на словно вычерченную по линейке линию горизонта. Она, как назло, все время гнулась и куда-то отклонялась. Мне казалось, что я слышу из хвостовой части подозрительные звуки. Будто бы там драка. А я не могу бросить управление и прийти на выручку. Пейзаж внизу изменился. В лесном массиве показались просеки и витые ленты дорог. В кабину вернулся Ян. Взмыленный, надсадно дышащий. И сразу же начал на меня орать:

– Какой курс? Я сказал держать прямо! Ты вывел нас на базу ополченцев! Заметят…

Договорить преторианец не успел. С противным свистом, ощущаемым кожей, в вертолет ударила с земли ракета. Машина взревела раненным зверем, дернулась и ушла из моих рук. Яна швырнуло в бок. Я бессмысленно дергал за все рычаги подряд, но вертолет несло по инерции. Главный винт все еще крутился. Преторианец исчез из кабины, и я снова услышал звуки борьбы, стоны а потом три выстрела. Я заорал, со злости замолотив кулаками по приборной панели. В шаге от свободы разбиться вдребезги, потерять Тезона и Дина. Бил и орал, пока кровавые отпечатки на металле не увидел.

– Лар!

Кто-то прокричал из хвостовой части. Из-за шума я не мог понять кто.

– Лар! – Дин влетел в кабину и схватил меня за плечо. – Там парашют. Уходи. Тур ждет. Преторианца скрутили. Уходи. Я посажу.

Я чуть обниматься не полез, увидев живого васпу. Лишь потом сообразил, что Тур ждет, значит, жив.

– Погоди, Дин, а ты? – прокричал я, не выпуская рычагов. – Ты не посадишь, разобьешься!

– Парашюта всего два! Быстрее! Падаем!

Я замер, не веря услышанному. Дин нависал надо мной, тяжело дыша и держась за окровавленный бок. Пожертвовал собой. Почему? Из-за ранения? Решил, что не выживет?

– Иди уже! Падаем! – заорал васпа в самое ухо и вытолкнул меня с сидения. Красное пятно на боку становилось шире. Дин взялся за рычаги, а я стоял столбом и не мог пошевелиться.

– Ну! – заорал васпа, толкнул меня и отвернулся к приборам.

Прощай, Дин. Спасибо тебе за все. Я буду молить несуществующих богов, чтобы живучести васпов хватило. Чтобы ты увидел дом и маму. Удачи, пятьсот пятидесятый. Я со стоном закрыл глаза и спиной вывалился в хвостовую часть прямо на Тезона. Ветер со свистом вырывался через распахнутую дверь. Скрученный припадком Ян лежал на полу, а разведчик надел мне на плечи парашют, проорал в ухо про кольцо и буквально выкинул из вертолета.

Один…

Вестибулярный аппарат сошел с ума, не чувствуя, где верх, а где низ.

Два…

Ураган сметал меня пушинкой.

Три…

Я ладал в медное море, зная, что разобьюсь. Дернул за кольцо и парашют рванул вверх. А море разверзлось под ногами пастью древнего свирепого чудовища с тысячей зубов-стволов, пронзающих меня насквозь. Я упал в деревья, пробороздив телом по веткам. До земли так и не добрался. Сознание ушло в темноту намного раньше.

***

Боль не давала забыть, что жив. Я выбирался из темноты медленно, каждой частицей разбитого тела ощущая, как неудачно упал. Закричал бы, но вдох казался пытка. Густой полог из крон деревьев сомкнулся над головой, холодный осенний воздух осел привкусом меди на языке. Боль выкручивала, мучила видениями, выливалась слезами.

– Дарион, – тихо позвал Тезон, наклоняясь ко мне и вытирая пальцем дорожку слезы, – так больно? Где? Не молчи.

– Дин, – с трудом протолкнул я сквозь зубы имя васпы. – Это я убил его. Завел машину на базу под ракету. Это я убил! Это я!

Я кричал сквозь боль и упивался ее. Я заслужил. Еще больше. Еще.

– Тише, – шептал Тезон, – успокойся, я расскажу. Я все расскажу. Только успокойся.

Я затих, вспотев от слабости. Тезон не трогал меня. Просто смотрел в глаза. Половину лица лейтенанта залила кровь из рассеченной брови. Форма пестрела прорехами, и на животе темнело угрожающих размеров пятно.

– Постарайся не шевелиться лишний раз, пожалуйста, – едва слышно проговорил разведчик. – У тебя сломаны рука и нога, помяты ребра, возможно, есть внутреннее кровотечение. Тупая травма живота. Я не Публий, наощупь диагностировать не умею. Мы упали в незнакомый квадрат, я не знаю, в какой стороне лагерь. Ополченцы видели наши парашюты в небе. Могли отследить, куда мы приземлились, и послать кого-нибудь добить.

Я почти не слушал Тезона. Вспоминал, как Дин рисовал обмылком цветок на мокрой гимнастерке. Как долговязый и кудрявый васпа улыбался. В ушах звучало его «Мама пела мне, когда темно. Красиво пела». И робкое «давай сбежим».

– Вертолет еще летел какое-то время по инерции, – сказал разведчик. – У Дина был шанс посадить машину. Он может. Умеет. Вернемся, я отправлю свою звезду прочесать лес. Я какой угодно рапорт напишу, я все обосную. Только сейчас, пожалуйста, помоги мне.

Дин может. Не зря терся у вертолетов в лохмотьях шудры в ангаре. Я хотел верить, что он выжил. А за себя стало стыдно. Повис обузой на шее разведчика, еще и истерики закатывал. Я закрыл глаза и сосредоточенно кивнул.

– Полежи спокойно, – продолжил Тезон. – Мне нужно зафиксировать твои переломы и соорудить волокушу. И давай без упрямства. Сам ты не дойдешь.

Я снова кивнул, разведчик поднялся и ушел за ветками. Ножи, тонкие бечевки, фиксаторы остались в лагере в карманах комбинезонов. Поэтому шины к сломанным конечностям Тезон приматывал подручными средствами, а волокушу соорудил из трех тонких деревцев и парашюта. Нормально получилось. Хорошо. Разведчик уложил меня ногами в узел из купола, спеленал и прикрутил стропами к волокуше, чтоб не выпадал по дороге. Работал молча и сосредоточено, периодически оттирая засохшую кровь с лица.

– Тезон, – позвал я, – ты же сам ранен. Тоже упал на деревья?

– Нет. Прыгнул я нормально. Долетел, ногами земли коснулся. В вертолете офицер попытался убить нас с Дином. Как васпа увернулся от удара, не понимаю. Одноглазый тростью орудовал – мое почтение. Грозное оружие в умелых руках. Я кое-как ее сломал во всеобщей свалке. Преторианец как хруст услышал, рассудка лишился. Не просто оружие, не просто символ статуса – нечто большее. Мне кажется, это все равно, что генералу сломать посох. Офицер бросался на нас разъяренным зверем. Если бы не приступ, не отбились бы.

Я хорошо помнил любимое оружие преторианца. Рана под ключицей не давала забыть. Глупо было надеяться, что побег пройдет гладко. Тигру клыков не вырвать. Ян такой, какой есть.

– Как ты вообще с ним Договор заключил? – спросил разведчик, а я слабо улыбнулся:

– О, это долгая история.

– Времени хватает, – сказал Тезон, наматывая на руки стропы парашюта. – Я буду тебя тащить, а ты рассказывай. Дорога не близкая, я должен знать, что ты жив и дышишь.

Волокуша дернулась и поехала, а я облизнул сухие губы и попытался справиться с хаосом в мыслях.

– Грут забрал меня утром с тренировки, – начал я рассказ, – и повез на лифте в преторию…

К вечеру Тезон устал. Я хоть и не лысый гигант Рихт, но и не легкая, как пушинка дарисса. Парашютные стропы натирали разведчику запястья, гимнастерка на спине промокла от пота, я давно молчал, а он не просил больше ничего не рассказывать. Волочил меня по лесу, монотонно переставляя ноги, как боевой механоид на марше. Деревья обходил стороной, а все мелкие шероховатости и неровности я чувствовал телом. Стонал тахо. Вернее, противно мяукал и сам себя хотел удавить, чтоб заткнулся.

Раздражало все. Холод, ветер, громкий шорох сухой травы под волокушей. Я почти оглох от него и все чаще видел, как двоились деревья, обступая меня непроходимой чащей. А еще я, наверное, так сильно хотел домой, что местность начала казаться знакомой. Вроде здесь мы шли с Тезоном к патрулю васпов, или возвращались с отцом из деревни. Или я брел, едва переставляя ноги, с тренировки у Публия. Да, помню я это двойное дерево. Кажется.

Тезон остановился и отпустил волокушу. Но не сел рядом со мной, как делал до этого, а прошел вперед, осторожно и бесшумно ступая по сухой траве. Я попытался отвернуться. Пусть идет по своим делам, что я слежу за ним? Но разведчик никуда не ушел. Застыл возле дерева, прислонившись к нему лбом.

– Тезон, тебе бы поспать, – тихо сказал я. – Хотя бы час. Второй купол есть. Расстели его и ложись. Я никуда не убегу.

Заблудились мы. Ходили по кругу. Оттого и деревья казались знакомыми. Бесполезно все. Нас или васпы найдут и прикончат, как дезертиров. Или люди. Ополченцы. У них мы тоже долго не проживем. Забавно, но в болотах мертвого леса останутся еще два трупа с отрезанными головами и номерами сто пятьдесят шесть и двести тридцать, выжженных клеймом на груди. А говорили, судьба ничего не повторяет дважды.

– Ты прав, давай отдохнем, – глухо ответил Тезон. – Ты не замерз? Я поищу для тебя воды, но я не уверен, можно ли тебе пить. Как ты себя чувствуешь? Покажи живот.

Разведчик подошел ко мне, размотал парусину с живота и задрал гимнастерку. Смотрел долго, хмурился и вздыхал совсем, как военврач. Я не знал, насколько все плохо, мог только предполагать. Давно перестал различать оттенки боли, и вместо живота был один огромный тяжеленный камень.

– Нормально все, – соврал я. – Сейчас отдохнем, ты поспишь, и пойдем дальше. Мне кажется, мы уже близко.

– Верно кажется, – ответил Тезон, зажмурившись и запустив руку в волосы. – Мы в лагере. Ты лежишь чуть левее входа в штабную палатку.

Над головой качнулись деревья. Грудь охватило спазмом, но засмеяться я так и не смог. Дурак слепошарый. Полдня стоял здесь на посту, пересчитывая хвоинки на ветках, и не узнал местность. Да если потрудиться, то можно найти отметины от креплений палаток и собственные следы. И в воздухе тянуло отработанным ракетным топливом. Его привкус вяз на зубах густой смолой. Я же не мог его забыть.

– Они улетели, – сказал я, чувствуя, как рот кривится в усмешке. Неуместной и дикой, но других чувств не нашлось. – Зря мы с Дином разрисовали днище вертолета. Твои разведчики его не увидели. Зато рейд васп засекли. А дальше все, как по нотам. Инструкция, Тезон. Из нее не бывает исключений. Даже ради сына генерала. Тем более, ради такого, как я.