Текст книги "Ночная фиалка"
Автор книги: Дебора Мей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)
13
Валахия. 1837
Учитель, преподававший детям князя основы математики, грамматики и прочих наук, был весьма доволен успехами Мишо и не раз хвалил его княгине. Мальчик всегда смущался, когда его таланты превозносили до небес, но чувствовал себя совершенно счастливым, когда София с улыбкой одобрения смотрела на него.
У него почти не было друзей, но он и не стремился их иметь. Намного большее удовольствие вызывали у него прогулки с маленькой Элиной и общение с Левоном. Старый гуцул оставил место воспитателя Эмиля, который вырос и стал вполне самостоятельным. Старик поселился в маленьком домике на опушке леса, в небольшом отдалении от усадьбы. Отсюда открывался великолепный вид – небольшая, но бурная река, сбегающая с радужными брызгами с высоких холмов в зеленую долину, лазоревые небеса, окутывающие легкими пушистыми облаками вершины далеких гор, и могучий изумрудный массив бесконечных лесов.
Левон оказался умелым плотником. Его ловкие руки плели из тонких прутьев лозы удивительно красивую легкую мебель, которую с удовольствием покупали даже самые искушенные ценители изящного. Каждый день после уроков Мишо теперь собирал необходимые ветви и приносил к домику своего наставника. Кроме плетения мебели, старик еще увлекался резьбой по дереву, и Мишо неожиданно понравилось это занятие. К удовольствию Левона, у мальчика оказались довольно умелые руки.
Одну из досок юноша украсил совершенно удивительными сказочными птицами и цветами и подарил Элине. Девочка некоторое время с любопытством разглядывала забавную картинку, а затем предложила Мишо прогуляться возле пруда, в который недавно выпустили золотых карпов. Вечером княгиня обнаружила картину Мишо в спальне дочери и, внимательно ее рассмотрев, пришла в восторг. Элина легкомысленно разрешила матери забрать понравившийся подарок Мишо, и София повесила деревянное творение в своем кабинете среди полотен знаменитых итальянских мастеров.
Все в доме считали, что Мишо бывает у старика лишь потому, что тот учит его полюбившейся резьбе по дереву. Но они ошибались. Время, которое юноша проводил с гуцулом, разительно отличалось от всей его остальной жизни.
Левон учил Мишо выносливости и умению защищать себя без помощи оружия. Конечно, тело поначалу невыносимо ныло от утомительных пробежек, болезненных падений, прыжков и перекатов, но со временем юноша с радостью осознал, что ему доставляет удовольствие бежать долго без всякой усталости, падения с высоты стали напоминать полет птицы, а способ бесшумно передвигаться сделал его походку совершенно невесомой и легкой. Мишо научился избегать удары Левона, сноровисто перекатывался, ловко падал и тут же легко вскакивал на ноги. Ему уже не составляло труда бесшумно двигаться, затаиваться даже в самой неудобной позе, различать запахи на огромных расстояниях. Он умел сидеть без движения часами, не издавая ни звука, и замечать самые незначительные мелочи, которые порой обретали огромный смысл.
Мир казался прекрасным, но неожиданно спокойствие исчезло, и Мишо начали мучать кошмары.
Прекрасные обнаженные женщины снились ему почти каждую ночь, и это казалось постыдным. Днем юноша занимался учебой, а затем, не щадя себя, выполнял задания Левона: бегал по горам, прыгал с огромной высоты головой вниз, приземляясь всегда на ноги, переносил огромные тяжести и учился двигаться незаметно по лесу, так, чтобы не задеть даже самой тонкой веточки. По вечерам он старательно молился, а затем читал в постели увлекательные книги о путешествиях в дальние страны. Засыпал юноша довольно быстро и столь же быстро просыпался. Лицо его заливала краска от мучительных снов. Он был убежден, что в нем затаилось что-то ужасное и постыдное. Неужели та бездна, в которую его стремился бросить доктор Моро, все же начала манить его?..
Страшным в этой ситуации было еще и другое обстоятельство. Мишель понял, что уже давно влюблен в свою маленькую подружку. Ему казалось, что эта любовь вошла в его сердце в тот день, когда за ними гнался медведь, хотя осознал свое чувство лишь недавно.
Когда Элине исполнилось семь лет, она тайком пробралась поздно вечером на балкон, нависающий над залом для приемов, и долго любовалась тем, как танцуют гости на рождественском балу. Девочка была очарована необычной атмосферой взрослого бала, роскошными нарядами дам, праздничным освещением зала, и утром решительно заявила, что хочет научиться танцевать. Поскольку брат отказался быть ее партнером, Мишо пришлось взять на себя эту миссию и вместе с княжной обучаться бальным танцам.
Ему уже исполнилось четырнадцать лет, и он, разумеется, был намного выше Элины. Впрочем, Мишо это мало волновало – он всегда любил играть с малышкой и весело поддразнивать ее. Но музыка танцев внезапно закружила его голову. Чистые глаза маленькой девочки, ее ясная улыбка, пожатие доверчивых ладошек, кокетливый наклон головы будущей красавицы поразили его сердце, и Мишо неожиданно для себя твердо решил жениться на Элине, когда они станут взрослыми.
Год назад князь Маре-Розару принял решение усыновить Мишо, но юноша неожиданно вежливо отклонил это заманчивое предложение. Мишель счел невозможным для себя стать приемным сыном князя, а соответственно – братом девочки, в которую влюбился. Это помешало бы ему жениться на княжне, когда она повзрослеет.
Он мечтал, чтобы время бежало быстрее и они с Элиной поскорее стали взрослыми. Но время сыграло с ним злую шутку.
Искусительные кошмары преследовали его, и юноша изо всех сил старался прогонять подальше свои сны и мысли, которые заставляли его краснеть. Но мучительные видения приходили сами собой, рождаясь из воздуха, облаков – это были образы роскошных женщин, раскрывающих свои объятия, их манящие губы и округлые линии звали его к себе. Он избегал смотреть на картины мастеров прошлого, где мелькали обнаженные красавицы, но то и дело наталкивался взглядом на зовущие взоры хорошеньких служанок.
Однажды князь взял его с собой в город, чтобы приобрести подарки ко дню рождения княгини. В ювелирном магазине их встретила миловидная продавщица в шелковом платье, слишком плотно облегающем ее аппетитную фигурку. Мишо мгновенно уловил запах женщины и почти наяву увидел запрокинутую головку этой девушки на подушке… Продавщица кокетливо изгибалась, щуря свои ласковые глазки. Она явно растерялась, увидев столь разных по красоте мужчин – солидного, прекрасного в своей зрелости князя и юного, очаровательного юношу с ярким румянцем на щеках, слегка покрытых первым пухом. На лице у нее заиграла манящая улыбка, округлая грудь быстро поднималась и опускалась…
Для Мишо ее вид стал совершенно невыносим. Он быстро отвернулся от нее, но перед глазами тут же проплыло новое видение – он прижимается к ее телу и вдыхает сладковатый манящий запах. Это настолько потрясло его, что он почти бегом покинул магазин.
Князь нашел его возле реки. Они долго беседовали. О женщинах, о любви, о жизни, о будущем. Но юноша отверг предложение князя посетить некоторый дом, где юношу ожидало откровение в любовных утехах. Мишо не мог признаться своему благодетелю, что подобный опыт считает изменой своей любви.
Когда они вернулись домой, Элина разыгрывала гаммы на пианино с угрюмым выражением лица, поскольку сидевшая рядом учительница строго выговаривала ей, когда девочка фальшивила. Мишо присел на стул возле окна. Свежий ветер овевал его раскрасневшееся после дневных событий лицо. Любуясь малышкой, юноша вновь повторил себе, что когда-нибудь обязательно женится на Элине. Она будет принадлежать ему, а он – только ей. Он защитит свою любимую от всех бед и несчастий. Ничто на свете не обидит ее, не испугает и не заставит плакать. Он любит ее, и она, когда вырастет, полюбит его.
Через год князь предложил Мишо заняться изучением дел, которые вела семья, и через пару месяцев юноша сделал удивительное открытие. Князь Маре-Розару очень богат. Невероятно богат. Мишо никогда не думал об истинной величине состояния князя, и вот теперь перед его глазами были реальные, почти астрономические цифры, проставленные в книгах торговых компаний, которые принадлежали семейству Маре-Розару.
Агенты компаний познакомили юного Мишеля Бертье с источниками дохода. Юноша выслушал их комментарии с тяжелым сердцем. Для него было ударом известие о том, что родители Элины так чудовищно богаты. Он ведь лично не имел ничего.
Основательно подумав над создавшейся проблемой, Мишо объявил князю, что предпочел бы заняться работой в компаниях вместо учебы в университете. Княгиня София, услышав об этом, весьма расстроилась. Она долго убеждала мужа не соглашаться с предложением мальчика, поскольку знания давались Мишелю весьма легко, и был смысл продолжить его обучение в лучших высших заведениях Франции или Англии. Но юноша был непреклонен, ведь обучение за границей означало отъезд из Валахии, а следовательно – длительную разлуку с той, кому отдано его сердце. Уставившись на сверкающую зелень за окном, юноша заложил за спину руки и уверенным тоном попросил князя никуда его не отправлять, пообещав старательно заниматься с приглашенными преподавателями всеми теми науками, что могут ему понадобиться для ведения торговых дел.
И княгиня была вынуждена уступить.
14
На следующий день семья собиралась на завтрак к герцогу Валенштайну, где, по последним данным, должен был появиться король. А затем все собирались вместе с остальными приглашенными посетить сады Версаля. Там должен был состояться грандиозный ночной бал.
Элина встала в этот день в семь утра, и Виола вместе с горничной старательно уложила ее волосы в тяжелый роскошный узел на макушке. Элина и ее брат унаследовали от матери великолепные прозрачные глаза цвета аквамарина и густые угольные ресницы – крайне выразительное сочетание. Внимательно осмотрев княжну, Виола предложила ей облачиться в платье из тяжелого атласа голубого цвета. Княгиня, одетая в сиреневый туалет, заглянула в спальню дочери и согласилась с мнением ее советчицы. Пока дамы выбирали драгоценности, горничная передала Виоле записку от Бертье. Смутившись, девушка быстро спрятала ее за пояс своего платья и принялась старательно расправлять шлейф платья княгини Софии.
Вскоре все собрались в холле. По просьбе княгини Виола еще раз внимательно осмотрела все семейство и констатировала, что выглядят они великолепно:
– Вы все – само совершенство. Должна сказать, что в салоне мадам Лили я не раз помогала одевать дам, которые собирались на самые разные приемы и балы, но ни одна из них не была столь очаровательна и не имела столь блестящего сопровождения. Если все будут излишне пристально смотреть в вашу сторону, то знайте – это от восхищения!
– Михась! – вдруг воскликнула Элина. – Спустись к нам и взгляни, как мы выглядим! Мадемуазель Фламель говорит, что мы – самые великолепные дамы и господа в Париже! И я ей верю.
Виола проследила за ее взглядом и увидела Бертье. Опираясь на трость, он стоял на лестнице, внимательно их разглядывая.
– Вы просто ослепительны.
– Как мне хочется, чтобы ты поехал с нами! – заявила Элина. – И вы тоже, мадемуазель Виола. Оставаться здесь одним – слишком грустно.
В это время дворецкий объявил, что карета уже подана. Князь Альбер взял супругу за руку:
– Нам стоит поторопиться, не стоит опаздывать на завтрак, устроенный в честь Его Величества.
Стараясь выглядеть настоящей дамой, Элина подала брату руку, обтянутую длинной перчаткой. Эмиль слегка поклонился и красивым жестом предложил сестре проследовать к выходу из дома. Они выглядели так великолепно, что Виола, не удержавшись, зааплодировала. За ними проследовали князь и княгиня Маре-Розару, выглядевшие истинными владыками далекого государства, пусть даже маленького.
Виола с восхищением смотрела на них. Ей захотелось увидеть это семейство среди других знатных семейств. Она была уверена, что господа Маре-Розару затмят всех остальных гостей.
Когда дворецкий и лакей, сопровождая хозяев, вышли на крыльцо, девушка повернулась к Бертье:
– Печально, что ваша травма… Как жаль, что вы не можете быть вместе с вашими… родными.
– Я в любом случае не пошел бы с ними, – Мишель спустился вниз по лестнице, тяжело опираясь на трость. – Я не приглашен на прием, где ожидают короля.
Виола принялась смущенно разглаживать юбку.
– Я полагала, что только ваша травма… – растерянно пролепетала она.
– Нет, – ответил он со странной улыбкой. – Дело в том, что никто не знает, кто я такой на самом деле.
Девушка в смятении взглянула на него. «Я знаю, кто ты, – вдруг подумала она. – Обычный вор».
Впрочем не очень обычный – странный, таинственный вор, крадущийся как дикий зверь, готовый к прыжку. Он даже сейчас напоминает опасного хищника, хотя рука у него все еще на перевязи, а сам он опирается на трость из-за больной ноги.
– Я что-то вроде приемного сына князя.
– Понятно, – кивнула головой девушка в смятении, не решаясь сказать, что тоже была кем-то вроде приемной дочери у знатной особы.
Часы пробили десять.
– Полагаю, что нам стоит пройти в оранжерею. Там сейчас более прохладно, чем в доме. Лето в этом году слишком жаркое в Париже.
Девушка последовала за ним, думая, что в зимнем саду вновь будут работать слуги. Но на этот раз оранжерея была пуста, и Виоле показалось, что ее предали. Повернувшись к Бертье, она холодно заявила:
– Полагаю, что дворецкий может составить вам лучшую компанию, нежели я.
– Я отпустил слуг в город. Должен быть и у них праздник. На кухне полно еды. Полагаю, что вы сможете нам накрыть стол, когда мы проголодаемся?
От такой наглости у Виолы даже рот открылся.
– Я полагала, что в этом доме живут достойные люди. Но теперь сомневаюсь, что у вас есть понятия о приличии. Осмелюсь спросить – кто дал слугам выходной?
Казалось, что он нисколько не удивлен ее возмущению.
– У меня есть понятия о приличиях. А в этом доме живут самые достойные люди, каких я знаю. На ваш последний вопрос отвечу – я лично отпустил слуг.
– А князь и княгиня с этим согласились?
– Я взял на себя ответственность за поведение слуг. Никого не будет в доме до пяти часов утра. Так зачем держать в доме слуг, когда им нечего делать? Пусть лучше повеселятся немного.
Но Виола совершенно не собиралась соглашаться с ним.
– Как это – нечего делать? – она принялась нервно расхаживать по оранжерее. – Следует позаботиться об ужине. Вполне возможно, хозяева решат вернуться, чтобы дамы могли сменить платья. Именно поэтому горничным следует подумать о бальных туалетах для княгини и княжны. Между прочим, горничная мадам Софии сегодня утром не позаботилась о том, чтобы заранее подобрать аметистовый гарнитур для платья княгини. А туфли князя Эмиля стоило отполировать значительно лучше, чем сделал его камердинер.
– Уверяю вас, что княгиня уже обо всем распорядилась. Между прочим, для дам, приглашенных на бал в Версаль, приготовлены во дворце отдельные апартаменты. И карета с бальными платьями для княгини и княжны уже направляется в сторону загородной резиденции короля. Как видите, ваши волнения совершенно напрасны, – усмехнулся Мишель.
Виола покраснела от упрека в полной неосведомленности о нюансах дворцовой жизни.
– Но вам тоже нужна забота. Между прочим, я принята в дом секретарем, а не вашим поваром…
– Я думаю, что вы будете великолепны в любой должности… – посмеиваясь, заметил Бертье, но девушка сделала вид, что пропустила мимо ушей этот слегка фривольный комплимент.
– Я удивлена, что дворецкий согласился с вашим решением, – она не желала сдаваться: – Теперь он упал в моих глазах. Ему необходимо было оставить хотя бы пару слуг.
Наклонив набок голову, Мишель поинтересовался:
– Вы хотите сказать, что я дурно распоряжаюсь в доме?
– Не исключаю, что это так. Хозяин не должен быть излишне снисходителен к слугам. Именно в таких случаях происходят сложные ситуации, и всегда в них обвиняют слуг. И ваш дворецкий…
В это время дверь в оранжерею распахнулась, и вошел дворецкий.
– Мадемуазель звала меня? – его голос звучал так же доброжелательно и почтительно, как в отношении ко всем членам семьи Маре-Розару.
– Я… – девушка быстро соображала, как найти выход из глупого положения. – Я хотела бы узнать, не собираетесь ли вы в город? Мсье Бертье заверил, что отпустил всех на праздник.
– Нет, мадемуазель, – Пьер бросил на нее лукавый взгляд. – Я не любитель шумных сборищ. У меня нет никакого желания толкаться в толпе праздных зевак. Вы можете позвонить в колокольчик, если вам что-либо понадобится. Вы уже решили, когда подавать обед?
– Нет… но вы можете прервать нашу работу в любое время, когда решите, что мсье Бертье пора обедать.
– Конечно, мадемуазель.
Слегка поклонившись, дворецкий вышел, закрыв за собой двери.
Довольная тем, что ее честь находится под охраной серьезного слуги, Виола уселась на стул возле софы, где устроился Бертье.
– Итак, господин Бертье. Пьер уверил меня, что он к вашим услугам по первому требованию. Я слушаю вас.
– Спасибо, мадемуазель Виола, – кивнул он со странной улыбкой. В его голосе не было сарказма, но то, как он смотрел на нее, заставило девушку ощутить себя дольно глупо. – Вы очень заботливы.
Виола слегка улыбнулась и смущенно уставилась на свои руки, не зная, как реагировать на похвалу.
– Семья князя, похоже, начинает к вам привязываться.
– Это мне льстит. Их сиятельства – прекрасная семья, – помолчав секунду, Виола добавила: – Мадемуазель Элина – очень милая девушка.
Бертье поднял на нее глаза, в которых мелькнуло что-то тревожное.
– Я уверена, что ее ожидает блестящее будущее. Ее семья принята в высшем обществе, и сегодняшний прием…
Он потер лоб и резко бросил:
– Мадемуазель Виола… вы видите и понимаете вещи, которые не всегда может понять мужчина. Мне нужен ваш совет. Совет девушки. Женщины. Ведь у вас есть опыт жизни.
Не совсем понимая, что он имеет в виду, Виола растерянно уставилась на Бертье. Слушая его, она вдруг испытала странную смесь разочарования и в то же время – удовольствия от того, что он считает ее… рассудительной девушкой.
– Я хочу начать ухаживать за Элиной, – заговорил он так, словно диктовал письмо. – Я хочу, чтобы вы помогли мне придумать, как это лучше сделать.
Виола растерялась.
– Извините, мсье… я не уверена, что правильно вас поняла…
Он посмотрел ей прямо в глаза и четко сказал:
– Вы все понимаете.
– Но… ухаживание… это очень личное. Вы не должны это делать по моему руководству.
– Я буду вам очень признателен, если вы согласитесь. Я не хочу допустить ошибки.
Он криво улыбнулся, и Виола резко выпрямилась на стуле.
– Я полагаю, что вы смеетесь надо мной, мсье.
Улыбка исчезла. Мишель отвернулся и стал рассматривать розы под окном. Когда же он вновь взглянул на нее, то глаза его разили холодом.
– Я и не думал смеяться.
Его мрачная сосредоточенность нервировала Виолу. Ей казалось, что перед ней находится ожившая статуя греческого бога. Девушка вжалась в сиденье стула.
– Мсье Бертье… – беспомощно пролепетала она. – Я не могу поверить в то, что мужчина, подобный вам, не знает, как ухаживать за девушкой.
Он скривился, словно от боли, и погладил загипсованную руку.
– Можно узнать, почему вы думаете, что я должен это знать?
– Я… не хотела вас обидеть. Просто я хотела сказать, что… вы настолько красивы… и обаятельны… разве может девушка не ответить на ваши чувства?
Он взглянул на нее так свирепо, что она от страха едва не выбежала из оранжереи.
– Ей все равно, как я выгляжу… – у него было такое выражение, словно он считал себя горбуном на ступенях собора Нотр-Дам.
А Виола подумала о том, что ни одна женщина, даже самая знатная, не сможет устоять перед великолепием этого мужчины. Даже сейчас, погрузившись в мрачные раздумья, он был невероятно красив. Возможно, даже больше, чем обычно.
– Поймите, что все это очень важно для меня, – сказал он неожиданно тихим голосом. – Я не знаю, с чего мне начать.
– А она знает о ваших намерениях?
– Конечно, нет. Она слишком молода и относится ко мне, как к брату.
Виола позволила себе недоверчиво улыбнуться.
– Вы, наверно, считаете, что я слишком стар для нее? – глухо спросил он.
Руки девушки начали странное движение, теребя складки платья.
– Нет, мсье. Конечно, нет.
– Мне еще нет тридцати. Я точно не знаю. Где-то около двадцати пяти лет.
Она закусила губу, и ее голова низко склонилась.
– Я не думаю, что это важно.
– Я боюсь, что Элиной заинтересуется какой-нибудь из этих знатных хлыщей – маркизов или баронов. Проклятие!
Виола скривила губы.
– Я уверена, что вам не стоит употреблять подобные выражения в ее присутствии.
– Простите!
Он встретился с ее глазами и тут же отвернулся, не желая выплескивать на девушку бурлящее в нем чувство.
А Виоле неожиданно показалось, что он боится сейчас именно ее. Почему каждый раз, когда он встречает ее взгляд, на его лице читается сильное напряжение. Что это? Смущение? Наверно – да, ведь тема, которую он затронул, действительно необычна. Но… кажется, есть еще что-то – непонятное и неопределенное. Виола почти физически ощутила какую-то боль, затаившуюся в этом мужчине. Он напряжен, словно зверь, готовящийся к прыжку. Что с ним?.. Его волнение невольно передалось девушке, и она задрожала от какого-то томительного предчувствия. Установилась напряженная тишина, полная тайны и неясных догадок.
– Элина – богатая наследница, ее отец – знатный вельможа, князь, – произнес он слабым голосом. – А я…
Она набралась мужества и подняла на него глаза. Но стоило ей лишь взглянуть на него, как Бертье в тот же миг вновь отвернулся.
– Так что вы мне посоветуете? – спросил он.
– Относительно… мадемуазель Элины?
– Да, – уже сердито бросил он. – О чем еще я с вами разговариваю?
– Но я не знаю, мсье Бертье… – почти взмолилась девушка, совершенно запутавшись среди его слов и своих собственных ощущений.
– Полагаю, что я ошибся. Вы еще слишком мало ее знаете… А как бы вы сами хотели, чтобы за вами ухаживали, мадемуазель Виола?
Девушка почувствовала легкое головокружение. В растерянности она уставилась на орхидеи, не в силах справиться с волнением.
– Этого я тоже не знаю… – с трудом произнесла она, стараясь унять дрожь в голосе.
– Смешно… Хорошо, тогда я спрошу иначе. Как бы вы не хотели, чтобы за вами ухаживали?
Она обиженно замигала глазами. Перед ней всплыло лицо несчастного сержанта Жана…
– Я не хотела бы, чтобы спокойно смотрели на то, как меня унижают.
Девушка думала, что Бертье рассмеется или сочтет, что она – полная дура.
– Понимаю, – медленно сказал он. Опираясь на трость, Бертье встал и, слегка покачиваясь, подошел к стеклянной двери. – Я никогда не позволю ее обижать. Никогда. И я хочу, чтобы она это знала. Мне сказать ей об этом?
Виола в этот момент рассматривала его мощную спину и сильные плечи, обтянутые сюртуком. Неожиданно припомнилось его лицо в тот миг, когда она занималась его ногой – слегка искаженное болью и все равно прекрасное. Этот человек не сдастся ни при каких обстоятельствах. И он достоин любви прекраснейшей из девушек.
– Я уверена, что она уже знает об этом, – сказала Виола и подумала: «Как может Элина не замечать чувств этого человека?».
Чуть повернув голову, Бертье искоса взглянул на нее. Но теперь уже Виола не захотела встречаться с ним взглядом, и вместо этого она принялась пристально разглядывать красивую орхидею оранжевого цвета.
– Княжна с таким восторгом рассказывала вашу историю с медведем. Она гордится вами, – произнесла Виола бесстрастным тоном.
– Как вы полагаете… я должен рассказать о своих чувствах князю? – в его голосе не было уверенности, что эта мысль кажется ему верной.
– Мне кажется, что князь и княгиня должны сами уже обо всем догадаться. Если вы выросли в их доме, то они вас прекрасно знают и понимают.
– Вы полагаете, что они не станут возражать?
– Я надеюсь на это. Мне кажется, вы им очень дороги, – Виола судорожно облизнула пересохшие губы.
– Я надеюсь, что не ошибся в вас, мадемуазель Фламель, подарив вам возможность погубить меня, – с ясным намеком на обстоятельства их встречи в ее комнате заявил Бертье.
– Нет… – прошептала девушка. – Я никогда не… сделаю этого…
Господи, прости… но она не пойдет к князю Маре-Розару и не объявит ему, что человек, мечтающий жениться на его дочери, – вор.
Бертье смотрел на нее так долго и пристально, что Виола вновь начала дрожать, сама не понимая – почему. В душе вдруг поселилась странная радость. «Если он… – думала она. – Если только он…»
