Текст книги "Доктор Праздник"
Автор книги: Дебора Диксон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)
– Когда ты говоришь «конечно», ты вовсе в этом не уверена, – мягко уточнил он, постукивая обувью по решетке, чтобы сбить снег.
– Почему ты сказал, будто я вовсе в этом не уверена? – Она отступила, чтобы дать ему пройти.
– Я сказал это потому, что знаю, почему я изо всех сил делаю вид, словно мы никак не действуем друг на друга. – Он разделся и повесил дубленку на вешалку. – Я пытаюсь сконцентрировать мысли на сыне. А ты-то зачем притворяешься?
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
– Я вовсе не притворяюсь, – проговорила она, закатывая длинные рукава майки выше локтей, точно готовясь к драке.
– Осторожно, Тэйлор. Тебе никогда не удавалось обмануть меня. Кроме того, я изучал закон взаимного притяжения частиц в старших классах средней школы, в колледже и на практике. И мне известно, как он действует, даже если это не известно тебе.
– Конечно, я знаю, как действует этот закон! Но ты вряд ли говоришь серьезно. Для меня ты был почти что братом. Взаимное притяжение! – издевалась Тэйлор, провожая его в гостиную. – Если бы я не знала, с кем имею дело, я бы обвинила тебя в том, что ты на расстоянии пролил мой яичный грог!
Дрю знал, как уловить готовность женщины выставить в виде защитной реакции колено вперед, и сейчас наблюдал за тем, как его собеседница готовится к проведению подобного приема. Но его лишь разобрало любопытство, отчего она пренебрегает возникшей между ними взаимной приязнью.
– Мне горько разочаровывать тебя, Мышка, но я не твой брат и сегодня утром не пил никакого яичного грога!
– Тогда не хочешь ли попробовать? – предложила она, не желая терять нить, и изменила направление движения в сторону кухни.
– Стоп, машина! – распорядился он, перегородив путь расставленными в стороны руками. Одну он слегка опустил ей на плечо и воспользовался этим, чтобы вполоборота повернуть ее к себе. – Я не хочу грог. По крайней мере, в эту минуту. Я хочу ответа. Что во мне такого, что ты все время прячешься под крышу? Стоит мне приблизиться к тебе, как ты готова задать стрекача.
Его пальцы для проверки слегка надавили на округлую часть ее плеча.
– Вот доказательство. Ты напряжена, как управляющий универмагом, пытающийся протрезвить Санта Клауса. Чего ты боишься?
– Я ничего не боюсь. – Она бросила взгляд на свое плечо, а потом перевела его на лицо Дрю. Выражение ее лица было преисполнено решимости, но в глазах отражалась нерешительность, ставящая под сомнение столь храбрые слова. – Ничего.
– Так говорят только тогда, когда не хотят, чтобы что-нибудь случилось. – Дрю стал медленно убирать руку. Он уже начал воспринимать эту ситуацию близко к сердцу. Мужская гордость заставляла его продемонстрировать ей, как легко добиться того, чтобы она захотела, чтобы что-нибудь случилось.
– А я действительно не хочу.
– Из-за разницы в возрасте?
– Да уж, конечно, не по этой причине! – выпалила она в отчаянии, а затем заскрежетала зубами, поняв свою ошибку.
– Так почему бы тебе не назвать мне истинную причину? – протяжно проговорил он. Голос его прозвучал, словно мурлыкание кошки, ловко загнавшей мышку в угол, и довольное выражение у него в глазах акцентировалось слегка вздернутой бровью.
Она опять подтянула вверх спустившиеся рукава.
– Какая разница?
– Ну, я просто не буду знать причину, пока не услышу ее.
– Глупый разговор. – Тэйлор проскользнула мимо него в гостиную. Вместо того, чтобы оглянуться и проверить, идет ли он за нею следом, она встала на колени подле большой картонной коробки, на которой черным маркером было выведено: «Наружное освещение». Высвобождая верхние створки, она добавила: – Кроме того, ты уже справедливо заметил, что тебе следует сконцентрировать все свое внимание на сыне.
– Да, следует, – вздохнул он, – но ты меня отвлекаешь. – Он стоял сзади, и Тэйлор ощущала пристальный его взгляд, точно он чего-то ждал.
Возможно, удара гонга, подумала Тэйлор, воспринимая беседу, как схватку на ринге. Дрю вел наступление, нанося удар за ударом. Она уклонялась и отскакивала, но недостаточно быстро. Сейчас их обоих развели по углам, и они продумывали стратегию боя. Тэйлор решила применить свинг.
– Осмотрись вокруг, Дрю, – заявила она, демонстрируя царящий в доме раззор и широко разводя при этом руками. – Тебе не кажется, что сейчас неподходящее время для такого разговора?
Смеясь, он обошел ее и устроился в кресле с подлокотниками, выглядящем чересчур хрупким, чтобы выдержать могучее давление его тела. Он с минуту не отрывал от нее взгляда и слегка постукивал записной книжкой о бедро.
– Для какого «такого разговора»?
– Да для какого угодно! – нервно уточнила Тэйлор, вынимая из коробки гирлянду лампочек. Она включила их в удлинитель, торчащий из-под стола, накрытого кружевной скатертью, и удовлетворенно кивнула, когда увидела, что зажглись все лампочки, давая насыщенный и чистый голубой, зеленый, красный и оранжевый цвета.
А когда она деловито потянулась за другой гирляндой, Дрю подался вперед и спросил:
– Если мы признаем, что взаимное влечение налицо, но наши жизни в настоящий момент усложнились до такой степени, что это влечение может стать помехой, будет ли это означать, что ты перестанешь вскакивать всякий раз, как меня увидишь или я случайно дотронусь до тебя?
– А будет ли это означать, что ты перестанешь «случайно» до меня дотрагиваться?
– Я могу обещать это с такой же легкостью, с какой ты можешь обещать не тревожить меня по ночам.
Рука у Тэйлор замерла и впилась в край картонки. Взгляд ее, казалось, сосредоточился на бесчисленных клубках зеленых змей.
– Я думала, ты просто шутишь.
– Ни в малейшей степени.
Тут она поглядела на него, словно ее осенило.
– Зачем ты пришел сюда, Дрю?
– Ты же сказала, что я могу в любое время обращаться к тебе с вопросами.
– Вопросами, связанными с Рождеством.
– Ах, да, я знаю. – Он обратил в ее сторону дьявольскую ухмылку и взялся за записную книжку. – Мне не хотелось отнимать у тебя слишком много времени, так что я прошлой ночью составил перечень.
Она прищурилась.
– Значит, ты всю ночь думал обо мне, составляя этот перечень?
– Пока горел свет, я занимался вопросами. Но затем я убрал записную книжку и погасил свет. А в темноте, Мышка, происходят странные вещи. Я продолжал думать о тебе, хотя Рождество как-то полностью вылетело из головы.
На Тэйлор накатила волна удивления. Сама мысль о том, как Дрю лежит в темноте и думает о ней, просто о ней, была полна соблазнов. Она почувствовала, как у нее запылали щеки, и испугалась, что этот румянец позабавит Дрю. Нахмурившись, она поглядела на него и заявила:
– По-моему, мы договорились, что не будем затрагивать эту тему.
– Я договорился, что не буду до тебя дотрагиваться. И потом, не я заговорил об этом. Заговорила ты. Поскольку хотела знать, отчего я бодрствовал.
– Ладно. Пусть будет так. Признаю свое поражение. Ты гораздо ловчее меня жонглируешь словами. – Она поднялась с пола. – Итак, я сажусь на диван; ты будешь задавать мне вопросы, а затем отправишься к себе домой, где тебе и место.
Она убрала с золотого парчевого дивана венок из сахарного тростника. Когда Тэйлор откинула волосы назад, то блестящий ободок выскочил, и она бросила на Дрю кислый взгляд.
– Что ж, спасибо за то, что ты мне рассказал.
– Мне это показалось пикантным.
– Пикантным. – Она закатила глаза и утонула в подушках. И как только скрестила руки и ноги, скомандывала: – Спрашивай!
Дрю изучал язык ее тела, нарочито медленно раскрывая записную книжку. Скрещенные конечности громогласно заявляли, что она хотела бы держаться от него на почтительном расстоянии. Скверно, но это явно представляло собой напрасное усилие. Если бы она откровенно спросила, то Дрю бы ей разъяснил, что никакие жесты и ужимки не в силах изменить тот факт, что они оба представляли собой нечто незавершенное, вопросительный знак из прошлого, на который так и не был дан ответ, на который, возможно, он никогда и не будет дан. Он также сказал бы ей, что иногда влечение прошлого становится настолько сильным, что ему невозможно противостоять. Он сам начал приходить к такому выводу.
– И так. Вопрос первый. Ной не хочет говорить мне, чего он ждет от Санта Клауса. Он все время заявляет одно и то же: «Санта знает». Как мне это выяснить?
Улыбка застыла в уголке рта Тэйлор. Этот мужчина вел себя, как невинный младенец, во всем, что касается детей и Рождества.
– Иногда это выяснить невозможно. Таково уж родительское бремя. Надо внимательно слушать. Это главное. Можно подкупить эльфа в «Замке Санта Клауса», который находится в конгломерате магазинов в Моррисоне, куда так любят ходить на прогулку. Попытайся уговорить Ноя написать письмо Санте. Дай Ною каталог игрушек, а также ручку, чтобы он обводил картинки. Если все это окажется бесполезным, тогда придется гадать. И если твоя догадка окажется верной, считай, что тебе повезло.
– Отличные соображения. А я-то раздумывал, не применить ли мне китайскую пытку водой.
Тэйлор расхохоталась.
– Приберегите ее для чего-нибудь более важного, скажем, для того, чтобы выбрать конкретный колледж, когда в ответ на разосланные им заявления положительный ответ пришлют целых двадцать.
– Понял. Дальше, каких размеров следует покупать елку?
– Поскольку у вас нет украшений, не поддавайся искушению добыть огромное, представительное дерево и завесить его игрушками. Ной – мальчик маленький, даже небольшая елка будет ему казаться огромной. Так ты сможешь каждый год прикупать украшения. Каждый раз понемногу. И такие, какие будут для вас с Ноем иметь особый смысл.
– Вы так и поступали?
Выражение лица Тэйлор смягчилось.
– Так поступала моя мама, а я лишь продолжила традицию.
И она указала на сложенные в углу коробки с надписями: «Клей», «Тэйлор», «Дэвид», «Джейсон» и «Майк».
– Она хотела, чтобы каждый из ее детей мог забрать с собой воспоминания о детстве, когда вступит в брак и обзаведется собственной семьей. Каждый год она покупала для каждого из нас новое украшение. Что-нибудь особенное. Бо и Тим уже забрали свои коробки. А коробка Клея уедет вместе с ним в этом году.
– А как поддерживался порядок?
– Без труда. Каждый должен был сам развешивать свои украшения на елке и сам же их снимать. Украшений столько, сколько каждому лет. Снять, пересчитать – и все в порядке. А когда мы были маленькие, нам помогала мама. – Она подобрала колени и обняла их руками, погрузившись в воспоминания детства.
– В тот год, когда мама умерла, она купила хрустальную звезду, какие ставят на верхушке елки. – Тэйлор бросила взгляд на Дрю, чтобы убедиться, что тот понял, о чем идет речь Тот кивнул, и она заговорила вновь: – На упаковке она написала мое имя и положила ее вместе с моими игрушками, потому что знала, что уже не… что у нее не хватит сит дотянуть до Рождества. А я узнала про эту звезду только тогда когда раскрыла свою коробку. И когда я это сделала, то обнаружила записку; в ней она просила меня не тревожиться, заявляла, что всегда любила меня, и что я всегда смогу ее отыскать, если просто подниму голову и посмотрю вверх.
Глаза ее наполнились слезами, но она удержалась и не расплакалась. Обрадовавшись, Тэйлор слегка улыбнулась Дрю:
– Звезды и я давно дружим друг с другом, хотя мы беседуем уже не так часто, как в те времена, когда мальчики были еще совсем детьми.
В этот момент Дрю понял, что, как ни обманывай себя, он никогда не сможет предоставить Тэйлор самой себе. За исключением Ноя, не было на свете такого существа, которое ему бы хотелось в большей степени взять под свою защиту. Она льнула к нему как-то инстинктивно, как-то так, чему он не мог подобрать точного определения. Точно так же, как она прильнула к нему в тот день после похорон и когда утешение превратилось в нечто большее. В нечто незабываемое. В нечто, как он полагал, непростительное.
– Ладно! Хватит! – объявила Тэйлор, утирая глаза. – Я всегда становлюсь сентиментальной, когда дело касается Рождества. Обещаю, что больше не буду так себя вести.
– Не надо, – хриплым голосом проговорил Дрю. Ему претила сама идея контроля Тэйлор над своими эмоциями ради него. В детстве и отрочестве, а также в браке он с такого рода вещами сталкивался не часто. – Не стоит обещать.
– Тебе нравятся слезливые женщины?
– Мне нравятся откровенные и честные женщины.
Потрясенная неожиданной прямотой ответа, она ушла от его взгляда и отвернулась в сторону. Расправив ноги, Тэйлор встала и вернулась к коробке с лампочками.
– Судя по тону реплики, честность и откровенность представляли собой проблему в той обстановке, в которой ты жил.
– Я слишком редко сталкивался с эмоциональной честностью и потому хочу сберечь для себя ту, что попадается на моем пути. У меня в доме эмоциям волю не дают. Все, что я узнал о настоящей семье, я узнал в этом доме.
Тэйлор побледнела.
– Господи, да ведь мы тут воюем, как кошка с собакой. Еще вчера я призналась себе, что хочу прикончить всех своих братьев.
– Но ведь ты этого не сделала.
– Конечно, нет! Я же их люблю.
– В точку!
Нахмурившись, Тэйлор извлекла из коробки последние две гирлянды. И стала медленно разматывать и проверять провода, чтобы дать себе время собраться с мыслями. А когда, наконец, она ответила, то сообразила, что содержавшийся в его словах намек был многозначительно страшен.
– Значит, ты хочешь сказать, что в твоей семье не любят друг друга?
Дрю кинул записную книжку на дальный столик и встал. Он начал расхаживать по комнате, ероша волосы на затылке. Остановился перед трехстворчатым окном, перед которым расстилалось белое одеяло, сотканное вчерашним скудным снегопадом. На первый взгляд, мир выглядел прекрасно, все блестело и сверкало, но при внимательном рассмотрении обнаруживались плешины и пролысины, а также места, где землю покрывал не выпавший снежок, а тоненькая корочка льда.
Белые пятна, перемежавшиеся с черными, напомнили ему детство, испытываемые им огорчения от того, что он знал, чего хочет, но не знал, как этого добиться. Жестокими его родители не были. Они просто не были любящими. Гражданский долг для них значил больше, чем долг семейный. И когда Дрю, наконец, заговорил, то так и не отвел взгляд от окна.
– Если смысл твоего вопроса заключается в том, любили ли мои родители меня так, как я люблю Ноя, то я отвечу: «Нет». Они содержали меня в тепле и гладили по головке, точно щеночка, но этим и ограничивалась их нежная любовь и забота. – Он пожал плечами, так и не отходя от окна. – Вот почему это Рождество для меня так важно. Я хочу, чтобы Ной получил больше, чем имел я. Я уже потерял пять лет, которые никак не вернешь. Иногда я задумываюсь, а сумею ли я все это наверстать. А еще чаще я начинаю сомневаться, отец ли я на самом деле. Ибо доверие ребенка – самая хрупкая вещь на свете.
Глядя на широкие плечи Дрю, Тэйлор осознавала, какой груз они на себе несли. Тот же самый, что несла она уже много лет. Она прекрасно понимала, чего он ищет, пристально вглядываясь в пейзаж за окном, – какого-нибудь знака, гарантии того, что в конце все будет хорошо. Она хотела бы подать ему этот знак сама, но не могла. Да и никто не смог бы.
И она негромко проговорила:
– Зато это самая чудесная вещь на свете: когда маленькая, крохотная ручонка лежит в твоей руке. Дети думают, что так их можно защитить от всех бед на свете. Найти ответ на любой вопрос.
– Ах, да, вопросы. Тут встает еще одна проблема, – задумчиво произнес он и обернулся. – Как отвечать на такие вопросы?
– Какие?
– Например: «Почему Господь не сложил в складки весь Арканзас?»
– Сложил в складки?
– В смысле, превратил в горы. Мы ехали со стороны Аризоны. И когда миновали Озаркские горы, то Ной заметил, что прилегающая к ним часть штата представляет собой равнину, и был весьма разочарован.
Тэйлор расхохоталась.
– Такое стоило услышать! «Почему Господь не сложил в складки весь Арканзас?»
– А меня этот вопрос буквально встряхнул. – Дрю обошел угол дивана и снова сел. – Тем более, я тогда еще не пришел в себя от предыдущего.
– Боюсь даже спрашивать, что это был за вопрос.
– Ему хотелось знать, была ли вода изобретена уже тогда, когда я был еще молод.
Тэйлор хохотала до того громко и заразительно, что вынуждена была прикрыть рот. А когда пришла в себя, то картинно оглядела Дрю с ног до головы.
– По-моему, ты выглядишь не старше, чем колесо.
– Думаешь, от этого я буду чувствовать себя лучше?
– А разве нет? – Она раскрыла глазки так, что они, по ее представлению, должны были бы казаться круглыми голубыми озерами невинности.
– Ни в малейшей степени.
– Значит, ты и на самом деле не чувствуешь себя старым? – внезапно проговорила она, припоминая, что у них сегодня уже был разговор насчет возраста.
– Только не старым. Скорее, отставшим на два шага от остального мира. Словно я опоздал взять старт.
Да, это их тоже объединяет, с грустью обнаружила Тэйлор. Им обоим представляется, что, двигаясь в желанном для себя жизненном направлении, они опоздали взять старт. Тэйлор начала осознавать, насколько для нее опасно проводить продолжительное время в обществе Дрю. Она слишком хорошо его понимала И безо всякого труда могла в него влюбиться.
– Лучше поздно, чем никогда, – заявила она ему, засовывая все гирлянды обратно в коробку и намереваясь оттащить ее в коридор.
– Давай, я это сделаю.
Гораздо быстрее, чем она бы сочла возможным, Дрю очутился рядом с нею на коленях. На мгновение они оказались плечом к плечу. Его огромные руки скользнули по ее рукам прежде, чем он убрал их с коробки. Он встретился с нею взглядом и посмотрел на нее в упор так, что согрел ее всю изнутри и лишил ее равновесия. Она поймала себя на том, что тянется за поцелуем, представляющимся ей неизбежным.
– Куда? – спросил он, швырнув ее этим вопросом с ужасной силой с неба на землю, как только она сообразила, что он имеет в виду коробку, а не поцелуй.
– В… в коридор, рядом с вешалкой. Один из мальчиков развесит после церкви.
Безо всякого труда он поднял неуклюжую коробку. И пока он ставил ее, где было указано, Тэйлор оттянула перед майки и стала обмахиваться, пытаясь разложить по полочкам свое поведение в ответ на его близость. У нее уже давно не было настоящих свиданий с поцелуем в конце. В том-то и дело, заверила она себя. Она просто не поняла намерений Дрю. Она давно не практиковалась в играх, где надо парировать удар партнера с постельным выражением лица. Вздохнув про себя, она вынуждена была признать, что давно не практиковалась и в области других занятий, связанных с мужчинами.
И все это, вместе взятое, означало, что ей лучше держаться от Дрю как можно дальше.
– Ну, и что потом? – спросил Дрю, остановившись на пороге гостиной. Руками он уперся в бедра, а на лоб ему ниспадала прядь густых, темных волос. Он выглядел чересчур великолепно, причем чересчур великолепно для того, чтобы это было правдой. Он выглядел, как борец за истину, справедливость и американский образ жизни.
Будучи не в состоянии сдержать улыбку, она спросила:
– Кем это ты себя считаешь? Суперменом?
Дрю поначалу не был уверен, как понимать ее заявление, а потом сообразил, что он стоит, широко расставив ноги, положив руки на бедра, после того, как справился с тяжелым ящиком. Тэйлор была гораздо ближе к истине, чем думала, ибо ему потребовались сверхчеловеческие усилия, чтобы не воспользоваться ее готовностью. Взаимное влечение, которым они оба стремились пренебречь, ослепило его, пронесшись, точно низовой лесной пожар. Но здравый смысл взбрыкнул как раз вовремя, и он сумел удержаться от того, чтобы не разрушить возникшую между ними хрупкую дружбу.
Он запустил пальцы в волосы, чтобы убрать непокорную прядь на место.
– Извините, что разочаровываю вас, мэм, – протяжно проговорил он, – но настоящий супермен – это Ной, что сразу становится ясно, стоит лишь взглянуть на его пижаму.
Будучи благодарна Дрю за то, что он не превратил несостоявшийся поцелуй в проблему, она решила проявить инициативу и дать ему полезный совет.
– Если бы я была на твоем месте, то стала бы немедленно искать такой же пижамный комплект следующего номера. Иначе Ной будет носить этот вечно.
– Он не сможет носить его вечно. Он станет ему мал.
Тэйлор одарила его понимающе-снисходительной улыбкой.
– Тебе еще многому придется научиться, Дрю. Поверь мне. Он будет таскать эту пижаму до тех пор, пока ты не вырвешь ее из его маленьких, тоненьких ручонок и не сожжешь. К тому времени рукава будут доставать только до локтей, а на животе образуется полоска голой кожи шириной сантиметров десять. Пижамный капюшон придется пришпиливать к голове, и, что еще хуже, надо будет ножницами прорезать отверстие на затылке, иначе не будет пролезать голова. И ты в отчаянии помчишься искать пижаму, но этот стиль либо выйдет из употребления, либо эту модель просто трудно будет отыскать.
– Учту.
– Вот именно. Совет стоящий.
– Верю.
– Тогда почему ты его не запишешь?
– Потому, что Ной всегда спит в этой. И как только я ее на нем увижу, то сразу же вспомню про совет. Поверь, Мышка, я очень внимательно выслушиваю все, что ты говоришь. Каждое слово. Я воспринимаю тебя… очень серьезно.
– О! – Тэйлор не была уверена в том, хочет ли она, чтобы Дрю воспринимал ее серьезно. – «Серьезно» в его устах звучало, как синоним слова «чувственно». – Если ты хочешь воспринимать все серьезно, то почему бы нам не вернуться к вопросам, связанным с Рождеством?
Но прежде, чем он собрался ей ответить, в дом Бишопов возвратился хаос. О возвращении клана возвестило хлопание дверец машины. Тэйлор простонала:
– Они вернулись так рано! Уверена, что это Марта уговорила их вернуться в дом вместо того, чтобы поехать на ланч. Черт!
– Проблемы?
– Только в том случае, если любишь мир и покой. Если бы я была на твоем месте, то схватила бы записную книжку и понеслась прочь.
– Не думаю. Но сейчас… мне бы хотелось схватить тебя и унестись прочь.
– Не надо меня искушать, – пробормотала Тэйлор себе под нос, и в этот миг распахнулась входная дверь, и вместе с холодом в дом пришел гул голосов шести одновременно разговаривающих людей.
– Ничего подобного, папа. «Обоюдоострые Бритвы» не ищут нового защитника задней линии, – заявил Джейсон с апломбом студента, знающего все сплетни, гуляющие по кампусу его колледжа. – У них и так глубоко эшелонированная четырехлинейная защита.
– Тогда объясни, почему помощник тренера приезжал понаблюдать за игрой Роналда Обри? И не один, а целых два раза, – отец явно чувствовал себя в седле.
– Клей, не неси в дом снег, – быстро проговорила Марта. – Нам с Тэйлор и без снега дел хватает.
– Кто-нибудь в состоянии выяснить, была ли миссис Остин раньше антикваром? – спрашивал Дэвид. – Я где-то об этом слышал. Если да, тогда, я думаю, стоит спросить у нее совета.
– А чтобы быть пилотом, обязательно нужен диплом колледжа? – осведомился Майки, будучи замыкающим.
Дрю весело, а Тэйлор в состоянии напряженного ожидания наблюдали за тем, как верхняя одежда снималась и развешивалась на плечиках, в то время как беседа продолжалась, как ни в чем не бывало. Когда Марта увидела коробку с лампочками, то вслух поинтересовалась:
– Как вы думаете, Тэйлор их проверила?
– Милая, она всегда это делает. Я же тебе говорил… – начал Клей и осекся, как только заметил Дрю. – Вот это да! Слушай, мужик, да ты в полном порядке! В полнейшем! И давно ты нас ждешь?
Как только вся семья кинулась здороваться с Дрю, про Тэйлор моментально забыли. Клей поприветствовал его «по-мужски»: секундным объятием и похлопыванием по спине. Папа пожал ему руку, а ребята по очереди заехали по спине кулаком, приговаривая: «Здорово, парень!»
Сцена могла бы показаться ей знакомой, но это было не так. Подростком она все время заглядывалась на Дрю. Сейчас Тэйлор поймала себя на том, что сравнивает его с отцом. Папа не был похож на Дрю, когда она подрастала. Отцы должны выглядеть старыми и устроенными в жизни, как ее собственный папа, носить кардиган и коричневые нарукавники поверх любой одежды, а не бросаться в глаза молодостью и сексуальностью, как Дрю, носивший брюки с безупречной складочкой, которые подчеркивали его плоский живот.
А затем в голове Тэйлор угнездилась назойливая мыслишка: ведь ни она, ни Дрю уже не молоды. Это становилось само собой разумеющимся, когда она одновременно разглядывали младших братьев с Дрю. Те были еще незрелыми мальчишками; он – человеком, много повидавшим и много хлебнувшим в жизни.
Наконец, Тэйлор стала сравнивать его с Клеем. Оба высокие, темноглазые, любившие ее поддразнивать, но от вида Клея пульс у нее никогда не учащался. Его присутствие никогда не заставляло ее позабыть, что именно она хотела сказать.
И никогда не побуждало изменить своим правилам не связываться с семейными мужчинами. Клей оставался братом, а Дрю на эту роль абсолютно не годился.
– Не могли бы вы остаться пообедать с нами? – спросила Марта, сгоняя всех в семейную гостиную. – Мы с Тэйлор сварганили бы супчик и сэндвичи.
Тут Тэйлор заявила, намереваясь одним выстрелом сразу убить двух зайцев:
– Марта, мне еще предстоит распаковывать наши рождественские украшения.
Марта только отмахнулась:
– Помогу тебе с этим после обеда. Ну, Дрю, остаетесь? Клей говорит, что вы в колледже были у него лучшим другом. Так что вы просто обязаны остаться.
Дрю покачал головой.
– Нет. Мне надо задать Тэйлор еще несколько вопросов, а потом идти домой.
– Вопросов какого рода? – спросила Марта чересчур заинтересованным, с точки зрения Тэйлор, тоном, что не прибавило ей душевного покоя.
– Она обещала просветить меня по поводу тонкостей, связанных с праздником.
– А зачем ей вас посвящать? – поинтересовалась невестка, переводя взгляд с одного из собеседников на другого.
Дрю начал рассказывать про сына и Рождество, и Тэйлор почувствовала, что ее загоняют в западню. К ней вернулось чувство вины за то, что она решительно отказала ему, как только впервые зашел разговор об этом. Вместе с чувством вины надвинулось ощущение обреченности. Изложенная Дрю версия событий полностью соответствовала истине и выставляла ее живым воплощением черствости и жестокосердия.
– И ты ему отказала! – выпалила Марта, резко повернувшись к Тэйлор. – Да как ты только могла?
– Как я только могла? – проговорила Тейлор, не веря собственным ушам. Ей следовало бы сдержаться, но она позволила дать волю раздражению. – Как я только могла ему отказать? Да как бы я могла сказать ему: «Да»? Ведь кто-то должен организовывать праздник и у нас в доме!
Марта неожиданно рассмеялась и обняла Клея.
– Так вот что тебя тревожит, милая? Этот форт смогу с успехом защитить я одна. В этом году тебе ничего не придется делать, разве что купить самое необходимое себе самой и помочь старине Дрю сделать мальчика счастливым.
Но не успела Тэйлор запротестовать, как отец окончательно загнал ее в угол.
– Знаешь, а ведь Марта права. Ты заслуживаешь передышки, а сыграть для маленького мальчика роль Санта Клауса – занятие, более увлекательное и благородное, чем обслуживать всю эту команду. Приступай, Тэйлор, если хочешь. Мы справимся. Пусть это будет для тебя своеобразным отпуском.
Дрю молчаливо наблюдал за происходящим. Он хотел от Тэйлор только помощи, но знал он о ней уже намного больше, чем знал до вчерашнего дня. И он знал, что причины, по которым Тэйлор старалась держаться в стороне от него и Ноя, были гораздо более сложными, чем это казалось на первый взгляд, и вовсе не сводились к необходимости готовить к празднику дом Бишопов.
Клей и его жена были до предела довольными собой, точно они продумали и осуществили эту затею с начала до конца. Тренер Бишоп выглядел обеспокоенным. Тэйлор чувствовала себя неуверенно. Когда она посмотрела на отца, тот подумал, что дочь на грани паники. Бедняжка Тэйлор, она, наверное, решила, что ее кидают на растерзание волкам. Одному конкретному волку, мысленно уточнил он. И этот волк постарается сделать все, от него зависящее, чтобы изловить ее.
– Думаю, что вы все отпускаете ее просто по глупости, но если вам она не нужна, то нам с Ноем она нужна до предела. Ну, как, Тэйлор? Поможешь мне?
