Текст книги "Доктор Праздник"
Автор книги: Дебора Диксон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 12 страниц)
– Ной, – прошептала она на одном дыхании. – Это на самом деле Санта.
Он радостно подбежал к окну и встал рядом с ней, прижимая лицо к стеклу. Санта переходил улицу и входил во двор с огромным мешком, перекинутым через плечо. Внезапно он поглядел на их окно и помахал рукой. Тэйлор помахала в ответ. Затем Санта, казалось, поглядел на Ноя и кивнул в знак одобрения. Затаив дыхание, мальчик замер, точно пытаясь запомнить на всю жизнь этот миг.
А когда Санта исчез за углом дома, она нежно подтолкнула Ноя к постели и, приласкав, уложила его, а он стал взахлеб пересказывать ей только что увиденное, словно забыв, что она в это время находилась вместе с ним Тэйлор с энтузиазмом слушала его, поправляя подушки и натягивая одеяла и простыни.
– И он меня увидел, – вновь прошептал Ной, уже закончив рассказ.
– Что означает, что тебе лучше лечь спать, пока он обойдет квартал с этой стороны. – Она чмокнула его в щечку и приготовилась уйти, как только услышала внизу негромкий стук открываемой двери. – Приведу папу. Он этому не поверит. Тебе придется ему все рассказать еще раз.
– Тэйлор?
– М-мм?
– А где был олень?
– Олень? – неуверенно переспросила она, хотя заранее знала, какого оленя имеет в виду ребенок.
– Олень Санты.
– На крыше.
– Нет Я туда смотрел.
– Ну… видишь ли… олени… улетели за новыми игрушками, пока Санта ходил по домам. Да, именно так. Видишь ли, это волшебные олени, и как только Санта входит в очередной дом, они мигом летят на Северный Полюс и загружают сани доверху. И эльфы изо всех сил стараются не перепутать подарки. – Она было приготовилась уходить, но он опять остановил ее:
– Тэйлор?
– Что? – спросила она, стараясь не рассмеяться. Она встала в дверях, опираясь о косяк.
– Ты уверена, что Санта приносит хорошим мальчикам именно то, чего они хотят?
– Уверена.
– Ты по-настоящему уверена или, может быть, уверена?
– По-настоящему уверена, – заверила она его. И решила подождать следующего вопроса. Того, который, как она знала, он неизбежно задаст.
– Как ты считаешь, я хороший мальчик?
– Я знаю, что ты хороший мальчик. – Она вернулась к нему и дотронулась пальцем до носика. – Ты самый лучший. Такой же, как и твой папа.
– Кто это такой же, как и его папа? – спросил Дрю, напугав Тэйлор, поскольку она не заметила, как он появился позади нее. Он вовсе не собирался подслушивать, но что-то в голосе Ноя, когда тот стал расспрашивать Тэйлор, заставило его притихнуть. И он услышал достаточно для того, чтобы понять, что Ной любит и доверяет Тэйлор. Больше ему ничего не требовалось.
– Это я. Так сказала Тэйлор.
– Ну, что ж. Раз так сказала Тэйлор, значит, это правда. А почему ты встал? – весело спросил он сына. – Разве ты не знаешь, что Санта не придет, пока ты не уснешь?
– Ты пропустил все на свете, – заявила Тэйлор Дрю. – Пусть сын расскажет тебе об этом. Спокойной ночи, Ной.
– Спокойной ночи, Тэйлор, – крикнул он ей вслед, когда она уходила.
Она намеревалась оставить их наедине, а сама уйти, но первые же слова, обращенные мальчиком к папе, перехватили ее в коридоре и заставили замереть.
– Я видел, как мама целовала Санта Клауса.
– Что? – Она услышала, как в голосе Дрю отразилось неподдельное удивление.
– Я проснулся и увидел, как мама целовала Санта Клауса.
– Здесь? Сегодня? – уточнил Дрю.
Она поняла, что речь идет о поцелуе внизу.
– Да, сэр. Он сказал, что миссис Клаус разрешает ему целовать всех хорошеньких девушек.
Тэйлор зажала ладонью рот.
– Мамы тут нет, – стал терпеливо объяснять Дрю. – Но у Тэйлор светлые волосы, как у мамы. Может быть, ты видел, как Санта Клаус целовал Тэйлор. Я слышал, что они старые друзья. Ему нравится ее печенье.
Хороший ход, подумала Тэйлор. За него он, бесспорно, заслуживает особой благодарности. Теперь дело за Ноем. – Как он на это отреагирует.
Ной же невозмутимо заявил:
– Конечно, это была Тэйлор. Но ведь она теперь будет моей мамой. Я все рассчитал, папа. Я же спрашивал у Санты, когда мы у него были. Хорошим мальчикам он дает именно то, чего они хотят. Об этом сказали и он, и Тэйлор. Так что она станет моей мамой.
Тэйлор все еще прикрывала рот ладонью, но сдерживала она уже не смех. Ее одолевал страх. Она даже затаила дыхание в ожидании ответа Дрю.
– Что ж, я тоже хочу, чтобы Тэйлор стала твоей мамой. Она нам очень нужна…
Уже уходя прочь, Тэйлор не расслышала остального. Потому что не хотела слышать. Потому что ей не нужно было это слышать. Дрю действительно хотел ее не так, как надо. Как могла она поверить в противоположное?
Рана оказалась настолько глубока, что Тэйлор даже не плакала. Она даже не могла радоваться от того, насколько сильно любит ее Ной. Обрадоваться означало бы признаться в том, что она жаждет его любви. Признаться в том, что ей до глубины души близок мальчик, которого настоящая мать бросила, означало бы позволить чувству вины растерзать ее на части. Ибо хотя бы раз в жизни она захотела сама выбирать себе будущее, а не следовать в определенном направлении под гнетом чувства вины.
Семь дней назад у нее не было ни малейших сомнений по поводу того, чего ей хочется, а именно, беззаботной жизни для себя самой, и тут она позволила Дрю спутать все карты. Счастливая от того, что вовремя пришла в себя, она решила сосредоточиться на своем последнем задании. А потом она постарается быть от Дрю как можно дальше.
Она сняла с тарелки печенье и насыпала крошки. Вылила молоко в раковину и поставила рядом с тарелкой пустой стакан. Дрю сам должен будет заняться подарками для Санта Клауса. Забирая кошелек с кофейного столика, она осмотрелась. Везде были символы радостного праздника. И разложила и расставила их она сама.
– А, все это вздор, – прошептала она и выругалась, заслышав шаги Дрю на лестнице. Она оказалась недостаточно быстрой.
Дрю зашел, улыбаясь, потирая руки и явно намереваясь ее поцеловать.
– Я люблю Рождество.
– Это любовь без взаимности.
Улыбка застыла на его лице, как застыл он сам.
– Ты опять за свое?
Будучи трусихой по натуре, Тэйлор мечтала о легком исходе. Ей хотелось раскрыть дверь, выскочить наружу и сесть в машину. Он за ней не побежит. Особенно, когда в доме Ной.
– Не обращай на меня внимания. Я устала. Думала, что сегодня для разнообразия рано отправлюсь домой.
– Погоди. – Дрю схватил ее за руку, когда она проходила мимо, и подтянул ее к себе. – Я собирался поговорить с тобой на эту тему завтра, но Ной убедил меня, что мне надо это решить еще до наступления Рождества.
Внутри у Тэйлор все похолодело и помертвело. Это будет единственная возможность пережить оставшиеся несколько минут в его доме. Потому что он на самом деле собирается сделать это. Собирается просить ее выйти за него замуж. Поскольку его сыну нужна мать.
Он обхватил ладонями ее лицо и проговорил:
– Выходи за меня замуж, Тэйлор. Решение единодушное. Мы в тебя влюблены по уши.
– Единодушное? – Она вырвалась из его рук, а выбранные им слова обратили боль в ярость. – С каких это пор по вопросам любви стало проводиться голосование? Согласия Ноя для меня мало. И всегда было мало.
– Постой-ка, погоди… – Шок, отразившийся на его лице, похоже, был неподдельным.
– Кончай, Дрю. Ной хочет на Рождество маму, и ты ее ему пообещал. Я слышала.
– Так ты слышала, – повторил вслед за ней Дрю, начиная понимать. – Раз уж ты любишь подслушивать, так хотя бы оставайся до конца, чтобы услышать и что-нибудь хорошее.
Тэйлор рывком повесила сумочку на плечо.
– Я услышала все хорошее – вполне достаточно для одного раза.
– А я так не думаю. Если бы ты задержалась, то, возможно, расслышала бы, как я говорил Ною, что мы и наполовину не нужны тебе так, как ты нужна нам. – Он протянул руку, но она отстранилась. И ему стало от этого так же больно, как и от ее поспешных выводов.
– К черту, Тэйлор! Я сказал Ною, что мы должны отдавать тебе больше любви, чем берем от тебя, потому что именно так и бывает, когда любишь. Я узнал это от тебя. И потому я люблю тебя.
– Нет! – Тэйлор не желала слушать. Вот-вот готовы были политься слезы. Их породил гнев. – Я не собираюсь спорить по этому поводу. Я хочу домой. Не затрудняй мне уход. Ты ведь у меня в долгу. Я сделала все, что ты просил.
– И даже больше.
Тэйлор дернулась.
– Тушэ!
Он издал подавленный стон.
– Тэйлор, хватит переворачивать все мои слова только потому, что ты будто бы услышала то, чего на самом деле не было.
– Я услышала наверху то, что мужчина, любящий сына, хочет его осчастливить. Любой ценой. – Покатилась слеза. Она не обращала на нее внимания.
– Значит, я не могу любить тебя, потому что я люблю Ноя? – не веря себе, спросил он.
– Очко!
– Но это несправедливо!
– Несправедливо? – воскликнула она, смахивая слезу со щеки. – А какой дьявол сказал, что жизнь справедлива? Она не была справедлива, когда умерла моя мама. Она, само собой, не была справедлива, когда мне пришлось помогать ставить на ноги братьев. И она ко всем чертям несправедлива и теперь. Ты носишься с идеей «нас троих». А что будет, когда он вырастет, и я ему больше не понадоблюсь?
– Но ты же будешь нужна мне! Я все равно буду любить тебя. Я не принадлежу к числу твоих братьев! – Он почти выплюнул эту фразу. – Я вовсе не прошу тебя вернуться в прошлое, Тэйлор! Я прошу тебя создать будущее. И это будущее включает в себя Ноя. Прислушайся к тому, что я говорю. Я люблю тебя. Какого черта! Думаю, что любил тебя полжизни. Единственный вопрос заключается вот в чем: любишь ли меня ты?
За какую-то долю секунды он перевернул суть спора вверх ногами. Внезапно он перестал быть обороняющейся стороной. Ею стала она, и ей это не понравилось.
– Нет, не люблю.
– Врешь. – Утверждение было высказано быстро и твердо и не несло в себе и намека на самооправдание.
Он был прав. Она врала, но ложь и гордость одни могли ей помочь выйти через дверь в неразобранном виде. Она не утруждала себя подбором аргументов; она бы и не смогла этого сделать, поскольку ей никогда не удавалось обмануть Дрю. Вместо этого она отошла от него, забрала пальто и отправилась прочь.
Дрю беспомощно наблюдал за тем, как она уходила, понимая, что ни единое его слово не способно ничего изменить. Даже если бы сейчас это было возможно, он был бы не в состоянии последовать за ней. Ибо нельзя оставлять Ноя в доме одного. И она это знала.
Желание заплакать – потрясающая вещь, поняла Тэйлор. Условный рефлекс. Человеку больно, и он плачет. От плача должно становиться лучше, но на этот раз от плача становилось больнее. И потом, когда она перестанет плакать, ее некому будет утешить. Никто не сможет пообещать ей все, что надо. И уже долгое время такого и близко не было.
Взяв себя в руки, Тэйлор провела указательными пальцами по глазам, и слез как не бывало. Затем она отперла парадную дверь и проскользнула внутрь. В доме было темно. Близилась полночь.
«И в доме, где утром пеклись в кухне пышки, никто не ходил, кроме маленькой мышки», – смутно припомнилось ей. Она сбросила пальто и стала растирать руки, так как в доме было холодно.
– Ты сегодня поздно, – произнес мужской голос.
Тэйлор подскочила и расправила подол платья.
– Папа! Ты меня испугал. – Глаза ее адаптировались в темноте, и теперь она видела, как он сидит в кресле и глядит на елку. Она села рядом. – Ты что, сумерничаешь?
– Играю роль Санта Клауса.
– Чулки! – сказала она и пересела на кушетку. Папа всегда наполнял чулки и отказывался уступить эту функцию другому, даже когда дети переженились. Он просто прибавлял по чулку для очередной супруги.
– Ага! – подтвердил он. – На какой-то миг я перепугался. Не мог найти твой.
– Ах, да! Он у меня в коробке. – И она полезла за ним.
– Не надо. Я его уже нашел.
– Неужели?
Он рассмеялся.
– Ладно, не пугайся! Твой старый папа гораздо более сообразителен, чем ты полагаешь. Но я думаю, что виновата в этом не ты, а я. – Он зевнул и начал подниматься с кресла. – Я весь разбит. Ты идешь спать?
– Очень скоро. Только посижу немножко и погляжу на елку.
– Спокойной ночи, малышка. Веселого Рождества!
– Веселого Рождества! – Внезапно она протянула руку и схватила за руку отца, удерживая его. – Папа, а в чем виновата не я, а ты?
Он удивился.
– Я говорил о том, что ты думаешь, будто заботиться о нас является твоей обязанностью. Я позволил тебе взвалить на плечи непосильный груз, когда умерла мама. Это отчасти произошло по моей вине. Теперь уже ничего не переменишь, но так хотелось бы это переменить!
– А моя вина в этом есть?
Он похлопал ее по щеке.
– Ты унаследовала от матери дар любить людей наравне с ее потребностью заботиться о них. У тебя в голове заранее складывалось представление о том, как все должно быть, и Боже, храни того, кто не вписывался в эту картину или не желал быть счастливым.
– Я вовсе не была до такой степени дрянью, – возразила она, желая, чтобы он с этим согласился. А когда он промолчал, то спросила: – Или была?
Настала неловкая тишина, столь долгая, что ответ напрашивался сам собой, но отец подсластил правду, говоря:
– Я же не хотел, чтобы ты стала другой, так что можешь не беспокоиться. Да и как я мог? Ведь я же влюбился в твою мать именно по этой причине!
– Потому что она любила свою семью?
– Нет. – И он подмигнул ей. – Потому что я знал, что она способна полюбить меня. Спокойной ночи, Тэйлор.
– Спокойной ночи, – еще раз прошептала она. Охвативший ее холод не имел ничего общего с температурой. Это был тот самый жуткий холод, который пробирает человека, осознавшего, что он совершил грубейшую ошибку в оценке реальности.
Все вокруг говорило о том, что семья прекрасно обошлась перед Рождеством без ее помощи. Куплены все подарки; испечено все печенье; наряжена елка. И все эти годы, если бы рождественские воспоминания не создавала она, их бы создал кто-то другой. Если, бы она не гладила мальчикам рубашки, они бы надевали их прямо из-под сушки и радовались жизни.
Папа прав. Все эти жертвы, которые, как ей казалось, она приносила ради них, вовсе не были жертвами. Она сама хотела порождать воспоминания. Она сама хотела, чтобы мальчики помнили, что они любимы. Все, в чем она обвинила Дрю: в любви к самой идее семьи, в желании иметь Рождество из книжки с картинками, в желании, чтобы Ноя любили, – имело самое прямое отношение к ней. И оставляло ее при пиковом интересе.
По меньшей мере, она обязана была извиниться перед ним за то, что вела себя, как горшок, который требовал, чтобы к нему вернулся чайник. Гордость перемешалась у нее с эмоциями. Да так, что она даже позабыла преподанный Мартой урок. Жена для человека значит гораздо больше, чем сестра. Дрю хотел иметь жену. Хотел обрести любовь и сохранить ее навсегда.
Тэйлор подперла руками голову и закрыла глаза, болезненно осознавая, что именно легло тяжким грузом ей на сердце. В этой самой комнате перед ней стоял Дрю и признавался в том, что его родители его не любили. И никто его не любил, по крайней мере, так, как он хотел бы быть любимым. Так, как он верил, что она сможет его полюбить. Он влюбился в нее по той же самой причине, по которой ее отец влюбился в ее мать.
Выровняв дыхание, Тэйлор поглядела на елочного ангела. Он был ближе, чем звезды.
«Так как же мне все исправить?» – подумала Тэйлор.
И тут она поняла.
Дрю лил на лицо воду, но не потрудился надеть поверх пижамы новый халат. Он напоминал бы ему о Тэйлор, а сейчас ему не требовалось напоминаний о том, чего он заведомо не будет иметь. Слишком много такого рода напоминаний он услышал за эту ночь, – каждый раз, когда он тянулся за ней, а ее рядом не было. Примерно в четыре часа утра он сдался, уступив сну, смирившись с ее отсутствием.
А теперь, когда солнце почти что встало, ему захотелось кофе. Если повезет, кофеин подстегнет воображение, а тогда он придумает, как объяснить Ною, почему они не идут к Бишопам на рождественский обед. Он тихо прошел мимо комнаты сына и едва удержался от желания его разбудить. Но чем скорее проснется Ной, тем скорее встанет вопрос о Тэйлор. А Дрю к ответу на этот вопрос еще не был готов, как не готов он был к чему бы то ни было, решил он, проходя мимо елки.
Тем более, что у него появились галлюцинации.
Он остановился, закрыл глаза, протер их большим и указательным пальцами.
– Тэйлор, дорогая, уходи у меня из головы!
– Интересно, почему?
Этот, ладанный тихим голосом, вопрос бросил Дрю в дрожь. Он медленно обернулся. Никаких галлюцинаций не было. Она была тут. Выглядела дьявольски скверно и все равно смотрелась, как самое лучшее из виденного им за всю жизнь. Сердце заплясало от радости, но разум все еще проявлял осторожность. Он заметил, что она переоделась, что у нее слегка припухшие красные глаза и решимость во взоре.
В голове закружился рой вопросов, но лишь один из них сформулировался четко:
– Как?
– Второй ключ. – Она пошарила в кармане джинсов. – Ты дал его мне, когда поехал за велосипедом для Ноя. – Она подала ему ключ, а когда он не взял его, положила обратно в карман.
– Почему ты здесь? – Голос его прозвучал хрипло.
– Я забыла кое-что повесить на елку.
В изумлении он поглядел на дерево, а потом перевел взгляд на Тэйлор.
– Елка в полном порядке. Ты же приехала не для того, чтобы повесить еще какую-то одну игрушку.
– Не для того. – Она отошла в сторону, чтобы он смог увидеть лежащую у ее ног коробку. – Я приехала, чтобы повесить целых двадцать восемь. Причем осталась еще одна.
Дрю закрыл глаза и попытался все обдумать. Бессонница сделала это невозможным.
– Не понимаю. Это ведь коробка с твоими игрушками. Им место на твоей елке.
– А это и есть моя елка. Я люблю эту елку. – Она закатала рукава и вздернула голову. – Я люблю Ноя. Я люблю тебя. И не могу представить себе, что рождественским утром могу находиться где-то в другом месте. И, если еще не поздно, я хочу сказать: «Да».
Словно разжался невидимый кулак, стиснувший сердце Дрю. Где-то в промежутке между вчерашней ночью и сегодняшним утром Тэйлор обрела уверенность, которую до того тщетно искала.
– Скажи еще раз.
Она шагнула прямо в его объятия.
– Не могу представить себе, что рождественским утром могу находиться где-то в другом месте.
– Нет. Остальное, – проговорил он. – То, где ты говоришь о любви ко мне.
– Это может занять слишком много времени, – предупредила она и вздернула брови.
– А я что, куда-нибудь спешу?
– Я говорю не об этих десяти минутах. Я говорю про всю твою оставшуюся жизнь.
– Время у меня есть. Повтори! – распорядился он, целуя уголки ее губ.
– Я люблю тебя. – За всю свою прежнюю жизнь Тэйлор никогда еще не произносила столь наполненной смыслом фразы. – Вопрос заключается только в одном: будешь ли ты по-прежнему любить меня, когда Ной вынет каску пожарного?
Дрю рассмеялся, а слова сами пришли к нему из глубины души.
– Ту самую, с настоящей сиреной?
– М-мм! – было все, что сумела выдавить из себя Тэйлор.
– Не могу себе представить, чтобы я не любил тебя. – А затем он поцеловал ее и не отрывался от нее до тех пор, пока Ной с грохотом не спустился по лестнице. Дрю развернул находившуюся в его объятиях Тэйлор так, что они оба могли видеть выражение лица входящего в комнату Ноя.
– Велосипед! Ой, папа! – Ной был до такой степени возбужден, что едва мог говорить. – Мне подарили велосипед. Откуда Санта узнал? Я никогда о нем не говорил! Я просил у него только Тэйлор!
– Ее он тоже нам принес, сынок.
Ной поглядел вверх, отметил в уме, что папа обнимает Тэйлор за плечи, и хитро улыбнулся им обоим.
– Значит, это самый лучший на свете Санта Клаус!
А когда возбуждение улеглось, Ной взял «мамину» сверкающую всеми гранями звезду и надел ее на вторую верхушку, а Дрю понял, что он, наконец, обрел то, чего всегда желал: Рождество по рецепту Тэйлор Бишоп.
Внимание!
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.
После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.
Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.
