Текст книги "Сказание о пустыне (СИ)"

Автор книги: Дайре Грей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

Я хочу жить. Сейчас больше чем когда-либо. Я счастлива со своим мужем. С детьми, которые растут не по дням, а по часам. В этом доме, который все же стал моим. И вспоминаются слова ушедшей Зейнаб аль-Назир. Наверное, сейчас я ее понимаю. Что лучше: умереть, отдав свою жизнь другому, или прожить столько, сколько возможно, но отказаться от возможности подарить жизнь? Теперь я вижу этот выбор иначе.

Но когда ребенок толкается внутри, меня снова затапливает чувство необычайной нежности. Любви у нему. Я не желаю ему смерти. И не желаю мучиться сама. Поэтому я говорю в надежде, что меня поймут.

– Знаешь, мы с тобой сейчас связаны. Если плохо мне, то плохо и тебе. А если мне хорошо, то должно быть хорошо и тебе. Нам еще довольно долго быть вместе, так давай постараемся выжить. Вместе. Ты и я.

Я глажу необычайно маленький живот для такого срока и рассказываю еще не рождённому младенцу все, что происходит вокруг. Мне кажется, он все понимает. Успокаивается.

Ближе к концу срока разбухают ноги и руки. Пальцы становятся толстыми и неповоротливыми. Хотя сама я сильно исхудала. От украшений приходится отказаться. Кольца не налезают, а звон браслетов вызывает раздражение, серьги кажутся тяжелыми и тянут уши. Я знаю, что выгляжу ужасно.

Аттабей занят с шейхом. Он постоянно учит его, а тот по молодости не желает слушать добрых советов. Карим приходит хмурым. Его мучают тревоги о будущем всего города, а я не могу поддержать моего льва даже словом, так как сама не знаю, увижу ли свадьбу правителя. И долгими ночами мы лежим рядом без сна и ждем рассвета, чтобы пережить новый день с его невзгодами…

…Срок приходит неожиданно. Раньше, чем нужно, и я велю отправить за повитухой, но сама хватаю за руку Надиру и не отпускаю от себя. На крики и шум приходит мать. Она выгоняет из комнаты лишних служанок и закрывает дверь.

– Все будет хорошо, дочь моя. Я так часто через это проходила и помогала другим женам, что справлюсь. Тебе нечего бояться.

Она неожиданно становится совсем иной. Сильной. Собранной. Она говорит Надире, что делать, и та слушается, не смея возразить. Она успокаивает меня одним своим присутствием. Заплетает волосы в косу, целует в лоб. И улыбается. Скупо, как и всегда. Но она редко улыбается.

– Сегодня не будет похорон, – говорит моя мать…

…И оказывается права. У аттабея рождается еще одна дочь. И я даже могу держать ее на руках. Но крови слишком много, и когда появляется повитуха, приговор ее ожидаем:

– Детей больше не будет. Никогда.

За жизнь всегда платишь жизнью…

…Свадьба. Красавица-невеста. Молодой жених. Голос муллы, читающего заповеди. Рисунки на ладонях. Серебряные кольца. Все так знакомо и в то же время выглядит иначе, когда смотришь со стороны…

…Вокруг улыбаются гости. Сменяют друг друга блюда. Идет неспешный разговор. А мысли аттабея далеко…

…Зорко наблюдает он за слугами. За дегустаторами. За стражей. Ждет и боится нового покушения. Смеется старый друг, сидя напротив. Улыбается почтенный Джабаль Аль-Назир, беседуя с почтенным Латифом. Кому еще отдавать замуж дочь шейха?

Все рады свадьбе наследника. Прислали подарки соседи. А к ним добрые пожелания и обещания пересмотреть торговые договоренности. Труды последних месяцев не пропали даром. Пусть шейхи еще не признали Малика равным, но все же решили присмотреться и дать ему время проявить себя. А поддержка правителя Набира оказалась кстати.

Думает Карим и о том, что дома осталась жена и новорожденная дочь. Жалеет, что здоровье не позволило ей встретиться с будущей правительницей Аль-Хруса. Жалеет и о том, что мало времени проводил с супругой. Что давно не говорил с ней.

– О чем ты грустишь на моей свадьбе, дядя? – обращается к нему жених, одетый во все белое.

– О времени, что уходит безвозвратно, мой господин, – отвечает аттабей.

– Позволь мне скрасить твои мысли, – шейх делает жест одному из слуг, и тот уходит. Хмурится Пустынный Лев. – Ты долго служил мне верой и правдой, охранял город и берег его для меня, нашел мне невесту, краше которой не видела пустыня. Так позволь же отплатить тебе и одарить подарком…

Слуга возвращается и ведет за собой…

– Эту рабыню привезли с далекого и дикого севера, – громко говорит Малик, и смолкают разговоры, слушают все, чем одарит шейх своего верного слугу. – У нее белая кожа и светлые волосы. Она тиха и покорна, и станет достойным украшением твоего дома.

Дева закутана в платки так, что фигуру ее не разглядеть, но Карим уверен, что она прекрасна. И отказаться на глазах у гостей не выйдет. Смотрят они с интересом, следят за каждым жестом, слушают каждое слово. Шариф напротив темнеет лицом и сжимает зубы. От злости? Зависти?

– Благодарю тебя, повелитель за столь роскошный подарок. Пусть Небеса хранят тебя и твою щедрость…

Аттабей делает жест слугам, чтобы те увели девушку, и думает, как будет объяснять жене появление в доме рабыни…

…Темной ночью возвращаются гости из дворца шейха. Входит в дом и аттабей с отрядом верных людей и с подарком, который его не радует. Вздыхает.

– Скажи, Али, сколько у тебя жен? – спрашивает он верного слугу и охранника.

– Две, аттабей. И обе хороши. Но вырвут мне бороду, если я приведу третью…

Снова вздыхает аттабей. Поручает подарок шейха заботам старой служанки, что когда-то помогала его матери.

– Убери ее в дальние комнаты и проследи, чтобы госпожа не узнала о ее появлении. Ясно?

Кивает старуха, забирает девушку. Уводит…

…А утро начинается с переполоха.

– Господин, господин! – будит аттабея верный Али.

– Шейх? Дворец? Что случилось? – вскакивает Карим с громко бьющимся сердцем.

– Рабыня, – выдыхает слуга.

Ведет он хозяина старыми коридорами в комнату, где на полу лежит бездыханное тело светловолосой девушки, а рядом с ней мертвой служанки.

– Их нашли утром, – говорит Лафид. – Один из охранников увидел тело на полу, поднял переполох. Взгляните на кожу девушки.

Некогда белая, сейчас она пошла пятнами. И вовсе не трупными, а красными с выступающими на них язвами, из которых сочилась жидкость.

– Болезнь? Позовите лекаря. Пусть осмотрит обеих. Если в мой дом пришла беда, я должен знать.

Исчезают верные люди, закрывают комнату. Остается рядом с ней охранник, чтобы раньше времени не вызвать паники в доме. Приезжает старый лекарь, лечивший еще покойного шейха и его верного военачальника. Ждет приговора аттабей.

– Шейх мог не знать, – тихо говорит Али.

– Мог… – соглашается хозяин дома, а перед его глазами стоит лицо Шарифа. – Отправь кого-нибудь во дворец, пусть узнают, кто привез рабыню. А сам возьми верных людей и навести моего друга аль-Хатума. Скажи, что я приглашаю его разделить со мной трапезу.

Кивает Лафид и исчезает, не задавая вопросов. Вскоре из закрытой комнаты появляется лекарь.

– Девушку отравили, – тихо говорит он и тщательно моет руки, а потом долго вытирает куском ткани, – яд нанесли на кожу. В таком количестве, что кто бы ее ни коснулся, умер бы. Та старая женщина помогла ей раздеться, на ее руках также следы яда с одежды. Все, что было в комнате, стоит сжечь.

Он бросает за порог ткань, которой вытирал руки, и долго что-то ищет в корзине, которую носит его слуга. Затем достает склянку и снова льет на руки.

– Значит, яд…

Хмурится Пустынный Лев, понимает, чего избежал. Отдает указания, прощается с лекарем, а сам ждет возвращения Али…

…Который приносит весть о том, что Шариф аль-Хатум покинул Аль-Хрус еще прошлой ночью вместе с сыном и женой…

…Говорят, когда Наследник пустыни вернулся в Белокаменный город, солнце закрыли тучи. Страшная буря прошла по пустыне, и ничего уже не было прежним. Поблекли белые стены. Страх опустился на город. Стал хмур и зол Пустынный Лев, и не утешал его более аромат Цветка Пустыни. Не успокаивал. Знал Лев, что настоящая буря еще впереди. И идет она по следам того, кто мнил себя господином пустыни…

Сказка 4. Звездочет

…Говорят, когда-то в пустыне стояла Башня. Купол ее устремлялся высоко к Небесам, а стены блестели на солнце, будто выложенные драгоценными камнями. В Башне жил Звездочет. Он умел читать звезды. Знал все о движении Луны и Солнца. Он мог предсказывать судьбы и повелевал Жизнью и Смертью. Люди со всей пустыни приходили к нему за советом. Кому-то он рассказывал о будущем, кого-то исцелял, а кого-то брал в ученики…

…Шепчутся пески. Жаркий ветер дышит в лицо. Солнце давит на голову. Барханы меняют форму, и кажется, будто пустыня бесконечна. Она простирается всюду. Она бесконечна и величественна. И в ней легко потеряться. Но есть те, кто всегда находит дорогу…

…– Башня, господин!

Когда отправившиеся вперед воины вернулись и доложили, что увидели вдалеке Башню, аттабей перевел дух. Они добирались сюда долгих десять дней. Ему, неоднократно ходившему по пустыне, стало казаться, что отряд заблудился, но Небеса оказались милостивы.

К вечеру воины во главе с господином достигли цели. Вблизи оказалось, что вокруг башни стоят несколько домов и палаток. Неизвестные часовые даже положили руки на рукояти сабель, но Карим жестом остановил отряд и открыл лицо:

– Мы прибыли с миром! И желаем увидеть Великого Звездочета.

Часовые расслабились. За их спиной из палатки вышел мужчина.

– Мы прибыли сюда за тем же еще два дня назад и разбили лагерь. Вы можете занять место у тех домов, – он указал на строения, прилегающие к башне с другой стороны.

– Благодарю, добрый человек.

Аттабею было все равно, где разбивать лагерь. Главное, чтобы рядом находился колодец, а со всем остальным его люди справятся.

Верный Али взял организацию на себя, привычно раздавая указания. Воины принялись сноровисто ставить палатки, кто-то пошел за водой, кто-то к домам, узнать у местных жителей, есть ли еда, которую они желают продать. Аль-Назир успел спешиться и хотел продолжить разговор с главой прибывшего ранее отряда, как вдруг дверь башни распахнулась.

На песок шагнул высокий мужчина в тюрбане и просторном халате, огляделся и остановил взгляд на аттабее.

– Великий Звездочет желает видеть вас, господин. Пройдите за мной.

Он коротко поклонился и указал на дверь. Карим обернулся к Али, верный слуга понятливо кивнул, показывая, что все будет в порядке. И мужчина направился к башне…

…Внутри оказалось прохладно. И тихо. Шум снаружи и жар не проникал сквозь толстые стены. Сопровождающий подвел аттабея к основанию узкой лестницы, стелящейся вдоль стены.

– Вам нужно подняться на самый верх, господин. Звездочет ждет вас.

– Я пойду один?

Собеседник улыбнулся открыто и радостно.

– В башне нельзя войти в те двери, что вам не предназначены. И вы не сможете заблудиться. Звездочет ждет вас.

Карим недоверчиво нахмурился и поднял взгляд вверх. А затем ступил на первую ступень…

…Путь оказался нелегким. Лестница все время поворачивала, из-за этого казалось, что она тянется бесконечно. Узкие окна не давали достаточно света, а увидеть через них можно лишь пустыню. И кажется, одни и те же барханы. Небо потемнело недостаточно, чтобы ориентироваться по звездам. Но достаточно, чтобы опасаться упасть на каждом повороте.

Сначала аттабей пытался считать ступени, но после третьей сотни сбился. Ноги непривычно ныли, а голова кружилась. Будто он выпил слишком много вина. Или долго не спал. Дорога сюда оказалась нелегкой, но не до такой же степени.

Когда перед лицом хранителя Аль-Хруса возникла дверь, он смог лишь толкнуть ее. И едва не упал на мягкий ковер, оказавшийся за порогом.

– Что привело тебя ко мне, странник?..

…Мухаммад ибн Фара аль-Таарам смотрел на позднего гостя, приближение которого заметил еще в полдень. За годы, проведенные в пустыне, он успел повидать многих просителей. И по их виду научился угадывать, какие вопросы они зададут ему.

Он видел торговцев, искавших выгоды. Больных, молящих об исцелении. Гордых воинов, желающих славы и богатства. Видел и нищих, и стариков, детей и женщин. Он устал от людей, поэтому редко покидал башню, и даже своим слугам запрещал тревожить себя по пустякам. Но сегодня, посмотрев в окно и увидев очередного просителя, старый звездочет испытал нечто странное. Будто сами Небеса, которые он так любил рассматривать, шепнули ему что-то. Нечто настолько неуловимое, что смысл потерялся, но ощущение. Предчувствие чего-то неотвратимого осталось. Поэтому он попросил ученика сразу же привести к нему нового гостя. Уже давно Муххамада ничто не могло удивить, а своим предчувствия он привык доверять.

– Что привело тебя ко мне, странник?

Гость не упал на пол в изнеможении, хотя преодолеть шестьсот шестьдесят девять ступеней удавалось не каждому. Он переступил порог и огляделся. После чего поклонился, исполняя ритуал гостя:

– Мир твоему дому, почтенный Звездочет.

Старик кивнул и приглашающе взмахнул рукой. Перед ним прямо на ковре лежала скатерть, уставленная блюдами.

– Раздели со мной трапезу, путник…

Гость сел напротив. Воин, судя по оружию на поясе. И не из последних людей, судя по перстням на правой руке. Женат. И уже не молод, но еще и не стар. В том возрасте, когда мужчина уже достиг своего расцвета и может наслаждаться жизнью.

– Благодарю за приглашение. Дом твой гостеприимен, Звездочет, а слуги расторопны, – продолжил традицию странник, а Муххамад довольно кивнул.

С ним всегда разговаривали почтительно, но порой за показной вежливостью пряталось нетерпение. Сегодняшний же гость говорил искренне. Поэтому старик разломил сухую лепешку напополам и одну половину протянул путнику по обычаю народа пустыни. Тот кивнул с благодарностью. Принял.

И некоторое время они оба воздавали должное угощению. Довольно скромному по меркам многих просителей, но гость не выказал и тени неудовольствия или удивления. Он не торопился говорить, и мудрец позволил себе насладиться ужином и горячим чаем, который он сам заварил и разлил по пиалам.

– Была ли благосклонна к тебе пустыня, сын Неба? – спросил Муххамад, с наслаждением потягивая любимый напиток.

– Пустыня была тиха и спокойна, но хитра и коварна. Мы потеряли несколько дней, плутая по пескам. Мой следопыт сбился с дороги.

В словах гостя не слышался гнев, но лишь усталость. И озабоченность. Видно, раньше пустыня с ним не шутила.

– Надеюсь, обратная дорога будет легче, и пустыня сменит гнев на милость…

– На все воля Небес, – гость бросил на хозяина башни острый взгляд.

Старик усмехнулся в бороду и кивнул.

– Мы достаточно времени уделили традиции. Расскажи, странник, что привело тебя.

– Я – Карим аль-Назир, до возвращения наследника Аль-Хруса я являлся аттабеем, а теперь ближайший советник шейха, – неторопливо начал гость. – Отец шейха много лет назад пропал в пустыне, а его самого несколько раз пытались убить. Последний раз на его собственной свадьбе, которая состоялась в прошлом месяце.

– Печальные вести, – Муххамад допил чай и отставил пустую пиалу, – но чем могу помочь я?

– Мне говорили, что ты можешь узнать судьбу человека по дате его рождения. Получилось так, что мой друг… Тот, кого я считал другом, оказался предателем. Он скрылся, мои люди ищут его по всем девяти городам, но пока новостей нет. И я хочу знать, верны ли мои подозрения. Стоит ли продолжать поиски? И в каком направлении?..

…Карим терпеливо ждал ответа звездочета. К башне его привели сомнения. Тяжелые мысли, что не давали спокойно спать по ночам и заниматься другими делами днем…

– Аль-Назир, – задумчиво протянул старик, сидящий напротив. – Карим аль-Назир, аттабей Аль-Хруса… – он неожиданно улыбнулся. – Сын Зейнаб аль-Назир и Рашида аль-Назир, военачальника покойного шейха. Я помню тебя. Тогда я еще ездил по городам, пытаясь найти учеников… Твоя мать хотела узнать, какую судьбу Небеса уготовили для ее сына, она настояла, чтобы твой отец пригласил меня…

Аттабей кивнул. Он знал, к кому отправляется за советом. Но не думал, что звездочет его вспомнит.

– Отец пропал вместе с покойным шейхом, а мать умерла почти два года назад.

– Пусть Небеса будут милостивы к ним, – произнес ритуальную фразу хозяин башни, но взгляд его остался острым и внимательным. – Я помню твой гороскоп. И мне странно, что ты не спрашиваешь о себе. Не желаешь обмануть судьбу?

Карим устало вздохнул и бросил взгляд в окно, из которого было видно лишь темное небо и звезды.

– Я мог умереть десятки раз, почтенный звездочет, но я жив. Я женился, и у меня пятеро детей. Когда придет мой час, я буду готов. К тому же, ты мог ошибиться…

Старик на мгновение замер, глядя на него неожиданно светлыми глазами. Моргнул. А затем рассмеялся. Громко, откинув голову назад и похлопывая себя руками по коленям и бокам. Аттабей лишь скупо улыбнулся, дожидаясь, пока хозяин башни успокоится. Тот смахнул рукой набежавшие слезы и разлил по пиалам ароматный напиток.

– Давно меня так не веселили… – он вновь откинулся на подушки и отпил чай. – Ко мне приходят за спасением, избавлением, советом… Люди видят во мне сына Неба, спустившегося на грешную землю. Но я такой же человек, как и все. И ты прав, аттабей, я тоже могу ошибаться. Как и ты… С чего ты взял, что твой друг хочет убить шейха?

– Его видели в Набире перед первым покушением. И на свадьбе… Он посоветовал торговцу подарить шейху рабыню. Красивую. С белой кожей и светлыми волосами. Такие как она – большая редкость для Великой пустыни. Шейх подарил девушку мне, но она умерла от яда, который нанесли на ее тело. Погибла служанка в моем доме, и еще одна во дворце. Та, кто наносил масло на тело рабыни перед свадебным ужином.

– И почему же ты решил, что твой друг желал убить шейха?

– Малик молод. По традиции он должен был провести брачную ночь с невестой, но затем мог призвать к себе рабыню.

– А почему ты сам не взял ее? Разве подарок шейха тебе не понравился?

– Понравился, – легко согласился Карим, вспоминая покойную. – Она, действительно, была красива. Но я обещал жене не брать других жен.

Глаза звездочета вспыхнули, словно звезды на небе.

– Вот как? А знает ли кто-то о твоей верности?

Нахмурился аттабей, сверкнул глазами.

– Это касается лишь меня и моей жены.

– Значит шейх, делая подарок тебе, предполагал, что ты не устоишь перед соблазном? – спокойно продолжили задавать вопросы собеседник.

– Наверняка он так и думал… – успокоился Карим.

– И кто-то во дворце дал отравленное масло служанке, чтобы она нанесла на тело рабыни.

– Флакон, в котором было масло, исчез. Старшая служанка сказала, что отдала мертвой обычный, и он стоял нетронутым.

– Значит, кто-то знал, что рабыня будет на пиру. Вряд ли ее стали бы готовить без приказа шейха.

– К чему ты ведешь, почтенный звездочет? – снова нахмурился аль-Назир.

– Подумай сам, аттабей. Рабыню готовили не для шейха, а для тебя.

Постыдный озноб пробежал по спине аттабея. Нечем ему было ответить, разве что попенять на собственную глупость. И слепоту. Он так много думал о безопасности Малика, что совсем перестал видеть реальность.

– Благодарю, почтенный звездочет, что раскрыл мои глаза… – начал он, но хозяин башни нетерпеливо взмахнул рукой и нахмурился.

– Почему ты считаешь, что твой друг желает убить тебя?

Вздохнул Карим. В сердце распустилось привычное тепло, что всегда приходило, стоило вспомнить о жене.

– Я украл у него невесту… Женился на ней сам.

Брови старика взлетели вверх, почти достигнув чалмы.

– Вот, значит, как… И что же? Друг твой затаил обиду?

– Сначала мне показалось, что он простил меня. Нашел себе другую жену. Но со временем… Холод встал между нами. А после свадьбы шейха он покинул Аль-Хрус вместе с наследником и женой. Разве это не признание вины?

Именно исчезновение Шарифа больше других причин убедило Карима. И расстроило. Он до последнего не хотел верить в его вину.

– Или лишь кажется таковым, – медленно произнес звездочет. – Но не думаешь ли ты, что шейху намного проще было отдать нужные приказы своим слугам, чем твоему другу?

– Это невозможно!

Вскочил на ноги Пустынный Лев. Разозлился. Засверкал глазами. Привычно сжал рукоять сабли. И отпустил… Вспомнил про преломленный хлеб.

– Разве? – вкрадчиво спросил хозяин башни. – А если кто-то прилюдно усомнится в твоей верности, станет ли правитель Аль-Хруса также защищать тебя? Поверит ли тебе?

– Он еще молод и неопытен!

– А сколько было лет тебе, когда ты стал аттабеем?

– Я защищал его!

– Или забрал себе власть, а потом собирался править от его лица…

– Да как ты смеешь!

Забылся Карим. Потянул саблю из-за пояса, но остановился. Безмятежный взгляд старика остудил гнев. А еще память… Опустился на ковер аттабей. Замер, не желая верить.

– Шейх знал о твоей ссоре с другом?

– Знал… Он даже захотел увидеть Адару. Невесту, которую я украл у друга.

Некоторое время в башне царила тишина. Молчал гость, осознавая произошедшее, молчал хозяин, ожидая, пока тот успокоится.

– Расскажи мне о ней… – старик снова наполнил пиалы и откинулся на подушки. – Ночь длинна, а ты сегодня уже не уснешь. Так расскажи мне о женщине, что тронула сердце Пустынного Льва.

Вздохнул аттабей. Взял в руки пиалу, прилег на подушку и начал говорить:

– Моя жена – дочь торговца тканями…

Всю ночь звезды заглядывали в узкие окна башни и слушали разговоры, но никому не рассказали о том, что узнали…

…Ранним утром, когда солнце только-только показалось над песками, Карим вернулся к отряду. Воины успели выспаться и как раз готовились к завтраку, приготовленному из продуктов, которыми щедро поделились местные.

– Что сказал звездочет? – спросил верный Али, освобождая место для господина.

– Многое… Возможно, я ошибся. Возможно, Шариф ни при чем.

Он все еще не хотел верить, но дурные мысли уже отравили разум. Сердце наполнилось тревогой.

– После завтрака отправляемся обратно. Проследи, чтобы пополнили запасы воды. Я хочу как можно скорее вернуться домой.

Старый слуга не стал спорить, зная, когда он расположен для беседы, а когда лучше промолчать. Воины, привычные к любым приказам, ели быстро и молча. Затем также быстро пополнили запасы и свернули лагерь, но прежде, чем аттабей занял свое место во главе отряда, дверь башни распахнулась.

Звездочет ступил на песок в сопровождении вчерашнего слуги. Огляделся. И неожиданно быстро подошел к аль-Назиру.

– Согласишься ли ты, добрый господин, проводить меня и моего слугу до Аль-Хруса?

Удивился Пустынный Лев:

– Разве почтенный Звездочет покидает свою башню?

– Пустыня прекрасна и дает уединение, – неторопливо ответил старик, – но неожиданно я осознал, что давно не видел мир за ее пределами. И заскучал. Перемены полезны также как и постоянство.

Вздохнул Карим. Заповеди учат уважать старость, не говоря уже о том, что за беседу хозяин башни не взял с него ни золота, ни другой платы. И получалось, что аттабей задолжал ему. Однако и домой стоило поспешить, если все так, как предполагал мудрец…

– Мой ученик, – звездочет словно подслушал его мысли, – хорошо знает пустыню, с ним твой отряд не заблудиться в песках. И мы прибудем в город раньше, чем ты планировал.

– Хорошо, – согласился Карим, понимая, что ему не оставляют выбора. – Мы подождем тебя, уважаемый Звездочет.

– Мое имя Мухаммад ибн Фара аль-Таарам, мне будет приятно говорить с тобой в дороге, аттабей…

…Изменчива пустыня. И постоянна. Контуры ее меняются. Барханы опадают и поднимаются снова. Пески заметают следы караванов и съедают тела тех, кому не повезло остаться в них навсегда. Но к кому-то они благосклонны…

…Путь обратно, действительно, сократился почти вдвое. Никто не пересекал этот отрезок Великой Пустыни за столь короткий срок. И аттабей невольно думал о магии, которой обладает звездочет. Или его ученик.

– Как так получилось, что мы ехали совсем немного? – спросил он Муххамада, когда город уже показался вдали.

– Мой ученик из народа пустыни. Он умеет слышать пески. Они нашептывают ему, куда направиться. И каждый раз дорога оказывается иной, но самой короткой. Среди его народа, такие как он, считаются благословением. Часто они становятся кади…

Карим кивнул. О такой особенности кади он не знал, хотя и считался его другом. Народ пустыни был скрытен и не спешил раскрывать свои секреты. Поэтому и выживал до сих пор.

– Надолго ли ты задержишься в городе, почтенный аль-Таарам?

– Это будет зависеть от многих вещей… Когда-то давно я искал учеников, но со временем понял, что все они делают лишь славы и богатства. Им не хватает усидчивости, мудрости и терпения для постижения науки, которой я владею. Возможно, в этот раз мне повезет больше…

– Но как же твой ученик?

– Он скорее помощник, – старик улыбнулся. – Когда-то давно я вылечил его брата, и с тех пор он поклялся служить мне. Его не интересует наука, лишь голос пустыни. И моя безопасность…

Аль-Назир знал, что воины пустыни – достойные противники. И одного из них вполне хватит, чтобы оберегать почтенного старца. Да и кому придет в голову нападать на него? Звездочет выглядел как обычный путник, необременённый богатым товаром. А за знания всегда проще заплатить…

– В таком случае я приглашаю тебя в свой дом. Будь моим гостем в Аль-Хрусе, пока Небеса не пошлют тебе достойного ученика, или пока мой дом не надоест тебе.

– Почту за честь, аттабей, – лукаво улыбнулся мудрец.

Кариму показалось, что именно на это его спутник рассчитывал с самого начала…

…Дом аттабея встретил путников радостью. Умелые слуги быстро устроили гостей. Накрыли стол. Приготовили воду для купания. Звездочета и его помощника разместили как почетного гостя. И уже следующим утром Мухаммад, часто страдавший от бессонницы, вышел в сад, чтобы подышать еще прохладным и свежим воздухом.

Однако в саду он оказался не один. Женщина в домашней абайе склонилась над нежными розово-фиолетовыми цветами кермека. Растение не росло в пустыне в диком виде и встречалось лишь в садах, требуя особого ухода.

– Красивые цветы, видимо здесь им хорошо, раз так разрослись.

Женщина обернулась. Волнистые волосы выбились из-под платка, и она привычным движением заправила их обратно. А потом взглянула на него непривычно светлыми глазами.

– Кермек приятно пахнет…

– А еще этот вид является лекарственным растением, хорошо останавливает кровь.

Его не зря считали повелителем жизни и смерти. Помимо чтения звезд, старик знал сотни трав и все возможные варианты их применения.

– Неужели? – женщина недоверчиво взглянула на цветок, а затем снова обернулась к нему. – Хорошо ли спалось на новом месте нашему уважаемому гостю?

Звездочет усмехнулся. Он уже понял, что говорит с женой аттабея, и та видимо тоже знала о нем, раз не испугалась.

– У вас хороший дом и расторопные слуги… А я прошу прощения, что потревожил вас своим нечаянным присутствием.

– Я люблю утром побывать в саду, хотя бы несколько минут перед тем, как начнется новый день. Разделите с нами утреннюю трапезу?

– С вами?

Мухаммад обернулся и увидел еще одну женщину в черной абайе. Она стояла в тени и сливалась с ней, оставаясь тихой и незаметной. Мужчина поклонился и ей.

– Почту за честь…

…Уже через четверть часа слуги накрыли завтрак на женской половине. Гость не спрашивал у хозяина разрешения посещать эту часть дома, но возраст его уже был таков, что никак не мог повредить репутации обитающих здесь женщин.

За едой беседа потекла неспешно. О буре, что отгремела несколько месяцев назад, о свадьбе шейха и его молодой жене, которую обе женщины еще не видели, но слышали много слухов, о ценах на рынке… Их голоса звучали тихо, а жесты были размерены и неторопливы. И в какой-то момент гость понял, что впервые за долгие годы чувствует себя уютно и спокойно. Будто оказался там, где был нужен.

Он пристальнее вгляделся в жену аттабея. Молодая. С простыми, но приятными чертами лица. И глазами цвета барханов под солнцем. Что в ней особенного? Что такого, что согревает сердце Пустынного Льва? Счастье ли, что окружает словно ореолом? Любовь?

Мухаммад перевел взгляд на ее мать. Старая. Сухая. С морщинистым лицом. Даже одетая в богатые одежды и украшения женщина все равно несла на себе печать тяжелой ноши, что выпала на ее долю. Но глядя на дочь, она улыбалась. Пусть одними глазами, но все же.

– Пустыня, родившая цветок… – пробормотал он себе под нос.

Обе женщины его не услышали, и мудрец задумался о своем…

…Он провел в доме аттабея несколько дней, прежде чем однажды таким же ранним утром не встретился в саду с его женой.

– Ты почти не занимаешься домом, женщина, но при этом он чист, а на столе всегда стоит горячая и вкусная еда.

Она улыбнулась, не спеша обижаться.

– Моя покойная свекровь научила меня не вмешиваться в то, что и без меня хорошо устроено. Она давно научила слуг тому, как нужно работать, и мне ее не превзойти. Достаточно поддерживать заведенный порядок.

– Ты много времени проводишь в саду.

– Так было с детства. Мне нравятся растения. Они не могут говорить, а значит, не расскажут тайн.

Мудрец улыбнулся.

– А если я расскажу тебе тайны растений, ты станешь слушать?

Женщина подняла на него золотистые глаза.

– Зачем тебе учить меня, почтенный Звездочет? Разве нет желающих стать твоими учениками?

– Они ищут не мудрости и знаний, но силы, чтобы править другими. А тебе не нужна сила… Каждый твой день похож на другой. Ты живешь от рассвета и до заката, а ночью расцветаешь, как тот цветок из старых сказок. Сейчас твоя жизнь подобна оазису в пустыне, но рано или поздно придет буря… И я могу научить, как ее пережить.

– А отвратить нельзя? – серьезно спросила жена аттабея.

– На все воля Небес… Иногда и звезды знают не все, – также серьезно ответил старик.

– Тогда я согласна…

…Говорят, однажды исчез Звездочет. Осиротела Башня. Перестали блестеть ее стены. Пески засыпали ее до самой крыши. Будто и не было никогда. Но иногда глубокой ночью путникам слышен голос, что рассказывает о мудрости звезд, о тайнах Луны и Солнца, Жизни и Смерти. В такие ночи в пустыне расцветают цветы. Опытные караванщики знают, что магия Звездочета не исчезла. Она ушла глубоко в пески и уснула. И лишь ночные Цветы Пустыни возвращают ее людям…