Текст книги "SOS. Рассказы о кораблекрушениях"
Автор книги: Давид Эйдельман
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)
Капитан Хелеанны и в дальнейшем остался верен себе. Итальянская полиция арестовала Антипаса в момент, когда он тайком хотел покинуть Бриндизи на другом греческом пароме. Распоряжение прокурора города об аресте, подписанное 31 августа, гласило, что 33-летний Деметриос Антипас обвиняется в непредумышленном убийстве. Капитан обвинялся также в том, что он допустил перегрузку судна, приняв в два раза больше пассажиров, чем ему разрешалось судовыми документами, и не обеспечив их достаточным количеством спасательных средств. Вместе со своей женой он одним из первых покинул аварийное судно, не организовав спасения людей.
При аресте у Антипаса был изъят портфель. В нем среди других документов оказалось судовое свидетельство о годности плавания Хелеанны. Оно было датировано 27 мая 1971 г. Свидетельство выдали власти морской администрации порта Пирей. В этом важнейшем документе о безопасности плавания указывалось, что максимальное количество людей, которое разрешается перевозить на Хелеанне, не должно превышать 620 человек, включая членов экипажа парома. А ведь в момент катастрофы на пароме было почти вдвое больше людей! Какое значение имеют правила, нормы, предписания, если над всем этим довлеет бизнес! Прибыль любой ценой – вот одна из основных причин гибели Хелеанны.
Важнейшее значение для безопасности плавания пассажирского парома имеет обеспечение его спасательными шлюпками. На Хелеанне их было только 12. В случае аварии на них могли разместиться 620 человек. Однако на воду удалось спустить только четыре шлюпки. Одна из них опрокинулась, едва коснувшись воды. Все другие шлюпки из-за ржавчины, которая разъела металлические блоки для тросов, вообще не удалось сдвинуть с места. При этом следует учесть, что и количество спасательных жилетов также было ограничено. Их не хватило на всех пассажиров. Но и те, которые имелись, в ряде случаев были непригодны для использования. Оказавшись за бортом, часть людей могла рассчитывать только на свои силы и умение плавать.
О преступной беспечности капитана Антипаса свидетельствует еще один факт. Он разрешил погрузить на верхнюю палубу 31 автомашину. Это было сурово наказуемое нарушение правил безопасности, связанных с обеспечением мореходных качеств парома. И наконец, судно вышло в рейс, не имея на борту полного комплекта противопожарных средств и оборудования.
Последние минуты Хелеанны наблюдали советские моряки с танкера Лихославль. Капитан танкера Кузьмин впоследствии рассказал об этом в печати. Оказавшись в пределах видимости гибнущего парома, моряки наблюдали взрыв, происшедший в машинном отделении Хелеанны. Обгоревший борт местами раскалился докрасна. На вспученной верхней палубе валялись груды искореженного металла, сваленные взрывом мачты, деформированные тали, не спущенные на воду шлюпки, разрушенный капитанский мостик. Судно медленно погружалось носовой частью в море…
Пассажирский паром Хелеанна, как это было установлено после катастрофы, вообще не должен был выходить в море: он подлежал постановке на капитальный ремонт. Однако эксплуатация парома продолжалась, а его владелец наживался на опасном бизнесе.
Гибель Хелеанны послужила новым толчком к дискуссии, развернувшейся на страницах мировой прессы по ряду аспектов безопасности плавания пассажирских судов. Катастрофа возбудила также важный вопрос о возмещении убытков.
Судовладелец Хелеанны Эфтимиадис, застраховавший свой паром, не несет ответственности ни за жизнь, ни за имущество пассажиров. Более того, при страховании было оговорено, что судовладелец не отвечает за «поломку судна, столкновение, посадку на мель, пожар как в мирное время, так и в случае войны», даже если авария произошла по вине капитана судна. Таким образом, Эфтимиадис, который нажил себе капитал на переоборудовании старых танкеров в пассажирские паромы, даже и слышать не хочет о возмещении каких-либо убытков. Правда, его компания была вынуждена под давлением общественности вывести из эксплуатации два из шестнадцати устаревших судов. Но на тему о возмещении убытков представители администрации компании даже не заикаются.
Мировая пресса отмечает, что пассажир лайнера, в случае несчастья, оказывается в полной зависимости от судовладельца. Последний сам решает, возместит он понесенные пассажиром убытки или нет. «Солидные» компании проявляют заботу о потерпевших бедствие людях по своим собственным расценкам: за потерянный багаж – 100 долларов, за погибшего в море человека – от 500 до 2500 долларов. Такова цена человеческой жизни в «свободном мире».
Катастрофа Хелеанны послужила новым толчком для возрождения вопроса о страховании пассажира. Давно разработана конвенция, согласно которой возмещение, выплачиваемое родным и близким в случае гибели пассажира во время кораблекрушения, устанавливается в сумме 35 000 долларов. Однако и до сего времени эта конвенция не принята. Вот уже 12 лет действует и является обязательной для всех Международная конвенция по охране человеческой жизни на море, принятая в Лондоне в 1960 г. Выполнять Правила этой конвенции обязалась и Греция. Трагедия, граничащая с преступлением, которая разыгралась на Хелеанне, заставляет усомниться в этом.
БЫВАЕТ И ТАК
Тонуть тоже не просто
Морские суда иногда подобны живым существам. Одни погибают быстро при совсем незначительных авариях. Другие, наоборот, с огромными повреждениями долго остаются на плаву, хотя и обречены на гибель. Проходят дни, недели, а порой и месяцы, прежде чем такие смертельно раненные суда отправляются на морское дно. Бывает и так, что авария на борту судна вызывает панику. Экипаж оставляет корабль, не исчерпав всех возможностей для его спасения. И плавают такие суда, подобно «Летучему голландцу», по воле ветра и волн, преодолевая грозную морскую стихию. В отдельных случаях полузатопленные, с креном или опрокинутые вверх килем суда оказываются невероятно живучими. К современным «голландцам» можно несомненно причислить нефтерудовоз Якоб Верольм, танкеры Дайнафьюэл, Оклахома и ряд других.
В эпоху парусного флота и деревянного судостроения живучесть аварийного корабля увеличивалась за счет плавучести материала его корпуса. Деревянное судно могло долго оставаться на плаву, даже если оно имело многометровую пробоину. «Долгожительством» после аварии отличаются лесовозы (часто за счет дополнительной плавучести груза). Высокую степень живучести имеют крупнотоннажные танкеры. Если к тому же некоторые отсеки у них окажутся пустыми, то можно ожидать, что и при серьезной аварии судно затонет не сразу. Долго могут продержаться на воде аварийные суда с большим запасом плавучести или избыточным надводным бортом.
Дрейфуя по морям и океанам, такие корабли или их обломки представляют грозную опасность для встречных судов. Волны и течения выносят их на морские пути, в районы интенсивного судоходства. Берегись тогда столкновения. Ночью, в условиях плохой видимости, в пургу или в густом тумане оно часто оказывается смертельным. При шторме «голландец» может нанести удар, которого не выдержит даже стальная обшивка крупнотоннажного судна. Еще совсем недавно подобные столкновения являлись причиной многих катастроф. Об этом свидетельствуют цифры, взятые из официальных донесений капитанов судов. В течение двух лет (1892 и 1893 гг.) было зафиксировано 1628 встреч с дрейфующими, частично затопленными кораблями. В 1912 г. было 200 таких случаев. В 1932 г. корабли спасательной службы Береговой охраны США выловили или уничтожили 267 дрейфующих обломков и частично затопленных судов. Любой из них мог стать причиной нового кораблекрушения.
Дрейфующий обломок танкера Серс.
А вот один из недавних случаев.
В мае 1967 г. либерийский танкер-теплоход Серс в результате взрыва разломился на три части. Катастрофа произошла во время рейса из порта Сет (Франция) в Неаполь. Две части танкера остались на плаву. Утром 23 мая носовой и кормовой обломки Серса были обнаружены в открытом море на траверзе Йерских островов кораблями военно-морского флота Франции. Оба обломка находились на плаву на расстоянии семи миль друг от друга. Корма танкера, в которой расположены жилые помещения и машинное отделение, держалась на воде, имея крен в 20° на левый борт, причем ходовой мостик был отброшен назад и полностью сгорел. Нос, обломившийся в районе грузовых стрел, плавал с креном 45–50°. Средняя часть танкера отсутствовала. Спасательные команды, высадившиеся на обломках, установили, что они необитаемы.
Район катастрофы был обследован вертолетами. Поиск производился в ясную погоду, но при сильном ветре и волнении. К концу дня на расстоянии 13 миль от кормовой части танкера были обнаружены перевернутая шлюпка и матрос в тяжелом шоковом состоянии. По показаниям спасенного, 22 мая около 20 ч на танкере произошел взрыв, в результате которого судно разломилось. Ходовой мостик и радиорубка сгорели, а все шлюпки, кроме одной, были разбиты. В оставшейся шлюпке разместилось 30 человек экипажа (всего на судне было 39 человек, 9 человек вероятно погибли при взрыве). Опасаясь нового взрыва, моряки на шлюпке сразу же отошли от танкера; ночью во время сильного шторма шлюпка опрокинулась. Поиск жертв кораблекрушения продолжался два дня и был безрезультатным.
Что касается обломков, то, несмотря на разбушевавшееся море, они упорно не тонули. Поскольку обе плавающие части судна представляли опасность для судоходства, французские военно-морские власти распорядились отбуксировать их в ближайший порт. Удалось это сделать только частично. После долгих усилий корму Серса привели в Марсель. Ее поставили вне пределов порта, так как в танках еще содержался газ во взрывоопасной концентрации. Нос танкера так и не могли взять на буксир – его с трудом затопили в море, подвергнув артиллерийскому обстрелу.
Находясь в аварийном состоянии, долго не хотел тонуть и голландский крупнотоннажный нефтерудовоз Якоб Верольм. 22 января 1967 г. во время рейса из бразильского порта Виттория (штат Пернамбуку) в голландский порт Эймёйден на судне взорвался котел. Как впоследствии свидетельствовали члены команды, буквально через несколько секунд раздался еще один мощный взрыв. Капитан судна полагал, что в этот момент произошел взрыв цистерны с топливом. Огромный язык пламени взметнулся над палубой. Был убит один моряк. Несколько человек получили ранения и ожоги. Корпус судна оказался пробитым в нескольких местах. Вода стала быстро заполнять трюм и машинное отделение. Особенно много ее поступило в машинный отсек. Когда вода залила его до уровня ватерлинии, пожар на судне прекратился. Якоб Верольм получил крен, но остался на плаву.
Океан был на редкость спокоен. Тем не менее капитан Крюгер принял решение оставить судно. Он приказал передать в эфир сигнал бедствия, и все четыре судовые шлюпки, на которых разместился 41 человек экипажа, благополучно отошли от аварийного парохода, но оставались вблизи места катастрофы, ожидая, пока прибудет помощь. Нефтерудовоз продолжал плавать. Крен его заметно увеличился, однако палуба все еще была над водой.
SOS с Якоба Верольма был принят американской базой на Азорских островах. В район аварии прилетел самолет. С него в море опустились два парашютиста-аквалангиста. В пакетах у них находились бинты и медикаменты для оказания первой помощи раненым. Парашютистов подобрали в шлюпки.
Призыв о помощи был принят также польским лайнером Баторий. Лайнер совершал туристский рейс на Тринидад, но капитан польского лайнера немедленно изменил курс, и судно полным ходом пошло на помощь терпящим бедствие. Обстановка в районе катастрофы почти не изменилась. Стоял штиль. Нефтерудовоз дрейфовал в океане. Капитан Крюгер уже подумывал, не возвратиться ли команде на судно, когда внезапно крен Якоба Верольма резко увеличился. Как считают, в этот момент большая масса руды в трюмах пересыпалась на один борт. Судно палубой черпнуло воду. Еще через мгновенье нефтерудовоз опрокинулся вверх килем. Это произошло примерно в 80 милях западнее Канарских островов.
Когда польский лайнер прибыл на место катастрофы, в океане плавали опрокинутое килем вверх судно и четыре шлюпки с людьми. Спасательная операция проводилась весьма организованно и продолжалась три часа. Шлюпки по очереди подходили к борту лайнера, и на него сначала приняли людей, а затем подняли все шлюпки. Польские моряки спасли всю команду и двух американских парашютистов. Была оказана немедленная помощь раненым. Доставив спасенных в Лас-Пальмас, Баторий продолжал свой рейс.
Голландский пароход оказался живучим. Шли дни, а судно не тонуло. Вскоре его вынесло в район основной атлантической судоходной трассы Европа – Америка. Судоходство здесь весьма интенсивное, суда движутся днем и ночью, и надо было срочно решить, что делать с дрейфующим нефтерудовозом.
Пароход Якоб Верольм, построенный в 1957 г., был крупнотоннажным судном. Его главные размерения: длина 193 м, ширина более 25 м, осадка 9,2 м. Паротурбинная установка мощностью 13 750 л. с. обеспечивала судну скорость 16 узл.
Владелец нефтерудовоза, голландская компания Нидерландше Эрст Танкерс Маатсхапай (Роттердам), решил спасти судно. Пароход намеревались отвести в безопасное место и поставить на ровный киль. Полагали, что в случае больших повреждений и нецелесообразности ремонта судно можно будет продать на слом. Ближайший порт, куда решили отбуксировать опрокинутый нефтерудовоз, находился на Канарских островах, примерно в 100 милях от района, где в это время дрейфовал Якоб Верольм.
В начале буксировочную операцию намеревались осуществить западногерманские спасатели. С буксирного судна Фальк в течение многих часов они пытались подать и закрепить буксирный трос на днище нефтерудовоза. Однако их усилия оказались тщетными. В конце концов они отказались от выполнения работ и покинули район операции. Тогда к спасению приступил экипаж мощного голландского буксира Зварте Зее. Голландцам удалось «заарканить» опрокинутый нефтерудовоз и благополучно отбуксировать его на мелководье. Судно подверглось детальному осмотру. Были установлены огромные повреждения корпуса, большие разрушения в машинном отделении. Был также потерян почти весь груз – руда, которая высыпалась в океан.
Заключение специалистов оказалось кратким: ремонт Якоба Верольма нецелесообразен. Не окупались также затраты, связанные с буксировкой судна на базу, где имелось специальное предприятие по разделке судов на металлолом. Нефтерудовоз решили затопить. Как это ни парадоксально, погребение судна было поручено произвести тем же спасателям. Якоб Верольм вновь повели в океан. Шли дни, а опрокинутый пароход не тонул. Судно упорно боролось за жизнь. Надвигался шторм. Чтобы покончить с «голландцем», его решили взорвать с помощью тротиловых шашек. Якоб Верольм был погребен в Атлантике на тридцатые сутки после своего опрокидывания.
Мировая статистика свидетельствует, что при перевозке навалочных грузов (руд и рудных концентратов, угля, кокса и т. п.) суда терпят бедствия чаще, чем при перевозках других видов груза. Только за 10 лет, с 1955 по 1965 г., погибло около 150 крупнотоннажных судов, перевозящих навалочные грузы. Но, пожалуй, ни одно из них не проявило столько упорства и нежелания тонуть, как Якоб Верольм.
Подобно голландскому нефтерудовозу, плавал в опрокинутом состоянии американский танкер Дайнафьюэл. Правда, судно держалось на воде не так долго. Во многом его затоплению способствовали ошибочные действия спасателей.
Катастрофа произошла в ноябре 1963 г. В заливе Баззардс у полуострова Кейп-Код американский танкер Дайнафьюэл столкнулся с норвежским грузовым теплоходом Фернвью. При столкновении суда сцепились. На танкере вспыхнул пожар. Вскоре огонь перекинулся на теплоход. Спасатели локализировали пожар и, не оценив размеров пробоины в корпусе танкера, разъединили аварийные суда. Это была роковая ошибка. Во время буксировки танкера в порт в корпус Дайнафьюэла через пробоину стала поступать вода. Танкер начал крениться и опрокинулся вверх килем. Судно осталось на плаву, но спасти его уже не смогли. Вновь взять судно на буксир не удалось. Дайнафьюэл затонул на глубине 15 м недалеко от побережья штата Массачусетс (США).
Танкер Дайнафьюэл упорно не тонул.
Иногда происходит настоящее сражение с плавающими и угрожающими судоходству обломками судов.
Танкер Оклахома шел в балласте с пустыми грузовыми отсеками. При столкновении в море с другим судном он был разрезан пополам. Команде удалось спастись. Кормовая оконечность Оклахомы затонула почти мгновенно. Носовая часть со средней надстройкой и мостиком осталась на плаву.
Обломок Оклахомы не смог одолеть и разыгравшийся шторм. Когда кончился ураган, его вновь увидели на поверхности успокоившегося моря. Теперь он изменил свою окраску и силуэт: вместо шарового борта и белых надстроек над водой возвышалась окрашенная в зеленый цвет подводная часть. Шторм опрокинул обломок, и теперь он плавал вверх днищем.
Командир корабля Береговой охраны, в задачу которого входила очистка акватории от опасных предметов, плавающих на путях движения торговых судов, решил затопить оставшуюся часть Оклахомы, подорвав ее минами. Несколько черных шаров установили вокруг обломка. Произвели взрыв. Обломок Оклахомы сильно встряхнуло, он погрузился в океан и … вновь появился на поверхности. Теперь он еще больше выступал из воды.
Взрыв решили повторить, увеличив число мин. И вновь обломок не затонул. Еще дважды пытались потопить танкер, но безуспешно. Израсходовав весь минный запас, командир корабля приказал расстрелять обломок из крупнокалиберной пушки. При первом же попадании 120-миллиметрового снаряда обломок перевернулся, вновь стал на ровный киль, и все увидели его борта, палубу, надстройки и мостик. Правда, теперь они были искорежены взрывами.
Минули сутки, прежде чем обломок наконец затонул. Без посторонних усилий он медленно оседал, заливаемый волнами океана. Но что удивительно: погружавшийся обломок все время оставался на ровном киле. Так гордо он и ушел в пучину.
Иногда, казалось бы, безвозвратно потерянные в результате кораблекрушения обломки и суда удается спасти. В 1961 г. в Индийском океане во время шторма переломился шведский теплоход Христиан Сален. Его носовая часть затонула. Средняя часть вместе с кормовой оконечностью, где располагалось машинное отделение, осталась на плаву. Обломок теплохода своим ходом дошел до японского порта Иокогама. Здесь ему пристроили временный нос, и судно совершило благополучный переход в Швецию.
В июне 1967 г. на западногерманском танкере Эссбергер Кемист, во время рейса из Роттердама в Нью-Йорк, когда судно находилось в районе Азорских островов, произошел взрыв. Судно разломилось на две части. Оба обломка остались на плаву. Весь экипаж в составе 40 человек был спасен. Прибывший в район катастрофы спасательный корабль Нисос Закинтос взял на буксир и привел в Понта-Делгада (о. Сан-Мигел, Азорские острова) кормовую часть танкера. Затем он вернулся за носовой частью, в танках которой находилось 600 т ацетона. Буксировка ее также окончилась благополучно.
В феврале 1967 г. потерпело аварию другое западногерманское судно – теплоход Ильза Зуир. Во время шторма произошло смещение груза леса. Образовался крен, временами достигавший 40°. С судна запросили помощь. Вскоре команда оставила борт теплохода. Спасательные корабли еще не достигли района аварии, когда судно опрокинулось вверх килем. Но оно не затонуло. Шведский буксир Ахиллес взял опрокинувшийся теплоход на буксир и в таком состоянии благополучно привел его в порт.
Необычайное спасение судна, которое долго не хотело тонуть, было проведено в 1956 г. в Тихом океане. В один из туманных мартовских дней в Японском море американское грузовое судно вклинилось носом в кормовую оконечность японского танкера. Американское судно лишилось носа, однако самостоятельно добралось до порта, имея на борту спасенных японских моряков. Танкер затонул, но… не полностью. Из воды чуть выступала его носовая оконечность. За нее спасатели и закрепили буксирный трос. В таком почти затопленном состоянии судно привели в мелководный район. При помощи понтонов корму аварийного судна удалось несколько приподнять. Дальнейшая буксировка судна на верфь уже не представляла трудностей.
«Без спасения нет вознаграждения»
Эта старинная формулировка морского права выражает основное условие проведения спасательных операций на море. Иногда это приводит к возникновению довольно любопытных положений. Вот одна поучительная история, которая заслуживает того, чтобы напомнить о ней.
«Простой матрос проявил стойкость!» «Один из всего экипажа на опрокинутом судне!» «Капитан и офицеры бросили парусник на произвол судьбы!» Под такими кричащими заголовками газеты сообщили о необычайном 13-дневном плавании матроса Дени и многодневном судебном разбирательстве его дела.
26 октября 1902 г. в Валенсийском заливе трехмачтовый парусник Турни французской компании Дор попал в зону мощного шквала. Порыв ветра так резко накренил его, что груз в трюмах сместился, и судно легло на борт. Палуба Турни наполовину оказалась в воде. Однако водонепроницаемость люковых закрытий не нарушилась, и вода не поступала внутрь корпуса.
Проходившее поблизости пассажирское судно сняло с Турни экипаж. Когда подсчитали спасенных, выяснилось что одного матроса по имени Дени – нет. Решили, что его смыло волной и он утонул. На пассажирском судне сделали «проэллу» – небольшой восковой крест, который кладут в гроб вместо тела погибшего в море, и полным ходом покинули место аварии. Капитан, связанный жестким расписанием, отказался даже совершить обычную в таких случаях циркуляцию вокруг гибнущего судна. Нужно было наверстывать упущенное время! К тому же капитан был убежден, что Турни вот-вот затонет. «Без сомнения, – заявил он, – судьба парусника решена. Скоро он окажется на морском дне».
Однако Турни не погиб. Крен оставленного на произвол судьбы судна еще некоторое время увеличивался, но когда море успокоилось, прекратилось и увеличение крена. Судно, лежа на борту, слегка покачивалось на небольшой волне…
Пять дней спустя, в ночь на 1 ноября, с шедшего под военным флагом транспорта Изер заметили дрейфующее в неестественном положении судно. Это был Турни. Ветер свежел, начался шторм, но командир Изера приказал взять брошенный парусник на буксир. Делалось это отнюдь не для спасения Турни: просто следовало удалить полузатопленный объект, представляющий опасность для судоходства. Конечно, проще было бы взорвать аварийное судно, но на Изере не оказалось взрывчатки.
Подойти вплотную к Турни, чтобы завести буксир, было нелегко. Мешали волны и необычное положение аварийного судна. И вот во время одного из маневров с Изера заметили на паруснике человека. Знаками он показывал, что остался на судне один. Изер снова приблизился, и с его борта закричали: «Ближе подойти не можем. Бросайтесь в воду, мы вас вытащим!» Ответ всех поразил. Человек на паруснике – а это был матрос Дени – заявил, что он просит не о спасении, а требует лишь подать буксирный конец. Он наотрез отказался покинуть Турни. Тон его голоса и жесты показывали, что одинокий моряк безусловно отдает себе отчет в совершаемых действиях.
Снять Дени силой было нельзя, поскольку командир транспорта так и не рискнул подойти к паруснику ближе. Еще некоторое время он уговаривал Дени, затем, убедившись в тщетности своих усилий, приказал оставить место аварии. В ближайшем порту он сообщил властям координаты дрейфующего Турни. В тот момент парусник находился в 140 милях к северо-западу от Орана.
Штормило. Никто так и не вышел на помощь. Правда, пока Турни еще сохранял плавучесть, было заманчиво его спасти: парусник представлял немалую ценность. Однако буксировать аварийное судно в такую погоду не представлялось возможным. Дени по-прежнему оставался один в бушующем море…
Прошло еще семь дней. 8 ноября, т. е. через 13 суток после катастрофы, английский пароход Сириэн Принс вновь обнаружил (и опять совершенно случайно!) лежащий на борту парусник Турни. На этот раз Дени выставил непременное условие: «Согласен на буксировку, рассматривая ваши действия только в качестве услуг». Тем самым он отвергал возможность истолковывать факт буксировки как «спасение в связи с подачей сигнала бедствия». Это не только лишало спасателей права претендовать в дальнейшем на парусник как на брошенное экипажем судно, подобранное в море, но и существенно ухудшало позиции спасателей при решении вопроса о сумме вознаграждения. И поскольку буксировка Турни уже не могла рассматриваться как спасение, из-под носа спасателей ускользала значительная сумма.
Дени плохо говорил по-английски. Его одежда и манеры свидетельствовали о том, что перед англичанами находился простой матрос. Однако он проявил твердость духа и сообразительность, присущие самым опытным капитанам. На Сириэн Принсе только пожимали плечами, выслушивая его доводы, но в конце концов согласились. Дени самостоятельно подал матросам парохода буксирный трос, а затем стал за руль. Отметим, что с точки зрения морского права эти факты очень важны!
Когда караван достиг Алжира, капитан Сириэн Принса обратился в суд, требуя вознаграждения в виде суммы, равной третьей части стоимости парусника. Однако суд пришел к выводу, что рассматриваемая операция не была спасением, и ему выплатили лишь незначительную сумму как за обычную буксировку. Потерял свои права на судно и бывший капитан Турни, который являлся одновременно его хозяином. По решению суда во владение судном вступил матрос Дени. Он получил Турни, выиграв тяжелое единоборство со стихией.
Как же это произошло? Почему он не покинул судно вместе со всеми? Был ли его поступок обдуманным? Дени отказался отвечать на эти вопросы, но многие считают, что он остался на Турни сознательно. Он мог заметить, что судно перестало крениться и не тонет и, конечно, знал, что съестными припасами и пресной водой будет обеспечен в изобилии. Но понимал ли он при этом, какой опасности подвергает себя, – сказать трудно. Во всяком случае Дени проявил огромное самообладание, которое и было вознаграждено.
Гонимый ветром
В марте 1826 г. американское парусное судно Френсис Мери, груженное лесом, шло в Ливерпуль. Пройдя половину пути, судно попало в жестокий шторм. Удары волн сильно повредили корпус парусника – внутрь стала поступать вода. Отчаянные попытки команды справиться с аварией не увенчались успехом. Океан продолжал штормить. Опасность гибели судна увеличивалась, но капитан Френсис Мери медлил со спуском шлюпок. Вероятно, он полагал, что в условиях бушующего моря и на огромном расстоянии от берегов люди в шлюпках будут обречены на гибель. К тому же капитан рассчитывал, что парусник благодаря грузу леса продержится на воде, пока не появится какой-либо встречный корабль.
Ветер пригнал парусник на скалы мыса Лизард.
В какой-то мере капитан был прав. Хотя с поступлением воды в судовые помещения Френсис Мери постепенно погружался, не было признаков того, что парусник затонет. Даже когда затопило трюм и судно осело до уровня верхней палубы, оно продолжало двигаться. Наконец из-под ног людей ушел последний клочок твердой опоры – палуба надстройки, оставалось еще одно средство спасения – мачты. Люди вскарабкались на них как можно выше.
С этого момента парусник больше не погружался. Гонимый ветром и волнами, он дрейфовал в океане. Над поверхностью воды торчали высокие мачты, и на них – люди. При помощи корабельных снастей моряки как-то обезопасили себя от падения с мачт, но они оказались почти полностью лишенными запасов продовольствия и пресной воды. Теперь вся надежда была на чью-либо помощь. Однако дни проходили, а горизонт был по-прежнему пуст.
В конце девятых суток дрейфа трое из команды, совсем обессиленные, сорвались с мачт и погибли. Оставшиеся 14 человек, хотя и находились в критическом состоянии, продолжали держаться. Неимоверным страданиям, казалось, не будет конца. Жажда и голод, страх ожидаемой гибели туманили рассудок.
Когда на Френсис Мери осталось шесть человек, на горизонте появилось судно. Это был английский фрегат Блонд, совершавший рейс к берегам Южной Америки. Шторм заставил командира корабля отклониться от курса, что и привело к случайной встрече его с дрейфующим парусником. Несмотря на огромные волны, рискуя жизнью, матросы фрегата спустили на воду шлюпку и с большими усилиями спасли уцелевших четырех мужчин и двух женщин.
Четвероногие спасители
Двое суток прошло с того момента, когда польский рыболовный бот Леб-47 покинул порт и вышел на промысел в Балтийское море. Поздним вечером 10 декабря 1963 г. после утомительной работы экипаж бота, состоявший из шкипера Стржеговского – владельца судна, рыбаков Глиновского и Стахевича, собирался на отдых. Отдали якорь. Перед тем как спуститься в кубрик, подготовили на следующий день снаряжение и орудия лова.
Наконец, рыбаки покинули палубу. Наверху оставался только шкипер, занятый починкой сетей. Внезапно он увидел, как из темноты вынырнул нос большого судна. На нем, вероятно, также заметили бот. Видно было, как на судне делались отчаянные попытки избежать столкновения. Однако маневры оказались тщетными. Преодолеть силу инерции было уже невозможно. Своим форштевнем неизвестное судно навалилось на корму бота. Он сразу же начал тонуть. Команде не оставалось другого выхода, как спасаться вплавь. Времени для этого было в обрез. Захватив в кубрике спасательные жилеты, все трое прыгнули за борт в ледяную воду.
Опасаясь быть втянутыми в воронку, которая образуется, когда судно идет ко дну, Стржеговский и Стахевич отплыли от бота на безопасное расстояние. У места катастрофы остался только Глиновский. Ледяная вода вызвала судорогу у этого уже немолодого человека. Гибель казалась неминуемой. Помощь пришла неожиданно. Ее оказал пес Муки. Выращенная экипажем собака многие дни проводила с людьми в море, охраняла бот на берегу. Теперь, когда его хозяин оказался в воде, пес был рядом. Держась за собаку, рыбак вскоре подплыл к своим товарищам. Тем временем неизвестное судно остановилось. Лучи его прожектора осветили море. На помощь рыбакам послали спасательную шлюпку. Их подобрали и доставили на судно. В дальнейшем выяснилось, что рыболовный бот был потоплен датским грузовым теплоходом Сирпс Дан. Катастрофа произошла примерно в 38 милях к северу от маяка Чолпино. Об этом случае помощи, оказанной рыбаку собакой в минуту опасности, сообщили многие береговые радиостанции Балтики.
