Текст книги "К чёрту на рога! (СИ)"
Автор книги: Дарья Земская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)
– Дарственную на эту квартиру, – сознаюсь я. – Они меня инициируют и за это квартиру дарят.
– Больше ничего? Ни у кого? – допытывается Упырь.
– Договор купли – продажи этой квартиры для несуществующего человека, – продолжаю себя топить.
– Это для кого же?
– Для неё. На липовые документы. Буквально неделю назад некая Виктория Казанцева стала счастливой обладательницей этого шикарного таун-хауса. Сделку заключал мой юрист, получивший свой процент.
Упырь кивнул каким-то своим мыслям и продолжил:
– Сколько прошло с момента инициации?
Чешу затылок, припоминая.
– Почти месяц.
– И за это время от магов ни ответа, ни привета?!
Киваю.
– Странно. Как я понимаю, через какое-то время вы вновь собираетесь выставить квартиру на продажу, а там уже как повезёт?
Мы с Викой переглянулись и кивнули. Телепатия, конечно, вещь удобная, но несколько... раздражает.
– Вот что, – подвёл итог мелкий демонёнок, – эмигрировать вам надо. Причём обеим.
М-да. Второй раз это слышу. Значит, действительно надо.
– Пока во времени в Британию, потом обратно в Россию, вместе с Хозяином.
Чего-то я не понимаю. Сибирь же часть России. Так почему обратно в Россию? Маги какие-то сибирские. Да кто они вообще такие? А может им того и надо, что бы на меня кто-то, кроме них, лапу первый наложил?
– Есть магическая Россия, – поясняет Упырь, стоило мне раскрыть рот, – а есть магическая Сибирь. Где проходит граница пояснять не надо?
Киваю. Действительно, не надо. На Урале. Аккурат, где на трассе стоит стела с надписями "Азия" с одной стороны и "Европа" с другой. Ну а где ещё быть границе.
– А почему эмигрировать? – не доходит до Вики.
– Сожрут, – поясняет котёныш. – В прямом смысле.
Так, ладно. Допустим, меня уговорили. Я не хочу, что бы меня жрали какие-то маги. Отравятся ещё, а мне потом в Лимбе застревать не охота.
Но всё равно, куда я маму с братом дену? И как у меня мама отреагирует на то, что я по теням, как Мурддраал, скачу? Полулюди, на тенях скачут, как лошадях... Продемонстрировать я, конечно, продемонстрирую, но тогда не факт, что у меня мама не окажется в том самом жёлтом Хогвартсе с деканами-санитарами и директором-глав. врачом. А может и не окажется. Кто мою маму знает? Даже я не уверена, что знаю до конца. А вот братец мой, не смотря на свои двадцать с копейками, только гыгыкнет, скажет " – А что? Прикольно!", и уткнётся с свои записи обратно. Если вообще заметит.
Озвучиваю вопрос про ближайшую родню. Демонёнок пожимает плечами и тянется за очередной голяшкой.
– Они магам без надобности. Не тронут. Но для успокоения твоих нервов можешь предложить им переехать куда-нибудь за Урал. Даже в ту же Москву. Хозяин не будет против жить в одном городе со своей тёщей.
Успокоил называется.
Однако инструкции всё ещё не переведены. Печально.
– Упырик, это, конечно, всё очень занимательно и познавательно, но ты точно не знаешь, что именно написал твой Хозяин?
– Точно не знаю, – состроил невинную морду котёныш, и посмотрел на меня честными глазами.
Мы с Викой переглянулись и не поверили.
– Врёт? – уточнила леди Ойоэльфорн.
– Врёт, – соглашаюсь я.
– Вру, – кивает Упырь. – Роулинг действительно продала душу.
Тьху ты, пропасть! У меня тут трагедия личностного масштаба, а он тут мне о каких-то левых душах.
– Мя-я-я-я-ясо, – затянул котёныш, и принялся раскачиваться на табуретке. – Мя-я-я-я-ясо.
– Что "мясо"? – на свою голову спрашиваю я.
– Ко-о-о-о-о-ончилось, – плаксиво тянет Упырь. – Мя-я-я-я-я-ясо. Без мяса больше ничего не скажу.
И эта зараза скогтила со стола мои сигареты и закурила. Хоть на табуретке качаться перестал, паразит.
– Мя-я-я-я-ясо, мя-я-я-я-ясо.
Не было печали, купила баба порося. Пусть не купила и пусть не порося, но мелкий демонёнок – скотина прожорливая.
– У меня молодой и растущий организм, – давил на жалость Упырь, пуская дым в потолок. – Мне ку-у-ушать надо. Кормите.
– Судя по тому, сколько ты жрёшь, – хмыкает Вика, – мы рискуем разориться.
– Точно, – поддакиваю я. – У тебя есть Хозяин, вот пусть он тебя и кормит.
От такого предложения Упырь даже поперхнулся и закашлялся.
– Кто сказал, что надо разоряться? – пошёл, как наивной мне показалось, на попятный, он. – Где-то у меня тут было...
И вновь пошарив лапой в личном подпространстве, Упырь вытащил оттуда стильный рюкзачок с шипами и наклёпками.
– Вот, с эффектом пятого измерения. Воруй, не хочу.
И протянул эту прелесть мне. Ну да, здесь только один вор. Я надеюсь.
– Полезная вещь в хозяйстве, – увещевал Упырь, разглядывая моё, перекошенное от предвкушения, личико. – От сердца отрываю. Трофей, всё таки.
Ага, понятно. Он сам у кого-то этот рюкзак украл и теперь следы заметает.
– Он его сам у Хозяина забыл, точно-точно, так и было.
– Кто забыл? – поинтересовалась Вика.
– Один из наследных принцев Порядка, – Упырь изобразил на морде искреннее счастье.
– Это который? – спрашиваю я, что-то такое этакое заподозрив.
– А это я расскажу, когда меня обеспечат мясом.
Приехали. Выискался шантажист на наши головы.
***
Вы никогда не грабили магазины в будний день, часов в семь вечера, когда народ возвращается с работы и в зомбообразном состояние идёт по домам? Может быть и грабили, кто же вас знает. Я же точно не знаю. Но знаю лишь одно, у вас нет безразмерного рюкзака с облегчённым весом. А у меня теперь есть.
И вот стою я, вся такая из себя девочка – одуванчик, вся в белом, юбка в пол, блузка с оборочками, патлы, недавно перекрашенные в чёрный, почти до задницы, ободок где-то под дождём потерялся, пока я до магазина бежала, и, с флегматичным выражением личика, собираю с полок охлождёнку. Сколько в рюкзак влезет, столько и собираю. А влезает много. Рюкзак по виду маленький, но входит в него... Действительно, очень полезная в хозяйстве вещь. Интересно, а продукты рюкзак помещает в стазис? Мясо-то много, всё в холодильник не поместится.
– Девушка...
Кто-то шибко сердобольный трогает меня за плечико. От неожиданности роняю подложку с какой-то частью курицы. Запускаю пальцы в мокрые волосы, собираясь откинуть их с лица. Это я специально занавесилась, что бы на камерах слежения мою морду видно не было. Но передумываю и рывком оборачиваюсь.
– А-а-а-а-а-а-а-а-а-а! – упоённо орёт дядечка в форме охранника.
И чего орёт? Пожимаю плечами и продолжаю разорять магазин. За спиной слышится бодрый топот удаляющегося дядечки. Значит, у меня максимум две минуты, что бы убраться из магазина. Что я и делаю, завернув в ближайшую тень.
Вот тут мне надо было сразу идти и кормить голодающего Упыря. Но нет. Мне пройтись с чего-то захотелось. И не где-нибудь, а по местам былой славы. Воздушными шариками, наполненными краской, в окна квартиры бывшенького покидаться. Благо квартира бывшенького на первом этаже и окна не во двор выходят.
Стою под деревом, подкидываю на руке капитошку с быстросохнущей, половой краской насыщенно-коричневого цвета. Уж не знаю, кто придумал этот цвет, но продавцы в отделе хозтоваров были просто счастливы избавится от хотя бы двух банок этого нечто.
А за окном – плазма во всю стену! Точно знаю, что бывшенького жаба задавит такое покупать. Значит, квартиру сдал. Прикупил барахла в ИКЕЕ, и сдал. Ну что же, тем лучше.
Только заношу руку для броска, как у меня за спиной раздаётся:
– Что же вы так, Елена Юрьевна?
Поймали, сволочи. По имени-отчеству меня мало кто называет. Да практически никто. Кроме работников всяческих структур, куда меня заносит крайне редко, но метко. Последний раз меня по имени-отчеству Саша и риэлтор обзывали, когда заключали сделку.
Вздрагиваю, резко разворачиваюсь и капитошка летит назад, в давешнего типчика, который мне дарственную на квартиру приволок.
– А-а-а-а-а-а-а-а! – верещит типчик, делая совершенно не нужные попытки стряхнуть с пиджака краску. – Дура косорукая!
– А не фиг было меня пугать, – наставительно хмыкаю я, втайне радуясь, что типчик перешёл с издевательского "Елена Юрьевна" на что-то более приземлённое. – Я девушка нервная, жизнью пуганная, личиком по асфальту езженная, так что скажите "спасибо", что у меня не нож в руке оказался. И перестаньте меня так называть, пожалуйста.
– Спасибо, – сквозь зубы булькает типчик, а у самого на личике капслоком написано, что он со мной хочет сделать и сколько раз.
– Всегда пожалуйста, – радостно скалюсь я, и спрашиваю в лоб. – Чего надо?
– Елена Юрьевна, – начинает, было, типчик, но я показываю пальчиком себе под ноги. Там лежит, и ждёт своей минуты, ещё штук пятнадцать снарядов с краской. Типчик посмотрел и, поняв намёк, обиженно вопросил. – Сразу нельзя было сказать, что вы нервно реагируете на свой возраст?
Не сдержался таки. Ему что, пиджачка не жаль? И это нечто называет себя "магом"? Ну что же, его никто за язык не тянул, он сам, первый, начал.
– Я не реагирую на свой возраст, я терпеть ненавижу своё паспортное имя, которым меня безнаказанно могут называть лишь несколько человек.
– Так поменяли бы, – буркнул типчик, и всё таки вспомнил о том, что он – маг, и может удалить краску с одежды.
– И всю туеву хучу документов?! – притворно ужасаюсь я. – Нет уж, благодарю покорно, мне лишнего геморроя не нужно. Так чего надо?
На самом деле, меня от смены имени останавливает только одно. То, как оно будет выглядеть со всем остальным. Придумай имя – поиздевайся над ребёнком? Три ха-ха! Придумай имя – поиздевайся над самим собой! А уж в свете последних событий мне точно имя менять надо. Была Леночка, стала Мери-Сью. И не подкопаешься.
– Елена... – вновь начинает заводить свою шарманку типчик.
– А, а, а, – грожу пальчиком, и поднимаю новый снаряд.
– Да как к вам вообще тогда обращаться?! – взвыл доведённый типчик, старательно кося на шарик с краской.
– Ударная Волна, подойдёт? – невинно спрашиваю я, и начинаю нудеть. Это я умею феерично. Как и жрать оппонентам мозги. Хотя это в принципе одно и то же. – Так чего надо от скромной меня могучим сибирским магам? В третий раз спрашиваю, между прочим. В четвёртый спрашивать не буду, потому что будет не у кого. Вы сами из меня Мурддраала сделали, вас никто не просил. Теперь сами же и страдайте.
Типчик нервно сглатывает и косится по сторонам. А на улице – никого. И тишина. Что странно для жаркого, летнего вечера, в самом центре рассадника гопоты, где каждую ночь начинаются песни с плясками и воплями "Помогите! Насилуют!" Мы с бывшеньким пару раз порывали выйти, помочь. Изнасиловать. Но потом на торренты выкладывали новую серию какого-нибудь сериала, и желание помогать отпадало само собой.
– Вот об этом и будет идти речь, – собрав разбежавшиеся мысли в кучку, наконец разродился типчик. – Вы не будите против прогуляться до Китяжа?
Куда прогуляться?! До мифического Китяжа?! А подводную лодку и скафандр водолаза они мне тоже выдадут?!
Цепляю на личико задумчивое выражение.
– Это далеко? – тяну я, глядя на закатывающиеся за горизонт солнце. Ещё немного, и я вообще никуда не смогу удрать. Фонарей здесь нет.
– И глубоко, – всё ещё косясь по сторонам, добивает меня типчик.
Ждёт кого, что ли? Линять отсюда надо. И чем быстрее, тем лучше. Вот какой не менее мифический чёрт его дёрнул отловить меня на закате? Хотя, с учётом того, что меня сложно из дому вытащить, и вообще, у меня социофобия помноженная на социопатию, то поймать меня на улице вообще-то достаточно проблематично.
– Нет, – брезгливо кривлю рожу, – я никак не могу. Во-первых, вода холодная и мокрая. А во-вторых, меня муж не отпустит.
Ещё бы какой-нибудь мужик попробовал мне что-то запретить и куда-то не отпустить. Тем более муж, на которого у меня большие планы и целая кухня неопознанных летающих объектов. Но типчик-то об этом не знает. Наверное.
– Как – муж?! Что значит – муж?!
Судя по интонации, он точно не знал о том, что меня вновь кто-то прибрал к рукам.
– Хреново у вас разведка работает, – хмыкаю я, – Или на Мурддраалов она не распространяется?
– Муж, это поправимо, – бормочет типчик, что-то высчитывая на пальцах.
А как личико-то у него перекосилось! Из уверенного оно сначала стало растерянным, теперь откровенно злым. Не ожидал такой подлянки, да? Надо было тебе, дорогой мой, самому на мне женится, раз ты не хотел, что бы на меня ещё кто-то лапу наложил, как на ценное стратегическое оружие массового поражения.
Пока типчик что-то прикидывает, собираю свои снаряды в подол юбки. Как оказалось – вовремя и предусмотрительно.
– И что вы заладили, "Мурддраал", да "Мурддраал"? Вы вовсе не он, – попытался отвлечь меня типчик.
Пожимаю плечами. Если он надеется на моё "А кто тогда?", то сильно просчитался. Вот когда мне надо будет, я сама узнаю. А пока меня и "Мурддраал" полностью устраивает.
– Василий Палыч, что вы с этой девкой рассусоливаете? Хватайте её в охапку, да тащите к начальству. Первый раз, что ли?
Новый мужской голос по классике жанра и закону подлости раздался у меня за спиной. А что у меня в руке? Правильно.
– А-а-а-а-а-а-а-а-а! Бесовка долбанутая!
И чего так визжать, я не понимаю. Подумаешь, краской и ошмётками резины в глазки попало. Так Василий Палыч у нас маг, Василий Палыч глазки-то починит.
– Вот удивляюсь я тебе, Арсений, столько лет живёшь, а с женщинами, особенно слегка сумасшедшими, разговаривать до сих пор не научился.
Вот тут я с типчиком согласна. На все проценты, какие только могут быть, согласна. С нами, психами со справкой психиатра из токсикологички, по другому никак. Мы существа нежные, мы же ответить можем. Нас потом любой суд оправдает.
Пока Василий Палыч развлекается с глазками идиота Арсения, вновь смотрю на солнце. Очень интересно. А ведь положение звезды никак не изменилось. Какая-то зараза остановила время? И кто же эта зараза? Все вопросы о том, почему типчик действительно не сцапал меня в охапку и не утащил к чёрту на рога, отпали сами собой. Остановить время! Ну надо же! И это только ради моего внимания! Какой мужчина! Влюбится мне, что ли?
Тут же вспоминается новый муж и идиотское желание влюбится куда-то само собой испаряется. Мне есть, в кого влюбляться, а там посмотрим.
Василий Палыч с Арсением ещё заняты важными делами. Один лечит, второй матерится на чём свет стоит. Опять пожимаю плечиками и принимаюсь за то, за чем , собственно, пришла.
Шлёп! Шлёп!
Брызги во все стороны!
Красота!
– Вы что делаете?!
– Развлекаюсь!
На дурацкий вопрос – не менее дурацкий ответ.
Шлёп! Шлёп!
– Да прекратите вы!
– Вот ещё!
Шлёп! Шлёп!
Ой, капитошки кончились. Какая жалость. А я ещё не всё окно краской расстреляла. Вот, ещё чистый кусочек в нижнем углу.
– Елена Юрьевна, душу вашу...
Молча вытаскиваю из рюкзака вторую банку краски, открываю и выливаю содержимое на спину, склонившегося над Арсением, типчика.
– Я предупреждала.
Хватаю рюкзак и прыгаю в тень. Дёру отсюда, дёру, пока не поймали и прыгалки не вырвали.
Куда бежать, когда у тебя за спиной находиться маг, способный остановить время? Как можно ближе. Не зря же я окна краской закидала. И по фиг мне, что в квартире могут находиться некие квартиранты. Суну им под носу свой паспорт со штампом, пусть репки чешут.
Шмякаюсь я, как всегда, неудачно. Запутавшись ногами в проводах от плазмы и вывернув их с мясом.
– А-а-а-а-а-а-а-а! – раздалось дуэтом.
Да они сговорились все, что ли? Что они все орут, стоит мне поднять занавешенное волосами личико?
Плазма на стене зашипела и пошла помехами. Теперь понятно, почему в квартире не обращали внимания на то, что творится на улице. Они телевизор на полной громкости смотрели и свет заранее включили.
Пытаюсь встать, провода не пускают. Движения получаются рваные и неестественные. Парочка любителей громкости упоённо верещит на диване.
– А ну, цыц! – рявкаю я, и наплевав на провода, опутавшие ноги, на четверёньках ползу к окну. Мне же интересно, что там Василий Палыч с Арсением делают. – Молчать, придурки! Сожру!
Парочка, мальчик и девочка, только-только вступившие обеими ногами во взрослую жизнь, не хотят быть съеденными страшной мной и послушно затыкаются. По крайней мере уже не визжат.
– А чего это она на русском? – хлюпает носом девочка.
– Так дубляж же был, – с умным видом поясняет мальчик, стараясь тише стучать зубами.
– Заткнулись, мля! – вновь напоминаю о себе, и пристраиваюсь у ещё пока чистого уголка окна.
А за окном – дивная картина! Василий Палыч пинками гоняет вылеченного Арсения.
– Из-за тебя, урода, – доносится в открытую форточку. – Всё из-за тебя, козла тупорылого. Из-за тебя теперь её отлавливать снова.
Арсений терпит издевательства, дурное настроение и воспитательные пинки Василия Палыча стойко сцепив зубы и не делая попыток удрать от карающего ботинка.
– Василий Павлович, – на сцене появляется ещё один актёр этого погорелого театра драмы и комедии. Тоже мужчина, и тоже в пиджачке. Внешность стандартная, серая. Их штампуют где-то, что ли? – Зафиксировано внеплановое нарушение границы. Мы засекли того, кто связан с Китяжем напрямую.
– Очень хорошо, – типчик отпускает многострадального Арсения, и утирает со лба пот платочком. – Разобраться как можно скорее, обещать всё, что только попросит. Не мне вас учить. Действуйте.
Третий участник спектакля козырнул и растворился в воздухе, как стипендия бедного и голодного студента. Следом за ним исчезли Василий Палыч и Арсений. Однако перед этим их окатило грязной водой с балкона второго этажа. Что же, мои бывшие соседи остались верными себе. Зачем выливать воду, которой мыл пол, в унитаз, когда можно с балкона? Особенно, когда под ним кто-то так упоённо орёт. Вот такие они чистоплюи. Бывает.
Поворачиваюсь к детишкам.
– Теперь вы двое...
У девочки не выдерживают нервы и она, с придушенным всхлипом, сползает с дивана в глубокий обморок.
– Ну, о`кей, – хмыкаю я, – тогда ты, мальчик.
– Не ешьте меня, – пищит мальчик, вжимаясь в угол дивана.
– А её? – киваю на девочку.
– Её? – мальчик оценивающе смотрит на свою подружку. – Её можно.
Вот же мужчины нынче пошли!
– Больно костлява, – ворочу нос от предложенного. – Короче так, пацан, вы оба меня не видели. Понял?
Мальчик часто-часто закивал.
– Окна можешь не отмывать, – великодушно разрешаю я. – Придёт это чмо, которое вам хатку сдало, пусть само корячится.
Интересно, бывшенький сам за деньгами придёт, или мамашку свою пришлёт? Меня всегда злость брала, когда он не доносил получку до дома. "Ну я же помогаю маме," – блеял бывшенький в таких случаях. Маме он помогает, ага. Десять раз из двенадцати. А с учётом тринадцатой зарплаты, то и одиннадцать. В доме нормальной стиральной машины и шкафов нет, а он "маме помогает", мразь.
Скорее бы Наташа родила, что ли. Пусть теперь его мама ему помогает. Никогда не думала, что буду о таком мечтать. Всё таки женская натура очень загадочная и подлая.
Так, и куда мне опять податься? Домой не охота, вечер только начинается. Кого я ещё не поставила не уши? Правильно. Человека, который знает современный английский. Предвкушающе тру руки и ухожу из квартиры бывшенького. Что примечательно, через дверь. Детишки больно впечатлительны, не фиг их до инфаркта раньше времени доводить. Лучше я до инфаркта мою бывшую великую любовь доведу.
***
Слава до инфаркта доводится не хотел, но пришлось. Выслушав вместо приветствия уже ставшее дежурным "А-а-а-а-а-а-а-а-а-а!", выкладываю перед Славой пергамент и упираю руки в бока:
– Переводи.
– Как ты здесь вообще оказалась?
Ага, щас, так я тебе и сказала. Разбежался, прыткий мой козлик.
Цепляю на личико суровое выражение:
– Этого тебе знать пока не обязательно. Переводи.
– Ну не обязательно, так не обязательно, – бурчит Слава, разворачивая пергамент. – Ты обычно предупреждаешь.
– А сегодня мне повезло, – хмыкаю я.
Действительно повезло. Обычно моя любовь великая обитает у своей девочки. А тут надо же, соизволил домой заглянуть! Нет, я бы и к его девочке зашла, с удовольствием доведя до инфаркта и её, но я на неё без смеха смотреть не могу. Правда. Она вызывает у меня только положительные эмоции и здоровый, искренний смех. Почему? Во-первых, у неё одна грудь больше другой. Это с учётом того, что она ещё не рожала. Во-вторых, её щёки иногда выглядят, как брыли у бульдога. И вот этот сисястый бульдог на фоне моего Славы выглядит очень забавно. То ли я чего-то не понимаю в жизни, то ли у неё вагина поперёк, но почему-то именно дурнушкам везёт. А может, она просто человек хороший, а я, неблагодарная бяка, этого в упор не замечаю. Я же злой человек, да. Но смотрятся они вместе всё равно достаточно забавно.
– Это что? – отрывает меня от размышлений Слава, тыча пальцем в пергамент и делая страшные глаза.
Я тут же включаю идиотку. Опираюсь локтями о компьютерный стол, ложу подбородок на ладони и, хлопая ресницами, сладко пою, объясняя, как малолетнему ребёнку:
– Это пергамент, а это вот буковки. Слава, представь себе, они даже складываются в слова. Честно-честно.
– Это я вижу, – кивает Слава, пропуская издёвку мимо ушей. За столько лет нашего знакомства уже приноровился. – Но смысл...
– А мне не нужен смысл, – перебиваю я. – Мне нужен перевод. Дословный и буквальный. Только если там есть имена собственные, не переводи, пожалуйста. Ты знаешь, это для меня больная тема.
– Это для тебя повод для беганья по потолку, – соглашается Слава, берёт чистый лист, ручку, и закапывается в перевод.
Прекрасно знает, что если мне что-то нужно, то я так просто не уйду. Проще дать сразу, что бы потом не мучиться. Очень долго и очень смачно. Бывали уже прецеденты, что уж там.
– А у тебя есть что-нибудь поесть? – вспоминаю о том, что уже давно ничего, кроме чая и сигарет, в рот не брала.
– Еда в магазине, – отмахивается Слава.
– Вот вечно у тебя так, – бурчу я. – Ни пожрать, ни интернетов, ничего. И что я в тебе вообще в своё время нашла, не подскажешь?
– Меня, – подсказывает моя бывшая великая любовь. – Или иди в магазин, или я не знаю.
– И денег у тебя вечно нет, – теперь моя очередь пропускать всё мимо ушей. – Ты же нищеброда кусок.
– Я работаю над этим, – скрипит зубами Слава.
Видимо я опять наступила на его излюбленную мозоль. Как всегда. Никто не любит правду, никому она не нужна.
Кушать всё таки хотелось. А у меня в рюкзаке мяско. Значит, будем готовить. За одно и морозилку Ванечке забью.
Ванечка это Славин младший братик. Добрейшей души человек, геймер, гик, хикки и просто задрот. Ростом и комплекцией Ванечка два на полтора, силищи – подковы гнуть. Одно в Ванечке плохо, он ленив до невозможности, и всё ждёт, когда же на него упадёт мешок денег из инкассаторского вертолёта. Ну вот, дождался. План, внезапно нарисовавшийся у меня в голове, был прост, как табуретка.
– Ва-а-анька! – ору я из кухню, попутно забивая морозилку куриной расчленёнкой. – Ком цу мир, майн либен пупхен!
– Ну что ещё? – раздаётся из другого конца квартиры недовольный басок оторванного от игра ребёночка.
– Ванька, ходи сюда, дело есть! – радостно скалюсь я. Ещё Ванечка верит в сказки и на этом можно не хило сыграть. – Не на миллионы, но на тысячи точно.
Гик Ванечка ставит игру на паузу и, нарочито громко топая, заходит на кухню.
– О! – радуется ребёнок. – А ты как тут оказалась?
– Ванька, ты хочешь денег? – вкрадчиво спрашиваю я, игнорируя прямой вопрос.
– Хочу, – просто отвечает Ванечка, и смотрит на меня наивными и чистыми глазками. – А сколько у тебя есть?
Откуда я знаю, сколько у меня есть? Я не оценщик драгоценных камней и не работник антикварной лавки. Кстати, а это тоже идея.
– Ванечка, – сладко пою я, – мне надо, что бы кто-нибудь, копая огород, нашёл клад.
– Мне бы тоже, – бесхитростно соглашается ребёнок, и присаживается на табуреточку.
– Вот только клад уже вырыт, – продолжаю развивать тему я, – осталось создать видимость его нахождения.
– А зачем копать без клада? – всё ещё не доходит до великовозрастного ребёнка.
– Ваня, не строй из себя дебила, у тебя плохо получается. У меня есть килограмм пять драгоценных камней, у вас со Славой есть мама с кучей хороших знакомых. Дело действительно на миллионы, так что включай уже соображалку, и уговаривай маму на аферу с кладом. Мало ли, что вы в огороде копали, может яму выгребную. А тут, бац, и клад. Половина от двадцати пяти процентов вам. Как тебе финт ушами?
– Вкусный финт, – послушно кивает Ванечка, включив в мозгу калькулятор. – А не боишься, что я стукну тебя по голове и заберу все камушки?
– Не-а, не боюсь. Во-первых, у меня камушки дома, их ещё доставить надо. Во-вторых, на этот случай у меня написаны несколько писем в прокуратуру, полицию, мэрию, администрацию президента и так далее. В третьих, от моего трупа ещё надо избавиться. И не говори про озеро, меня до него ещё донести надо, хотя бы и по кускам. Вот ты умеешь оттирать кровь, а? Малейшее пятнышко где-нибудь и всё, плакали твои денежки горючими слезами. Оно тебе надо?
– Совершенно не надо, – соглашается Ванечка.
– Тогда вытаскивай самую большую кастрюлю, будем кухарить. Я жрать хочу.
***
Где-то через час Слава предоставил мне перевод инструкции и, вместо того, что бы оставить меня наедине с кастрюлей супа, сел мне на уши.
– Ты чего моему брату заливала? – спрашивает моя бывшая великая любовь, и тычет меня пальцем в бочок.
– Чафф-чафф, – отвечаю я. – Бульк, хлюп. Дай поесть спокойно.
– Не дам, – теперь эта скотина тычет меня пальцем в живот. – Ты на Ваньку плохо влияешь. Колись.
– Слава, я тебя, конечно, очень люблю, но если ты не оставишь меня, как минимум, на полчаса...
– То что? – как ему кажется, ехидно спрашивает наивный Слава, и тычет меня уже в спину. Гад.
– Ну, я даже не знаю, – задумчиво взвешиваю в руке ложку. – Пирожок с бледными поганками хочешь?
– Нет, – кривит рожу Слава.
– Могу ещё предложить чай с цикутой или с болиголовом. Ты только кивни, или ткни куда-нибудь, так я тебе литр трупного яда приволоку.
Вот прямые намёки Слава понимает, этого у него не отнять. Что касается завуаленированных, тут прямо беда. А может его сисястая бульдожка обошлась тогда без намёков? Прямо так подошла и сказала:
– Ты мне нравишься. Давай дружить и трахаться.
Всякое может быть, всякое.
Покончив, наконец, с едой, берусь за перевод. Всё то же самое, что и сказал Упырь. Только с рядом цифр и точной датой, когда надо попасть, и детальным описанием комнаты, куда надо попасть. Ряд цифр явно координаты. Надо будет посмотреть в интернет картах, пригодится. Дата явно та зафиксированная точка во времени. Описание комнаты, это для моей буйной фантазии. Я только так и перемещаюсь, держа в голове образ, куда мне надо. Без визуального образа, видимо, только через Великое Ничто. А это долго. Какой же у меня предусмотрительный муж!
– А теперь, дорогой мой Славочка, я тебе поведаю, от чего твой маленький братик так внезапно заболел золотой лихорадкой. Ничего же за это время не изменилось, так ведь?
***
Слава мою идею не то, что бы сразу забраковал, но выразил сомнения. Здоровые такие, размером с хороший айсберг. Но свою маму честно вызвонил и передал ей то, что заставило меня воткнуть шило в его законное место.
– Дурацкая идея, – высказала своё веское "Бе!" Светлана Георгиевна, – но что-то в ней определённо есть.
– Мои камни, к примеру, – нахально подсказываю я. – От которых нужно избавится в кратчайшие сроки.
– Куда-то торопишься?
– Да. Как можно дальше отсюда.
Светлана Георгиевна изобразила на лице недоверчиво – сомнительное выражение. Понятно, зайдём с другого бока.
– Я историю вашего города не знаю, как и своего, собственно. Но не суть. Смотрите, в вашем городе есть крепость. Осталась от кого-то. А раз есть крепость, то там были какие-нибудь кмети, и явно не из бедных. Кто может точно сказать, были ли у них какие-нибудь камушки. Никто. Нас там не было. Так почему бы моим камушкам не оказаться теми самыми, которые были у того дядьки, который держал крепость? Может он, тот самый дядька, с чего-то решил прикопать свои камушки в приметном месте? И кто же виноват, что прикопать-то прикопал, да выкопать уже не смог? Правильно, никто. И тут, по прошествии четырёхсот лет, вы копаете у себя на огороде новую выгребную яму, и находите тот самый клад. Светлана Георгиевна, давайте внесём в анналы истории ещё больше разброда, шатаний и полного отсутствия логики. Строчкой больше, строчкой меньше, кому какое дело? Главное, все будут обеспечены до конца своих дней, и ещё правнукам останется.
Пока я вываливала свой монолог, маменька Славы и Ванечки слушала молча, внимательно, но всё с тем же выражением на лице.
– У меня только два вопроса, – наконец сказала она. – Почему ты это не можешь сделать у себя? У тебя же частный дом, верно?
– Угу, – киваю я. – Просто-напросто потому, что деревню Кривощёково уже раскопали. Вот и подумайте сами, какие драгоценности могут быть в деревне? Пара разбитых горшков и расписной ухват. Это раз. Новосибирск моложе вашего города на триста с копейками лет, это два.
– Логично, – кивает Светлана Георгиевна. – И второй вопрос, почему именно мы?
Пожимаю плечами:
– По тем же соображениям. Да и Слава мне не чужой человек.
Не знаю, о чём подумала Светлана Георгиевна, мне же вспомнились причины того, что Слава мне действительно не чужой человек. Кто знает, как бы оно всё могло быть, не подхвати я шесть лет назад ветряную оспу. В детстве как-то не переболела, в итоге получилось в двадцать четыре. Ощущения – не передаваемые! Температура под сорок и всё тело чешется. Да и месячные, пришедшие на две недели раньше срока, как бы намекали. Извините за такие подробности, но я до сих пор мучаюсь вопросом, что это было вообще? Просто сбой в организме, или, всё таки, выкидыш?
– Значит, всё-таки, из-за Славы, – Светлана Георгиевна задумчиво перемешивает в кружке уже порядком остывший чай.
Да у меня что, на лице всё написано, что ли?! Наверное. В этой ситуации я не удивлюсь, даже если фосфором натёрто.
– По большему счёту конкретно из-за вас, Светлана Георгиевна, – отбрыкиваюсь от того, что у меня там понаписано. – У кого поднимется рука ограбить артиста? У вас же наверняка есть знакомые там, где надо.
– Есть, – соглашается моя не состоявшая свекровь, – и не только знакомые.
– Вот, – удовлетворённо киваю. – А у меня нет. Меня каждый ограбить может. И государство – в первую очередь. Но если среди нашедших, и честно принёсших государству клад, будет фигурировать ваша фамилия, то это всё поменяет.
– Значит, и ты будешь участвовать?
– Конечно буду. Так же будет участвовать ещё один человек. Не будет нас – не будет камней.
– Хорошо, договорились.
Я могу заболтать любого. Я об этом ещё не говорила? Главное, точно знать, что предлагать оппоненту.
***
Ещё один человек, это, ясен пень, Вика, которая уже явно заскучала без моего присутствия. Или не заскучала. На её попечение же голодающий Упырь остался.
