Текст книги "Шкафы и шпионы (СИ)"
Автор книги: Дарья Ямнова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)
– Каап…!
– Саарин! – мне даже пошипеть не дали, моментально прервав все, что я намеревалась сообщить, – и давай мы будем выяснять отношения потом и не под кристаллами наблюдения… малышка.
Обидное обращение меня окончательно добило. Но несмотря на дежурную улыбочку и фривольное поведение, мужчина был предельно серьезен и сосредоточен. На меня бросили внимательный взгляд и удостоверившись, что намек понят, потянули прямо по коридору. Мурес явно был погружен в задание и следовал одному ему известному плану. Мне же совсем не было дела до целей разведки. В данный момент лишь все сильнее жгло каленым железом такое тесное соседство с дархом, а горячая мужская рука и вовсе оставляла невидимые ожоги.
– Кааа… Саарин, – вовремя поправилась я под недовольным взглядом, – а ты крепко спишь по ночам?
Обращаться к капитану по имени и на “ты” оказалось настоящим испытанием для моей психики и горе-актерского таланта. Добавить к внутренним страданиям еще и полный надрыва тон, с которым я все это спрашивала, и получается очень плохо завуалированная угроза. От понимания, что в очередной раз проскакала по тем же граблям, мне откровенно поплохело. Угрозы Табурет не прощает и скор на расправу. Однако, неожиданно гад весело хмыкнул и заигрывающе заявил:
– Оника, в компании женщины здоровому мужчине есть чем заняться. Поспать, конечно, можно и потом, но это совершенно не обязательно, – и в столь приподнятом состоянии духа меня неожиданно осторожно привалили спиной к какой-то двери.
Хорошо хоть капитан не стал нависать сверху и сохранил между нами какое-то терпимое расстояние. Старая паника остро подступила к горлу, сжимая его противной холодной лапой. Даже напомнить начальству о моей проблеме не смогу, и придвинься он хоть еще на один миллиметр – точно потеряю сознание.
– Дыши глубже и ровнее, малышка, я помню, – спокойно объявил этот изувер, – мне надо еще секунд тридцать.
Что ему там надо, мне было совершенно плевать, все внимание сконцентрировалось на судорожных вдохах и выдохах. Поэтому, когда дверь позади меня открылась, лишая своей поддержки, я глупо замахала руками, пытаясь ухватиться буквально за воздух. Последний к моим действиям остался так же прозрачен, как и до этого, зато на запястья будто два тюремных браслета легли горячие мужские ладони, помогая обрести потерянный баланс и удержаться на ногах. Встретившись глазами с цепким взглядом капитана, почувствовала себя впервые в жизни абсолютно беззащитной… голой. Руки из захвата зло выдрала и привычно нарастила дистанцию, углубляясь в пространство взломанного номера. От едва не состоявшегося обморока меня пошатывало.
– А ты точно Спецтьму заканчивала? – покачал головой Мурес, закрывая дверь и отрезая нас таким образом от коридора.
– А вы точно здоровый мужчина? – гаденько прошипела в ответ.
Намек на мою несостоятельность, как специалиста, окончательно вывел меня из себя.
– А ты проверь, Сатор, – не оставаясь в долгу и с не меньшим количеством яда, парировал Табурет.
Наверное, в этот момент в моем взгляде была такая откровенная жажда убивать, что капитан даже как-то примирительно добавил:
– Ладно, Оника, потом выскажешь мне все, что думаешь, – Мурес оценивающе оглядел номер, – сейчас надо установить прослушку, так, чтобы ее не нашли. Времени у нас – два часа. Именно столько дается горничным на уборку комнат перед приездом гостей. В остальное время попасть сюда не получится. О каждом посещении постоялец будет уведомлен. Проникнуть нам нужно в десять номеров. В каком из них будет размещен юминланский переговорщик, неизвестно.
Наконец, рассказывая суть нашего задания, мужчина достал из кошелька шесть кристаллов и три из них вручил мне со словами:
– Думай, где спрятать так, чтобы не обнаружили.
И сам начал оперативно обследовать комнату метр за метром в поисках подходящих мест. Задетая ранее профессиональная гордость заставила мгновенно включиться в рабочий процесс. Однако, пока мы размещали прослушку, меня не покидал один вопрос:
– Капита…
– Саарин, – небрежно и не отрываясь от изучения щели между потолком и декоративной лепниной, поправили меня.
– Хорошо, – покладисто согласилась я с очевидным, ни секунды не собираясь играть по правилам Табурета, – вы сказали, что в коридоре кристаллы наблюдения. То есть они зафиксировали, как мы сюда вломились?
– А теперь тоже самое и на “ты”, – требование было озвучено менторским тоном, – и по имени меня назови.
Закончивший со своей щелью мужчина еще и уставился на одну зельеварительницу очень хмуро.
– Я получу ответ на этот важный вопрос или нет? – отступаться не собиралась и храбро встретила взгляд карих глаз.
– Оника, обращаться ко мне по имени и на “ты” сейчас очень важно, – вновь прибегнул к примирительной тактике начальник, – если хоть какая-то деталь легенды вызовет сомнения, Борукан очень быстро отзовет наши визы. Меня будут допрашивать с пристрастием, а тебя посадят в яму. Это аналог нашей тюрьмы, и, поверь, тут с правосудием и содержанием заключенных совсем плохо. Пожалуйста.
Озвученная перспектива звучала серьезно и мерзко. Мест лишения свободы с меня вполне достаточно. Но, если честно, коварному разведчику на фоне нашего беспрепятственного въезда на территорию Борукана не верилось вообще. Впрочем, судьба в этом году явно не благоволит к тому, чтобы ее испытывали.
– Хорошо, Саарин. Ты ответишь на мой вопрос? – каждое слово буквально процедила сквозь зубы.
– Отдых у всех разный. Да и гости здесь всякие бывают, – капитан поманил меня идти вслед за ним на выход, – поэтому за тем, кто входит и выходит в дверь того или иного номера, не следят. Во избежании скандалов и потери дорогих, во всех смыслах, клиентов.
Осознавая новую информацию, я вслед за дархом покинула взломанный номер.
Знала бы, что до предобморочного состояния меня будут доводить еще девять раз, сдала бы начальство местным властям. Но так я думала скорее со злости, уже после второго взлома Мурес соизволил объяснить, зачем это делает. Оказывается, это мы так влюбленных изображали на случай, если по коридору кто-то пойдет. И по плану предполагалось, “если что”, отправить меня в бессознательное состояние, отвлекая таким образом свидетеля от нашей возни с дверьми.
Уж не знаю, опыт это или свет счастливой звезды, под которой родился табурет, но ему на мой взгляд просто неимоверно везло. Во-первых, вся эта наша возня по номерам с прослушкой, казалась мне очень не продуманной. Да и часть с обмороками откровенно бесила. Однако, мы успешно расставили кристаллы по всем номерам, и ни единого раза не попались никому на глаза. И вот, закончив, меня мило вели под ручку в очередном неизвестном направлении с расплывчатой формулировкой “пообедать”. И я уже совсем не сопротивлялась столь тесному контакту с дархом, скорее даже, сейчас испытывала что-то очень отдаленно похожее на благодарность. Ноги меня еле держали. После всех этих недоприжиманий к дверям в голове шумело и, кажется, слегка подташнивало.
Откровенно говоря, было настолько плохо, что веди меня капитан хоть на эшафот, я бы покорно шла, лишь бы опора в виде сильной руки не исчезла. Когда хоть чуть-чуть стало лучше, оказалось, что Мурес то и дело беспокойно поглядывал на свое многострадальное прикрытие. Пришлось даже поймать очередной взгляд и как можно уверенней сообщить:
– Если у ввв…тебя какие-то очередные сомнения на тему моего образования, – натужно распрямила спину, приобретая горделивый вид, – с радостью откажусь от необходимости висеть на женихе и изображать страстную и пылкую возлюбленную.
– Нет-нет, малышка. Лучше тренируйся активнее, – хмыкнул мужчина, тут же отняв локоть и перехватив меня за талию, – а то пока градус твоей пылкости и страстности, как у замороженного ежика.
– Ооо… Вам иголок захотелось? – зашлась в вполне искреннем восторге.
– Тебе, – поправил Табурет и галантно открыл передо мной дверь, ведущую на улицу, – полагаю, что ввиду имеются, конечно же, отравленные?
– Разумеется. Ты вообще каждый раз вспоминай, Саарин, что я пылко люблю котел и страстно желаю в нем что-нибудь варить, – оказавшись на тропинке, выложенной камешками, в окружении зелени и цветов, с наслаждением вдохнула теплый воздух с нотками соленого моря, – какой у нас план дальше?
– Ну, если мое убийство ты отложила до лучших времен – то никакого, – меня вновь обняли за талию и продолжили шокировать, – нам нужно подождать, пока юминланский посол сначала поселится, а потом уедет. И забрать кристаллы в такой же перерыв для уборок. Ну, и разумеется, успешно их вывести в Марад, чтобы технический отдел проанализировал записи.
– И что же мы будем делать, пока юминланский посол будет загорать и таскаться по местным борделям? – растерянно взглянула на Табурета.
– Да тоже самое, – весело ответили мне.
– Таскаться по борделям?!
– А тебе что, хочется туда, малышка?
Мужчина широко и искренне улыбнулся, явно давая понять, что на серьезный разговор рассчитывать не стоит. Развеяв собственную ошарашенность, констатировала очевидное:
– Издевает. шься.
– Ну, если невеста настаивает на посещении борделя – отказать выше моих сил, – хохотнул дарх, окончательно растеряв всю свою табуретность и превратившись в того самого светского балагура и прослывшего сердцееда, – да отдыхать мы будем, Оника. Купаться, загорать, вкусно есть и активно изображать влюбленных. Все, больше никаких разговоров о работе. Ты на задании и будь любезна четко отработать мое прикрытие. Никаких угроз, сердитых взглядов и молчаливых обещаний скорой расправы. Ясно?
На меня еще и взглянули свысока, прям, как на нашкодившего ребенка. И получив в качестве ответа сухой кивок, потянули вслед за собой по узкой тропинке сквозь небольшие заросли зеленых кустов.
Закончившись, естественная преграда открыла вид на большую площадку со столиками. Часть ее была прямо под открытым небом, еще солидный кусок размещался под навесом из связанных пучков соломы. А дальше и вовсе находилось каменное здание с огромными окнами. Сквозь них проступали явственные очертания таких же столиков.
Существ было много: кто-то сидел по одному, другие размещались компаниями. В проходах то и дело сновали вертлявые подавальщики в красных форменных одеждах. Несмотря на высокую загруженность, свободных мест было тоже достаточно. Быстро оглядев местную таверну, Мурес уверенно повел меня к одному из столов.
Уже усевшись на предложенный мужчиной стул и скинув, наконец, напряжение от тесного контакта, оценила выбор начальства. Во-первых, радовалась, что кушать мы будем все-таки под крышей, которая худо-бедно защитит меня от палящего солнца. Вторым плюсом был, конечно же, потрясающий вид на бухту Сонного моря. Отсюда были видны две гряды камней, постепенно вырастающие в невысокие горы справа и слева от нас. Казалось, будто мы окружены, и вот-вот ряды противников сомкнутся, отрезая нас от водного горизонта. Находилась столовая на возвышении, и впереди открывался вид на спуск к пляжу. Хотя от обилия зелени и цветов сложилось впечатление, что это место от бухты отгорожено еще и огромным парком.
От основной части обедающих гостей, казалось, мы тоже расположились на расстоянии. Только лишь ухоженный кругленький мужчина в преклонных годах с аппетитом уминал жаркое по-соседству.
– Чего желает отведать моя прекрасная спутница? – полушутливо вернул меня из витаний капитан, – Я бы рекомендовал абсолютно любую рыбу. Ее здесь превосходно готовят, и она прекрасно сочетается с вином.
– Благодарю, – холодно отказалась от непрошенных советов, придвинув к себе меню, – надеюсь, здесь подают чай…
Выбор блюд оказался приличным и размещался на нескольких листах. Я бегло просмотрела список сезоных блюд и с некоторым замешательством остановилась на одной из строк:
– Устрицы… – задумчиво произнесла вслух название известного деликатеса.
– Не рекомендую, Оника, – тут же со знанием дела перебил Табурет, – полагаю, ты это никогда не пробовала. Устрицы не пользуются особой популярностью в Мараде, тем более среди эльфов.
– Две порции, пожалуйста, – состроив ядовитую улыбку, тут же потребовала неодобряемое начальством в двойном размере.
У Табурета морда сразу сделалась, как будто он лимон облизал. А мне оставалось только счастливо просиять. Если честно, устриц мне не хотелось вообще, как и пробовать что-то не проверенное. Тут Мурес был прав, несмотря на обеспеченное детство, морская кухня в Мараде популярностью не пользовалась. И кушать этот деликатес мне, и правда, не доводилось. Да и сказать я хотела лишь, что устрицы стоят, как телепорт. Но, видимо, в капитане опять проснулся гном, который “не рекомендует”. А что может поднять настроение лучше, чем ограбление подобных скупердяев?
Начальник молча продолжил изображать любителя лимонов и жестом подозвал подавальщика. И уже под мой скисший вид быстро надиктовал заказ:
– Бутылку белого императорского, две порции золотистого спара в лимонно-горчичном соусе и морское ассорти. Спасибо.
Я и слова сказать не успела, как прислужник, поклонившись, тут же сбежал передавать заказ на кухню. Табурет на меня лишь мельком глянул и устремил свой невозмутимый взор в горизонт. Прочистил горло и, неизвестно к кому обращаясь, разъяснил:
– В морском ассорти есть устрицы.
– Вы так жаждете всем командовать… Решили поуказывать, что мне есть? Думаете, сможете заставить? – скрестив руки на груди, недовольно откинулась на спинку стула, потихоньку закипая.
– Я просто хочу, чтобы ты не осталась голодной, – тяжело вздохнул Мурес.
– Нет, господин жених, уж просто признайтесь в своих пристрастиях, – мрачно вглядывалась в горизонт я, – вы на своей высокой должности привыкли, что все вокруг будут послушно скакать, достаточно лишь намека на приказ. Так и живете среди покорного стада подчиненных, не задумываясь о том, чего хотят окружающие. Возможно, даже не в курсе о существовании чужих желаний. Да и зачем о них знать, когда есть ваши и только ваши? Уровень раздутого эгоизма у дархов – впечатляет. Захотел – уволил, захотел – казнил. Встал с правой ноги – помиловал, с левой – вновь отправил в тюрьму. Я думала, что у вашей тирании есть границы, но вот прошу устриц и остро чувствуется их отсутствие. И устриц, и границ. Хотя… Может, вы просто золотых зажали?
Последние пару предложений я зло выговаривала капитану прямо в лицо. Мужчина с каждой секундой приобретал все более грозный вид и на глазах мрачнел. Только вот выдержать угрожающий и опасный взгляд не смогла и первая отвернулась, уставившись на море вдали. И уже десять тысяч раз пожалела о сказанном. Оскорбленный до глубины души, Табурет опять подозвал подавальщика и дополнил заказ:
– Двойную порцию устриц в одну тарелку и ваш лучший коньяк, немедленно.
– И графин с водой, – мстительно успела добавить я.
Мурес лишь кивнул. И до того момента, пока ему не принесли выпивку, грозно смотрел в даль. Прислужник был, видимо, с богатым опытом и с графином вернулся мгновенно. Заботливо поставил перед Табуретом стакан и аккуратно плеснул янтарной жидкости. Испарился так же в один миг. Дарх, не раздумывая, твердой рукой сжимая стакан, пригубил напиток.
– Это вы с горя напиться решили? – вопрос получился задиристым, но я все равно продолжила, – бюджет оплакиваете или это помин по собственной тирании?
На меня бросили еще один полуобиженный полумрачный взгляд и… промолчали. Стало понятно, что дела мои плохи. Игнорирующий меня, недовольный Табурет оказался чем-то новеньким. Чего теперь ждать от мужчины неизвестно. Но именно в этот момент на стол услужливо водрузили двухуровневую тарелку с раскрытыми раковинами. Устрицы лежали на колотом льде, а между ними расположились дольки лимона. Заинтригованная новыми впечатлениями, я полила ближайшую раковину лимоном и уверенно потянула ее в рот, намереваясь выпить содержимое. Деликатес, может, в Мараде популярностью и не пользовался, но как это есть ни для кого большим секретом не было. Только вот в томике по этикету о вкусе устриц ничего сказано не было. Удержать лицо и активно демонстрировать, что все в полном порядке у меня не было ни единого шанса. Из раковины в рот полились практически сопли вперемешку с маслом, а вкус отдавал морской водой напополам с лимоном. Тошнота подкатила моментально, и я отчаянно схватилась за стакан с водой, которую подали вместе с устрицами.
– Приятного аппетита, – душевное такое пожелание от Табурета, на удивление, было без злобы, но он надо мной явно подтрунивал.
Впрочем, даже если бы Мурес сейчас открыто и без прикрас издевался, мне было бы все равно. Вода никак не спасла положение – слизь будто обволокла все, до чего коснулась, отвратительно напоминая мне о нечищенных котлах. Ассоциация усугубила дело, и я задергалась, не понимая, как выйти из положения.
– Выпей, – четко скомандовал капитан, протягивая мне стакан с коньяком.
На сомнения у меня ушла толика секунды, после которой подкатил очередной тошнотворный позыв. В стакан я вцепилась, как в последнюю надежду умирающего и, не задумываясь, опрокинула в себя содержимое. Горячительное тут же избавило меня от слизи, принося терпкие нотки и привкус дубовой бочки. В груди разлилось успокаивающее тепло, осевшее где-то в растревоженном желудке.
Внимательно наблюдающий за мной все это время дарх с самым блаженным выражением морды потянулся к деликатесу и, не сводя с меня насмехающегося взгляда, проглотил эту гадость. И даже не поморщился.
– Извините, – скупо выдавила я из себя слова, остро чувствуя необходимость раскаяться.
– Да что ты, малышка, – хмыкнул мужчина, – не стоит. Я рад, что поход по борделям ты все-таки решила вычеркнуть из наших развлечений.
– Вы о чем? – недоумевающе уставилась на капитана.
– Устрицы – популярный афродизиак. Коронное блюдо всех борделей, – весело развел руками в ответ Мурес, – сейчас бы ты их натрескалась и потребовала бы досрочно супружеский долг исполнять. Но знаешь – я порядочный кавалер, до свадьбы – ни-ни.
Вот теперь начальник точно издевался. Он прекрасно знал, что мне о его послужном списке среди дам высшего и не очень общества известно. Более того, репутация у него, как у кобеля блохастого. И я уже с ужасом смотрела на переливающиеся в лучах солнца перламутровые раковины, осознавая в какую ситуацию могла бы попасть. В пору с благодарностью помолиться Опу за все нечищенные котлы в моей жизни.
Пришлось со смущением поставить на стол пустой стакан. Дарх почти сразу пододвинул его к себе и вновь наполнил. Настроение у мужчины было явно сильно испорчено, и я почувствовала что-то, похожее на укол совести.
– Мне не нужно было этого всего говорить.
– Не стоит, – сухо оборвал капитан и с мрачной решимостью опасно взглянул на меня, – ты очень вовремя напомнила, что я всегда получаю то, чего хочу.
Как-будто он хоть на одно мгновение об этом забывал или мог усомниться. Еще бы знать, какие желания посещают дарха, чтобы, так сказать, не оказываться на пути между ним и его целью.
Атмосфера была так сильно напряжена, казалось, можно окружающий воздух на куски резать. Так что появление официанта с нашим заказом было как никогда кстати. Юноша торжественно разместил тарелки с рыбой сначала передо мной, затем перед капитаном. Неспешно расставил фужеры на тонких ножках и наполнил их белым вином.
На еду я накинулась из двух соображений. Первое было продиктовано отсутствием завтрака и банальным чувством голода. Другая причина крылась в инстинкте самосохранения. Я очень покорно уминала рыбу, всем своим видом демонстрируя, что Табурет всегда прав и, вообще, главный. И практически не кривила душой – спар, приготовленный на открытом огне, был восхитительным на вкус и вдвойне прекрасным каждый раз, когда запивался вином. Последнее мне изредка доливал капитан, на которого я до сих пор не решилась смотреть. Хорошо же сидим, мирно. Но стоит на него только взглянуть, как кто-нибудь из нас обязательно скажет гадость. Так что лучше никаких зрительных контактов. И словесных. Последнему сбыться, оказалось, не суждено.
– Оника, если ты закончила с обедом, пошли на пляж, поплаваем.
На мужчину мне все же пришлось перевести взгляд. Сфокусироваться на собеседнике удалось с трудом, и я с негодованием взглянула на пустой фужер. А сколько же раз мне его наливали? А еще ведь был коньяк на пустой желудок… Сознаваться в том, что одна зельеварительница наклюкалась, было никак нельзя. Я же шпион! Я на задании!
Уже куда как более уверенно взглянула на капитана и заявила чистую правду:
– У меня нет купальника.
– Сатор… – безнадежно протянули слева, – как можно приехать на курорт без вещей первой необходимости?
– А у меня их вообще нет, – продолжила откровенничать я, – где мне плавать? В Дольсгорском городском пруду?
И с возмущением взглянула на мужчину, требуя от него незамедлительного ответа. Неужели, этот бессердечный чурбан и вправду считает, что там можно купаться. Дарх встретился со мной глазами, но мрачность, витающая вокруг него все это время, начала рассеиваться. И обе брови почему-то удивленно поползли вверх, будто две лохматые гусенички.
– Нет, Сатор. В дольсгорском городском пруду плавать точно не стоит. Боюсь, после него у тебя не только волосы посинеют, но и кожа позеленеет, – Табурет вроде даже взял себя в руки и безапелляционно уведомил, – поднимайся. Посетим местный базар и поищем тебе купальник.
Слово с делом у капитана еще ни разу не расходилось, и он уже стоял на ногах, задвигая свой стул. Так же уверенно и четко, вызывая мою острую зависть, он помог мне подняться, придерживая за плечо. У меня закрались подозрения, что начальство догадывается о том, что его сотрудник не трезв на задании. Нужно его срочно в этом разубедить. Я откровенно и нагло повесилась на Табурете, находя в нем ту самую опору с помощью, которой можно перевернуть Марад.
– Достаточно пылко и страстно, дорогой? – невинно похлопала глазами.
Меня тут же перехватили за талию и практически понесли в неизвестном направлении. Я итак едва переставляла ноги, так палящее Боруканское солнце окончательно меня добило.
***
Руки сжимали перила до белых костяшек, сердце бешено билось в груди. Мне было некуда бежать в чужой стране, и перед глазами с сумасшедшей скоростью проносились события сегодняшнего дня: утро встретило меня насмехающимся полуголым дархом и полным затмением о событиях вчерашнего вечера. Я валялась на злополучном диване, укрытая легким прохладным покрывалом. Даже с похмелья хватило взгляда одним глазом, чтобы понять – на ткань наложено плетение, защищающее от жары.
Но стоило вот только совершить опрометчивый первый шаг к пробуждению, как надо мной навис полуголый капитан. Он, конечно, как оказалось потом, был в штанах, да и спинка дивана, из-за которой мужчина надо мной навис, все прикрывала. Однако, накачанное смуглое тело, покрытое капельками воды после свежепринятого душа, оставили неизгладимый отпечаток на моей психике и румянец на щеках. Ситуация была ужасно интимной, напрочь стирающей любую субординацию. А дарх будто этого и не понимал вовсе, лишь внимательно смотрел на меня немигающим взглядом карих глаз.
– Пить, Сатор, ты не умеешь, – укоризненно сообщили сверху.
Я уже давно зажмурилась, чтобы больше не лицезреть текущие по мужскому телу капельки, и активно притворялась то ли мертвой, то ли спящей. Если поразмыслить, то мне даже есть чему порадоваться этим утром. Например, я жива, не в тюрьме и, вообще, на диване. Мы по-прежнему в гостинице, а значит нашу шпионскую миссию до сих пор не рассекретили. Пришлось осторожно открыть один глаз и беспокойно столкнуться с ухмыляющейся табуретской мордой.
– Пить не умею, – покорно согласилась с очевидным, – но я была бы вам признательна, если бы вы напомнили, что было после того, как мы уселись в экипаж…
И вот на всю эту вежливую, искреннюю речь мне ответили пронзительным хохотом. Гад уткнулся в спинку дивана лицом и чуть ли не рыдал от смеха. Я моментально приняла положение сидя и с негодованием бы вглядывалась в стриженную макушку, только меня слегка повело.
– Сущий Оп… выпила всего-то сто грамм коньяка и пару бокалов вина. Что ж так плохо-то? – простонала, придерживая тяжелую голову.
Табурет тут же перестал тереться мордой об диван и уставился на меня, не скрывая веселья.
– А еще, госпожа Сатор, поллитра местной кактусовой настойки, которую вы стребовали с меня в первую же минуту на базаре, – продолжил ржать этот гад, – можете поблагодарить, что вторые поллитра “вон той ароматной водички в красивой бутылке” я у вас отобрал.
Мужчина, продолжая подергиваться от непроходящего веселья, ткнул куда-то в сторону столика, на котором водрузился и вправду шикарный глиняный сосуд с причудливыми узорами. Я еще раз схватилась за голову, но уже скорее с ужасом и в попытке вспомнить хоть что-то.
– К слову, будучи под шафе, невесту ты изображаешь гениально, – Мурес получал удовольствие от каждой минуты своего триумфа, – первые полчаса я даже поверил в твой актерский талант и продуманное покушение на мой кошелек.
– А? – вырвалось удивленное из меня.
Брови, вероятно, уползли куда-то на лоб, а круглые, ошарашенные глаза одной зельеварительницы неверяще смотрели в хитрые смеющиеся янтарные.
– Около двери холщовый мешок комплиментов, который каждый уважающий себя табурет обязан сделать своей невесте, – опять заржал начальник.
И пока я с отчаянием разглядывала мешок размером с мой чемодан, дарх отсмеялся и спросил почти ласково:
– Голова болит?
– А что еще вчера было? – все с тем же шоком и растерянностью вновь уставилась на мужчину.
– Ну… Мы скупили пол базара, – еще смешок, – кстати, купальники ты мерить отказалась. Категорически и обещая переодеваться при мне только после свадьбы. Что-то там было про честь эльфиек и блохастых кобелей, но вникать я не стал. Еще ты алчно скупала какие-то ингредиенты для зелий, гордо прикрываясь нуждами академии. Пару украшений выпросила в качестве моральной компенсации, потому что “жених просто гад и зажал бусики”. Ну, а потом мы вернулись сюда.
Тут Мурес обвел наш номер взглядом, как бы конкретизируя, куда именно.
– А дальше? – я стыдливо и опасливо попросила продолжить.
– А дальше ты, как и собиралась, воинственно отстаивала права на диван, – выражение лица Муреса сделалось пакостно-счастливым, – и вот вопрос, Сатор, что за странная любовь к предметам мебели? Со страстью к шкафам все давно понятно, с ненавистью к табуретам, вроде, тоже – ты явно предпочитаешь объекты помягче, но защита прав дивана на бездарховое существование?
Капитан опять издал нечленораздельный звук, свидетельствующий о новом витке неудержимого веселья. А я лишь смущенно разглядывала магические плетения на одеялке с надеждой, что продолжения не будет. Милостивый Оп был глух к моим молитвам.
– Но все же, как мы объясним вот это? – Мурес отстранился от дивана и махнул рукой, указывая на что-то позади себя, – мне лично не удалось понять, что это было за заклинание. Буду сильно удивлен, если ты вдруг вспомнишь.
Я с замиранием сердца взглянула в предложенном направлении, обнаружив черную сетку гари на едва желтоватой, практически белой, стене. “Вот и пришел момент конфискации моей тысячи золотых”, – пронеслась тоскливая мысль, прикидывая сколько лет потребуется, чтобы покрыть ущерб самой дорогой Боруканской гостинице.
– И не отмывается? – обреченный взгляд устремился на довольного мужчину.
– Неа, – дурашливо мотнул в ответ дарх, и с нездоровым восторгом добил, – к тому же, похоже, это было очередное покушение на меня. Если взять в расчет, что защитными контурами в начальство не кидаются.
С горестным воем я резко сложилась пополам, уткнувшись куда-то в район коленок. От очередного резкого движения мне окончательно подурнело.
– Да не расстраивайся так, малышка, – утешающе подбодрили сверху и начали новый виток издевательств, – я ведь успел тебя вовремя убедить, что диван от дархов, которые табуреты, контурами не защитишь. И честно раскрыл настоящее оружие против нас… Кактусовую водку. Ты очень старательно разливала остатки по кругу, благо полы от этого не портятся.
– Сколько? – окончательно раздавленная, с тоской пропыхтела я вопрос в одеяло.
– Чего сколько? – искренне удивились надо мной.
– Денег сколько?
Я перестала прятать раскрасневшееся лицо и сердито уставилась на мужчину. Последний ответил мне очень правдоподобным сочувствующим взглядом. Если бы это был не Табурет, можно было бы даже поверить в реальные сопереживания. И вот тут Мурес меня по-настоящему удивил, на губах у капитана заиграла ласковая улыбка, и он мягко сообщил:
– Ни сколько, Оника. Спишу в командировочные расходы, – еще пару мгновений меня внимательно рассматривали и спросили повторно, – голова болит?
– Угу, – смущенно промямлила я.
– Общее оздоровительное заклинание в комбинации с магическим лечением головной боли эффективно избавляют от похмелья.
– Капитан, целительство не моя сильная сторона. Вы проверяли, – окончательно отяжелевшую головушку пришлось пристроить на диван и прикрыть глаза, хоть как-то справляясь с подступающей тошнотой. Пребывание в благом неведении оборвалось ровно в тот момент, когда на край кто-то сел, нагло отодвинув мои ноги. Тут я и узнала, что дарх все это время был в домашних брюках и босиком. Мужчина оказался неожиданно близко, заставив меня окаменеть на несколько секунд. Время точно замедлилось, и мне лишь оставалось наблюдать за всем будто со стороны: вот одна из последних капелек стекает с волос, пробегает по виску, оставляя влажную дорожку на жилистой смуглой шее. И глупо не смотреть на развитое боевыми тренировками тело. И одновременно глупо смотреть. Нервно сглотнув от запутавшихся в шумящей голове мыслей, встречаюсь с жестким мудрым взглядом янтарных глаз… И вот ко мне уже тянутся сильные мужские руки. Теплые. Обжигающе горячие. Лишь когда мое лицо попадает в нежданный плен – мир возвращается стремительностью событий.
– Вы что делаете? – мой голос опережает все остальное, оглушая вновь.
– У меня, в отличие от одной зельеварительницы, с целительством все очень даже отлично, – ровно сообщил капитан, – так что планирую избавить тебя от головной боли и похмелья. Есть возражения?
– Никак нет.
Едва слышно выдохнула в ответ и закрыла глаза. Если ничего не видеть, то становится не так стыдно. А мне очень хотелось просто провалиться под злополучный диван и никогда из-под него не вылезать. Тем временем пальцы мужчины пришли в движение, слегка поглаживая меня по щеке. Затем отстранились, чтобы вновь коснуться, выписывая узоры. Я буквально почувствовала, как через кожу в меня начали проникать магические плетения, развеивая тяжесть в голове. И уже через десять минут мне легко удалось встать и упорхнуть в ванную, для того чтобы привести себя в порядок. В догонку лишь донеслось: “Надень купальник, после завтрака мы на пляж”.
