Текст книги "Исцеление (СИ)"
Автор книги: Дарья Сойфер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)
Глава 4
29 апреля 04:32
#никавперед #кондитерскиештучки #никапекарь
Ночь больших коржей закончилась. Плюсы: я больше не могу смотреть на шоколад. Минусы: лимит калорий исчерпан три литра глазури назад. А вы пробовали не пробовать во время готовки?
До УЗИ Ника так и не дошла. В больницу к Исаеву она не поехала бы и под дулом пистолета, живот успокоился, а участковая, к которой Ника заглянула в среду за направлением, ничего страшного не нащупала, лишь порекомендовала щадящую диету и записала на ультразвук через пару недель.
– А может, придатки застудила. Попей сбор. И какую-нибудь согревающую мазь тоже хорошо. Не пройдет – иди в женскую консультацию, – равнодушно изрекла участковая, не отрываясь записей.
Поэтому с чувством выполненного долга Ника погрузилась в подготовку к дегустации.
Выездные корпоративы вошли в моду не так давно, года два тому назад. Компания нанимала специальных аниматоров для взрослых, и те устраивали командные игры на свежем воздухе. Считалось, что это способствует укреплению коллектива. На самом же деле сослуживцы просто терпеливо ждали, когда закончится обязательная программа по бегу в мешках или игре в пейнтбол, чтобы приступить, наконец, к шашлыкам и напиткам.
Нику во всей этой истории привлекало больше созерцание Веселовского без привычного костюма и галстука. В потертых джинсах и толстовке он выглядел обезоруживающе домашним, близким к простым смертным. Крепкие руки, сжимающие мяч, низкий раскатистый смех, растрепанные от ветра волосы… Ника всякий раз молча любовалась им издалека затуманенным от восхищения взглядом. Так смотрят только девочки-подростки на своих сладкоголосых кумиров. Хорошо, что Ника всегда была осторожна с алкоголем и ни разу не пересекла ту опасную грань, за которой лежат восторженные визги и недвусмысленные намеки. Как бы сильно ей ни нравился Веселовский, она планировала однажды заставить его сделать первый шаг.
В пятницу утром, нагруженная коробками с выпечкой, в нарочито скромных, но безбожно узких голубых джинсах с низкой талией, Ника забралась в корпоративный микроавтобус. Бизнес-маршрутка устремилась против всех пробок по Ярославке. Там, в гостиничном комплексе, начальство арендовало просторную открытую веранду.
Некоторые сотрудники предпочли бы использовать лишний выходной, чтобы пораньше умотать на дачу с рассадой: майские праздники все ж таки, традиция. Да и вообще перспектива на отдыхе любоваться на те же физиономии, что и остальные двести сорок семь рабочих дней в году, была довольно сомнительной. Но критиковать большое руководство в его порыве щедрости никто бы не посмел. Марк Веселовский – и тот стал заложником ситуации. Он, конечно, ехал на своем «ягуаре», потому что мог остаться в отеле на ночь. Не то, чтобы Ника всерьез рассчитывала на продолжение вечера, но некоторые пирожные вышли настолько удачно, что нижнее белье она на всякий случай выбрала особо тщательно.
Разумеется, в спальне ей нечем было удивить Веселовского. С его опытом… Пожалуй, стоило бы выбрать тактику максимального воздержания, заставить его полюбить сначала ее ум, характер, трудолюбие и, что уж там, кондитерские таланты. Но Ника не доверяла себе. Как только она увидит, как он с наслаждением надкусывает пористое и чуть влажное тесто пирожного с малиновой сердцевиной и пышной шапочкой крема из рикотты, сразу бросится на него голодным питбулем. На Марка, конечно, не на пирожное. Именно эти сцены навязчиво плыли перед ее взором, когда она накануне отмеряла муку. Пришлось несколько раз пересыпать обратно, потому что она отчаянно сбивалась со счета.
Тихое поскрипывание новых пластиковых коробочек вызвало у коллег Ники любопытство.
– Ооо, – протянул Володя Симаков из отдела маркетинга тем басовитым тоном, которым обычно на семейных застольях радуются новому блюду.
И сразу посыпались вопросы:
– Что-то сладенькое?
– Купила или сама пекла?
– А что за повод?
– Ты замуж собралась?
– Так все-таки беременна? – последнюю реплику выдала, естественно, Люба.
Ника пробралась назад, чтобы пристроить выпечку на свободное сиденье, и, наконец, сама уселась рядом и поправила растрепавшуюся челку.
– В общем, – прервала она любопытных. – Пекла сама. Повода нет. И я, Люба, не беременна. От слова «совсем». И замуж меня никто не зовет. Просто мне для курсов надо… Веселовский обещал провести дегустацию и написать отзыв.
– Какие курсы? – выгнула бровь Оксана.
– Ну, хобби у меня такое, – Ника глянула в темный экран телефона, как в зеркало. – Только я вас умоляю, не трогайте, пока шеф не попробует. Ну, очень прошу!
– Ууу, кто это у нас решил действовать через желудок? – вкрадчиво спросила Татьяна, сорокалетняя бухгалтерша.
– Точно-точно, – поддакнула главная сплетница Катенька. – Курсы какие-то… Можешь по ушам не ездить.
– Вот, блин, только я решил, что ты там самая нормальная, – курьер Вася разочарованно хмыкнул, его щеки привычно засветились пунцовыми пятнами. – А ты туда же…
– И все тихой сапой, – прищурилась Оксана, заправив за ухо прядь ядовито рыжих волос. – Сидит, прикидывается мышкой, а сама подбирается, подбирается…
– Думайте, что хотите, – максимально равнодушно произнесла Ника.
– Да ладно, что вы на нее набросились? – вступилась Люба. – Шефа она до чертиков боится, и потом, она же не дура, чтобы питать какие-то иллюзии!
Ника натянуто улыбнулась: сейчас ее раскатают из лучших побуждений, как из брандспойта.
– И потом, ну кто пойдет соблазнять шефа в такой толстовке? Все знают, какие у него вкусы, – любезно продолжала секретарша.
– Кстати, да, – согласилась программистка Соня и перекатила жвачку на другую сторону рта. – Чувак может себе позволить питаться в лучших ресторанах и завести личного шеф-повара. Пирожные – последнее, что ему надо от бабы.
На меньшее Ника могла и не рассчитывать. Если женским коллективом управляет во всех отношениях соблазнительный и недосягаемый мужчина, каждую, кто подойдет к нему меньше, чем на метр, загрызут. И неважно, что ни одной из них не светит. Зато начало тимбилдинга прошло успешно: сплетня моментально сплотила сослуживцев.
Об остальном позаботились профессиональные коучи. Услышав этот заимствованный термин впервые, Ника поняла: так стали называть массовиков-затейников, чтобы им было не стыдно рассказывать о своей работе. Не тамада, а бизнес-тренер, не пионервожатый, а тимбилдер.
Эти подозрительно бодрые парень и девушка с безумным взглядом тех, кому запрещено не улыбаться, разделили работников на две команды. Где-то в окрестном лесу они спрятали клад, и добраться до него можно было только тернистым путем унизительных испытаний. Пролезть через паутинку, встать на групповые лыжи, продвигаться задом на корточках или бежать в парной связке нога об ногу. И все это в печальном апрельском лесу, в котором если снег уже и растаял, то холодная почва его еще не впитала и теперь многообещающе чавкала под ногами. И ладно бы просто слоняться между замшелыми деревьями, отыскивая тайные знаки, но ведь лезть через паутинку солидным людям вроде Аллы Михайловны или Анатолия Семеновича из финансового было крайне затруднительно.
Ника обреченно слушала боевой инструктаж. Что бы она сегодня ни надела: эти дорогие джинсы, вечернее платье с вырезами, обтягивающее, как форма греко-римского борца, или просто клетчатые пижамные штаны, уже через полчаса она будет представлять из себя жалкое зрелище. Никакие сладости после этого не реабилитируют ее в глазах Веселовского.
Хотя, и в этом она ни секунды не сомневалась, Марк в финале останется безупречным. Никто и никогда не видел его в мятом костюме или с пятном на галстуке. То ли перед офисом его натирали полиролью, то ли в него уже была встроена грязеотталкивающая функция.
Это немного пугало Нику, потому что сама она идеальной не была. Сможет ли она когда-нибудь расслабиться в его присутствии? Пошутить над ним, ущипнуть за пресловутый зад дискобола? Как вести себя с его семьей? Как, в конце концов, ходить в туалет в его квартире?
Она покосилась на шефа: так и есть. Вызов природе: светлые замшевые кроссовки, футболка-поло, легкая кофта повязана на плечи. Не хватает только клюшки для гольфа. А темная небритость выглядит опрятнее, чем гладкие щеки курьера Васи.
– Мы не будем облегчать вам задачу, – сообщила девушка-тренер. – В пары встанут совсем разные люди. По комплекции, росту, возрасту… Вы должны научиться понимать друг друга, чувствовать. Вот вы, Любовь, подойдите к Анатолию. Владимир… А, нет, простите, Василий – к Алле, Марк… Ну, пусть будет вот эта девушка. Повернитесь, я не вижу вашего имени… Вероника. Отлично. Оксане мы подберем…
Дальше Ника уже не слушала. Повернула голову и робко посмотрела на шефа, он подошел к ней и ободряюще улыбнулся. Она все ждала, что он разозлится, пошлет этих затейников туда, куда не проникает дневной свет. А он невозмутимо поставил свою ногу рядом с ее, чтобы парню было проще их связать.
– Но это же… То есть я не… – залепетала Ника.
– Все в порядке. Если не сопротивляться, они быстрее отстанут, – тихо ответил Веселовский.
– И вы… не против? Я имею в виду, вы ведь можете отказаться? – прошептала она, когда чертов тренер затянул узел на ее лодыжке.
– Могу. Но лучший способ заставить участвовать всех – участвовать самому. Тогда им будет неудобно сачковать.
Его крепкие мышцы жгли ее через два слоя ткани. Все навалилось сразу: запах одеколона, близость тел. Даже веревка вдруг стала искушением, и это ей, девушке самых что ни на есть пуританских взглядов. Поэтому Нике приходилось постоянно сжимать руку, впиваясь ногтями в ладонь, чтобы не терять связь с логикой и окружающим миром.
– Марк Андреич, вы собираетесь победить? – поинтересовалась она, уже прикидывая, чем ей придется пожертвовать.
– Брось! И давай не будем выкать. Мы в одной связке, вне стен офиса – сойдет.
– Конечно, как скажете.
– То есть можно уже начинать.
– Ну да, точно. Конечно. Как… – она сделала над собой усилие. – Как скажешь.
– Победа нам не нужна, – мягко произнес он, и ей показалось, что она ощущает вибрацию его голоса кожей. – Отнесись к этому, как к лесной прогулке. Давай, приготовься, начнем со связанных ног.
Стартовый пистолет выстрелил, и Ника послушно двинулась было вперед, но ширина его шага заставила ее пошатнуться.
– Тише, тише, не торопись, – проговорил он, будто успокаивая норовистую лошадку. – Обхвати меня за талию, держись… Моя вина, будем шагать потихоньку.
Словно наблюдая за собой со стороны, Ника робко протянула руку и сделала, как он предложил. Боже! Какое твердое, но вместе с тем гибкое у него тело! Теперь понятно, за что дамы забальзаковского возраста платят стриптизерам. Под ее пальцами все бугрилось, перекатывалось… И хоть она всегда считала главным мужским достоинством ум, теперь ей было плевать на бизнес-чутье Марка и прочие его заслуги перед обществом.
Его рука теплым грузом легла на ее плечи, он прижал ее к себе, и она каким-то чудом умудрялась переставлять ноги, не повиснув на нем безжизненной лианой. Если бы кто-нибудь сейчас посмел развязать их, она, забыв о гордости и стыде, легла бы на землю и вцепилась в штанину Марка, волочась следом, как приставший к подошве листочек.
– Вот видишь, у нас неплохо выходит, – пробился в ее вязкий от чувственности мозг голос Веселовского.
Он был бодр, лихорадка его не заразила. И ясно, почему: столько лет укреплял иммунитет со своими тигицами… Теперь одна среднестатистическая домашняя кошка не вызовет у него даже желания погладить.
– Я приготовила дегустацию, – старательно артикулируя, произнесла она больше для себя, чем для него. – Надеюсь, вышло неплохо.
Она избегала личных форм, потому что пока не могла обращаться к нему на «ты», несмотря на откровенно похабные желания, которые сейчас ее одолевали. Напротив, в этой пропасти между ними было что-то особо волнующее.
– Прекрасно. Если честно, меня впечатлили твои сертификаты с курсов. Значит, решение было более, чем взвешенным.
– Да. Я не стала бы беспокоить ва… – она осеклась, но успела исправиться. – Важного человека из-за сиюминутной прихоти.
– Я тебе верю. Ну вот, еще чуть-чуть, и первое испытание пройдено.
Что? Оторваться от него? Нет, пожалуйста! Еще чуть-чуть! Неужели тут совсем негде заблудиться? Пошел бы дождь, они бы прятались, бежали, нашли гостиницу, когда микроавтобус уже отчалил, и он пустил бы ее в свой номер, и там, нетерпеливо сдирая мокрую одежду… Но нет, небо чистое, как в день победы.
– Предпоследние, зато ни разу не упали, – подытожил Веселовский, нагибаясь, чтобы развязать веревку.
Ника только сейчас обнаружила, что многие уже встают на групповые лыжи, и у Оксаны весь левый бок в земле. Надо же, магия Веселовского распространяется и на его партнеров, у самой Ники даже на кроссовках ни пятнышка. И Марк, разумеется, словно из магазина, удивительно, что из его штанов не торчит этикетка. Она случайно перевела взгляд на него и застыла: пока он корпел над веревкой, часть спины оголилась, из-под пояса показалась черная резинка с логотипом… Карташова, приди в себя! Именно так люди и становятся маньяками.
– Смотри, там еще два места, – он выпрямился и расправил футболку. – Ну что, встанем на лыжи?
Две доски со штрипками для нескольких пар ног. И никакой страховки, даже без лыжных палок! Как люди должны на них передвигаться? Хотя… Если они с Марком встанут друг за другом, она будет прижата к…
– Это издевательство какое-то, – бурчал Анатолий Семенович. – Мы что, школьники?
– Два высших образования! – возмущалась Алла Михайловна. – Ради этого? Нет, ребят, даже не пытайтесь.
– Так и быть, можете переходить сразу к ходьбе гусиным шагом, – девушка-тренер указала на следующую зону испытаний, огороженную оранжевыми флажками.
– Давайте просто плюнем на эти лыжи, – взмолилась Люба. – Марк Андреич, ну пожалуйста! Я весь бок отбила! А если мы все поляжем? Грязно же! Как мне в этом потом домой ехать.
– Вот именно! – ноздри Анатолия Семеновича раздувались так широко, что и с нескольких метров был виден каждый волосок. – Я отказываюсь. Если хотите, оформите этот день мне за свой счет.
– Но так нельзя! – садистка в форменной футболке даже спорила с улыбкой.
– Программа тренинга была одобрена руководством, – радостно кивнул ее напарник.
– И что, меня теперь уволят после пятнадцати лет? За какие-то дурацкие игры? – Анатолий Семенович содрал флажок и зверски его скомкал.
– Ну что вы, – вмешался Веселовский. – Это просто развлечения для укрепления климата в коллективе. Никакого принуждалова. Если кто-то устал, может пройти к столу с закусками. Уверен, там и ребусы какие-нибудь найдутся, и мафия.
Сослуживцы с облегчением отошли от лыж.
– Но лично я, – Веселовский заставил всех обернуться. – Собираюсь продолжить занятия. Активность на свежем воздухе еще никому не повредила. Наверняка, найдутся те, кто думает так же. Да, Карташова?
Ника мысленно распаковывала коробки с десертами и думала, чем угостить шефа в первую очередь, а он… Она обвела взглядом коллег и сразу поняла, что потом придется поплатиться. Но подвести Веселовского было выше ее сил.
– Конечно, Марк Андреич. Я с удовольствием… – она подбирала слова, чтобы описать эту содомитскую вакханалию, но в голову приходили только обидные эпитеты. – Будет интересно посмотреть, что нам еще приготовили.
Оксана устало ссутулилась, Вася закатил глаза, Таня свирепо поджала губы. Ника понимала: они не хотели выглядеть самыми слабыми в глазах шефа. На тренеров всем было плевать, но мнением Веселовского все дорожили. Лыжи оставили позади, хотя это, пожалуй, единственное, на что была сейчас согласна Ника. При условии Марка за спиной.
А дальше был гусиный шаг. Худшее изобретение физкультурников. Ника приучила свое тело к спортивным нагрузкам, порой даже получала наслаждение после хорошей тренировки в зале. Уверенность в себе, приятное гудение в мышцах. Но советские школьные ископаемые вроде каната, козла и гусиного шага не вызывали ничего кроме омерзения и страха.
Пятиться назад на корточках? Это было почти невыполнимо. Ника обреченно опустилась, чувствуя, будто собралась оправиться на глазах у коллег. Ситуацию спасало лишь то, что остальные были в том же положении.
Ткань опасно натянулась и даже заскрипела, пояс впился в живот. Ника еле двигалась. В любом другом случае отставать было бы спасением: плестись в хвосте и верить, что скоро про тебя забудут. Лучший прием для забегов на длинные дистанции. Но при движении назад Ника была формально впереди, то есть у всех на виду. Ее позорно раскоряченный зад – на виду у всех. У Веселовского.
От нестерпимого стыда Ника зажмурилась. Живот снова заныл, и она сжалась, как могла, боясь, что причина в метеоризме. Господи, пощади! Эта картина будет у него в памяти вечно! Разве сможет он после этого доверить ей деньги компании? Кондитерская «По-черному» и не могла начаться с чего-то другого.
Умирая от позора, превозмогая боль, Ника пятилась назад. Пусть хотя бы знает, что она упорная. Шажочек, еще один, еще… Когда тренер отворачивалась, Ника опиралась на руки. Еще немного… Но тут пятка зацепилась за корень, и чтобы не плюхнуться в грязь, Ника отставила ногу. Слишком далеко. Слишком резко. Смачный треск возвестил о худшем, что могло с ней случиться. Нет, это был не метеоризм. Перед законами физики все равны. И предельная растяжимость ткани джинсов с разгромом пала перед габаритами ее пятой точки. Штаны разошлись по шву.
Ника ахнула, беспомощно дернулась, чтобы прикрыть срамоту, потеряла равновесие и, в последний раз взмахнув руками, опрокинулась навзничь. Все кругом стихло. Она закрыла глаза и если бы могла, закрыла еще и уши. Ей хотелось отгородиться от всего мира, исчезнуть, отмотать время назад, сделать вид, что сегодня ее здесь не было.
Она мучительно ждала смеха и издевок. О, случись это в школе… Будь рядом Пашка Исаев… Если правда, что человек может хохотать до смерти, за ним бы уже подъехали коронеры. Позор, Господи, какой позор! Попадитесь ей теперь эти чертовы коучи! Выследит каждого! От падения болела почему-то не спина, а живот.
Через закрытые веки она почувствовала, как что-то загораживает свет. Взглянула одним глазком – над ней нависало обеспокоенное лицо Веселовского.
– Ты в порядке? – спросил он.
– Ты все видел… – убито прошептала она. – На меня все смотрят?
– Так, ребята! – шеф поднялся. – Зарядки на сегодня достаточно.
– Но ведь у нас еще бревно и паутинка… – встряла было мерзкая затейница.
– Я сказал: достаточно. Идите к столу, мы сами разберемся. Оксана, убери, пожалуйста, телефон.
– Ушли? – тихо осведомилась она через несколько мгновений.
– Ага, – Марк сидел рядом на корточках, и в его глазах не было насмешки.
За это Ника будет вечно ему благодарна.
– Спасибо, – она вздохнула. – Можете тоже идти, мне надо встать.
– Я тебе помогу.
– Лучше не надо. Я сама, правда. Не добивайте.
– Кончай выкать! С каждым может случиться.
– Да это не то, что ты думаешь, – окончательно смутилась она. – Мои штаны…
– Я все видел. Разве что дочитать не успел. Видел только «пят». Там было про пятую точку? – теперь уже он не мог не улыбнуться.
Ника в ужасе провела по лицу ладонью.
– Там про пятницу… – нечленораздельно пробормотала она.
– Что-что?
– Там написано «пятница-развратница»!
Веселовский расхохотался.
– Вставай, маленькая развратница. Мы что-нибудь придумаем.
Она поднялась. Возможно, слишком резко. Возможно, джинсы слишком долго передавливали ее пополам, как сосиску. Но в боку закололо до темноты в глазах.
– Пойдем скорее, а то ты не успеешь все попробовать, – Ника собралась с силами, отряхнулась и прикрыла руками дырку на штанах.
– На, возьми, – он протянул ей свою кофту, и она повязала этот тончайший мягкий кашемир поверх пропитанных лесной землей джинсов.
Все-таки, он – настоящий принц. Один ее кавалер как-то отказался присесть на парковую скамью, чтобы не испачкать новые белые брюки. А она страдала, разнашивая чудовищные босоножки.
– Зайди ко мне в номер, – предложил Марк.
Понятно, что это был всего лишь жест любезности, но с его баритоном каждое слово приобретало дразнящую двусмысленность.
Проходя мимо веранды, Ника заметила, что Таня уже выкладывает пирожные на стол. Ничего, главное – побыстрее привести себя в порядок, и тогда Марк, наконец, вкусит то, ради чего все затевалось, – ее десерты. Черт, надо было все-таки доползти до УЗИ. Завтра – первым делом в больницу. Только бы сейчас проклятый бок хоть ненадолго стих…
– Что-то ты опять бледная, – Марк внимательно изучал ее лицо, пока они поднимались в лифте в его номер. – Это я на тебя так действую?
– Тебе ли не знать, как ты действуешь на женщин! – отшутилась она, выходя.
Но Марк не рассмеялся, а только молча повел ее к номеру. Отпер дверь, пропустил ее внутрь.
– Вероника, – мягко позвал он.
– Можно просто Ника, – она обернулась.
Несколько мгновений он смотрел на нее своими теплыми коньячного оттенка глазами. Потом взял за руку, тихонько подтянул к себе. Она прижалась, забыв о боле в животе, о страхах и даже о дегустации. Он гипнотизировал ее, как гаммельнский крысолов, не оставляя пути к отступлению.
Марк дотронулся до ее лица, наклонился к ней. От него пахло одеколоном, лесом и чем-то неуловимо мужским, и ее ноздри расширились, втягивая воздух.
– Ты не против, если я тебя поцелую? – низким хрипловатым голосом спросил он.
Формально это был вопрос, но прозвучало, как утверждение.
– Да, – беззвучно выдохнула она.
И он прижался к ней губами.
