Текст книги "Снимай меня полностью (СИ)"

Автор книги: Дарья Софер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

– Я видео не умею. Ни снимать, ни монтировать.

– Я-я, – передразнил Вадик. – Все только о себе! А бизнес? А перспективы?.. Ладно, ближе к делу разберемся. Главное – невесту нашу не упустить. Ты ей звонил?

– Зачем? – Рома вскинул брови.

Он и так в последние дни прикладывал все усилия, чтобы поменьше думать о Юне. А уж звонить ей самому? Мазохист он, что ли?

– Вот кто так бизнес ведет? – Вадик скривился, как будто на месте Ромы сидел котенок, который в очередной раз промахнулся мимо лотка. – Говорил же: давай вместе на тренинг!

– Идиотизм и выкачивание денег, – упрямо изрек Рома.

– Потемкин – миллионер! У него яхта своя и самолет. Ты хочешь заработать свой первый капитал или так и будешь просиживать портки?

Рома бы ударился лбом об стену, но лень было вставать с кресла и куда-то идти. С тех пор, как Вадик вложился в курсы для молодых предпринимателей, он даже разговаривать стал этими лозунгами-мотиваторами.

– Юна – наш ключевой клиент, – продолжил Вадик, не получив от друга ожидаемой реакции: «Да! Я хочу первый капитал!» – Она должна чувствовать, что мы о ней заботимся. Индивидуальный подход и вся шняга.

– А ты не пробовал сам стать бизнес-коучем?

– Издевайся, давай, – Вадик был не из тех людей, которых легко выбить из колеи. Как-никак, детство провел в деревне, куда через поле ведет не дорога, я две глубоких борозды от трактора. А с них невозможно свернуть, даже если очень захочется. – Вот прямо сейчас иди и звони ей. Что там с залом, что с платьем. Со временем. Мол, график у нас до фига плотный, надо все спланировать идеально. Чуешь, да? Это я называю дипломатия. И о себе напомнил, и звучит круто. Профи!

Рома не считал Вадика хорошим дипломатом. Нет, по части удержания клиентов мертвой хваткой Куприянову и правда не было равных. Но на международные переговоры Рома бы своего товарища не отправил. И все же сейчас предпочел подчиниться. Не столько потому, что хотел услышать голос Юны, сколько потому, что не горел желанием получить лекцию с бизнес-тренинга в вольном пересказе Вадика.

– Юна? – Рома попытался звучать непринужденно, хотя отчего-то вдруг разнервничался так, что даже ладони вспотели.

– Ой, ну надо же! Вот это совпадение! – она мягко рассмеялась в трубку, и у Ромы загривок покрылся мурашками.

– Почему совпадение?

Глупый, дурацкий вопрос! Вадик, коуч хренов! Вот сам бы и звонил!

– Выгляните из окна.

Рома хотел выдать «что?» или «зачем?», но вовремя спохватился и решил, что на сегодня слабоумия достаточно. Встал, послушно подошел к окну и, чтобы было лучше видно, отпихнул пустые коробки от безделушек, которые Вадик накупил для интерьера.

«Инфинити» трудно было не узнать. Та самая машина, которая когда-то раздавила Ромины объективы так мощно и безжалостно, словно внутри он спрятал санкционный сыр.

Юна стояла рядом, сделав ладонь козырьком от яркого солнца, и смотрела наверх.

– Привет! – на мгновение Роме показалось, что она шепчет ему на ухо. – Ты не спустишься?

– Зачем?

Черт, вот опять! Минуты не продержался без глупых вопросов.

– Надо кое-что дотащить… Я бы сама, но у вас лифта нет…

Рома сбросил звонок и рванул к двери так быстро, что споткнулся о штатив и смахнул на пол пачку фотобумаги.

– У нее пожар там, что ли? – ошарашенно полюбопытствовал Вадик, но Рома только пробормотал нечто похожее на «иди ты» и исчез на лестнице.

Юна ждала его у машины и почему-то обеспокоенно оглядывалась по сторонам, будто боялась полиции и прятала в багажнике труп или особо крупную партию наркотиков. Нервно мяла футболку и вздрагивала от каждого громкого звука.

– У меня тут… В общем, довольно деликатная просьба, – сообщила Юна, когда Рома подошел к ней. – Можно это какое-то время побудет у вас?

Распахнув багажник, она указала на внушительных размеров чемодан, и Рома сглотнул. Дочка депутата просит его попридержать ценный груз. И что это может быть? Золото партии? Контрабанда?

– А можно хотя бы узнать, что там?

– Нет! – выпалила Юна, округлив глаза, и Рома только сильнее утвердился в своих подозрениях.

– Но хотя бы легальное? – уточнил он, понизив голос.

Вот все-таки зря Вадик сам ей не позвонил! Для него слова «ключевой клиент» перевешивали уголовный кодекс со всеми поправками и комментариями. Небось, взял бы молча, только загнул цену за бережное хранение. И почему Роме не дано вести себя точно так же?

– Конечно, что вы, – отмахнулась Юна с улыбкой. – У меня же папа депутат.

И именно это Рому пугало больше всего. Фантазия человека, чьи родители бдительно следят за последними политическими новостями, заработала на всю катушку. Ценные бумаги? Государственная тайна? А что будет дальше? В студию заявятся шпионы? Грабители? А Рому с Вадиком потом поставят на счетчик?

– Вам что, жарко? – Юна сочувственно посмотрела на Ромину рубашку. Он опустил взгляд и обнаружил, что безбожно потеет.

– А… Да кондиционер барахлит.

– Так мы же вроде на улице?.. – растерялась девушка.

– Вам надо поднять чемодан или нет? – раздраженно перебил Рома и повернулся так, чтобы она не видела позорных темных пятен на рубашке.

Взялся за ручку и выдернул чемодан из багажника. Тяжелее, чем он предполагал. Нет, вряд ли, конечно, труп, если только ребенка… О, Господи, вот за что ему такие испытания?

– Это как-то связано со свадьбой? – спросил Рома, подтягивая багаж на крыльцо.

– Ну… Можно сказать и так.

Вообще-то ответ Рому не устроил. В смысле, нисколько. Но расспрашивать дальше было бы не вежливо, и Кулешов утешился хотя бы тем, что трупы и ценные бумаги на свадьбах не нужны. И хотел бы он подумать то же о наркотиках, но ведь ни разу не был на депутатских банкетах.

Добравшись до третьего пролета, Рома подумал, что если на что и тратиться, так это на студию в здании с лифтом. Или – первый этаж. Да, так еще лучше. И как, интересно, изо дня в день ходит на работу бухгалтерша из агентства недвижимости?

Разгадка не заставила себя ждать: Людмила Викторовна бодро протрусила мимо, сжимая палки для скандинавской ходьбы.

– Доброе утро! – весело поздоровалась дама, которую теперь язык не поворачивался назвать пожилой. Потом вдруг остановилась и спустилась на пару ступенек. – Роман, если будет настроение – заглядывайте сегодня в обеденный перерыв. У меня юбилей. Так, скромный междусобойчик. И девушку свою берите.

Рома покосился на Юну, но решил, что сейчас не то место и время, чтобы объяснять бухгалтерше все тонкости.

– С удовольствием, – вежливо выдавил он.

Людмила Викторовна хитро подмигнула и хотела уже идти дальше, но безуспешно дернулась вперед и обернулась: одна из палок застряла между перилами.

**********

– Стойте-стойте, не торопитесь, – Рома наклонился, чтобы помочь. – Отпустите на минутку… Готово! – он высвободил палку, выпрямился с довольным видом, и лишь когда за спиной раздался грохот, вспомнил, что обе руки не заняты.

Чемодан! Он совершенно забыл про чемодан! Только бы внутри были не боеприпасы!

– Рома!.. – простонала Юна, безуспешно догоняя прыгучий багаж. – Ему же лет сто…

Как и Людмила Викторовна, чемодан проявил невиданную для своего возраста прыткость: кубарем скатился на целый пролет, отскочил о противоположную стену, финальным аккордом рухнул на бетонный пол и распахнулся.

Нет, это были не боеприпасы. То есть, чисто теоретически, если бы содержимым Юниного чемодана кто-нибудь решил закидать врагов, то это бы их сильно деморализовало.

Такой концентрации фаллосов Рома не видел даже в мужской бане. А все потому, что откосил в свое время от армии. Отслужил бы, как все нормальные люди, и подготовил бы себя к этому моменту. Тогда бы уж точно не стоял, глупо пялясь на членопад, а отмахнулся бы с бравым видом, изрек какую-нибудь житейскую солдатскую мудрость и пошел дальше по своим делам.

Но нет, вместо этого Рома залип, как китайский турист перед Спасской башней. Ассоциации отчего-то тянули в детство, когда на пике популярности были разноцветные игрушечные пружинки. Рома часами мог развлекаться, спуская такую по лестнице. Пружинка шагала по ступенькам, иногда доходила до предпоследней, и тогда Рома начинал все сначала. Вот и теперь, наблюдая, как упруго скачет вниз один из экспонатов Юниной коллекции, Кулешов с трудом поборол желание проверить опытным путем, побьет ли эта резиновая штуковина рекорд его пружинки. А расцветки? Какие, оказываются, бывают расцветки! Глянцевые, перламутровые, неоновые, с блестками… Даже один светящийся. Очевидно, на случай, если хозяйка совсем запутается в темноте.

Юна казалась Роме девушкой скромной. И вот такого скелета в чемодане он от нее ну никак не ожидал. Это ж какие у нее, должно быть, потребности? Вон та, огромная черная дубинка, от которой даже у ДПСника с жезлом могут развиться комплексы! Разве такое вообще может поместиться в человеке? На долю мгновения Роме стало жалко Юниного жениха. Если у девушки такие запросы, неудивительно, что Игорь страдает от патологической ревности. Интересно, он вообще в курсе, какие сюрпризы скрывает его будущая женушка? Или это он сам попросил ее избавиться от следов бурной юности?

– Это… Это не то, что вы подумали… Извините… – Юна густо покраснела, опустилась на корточки и принялась судорожно собирать свои палочки-выручалочки в толстовку, как Белоснежка – яблоки.

Если бы Людмила Викторовна умирала от неизлечимой болезни и, как водится в фильмах, собирала предсмертные впечатления, то именно в эту секунду она бы сказала: «Ну, теперь я видела все!» – и отдала Богу душу. Но поскольку дама явно строила на жизнь долгосрочные планы, она лишь возмущенно вздохнула:

– А потом еще удивляются, что рождаемость в стране падает! – и, покачав головой, с осуждающим видом прошествовала наверх, в офис.

И хорошо еще, что бухгалтерша была молода только телом и духом, но не познаниями в гаджетах. И не выработала навык чуть что, хвататься за смартфон и снимать ролики для «Ютьюба». Конечно, Рома не сомневался: к вечеру каждый, кто арендует закуток в этом здании, будет знать историю про фотографа и его девушку-извращенку. Не то чтобы сплетни пугали Рому, но он не испытывал большой радости, зная, что теперь, пожимая ему руку при встрече, соседи по работе будут представлять себе сход лавины из силиконовых гениталий.

– Ты не подашь чемодан? – робко попросила Юна, не решаясь посмотреть Роме в глаза.

– Ах, да… Конечно…

Он придвинул чемодан, присел на корточки рядом с ней. И неуверенно замер, прежде чем протянуть руку к фиолетовой штуковине с усиками, напоминающей то ли инопланетянина целиком, то ли отдельный его орган. Рома не хотел показаться Юне ханжой или брезгливым занудой, но до сих пор не мог уложить в голове то, что едва помещалось в стареньком чемодане.

– Да ты не бойся, я им не пользовалась, – утешила Юна.

Рома почувствовал себя мальчишкой, которого назвали трусом.

– Я?! – тут же выдал он. – Чего тут бояться… – и резким движением схватил внеземной фиолетовый агрегат. Правда, по неопытности сжал его слишком сильно, задел кнопку, и прибор начал с жужжанием вибрировать и извиваться.

Рома думал, что снимать Юну голышом было самым неловким занятием в его жизни. Но нет предела новым открытиям! Сейчас он мечтал только об одном: чтобы штуковина в его руках завращалась еще быстрее, как маленький пропеллер, и унесла его отсюда маленьким вертолетиком. Ну, или на худой конец, чтобы на ней нашлась вспышка, стирающая память, как в «Людях в черном».

– А я ему звоню, звоню… – прозвучал у Ромы над головой озадаченный голос Вадика. – Ну, ясно, чего уж. Руки заняты. Юна, привет.

Юна бы в этот момент идеально слилась со стеной, если бы стена была красная. Такого насыщенного оттенка на живом человеке Рома еще не видел.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​Сбивчиво и торопливо Юна объяснила, наконец, что все это резиновое безумие – всего лишь шуточные подарки на девичник.

– Куда бы я это дела? – она умоляюще посмотрела сначала на Рому, потом на Вадика. – Отец бы мозги вынес за такое.

– Ага, и ты решила принести к нам, – подытожил Рома.

– Ну, на двоих это ведь не так много, – Юна неуклюже попыталась пошутить, но ни один из создателей «Кукушкиного гнезда» не засмеялся. – Да ладно, я просто прикалываюсь. В любом случае, мне это девать некуда. Если хотите – выбросите.

– А что, так можно было?! – Рома ошарашенно округлил глаза. – Так давай сразу и вынесем!

– С ума сошел?! – вмешался Вадик, нагнулся, лихо покидал остатки стихийного бедствия в чемодан и захлопнул крышку. – Столько народу страдает, а ты – «вынесем»! В соседнем квартале открыли магазинчик. Загоню им за полцены. Некоторые еще и в упаковке! А не возьмут – в интернете продам. «Вынесем»! Скажешь тоже! – и, мотнув голово й, точь-в-точь как Людмила Викторовна, пошел в студию, бережно придерживая драгоценную ношу.

Юна с Ромой поднялись следом молча. Трудно было подобрать правильные слова после случившегося, а потому оба старательно смотрели в разные стороны, как два незнакомца в одном лифте. И лишь в «Гнезде» Юна, наконец, решилась нарушить тишину:

– Я вообще-то по поводу конкурса. Я тут подумала… В общем, давайте меня оттуда снимем.

– Зачем?.. В смысле… С чего вдруг? – удивился Рома.

– Долгая история, – Юна вздохнула. – Игорь узнал… Ну, короче, это не та история, из-за которой стоит ссориться с женихом.

– Точно? Может, попробуешь ему объяснить?

– Пыталась, но… В общем, забей. Удали мою страницу – и забудем.

Рома в недоумении пожал плечами, но спорить не стал. Включил компьютер, зашел на сайт журнала…

– Кстати, а почему именно твоя фамилия? – Юна заглянула в монитор, склонившись над плечом Ромы и щекоча его пушистыми локонами.

– Ах, это… Да Вадик… – Кулешов заставил себя сосредоточиться на клавиатуре. – Первое, что ему в голову пришло… Так, ну-ка, глянем… Смотри! Это же ты!

– Ну да, ты ж сам меня добавил.

– Да нет, в первом туре! Ты прошла в первый тур! – Рома довольно побарабанил по столу. – Ну? Неужели все-таки сольешься?

ГЛАВА 14

‌ЮНА Лебедева

25 минут

Никогда не любила выбирать. Вот честно. Решения? Это не ко мне. И неважно, о чем это: цвет обоев, марка чайника… Черт, иногда я даже ручку с тетрадкой выбрать не могу. Вы скажете: проще купить и то, и то, но ведь это как подписать капитуляцию! А я чем дольше выбираю, тем сильнее злюсь на себя, что не знаю, чего хочу. Как обезьянка из анекдота: и умная, и красивая, что ж теперь, разорваться?..

Шучу, конечно. Умные, наверное, выбирают быстро.

В общем, сегодня я придумала идеальное пожелание. Не удивляйтесь, если будете именно его получать на дни рождения, 8 марта и Новые года ближайшие… Не знаю, сколько. Видите? Даже тут не могу определиться. А пожелание очень простое: чтобы вам не пришлось делать трудный выбор. Аминь.

Юна не сразу открыла входную дверь в квартиру.

Какое-то время бубнила себе под нос, раз за разом разыгрывая разговор с Игорем в ролях. Пробовала разные интонации.

– А у меня отличные новости! Я прошла в первый тур! Можешь похвастаться в "Мегафите"! – и весело изображала, что стреляет из указательных пальцев, как американские комики.

Нет. Не пойдет.

– Гоша, ты меня любишь? – тут главное очень жалобный взгляд. – Можешь сделать мне подарок? На свадьбу? Тебе это ничего не будет стоить…

Тоже плохо. Унизительно как-то, что ли.

– Слу-у-ушай, такое дело… Если прошел в первый тур, анкету нельзя удалить. Представляешь, до чего дошли? – здесь важно неподдельное возмущение. – Да клянусь, я уже собралась удалить, но не получается! Может, ну их? Пусть подавятся!

А вот это хорошо вышло! Вот только опасно: Игорь частенько говаривал про тех, кто ему не нравится, что засудить их надо к чертовой матери. Оно и понятно: полгода учебы в Штатах по обмену даром не прошли. Конечно, в суде его Юна ни разу не видела, но где гарантии, что он не претворит угрозу в жизнь именно сейчас? Ложь вскроется… Нет. Не вариант. А если так:

– И почему это мне нельзя участвовать? Ты что, считаешь меня некрасивой? Я толстая, да? Ты меня стыдишься?!

– Да нет… – озадаченный незнакомый голос заставил Юну вздрогнуть.

Она обернулась и увидела пожилого соседа с восьмого этажа.

– А, простите… Я не вам… – Юна сделала вид, что придерживает гарнитуру hands-free около уха.

Мужчина недоверчиво пожал плечами и двинулся вниз по лестнице, явно решив, что иметь дело с умалишенными – себе дороже. Ходить пешком, когда в доме три лифта и один из них – грузовой! Ну и кто тут после этого чокнутый?

Юна фыркнула, но репетицию свернула, поспешив зайти внутрь, пока на горизонте не нарисовался ещё один идейный пешеход.

​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌– Ну, слава Богу! – встретила ее мама. – Организаторша звонила, говорит, наши музыканты дали задний ход! И предлагает либо струнный квартет, либо музыку в записи! Ни тебя, ни Игоря… И что я должна делать?

– Духовые оркестры закончились? – Юна скинула кроссовки: для человека с неспортивной внешностью она слишком часто носила спортивную обувь.

– А тебе все шуточки! – рассердилась мама. – Я ей сказала, что мы найдем другого организатора, но проблема в другом: все заняты! Не могла выйти замуж зимой? Ужас, вся свадьба коту под хвост…

– Да пусть будет в записи, – вздохнула Юна.

– Чтобы все решили, что мы нищеброды, да?

– По фигу! Только не струнный квартет! У меня от скрипки зубы болят. А Игорь давно ушел?

– Вспомнила! – Елена Геннадьевна хмыкнула. – Конечно, давно! Поехал утверждать ледяные скульптуры. Вы вместе должны были, но я смотрю, ты так к этому относишься, как будто по залету замуж собралась!

– Кто залетел?! – прогремел из кухни отец и тут же показался в дверях. – Юна, ты что беременна?

– Господи, нет!

– Имей в виду, если до родов после свадьбы пройдет мало времени, пресса от меня не отцепится! А мне на новый срок баллотироваться в октябре!

Юна медленно выдохнула и, прикрыв глаза, напомнила себе, что через три недели съедет из этого дома. И родителей будет видеть по выходным… Нет, по праздникам. По большим праздникам. Годовщина свадьбы – в самый раз.

– Я. Вас. Всех. Обожаю, – максимально терпеливо произнесла она и, перепрыгивая через ступеньку, поспешила наверх, в свой личный спасительный островок.

– Хамка! – донесся ей вслед голос матери.

Юна жалела о том, что росла слишком приличным подростком. Другие отпрыски папиных коллег и маминых подружек отжигали по полной: пирсинг, татушки, попойки в Европе, суды за дебош, исправительные работы. О наркотиках и упоминать не стоит: тех из золотой молодежи, кто к совершеннолетию ни разу не попробовал дури, можно было смело заносить в рейтинг неудачников. А Юна? Юна еще не разбила ни одной машины, не обматерила ни одного журналиста. И ни одна фотография из домашнего архива, – не в смысле «мы с бабушкой лепим куличики», а в том самом превратном значении, – не попала в сеть. Был бы еще этот архив!

​Может, если бы Юна встретила взросление с размахом, то сейчас бы ее родители просто перекрестились, что она появилась дома трезвая. И вообще замуж выходит. И не шпыняли за каждую фразу, брошенную в сердцах. Но нет, никакой справедливости: чем послушнее ты себя ведешь, тем сильнее к тебе придираются. Машу Ртищеву, которая к двадцати трем обзавелась скандальной славой и двумя судимостями за дебош, не ругали в принципе. А уж если она провела каникулы без мелькания в желтой прессе, то и вовсе носили на руках. Да, пожалуй, надо было взять у нее пару уроков, как держать родителей в тонусе.

*********

​Что ж, если с воспитанием родителей Юна явно опоздала, то расставить все точки над i с будущим мужем было самое время. Сказать все честно – вот единственный выход. И отстоять свое право на конкурс. Да, разговор предстоял не из приятных, но если не сейчас – то когда? А переселиться из одной клетки в другую… В чем тогда смысл брака?

Юна собралась с духом, взяла телефон в руки, но не успела ткнуть в имя Игоря, как гаджет сам разразился звонком, заставив хозяйку вздрогнуть от неожиданности. В последнюю секунду Гоша нанес предупредительный удар. Говорят ведь иногда, что между влюбленными есть особая связь? Вне пространства и времени? Так вот, Юну это скорее испугало, чем обрадовало. Еще и видеозвонок! Как специально, чтобы она чувствовала себя виноватой от осуждающего взгляда. Юна выдохнула и тряхнула плечами, как боксер перед боем. Игра в гляделки, значит? Кто кого переглядит? Окей. Если от этого зависит весь ее брак, Юна позволит глазным яблокам иссохнуть и потрескаться, но ни за что, ни за какие коврижки не моргнет и не опустит взгляд виновато.

Мое тело. Мои фотки. Мой конкурс.

– Да? – ответила она, наконец, глядя в камеру и предварительно хорошенько поморгав наперед.

– Уже дома? – Игорь звучал как-то отстраненно. – И чего не звонишь?

– Да вот только собиралась… Как дела?

– Еще, может, о погоде поговорим? – нахмурился Игорь, отчего его лицо пошло квадратами.

– Черт, вай-фай забыла подключить, – Юна подошла к окну. – Так что ты там про погоду?..

– Юна, хватит юлить. Ты снялась с конкурса?

Сейчас или никогда.

– Нет.

– Угу. То есть, вот так просто: нет – и все. Не пояснишь? – он говорил тихо, но Юна чувствовала, как его голос вибрирует от напряжения и гнева.

– Я прошла в следующий тур. Мне это важно, Игорь. Для самооценки, для всего… Просто я в первый раз прохожу куда-то именно из-за внешности, а не из-за экзаменов и тестов. Мне хочется знать, что я могу нравиться людям такая, как есть.

– И моих слов тебе недостаточно?

Юна упрямо посмотрела на лицо жениха. Трудно было по изображению на пятидюймовом дисплее понять, насколько Игорь сейчас зол. И все же спорить с ним по видеочату было куда проще, чем в реальности, поэтому Юна решила идти до конца. Возможно, Игорь психанет и приедет, но в дороге у него будет время подумать, переварить и, черт возьми, смириться. Иначе в семейной жизни Юне останется только пасовать и прогибаться на компромиссы, а этого ей и дома хватало.

– Прости, но нет, – как можно тверже ответила она. – Я хочу узнать мнение жюри.

– Окей, – на удивление спокойно отозвался Игорь.

– Что… И все?

– А чего ты ожидала? Скандала? Так я тебе не муж пока. И не знаю, изменится ли что-то, когда мы поженимся. Ты же у нас девушка взрослая. Самостоятельная. Что ж, твое решение.

– И ты ничего не имеешь против? – Юну не покидало странное ощущение, будто она в параллельной вселенной, где все происходит ровно перпендикулярно ожиданиям. Например, надвигается на тебя чернильная грозовая туча, от которой все небо темнеет, а вместо ливня в придорожную пыль падает одна-единственная капелька.

​– Имею, – все тот же равнодушный тон. – Я просил тебя – ты сделала по-своему. Теперь я хочу все это обдумать и принять свое решение. Даже если оно тебе не понравится.

Ага! Вот и первые раскаты грома. Если честно, Юне было бы спокойнее, вспыли Игорь прямо сейчас. Прокричался бы, излил все, что накопилось. А когда он говорил вот так сухо, без единой эмоции, казалось, что в жилах у него не кровь, а желе от холодца. И Юна боялась представить, какое именно наказание или месть придумает Игорь на трезвую голову.

– Погоди… Ты что, собираешься отменить свадьбу? – выдохнула Юна.

– Нет. Если ты только сама этого не добиваешься.

– Боже, нет! Нет, конечно! Ты что? Нет!

– Достаточно было и одного «нет», – криво усмехнулся Игорь. – Ладно, я понял. Извини, сейчас хочу побыть один, – и он отключился прежде, чем Юна успела задать еще пару наводящих вопросов.

Ничего, может, так даже лучше. Игорь, сам того не зная, не дал ей дать задний ход, перепугаться или извиниться. Потому что именно так бы она и поступила, если бы он сейчас находился в ее комнате и продолжил мариновать скупой мужской обидой. А так – что сделано, то сделано. В конце концов, свадьбу он отменять не хочет, а все остальные способы мести по определению не так глобальны и страшны.

Юна спрятала телефон от греха подальше, чтобы не было соблазна написать Игорю. Выдержать достойное молчание – это искусство, которому она пока не успела обучиться. А в браке ведь без него никак. Не так важно, что жена произнесла вслух, как то, о чем сумела промолчать.

‌Впервые за долгое время Юна включила телевизор, пощелкала каналы и нашла какое-то не сильно муторное кинцо из тех, что заменяют сладости и отключают мозг. Но только она успела вникнуть в сюжет и даже начала сопереживать главной героине, как из коридора раздался такой грохот, будто в дверь въехал асфальтоукладчик.

– Юна! Открой немедленно! Выломаю к чертям собачьим! – проревел снаружи отец.

– Пап, да не заперто же…

В ту же секунду дверь мощно громыхнула о противоположную стену, и на обоях остался след от ручки.

– Как это понимать?! – Лев Львович стоял на пороге, источая нечеловеческую ярость. – Ты совсем сбрендила?

От неожиданности Юну словно парализовало: язык прилип к небу, а руки – к коленям. Гроза все-таки разразилась, но тогда, когда ее уже никто не ждал, а на небе забрезжило солнце. Отцовское лицо окрасилось густым пурпурным цветом, будто Лев Львович только что резал вареную свеклу, а потом потер ладонями щеки. Лысина угрожающе сверкала мелкими каплями пота, сжатые губы побелели. И вдобавок ко всему из телевизора сущей издевкой прозвучал закадровый смех. Юна поспешно нащупала пульт, выключила предательский ящик и вопросительно посмотрела на папу.

– Что случилось-то?.. – растерянно спросила она.

– И ты еще спрашиваешь!.. – от возмущения он принялся хватать ртом воздух, и Юна всерьез перепугалась за его здоровье.

– Пап, может, присядешь? Водички?

– Да ты… Как ты… Нет, в моем доме!.. Моя собственная дочь… Позор! Дичь! Я как на работе-то… Смерти моей хочешь, да?

– Тише, Левушка, – мама суетливо вбежала за мужем и принялась успокаивающе гладить могучие депутатские плечи. – Она же не думала, что все так выйдет…

– О чем речь-то? – Юна переводила непонимающий взгляд с одного родителя на другого.

– Ты вот вообще не помогаешь! – прошипела Елена Геннадьевна, ослабляя мужу галстук. – Не видишь, отца удар сейчас хватит?

– Ей наплевать! Такой позор…

И тут до Юны, наконец, начало доходить. Это таинственное «я подумаю» Игоря, небольшая пауза – и истерика отца. Конкурс. Значит, Игорь-таки нажаловался. Очень по-взрослому! Чуть что – ябедничать родителям! И все же Юна предпочла бы услышать объяснения, прежде чем произносить слово «конкурс» первой. Не стоило так глупо палиться, пока оставался хоть крошечный шанс, что у отца есть другой повод для гнева.

– Мам, я не понимаю…

– Правда, что ли? Глазки будешь тут строить? – Елена Геннадьевна смерила дочь суровым взглядом. – Или скажешь, что ты не в курсе, как эта похабень попала в Интернет?

– Моя собственная дочь!.. – продолжал задыхаться папа.

– Слушайте, ну фотка откровенная, конечно, – Юна пыталась сохранить достоинство. – Но ведь там все самое… Ну, короче, вся похабень, как ты говоришь, прикрыта! И вышло красивое… Ничего такого позорного.

​– Я им с трибуны говорю, что я и моя семья – патриоты, – отец оттолкнул Елену Геннадьевну и двинулся на Юну. – И тут моя дочь в этом дешевом антироссийском издании! В таком виде! Отдалась с потрохами этим несчастным либерастам?!

– Причем здесь вообще политика? – удивилась Юна.

Она-то думала, что отец нервничает из-за морали, из-за обнаженки на фотографии. Но получить упреки в оппозиционных взглядах? Тридцатые годы, что ли, чтобы из-за какого-то конкурса делать ее врагом народа?

– Политика всегда при чем! – бушевал Лев Львович. – Как я теперь должен предвыборную кампанию строить, а? Скажи на милость? Меня вызовут на передачу и скажут, а что это, господин Лебедев, ваша дочка сотрудничает с натовскими шавками? И? Что я должен ответить? Что я один из этих мерзких лицемеров, у которых дети в Лондоне учатся?.. – грозный мужчина пошатнулся и схватился за Юнино трюмо. – Лена, корвалол!

– Айгуль! – тут же делегировала поручение мама. – Айгуль, быстро Левины капли!

– Пап, это просто журнал о красоте и моде!

– А в наш журнал ты пойти не могла? Нет, главное, спросила разрешения. Тебе четко и ясно дали понять: нет. Николай, Евгений, Тигран. Нет! Я сказал, мать сказала, муж твой без пяти минут. Самая умная, да?

– Я имею право сама решать, – Юна встала с кровати: пока отец кричал на нее сверху-вниз, ей по детской привычке хотелось вжать голову в плечи и пойти в угол. – Я совершеннолетняя!

– Мы обсуждали это сто раз. Хочешь самостоятельности? Хочешь сама решать, жить отдельно? Отлично! Ищи работу, оплачивай счета, все, что тебе вздумается. Но от меня – ни копейки! А до тех пор, пока я покупаю тебе одежду, машины, еду, пока я оплачиваю каждый гребанный цветочек на твоей свадьбе, ты будешь делать, как я сказал! И ты немедленно удалишь эту фотографию из Интернета! Слышишь меня? Сию же секунду!

‌Отец замолчал, но Юне казалось, что его бас все еще вибрирует у нее в черепе. Уши заложило. Да, он кричал на нее и раньше, но с такой злостью – никогда. Юна пару раз уже порывалась спорить с родителями, хотела уйти и снять квартиру, но боялась. Не знала, как совместить учебу с работой, не представляла, кто наймет студентку без опыта, и на какие шиши она будет существовать. Раньше Юна успокаивала себя тем, что может и потерпеть пару лет, пока не закончит институт, а уж потом, с дипломом… В конце концов, многие ее однокурсники жили с родителями, особенно – девушки. И ничего зазорного Юна в этом не видела. Однако теперь даже ее чаша терпения, которая прежде казалась бездонной, перелилась через край.

– Ладно, – тихо ответила она, глядя отцу в глаза.

– Удалишь? – уточнил он.

– Нет. Ухожу.

‌ГЛАВА 15

РОМАН Кулешов

1 час

Извините, по техническим причинам в понедельник студия работать не будет. Но есть и хорошая новость: ко вторнику все обработанные фотографии с бесплатной сессии будут готовы! Ссылку на облако модели получат по электронной почте.

Лучшие снимки отправятся на конкурс социальной рекламы.

– Я все сделаю за пару дней! – ворчливо передразнил Рома нерадивого товарища. – Там нечего обрабатывать! Твою ж мать!

Конечно, сарказм возымел бы куда больший эффект, если бы Вадик сейчас тоже находился в студии. Но нет. Рома, как Золушка, которую не пустили на бал и велели перебирать фасоль, торчал на работе один, пока Вадик со своей Лизой развлекался. Вторую ночь собирался провести у нее! Еще и эта Катя, которая не понимает деликатных отказов. А Рома не умел, просто физически был не способен в лицо сказать женщине, что не желает с ней связываться. Отнекивался так вяло, что с виду это больше походило на ложную скромность дорожного инспектора перед лицом пухлого конверта с «давайте уладим это без протокола». И поскольку врал Рома так же плохо, как отказывал девушкам, пришлось действительно засесть за ретушь.