Текст книги "Снимай меня полностью (СИ)"
Автор книги: Дарья Софер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)
Она не сразу смогла разглядеть зал, не сразу услышала ритмичную музыку, в ушах звучал противный писк, как у фонящего микрофона.
– Шагай.
Кто это сказал, Юна так потом и не вспомнила. То ли кто-то из зала, то ли Матлахова, то ли Юна начала разговаривать сама с собой. Но одно-единственное слово сработало, как нажатие красной кнопки на пусковой установке ракеты, и Юна двинулась вперед по подиуму.
Больше всего она была рада, что во время ночной тренировки успела посчитать шаги до конца, потому что от волнения не видела перед собой ровным счетом ничего. Как робот сделала двадцать шагов, руку на талию. Застыла, – раз, два, три, четыре, пять, – развернулась – и обратно.
– Молодец! – встретила ее за кулисами Матлахова. – Только чуть медленнее. Не попадаешь в музыку.
Новый наряд – и снова по старой схеме. На сей раз Юна уже уловила ритм, сердце опустилось из горла в положенное место, песок перед глазами улегся. Довольная собой, окрыленная чистым проходом, Юна опять вышла на подиум, а потом еще и еще. Даже улыбнулась случайному зрителю, как самая настоящая звезда. По венам разлился дурман успеха, Юна расслабилась, надела свадебное платье и в последний раз появилась перед публикой, готовая пожинать урожай оваций. Взгляд зацепился за Игоря в первом ряду, и на мгновение Юна представила себе, что идет не по подиуму, а по залу ЗАГСа, и вот-вот поставит подпись в свидетельстве. Дыхание перехватило, одна нога зацепилась за другую, хрустнула ткань… Юна остановилась, как вкопанная, желудок скрутило, и если бы она сегодня позавтракала, падение на предварительной примерке показалось бы ей сущим пустяком. Защелкали затворы, замелькали вспышки, зашептались зрители.
Юна сглотнула, умоляя пищевод сжаться и перекрыть все выходы. Подобрала подол, заставила себя дойти до конца, развернулась и, нечеловеческим усилием воли придерживаясь темпа, вернулась за кулисы.
Матлахова молчала, остальные тоже притихли, глядя на Юну кто сочувственно, кто презрительно, а кто – не скрывая злорадства. Юна забилась в дальний угол, подкатила длинную вешалку на колесиках вместо ширмы и осмотрела подол. Уродливая дыра и серый отпечаток испортили всю элегантность. Кто-то умеет превращаться из золушки в принцессу, а кто-то обладает феноменальным талантом угваздать и изничтожить даже самый щедрый подарок феи-крестной. И для этого вовсе не обязательно дожидаться полуночи.
– Это не такая уж катастрофа, – не слишком убедительно произнесла Матлахова, заглядывая Юне. – До свадьбы починю.
– Чтобы там я порвала его окончательно?
– Слушай, неудачи случаются даже у опытных моделей. Вот это какой по счету показ в твоей жизни?
– Первый, – неохотно призналась Юна.
– Вот именно! И при этом третий, четвертый и шестой проходы можно спокойно включать в учебное пособие для начинающих! Давай, собирайся, и ждем тебя на объявлении результатов.
Юна собрала себя из осколков, обрывков и щепок, переоделась в брючный костюм и приготовилась услышать вердикт, каким бы он ни был.
Конкурсанток выстроили вряд, каждый из членов жюри пространно и витиевато высказался о важности боди-позитива, умении любить себя и о том, что каждый человек должен иметь возможность приобщиться к моде. Все они, правда, носили максимум сорок четвертый размер и выглядели, как типичные представители классической фэшн-индустрии с ее драконовскими стандартами. Поэтому их разглагольствования звучали слегка лукаво. Половину сказанного Юна и вовсе пропустила мимо ушей, потому что не могла отвлечься от Игоря и отчаянно пыталась понять: она споткнулась из-за него, точнее, из-за нежелания выходить замуж, или это всего лишь совпадение.
Вдобавок, на заднем ряду Юна увидела Рому. Перехватив ее взгляд, он оживился, радостно вскинул вверх большие пальцы, потом сжал кулаки, всем своим видом показывая, как сильно он за нее болеет. Злость прошла, обида тоже слегка запылилась, осталось какое-то странное чувство, смахивающее на легкую горечь. Юна вежливо улыбнулась в ответ и отвернулась. Гей он или нет… Пусть будет счастлив, с кем хочет. Может, хотя бы ему этот конкурс принесет славу, полезные связи и прочие плюшки.
– И нашими финалистами по решению жюри становятся… – донеслось до Юны, и она вся превратилась в слух. – Вострякова Екатерина!.. – зал разразился аплодисментами. – Камышова Наталья!.. И… – Юна даже скрестила пальцы на обеих руках. – Терентьева Оксана!
Оксана завизжала, по-детски хлопая в ладоши, а у Юны внутри что-то оборвалось. Нет, она готовила себя, что не пройдет дальше. Но когда приговор был вынесен, ей все же не удалось сдержать разочарования. Через силу улыбнувшись Оксане, пробормотав дежурные поздравления, она собралась уже уйти со сцены, как вдруг ведущий продолжил.
– Однако мы решили выделить дополнительное место в финале для участницы, которая заслужила наибольшую симпатию зрителей. Наши помощники во время совещания жюри провели опрос, и мы готовы объявить результат! Итак, по итогам зрительского голосования в финал проходит… Юлия Кулешова!
Зал взорвался гиканьем и улюлюканьем, некоторые люди аплодировали стоя. Юна не сразу поняла, почему все на нее смотрят, и только потом сообразила, что она выступала под псевдонимом. Неуверенно улыбнулась, отыскала глазами Игоря: он тоже стоял, внимательно глядя на ликующие задние ряды.
И тут до Юны дошло. Дополнительное место, о котором никто не предупреждал, таинственные обожатели в зрительском зале, опрос в перерыве… Игорь. Ее участие в финале – не более, чем подарок заботливого жениха.
ГЛАВА 23
РОМАН Кулешов
5 часов
Всех, кто не успел досняться по акции за участие в зрительском голосовании на конкурсе красоты, мы ждем в студии «The CuCkoo’s Nest» 25 и 26 июня с 15:00 до 20:00.
Еще раз благодарим за теплую поддержку нашей прекрасной модели!
– А еще Роман снимал финалистку конкурса красоты! – сообщил Вадик клиентке с таким видом, будто сам изобрел и красоту, и конкурсы вместе взятые.
– Правда?! – ахнула блондинка с тоненькой косичкой. – «Мисс Россия»?
– Берите выше! – Вадик встал в позу полководца-завоевателя. – Конкурс девушек с нестандартной фигурой! Лондонский журнал, между прочим.
– О-о-о… – с благоговением протянула клиентка. – А можно мне еще сессию с вечерним макияжем? Чтобы как у Анджелины Джоли на последнем «Оскаре».
– Не можно, а нужно! – расплылся в предвкушении Вадик. – Сделаем даже лучше! Да, Ром?.. Ром! Ты меня вообще слушаешь?
Рома оторвал рассеянный взгляд от объектива и посмотрел на друга.
– А?..
– Ты уже час канифолишь эту линзу! Дырку протрешь!
– Не протру… – заторможенно отозвался Рома.
– Так, все. С меня хватит. Мадам, вы дадите нам пять минут? – и Вадик, не дождавшись разрешения от клиентки, схватил Рому за шкирку, как провинившегося щенка, и силком выволок из студии. – Ты достал меня уже! – процедил Куприянов, прикрыв дверь. – Сколько можно мне здесь корчить арию умирающего лебедя?
– Лебедя… – Рома вздохнул, сразу подумав о Юне, которая через пару дней будет уже не Лебедева. – Представляешь, организаторы говорят, она отказывается от финала…
Вадик взревел, как медведь в капкане, и с силой шарахнул по стене.
– Юна, Юна, Юна! – передразнил он, потирая ушибленную руку. – Ты издеваешься?! У нас такой шквал клиентов, которого никогда не было! Работай – не хочу! Это конкурс… Черт, это была лучшая идея всех времен! Такими темпами у нас вот-вот будет студия на Тверской и столько девиц, что тебе даже не снилось!
– А смысл в этом конкурсе?.. Она все равно не…
– Прекрати! – жестко перебил Вадик. – Смирись уже! Бабы – дуры. Особенно – Юна. Выбрала Игоря с его гребанным тендером – значит, так ей и надо. Хорош наматывать сопли на кулак!
Рома неопределенно дернул плечом и прислонился к стене. Конечно, умом он понимал, что Вадик – прав. Юна приняла решение, и сделать с ним уже ничего нельзя. Рома пытался поговорить с ней после дефиле, но она была какая-то тихая и печальная. Отделалась парой слов и ушла. Нет, она больше не бросалась обвинениями, не ругалась. Но так стало еще хуже: из нее будто высосали жизнь. Исчез румянец, исчез блеск в глазах, который было проявился, когда она освоилась на подиуме. Рома представлял, что она идет к нему, улыбается ему одному – и хотелось по-идиотски вскочить на стул ногами и заорать: «Вы видели?! Это моя Юна! Моя! Я люблю тебя!..» А потом все пропало, словно кто-то отключил электричество, и погас экран в кинотеатре. Рома понимал, что у него не было никаких прав на Юну изначально, между ними вообще ничего не было кроме его глупых фантазий. Но знать, что через жалкие несколько дней она будет принадлежать другому мужчине, и не какому-то там кронпринцу Швеции, – проиграть Рома бы согласился только ему, – а этому мерзкому лживому Игорю… Нет, это было невыносимо.
Кулешов ничего не мог поделать с собой. Не хотел просыпаться утром, не хотел разговаривать, шевелиться, есть… И почему до сих пор никто не додумался легализовать эвтаназию?
– Что, прям любишь ее, да? – обреченно спросил Вадик, глядя на то, что осталось от его друга.
– Какая теперь разница… – ответил Рома без выражения.
– Ты мужик или салфетка для объектива?! Просто скажи: да или нет!
– Ну да…
– Да или «ну да»?! – не унимался Вадик.
– Да! – рявкнул Рома, потеряв терпение. – Да, люблю ее, ясно?! Считай меня тряпкой, дебилом, романтиком… Не знаю, может, это все одно и то же. Но она – мой человек. Просыпаться с не хочу. Засыпать. Смотреть, как она смеется. Слушать ее голос. Любовью с ней хочу заниматься. Детей. Стареть. Гулять, держась за руки. Пить чай на балконе. Ругаться. Мириться. Валять дурака. Собирать грибы. Ругать глупые фильмы. Спорить. Фотографировать. Потому что в ней есть что-то… Родное и светлое, ясно тебе?
– Воу-воу-воу… – Вадик отпрянул и нервно оглянулся. – Здрасьте, Людмила Викторовна. Шумим, да? Все, поняли, больше никаких децибелов, – а потом, дождавшись, пока недовольное лицо пожилой бухгалтерши скроется за дверью агентства недвижимости, покосился на Рому. – Чего орать-то было? Мог бы просто сказать «да».
– Да, – уже тише повторил Кулешов.
– Ну, это я догадался, – Вадик задумчиво потер подбородок. – Поговорить вам надо, вот, что.
– Я пытался…
– Пытался он! Ты вот это все ей сказал?
– Нет, но…
– Вот именно! – Вадик раздраженно фыркнул. – Ничего без меня не можете. Значит так. Сейчас в руки себя возьми, сопли с колен подбери – и дуй снимать ту нимфочку. А я пока делом займусь.
– Каким? – удивился Рома.
– Каким-каким… Каким надо! Будет тебе Юна! – и Куприянов, ничего не объясняя, развернулся и в бодром темпе двинулся к лестнице. Потом вдруг обернулся и, прищурившись, посмотрел на товарища. – Когда, говоришь, у нее свадьба?
– Двадцать седьмого.
– Принято! – кивнул Вадик и, что-то насвистывая себе под нос, скрылся из виду.
Рому, конечно, так и подмывало догнать великого комбинатора и выяснить, что тот имел в виду, и не затеял ли чего-нибудь противозаконного, но совесть не позволяла бросить в студии девушку. К тому же, она не производила впечатление человека сведующего, а потому за целость аппаратуры Рома тоже слегка волновался.
Отсняв целый сет жеманных поз разной степени вульгарности, Кулешов уже собрался запереть «Гнездо» и пойти на поиски Вадика, но появился один клиент, потом другой, третий и так, пока не стемнело. На звонки Куприянов не отвечал, в студию возвращаться тоже, судя по всему, не планировал. И Роме ничего не оставалось, кроме как вернуться домой, улечься плашмя и в очередной раз попытаться не думать о Юне.
День икс надвигался стремительно, как локомотив на Анну Каренину, а от Вадика так и не удалось добиться даже намека на ясность. Он почти не появлялся на работе, а если появлялся, то расхаживал с загадочным видом, бросал на Рому многозначительные взгляды, а потом снова исчезал в неизвестном направлении. И в какой-то момент Рома понял, что Вадик просто-напросто не хочет сидеть с раскисшим до состояния простокваши коллегой. Наверняка успел уже встретиться с Юной, выслушал много нового в свой адрес – и решил пустить все на самотек, пока Рома снова не начнет вести себя по-человечески.
Дав объявление о том, что студия будет закрыта двадцать седьмого по техническим причинам, Кулешов приготовился встретить безрадостное будущее, в котором есть некто по имени Юна Головкова, в обнимку с бутылкой коньяка и ириской, надеясь, что в сомнительном магазинчике у подъезда продали подделку, и просыпаться после ее употребления не придется вовсе. Но не успел Рома отвинтить крышечку, отделяющую его от небытия, как дверной звонок пронзительно задребезжал.
На пороге обнаружился Вадик, нарядный, как выпускник на последнем звонке.
– Собирайся, – безапелляционно произнес он, выхватив коньяк из рук Кулешова. – Костюм у тебя есть?
– Зачем?
– Мы едем на свадьбу. Да хватит уже выпучивать глаза! Ты о дресс-коде вообще слышал?
***********
Рома замер, сунул палец в ухо и немного потряс, надеясь, что ослышался.
– Время, время! – Вадик раздраженно постучал по запястью, хотя часов давно не носил. – Ты же не хочешь опоздать?!
– На свадьбу – к Юне?! – Рома растерянно моргнул. – Нет, конечно!
– Тогда одевайся быстрее!
– Нет – не в смысле не хочу опоздать. Нет – в смысле, ты охренел, что ли?! Не поеду я туда! Ты что удумал?
– Вот как знал, что нельзя тебя сразу посвящать в детали! Едем, по дороге узнаешь.
– Вадь, я не буду срывать ее свадьбу! Думаешь, в нашем ЗАГСе скажут что-то типа «а теперь, если у кого-то есть возражения…»? И тут я такой ворвусь, признаюсь в любви, и она прыгнет ко мне на руки?
– С ума сошел? – Вадик хмыкнул. – Мы же не хотим заработать тебе грыжу! Собирайся, кому говорят!
– Слушай, я тебя давно знаю. Поэтому заранее на все твои безумные схемы – нет. Не-е-ет. От слова «совсем». Она приняла решение, и я не буду ей мешать, потому что…
– Потому что вы оба такие идиоты, каких еще поискать! – рассердился Вадик. – Ты хочешь с ней поговорить или нет? Хочешь, чтобы она знала все факты, прежде чем подписаться на геморрой под названием «Игорь»?! Если б ты ее любил, то под лимузин лег, но не ушел, пока бы она все не узнала. Короче. Либо ты едешь со мной, либо сиди тут, жалей себя, пока твою Юну берут в оборот. Я умываю руки.
Рома прикусил язык, не зная, как ответить и, что еще хуже, как поступить. Попытался представить перед собой весы. На одной чаше – Юна. Которая выходит замуж за человека, который морочит ей голову. Который не любит его и озабочен только тендером. На другой – Рома. Чем он рискует, если согласиться на авантюру Вадика? В лучшем случае – просто будет выглядеть глупым и жалким ничтожеством. В худшем – загремит с товарищем на пятнадцать суток. По сравнению с целой жизнью бок о бок с Игорем, на которую обрекает себя Юна…
– Пять минут, – буркнул он и метнулся в свою комнату. Парадный костюм болтался на вешалке в шкафу, чуть запыленный, еще со времен вручения дипломов в институте. Рома натянул его так быстро, как только мог, изо всех сил втянув живот, застегнул штаны. В конце концов, не только у девушек бывают проблемы с фигурой.
Когда Рома обулся и сунул паспорт и бумажник во внутренний карман, Вадик был уже на низком старте. Горящий взгляд, резкие, чуть дерганные движения, пружинящая походка… Судя по всему, Купрянова прямо-таки раздирало от предвкушения. Рома же подобных чувств разделить не мог, мучимый неприятными догадками. Фантазия Вадика не знала границ и не дружила с уголовным кодексом. И первое тому доказательство Рома увидел уже у подъезда.
Прямо перед лавочкой с местным советом старейшин был припаркован, собирая любопытных зрителей со всего двора, самый настоящий лимузин. Длинный белый и отполированный до такой степени, что перед капотом можно было бы спокойно побриться донельзя заостренной катаной.
– Это… чего? – Рома озадаченно взглянул на свое растянутое вбок, как в комнате смеха, отражение.
– Это стоит до фига в час, – деловито сообщил Вадик и галантно распахнул пассажирскую дверцу. – Запрыгивай, принцесса.
– Совсем стыд потеряли, гамадрилы несчастные, – донеслось с лавочки, прежде чем дверца захлопнулась, и Рома очутился в прохладной тишине салона.
– И что дальше? – спросил Кулешов, ощупывая сиденья, обитые мягкой светлой кожей.
– Следующая точка нашего маршрута – невеста, – Вадик включил зажигание. – Ну и капризы у них, скажу я тебе! Из всех лимузинов заказать самый дорогой! Я чуть кишки не выронил, пока носился по Москве и искал такой же. Кстати, с тебя половина суммы.
Рома решил руководствоваться соображением «меньше знаешь – крепче стул». Подумал, что без лишних подробностей будет нервничать не так сильно, и в итоге не опозорится перед Юной постыдными неприятностями. Потому что пока желудок крутило так сильно, что надежды на достойный выход из лимузина оставалось крайне мало. С самых госэкзаменов не вспоминал об этих ощущениях – и вот оно. Дожил.
– Они вроде в Хамовническом ЗАГСе, – заговорил Рома, не выдержав гнетущей тишины. – Это тебе надо было лучше направо…
– А кто говорил, что мы в ЗАГС? – преспокойно парировал Вадик.
– Так дом у нее тоже в другой стороне…
– И это устаревшая информация, – Вадик побарабанил пальцами по рулю, напевая что-то из ранних «Песняров».
И в тот момент, когда у Ромы закончились версии, Вадик затормозил у незнакомого дома.
– Машина подана, – довольно пробормотал он и сверился с часами на приборной панели. – Как в аптеке!
– Но откуда здесь… – начал было Рома, как вдруг услышал пиликанье домофона, и из подъезда показалась Юна с еще одной участницей конкурса красоты. На Юне было то самое платье, которое она порвала на показе, и Рома не сдержал улыбки. Оно ей удивительно шло.
– Так, а сейчас залезь поглубже, чтобы тебя не было видно с улицы, и толкни дверь, – тихо скомандовал Вадик, и Рома машинально подчинился.
– Ну, дорогая, – донесся с улицы девичий голос. – Поздравляю! Удачи, совет да любовь и все такое.
– Спасибо! А тебе – победить там их всех! – отозвалась Юна, залезла в машину, аккуратно придерживая подол. И стоило ей только захлопнуть за собой дверцу, как Вадик резко сорвался с места.
Юна пошатнулась, Рома подхватил ее, и только тогда она, наконец, его заметила. Округлила глаза, дернулась и рухнула на самое заднее сиденье.
– Ты… – выдохнула она. – Ты!.. Что ты здесь делаешь?! Как ты нашел… И как водитель пустил… И что за дурацкий наряд…
– Привет, Юна! – весело крикнул Вадик, не отрываясь от дороги.
– Вы… – Юна провела по лицу ладонью, а потом свирепо уставилась в зеркало заднего вида. – Что за детский сад?! Похитить меня собрались? Вы хоть в курсе, что родители ждут меня у старого дома через двадцать минут?!
– Приблизительно, – уклончиво отозвался Вадик.
– Юн, послушай, мне больше и не надо. Ты просто должна узнать… – затараторил Рома, но Юна не дала ему договорить.
– Остановите! Немедленно! Или я выпрыгну на ходу! – она попыталась открыть дверь, но тщетно.
– Родительская блокировка, – услужливо пояснил Вадик.
– Так, я сейчас же звоню отцу, и он вызывает полицию! – Юна, раскрасневшись, принялась рыться в сумочке.
– Упс, – Вадик прямо-таки светился от самодовольства.
– Да где?..
– Лучше надо выбирать подруг.
Рома только сейчас начал понимать всю виртуозность, с которой Вадик проработал свою авантюру. И Кулешов бы встал, выпрямился в полный рост, чтобы чествовать мастера аплодисментами, но потолок лимузина не позволял.
Выходит, Куприянов арендовал точно такую же машину, которая должна была забрать Юну, каким-то чудом узнал ее новый адрес, график свадебных передвижений и даже умудрился подговорить подружку. Фантастика!
– Значит, так, – продолжил Вадик, пока Рома с благоговейным трепетом взирал на затылок друга, а Юна, растерянная и недовольная, сердито сопя, явно подбирала слова для новых угроз. – Сейчас я еду по нужному маршруту. Через двадцать минут мы будем у твоего подъезда, и, если захочешь, ты сядешь в правильный лимузин и больше нас никогда не увидишь.
– Что ты хочешь взамен? – она поджала губы, как красноармеец перед пытками. – Денег?
– Обижаешь! Просто немного твоего внимания. Я тут набросал одну презенташку, а ты же у нас дама образованная. Не взглянешь?
– Для «Кукушкиного гнезда»?.. – на Юнином лице промелькнуло нечто, подозрительно похожее на разочарование. – А… Ну… Ладно, давайте.
Из потолка лимузина выехал плоский экран, и мгновение спустя на нем высветился герб Москвы. Следом – слайд с информацией о тендере.
– Как мы знаем, наше дорогое правительство ночами не спит, потому что переживает, как бы найти самое качественное спортивное оборудование для городских физкультурно-оздоровительных комплексов, – тоном диктора заговорил Вадик.
Слайд за слайдом он рассказывал Юне все то, что не так давно выяснил Рома. Вот только каждое слово было подтверждено вполне очевидными доказательствами. Юна смотрела на экран молча, Рома затаил дыхание, ожидая ее реакции.
– А теперь, – добавил Вадик, покончив с лекцией. – Маленькое видео.
На экране возник Игорь, кто-то снял его через приоткрытую дверь гримерки.
– Что за, мать вашу, зрительское голосование?! – орал он на кого-то.
– Игорь Михайлович, я ничего не могла поделать! Другие члены жюри решили…
– А отговорить? Не знаю, придумать что-то?! Я за что вам плачу такие деньги?
– Но она же все равно отказывается…
– А если передумает?! Черт! Ничего не можете…
Игорь направился к двери, снимавший торопливо убрал телефон, и видео остановилось.
– Здесь притормози, – тихо попросила Юна, глядя куда-то себе под ноги.
– Может, обсудим сначала? – осторожно предложил Рома.
– Остановите. Мне надо подышать.
И как только Вадик припарковался у тротуара и разблокировал двери, Юна рванула на улицу.
ГЛАВА 24
ЮНА Лебедева
только что
Друзья, я дико извиняюсь перед всеми, кого сегодня пригласила на свадьбу. Правда.
Я не знала, что так получится. Надеюсь, вы сохранили чеки от подарков, потому что свадьбы не будет. Я не приеду.
Объяснять сейчас ничего не могу, простите. На звонки отвечать тоже, телефона с собой нет.
Я очень надеюсь, что вы поймете меня и дадите время прийти в себя.
А пока сорри, мне нужна тишина.
Ушла в оффлайн.
– Спасибо, – Юна вернула Роме его телефон и выдохнула.
Ее будто прокрутили через мясорубку. Не чувствовала ни ног, ни рук, не собственных мыслей. Сплошной фарш из эмоций и остатков гордости.
Утром Юна собиралась на свадьбу. Наряжалась, потом наблюдала в отражении, как колдуют над ней парикхмахер и визажист. Все было просчитано до минуты, каждая деталь находилась строго на своем месте. Нет, Юна не чувствовала радостного предвкушения, классической лихорадки невест. Просто впервые была в чем-то абсолютно уверена, и эта уверенность давала ни с чем не сравнимое спокойствие. Знала: завтра она начнет новую жизнь с надежным, понимающим человеком.
Но нет. В салоне лимузина взорвалась такая бомба, что все разлетелось вдребезги. И теперь, стоя на хрустящих осколках своих планов, Юна окончательно утратила ориентацию в пространстве.
– Может, воды? – Рома заглянул ей в лицо. – Хочешь, я позвоню кому-нибудь? Маме твоей или…
Но Юна молча мотнула головой и присела на корточки. Все вокруг вертелось, качалось, мелькало до тошноты. Хотелось просто лечь, свернуться в клубок и притвориться, что больше ничего не существует.
– Я напоминаю, что аренда этой кареты дороже, чем у вертолета! – крикнул Вадик из лимузина, опустив стекло.
– Езжайте, – пробормотала Юна, разглядывая трещинку на асфальте. – Идите все. Я хочу побыть одна.
– Нет, – Рома присел рядом и сжал ее плечо. – Тебе нельзя. Поехали ко мне, приведешь себя в порядок, подумаешь.
Юна не ответила, но позволила Роме поднять ее под локоть и буквально погрузить в машину, как мешок с цементом. Не было сил спорить или сопротивляться, словно кто-то вынул из нее все батарейки.
– Я пытался тебе сказать, – заговорил Рома, когда Вадик завел машину и встроился в поток. Народ, пролетая мимо, сигналил, по старой доброй традиции поздравляя молодоженов. Если бы они только знали…
– Я не знаю, кому верить, – Юна откинулась назад и прикрыла глаза. – Ты, Игорь… Папа… Все лгут.
– Да все не так плохо! – Рома накрыл ее ладонь и легонько погладил большим пальцем. – И клянусь, я больше никогда тебя не обману…
– Да? – она горько усмехнулась. – По-твоему, если Игорь – кусок дерьма, то это автоматом делает хорошим тебя?
– Нет, не делает! – вмешался Вадик. – Да хорош уже гудеть! Задрали! Прям лимузинов никогда не видели!.. Короче. Игорь – Игорем, а Ромка за тебя и правда в огонь, и в воду, и в конкурс моделей.
– В смысле? – Юна сдвинула брови, пытаясь вникнуть в болтовню Вадика: мозг ни в какую не желал обрабатывать поток входящей информации.
– Конкурс, Юна! Угадай, кто уговорил Рогова махнуться моделями? Кто сутками работал задарма, чтобы отснять всех, кто поддержал тебя на конкурсе ради солидной скидки? Кто уболтал членов жюри на зрительское голосование?
– Это правда? – Юна заставила себя посмотреть Роме в глаза. – Это все ты сделал?
– Ну… – он неопределенно повел плечом. – Вроде того.
– То есть все эти голоса были куплены?..
– Все эти голоса просто не дали тебя утопить! – Рома хлопнул себя по колену. – Как ты не понимаешь?! Если бы все пошло так, как планировал Игорь, ты бы вышла в этой чудовищной штуковине с крыльями, рухнула с подиума, опозорилась – и прибежала плакаться домой к папе! И больше никогда бы не полезла в модели!
– А он ведь еще инструктора для дефиле мне нанять хотел… – протянула Юна.
– Кто? Папа?
– Игорь! – она провела ладонью по лицу. – Господи, могу себе представить, чему бы меня научили… Но почему?! Почему он так со мной? Вот скажи: тендер он так и так получит, зачем еще унижать меня перед всеми? Почему он просто не мог дать мне спокойно поучаствовать в конкурсе?!
– Ты меня, конечно, извиняй, – снова встрял Вадик. – Но ты вроде не глупая. Правда не понимаешь? Твой папа! Ему переизбираться осенью, а тут ты. Вражеский журнал, модельный бизнес, еще и фотки голышом. СМИшники из этого все соки выжмут. Прощайте, рейтинги, прощайте, полномочия. Прощай, тендер. И что, Игорю тогда придется с тобой разводиться по-быстренькому и окучивать другу дочку? А если тот, кто сядет на место твоего отца вообще бездетный? Или у него сын?
Юна тихонько выругалась, и слова, которые слетели у нее с языка, заставили Рому округлить глаза, а Вадика – обернуться.
– Политологов и такому учат? – озадаченно выдал он, но тут кто-то снова засигналил и Вадик, опомнившись, сосредоточился на дороге.
Юна не считала себя наивной девочкой. И догадывалась, что ее отец не всегда руководствуется исключительно заботой о народе и благосостоянии города. Но хоть на мгновение предположить, что ее сделают разменной монетой в подлых махинациях, Юна не могла. Получается, если бы она не раздавила месяц назад Ромины объективы, если бы не согласилась потом на пикантную фотосессию, то так бы никогда и не узнала, с чего вдруг Игорь сделал предложение? Или выяснила бы, но уже на втором ребенке…
– Боже, что ж делать-то теперь… – простонала Юна.
– Решать, конечно, тебе, – Рома оторвался от спинки сиденья. – Но я думаю, надо ехать на конкурс и выйти с остальными финалистками на сцену. Иначе получается, что Игорь и твой отец добились, чего хотели.
– Вот скажи, – Юна прищурилась. – Почему тебе так важно, чтобы я там участвовала? Тебе какая польза?
– Никакой, – просто ответил Рома. – Мне это важно, потому что тебе это нужно.
Юна вглядывалась в Ромино лицо в поисках малейшего намека на ложь или лукавство – и ничего подобного не находила. Он смотрел на нее с такой неприкрытой нежностью, что в груди все переворачивалось. Юна вспомнила, как плакала в его плечо, как терпеливо он гладил ее спину, как лежал рядом, утешая и поддерживая без единого слова. Может, она поторопилась его обвинить? Может, стоило довериться ощущениям и тому мягкому, обволакивающему теплу, которое исходило от Роминых рук? Только бы не ошибиться снова…
– Правда? – Юна вложила в этот короткий вопрос все мучительные сомнения и страх снова быть преданной.
Рома робко потянулся к ней, видимо, боялся, что она отшатнется, влепит пощечину или закричит. Но она ждала, сама не зная чего.
– Правда, – шепнул, наконец, Рома, коснувшись ее щеки. Заправил за ухо локон, а потом поцеловал. Точь-в-точь как тогда, в студии. И у Юны внутри снова забили гейзеры, кровь забурлила, заклокотала, вымывая всю грязь, которая накопилась от лжи Игоря. Грудь сдавило сладкой, щемящей болью, слезы сами собой потекли по щекам, придавая поцелую солоноватый привкус очищения.
Да, поцелуи удавались Роме куда лучше, чем разговоры. И их не надо было проверять на детекторе: ощущения не врали. Каким-то уголком сознания Юна уловила тихое жужжание: это Вадик из вежливости поднял водительскую перегородку.
Сколько времени было потрачено впустую! Юна так старательно убеждала себя в том, что главное в отношениях надежность, крепкий тыл, равноправие партнеров… И забыла об одной крохотной детали, которая в секунду свела на нет все доводы логики: этот едва уловимый, не поддающийся описаниям трепет в животе. Странная легкость, которая охватывает тело, будто оно на шестьдесят процентов состоит не из воды, а из щекотных пузырьков газировки. Любовь это, магия или химия, Юна не знала. Но стоило только Роминым губам прижаться к ней, как она осознала, как сильно по ним соскучилась.
**********
Все навалилось разом: запах его кожи, тепло дыхания, покалывание в кончиках пальцев. Последние недели, изнывая от усталости, Юна постоянно ловила себя на повторяющейся мысли: «Хочу домой». Возвращалась на съемную квартиру, ложилась на кровать, и в голове опять проскакивало: «Хочу домой». Встречалась с Игорем, проверяла, как идет ремонт в их «семейном гнездышке» – и все равно: «Хочу домой». Куда домой? К родителям? Как ни пыталась, Юна не могла объяснить себе, откуда взялась эта навязчивая потребность. И вот теперь, когда Рома стиснул ее в объятиях, вдруг неожиданно пришло осознание: вот оно. Я дома. Все это время Юна мечтала не о конкретном месте, а о чувстве защищенности и возможности быть собой, ни под кого не подстраиваясь. Потому что дом – это не географическая координата, это когда ты можешь расслабиться, зная, что тебя никто не осудит. Быть несовершенной. Полноватой, смешной, неуклюжей – и несмотря на это нужной кому-то. Желанной и любимой. И впервые за двадцать три года Юна ощутила это не в родительской квартире, а в «Кукушкином гнезде», когда Рома напоил ее, зареванную и раздавленную, чаем и уложил спать, тихонько обнимая сзади и ничего не требуя взамен. И сейчас, снова греясь в крепких ласковых руках, Юна, наконец, с предельной ясностью поняла: вот он, ее дом.
