Текст книги "Об условиях социальных взаимоотношений ведьмаков, магов и инквизиторов (СИ)"
Автор книги: Дарья Остольская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)
===
Будильник истерично надрывался в попытке поднять меня с постели. Голова была будто свинцовая.
– Василиса, – раздался прямо над ухом хрипловатый баритон, – Когда поженимся, точно не будешь работать, я не готов мириться с таким варварским методом побудки.
Лера так и лежал спиной кверху, но это не помешало ему подмять меня себе под бок, как любимую плюшевую игрушку.
– Я не давала согласия, – сонно произнесла я, пытаясь найти адски верещащий аппарат.
Лера тяжело вздохнул, и мой сон как рукой сняло.
– Лер, что? Больно? – подпрыгнула я, выворачиваясь из цепких объятий.
Полубог посмотрел на меня, а потом застонал, и скривился.
– Лера! Где? Покажи!
– Здесь, – прошептал он, поворачиваясь на бок, и прижимая руки к груди.
Господи! Сердце? При мне от инфаркта умер человек: всего несколько минут, и его нет. Что же делать? Господи!
– Софи!!!
Лера что-то шепнул в ответ, но я не расслышала.
– Лер?
Я наклонилась, полубог вновь шевельнул губами, но я не смогла разобрать.
– Лера, – сердце билось с бешеной скоростью, я уже почти плакала.
Он вновь шепнул, и я наклонилась низко-низко, к самому его лицу, пытаясь понять, что... А потом мои губы обожгли горячим поцелуем, наполненным таким желанием, что уши моментально стали "с нашим знаменем цвета одного". А румянец на щеках похоже теперь вообще неотъемлемая часть моего образа.
– Ты разбиваешь мне сердце таким ответом.
Прошептал полубог мне в губы, наконец прервавшись.
– Каким ответом? – осоловело переспросила я, отстраняясь.
– А кто только что поставил под сомнение наше "и жили они долго и счастливо"? Кто сказал, что не даёт согласия?
Вопросил этот... этот... интриган! И вновь потянулся к моим губам.
– Ах, ты...
– Еще одно слово, и зацелую.
Пригрозил находящийся при смерти больной, не сводя с меня темного от желания взгляда. Пыхтя, как паровоз я вылезла из под одеяла и вывернулась из халата, в котором умудрилась запутаться. Поднялась, встав возле кровати, и только набрала полную грудь воздуха, чтобы высказать всё, что я думаю по этому поводу... Как натолкнулась на искрящийся весельем взгляд.
– Ты волновалась за меня вчера, мой боевой хомячок. Так приятно было почувствовать, что я тебе не безразличен.
– Не волновалась. Я просто Софи помогала...
Лера закусил губу, наклонил голову и выдал:
– Ты разговариваешь во сне.
Блин! Блин, блин, блин!!! Об этой своей особенности я прекрасно знаю, я не только разговариваю, я кричу. Громко кричу, когда снятся те, кого давно нет на этом свете. Те, кого после знакомства с Лерой, я больше ни разу не видела. А еще я пинаюсь... Вот что я наговорила? Окинула довольного Леру взглядом: лучше бы я его отпинала. Глубоко вздохнув и взяв себя в руки, ответила:
– Да, знаю. Выдала что-то интересное?
Полубог лукаво покачал головой. Не скажет. Ну и пожалуйста. Гордо вздернув нос, направилась в ванную.
– Ты точно нормально себя чувствуешь? – спросила я, допивая чай.
После утренней сцены, Лера притих. Сил у него еще было недостаточно, и желание кота поиграть с мышью встало ему же боком: побледнел и слёг.
– Нормально, нормально. Мне просто нужны уход и ласка. А еще любовь...
– Лер, если нужно, я останусь. – серьезно сказала я, задвинув "ласку" и "любовь" подальше, но всем своим видом обещая "уход".
– Соблазнительное предложение. Я очень хочу, чтобы ты осталась... Но нет. Я итак отобрал у Алексея Геннадьевича самое ценное, мне искренне жаль мужика. Поэтому давай-ка, вперед и с песней. Там уже у подъезда Игорь ждет. Вечером тебя Георгий встретит, не задерживайся.
– Хорошо, – кивнула я.
Еще раз посмотрела на полубога, не в силах понять ход его мыслей, и вышла из комнаты. В дверях Софи вручил мне пакет с обедом, а потом попросил наклониться.
– Василиса, – шепнул мне на ухо фамильяр, – Его так воспитали: он мужчина, воин. Понимаешь? Он должен быть сильным и смелым в глазах окружающих. Особенно в твоих глазах. Он не хочет, чтобы ты видела его слабым. А в данный момент он действительно слаб. И отпустил он тебя сегодня лишь по одной причине: если ты захочешь сейчас сбежать, то он не сможет удержать тебя. И это страшит его. Он растерян. Для воинов есть черное, и есть белое. Свои и чужие. С твоим приходом в его жизни появились другие краски и оттенки, появилось нечто новое, с чем он пока не знает как правильно себя вести: он не понимает, что имеет право быть открытым перед тобой.
– Софи, то есть мне действительно стоит остаться?
– Нет, иди. Он привыкнет со временем. И ты привыкнешь. Просто еще слишком рано. Иди, Василиса.
Сев в Ниву, поздоровалась со старым знакомым, почти не вздрогнув от дружеского оскала, и попросила у Игоря номера телефонов его и его шурина. На всякий случай. А, приехав на работу, отпросилась у Алексея Геннадьевича вечером на час пораньше, всё таки за Леру я сильно переживала.
Рабочий день прошёл спокойно, ни эксцессов, ни аврала. Тихо-мирно. Павел не стал обузой, скорее наоборот, у меня появилось четкое ощущение, что у меня теперь не две, а четыре руки. Хотя бы не стыдно бросать шефа на произвол судьбы: помощник у него нашелся достойный.
Днем несколько раз звонил Софи с короткими докладами о состоянии больного. Больной был не в меру капризен, но поправлялся, по словам фамильяра, рекордными темпами.
Домой я, как и собиралась, приехала на час раньше, и застала ведьмака за сменой компресса. Лера стоял в комнате, открыв шкаф и глядя в зеркало на внутренней части створки. Пытаясь рассмотреть спину, он изворачивался ужом, и в этих попытках сам себе причинял боль. А уж кульбиты и выверты, направленные на снятие слоя мази, вообще описанию не поддавались.
– Какой же ты настырный, – выдохнула я, и полубог, полностью поглощенный своим делом, наконец-то заметил мой приход.
– Привет, – сконфуженно улыбнулся он, пытаясь перестать кривиться от боли.
– Пойдем, – я взяла Леру за руку, и повела к кровати.
– Василиса, ты меня удивляешь. – промурлыкал он, кладя руку мне на талию, – И, должен признать, удивляешь приятно.
И тут же по своей руке схлопотал.
– Ты меня лечить собралась, или калечить?
Поинтересовался полубог, укладываясь на синий шелк.
– Сначала вылечу, потом покалечу, – честно призналась я, – Готовься морально: убивать я тебя буду медленно.
– О, как соблазнительно звучит.
– Замолчи. Давай рассказывай, что делать нужно.
– "Замолчи, рассказывай", ты уже вполне успешно меня убиваешь. Вот с психики начала. Да здравствует женская логика.
– Лера.
Выдохнула я... а с губ мужчины уже не сходила улыбка.
– Нужно снять слой старой мази, и положить компресс на несколько часов, а потом опять новый слой мази. Компресс на кухне. Заодно позови, пожалуйста, Софи. Пусть он сделает.
Я вышла на кухню, подхватила чуть теплую кастрюлю, бинты, попросила Софи позаботиться об ужине, и вернулась к полубогу.
– Оставь на тумбочке. Спасибо большое. Иди пока покушай.
– Лера, может я сама решу, чем мне заняться?
– А где Софи?
– Готовит. Ему некогда.
– Со...
– Не надо, – я накрыла губы Танилера своими пальцами, мужчина посмотрел на меня круглыми от удивления глазами. – Я сама наложу компресс. Ты лечил меня, теперь я буду лечить тебя.
Тихо проговорила я, и почувствовала на тех самых пальцах тепло поцелуя. Отдернула руку, и спрятала за спину.
– Какая же ты у меня глупенькая, – вздохнул мужчина, укладываясь поудобнее. – Ладно, давай играть в доктора. А где костюм медсестры?
Я опять покраснела до самых кончиков ушей, и, не сумев достойно ответить, решила достойно промолчать.
Под слоем мази обнаружились рубцы, и всего четыре открытых раны. Ни рёбер, ни фарша. Слава Богу. Тщательно убирая уже отслуживший своё крем, я тихо спросила:
– Расскажешь, что это была за тварь?
– Равик.
Лера замолчал, собираясь с мыслями.
– Равик похож на помесь медведя и пумы. Достаточно уродливая тварь.
Представила себе эту помесь, и моё воображение её уродливой не рисовало, о чём я и сообщила.
– Медведи сильные и красивые. Пумы – это вообще образец грации и изящества. Как такое существо может быть уродливым?
– Ну, когда у этого существа непропорционально длинные передние лапы с вывернутыми в обратную сторону локтями, трёхпалая пасть, шипы вдоль хребта и коготки длинной с хороший разделочный нож. А еще эта скотина ядовита, и так как это всё же нежить, он нее периодически отваливаются куски гниющей плоти.
– И где здесь сходство с медведями и пумами? – растерянно спросила я.
– Когда эти существа живые, они действительно похожи. И они и правда красивы. Когда живые.
– Ты сказал ядовиты?
– Угу. Поэтому лечиться буду чуть дольше. Неделю точно проваляюсь. Раны достаточно быстро затянутся, а вот восстанавливать внутренние резервы и каналы будет... проблематично. Я выложился прилично, а яд сильно тормозит процесс восстановления. Не физический, а энергетический. Эта гадина меня хорошо подрихтовала, даже циркуляцию потоков сбить смогла. Я сегодня пол дня просидел в "позе лотоса", перенаправляя движения энергий в прежние русла. Вот так и прошел мой день. А как у тебя?
– По сравнению с твоим: скучно, – улыбнулась я, – Работала, работала и еще раз работала.
– Как Павел?
– Втянулся. Он быстро схватывает. Умный.
– А ведь я его еще не видел... Есть смысл начинать ревновать?
– Меня ревновать вообще смысла нет.
– Да. Головой то я понимаю, что ты верная, чистая, честная... Но когда вижу, как они на тебя смотрят, хочется тебя перекинуть через плечо и уволочь подальше. А потом вернуться, и этим всем головы поотрывать.
– Лера...
– А что я такого сказал? – невинно захлопал он ресницами. Красивыми такими ресницами...
– Лер, как я могу тебя еще подлечить? Софи сказал, что можно как-то передать силу?
– Нет. – резко оборвал меня мужчина, – Силой ты не пользуешься и это даже не обсуждается.
И запыхтел так зло... Я прикусила губу. Вот сейчас бы высказать тебе всё! Я ведь выиграю спор, но проиграю "войну", потому, что ты не позволишь себя вылечить. А вот если сделать это тихо... Я глубоко вдохнула, и, закрыв глаза, представила, как сила мягкими теплыми потоками гуляет в моём теле, как она собирается в груди, разделившись на две половинки, перетекает в плечи, руки, кисти. Сосредотачивается там, и кожа начинает чуть заметно светиться голубоватым сиянием.
– Вася, – зашипел Лера, молниеносным движением перетёк в сидячее положение, и сильно сжал мои ладони в своих руках. Я ойкнула, и попыталась выдернуть пальцы: больно.
– Прости. Я не... прости.
Зашептал Лера, целуя мои руки. А я увидела, что они действительно светятся.
– Родная, я не рассчитал. Хрупкая моя... Тебе нельзя пользоваться силой, мы же уже обсуждали. Я не могу так рисковать тобой из-за какой-то царапины.
Горячие губы целовали каждый пальчик, который только что так неосторожно сжали стальные тиски. Я аккуратно высвободилась, и обхватила ладонями его лицо, заставляя смотреть себе в глаза.
– Я прощу тебя, – прошептала я, утопая в колодцах расширяющихся с каждой секундой черных зрачков, – Если ты пообещаешь...
– Всё, что пожелаешь...
И я улыбнулась, вливая в него свою силу. Через секунду полубог это осознал, но сделать уже ничего не успел. Сила была отдана. Он устало покачал головой, а я вновь закусила губу, чтобы сдержать победную улыбку.
– Я выиграла.
– Глупая. Какая же ты ещё маленькая и глупая. А еще коварная, – тон Леры неуловимо изменился, – расчётливая, соблазнительная. – продолжал он, обхватывая мою талию, и притягивая к себе.
И зачем я напитала его силой спрашивается? Горячая ладонь прошла вдоль позвоночника, вызывая волну мурашек.
– А за любое коварство должна быть расплата. – заявил большой мурлыкающий хищник и долго, тягуче-сладко меня поцеловал.
А я? А я в итоге перестала вырываться и ответила на поцелуй. Неумело и с опаской сделать что-то неправильно, но впервые ответила, потому что вчера тумблер щелкнул: Лера для меня не просто Лера, он уже давно стал чем-то большим. И, да, мне еще страшно... Но сегодня меня посетила мысль, а не путаю ли я страх и возбуждение? Или это две стороны одной медали? Через минуту мыслей в моей голове больше не осталось.
===
– Лера, – позвала я погрузившегося в чтение мужчину.
– Уммм?
– Неужели ты против равика один пошёл?
Я еще раз глянула на любезно предоставленную гравюру. Скотинка и правда впечатляла: уважаемые инквизиторы именно так любили изображать оборотней. Ну, по крайней мере, на мой взгляд больше всего это существо походило именно на оборотня.
– Да лучше б один. – вздохнул полубог, – Мы почти никогда по одному не работаем. Здесь так не принято. За Гранями – да, но не на Земле.
– А что с напарником?
– Жив-здоров. Что ему станется? – невесело усмехнулся полубог.
"Не прикрыл" поняла я.
– Лер, а кто напарник?
Ведьмак некоторое время сомневался, стоит ли отвечать, а потом всё же бросил:
– Зиран.
Ой, как неприятно.
Полубог больше ни на один мой вопрос не ответил: отшучивался, мастерски менял тему и многозначительно улыбался, но никакой информации я так и не получила. Ууууу, политикан! Что ж, придётся идти другим путём. Под благовидным предлогом слиняв на кухню, я обнаружила там Софеньира.
Вскоре, почёсывая кота за ухом, я начала допрос:
– Софи, тебе Зиран не нравится, да?
Фамильяр скривил усатую мордашку.
– Вижу, не нравится. А почему?
– А кому понравится, когда у него из дома пытаются хо... хорошую женщину увести? Хорошие женщины сейчас знаешь какая редкость?
– Но ведь не только в этом дело. – я вспомнила как Зиран в прошлый раз приехал сюда "чая попить", – Ты же еще до того, как я дверь открыла, уже высказался в его адрес.
– Да? – удивленно повел ушами кот, – Ну, может быть.
И глаза закрыл. И замурлыкал сонно.
– Ну, Софи. – в шутку потянула я его за заднюю лапу, – Ты же знаешь: "Предупрежден – вооружен". Мне нужно знать, как себя с этим силовиком вести.
– Никак. – коротко ответил кот, – С этим силовиком ты вряд ли пересечёшься. Хозяин гада на пушечный выстрел теперь не подпустит.
– А что их с Лерой связывает? – решила я попробовать зайти с другой стороны.
– Уже ничего.
Н-да. А Софочка-то у нас та еще Зоя Космодемьянская.
– Работали вместе? – попыталась я сложить те крохи информации, которой обладала, в единую картину.
– Работали. Чуть не "уработал" этот Зиран мне хозяина, теперь еще и за хозяйку решил взяться.
– Соф, расскажи.
Фамильяр вздохнул тяжело, но всё же пояснил.
– Да когда нас сюда забросили, Танечке тяжело очень было. Он... Он в боевики пошел, чтоб хоть на работе зло вымещать. Его ж прямо распирало от всей той несправедливости. Танечка сильный, он одиночка по натуре. Их, которые Без Тени, других и не берут: только сильных одиночек. Там каждый сотню бойцов стоит. И, уж если они идут работать группой, то привыкли доверять и прикрывать. И общаются они в группе ментально. Они единым организмом становятся в этот момент... Танечка когда здесь оказался, он один работал. Приходил измотанный, израненный, но живой. А потом в управлении решили, что нельзя по одному, и либо он встает в пару с другим боевиком, либо вообще вылетает со службы, а его способности блокируют до окончания срока изгнания. Блокировка для хозяина хуже смерти, вот он и согласился. В пару ему Зирана дали. После этого хозяин стал возвращаться в жутком состоянии, а дважды мне Таню приносили полумертвого. Не полуживого, а полумертвого! Мне Его Сиятельство вызывать приходилось. Я чуть сам со страху не помер, пока Танечку с того света вытаскивали. Зиран не умел прикрывать спину. А еще пил, как старый гном, и хозяин с ним чуть не запил... Ты не подумай, хозяин вообще раньше не пил. Ну, то есть он пил, но не "пил". Понимаешь?
Тревожно посмотрел на меня фамильяр, который сейчас скомпрометировал хозяина по самое "не балуй".
– Понимаю, Софи.
Понимаю, что они просто пытались сработаться, и то, что этого не удалось сделать быстро и безболезненно – печально, но не удивительно. Лера действительно одиночка. Сам себе хозяин. Сам себе на уме.
– Зиран, он не из тех, которые Без Тени. Он просто очень сильный ведьмак. Но... он плохой. Я ему не доверяю.
– Спасибо, что рассказал.
Продолжая гладить шелковистую шерсть, ответила я фамильяру. А Зиран то у нас оказался с гнильцой.
===
Неделя пролетела незаметно.
Лера поправлялся, и уже не был похож на свежеподнятого упыря. Я меняла повязки и компрессы, Софи готовил настои, ведьмак отбрыкивался от нашей заботы, но скрыть, насколько ему это на самом деле приятно, было проблематично.
В среду позвонил Иннокентий Павлович, пришли документы, но ехать в управление Лера был пока не в состоянии, и мы отложили этот вопрос до субботы, тем более что книги для чтения он мне предоставил из личной библиотеки. Воспринимать их было, конечно, сложнее, пока не мой уровень, но они всё же были очень интересными. Плюс, я всегда могла обратиться за разъяснениями к моему персональному библиотекарю.
В пятницу с утра я, как ёлка шарами, была увешана с ног до головы пакетами. Софи несколько перестарался, и мой уход офис запомнит надолго: у них еще дня два животы будут болеть. Нет, Софи приготовил всё идеально (и я туда тоже ничего для остроты ощущений не подсыпала), просто готовит Софи умопомрачительно вкусно, так, что волей-неволей бежишь за добавкой. А сейчас он приготовил не только умопомрачительно вкусно, но и умопомрачительно много! Объедятся мои бедные коллеги, теперь уже почти бывшие, и вспомнят меня недобрым словом. Особенно дамы: ибо в плане калорийности эти вкусняшки, наверняка, дадут фору даже чебурекам.
Подвозивший меня сегодня на работу Игорь выскочил из машины, и помог погрузить ношу на заднее сиденье.
– Василиса, что же ты не позвонила? Я бы поднялся.
– Да ничего, справилась.
Ага, дождалась пока Лера скроется в ванной, и "справилась". Иначе он нагрузил бы всё это на себя, а в данный момент так делать нельзя, но он же мужчина и не дай боги показать слабость...
– Василиса, ну ты же девочка...
И столько возмущения, как будто я тут стою в носу ковыряюсь. Хотя, похоже для мужчин их мира это не менее оскорбительно. Да, надо моё "я сама", выкорчёвывать с корнем. Но как же это тяжело...
– Ой, чуть не забыла. Игорь, это Вам Софи передал.
– Пироженки! – сунул волосатую морду в пакет базгул, – Умммм! Обожаю эклеры! Спасибо.
– Так это не мне, это Софи. Он меня не пустил даже крем мешать. Сам всё.
– Василиса, я надеюсь Вы не сильно настаивали?
– На чём?
– Крем мешать?
– Нет. Я предложила помочь только раз. – хмуро заверила я.
– Вот и правильно. Не предлагайте. Софи он же на четверть домовой, а для них это страшное оскорбление.
Кто б меня раньше об этом предупредил?! А в итоге на моё невинное "Софочка, давай помогу", изумрудные глаза наполнились слезами, и я потом больше получаса успокаивала бедного фамильяра, уверяя, что он идеально выполняет свои обязанности и никто его никуда не выгоняет (не просто не выгоняет, а даже если сбежать захочет – не отпустят).
Перетаскать софины кулинарные шедевры из Нивы в офис помогли ребята охранники. За что торжественно получили торт. Один из семи тортов, приготовленных фамильяром. Говорю же "скромненько".
Фуршет накрыли с самого утра, составили два стола, разложили яства и официально со мной попрощались. Завтрак удался просто королевский. А потом в течение дня работники бегали за вкусностями. И даже курилка в этот день потеряла свою клиентуру: против шедевров Софи никотиновые ломки пасовали. К фуршету были проложены настоящие муравьиные тропы.
Ну, вот и вечер. Расчет получен, трудовая на руках и всё хорошо... а я чуть не плачу.
– Ну-ка идем, – приобнял меня за плечи шеф, заводя в свой кабинет, – Ну, чего ты раскисла? Это нам плакать надо, а у тебя начинается...
Шеф осёкся, хотел, видимо, сказать, про новую жизнь, но вспомнил о госструктурах, и замолчал.
– Василиса, а что с этим Валерием? Парень-то хороший, или он из "этих"?
– Хороший, – не подумала я даже уточнять, кто такие "эти".
– Чудно, значит уходи в декрет. Три годика пересидишь, а там контракт закончится и ты к нам вернёшься. Уж беременных и кормящих то они не эксплуатируют.
Вот только этого мне для полного счастья не хватало! Нет, ну когда-нибудь "да", но не вот так же...сразу. Я улыбнулась шефу.
– Ну, спасибо за совет. И не стыдно против государства такую диверсионную деятельность разворачивать?
– Ни разу не стыдно. Мне ты как-то роднее "государства". Предпочту тебя увидеть через три года живой, здоровой, ну и может быть вновь немножко беременной.
Похоже, вспышки на Солнце. Или магнитные бури. А может полнолуние? В общем, нужно морально подготовиться к звонку бабушки и новой волне "хочуправнуковства" – её такие катаклизмы наверняка затронут, раз даже шефа пробрало.
В руке завибрировал мобильный, а на дисплее высветилось "Лера".
– О, вспомни, он и появится. – ухмыльнулся Алексей Геннадьевич, – Собственник?
– Жуткий.
– Значит и правда нормальный мужик.
Я лишь улыбнулась.
– Я отвечу?
– Да иди уже, – махнул на меня рукой шеф.
Выскользнув из кабинета, я приняла звонок:
– Привет.
– Ну и чего ты там расстраиваешься?
– В смысле?
– С некоторых пор я достаточно хорошо различаю твои эмоции. Не хандри, я вечером за тобой заеду, отвезу в одно волшебное место...
– Волшебное?
– Волшебное. Ты сегодня до пяти?
– До шести.
– А если подумать?
– А если в глаз?
– Мммммм, воинственная. Но ты всё же подумай...
– Лера, не смей.
– Ладно-ладно. В половину буду у входа, не задерживайся. Люблю тебя.
Прошептал он последние слова, и отключился.
Пройдя мимо фуршетного стола, поняла, что наши столько не съедят (хоть и очень стараются). Упаковала торт и тарелку с пирожными, решив отнести их девочкам из туристического агентства. Когда я обратилась к ним за советом, по поводу поездки, они мне очень даже помогли. Зашла в лифт и нажала кнопку первого этажа. Двери медленно начали съезжаться, когда в них на полном ходу врезался Павел.
– Пп.пп.простите.
– Вы в порядке? – испуганно спросила я, нажимая на кнопку открытия дверей.
Меня из-за этого человека Кондратий тяпнет!
– Дд.дд.да. Пп.пп.простите, – еще раз повторил встрепанный Паша, и заскочил в кабину.
Двери закрылись, лифт тронулся вниз, прыгнул, крякнул и замер... Приехали. Отлично! Теперь я еще и в лифте застряла! Павел, который стоял ближе к кнопкам нажал несколько раз на "1 этаж", потом на "стоп", на открытие дверей и даже вызов диспетчера – ничего не сработало.
– У мм.мм.мня кк.кк.тт.ттт...
Только бы не клаустрофобия.
– Тт.телефон здесь.
Выдал парень, потрясая барсеткой, а потом начал активно в ней рыться. Процесс затягивался. На пол полетели платок и какой-то чек.
– Пп.пп.подержите.
Не глядя протянул мне коллега ключи, судя по виду от квартиры. И после этого мужчины смеются над нашими сумками?
– Ии.и это.
Поверх ключей лег искрящийся камушек. На авантюрин похож, только серый. Красивый. Я рассматривала блестящие крапинки в тусклом свете электрической лампы, когда ощутила тепло. Миг, и камень ожег кожу. Я вскрикнула, роняя и его и ключи на пол. На ладони остался круглый красный след. Потрясла рукой в воздухе, пытаясь остудить. Что за гадость?
– Значит всё таки ведьма, – задумчиво проговорил Павел, и четким прямым ударом ввинтил кулак мне в висок.
В глазах потемнело, а последняя промелькнувшая мысль была безобразно абсурдна: "Инквизитор? Вот гадёныш, кто же теперь Алексею Геннадьевичу помогать будет?"
===
Знакомый голос пробивался как сквозь вату:
– В году 1487-м от рождества Господа нашего Иисуса Христа два великих человека Яков Шпренгер и Генрих Инститорис написали трактат, названный ими 'Молот ведьм'.
С трудом разлепила глаза, и взглянула на Павла. Одетый в белый балахон, он стоял напротив и внимательно вглядывался в моё лицо. Инквизитор бережно прижимал к груди старую книгу в кожаном переплёте.
Быстро оглядевшись по сторонам, я поняла, что лучше мне было вообще не приходить в себя: просторное, судя по прохладе и отсутствию окон, подвальное помещение заполняли старые добрые пыточные принадлежности.
– Красота, правда? – усмехнулся мальчишка, и подошел к ближайшему предмету интерьера. – Это кресло для допроса, – пояснил мне юный инквизитор, глядя на деревянный остов сплошь утыканный металлическими шипами.
– Сюда приковывают руки, сюда ноги, и любое самое незначительное движение взрезает плоть, причиняя адскую боль.
Павел пошел по кругу, просвещая меня в пикантных подробностях:
– "Дыба-ложе", нечистого кладут сюда, вращают барабан и тело растягивается... сантиметров на тридцать, дальше не получается – мышцы разрываются. Это "Аист" тело фиксируется в определенной позе, и через некоторое время его сковывает мучительный спазм, боли почти невозможно сопротивляться. "Стул ведьмы" – озвучил юноша, проводя ладонью по холодному металлу, – Здесь просто приковывают наручниками, накаляют сиденье и прижигают конечности. "Бдение", "Кресло иудеев", "Жаровня", "Нюрнбергская дева", "Коленодробилка" и "Испанский сапог" – проговорил он, завершая обход у большого заполненного железками стола.
– А вот это – моя любимица. "Груша". Вводится в рот или анальное отверстие, постепенно раскручивается, открываясь как зонт. Медленно. Когда эти лепестки раскрываются до конца, наступает смерть от разрыва. – мужчина описал пальцем стальной контур.
– Ты, ведьма, сейчас на "дыбе-подвесе". Правда она пока не приведена в действие.
Действительно, руки, связанные за спиной, лишь слегка приподняты вверх на натянутой цепи, но по задумке изобретателя, на этом меня поднимут под самый потолок и тогда вывернутые наизнанку плечевые суставы заставят меня признаться во всех грехах.
– Нужно дождаться четвертый курс, будущие светлейшие сейчас на полевых отработках. Поэтому у тебя есть пара часов, чтобы раскаяться.
– В чем? За что?
Невольно вырвалось у меня.
В глазах Павла мелькнул маниакальный блеск, и он, раскрыв книгу на одной из закладок, торжественно мне зачитал:
"Почему женщины более склонны к колдовству?
Относительно первого пункта, а именно, почему среди немощного пола так много ведьм, у нас есть, кроме свидетельств Священного Писания и людей, заслуживающих доверия, еще житейский опыт. Мы хотим сказать, не подвергая презрению всего немощного пола (через который бог всегда творил великое, чтобы привести в смятение сильный пол), что в суждении о женщинах мнения в сущности не расходятся. Поэтому для увещевания женщин и для проповедей им эта тема весьма подходяща. Они с любопытством послушают об этом, если только проповедь протечет в скромном тоне.
Некоторые ученые говорят: имеются на свете три существа, которые как в добре, так и во зле не могут держать золотой середины: это – язык, священник и женщина. Если они перейдут границы, то достигают вершин и высших степеней в добре и зле. Если над ними господствует добро, то от них можно ожидать наилучших деяний. Если же они попали под власть зла, то ими совершаются наисквернейшие поступки."
– Ты попала под власть зла. – проговорил мужчина, и перелистнул несколько страниц.
"Для распространения своей ереси ведьмы предпринимают многое; они оскорбительно отрицают католическую веру, продают самих себя с телом и душой, передают дьяволу еще некрещеных детей и имеют плотские сношения с инкубами и суккубами.
Итак, женщина скверна по своей природе, так как она скорее сомневается и скорее отрицает веру, а это образует основу для занятий чародейством."
Что за чушь? В слух я этого не произнесла, но увидев непонимание на моём лице, Павел открыл следующую закладку и прочёл:
"Из– за ненасытности женщин к плотским наслаждениям человеческая жизнь подвержена неисчислимому вреду. Поэтому мы можем с полным правом утверждать вместе с Катоном: 'Если бы мир мог существовать без женщин, мы общались бы с богами'. И действительно, мир был бы освобожден от различнейших опасностей, если бы не было женской злобы, не говоря уже о ведьмах."
И это писали люди? Нет, ну то, что это писали мужчины, заметно. Но вот вопрос о степени их человечности это не снимает.
Павел пролистнул еще несколько страниц:
"Подведем итоги: Всё совершается у них из ненасытности к плотским наслаждениям. Притчи Соломона говорят (предпосл. гл.): 'Троякое ненасытимо...' и т. д., '...а четвертое – это то, что никогда не говорит: 'Довольно', и именно – отверстие влагалища'. Вот они и прибегают к помощи дьявола, чтобы утишить свои страсти."
– Ты грязная порочная ведьма, и приговор тебе – смерть. Но смерть твоя пойдет во благо. Знаешь, в Толедо, в Испании, и сейчас еще остался музей Святой Инквизиции. Там есть открытая экспозиция, для мирян. А есть наши запасники. Вот жаль, что мы сейчас не там: можно было бы испробовать столько нового. Я планировал написать еще один труд...
===
Что-то не то я почувствовал почти сразу, после разговора с Василисой. Походил, прислушался к себе, и вновь рванул к телефону. Не ответила. Перезвонил еще раз – тишина. Быстро найдя номер Алёны, нажал вызов:
– Да?
– Алёна?
– Да. – настороженно ответила девушка, явно не понимая, с кем говорит.
– Это Валерий, жених Василисы...
– Жених?! – не сдержала эмоций блондинка.
– Да. – жестко сказал я, времени на расшаркивания у меня, похоже, не было, предчувствие уже не просто кричало, у меня внутри теперь всё переворачивалось, – Алёна, где Василиса? Она в офисе?
– Нет, с полчаса назад спустилась вниз, кажется вкусности кому-то передать.
Я рывком убрал со спины травяной компресс и уже натягивал рубашку. Не прощаясь нажал отбой и быстро набрал номер Иннокентия Павловича.
– Шеф, у меня проблемы.
– Ведьмочка?
– Да. Инквизиторы.
Я был уже почти уверен.
– Ты не едешь.
Я до боли сжал кулаки, и даже металлический корпус нового телефона не выдержал, прогибаясь.
– Ты не едешь. – повторил шеф приказ и отключился.
Именно приказ, в него были вложены ноты подчинения, те самые, что веками использовали эроты, ведя свои закулисные игры и плетя интриги. Только вот на меня шеф ни разу этой своей силой не влиял, иначе он бы знал, что для меня его приказ – пустой звук.
И, выскакивая из квартиры, я набрал следующий номер.
===
Мали застонала. Треклятый телефон! Свесив руку с дивана, она шарила по полу в поисках вибрирующей и верещащей хреновины. Да где он?!
Глаза пришлось разлепить, и мобильник обнаружился в правом тапке.
