Текст книги "Дом чтецов (СИ)"
Автор книги: Дарья Тарашкевич
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)
-Да,– вдруг ответил он тихо. Голос его был отчего-то тоже очень лёгким. Катя оборвала себя, как это голос может быть легким? Это не мешок с овощами.
-Я слушаю,– подбодрила она парня.
Он достал руки из карманов. На пальце одной из руки было кольцо с большим камнем. Он машинально покрутил кольцо пальцами другой руки. Недалеко от них была распахнута дверь в класс. Там не было занятий. Парень кивнул в сторону пустого класса, приглашая её, видимо, зайти туда.
Девушка отрицательно покачала головой, а затем уже более требовательно спросила:
-Что вам нужно?
– Я хочу поговорить с тобой,– на этот раз сразу же отозвался парень. Он словно отбросил все колебания и принял какое-то решение.– Пожалуйста.
Девушке показались знакомыми эти слова. Точно так же вёл себя парень, подсевший к ней за столик. Кирилл.
Девушка облизнула губы.
– Я не Орлова,– выпалила она быстро.
Парень не удивился. Не переспросил, что она имеет в виду. Он молча приподнял одну бровь, а затем так же тихо уточнил:
– Тогда зачем ты нужна Дому Чтецов?
Девушка выдохнула. Кошмар вчерашнего дня не сгинул, он просто перешагнул вместе с ней в сегодня.
– Кто ты? – в свою очередь спросила девушка. – И почему я должна говорить с тобой?
Девушка с облегчением поняла, что он не пытается воздействовать на её волю. Он задал вопрос, но не сделал ничего, чтобы заставить её ответить на него. Просто не хотел или же не умел этого делать? Мужчина молчал. Он засунул руки обратно в карманы. Катя пыталась принять решение. Опять бежать? Её кошмар побежит вместе с ней.
– Я отвечу на твои вопросы,– поколебавшись ответила девушка, перекинув волосы через плечо. – Если ты ответишь на мои.
Мужчина медленно кивнул. Он опять посмотрел на дверь в класс. Они стояли около окна, и это нервировало. Патрулирование Стрижёва уже закончилось, но не факт, что за ними не наблюдает сейчас другой рейд. Антон опять посмотрел на девчонку. Легче всего было бы схватить её и отвести в более закрытое место. Она была такой маленькой, он поднял бы её одной рукой. С другой стороны, он чертовски хорошо помнил слова Старшего Стража. Такие действия подходили под определение насильственных действий против ребенка чужого Дома. А, учитывая, что он имел дело с Домом Чтецов, можно было не сомневаться, что они с лёгкостью повесят на него с десяток нарушений.
Нужно было заставить её пойти с ним по своей воле. Парень проскользил взглядом по её одежде. Богиня, ну и лохмотья! По внешнему виду он ни за что не признал бы в девушке Чтеца, скорее даже сказал бы, что она Воздушная, настолько худенькой она была.
– Зайдём в класс? Это не займёт много времени, – предложил он, стараясь, чтобы голос звучал теплее. Парень понимал, что вряд ли ему удастся обмануть Чтеца интонацией голоса. С другой стороны, это был необученный Чтец.
Девушка колебалась. Наташи всё не было. Но у подруги то звонки не были отключены, она могла позвонить Кате, когда, наконец, придёт сюда.
Они зашли в класс, парень быстро закрыл за ними дверь и бросил взгляд на окна. В отличие от коридора, в классе на окнах висели шторы. Мгновенье – и аляповатая ткань наглухо скрыла любые намёки на свет с улицы.
-Как ты это сделал?– сразу же спросила Катя, когда шторы сами собой пришли в движение.
-Я из Дома Ветра,– произнёс парень, как будто это всё объясняло, и облокотился плечом о косяк закрытой двери.– Меня зовут Антон.
-Я ...я не понимаю. Ты такой же, как я? Ты тоже можешь проделывать всякие...не совсем стандартные вещи?– запинаясь, спросила девушка.
– Я не такой как ты,– ответил парень медленно.– Мы из разных Домов.
Катя помотала головой. Темные волосы разметались по плечам.
– Ты можешь говорить нормально? Я не понимаю, что это значит. Из каких ещё Домов?
Антон молчал. Он прикидывал, было ли её поведение хорошо поставленным спектаклем, или же девочка и впрямь не имела понятия, о чём он говорил.
-Вчера тебя нашли представители твоего Дома. Дома Чтецов. По непонятным мне причинам они не забрали тебя с собой. Неплохо было бы узнать почему.
Катя колебалась. Она угадала. Этот Антон был явно не заодно со вчерашними её знакомыми.
-Они не забрали меня с собой, потому что я не захотела идти, – начала девушка, но парень сразу же перебил её.
-Не захотела идти? – удивлённо переспросил он. На этот раз на его лице отразились человеческие эмоции, и девушка немного расслабилась. Он стал больше походить на нормального человека.
-Да. Они тоже были странными. Такими же, как ты. Даже более странными,– объяснила Катя, пытаясь донести до него, почему она так сделала. Антон, похоже, считал это чертовски глупым решением. Катя продолжила,– Я никогда раньше не сталкивалась с людьми, умеющими вытворять подобные вещи. Я...я подумала, что немножко сошла с ума.
Антон слушал эту сбивчивую болтовню и удивлялся ещё больше. Он не хотел признаваться самому себе, но, возможно, Стрижёв был прав, и это никакая не Орлова. Иначе, во имя Богини, почему Чтецы не забрали её с собой? Возможно, они тоже ошиблись. Думали, что она дочь Сергея Орлова, но, пообщавшись поближе, поняли, что это не так. Может, она вообще не принадлежит ни к одному из Домов.
– Вчера они. Сегодня ты. Таких, как вы, много?– спросила Катя у мужчины.
-Тысячи,– ответил Антон.– В каждом из Домов. Когда мы стояли на коридоре, ты сказала, что ты не Орлова. Ты когда-нибудь слышала эту фамилию прежде?
-Да,– Катя кивнула,– те люди вчера. Они думали, что я дочь Орлова. Я не знаю, с чего они взяли это. Это просто чушь, и я пыталась сказать им об этом, но они не верили мне.
-Понятно,– протянул парень. Его, похоже, разочаровывал их разговор. – Что ещё сказали тебе Чтецы? Они что-нибудь говорили о смерти Орлова?
Катя молчала. Ей отчего-то вдруг стало не по себе оттого, что окна были завешены, а Антон стоял около двери, словно удерживая её в капкане.
Антон в свою очередь не мог скрыть досаду. Он многим рисковал, придя сюда вопреки запрету Старшего Стража. И ради чего? Девчонка была прямо таки безгранично бесполезна. Он не часто общался с обычными людьми, и теперь понял, что ничего не терял от этого. Она, похоже, боялась собственной тени.
– Нет, ничего,– покачала головой девушка.– Я довольно быстро убежала.
Катя сглотнула и пристально посмотрела на Антона.
И тут на неё накатила волна брезгливости и жалости, перемешанной с ненавистью. У девушки перехватило дыхание. Очень и очень сильные эмоции, они принадлежали Антону. Сама она не чувствовала ничего подобного в данный момент.
Девушка не могла выдавить ни слова. Душившие его чувства душили и её. У девушки закололо в затылке, на глаза навернулись слёзы. Её было физически больно чувствовать тоже, что чувствовал парень напротив.
-Прекрати,– попросила она, обхватывая свою голову руками. Она с трудом сфокусировала взгляд на парне.
С её стороны было огромной ошибкой произнести это. Антон мгновенно понял, что она почувствовала его эмоции, и жалость исчезла без следа, осталась только нарастающая ненависть.
Он стоял, сжав руки в кулаки, и смотрел на неё. Он не пытался заставить её испытать его эмоции, просто они были настолько сильными, что Катя сама чувствовала их. Девушка глотнула воздуха. Ладони вспотели, в глазах потемнело, она согнулась пополам. Если до этого парень сомневался, что она принадлежит к Дому Чтецов, то теперь был в этом уверен.
Но чем больше она смотрела в его глаза, тем больше её саму охватывала паника. В них плескалась ненависть. Чёрная и всепоглощающая. В ней не было ни тени сомнения или жалости, не было причинно-следственной связи, не было пути к отступлению. Эта ненависть пожирала того, на кого была направлена. А направлена она была на девушку. Катя не могла дышать. Она буквально упала спиной на парту. Никогда ещё никто не ненавидел её так сильно. Ни издевавшиеся и смеющиеся над ней ровесники из детского дома, ни опекуны, видевшие в ней обузу.
Катя не могла пошевелиться, сил хватило лишь на то, чтобы сдавленно прошептать:
-За что ты так ненавидишь меня?
Она сама не расслышала своих слов, настолько сильно ей заложило уши. Антон же, как оказалось, умел читать по губам. Он опять медленно и неестественно наклонил голову, как делают только птицы. А затем посмотрел ей в глаза и серьезно ответил.
-Ты мерзкий мозгокопатель, это ли не достаточная причина?
Катя отрицательно помотала головой. Господи, что он несёт? Она ведь ничего ему не сделала!
Парень стоял, всё так же наклонив голову и наблюдая за ней. Внешне он был абсолютно спокоен. Только глаза выдавали нервное напряжение. Он как завороженный смотрел, как она корчится. У девушки на языке застыла мольба прекратить. Прекратить что? Прекратить ненавидеть её? Он явно не в силах сделать это. Более того, Антон делал это не специально. Он просто так чувствовал, и не его вина была, что его чувства передавались ей.
От боли у девушки свело судорогой ногу. Она зажмурилась и сжала руки в кулаки, вонзая ногти в кожу. Это немного её отрезвило.
Антон сделал шаг к ней навстречу и протянул руку. Девушка в неосознанном страхе отшатнулась от него, больно ударившись ногой о край парты. Воздушный тотчас поднял руки вверх в мирном жесте. Глаза девушки слезились, её лихорадило.
Внезапно дверь распахнулась, и на пороге появилась уборщица с ведром воды и шваброй.
– По расписанию здесь не должно быть уроков,– близоруко сощурилась пожилая женщина.
Мужчина мгновенье смотрел на уборщицу, затем перевёл взгляд на Катю.
-Мы не договорили,– бросил он задыхающейся девочке и вышел из класса.
-Что такое, девонька? -обратилась к Кате женщина. – Тебе нужна помощь?
Катя сглотнула. Да, ей нужна помощь. Ей вдруг захотелось попасть обратно в детский дом. Не выходить наружу. Задыхаться. Но не чувствовать больше этой ненависти, направленной прямо на неё. Не испытывать этого страха, не бежать в холодную ночь, куда глаза глядят.
Девушка отрицательно покачала головой и вышла из класса. Она, наконец, могла дышать. Девушка подошла к подоконнику. Вчерашние новые знакомые уже не казались ей такими страшными. Она посмотрела в окно на яблоневый сад. От мокрой земли исходили волны спокойствия. Девушка уткнулась лицом в дрожащие руки. Она больше не выдержит. Желудок скрутило волной боли. Ни секунды больше. Катя отняла руки от лица. Кто они? Эти люди, жившие в поместье яблоневого сада? Не знавшие ненависти и страха? Она завидовала им.
Девушка облизнула губы. Она хотела заснуть. Просто закрыть глаза и перестать чувствовать. Катя знала, где опекуны хранят снотворное. Она ведь может взять немного так, чтобы они не заметили. Девушка быстрым шагом направилась к выходу из школы. На протяжении всей дороги домой, она старалась ни о чём не думать. Она боялась, что ненависть вернётся. Ненависть, желание убивать, желание мстить. Телефон в кармане джинсов разрывался. Наверняка, звонила Наташа. Катя не обращала внимание. В мозгу у неё словно спасательный якорь белела продолговатая баночка с таблетками. Она заснёт. И боль наконец-то утихнет. В желудке, в голове, в ноге. Мысли отступят. Страх, наконец, даст возможность вздохнуть спокойно.
Желаниям девушки, однако, не суждено было сбыться. Ещё с лестничной площадки она услышала звуки работающего телевизора. Открыв входную дверь, девушка попыталась незаметно проскользнуть в свою комнату, но боль в ушибленной ноге дала о себе знать. Девушка споткнулась и задела комод в прихожей.
-Гриша, ты? Принёс?– послышался хриплый голос приёмной матери из зала.
Катя замерла около двери. Через несколько мгновений в коридоре показалась тучная женщина с красными воспалёнными глазами и недовольной гримасой на лице.
– Ты,– бросила она разочаровано при виде девушки, а затем зло прищурилась. – Совесть есть у тебя? В доме шаром покати, не могла в магазин за хлебом сходить?
Девушка сглотнула. Она бы с радостью и готовила, и ходила в магазин за продуктами, если бы у неё была хоть копейка денег. Всё пособие, которое давалось на её содержание, благополучно пропивалось. Говорить об этом вслух, однако, было бесполезно, могло стать только хуже.
– Ни крошки! Во всём доме! Шваль неблагодарная, вот ты кто!– тем временем распалялась опекунша. Она вышла на середину коридора и упёрла руки в бока. Несмотря на удушающий запах перегара женщина была в трезвом состоянии, а это значит, что она будет пребывать в крайне недовольном расположении духа пока не выпьет рюмку-другую. Женщина всё больше повышала голос,– Мы с Гришей столько работаем, чтобы тебя, тварь, прокормить!
Это тоже было неправдой. Уже который месяц оба опекуна не работали, живя только на Катино пособие. Именно поэтому собственно у них и было такое плачевное материальное состояние.
-Хочешь вернуться в детский дом, да? Таким как ты, там самое место! Никчёмным и неблагодарным!– опекунша перевела дыхание,– Что молчишь?
Катя прижалась спиной к двери. Вот таких вопросов она не любила. На которые требовался ответ. Девушка знала, что такое вот трезво-злоё состояние опекунов было самым опасным.
– Прошу прощения,– тихо проговорила она.
– Прощения? За что? За то, что ты такая неблагодарная тварь? Разве это можно простить ?-рассмеялась женщина. – Глаза б мои тебя не видели!
Катя опустила глаза. Так ведь и не видят месяцами. Когда водкой залиты.
-А где куртка? Ты что так пришла? Голая совсем? -вдруг спросила женщина. Гнев в её голосе смешался с удивлением.
Она, видимо, досадовала, что сама не додумалась пропить ещё и Катину верхнюю одежду. Если бы она была уверена, что девушка выживет без куртки в такую погоду, то, наверняка, сделала бы это давно. Девушка затаила дыхание. Она не знала, что ответить.
Опекунше ответ впрочем и не требовался. Она удивительно быстро для своих габаритов рванулась к приёмной дочери и наотмашь ударила ей по лицу.
Катина голова мотнулась в сторону, из губы брызнула кровь.
– Ах, ты тварь! Продала её что ли? Чтобы деньги на наркотики были?– завизжала женщина и опять ударила девушку по лицу.
Катя схватилась руками за комод, чтобы не упасть. Какие ещё наркотики? Но воспалённое сознание опекунши уже невозможно было остановить.
– Это не твои вещи! Ты не имеешь права их продавать! Это мы купили тебе эту куртку! И как ты отплатила, а? -женщина в ярости схватила девочку за волосы.– Да как ты посмела вообще? Ты тут никто! И тут нету ничего твоего! Нету ничего, что бы ты могла продавать!
Женщина швырнула Катю в другой конец коридора. Девушка упала, неловко подвернув под себя ногу. Обычно опекунша ограничивалась парой ударов. Появлялась одышка, на большее её просто не хватало. А вот приёмный отец мог разойтись намного сильнее, поэтому девушка молила Бога, чтобы он не явился как раз в разгар этой истерики.
Опекунша и впрямь стояла вся красная. Она тяжело дышала, глаза ещё больше налились кровью. Она смотрела на сжавшуюся в углу девочку, и подбородок её дрожал от ярости.
Катя чувствовала привкус крови на губах, её рвало. Она стиснула зубы: скоро это закончится.
– А где деньги? -вдруг прохрипела женщина, и сердце девушки пропустило удар. Только не это.
Опекуны пили неделями. Она и не думала, что они заметят пропажу, пока она не придумает что-нибудь. Тогда в кафе её охватила такая паника, что потерять куртку и сумку казалось пустяками. Теперь она отчётливо понимала, что пустяками это не было.
Девушка в ужасе сжалась.
-Да, деньги!– глаза женщины загорелись алчным огнём. Её абсолютно не волновало, что приёмный ребёнок мог замёрзнуть и заболеть. А вот возможность шального дохода казалась с каждой секундой всё притягательнее. Она даже повеселела. -Осенняя куртка, да ещё в приличном состоянии, за неё не мало должны были дать!
Опекунша уже, видимо, забыла, как кричала о наркотиках.
-У меня...у меня их нет, -сдавленно ответила Катя.– Я не продавала её. Она...потерялась.
-Потерялась?!– тихо прохрипела женщина. Лицо её приобрело настолько злобное выражение, какого девушка не видела за все годы проживания в этой квартире.
Она опять замахнулась, и удары посыпались градом. Катя пыталась закрыться руками, но это разлило женщину ещё больше. Она принялась пинать девушку ногами.
Катя не знала, сколько прошло времени, когда коридор опустел и она, наконец, смогла ползком добраться до своей комнаты. Она забилась в угол возле батареи и свернулась калачиком. Боль пронизывала всё тело. Девушка окровавленными пальцами убрала с лица волосы. Её перестало мутить, мысли путались. Ей уже не нужно было снотворное, девушка итак практически теряла сознание.
Пролежав на полу несколько часов, Катя, открыла глаза. В комнате было темно. Повисла гнетущая тишина: ни голосов, ни шума телевизора, ни храпа. Катя попыталась встать. Медленно прощупала рёбра: главное, чтобы ничего не было сломано.
Девушка медленно подошла к двери и прислушалась. Затем приоткрыла её. Их не было. Ушли напиваться к друзьям. Катя очень медленно, держась за стену, прошла в ванную комнату и глянула в зеркало.
Всё могло быть хуже. Губа уже не кровоточила, хоть и распухла. Девушка не хотела стягивать байку. Она знала, что увидит там кровоподтёки. Катя включила холодную воду. Теперь её точно отправят в детский дом. Быть может, это к лучшему? Девушка не могла нормально соображать.
Да, к лучшему. Она попыталась воскресить в памяти годы, проведённые в государственном учреждении. Это был Ад. С другой стороны, каким словом можно было назвать то, где она находилась последние два дня?
Девушка сполоснула лицо холодной водой и словно сомнамбула прошла обратно в комнату. Не включая свет, она взяла пакет, с которым ходила сегодня в школу, и начала запихивать туда одежду из шкафа. Рука отчего-то плохо работала. Вещи падали на пол. Куда она пойдёт? Она уже сбегала от приёмной семьи как-то раз. Ни к чему хорошему это не привело. Правда, сейчас ей было куда идти. Катя пыталась собраться с мыслями. А было ли? К Наташе? Она живёт с родителями, которые всей душой сочувствовали, но никак не могли помочь. Школа опять– таки. Девушка дотронулась до щеки рукой. Возможно, если бы она ещё могла заплакать, ей стало бы легче.
Девушка подошла к окну и прижалась лбом к холодному стеклу. Она всё ещё помнила, где лежало снотворное. Возможно, стоит просто принять чуть больше, чем она собиралась? Ушла бы боль. Ушла навсегда. Девушка пробежалась глазами по пустынному двору за окном. Она ведь никогда не понимала самоубийц. Не могло же быть настолько больно, чтобы по собственному желанию оборвать самое дорогое, что есть у человека. Его жизнь. Или же могло? Катя уже сомневалась в этом.
И вдруг девушка замерла. Там во дворе кто-то был. Катя прищурилась. Не могло же воображение опять сыграть с ней злую шутку. Абсолютно неподвижная мужская фигура прямо у застывших детских качелей. Катя подавила крик. Неужели это Антон? Девушка зажмурилась. Затем опять посмотрела через стекло. На этот раз очертаний было уже несколько. По другую сторону от качель застыла женская фигурка. Она стояла с запрокинутой головой так же неподвижно, как и её спутник. Поодаль застыло ещё несколько человек. И все, Катя была уверена, смотрели прямо на неё.
Девушка выпустила штору и, пройдя несколько шагов, упала на кровать, прямо на валявшиеся в беспорядке вещи. Она не могла выйти из дома, там были эти люди. Девушка постаралась принять позу, не причиняющую боли, но так и не смогла этого добиться. Голова кружилась. На миг мелькнула мысль позвонить в больницу, но она сразу же её отмела. Она это уже проходила. Наполовину жалостливые – наполовину безразличные взгляды уставших врачей из бесплатной поликлиники. Они даже обезболивающего ей не дадут, опасаясь, что она наркоманка. Они будут выяснять кто она и откуда, а затем просто позвонят в органы социальной опеки. Минимум помощи и максимум неприятностей. Девушка откинула голову так, чтобы не касаться подбородком ноющей ключицы и вспомнила утренний разговор с Наташей. Этот день просто нужно перетерпеть. Стиснуть зубы и перетерпеть. Катя сделала глубокий вдох, рёбра сразу же откликнулись болью. Если бы счёт шёл на дни, она бы вытерпела, но как быть, когда не знаешь, сколько ещё продлятся подобные будни.
Следующее утро не принесло ничего, кроме боли и отчаяния. Голова раскалывалась, тело как будто онемело, любое движение давалось с трудом. Катя лежала на смятой не расстеленной кровати, даже не раздевшись, и пыталась придумать хоть какой-то выход. Чувство безысходности билось в ней вместе с пульсом, и Катя неловко закусила губу, чтобы не кричать. Она сразу же почувствовала вкус железа на языке. Разбитая губа вновь закровоточила.
Девушка всё никак не могла понять. Почему она? Чем она заслужила это? Всё, чего она когда бы то ни было хотела, так это просто жить. Быть такой как все. Учиться, работать, любить. Ещё два дня назад у неё была надежда. Она думала, что сможет дождаться своих восемнадцати. Сегодня она не знала, как пережить один день. Как сделать так, чтобы с ней не происходило ничего странного и дикого. Чтобы в школе её не встречал парень, душащий своей ненавистью, чтобы около её дома не дежурили эти тени, чтобы у неё была новая осенняя куртка, чтобы она могла нормально поесть. Неужели она настолько многого хотела? Неужели кому-то в этом мире она настолько сильно не нравилась, чтобы это имело хоть какой-то смысл?
Девушка достала из кармана телефон. Он был выключен. Видимо, разрядился. Вот и хорошо. Никаких звонков.
Катя, превозмогая боль, добралась до антресоли, пылившейся в зале, и выдвинула нужный ящик. Взяв пару таблеток снотворного, она прошла ванную, и, закинув их в рот, запила водой из-под крана. Затем так же медленно девушка двинулась обратно в комнату.
* * *
Уже пятую ночь подряд Стражи Дома Ветра проводили в неблагополучном районе города, наблюдая за окнами многоэтажного дома. Они стояли на крыше напротив. На этот раз Старший Страж не счёл нужным усмирить осенний холод. Частые резкие перепады погоды могли выглядеть подозрительными для людей, живущих поблизости. Тем более, что перепады эти не были предсказаны людскими метеорологическими службами. Яна скептически относилась к этой излишней щепетильности к людям. Как будто их службы хоть когда-то могли предугадать поведение погоды правильно и вовремя оповестить об этом население.
Воздушную вообще всегда забавляли эти их рандомные прогнозы погоды, о которых говорили дикторы по радио, такие неправдоподобные и такие разные в зависимости от волны радиоприёмника.
Однако ей не в чем было упрекнуть людей. Они не могли чувствовать настроение Ветра, не могли понять, что у него на уме и в какую сторону он направится завтра. Конечно, не умея всего этого, они могли бы понаблюдать за растениями и зверьём: те с радостью рассказали бы им о замыслах Богини, о том, будет ли завтра лить дождь. Но это требовало усидчивости и уважения ко всему живому. К сожалению, люди не обладали ни первым, ни вторым качеством. А потому они придумали кучу бесполезных приборов, которые ни разу не спасли их ни от муссонов, ни от ураганов, ни от извержений вулканов. Яна не знала, какое из человеческих качеств её больше удивляло: их слепота или их упрямство.
Девушка запрокинула голову. Ледяной ветер трепал её светлые волосы. Он хотел поиграть, но девушка была непреклонна. Не время для игр, она была на патрулировании.
Сегодня с ними не было Антона, и это не могло не радовать. Его присутствие нервировало Яну. Сегодня её мысли были заняты другим. Прошло несколько суток, а в квартире, где жила девочка, ни разу не загорелся свет. В том, что девочка была дома, не было сомнений. Она не смогла бы выйти из здания незамеченной. Не могла же она спать сутками напролёт? Сначала Воздушная подумала было, что девчонка просто видит в темноте так же хорошо, как и все представители Домов, но потом отмела эту мысль. Раньше же она включала свет, вряд ли необученный Чтец смог бы обрести подобный навык за несколько часов.
Приказ был неоспорим. Стражи Дома Ветра должны были лишь наблюдать за ребёнком чужого Дома и никак с ним не взаимодействовать. Однако ситуация становилась всё более странной.
Размышления Воздушной были прерваны скрипом двери подъезда. Яна позволила зрачкам расшириться и принялась наблюдать за появившейся на улице фигуркой. Первые мгновения она не могла поверить своим глазам.
Это была она. Это темноволосая девочка. Но с ней было что-то не так. Несколько Стражей позади Яны чуть уловимо пошевелились. Девушка почувствовала лёгкие трепыхания воздуха. Воздушные были удивлены ничуть не меньше Яны.
Девочка двигалась медленно и неестественно. Она была одета в мешковатую байку и джинсы, и ветер развевал её длинные волосы. Сделав несколько шагов вперёд, она схватилась рукой за бок. Острое зрение позволило Яне разглядеть, что костяшки пальцев девочки были в крови.
Замерев на несколько секунд, девочка подняла голову и уставилась прямо на Воздушных. И вот тут Яне и впрямь стало не по себе. Когда-то милое личико, странное своей безэмоциональностью, но всё равно каким-то образом живое и интересное, было практически неузнаваемым. Кожа была слишком бледной, скулы стали острее, глаза горели болезненным блеском, губы были разбиты в кровь, а на челюсти виднелись багровые кровоподтёки.
Аналогичные увечья явно покрывали и спрятанное под мешковатой одеждой тело. Яна непроизвольно дёрнулась. Они должны помочь девочке! Пусть это был ребёнок чужого Дома, пусть даже Дома Чтецов, но ему нужна была помощь! Воздушная в молчаливом вопросе повернулась к Старшему Стражу. Тот стоял неподвижно, слившись с тёмным небом, и ничего не говорил. Яна опять вернулась к созерцанию качающейся на подъезде фигурки. Воздушная пожалела, что с ними сейчас нету Антона. Он не был Стражем, он не подчинялся Стражу Стрижёву, он мог оспорить приказ, мог хотя бы попытаться помочь этому ребёнку.
Девочка не отводила глаз от фигур на крыше, и Яне показалось, что она смотрит прямо ей в глаза. Но этого точно не могло быть. У девочки не могло быть настолько хорошее зрение, наверняка, она видела только их тёмные силуэты.
Яна не могла понять логики Дома Чтецов. Это их ребёнок, почему они не забирают его? Почему не следят за ним?
Из всех Домов, пожалуй, больше всего Воздушная недолюбливала Дом Волка. За их взрывной характер, за любовь к кровавым стычкам, за звериный оскал. Но в тоже время Яна знала, что насколько агрессивны они бы не были, Волков можно было переиграть. Успокоить, договориться, пойти на компромисс. Это было тяжело и всегда опасно, но всё-таки реально. Поэтому Страж никогда не боялась Дом Волка, она боялась представителей другого Дома. Дома, переиграть который было невозможно. Дома Чтецов. Яна не знала, что было тому причиной: их холодный ум, контроль над своими и чужими эмоциями, просчитывания ходов на несколько вперёд или же бешеная жестокость. История помнила много кровавых человеческих войн, в которых погибали, как обычные люди, так и представители Домов. Почти все из этих войн были выгодны Чтецам в той или иной мере. Девушку передёрнуло. Цель оправдывает средство. Но какой логикой руководствовались они сейчас? Какую выгоду искали? Это ведь их ребёнок! И он страдает!
Зная, что может дорого заплатить за дерзость, девушка всё решила обратиться к Старшему Стражу. Но, не успела она и головы повернуть в его сторону, как Стрижёв сам положил руку ей на плечо.
– Это не наше дело,– спокойно произнёс он. – Приказ Кардинала достаточно ясен. Мы лишь наблюдаем.
Яна понимала, что они не в силах оспорить приказ, поэтому попыталась зайти с другой стороны.
– Я понимаю. Но, возможно, стоит оповестить Дом Чтецов, что...
Страж Стрижёв как-то странно на неё посмотрел, и девушка прикусила язык. Богиня, что она несёт! Чтецы всегда обо всём узнавали первыми. Конечно, они в курсе, что происходит с этой девочкой. Знают и ничего не предпринимают.
Яна закрыла глаза. Никогда она не поймёт их жестокости.
* * *
Прошло чуть больше недели, когда Катя, наконец, нашла в себе силы собраться в школу. С лица сошёл отёк, губа зажила, и девушка могла показаться на людях. Опекуны так и не появились в квартире, из органов социальной опеки тоже никто не пришёл, видимо, у них были дела поважнее. Она включила телефон и перезвонила Наташе. Сказала, что болела ужасным гриппом. Катя говорила спокойным голосом и сама удивлялась, насколько ровно он звучал. Ещё больше её удивляло, что она практически ничего не чувствовала, произнося слова лжи. Пару недель назад её бы замучила совесть, теперь же девушке просто хотелось быстрее разделаться с неприятным делом.
Она уже не боялась выходить на улицу. По правде сказать, ей было наплевать на тени во дворе. У них был шанс причинить ей вред. Они его не использовали.
Практически неделю не выходивши из дома, Катя отвыкла от уличного шума. Стоя на остановке, она зябко передёргивала плечами. Ей резали по ушам звуки торможения шин о мокрый асфальт, поэтому, когда подъехал автобус, девушка вздохнула с облегчением. Она села ни сидение и уставилась на мелькающий за окном грязный пейзаж. Через пару остановок, автобус наполнился народом. Кто-то подсел рядом с девушкой, и её как будто передёрнуло. В сознание хлынула какая-то бешеная радость и восторг. Секунду назад она и близко не испытывала ничего подобного, а тут грудная клетка буквально разрывалась от переполнявшего её воодушевления. Девушке стало тяжело дышать, она повернула голову и замерла.
Рядом с ней сидела девочка лет шести, она держала в руках воздушный шарик, скрученный в какую-то непонятную зверушку, и светилась от счастья. Губы Кати непроизвольно растянулись в улыбке. Со стороны могло показаться, что это была ответная улыбка ребёнку, на самом же деле лицо девушки перекосило в счастливой гримасе, она не контролировала свои рефлексы.
Катя попыталась расслабить лицо и отогнать от себя это неконтролируемое счастье. Но вместо этого она расхохоталась. Раскатисто и громко, она не смеялась так никогда в жизни, пожалуй, по той причине, что никогда не испытывала подобного счастья, что испытывает сидящая рядом с ней девочка.
Катя буквально задохнулась от ужаса. Что с ней происходит? Да, она всегда легко угадывала эмоции чужих людей. Но она делала это по собственному желанию, и они никогда не влияли на неё так сильно. Девушка вдруг вспомнила встречу с Антоном из Дома Ветра. Его ненависть передалась ей, она начала душить её, почти так же, как сейчас её душит счастье сидящей рядом шестилетней девочки.
