Текст книги "Согласие под прицелом (СИ)"

Автор книги: Дарья Милова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

Глава 25. Красота под охраной

Лия

Прошла неделя. Семь дней – ярких, суматошных, с запахом ткани, кофе и лака для ногтей.

Если бы кто-то посмотрел на меня со стороны – сказал бы: вот она, счастливая женщина, у которой всё получилось.

А может, так и было.

Мы с Анной проводили время, как в старые добрые дни. Смех, болтовня, спонтанные фотосессии в саду и разговоры до ночи.

Я впервые за долгое время чувствовала себя живой. Но потом ее отпуск закончился и она собралась уезжать.

Перед тем как выйти за ворота, она подошла ко мне и вдруг, по-своему серьёзно, сказала:

– Лия, ты только не обижайся, ладно?

– За что?

– Твой Марко… он какой-то, ну…

Я нахмурилась.

– Какой?

– Напряжённый. Будто в нём пружина стоит. Всё время такой… на взводе.

– У него сейчас непростой период, – мягко ответила я, но Анна покачала головой, прищурилась и выдала:

– Нет, подруга. Тут нужен не разговор, а удар по башке. В хорошем смысле.

– Что ты имеешь в виду? – я приподняла бровь.

Анна шагнула ближе и шепнула, хищно улыбаясь:

– Устрой ему сюрприз. Такой… ну, ты поняла.

– Не совсем.

– Очень, очень сексуальный. С кружевами, кожей, может, даже с повязкой на глаза…

– Анна.

– Что? Он капо, но он мужчина. А ты у него такая – ммм… – она провела пальцем по моему плечу. – Только не упусти момент. Он весь в этих делах, складах, проблемах. Так напомни ему, зачем он вообще всё это делает.

Я засмеялась, качая головой.

Она поцеловала меня в щёку и, уезжая, показала палец вверх из окна.

– Делай, как я сказала, миссис мафия. Не то я сама приеду и соблазню его. В воспитательных целях.

***

Моё ателье, то самое, которое открыл Марко, ожило.

Сначала робко, как птенец. А потом – уверенно.

Клиентки приходили одна за другой. Сарафанное радио сработало.

И я снова шила. Много. С душой. С упрямством. С любовью.

Риз сиял, как солнечный луч в лондонский понедельник. Он ходил между тканями, управлял, комментировал, поддерживал и втайне, я уверена, плакал от счастья по ночам.

Он был со мной – рядом, как всегда. И я знала: мы строим что-то настоящее.

Только вот… кое-что изменилось.

Охрана.

Теперь она была в два раза больше.

Каждое утро я замечала новых людей у ворот. На втором этаже – незнакомые лица.

По периметру – камеры, новые датчики, металлический лоск, напряжение.

Я спросила Марко в одну из ночей, когда он в очередной раз вернулся в три утра, насквозь уставший:

– Что происходит?

Он устало стянул пиджак, осел на край кровати и только коротко сказал:

– После склада мы не рискуем.

Он стал другим.

Вставал до рассвета, возвращался за полночь.

Смотрел на меня с любовью, но как будто через толщу воды.

Я знала – он держит в себе всё. Не делится. Не пускает.

Лукас почти поправился.

Даже появился однажды в ателье, в очках и с кофе, с ухмылкой на лице и фразой:

– А что, может, мне тоже заказать костюм? Только сделайте так, чтобы женщины теряли дар речи, а мужчины – волю к жизни.

Анна тут же выдала:

– В твоём случае поможет только плащ-невидимка.

Он ржал. Как и всегда. Как будто ничего не было.

Но я знала – боль под его смехом осталась.

И среди всей этой суеты, строчек, тканей и заказов рядом была Джулия.

Она стала приходить почти каждый день.

Сначала просто смотрела. Потом – начала помогать.

А потом я поняла: она чувствует ткани. Видит линии. Понимает, как платье ложится на тело.

Она сидела у окна с чашкой чая и говорила:

– Знаешь, Лия… Когда я была молодой, я хотела стать портнихой. Но отец сказал, что это глупость.

Она взглянула на меня и добавила с лёгкой улыбкой:

– А теперь вот я у тебя – учусь. И это, честно, самое тёплое, что случалось со мной за последние годы.

Я не сказала ничего. Только сжала её руку.

Мы – такие разные.

Но в этот момент я поняла: она видит во мне дочь. А я – в ней что-то материнское, чего мне всегда не хватало.

Я сжала её руку чуть крепче, и в груди щемило от какой-то странной, глубокой благодарности.

Но ровно в этот момент – дверь ателье распахнулась.

Я повернулась – и сердце мгновенно сжалось.

Мама.

В своём классическом наряде – платье в обтяжку, каблуки, слишком яркая помада. Волосы уложены идеально. Лицо – недовольное. Губы сжаты в линию.

Она даже не взглянула на Джулию.

Сразу – на меня. Словно целилась.

– Почему я звоню своей дочери, а она не берёт трубку?! ТЫ вообще понимаешь, как это выглядит? Ты замужем, живёшь за высоким забором, трубку не берёшь, сама не звонишь. Я должна по людям узнавать, как у тебя дела?

Я склонила голову чуть вбок, голос стал холоднее:

– Как там Карина?

Мама моргнула. Ресницы дрогнули. Ответа не последовало сразу.

Воздух будто стал плотнее. Даже шорох ткани от манекена в углу прозвучал громче.

– Она… работает. Занята. У неё всё в порядке – ответила мама с тем тоном, которым она обычно завершала темы, не интересующие её по-настоящему.

– Но я не за этим сюда пришла.

Она выпрямила спину, как будто сейчас должна была сказать нечто важное, и заговорила уже мягче, будто старалась казаться спокойной и заботливой.

– Я подумала… может, вы с Марко придёте к нам на ужин?

Она сделала шаг вперёд, неуверенный, почти не заметный.

– Я хочу, чтобы вся семья собралась вместе. Как в старые добрые времена.

Может, мы и не были идеальными, но всё же… мы были семьёй.

Я смотрела на неё молча. Ни тени реакции. Ни капли веры в эти слова.

Мама быстро оглядела ателье, задержав взгляд на манекенах, развешанных платьях, рабочих столах, и лицо её изменилось – на нём появилась почти искренняя улыбка, как у человека, который хочет произвести впечатление, но не до конца умеет это делать.

– У тебя всё так красиво, так профессионально. Я… даже не ожидала. Ты умничка. Видно, что ты стараешься.

Она склонила голову чуть набок, будто пыталась подобрать нужный тон, и произнесла чуть тише, почти доверительно:

– Я ведь всегда тебя любила. Просто ты была… ну, непростая. Со своим взглядом на всё. Но ты же моя дочь, Лия.

Я стояла неподвижно, выслушивая каждое слово. На губах не дрогнуло ни одной мышцы. Ни одна эмоция не отразилась на лице. Внутри, за спокойствием, у меня было только одно – глухое, ледяное недоверие. Это был спектакль. Роль.

– Подумаешь, да? – спросила она, глядя в глаза с тем выражением, каким матери пытаются выпросить ответ у детей, которых они годами не слышали.

– Подумаю, – спокойно произнесла я, не отводя взгляда.

Она кивнула, будто этого ей было достаточно, развернулась и вышла, оставив после себя запах духов и ощущение фальши, которое въедалось в воздух.

Джулия подошла ближе, её присутствие – тёплое, негромкое. Она не смотрела вслед моей матери. Просто сказала, как будто в никуда:

– Когда человек вдруг вспоминает, что ты – его семья, чаще всего это значит, что ты стал для него чем-то полезным.

В этот момент из соседней комнаты вышел Риз. Он держал в руках планшет с эскизами, но, судя по выражению лица, слышал всё.

Он остановился, посмотрел в сторону двери, которую только что закрыла за собой моя мать, и с его губ сорвалась короткая, сухая усмешка:

– Если бы лицемерие светилось, она бы только что ослепила весь квартал.

Он подошёл ближе, положил планшет на стол, облокотился и посмотрел на меня поверх очков, уже мягче:

– Я тебя знаю, Лия. Ты выслушала её вежливо, потому что у тебя класс. Но ты не обязана возвращаться туда, где тебя никогда не ждали.

– У тебя есть семья. И, на удивление, она выглядит вот так, – он кивнул на нас троих, – швеи, бывшая мафиозная первая леди и твой любимый, восхитительный я.

Я не смогла сдержать лёгкую улыбку. Совсем немного. Но она вырвалась.

Он был прав.

Они оба были правы.

Глава 26. Ужин в минус сто градусов

Лия

Я не собиралась идти.

После того, как она появилась в ателье с этой своей «теплотой», завернутой в тонкую фольгу манипуляции, у меня не было ни желания, ни причин снова садиться за один стол с людьми, которые годами делали вид, будто меня не существует.

Но через два дня зазвонил телефон.

Я сразу узнала голос.

Тихий, срывающийся. Папин.

Он не кричал. Не давил. Не уговаривал. Он просто… просил.

Говорил, что соскучился. Что Карине сейчас непросто, что мама нервная, что дом стал тише, чем прежде. И что он хочет увидеть меня. Просто так. Без сцен.

«Ради меня, Лия… хотя бы один вечер. Только посидеть. Просто ты, я и… семья».

Я почувствовала, как в горле застревает что-то, что я давно научилась проглатывать.

И не смогла сказать «нет».

Так мы и оказались здесь.

С Марко. За длинным белым столом. В доме, где я выросла.

Мама рассыпалась в комплиментах с порога, будто перед ней мы – голливудская пара года, а не те, кто вынужденно пришёл под её крышу.

Она буквально подлизывалась, грубо говоря.

Хвалила мою внешность, будто не помнила, как когда-то говорила, что у меня «тяжёлые черты лица».

Говорила, что я «расцвела», что теперь видно – «всё не зря», что Марко, конечно, опасный, но зато мужик с яйцами, не то что эти мальчики с татуировками и мамами под мышкой».

Я сидела и смотрела, как её улыбка трещит по швам.

Как голос становится слишком сладким.

Как каждое слово тянет за собой запах фальши.

Марко не сказал ни слова.

Он смотрел на неё так, как он умеет: спокойно, холодно, с такой тишиной в глазах, что становилось неуютно.

Но он кивал, вежливо.

И я знала – он запоминает каждое слово, каждую интонацию. Он не верит ей так же, как и я.

Папа сидел с краю.

Он только изредка вставлял что-то вроде:

«Ну да, всё неплохо вышло в итоге…»

«Да, Лия теперь и правда светится…»

«Хотя сначала я не был рад этому союзу, но теперь… если она счастлива…»

И в этот момент в комнату вошла Карина.

Вся в чёрном.

Будто она шла не на ужин, а на похороны собственной души.

Карина увидела меня и даже не попыталась скрыть презрение.

Она оглядела меня с ног до головы – медленно, лениво, как будто я была товаром, который ей не по карману, но она всё равно хочет испортить витрину.

– Привет, – протянула она с фальшивой улыбкой. – Привет, похитительница чужих мужей.

И бросила взгляд на Марко.

– Или уже законная? Я просто не слежу за всеми вашими новостями в мафиозных хрониках.

За столом повисла тишина. Мама застыла с половником в руке. Папа сглотнул.

Марко даже не пошевелился.

Я положила вилку. Спокойно. Без лишнего шума.

– Всё зависит от того, кого именно ты считала своим, – ответила я. – И с какой скоростью он тебя забыл.

Улыбка сползла с её губ. Надежда на «вколоть и уйти» провалилась.

Карина не ответила. Лишь бросила на меня короткий взгляд, в котором смешались раздражение, злость и что-то более острое – обида, прикрытая толстым слоем яда.

Она опустилась на стул, демонстративно взяла вилку и молча начала есть, будто ничего не случилось.

Марко даже не посмотрел на неё – будто она не существовала. А я... просто продолжила ужин, но уже не ела. Внутри было чувство, что это не конец. Только начало.

Минут через двадцать я извинилась и встала.

Сказала, что отойду в уборную. Никто не возразил.

Я прошла по длинному коридору, помня каждый скрип половиц, каждый поворот.

Дом, который когда-то казался мне крепостью, теперь дышал пылью и затаённой злобой.

Когда я вышла из ванной, первое, что я увидела – это Карину.

Она стояла в темноте у окна. Как будто ждала.

Скрестив руки, в тени.

И прежде чем я смогла обойти её, она резко шагнула вперёд и перегородила мне путь.

– Думаешь, ты победила? – прошипела она, приближаясь почти вплотную.

– Думаешь, ты теперь королева только потому, что тебя кто-то трахает по ночам и у тебя появились деньги?

Я молчала. Смотрела прямо в глаза. Без страха.

Но внутри всё сжалось от её близости – не от страха, а от отвращения.

– Ты влезла туда, где тебя не ждали. В мужчину, который должен был быть моим. В жизнь, которой ты не заслуживаешь.

Карина подняла подбородок, в голосе появилась дрожь, не от слабости – от ярости:

– Я ненавижу тебя. Всю жизнь. И если ты думаешь, что это конец – ты ошибаешься.

Ты просто открыла дверь в то, что не сможешь контролировать.

– Ты угрожаешь мне? – тихо спросила я.

– Я предупреждаю, – прошипела она. —

– Ты не знаешь, на что я способна, Лия. Но узнаешь.

На секунду я замерла. Потом сделала шаг ближе, так, что между нами не осталось воздуха.

– Ошибаешься. Я знаю, на что ты способна. На зависть. На интриги. На дешёвые подлости за спиной. И теперь – ещё и на угрозы. Всё то же, Карина. Только злее. Только слабее.

Она вспыхнула.

Я видела, как сжались её кулаки.

Но она не ударила. Потому что знала – если начнёт драку, проиграет.

Я развернулась.

И пошла к выходу.

Медленно. Уверенно.

А она осталась в темноте. Одна. С собственной злостью.

Глава 27. Трещина

Лия

– Он снова уехал? – голос Джулии прозвучал у меня за спиной.

Я вздрогнула, хотя не показывала виду.

Она стояла в дверях, накинув лёгкий шёлковый халат, с бокалом вина в руке.

– Да, – тихо ответила я, – сказал, что ненадолго.

– Марко никогда не уезжает просто так.

– Я знаю.

Мы молча посмотрели в темноту за окнами. В отражении стекла – две женские фигуры, слишком разные, но объединённые одним: в нас обеих поселился страх.

– Всё будет хорошо, – вдруг сказала она, почти себе. – Он всё держит под контролем.

– А кто держит его?

***

Позже, уже в спальне, я лежала на кровати, зажав в руке телефон.

Звонила. Он не ответил.

Написала: «Ты в порядке?» – просто, без драмы. Он не прочитал.

Прошло двадцать минут. Я уже выключила экран, когда он появился в дверях.

Марко.

Уставший. Потный. С мраком в глазах, который он даже не пытался скрыть.

– Ты не спишь?

– Ты не звонил.

– Был занят.

Я встала.

– Занят, чтобы не написать два слова?

Он не сказал ни слова.

Просто стоял, прижавшись лбом к моей шее, дышал тяжело, будто сдерживал всё, что внутри.

– Прости, – выдохнул он глухо, почти не слышно. – За молчание. За то, что ухожу. За то, что тебе приходится угадывать, что у меня в голове.

Он отстранился чуть-чуть, чтобы взглянуть мне в глаза. Его ладони легли на мои щёки.

– Лия… Я люблю тебя. Не просто люблю. Ты – моя слабость. Моя стена. Моё спасение. Всё, что у меня есть настоящее.

– Тогда не отталкивай меня, – сказала я, – даже если тебе кажется, что это ради моего блага.

Он закрыл глаза на секунду, глубоко выдохнул.

– Я не знаю, как тебя держать и при этом не сжать слишком крепко. Понимаешь? Я слишком многое терял. Я не выдержу, если потеряю тебя.

Я обняла его, сильно, намеренно, как якорь.

– Тогда держи меня так, как есть. Я не стеклянная.

– Нет. Ты – пламя.

Он усмехнулся одними уголками губ.

– Я просто боюсь обжечься слишком сильно.

– А я – боюсь, что ты сам себя сожжёшь, если будешь продолжать молчать.

Он поцеловал меня – мягко, осторожно, будто извиняясь губами за все слова, которые не говорил.

Когда я проснулась утром, Марко ещё спал.

Плечо под моей щекой было тёплым, грудь под пальцами – размеренной. Он дышал глубоко.

И впервые за все последние ночи я знала – он действительно рядом. Не только телом. Не только тенью. Он здесь. Со мной.

Я лежала, слушала, как за окном кто-то поливает газон, как внизу шуршит Мира, и думала: а ведь Анна была права.

Он забыл, кто я. Не как жена. А как женщина, от которой у него всегда сносило крышу.

Так пусть вспомнит.

Весь день я провела в ателье, но мысли были не о ткани и заказах.

Я уже видела, как именно всё будет: свет, запах, музыка, мой образ.

Я не хотела просто бельё и каблуки – нет. Я хотела сцену.

Такую, после которой у него не останется ни сил, ни желания уходить.

Анна бы сказала: «Сделай это искусством. Пусть у него упадёт челюсть, а потом – штаны.»

И я сделала.

Вечер.

Вся вилла была уже в тишине, когда он вернулся.

Воротник рубашки расстёгнут, волосы немного растрёпаны, на лице – вечная усталость.

Он прошёл вглубь дома, и я услышала, как ставит пистолет на прикроватную тумбу, сбрасывает пиджак на кресло.

А потом —

Щелчок. Свет в спальне гаснет.

Включается тёплый приглушённый свет ламп по периметру комнаты.

И я стою у окна.

Не в нижнем белье.

В платье. Моей новой модели.

Оно было из тончайшего чёрного шёлка, с вырезом до самого бедра, обнажающим ногу, с прозрачной спиной и глубоким декольте.

На мне – только это и каблуки.

Губы алые. Волосы – растрёпаны нарочно. Взгляд – холодный, как лёд. И голодный, как у кошки, перед тем как разорвать свою добычу.

Он остановился.

На секунду даже перестал дышать.

– Что это?.. – выдохнул он, подойдя ближе.

– Напоминание, – я провела пальцами по бедру, скользнула рукой по поясу. – Кто здесь настоящая опасность.

– Ты хочешь, чтобы я сдох прямо тут? – его голос стал ниже, хриплее.

– Нет. Я хочу, чтобы ты жил. И горел. Только для меня.

Я развернулась, медленно.

Он шагнул ко мне, схватил за талию, впился губами в шею, прижал к стеклу.

– Ты чёртова ведьма, – прошептал он. – И я никогда не перестану гореть.

Я встала перед ним на колени.

Медленно. Нарочно.

Глядя вверх. Так, как он любил.

Он даже не пытался скрыть, насколько охуенно это на него действовало.

– Блядь, Лия… – выдохнул он, запрокидывая голову.

– Что? – я провела языком по его животу, почти касаясь кожи. – Я просто устала ждать, когда ты вспомнишь, кому ты принадлежишь.

– Ты сука… – его голос дрожал от напряжения, от желания, от того, как я стягивала ремень, будто у нас есть на это вечность.

– Нет, – я усмехнулась. – Я твоя сука. Единственная. Та, которая может опустить тебя с небес, Марко. С твоего трона.

Я расстегнула ширинку, и он выдохнул сквозь зубы.

Громко. Грязно.

– Скажи это, – прошептала я, едва касаясь губами его кожи. – Скажи, как сильно ты скучал по моему рту.

– Ебать… – Он опустил ладонь мне на затылок. – Я сдох без тебя, Лия. Я грёбаный псих, когда тебя нет.

– Вот и хорошо, – прошептала я. – Теперь молчи. И дай мне разорвать тебе мозг.

Он вцепился в мои волосы, но не остановил.

И когда я посмотрела на него снизу, с губами, обхватывающими его медленно, намеренно – он выругался так, как не ругался даже на предателей.

– Ты… чёртова… ведьма. Я сейчас… чёрт, Лия, ты сведёшь меня нахуй с ума.

Я сделала паузу, провела языком по кончику, посмотрела на него в упор:

– Именно этого я и добиваюсь.

Он сорвался.

В тот самый момент, когда я провела языком чуть глубже, чуть смелее – он вскрикнул коротко, как будто я ударила не по телу, а по разуму.

– Хватит, – прорычал он, выхватывая меня за талию и поднимая на руки, как куклу. – Блядь, я тебя сейчас разнесу.

Он буквально бросил меня на кровать, сорвав платье одним движением. Шёлк взвизгнул, как живая ткань, разлетелся по полу.

– Это что за показ мод, нахуй, в спальне? Ты решила, что я тут просто любоваться буду?

Он навис надо мной, глаза чёрные, зрачки расширены.

– Я тебя сейчас оттрахаю так, что ты забудешь, как дышать, Лия.

– А что ты ждёшь, капо? – прошептала я, выгибаясь под ним. – Докажи, что ты всё ещё умеешь быть дикой тварью в постели, а не только на допросах.

Он врезался в меня резко, без предупреждения, без нежности.

Я закричала, вцепилась в простыню, а он засмеялся – тихо, зло, с наслаждением.

– Сука, как же ты узкая… Как будто каждый раз заново.

– Потому что ты – единственный, кто имеет на это право, – прошипела я, стиснув зубы.

Он взрывался во мне, двигаясь глубоко, жестко, хватая, прикусывая, удерживая.

На шее – засос. На бедре – синяк от его пальцев.

Я хотела этого. Ждала этого.

– Тебе это нравится, да? – хрипел он. – Когда я зверь?

– Нравится? – выдохнула я. – Я живу ради этого, Марко. Ради того, чтобы ты трахал меня, как будто последний раз.

Он впился губами в мой рот, одним движением перевернул меня на живот.

– Ты моя, Лия. Целиком. И если ты когда-нибудь уйдёшь…

– То ты сожжёшь этот грёбаный мир, – закончила я за него, подаваясь навстречу. – Я знаю. Поэтому и остаюсь.

И в эту ночь в комнате не осталось ничего, кроме стона, мата и тела к телу.

Он не просто вернулся.

Он вспомнил, с кем делит эту постель.

🔥 Когда мужчина долго молчит – говорите с ним на языке, который он точно понимает. Лия, как всегда, выбрала безошибочно. А вы бы осмелились на такое напоминание? ❤️

Глава 28. Запах гнили

Марко

Я проснулся раньше Лии.

Она лежала, раскинувшись на моей половине кровати, с лёгким беспорядком в волосах и упрямой линией губ. Даже во сне – она как огонь. Никакой слабости. Только покой после пожара.

Я не стал будить её. Просто вышел.

На террасе пахло сигаретами, рассветом и тревогой. Я чувствовал это нутром. Знал: если во мне снова что-то задышало, значит, снаружи – кто-то дёргает за нитки.

В офисе меня уже ждал Лукас.

Он молча включил экран.

На нём – интерфейс нашей главной защищённой системы.

Красное мигающее окно.

Попытка доступа изнутри.

– Опять? – я встал.

– Примерно час назад. Тот же фрагмент кода, что и в прошлый раз. Но на этот раз – глубже. Он хотел в папку с финансовыми отчётами и схемами наших маршрутов.

– Ты отследил?

Лукас покачал головой.

– Он исчез до того, как я поймал IP. Стер следы. Это не школьник. И явно знает, где искать.

Я ударил кулаком по столу.

– Это значит, что он ещё в сети. Где-то рядом. Может быть – в соседней комнате.

Лукас кивнул.

– Я проверил входы. Все свои. Никаких гостей.

Он взглянул на меня.

– Это кто-то из нас. Или кто-то, кого пустил кто-то из нас.

Я молчал.

Внутри всё уже горело.

– Начинай проверку. Скрытную. Без допросов. Без паники.

– Ты хочешь, чтобы я снова говорил с Андреа?

– Нет. – Я резко повернулся к нему. – С Андреа пока не разговаривать. Только наблюдать. Он знает, что под подозрением, и будет играть чище.

– Или ещё грязнее, – пробормотал Лукас.

– Тем более. Если он и правда копает под нас – я хочу знать, для кого.

Мы замолчали. В комнате было тихо, только гудение серверов.

Лукас достал флешку.

– Вот логи. Вдруг тебе захочется самому в это залезть.

Я взял.

– Захочу.

Потому что когда кто-то лезет в мой дом – я не зову полицию. Я беру нож.