Текст книги "Согласие под прицелом (СИ)"

Автор книги: Дарья Милова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

Глава 29. Тонкий шов

Лия

Я стояла за рабочим столом, прижимая к груди рулон органзы. День шёл как по маслу – один заказ уходил за другим, команда работала слаженно, вдохновлённо. Всё было как надо.

Пока не вошла она.

Моя мать.

– Лия, – её голос был слишком тёплым. Словно натянутым поверх льда. – У тебя стало так… красиво. Просторно.

Я выпрямилась, не показывая ни удивления, ни раздражения.

– Чем обязана?

– Не смотри так, я не кусаюсь, – её пальцы скользнули по подлокотнику кресла, оставляя после себя только напряжение. – Я подумала… может, ты сошьёшь для меня платье? На мероприятие у подруги. Хочу что-то… новое. Уникальное.

Я кивнула, даже не вслушиваясь в слова.

Что ей надо на самом деле – я пока не знала. Но пришла она не за платьем.

Когда она ушла, воздух в помещении будто очистился. Риз подошёл ближе, и я увидела, что он прищурен, как кот перед прыжком.

– Что-то не так, – сказал он, не глядя на меня.

Ближе к вечеру я стояла у витрины, просматривая эскизы на планшете, когда что-то снаружи заставило меня вскинуть голову.

Резкое движение. Шум. Силуэт.

У самого входа охранники уже прижали к машине мужчину в бейсболке, который, как выяснилось, стоял напротив нашего здания почти весь день.

Мои охранники.

Джереми – в центре, холодный, как клинок.

Я распахнула дверь.

– Что происходит?!

– Всё в порядке, мисс, – коротко сказал Джереми. – По приказу Марко. Он велел брать всех, кто покажется подозрительным.

– А мне сказать забыл?!

Он не ответил.

Мужчина молчал. Его лицо было бледным, но не испуганным.

Один из охранников, молодой парень по имени Эван, глянул на меня сдержанно:

– Мисс, мы должны отвезти его к Марко. Приказ был без исключений.

Я прищурилась.

– Ну уж нет. Я тоже в деле. Это моя жизнь. Моя безопасность. И я хочу знать, кто этот ублюдок и зачем он караулил мой вход.

Я развернулась к Джереми.

Сказала ровно, сдавленно:

– Вези меня.

Он колебался, пару секунд что-то быстро прокручивал в голове. А потом коротко кивнул.

– Есть. Поедем на северную базу.

Я забралась в чёрный внедорожник, захлопнув за собой дверь, и не обернулась ни на команду, ни на прохожих, замерших на тротуаре.

Я вошла в бетонный коридор, холодный и пахнущий металлом. Двое охранников тут же шагнули ко мне, но Джереми махнул рукой – не трогать.

Марко стоял у стола. В чёрной рубашке, закатанной до локтей, пальцы переплетены, спина напряжённая, как натянутая струна. За ним – Виктор, Рикко, и тот самый мужчина, теперь с мешком на голове, прикованный к стулу.

– Ты что здесь делаешь? – его голос был тихим, но острым.

– Ты собирался рассказать мне, что за мной следят? – бросила я, не подходя ближе. – Или это входит в пакет "защищённая жена мафиози", молчи и улыбайся?

Он смотрел несколько секунд, не моргая.

Потом – выдохнул.

– Ты не должна была это видеть.

– Но я увидела. И ты ничего не объяснил. Он следил за мной?

– Да.

– Кто он?

– Пока не говорит. И ни одного документа при себе. Отпечатки не бьются в базе. Профессионал.

– Значит, я была целью?

– Возможно. Или ты – наживка.

Я подошла ближе, скрестив руки.

– А ты вообще понимаешь, что это значит? Это уже не просто напряжённая обстановка, Марко. Это атака. И она рядом. Прямо у порога моего ателье.

Он смотрел на меня тяжело. Медленно подошёл, провёл пальцами по щеке.

Но теперь этот жест был не про нежность. А про вес молчаливой тревоги.

– Я не хотел, чтобы ты жила в этом. Чтобы видела.

– Но я уже в этом, Марко. По самую глотку. И ты больше не можешь оберегать меня, как слепую принцессу в башне. Потому что башня уже горит.

Молчание.

Потом он тихо сказал:

– Я разберусь с ним. Но с этого дня – ты не выходишь из дома без Виктора. Даже в сад.

Я вскинула бровь.

– Это приказ?

– Это просьба. Признай, что хоть раз я знаю лучше.

Я кивнула.

– Но в следующий раз – я хочу знать всё. Сразу. Без фильтра.

Он кивнул в ответ.

И только тогда, впервые за вечер, я увидела в его глазах не усталость.

А страх.

Глава 30. Сюрприз

Марко

Тишина – самая страшная пытка.

Я сидел напротив него. Мужчина средних лет, с короткой щетиной, в простой футболке и с руками, закованными в цепь. Пять часов. Пять часов, как он здесь. Без имени. Без крика. Без слёз.

Он не сопротивлялся. Не плевался. Не орал.

Он просто молчал.

Я видел многих. Разных. Кто-то ломался через минуту. Кто-то держался час. Но такого молчания не выносил никто. В нём не было страха. Ни вызова. Ни презрения. Оно было… пустым.

Я прошёлся по комнате. У стены стоял металлический стол с «инструментами». Гвоздодёр. Кабель. Лёд. Кипяток. Всё стандартное. Всё, что работало десятками лет.

Но он – не реагировал.

Виктор уже устал.

– Он как будто не здесь, – выдохнул он. – Никакой реакции. Ни боли, ни паники. Ни звука.

Я подошёл ближе, положил ладони на подлокотники его стула, навис над ним.

– Тебя послали. Кто? – медленно, чётко.

Молчание.

– Зачем следил за Лией?

Молчание.

– Кто тебя прикрывает?

Ничего.

Я ударил кулаком по столу – железо звякнуло, инструменты подпрыгнули.

Но его взгляд… он даже не дёрнулся.

Я повернулся к Виктору.

– Дай мне пистолет.

– Марко…

– Пистолет.

Он передал мне ствол без слов. Я снял предохранитель.

Поднёс к его лбу.

Тот даже не моргнул.

– Последний шанс, – прошипел я. – Или ты рассказываешь, кто тебя прислал, или я достаю это из трупа.

Я уже надавил на курок.

И тогда – впервые – он заговорил.

Голос был хриплый, как будто ржавый.

– Ждите…

– Что?

Он поднял глаза. В них не было ни боли, ни страха.

Только странная, дико пугающая усмешка.

– Ждите сюрприз… сегодня вечером.

Я застыл.

Палец соскользнул с курка.

Виктор напрягся, уже схватился за рацию.

А у меня в голове была только одна мысль:

– Где Лия?

– На вилле. Вернулась из ателье полчаса назад. С Джереми и двумя машинами.

Я кивнул.

– Удвоить периметр. Проверить систему видеонаблюдения. Всё. Каждый метр. Вплоть до чердаков и технических тоннелей.

– Уже на связи с Рикко. Он прогонит сеть. Установит слежку на телефоны и Wi-Fi. Идём в режим блокировки?

– Нет. Пока нет. Если мы закроемся – они поймут, что мы знаем. А мы не знаем где.

Виктор кивнул.

– Тогда действуем тихо?

– Действуем умно.

Я снова посмотрел на него.

Эту усмешку.

Не дерзость. Не вызов.

Это была… уверенность. Как будто он уже победил.

Мои пальцы крепче сжали пистолет.

– Сюрприз… – повторил я. – Для кого? Для неё?

Он не ответил.

– Думаю, ты больше ничего не скажешь, – произнёс я спокойно.

Мужчина медленно улыбнулся.

– Уже поздно… – выдохнул он. – Ты не остановишь это…

Выстрел прозвучал глухо.

Металл. Кровь.

Молчание.

Я отступил на шаг и бросил пистолет на стол, как отживший инструмент.

– Убрать всё, – сказал я Виктору. – И сжечь тело. Я не хочу, чтобы от него осталась даже тень.

Виктор кивнул. Без слов.

Я развернулся и вышел в коридор.

С каждой ступенью вниз в грудной клетке нарастал тяжёлый, тупой гул. Как в те ночи, когда ты не знаешь, кого сегодня потеряешь.

Я достал телефон, открыл чат с Лией.

«Ты дома?»

Через пару секунд:

«Да. Всё хорошо. А что?»

Я смотрел на экран.

Она – в своей комнате, может быть, пьёт чай или рисует. Думает, что мир всё ещё держится на месте.

А мир под нами уже трещит.

Я набрал:

«Не выходи из комнаты. Не паникуй. Просто… сиди там. Я скоро приеду.»

Она не ответила сразу.

Я убрал телефон.

Подошёл к бронированному шкафу, открыл его. Пистолет. Нож. Браслет с микрочипом. Гарнитура.

Застегнул кобуру. Вдохнул. Выдохнул.

Если это тот самый сюрприз – я должен встретить его не посреди улицы.

Когда я вошёл в дом, он был слишком тихим.

Не мёртвая тишина – нет. Скорее тишина хорошего вечера. Из кухни доносился слабый аромат свежего хлеба. Где-то щёлкнул термостат. С улицы – приглушённое стрекотание охраны в рациях.

Обычный, мирный дом.

Именно это заставило меня напрячься ещё больше.

Я прошёл вглубь, проверил систему безопасности. Никаких сбоев. Сигнализация включена. Датчики движения в норме. Все записи – целы.

Поднялся на второй этаж.

Лия была в своей гардеробной, в шёлковом халате, с рассыпанными по креслу эскизами. Увидев меня, улыбнулась устало:

– Ты будто из ада вернулся.

– Почти, – пробормотал я и подошёл ближе, поцеловал её в висок. – Всё спокойно?

– Почти. Только ты выглядишь так, будто собрался кого-то похоронить.

– Я просто хочу понять, кто, – мрачно усмехнулся я.

Она хотела ответить, но в этот момент её телефон – и мой – одновременно завибрировали.

Через полсекунды – ещё один сигнал. И ещё.

По рации зазвучали голоса охраны:

– …что за чёрт?

– У нас массовая рассылка. Телефоны. Все.

– Это вирус?..

– Нет. Это… ссылка.

Я уже достал мобильный, в груди что-то сорвалось в бешеный спуск.

Сообщение. Без подписи.

Тема: Откройте глаза, семья Романо.

Внизу – ссылка. На внешний ресурс.

Я не успел остановить себя. Нажал.

Экран мигнул. Прогрузился журнал. Фотографии.

Лия.

Моя жена.

Голая.

На коленях. На кровати. В отражении зеркала. В тени.

Снятая из угла нашей спальни.

Изображения были сняты неделями.

Некоторые – во время секса. Другие – когда она была одна. В моменты, когда она думала, что её никто не видит.

Я. Не. Дышал.

Лия сзади спросила:

– Что это? Почему все… – и взяла свой телефон.

Прошла секунда.

Две.

Потом:

– Марко… – голос надломился. – Это…

Она медленно села на кровать. Лицо побелело.

Я почувствовал, как внутри меня всё сжалось. Сердце грохнуло в рёбра.

Пальцы сжались на корпусе телефона так сильно, что пластик хрустнул.

– Кто-то… был в нашей спальне, – выговорил я. – Давно. Очень давно.

У неё дрожали губы. Она смотрела не на экран. На меня.

Я опустился на колени перед ней.

– Лия, послушай. Это не ты должна стыдиться. Это не твоя вина.

– Но это же… это я. Везде. – Она с трудом выговаривала слова. – Люди это видят.

– Я это остановлю.

И тогда я поднялся. Подошёл к тумбочке.

Открыл нижний ящик.

Достал пистолет.

– Время вынуть эту камеру из их глотки.

Я только схватил пистолет, как зазвонил один из рабочих телефонов – защищённая линия.

Рикко.

– Говори, – ответил я жёстко.

На том конце – шум. Машины. Люди. И грохот.

– У нас нападение. Северный склад. Вошли через чёрный периметр, минуя лазерную защиту. Кто-то знал схему, Марко!

Я выдохнул.

– Потери?

– Двое тяжело ранены. Один без сознания. Мы зажались в боковом коридоре, но долго не удержим. Эти ублюдки… они не обычные. Вооружены, точны. Не паника, а чёткая работа. Мы вызвали подкрепление, но тебе надо знать – это не случайность.

– Уходите в «Зону Бета». Выдержите пятнадцать минут?

– Попробуем.

– Я выезжаю.

Сбросил вызов.

Лия сидела на краю кровати.

Почти не дышала. Плечи дрожали. Глаза были красными – от злости или стыда, не знаю. Но я знал точно: это была атака не только на нас, как пару. Это была атака по всем фронтам.

Сначала слежка.

Потом камеры.

Теперь – нападение.

Я подошёл, взял её за лицо.

– Слушай. Это ещё не всё. На склад напали. Сейчас. Прямо сейчас.

– Что?..

– Это война. И кто-то решил устроить её красиво. Сперва – по тебе. Теперь – по людям.

– Кто это сделал?

– Пока не знаю. Но скоро – узнаю.

Я поцеловал её в лоб, последний взгляд – и развернулся.

– Сэм! Машину к выходу. Срочно. Мы едем на склад. Пусть охрана останется с ней. Два человека внутри дома. Один – на крыше. Один – у сервера.

Выходя из комнаты, я бросил напоследок в гарнитуру:

– Виктор. Хочу знать: кто заходил в наш дом за последние два месяца. Каждый. Чёртов. Шаг.

Я почти дошёл до выхода, когда вспомнил главное.

– Виктор! – развернулся. – И еще позвони Нейтану. Срочно.

– Понял. Что передать?

– Пусть удалит эти… снимки. Со всех возможных ресурсов. Быстро. Бесследно. И если сможет – вычислит, откуда они были залиты. По метаданным, серверам, IP – всё, что найдёт.

– Уже делаю.

– И скажи ему… если нужно – подключим федералов. Подставим под это дело кого угодно. Мне плевать, сколько это будет стоить.

Виктор кивнул, уже доставая зашифрованный модуль связи.

Я шагнул в ночь, натягивая перчатки.

Кто бы это ни был – он только что наступил на мину.

Глава 31. Тишина перед бурей

Лия

Когда за Марко закрылась дверь, в доме стало слишком тихо.

Слишком.

Я сидела на краю кровати. В руке – телефон. На экране всё ещё горела та самая ссылка. Снимки. Из спальни. Из моей жизни. Мои руки дрожали. Не от стыда. От ярости.

Кто-то следил за мной. За нами. Месяцами.

Тайно. Бесшумно.

Записывал каждый момент – интимный, уязвимый, настоящий.

И выложил это… чтобы унизить. Чтобы раздавить. Чтобы стереть моё «я».

Но я не чувствовала себя сломанной.

Я чувствовала, как внутри всё пульсирует.

Пульс в горле.

Гул в ушах.

Идиотское желание кричать, бить стекло, ломать стены. Но я не сделала ничего.

Я просто поднялась и пошла в ванную.

Закрыла дверь. Открыла кран. И вгляделась в своё отражение.

Голые плечи. Распущенные волосы.

Взгляд – чужой.

Я не плакала.

Я не позволю этому существу – кто бы он ни был – сделать меня жертвой.

Если кто-то думает, что может снять меня в тайне, выложить меня в сеть, использовать меня – значит, он ни черта обо мне не знает.

Пусть боится.

Пусть дрожит.

Пусть знает, что я тоже могу быть хищником.

Стук в дверь.

– Мисс Лия? – голос Джереми. Спокойный, уравновешенный. – Всё в порядке?

Я открыла.

– Нет. Не в порядке.

Он кивнул, не задавая лишних вопросов.

– Марко дал приказ: два охранника внутри дома, двое снаружи. Один на крыше, один в серверной. Ваша комната – под постоянным наблюдением. Мы здесь.

– Спасибо, Джереми. Только… – я сделала шаг вперёд. – Обещай, что если ты увидишь кого-то рядом с этим домом – ты не просто доложишь. Ты убьёшь его.

Он даже не моргнул.

– Обещаю.

Я проснулась от запаха.

Он был тёплым, сладким, будто кто-то соткал из воздуха мед, корицу и тишину. Я не сразу открыла глаза – просто лежала, вдыхая этот уют, укрытая лёгким покрывалом и чем-то, что напоминало покой.

Когда я медленно повернулась и приоткрыла глаза, в комнате уже было светло. И не пусто.

Возле окна стояла Джулия. В руках – поднос, накрытый вышитой салфеткой, под которой угадывались чашка, тарелка, что-то ароматное. Она была в мягком бежевом свитере, волосы убраны небрежно – но её взгляд, как всегда, точный, уверенный.

– Доброе утро, – сказала она, сдержанно улыбаясь. – Я подумала, после вчерашнего тебе просто необходимо хорошо поесть.

Она поставила поднос рядом, а я приподнялась, опершись на подушку.

– Вы принесли мне завтрак? – прошептала я, немного растерянная. Так не бывает.

– Конечно. – Джулия села на край кровати. – Ты заслужила это, Лия. Ты заслуживаешь заботы, даже если пока не привыкла к ней.

Под салфеткой – нежнейший омлет, нарезанные фрукты, ещё горячий круассан, маленькая чашка крепкого эспрессо и апельсиновый сок.

Я коснулась ложки, но не успела взять её, как услышала в её голосе другую ноту – гневную, глубокую:

– Я знаю, что ты уже в курсе. Эти ублюдки, что выложили фотографии… Думают, что смогут остаться безнаказанными. Но Марко уже начал искать. И поверь мне, Лия – он их найдёт. И он уничтожит каждого.

Я посмотрела на неё – в глазах пылал не просто гнев. Это была материнская ярость. Чистая, без страха, без сдержанности. Та, что не оставляет камня на камне.

Но, как ни странно, внутри меня не было паники. Ни страха, ни боли. Только спокойствие – тихое, тёплое, уверенное.

– Не переживайте, – сказала я мягко. – Я это знаю.

Джулия моргнула, чуть смягчилась.

Я улыбнулась, взяла чашку и пригубила кофе.

– Давайте позавтракаем. А потом поедем в ателье – я покажу вам свои новые эскизы. Обещаю, вам понравится.

Джулия замерла. На её лице отразилось удивление – настоящее, живое.

– Я думала… – она медленно поставила чашку на поднос, всё ещё глядя на меня. – Я думала, мы проведём день дома. Тихо. Без лишнего. Ты только пришла в себя...

Я мягко поставила чашку на блюдце и посмотрела на неё. Прямо, открыто.

– Именно поэтому я не останусь. – Мой голос звучал спокойнее, чем я ожидала. – Я не дам тем уродам, что выложили мои фотографии, того, чего они хотят.

– И чего же они хотят? – чуть тише спросила она.

– Чтобы я спряталась. Упала. Заплакала. Чтобы сдалась.

Я сделала паузу, вдохнула глубже.

– Но я не из тех, кто ломается. Пусть видят, что я жива. Пусть видят, что я работаю. И создаю. Даже после.

На секунду в комнате снова воцарилась тишина.

А потом Джулия поднялась. В её глазах – больше не удивление, а… уважение. И гордость.

– Чёрт возьми, – прошептала она с мягкой улыбкой. – Теперь я понимаю, почему мой сын сошёл с ума по тебе.

Она подошла ко мне, поправила край пледа и чуть сжала мою руку.

– Хорошо. Мы едем в ателье. Но ты завтракаешь до конца. Ни одной крошки не оставишь. Договорились?

Я кивнула.

И в этой обычной, почти домашней заботе вдруг почувствовала силу.

Свою.

И её.

Глава 32. Своё место

Лия

Когда мы с Джулией вошли в здание, где располагалось моё ателье, я вдруг почувствовала, как в груди расправились лёгкие. Здесь всё было до боли знакомо: высокие потолки, мягкий свет через витражные окна, запах кофе, ткани, свежей бумаги. Место, где рождались мои идеи. Где я была не чья-то жена, не чья-то мишень – собой.

Все уже были на месте.

Когда я вошла, работа на секунду остановилась. Кто-то поднял глаза, кто-то замер с рулеткой в руке, кто-то застыл над раскройным столом.

Но не было ни жалости, ни неловкости.

Только взгляды – тёплые, спокойные, уважительные.

И я поняла: они знают. Про фотографии. Про скандал. Про всё.

И всё равно – они здесь.

Я прошла внутрь, не опуская головы. Джулия молча шла позади меня, но я чувствовала её поддержку, как тень за спиной – надёжную, несокрушимую.

– Доброе утро, – сказала я.

Кто-то кивнул, кто-то ответил, кто-то просто улыбнулся. И этого было достаточно.

Я подошла к своему рабочему столу, открыла планшет и разложила эскизы, привезённые с собой. Джулия остановилась рядом, разглядывая каждую линию.

– Ты не шутила, – пробормотала она. – Они действительно впечатляют.

Я кивнула.

– Я хотела показать вам всё с самого начала. То, что я рисовала по ночам, то, что рождалось, когда не было сил, но оставалась вера.Я провела пальцами по одному из набросков – вечернее платье, хрупкое, как дыхание, и всё же полное характера.

– Мне ещё столько работать, – сказала я почти себе. – Ещё столько понять, отточить, пережить. Но если я не сдамся… возможно, однажды, я создам настоящую кутюрнуюколлекцию. Ту, за которую не будет стыдно. Ту, в которой будет всё: и боль, и свет, и я сама.

Весь день я работала почти без передышки. Мы с командой подбирали ткани, обсуждали крой, аксессуары. Джулия смотрела, наблюдала, иногда давала очень точные замечания, но чаще – просто позволяла мне быть.

Это был хороший день. Такой, как раньше. День, в котором я не пряталась, не боялась, не оправдывалась. Я была собой.

Именно поэтому я не сразу поняла, почему в помещении вдруг повисла странная тишина.

Когда я подняла голову, дверь уже была открыта.

На пороге стояли мама и папа.

Отец выглядел, как всегда: строгий, уверенный, собранный. Но в его глазах – настоящая боль. Он смотрел на меня так, будто хотел сказать тысячу слов, но не знал, с чего начать.

Я замерла, выпрямилась. Сердце кольнуло – неожиданно приятно.

Он пришёл. Он всё-таки пришёл.

Но не успела я сделать шаг, как мать резко оттолкнула его в сторону и почти побежала ко мне.

– Лия! – воскликнула она надрывно. – Господи, Лия, моя девочка! Как ты? Как ты вообще это выдержала?

Слёзы катились по её щекам – слишком обильно, слишком театрально.

– Как они могли с тобой так поступить? Это ужасно! Это нечеловечно! Как ты… как ты вообще дышишь?!

Она уже схватила меня за руки, сжимая так, будто боялась, что я исчезну.

Я не ответила сразу. В голове было пусто от контраста – между тихим спокойствием утра и этим наигранным спектаклем.

Она продолжала:

– Я увидела эти… эти фотографии, эти мерзости! Я рыдала всю ночь! Это же моя дочь! Моя!

Я посмотрела ей в глаза. И ничего не почувствовала. Ни тепла. Ни связи. Ни веры в её боль.

– Правда? – тихо спросила я. – А где вы были до этого?

Она на секунду сбилась.

– Я… Я была в шоке. Это всё так внезапно...

Отец подошёл ближе, пытаясь что-то сказать, но мама повернулась к нему и рявкнула:

– Не сейчас! Я разговариваю с нашей дочерью!

– Не сейчас! Я разговариваю с нашей дочерью! – взвилась она, обернувшись на отца.

Я не сдержалась. Слова вырвались сами – холодные, отточенные, как лезвие ножа.

– А как там Карина?

Она замерла. На одно короткое, острое мгновение – растерялась. Как актриса, забывшая реплику на сцене. Но тут же собралась, приподняла подбородок, взяла драму в тональность:

– Карина… – голос задрожал, уже слишком. – Карина тоже не спала всю ночь. Переживала за тебя. Сказала, что не простит себе, если с тобой что-то случится...

Я выдержала паузу. Очень длинную.

– Правда?

– Конечно, – поспешно кивнула мама, подходя ближе, хватая меня за запястья, как будто хотела удержать. – Она просто… она не знала, как подойти. Ей было страшно. Ты же знаешь, у неё свой характер…

Я смотрела на неё. И с каждым словом чувствовала, как внутри меня что-то становится кристально ясным.

– Угу, – кивнула я, – боюсь, если она будет ещё сильнее переживать, её нервы не выдержат.Мама открыла рот, как будто собиралась продолжить свою спектакльную тираду, но её перебил спокойный, почти ласковый голос Джулии:

– Моника, пойдёмте.

Она шагнула ближе, небрежно коснулась плеча моей матери.

– Я налью вам воды. Вам нужно успокоиться.

– Что? Зачем? Я с дочерью… – начала было мама, но Джулия не дала ей договорить.

– Вам нужно отдышаться. – Она слегка сжала пальцы на её плече, не оставляя выбора. – Лия сейчас немного поговорит с Джоном, а потом вы сможете обсудить всё спокойно. Без криков. Без сцены.

Мама, похоже, поняла, что спорить с ней – бесполезно. Джулия смотрела на неё не как на женщину, а как на угрозу, которую нужно увести с глаз Лии. Слишком вежливо, чтобы спорить, и слишком твёрдо, чтобы ослушаться.

– Хорошо, – сдалась мама, театрально всхлипнув. – Я только воды...

Они вышли, и я осталась с отцом.

– Я очень за тебя переживаю, Лия, – сказал он тихо, почти шёпотом, как будто боялся разрушить эту хрупкую тишину между нами. – Больше, чем ты думаешь. Может, я плохо это показываю… но я люблю тебя. И очень.

Я моргнула, прижав пальцы к краю стола, будто хотела ухватиться за что-то твёрдое.

– Мы с Марко разговаривали, – продолжил он. – Он всё делает правильно. Уже идут по следу этих ублюдков. Он не успокоится, пока не найдёт их. И я тоже.

Я посмотрела на него. В его лице было всё: усталость, тревога, злость. Но за этим – любовь. Чистая, не показная.

– Спасибо, – прошептала я.

Он сжал мою руку.

– И не обращай внимания на мать, – сказал он, чуть поморщившись. – Ты же знаешь, какие они с Кариной бывают.

Я чуть усмехнулась. Горько, но без злобы.

– Да. Я это знаю.

Он посмотрел на меня внимательно, как будто искал в моём лице след тех слов, которые ещё не произнёс. А потом – выдохнул и сказал:

– Ты всегда меня понимала. Я это чувствовал. Ты ведь… папина дочь.

Моё сердце дрогнуло. Эти слова… я так часто представляла, как он их говорит. Но слышать – было совсем иначе.

– Жаль, конечно, – добавил он уже мягче, – что ты уехала в Лондон. Не осталась тут, не пришла работать ко мне. Я всё надеялся, что ты передумаешь… что мы будем рядом.

Он сделал паузу.

– Но знаешь… теперь я думаю – может, это и к лучшему. Потому что там ты не потеряла себя. А нашла.

Я всё ещё стояла рядом с отцом, когда снова распахнулась дверь.

Мама вернулась.

Всё такая же – в театральном облаке фальшивых слёз, с прижатой к груди салфеткой и глазами, будто только что вышла с драмы на телевидении.

– Ну как вы? – спросила она, обращаясь сразу ко мне, но при этом будто играя для всех, кто находился в помещении. – Вы поговорили? О, Лия, милая, я просто… я не могла уйти. Мне надо быть рядом. Я твоя мама!

Я молча посмотрела на неё. У меня не было ни сил, ни желания снова вступать в эту игру.

Но отец шагнул вперёд. И в его голосе впервые за долгое время не было компромисса:

– Хватит, Моника.

Мама застыла.

– Что? – прошипела она, словно не расслышала.

– Я сказал – хватит.

Мама застыла, как будто ей в лицо бросили ледяную воду. Её губы дрогнули.

– Ты… ты так со мной разговариваешь при ней? – прошипела она, ткнув пальцем в мою сторону, как будто я была не дочь, а обвинение.

Отец выпрямился. Он больше не выглядел уставшим – только спокойным. И очень решительным.

– Я разговариваю с тобой так, как ты заслужила, Моника. Уже давно.

Мама вскрикнула, но он не дал ей вставить ни слова:

– Мы уходим.

Он обернулся ко мне.

– Ты в безопасности, Лия. И ты не одна. Я рядом. Всегда.

А потом снова повернулся к матери.

– Пошли. И по дороге можешь подумать, почему всякий раз, когда ты открываешь рот, от тебя хочется уйти.

Она была в шоке. Почти комично: губы приоткрыты, глаза расширены, руки в воздухе, как у актрисы, которую забыли снять с дубля.

– Джон! – выдохнула она. – Ты унижаешь меня при ней!

– Нет, Моника. Ты сама это делаешь.

Он подошёл к ней, медленно, без резких движений, и протянул руку.

Она стояла несколько секунд, как будто не верила, что он действительно это сделал. А потом, всё же, положила свою руку в его. Нерешительно. Без гордости. Только потому, что понимала – другого варианта нет.

И они ушли.