Текст книги "Пирос (СИ)"
Автор книги: Дарья Кей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)
Мир работал до жестокости просто: либо убиваешь ты, либо убивают тебя. «Охота на охотников» была изначально проигрышной стратегией. И скоро они все должны были об этом узнать.
– Ты не собираешься вниз? – спросила Анна. – Ты ведь хотел сюда.
Хог мотнул головой.
– Если я спущусь, всё прекратится быстро. Пусть Харон и Орел поиграют.
Анна скептически поджала губы. Её мучило плохое предчувствие с момента, как Хог сказал, что началось нечто большое. От этого предчувствия сводило желудок, оно заставляло озираться, ожидать подвоха и опасности отовсюду. А ещё оно подпитывало адреналин. Кровь бурлила, и, что бы Анна ни думала о затее вмешиваться в войну, она не могла не признать: это было весело. Весело, когда по телу дрожью проходит предвкушение от ощущения силы. Когда руки трясёт от энергии. Когда ты можешь стать одним целым с этой энергией и знаешь, как её нужно использовать. Этот кружащий голову азарт!
– Я тоже хочу поиграть! – заявила Анна, глядя вниз, и перемахнула через ограждение на крыше.
Филипп отшатнулся, когда в каких-то сантиметрах от него полетела молния. Она прочертила чёрную полосу на земле, поднимая пыль и оставляя после себя запах жжёного песка. Филипп увернулся ещё от одной и вскинул голову.
Он узнал её сразу. Её глаза и ярко-розовые пряди сверкали совсем как молнии, срывающиеся с пальцев и смертоносным, беспорядочным градом летящие к земле. От них негде было спрятаться, и то и дело шипение молний перекрывали пронзительные крики боли.
Анна почувствовала его взгляд, присмотрелась и рассмеялась.
Вот оно! Вот её плохое предчувствие. Она была уверена, что встретит его здесь, и теперь ей было просто весело. Настолько, что перехватывало дыхание. Настолько, что молнии заплясали ярче.
А у Филиппа в ушах стучала кровь. Он сжимал до боли зубы и целился. Он бы вряд ли попал, но стереть улыбку с её лица было бы прекрасным достижением. Ему не стоило забывать, кто она. Это была только его ошибка, что он до сих пор строил себе какие-то иллюзии. Теперь он знал.
– Филипп! – перекрывая гул, выкрикнул Хейдан. – Не трогай её! Нам не до этого!
Он указал в сторону машин, и нехотя Филипп опустил оружие.
Молнии вызвали панику в центре, воины спасались от атак с воздуха, и путь оказался проще, чем мог бы быть. Как два безумца, уворачиваясь от неонового града, стреляя в тех, кто пытался им помешать, они добрались до центра. Филипп бросил быстрый взгляд на Хейдана. Тот едва заметно кивнул – и два сверкающих выстрела устремились вперёд.
И тут – вспышка.
Филиппа отбросило назад, винтовку выбило из рук, а перед ним возник человек в чёрной форме. Взгляд уловил движение – и Филипп перекатился в сторону. Туда, где он лежал, полетел энергетический шар, оставляя после себя воронку.
Враг был близко. У Филиппа могла быть неудачная позиция, но ловкость и опыт могли бы компенсировать всё… если бы у него был меч.
Филипп перехватил винтовку. Мгновение – и его выстрел столкнулся со сферой противника. Вспышка ослепила, но Филипп уловил какое-то движение. Почувствовал его совсем рядом. Словно воин переместился. Филипп крутанулся, и бок обдало жаром – сфера пролетела по касательной.
Ещё одну он отбил, сжимая зубы от боли.
Телепортёр кружил, посылая атаки отовсюду. Не было ни шанса выстрелить самому, ни возможности отследить перемещения. Филипп уставал. И это была отличная стратегия: вымотать его, ранить – и добить. Всё, на что он надеялся, – что враг совершит ошибку. Ему стоило только оказаться чуть ближе, чем нужно.
Глаз уловил движение слева. Филипп развернулся – и не глядя ударил прикладом. Хрустнули кости, неожиданно громко и ясно в окружавшем безумном гудении. Мужчина отшатнулся, и это дало Филиппу секунду. Секунду, чтобы наконец выстрелить.
Сверкающий шар ударил воина Райдоса в живот и отбросил назад. Больше он не поднимался.
Плохое предчувствие разрядом прошло по позвоночнику. Филипп обернулся, но, прежде чем успел сообразить, его оттолкнули в проём между двумя бетонными плитами, и с ослепительной вспышкой прогремел взрыв.
Хейдан упал навзничь с застывшим взглядом.
– Хейдан! – воскликнул Филипп.
В ушах гудело. Мир замер, отгороженный бетонными плитами. Бой за ними затянул туман, и Филипп видел только Хейдана, бесстрашного и умелого, который сейчас из-за него и ради него пожертвовал собой.
«Взрывчатка!» – вдруг вспыхнула в голове мысль.
Филипп бросился к телу. Кто-то должен был завершить миссию, и это было важнее, чем причитания по погибшему товарищу. Так он мог отблагодарить его гораздо лучше.
Коробка чуть больше ладони оказалась горячей: энергия бурлила, перетекала под железной обёрткой. Её скорее нужно было оставить под машиной – на корпусе образовалась глубокая вмятина, и шов казался не таким прочным.
Филипп сунул коробку за пазуху, вздрогнув от её вибрации, и тут его накрыла тень. Он даже не думал – обернулся и выстрелил в лицо огромному темнокожему парню. Тот зажмурился, с рёвом сцепил руки в замок и замахнулся, но Филипп нырнул в сторону и побежал к машинам, стреляя во всех, кто пытался ему помешать. Одного Филипп просто ударил по лицу. Какая разница – кого и чем? Всё, что ему было нужно – добраться до центра.
Он оказался в самой гуще. Всё здесь кипело, горело, сверкало и стреляло. Не разобрать, кто откуда выстрелил и кто кого ударил первым.
Филипп выбил оружие из рук возникшего перед ним мужчины в чёрной форме и было ринулся вправо, но руку обожгло – другой выстрел. Мышцы свело судорогой, и контролировать тяжёлую винтовку стало невозможно.
Краем глаза он заметил, как один из мужчин отлетел, сбивая стоящего рядом, поверженный чьей-то атакой. Секундное замешательство, лёгкая передышка – и Филипп спрятался за обломок стены. Оттуда он наконец посмотрел, кто ему помог. Эрзет коротко кивнул и продолжил бой.
Филипп выдохнул и оглядел поле боя. Неподалёку генерал Флиннстоун, отбившись от последнего противника, подобрался к машине и, пробив корпус взрывчатки, подбросил её под воздушную подушку, которая удерживала машину над землёй. Из пробоины фонтаном хлынули искры – и прогремел взрыв. Флиннстоун откатился в сторону, прикрываясь рукой от летящих во все стороны деталей.
Филипп перебежал к нему.
– Со второй нужно сделать то же самое?
Флиннстоун кивнул.
– Она у меня. – Филипп вынул из-за пазухи взрывчатку. – Хейдан убит…
Командир шумно выдохнул.
– Я могу… – начал было Филипп, косясь на машину. Вокруг неё уже собрались солдаты Райдоса, готовые предотвратить разрушение второй.
– Нет, – отрезал Флиннстоун и забрал у Филиппа коробку. – Прикрой меня, если что.
Филипп посмотрел на своё оружие. Камни почти исчерпали заряд.
Флиннстоун отправился вдоль обломков, чтобы подойти к машине сзади, где должно было быть меньше защиты. Филипп затаился. Несколько человек что-то почувствовали и, крадучись, стали обходить корпус машины. Тогда он проскользнул к краю укрытия и выпустил оттуда несколько огненных шаров. Они едва ли могли причинить воинам вред, но сделали то, чего Филипп добивался – отвлекли.
Снося край укрытия, в его сторону ударила сфера. Ответный выстрел полетел тут же, несмотря на то что раненая рука всё ещё плохо слушалась. Удары посыпались сразу. Стена дрожала и грозилась не выдержать. Не выглянуть, не проверить обстановку. Разве что перебежать за соседний угловой обломок. Оттуда открывался лучший обзор, там можно было не выбираться из руин вовсе. До него – не больше метра. Его не должны успеть подстрелить.
Филипп глубоко вдохнул и, не обращая внимания на усталость, бросился в сторону. Выстрелы бежали за ним, разбиваясь у ног, пролетали над головой, свистели за спиной. Они жгли. Они пугали. От одного Филипп едва успел отскочить – и врезался плечом в стену, – прежде чем сверкающий луч ударил в то место, где он стоял.
Стена снова задрожала. На макушку посыпалась пыль.
Это было опасное место. Если в предыдущее укрытие проникнуть было не так уж просто, то здесь стоило ждать нападение в любой момент и с любой стороны. Но здесь было лучше видно. И, выглянув, Филипп сразу заметил генерала Флиннстоуна. Тот уже был у машины. Он пробил оболочку и хотел было подложить коробочку под летающую подушку, – как вдруг ударила молния. Ярко-алый луч пронзил место, где стоял генерал. Крик – а затем взрыв. И Филипп едва успел укрыться от разлетающихся запчастей.
Сначала ему казалось, что он оглох, а потом шум обрушился со страшной силой, разрывающей перепонки. Треск и свист снарядов, сфер, гром ударов молний о землю и камни, шипение воздуха вокруг. Непереносимая какофония – и он в самом центре. И хуже всего, что уши не зажать, глаза не зажмурить. Любой промах может стоить жизни. И он надеялся не промахнуться.
Филипп спрыгнул с обломков здания, приземляясь неудачно – на неровные камни с торчащими железными прутьями, – и посмотрел вверх. Он был достаточно близко к парящей над землёй ведьме, чтобы попасть. Он находился в удобном месте, чтобы укрыться от ответной атаки.
Он прицелился.
Она его недооценивала. И сейчас она поймёт, что зря.
Глубокий вдох. Выстрел.
Анна отбила заряд, словно это была атака только открывшего магию мальчишки. Её лицо скривилось, а Филипп издевательски улыбнулся в ответ. Он её отвлёк. Этого было достаточно. И он снова поднял винтовку.
Но продолжаться этой суматохе оставалось недолго.
Хог смотрел на всё сверху и с каждой секундой ему переставало нравиться то, что он видел. После того, как Анка попала в ту махину, всё вышло из-под контроля. Она больше не была помехой – она стала врагом, и выстрелы от каких-то самонадеянных идиотов – чёрт их знает, с какой из сторон – полетели уже в неё.
«Нет, это пора заканчивать», – мотнул головой Хог и поднялся на бордюр.
Здание задрожало под его ногами – и он спрыгнул. Ветер засвистел в ушах, накаляясь, и Хог столкнулся с землёй.
Пыль взметнулась в воздух, во все стороны побежали глубокие трещины, сметая камни, сбивая с ног людей. Хог фыркнул сквозь зубы, выпрямился и, чувствуя, как под ногами скапливается огромная сила, ударил ещё раз. Земля с жалобным треском раскололась, пуская новые нити паутины трещин.
А он перескочил в следующее место…
* * *
Земля задрожала, и раздался оглушающий грохот – где-то обвалилась плита. Все сражения прекратились, а затем начался хаос. Всё смешалось: чёрное, красное, пыль и магия. Люди разбегались кто куда, сбивали друг друга, бросали оружие, а земля трещала и пыхтела, держась из последних сил.
Новые разломы появлялись тут и там. Пыль въедалась в глаза и мешала дышать, но Филипп продолжал бежать так быстро, как мог, перепрыгивая через тела, отбиваясь от пытавшихся задержать его воинов. Ему казалось, что тёмные силуэты ближайших зданий, которые стояли исполинами и виделись спасением с рушащейся площади, уже совсем близко. Рукой подать.
Но перед ним с громом обрушилась земля. Филипп затормозил у пропасти. Было слишком далеко – не перепрыгнуть. И тут он вспомнил: телепорт! Он мог перенести прямо на базу. Рука протянулась к поясу… и словно увязла в желе.
Воздух загустел, и, чтобы двинуться, приходилось прилагать нечеловеческие усилия. Его как окутало, сковало вязкой массой, звуки исчезли, а пыль обратилась в мерцающую пелену. Филипп решил, что просто рехнулся и это – какое-нибудь видение, но что-то с силой ударило его по боку, раня руку. Боль разлилась от кости по паху, к ногам и выше. Он взглянул вниз и увидел, как трещит и искрится телепорт. В реле торчал нож.
Давление ослабло, позволяя развернуться, и Филипп встретился взглядом с белобрысым парнем, который хищно скалился, глядя на Филиппа в упор из-под длинной спадающей на глаза чёлки.
– Принц Керрелл, – усмехнулся он, обнажая острые зубы. – Наслышан о вас.
Филипп уловил мелкое движение – и в пальцах у парня блеснули стилеты. Миг – первый нож полетел вперёд. Филипп ещё не сообразил, что произошло, а руку уже пронзило резкой болью. Нож застрял в плече, и кровавое пятно расползалось по ткани формы. Звонкий смешок, и ощущение болота вернулось. Мышцы заклинило, словно они задеревенели, и оставалось только ждать.
Филипп распахнул глаза. Нож резанул по ноге, разрывая штанину, но слегка промазал, оставляя лишь рану. Парень играл, посмеиваясь, как кот с пойманной мышью. Он не спешил, жмурился, целился, выбирая место, куда бы ещё ранить беспомощного противника.
И вот он уже поднял новый нож, как вдруг вздрогнул и замер. Прорывая заморозку времени, земля под ногами заходила ходуном. Оцепенение спало, парень завертел головой, и Филипп, пользуясь возможностью, метнул в него огненный шар. Тот попал в руку, выбивая у мальчишки ножи и оставляя красное пятно. Впрочем, его это едва ли взволновало: заметив блеснувшую в стороне алую вспышку, он бросился туда, и его силуэт мгновенно пропал из виду, как испарился. Как будто его перенесли.
Филипп разочарованно мотнул головой и рыком выдернул нож из плеча. От боли потемнело в глазах, но он не мог больше стоять: нужно было найти способ перебраться на другую сторону. Но не успел Филипп двинуться, как мощный толчок земли сбил его с ног. Пыль сомкнулась над головой, и разразился грохот, перекрывающий крики и топот тех, кто, как и он, не успел сбежать. Земля снова рушилась. Всё шаталось сильнее прежнего и уходило вниз, в пылевую бездну, так быстро, что Филипп едва успел вскочить и отшатнуться, прежде чем земля обрушилась там, где он лежал секунду назад.
Ещё несколько холодящих кровь криков, ещё несколько страшных раскатов грома – и всё улеглось. Наступила гудящая тишина, похожая на жужжание ульев вдали. Звуки скатывающихся камней, тяжёлое дыхание и чьи-то разговоры.
Филипп не видел ничего вокруг. Пыль кружила в воздухе, создавая плотный занавес, сквозь который были едва различимы силуэты домов. И все они со спасительной землёй остались далеко. Филипп застрял на крошечном островке недалеко от обломков здания. Наверно, только его подземные крепления пока не давали колонне из земли обвалиться.
Осторожно двигаясь, Филипп осмотрелся и заметил ещё нескольких людей, застрявших далеко от большой крепкой земли. Один из них, судя по расплывчатым жестам, пытался молиться небу, чтобы то его спасло. Филипп тяжело вздохнул. Наверно, в такой ситуации можно было поверить во что угодно. Но все его попытки поверить в то, что кто-то заберёт его отсюда до того, как столб не выдержит, разбивались о реальность так же, как должен будет разбиться он, когда свалится в котлован.
Крошечный островок отделял его от бездны. Да и тот мог обвалиться в любую секунду – края осыпались, тонкие трещины расходились от них, и было вопросом времени, когда земля не выдержит.
Филипп бросил ещё один взгляд на молящуюся фигуру. Та покачала головой – и шагнула в пропасть. Краткий вскрик разрезал воздух, и снова наступила тишина.
Первый признак страха скрутил желудок. И всё же Филипп был спокоен. Лишь жалел, что не умеет ни летать, ни отталкиваться от воздуха. Тогда бы он в два счёта преодолел котлован – до его края было не так уж далеко, но обычному человеку не допрыгнуть.
Он вздохнул и прикрыл глаза.
И в этот момент земля поехала вниз…
16
Филипп уже приготовился уйти вниз, в пыль, в груды камней, как вдруг его схватили за плечо. За секунду до телепортации он успел заметить разъярённые глаза Анны, и…
Они оказались на пологом берегу. Быстрые речные потоки бежали перед Филиппом, за спиной, в нескольких километрах, виднелись краснокаменные стены бастиона. Филипп вертел головой, оглядывая голые ветки разросшихся у берега кустов, пустые овраги, покрытые слабой, серой травой. Осознание, что произошло, ударило его секундами позже, как холодный ветер в лицо. Филипп, словно очнувшись, моргнул. Анна, хмурая, с поджатыми губами стояла перед ним, сверля его взглядом, словно пыталась им убить, словно жалела, что спасла его. Выбившиеся из косы пряди развевались на ветру.
– Спасибо… – проговорил Филипп и закашлялся.
Анна сильнее сжала челюсти, сморщила нос и… исчезла.
Филипп тяжело вздохнул. Если он на мгновение и засомневался в её нежелании сотрудничать, то сейчас уверенность возвращалась. И было в этом что-то гнетущее.
Он её не понимал. Не понимал он и себя тоже. Там, на поле боя, они готовы были друг друга убить, но она вырвала его из лап смерти, и, что странно, Филипп на неё не злился, хотя должен был. Вместо этого он жалел, что она не осталась.
Ещё раз закашляв, Филипп покачал головой. Мысли об Анне стоило отложить, а вместо этого подумать, как он доберётся до базы. И для начала надо было хоть попробовать промыть рот: на зубах хрустел песок, в горле першило, нос чесался от попавшей в него пыли. Осмотревшись, Филипп нашёл самый некрутой спуск к реке и осторожно, морщась от парализующей боли в плече, рыча, но цепляясь обеими руками за корни кустов и выступы, спустился к воде. Та была ледяная. Середина весны – не время для купаний, но, несмотря на это, Филипп зачерпнул ладонями воду и плеснул себе в лицо. Холод заставил очнуться ещё раз. Мысли встали на место окончательно, и теперь он думал лишь о том, как по возвращении на полигон объяснит своё чудесное спасение. То, что сделала Анна, её выстрел в генерала Флиннстоуна, – военное преступление. То, что она спасла принца, могло бы быть искуплением, но его слова едва ли учтут. Кем бы он ни был…
Посмотрев на раненую руку – по рукаву кителя расплылось бурого цвета пятно, – Филипп начал подъём обратно на холм. Ему предстоял долгий путь…
* * *
Хог откровенно веселился, стоя на крыше и глядя вниз. В его глазах плясали задорные искры всякий раз, когда он бросал взгляды на огромный котлован, где под камнями оказалось похоронено столько людей. Ему было плевать, на чьей они стороне, ему просто льстило, что это сделал он.
– Ты видела, Анка, – смеялся Хог, – как этот последний придурок шмякнулся, когда столб сломался? Я думал, что он будет кричать сильнее, правда…
– Ага, – буркнула Анна, сидя на аттиковой стене и глядя на то, как Харон и Орел устало привалились друг к другу и клевали носами. Лицо одного пересекала длинная красная полоса от выстрела, у второго была перемотана рука. Взгляд Анны скользил по их фигурам, но мыслями она была далеко.
Сначала она думала о том, что зря спасла Филиппа. Какое ей вообще было до него дело? Давно было пора забыть о нём и успокоиться. Но она не смогла позволить ему упасть. Одна мысль о его гибели причиняла боль.
И это было неправильно. Неправильно в первую очередь оттого, что рядом сидел Хог, и ему Анна была обязана всем. Он спас им с Орелом жизнь, он дал им крышу над головой и более или менее стабильный заработок. Он научил Орела бросать ножи и заставил тренироваться, чтобы тот больше не падал от парализующей боли в мышцах. Он дал им приключения, которые до этого раза были довольно безопасными: подстрелить редкого зверя, украсть что-то очень ценное, доставить что-то из одного города в другой.
За шесть лет они побывали во всех концах Пироса, на Райдосе, Санарксе, Нуре, Джеллиере и даже на Форкселли, куда больше года Хог обещал вернуться, чтобы воплотить мечту Анны, очарованной свободным, технологичным миром, что скрывался за океаном.
Но в последние месяцы всё пошло под откос. У них и раньше были стычки с влиятельными, опасными людьми, с властью, иногда приходилось вызволять друг друга из-под стражи (так они несколько лет назад и познакомились с Хароном), но Анна никогда не чувствовала так явно нависшую над ними угрозу смерти.
Это выводило из себя. Они ссорились как никогда часто. Раньше тоже без этого не обходилось. Бывали случаи, когда Анна или Хог уходили из дома на ночь или две, но потом всё возвращалось на круги своя. Однажды Хога не было неделю, а потом он вернулся как ни в чём не бывало и с улыбкой объявил, что нашёл им дело.
Были и чувства… Любовь ли? Анна сомневалась. Теперь сомневаться было просто. Колко, неприятно, но просто. Она всё ещё была ему благодарна, и пелена прежних чувств заставляла совесть цепляться за последние связывающие их нити. Хог был единственным, кто поддержал её грандиозные планы, когда она решила покорить Форкселли, когда мечтала однажды убить Керреллов. Он заменил ей семью и создал новую. И она убеждала себя, что не смогла бы уйти…
– Эй, Анка? – вырвал её из мыслей низкий голос Хога. – О чём думаешь?
Она вздрогнула от неожиданности и мотнула головой.
– Ни о чём.
– Ну ладно, – протянул Хог подозрительно, а затем хмыкнул, и губы его растянулись в ухмылке. – Признай, Анка, что всё не так плохо. Это было весело!
Анна подняла брови, пожала плечами и кивнула. Это и правда было «не так плохо». Она взглянула на котлован, полный обломков земли, плит зданий и людских тел. В сгустившейся темноте он казался бездонным, полным темноты и ужаса. Будь они ближе, наверняка бы услышали слабые стенания тех, кому не повезло выжить и остаться на дне, где никто не собирался им помогать и где они медленно умирали в агонии, пыли и грязи, меж тел противников и соратников. Страшная смерть.
Анна поёжилась.
– Может, вернёмся в дом? – спросила она. – Если ты хочешь там что-то найти, то сейчас не лучшее время. Слишком темно и холодно.
– Ты права. – Хог почесал затылок. – Тогда мы вернёмся сюда рано утром! Наверняка у них есть что-то интересное или ценное. Те, кого мы прикончили по прибытии, были очень полезны.
Анна кивнула, не отрывая взгляда от бездны. Ей нужно было ему что-то сказать, но как? Слишком простые слова, чтобы застревать в горле, но отчего-то было так сложно…
– Ты чего? – спросил Хог. – Пойдём.
– Да, конечно, – проговорила Анна и выпалила: – Я сегодня лягу одна.
Удивление промелькнуло на лице Хога, но он ничего не сказал, пожал плечами и пошёл будить Орела и Харона. Анна тяжело вздохнула и поднялась на ноги. На неё давило чувство настолько паршивое, что она была готова ненавидеть саму себя. То, что она собиралась сделать, походило на предательство, но даже понимание этого не могло изменить её планы на ночь…
* * *
Филиппа пропустили сразу же. Страже не было нужды разбираться, каким образом он выбрался из западни – не их дело. Не думая о том, насколько быстро патрульные сообщат о его прибытии, Филипп отправился в лазарет. За время «прогулки» пульсирующая боль сконцентрировалась в одном месте, а всю остальную руку он почти не чувствовал.
Двери, уходящие аркой под потолок, были открыты, и стоило приблизиться, как резкий запах лекарств ударил в нос, проясняя сознание и позволяя сосредоточиться. Пробегающий мимо санитар – руки его были заняты тазом, полным грязных, побуревших тряпок – замер.
– Ваше высочество? – Он смотрел на Филиппа так, словно увидел привидение, и тот даже мысленно усмехнулся: неужели он выглядел настолько плохо?
– Мне нужна помощь, – сказал Филипп устало, держась за раненую руку.
Его тут же усадили на кушетку, помогли снять китель и рубашку, рукав которой оказался ярко-алым. Завораживающие разводы расползались от места разрыва ткани и бурели к концам. На плече зиял глубокий порез.
Подошедший врач покачал головой.
– Положите руку сюда. – Он указал на стеклянный столик.
Морщась, Филипп поднял руку так, что перед врачом оказалось всё его плечо, и отвернулся, не желая смотреть на порез. Он его слишком хорошо чувствовал и понимал, что видимая рана – не длиннее простого боевого ножа – только кажется незначительной.
Врач сказал что-то помощникам, но Филипп слов не разобрал. Он скользил взглядом по другим мужчинам в госпитале. Они сжимали зубы, когда смоченные растворами ватные валики касались глубоких ран и пузырящихся ожогов. Кому перематывали руку, кому – ногу. Кому-то накладывали фиксирующие повязки на зачарованные исцеляющими заклинаниями переломы. Ничего особенного…
А потом Филипп перевёл взгляд дальше, туда, где стояли непроницаемые ширмы. За ними суетились врачи. Оттуда выбегали с тазами, полными красных тряпок, и возвращались туда с новыми склянками и мотками бинтов. Казалось, что звуки из-за ширм должны были наполнять помещение, но Филипп слышал лишь собственное шумное дыхание и тихие разговоры вокруг.
По спине прошли мурашки, и Филипп зашипел от неожиданности, когда обжигающий раствор коснулся открытой раны. Но это был один-единственный раз. Больше он не проронил ни звука, пока рану обрабатывали разными горько пахнущими мазями. Он старался отвлекать себя мыслями, что ему почти и не досталось. Пара синяков да порезов – подумаешь! Кто-то сейчас скрыт ото всех за ширмами с открытыми ранами, с ожогами. А кто-то…
Филипп вздохнул. Кто-то, как генерал Флиннстоун, остался под завалами. Там, где не дала ему оказаться Анна. Может, ей стоило позволить ему упасть. Тогда всё было бы намного проще…
Стоило ему подумать об Анне, как в открытое окно влетел причудливо сложенный кусок бумаги. Он напоминал птицу, но сложенную наспех из мятого клочка цветастых обоев. Листок пропетлял в воздухе и приземлился рядом с Филиппом, тот осторожно поднял его.
– Сэр Керрелл, не дёргайтесь, пожалуйста, – проговорил ничего не заметивший – или делавший такой вид – врач.
Филипп кивнул и, почти не двигаясь, пальцами развернул бумажную птицу. Шершавый лист зашуршал в пальцах. Резким почерком, явно в спешке было написано: «У реки после полуночи?» Филипп с подозрением нахмурился, но отчего-то даже не сомневался: он сделает всё, чтобы прийти.
Плечо перевязали. Вместо пропитанной кровью одежды, которую унесли в прачечную, Филипп накинул на плечи медицинскую рубаху и, поблагодарив, вышел из лазарета, осторожно двигая рукой, сгибая и разгибая её, пробуя, каково это. Давящая повязка стесняла движения ещё больше, чем рана, но из-за уверения, что день-два – и рана затянется, Филипп готов был терпеть временные неудобства.
– Ваше высочество! – окликнули Филиппа, и тот обернулся на голос.
К нему по коридору широкими шагами летел Логан, и Филипп отчего-то был поражён тем, что видит его.
– Ваше высочество, – сказал он, наконец поравнявшись с Филиппом, и голос его звучал натянуто уважительно. На острове Логан вёл себя более смело и дерзко, но здесь и сейчас ему было необходимо соблюдать дистанцию, такую непривычную и нежеланную. – Его величеству доложили, что вы здесь, и он срочно вызывает вас к себе.
Филипп бросил на Логана усталый взгляд и спрятал записку, которую сжимал в кулаке, в карман брюк.
– Передай его величеству, что я приду, как только приведу себя в порядок.
Логан, казалось, ничуть не смутился.
– Разумеется. – Он старался придать голосу самый уважительный тон, но глаза его раздражённо блеснули. – Только это был приказ.
– Сомневаюсь, что он захочет видеть меня в таком состоянии, – коротко отозвался Филипп и, усмехнувшись, поплёлся в свою комнату.
Ему необходимы были новая рубашка, новый китель. Он был бы рад переодеться полностью, принять душ и смыть с себя всю пыль, которая, казалось, въелась в одежду, в кожу… Но он не мог заставлять отца ждать слишком долго. Не идти сразу уже было неуважительно, а Филипп понимал, что сейчас он лишь подчинённый. Сейчас слово «сын» уходило на последний план… Впрочем, как всегда.
* * *
– Тебе не кажется, что это довольно странная ситуация, – говорил Элиад Керрелл, расхаживая по своему кабинету, держа руки за спиной и кидая на Филиппа короткие взгляды, – мне сначала сообщают, что мой сын застрял где-то на поле боя и, возможно, погиб, – он шумно втянул носом воздух, – а потом – буквально два часа спустя – что он живой, пусть и не очень здоровый, возвращается сам. Ты можешь это объяснить?
– Лучше бы было, чтобы я не возвращался? – холодно спросил Филипп, скрещивая руки на груди. Напряжённость между ними давно стала чем-то обыденным.
Отец бросил на него полный ярости взгляд.
– Я прошу у тебя не препираться со мной и не играть в самого умного, Филипп! Ответь мне на вопрос: как это получилось?
– Меня спасли.
Филипп поджал губы, глядя в пол. Он знал, что это вызовет новые вопросы, и, подтверждая его мысли, Элиад спросил:
– Кто?
Его голос звучал настойчиво, непреклонно. Он мог бы продержать сына рядом столько, сколько бы потребовалось, чтобы заставить его говорить. Филипп вздохнул, нахмурился, но решил, что лучше сейчас подойдёт правда. По крайней мере, так было бы быстрее.
– Девушка. Я… – В горле пересохло. – Я не знаю, кто она, но вряд ли с Райдоса. Я видел её как-то в городе у нас, на севере…
Элиад подозрительно прищурился.
– Что здесь забыли какие-то девушки с севера?
Филипп покачал головой. Он не знал, да и не хотел знать, если честно.
Элиад задумчиво сжал зубы, упёрся руками в стол, размышляя, и пальцы его забарабанили по холодной, гладкой поверхности. Ритм – такой знакомый и отчего-то назойливый – выводил из себя, и Филипп изо всех сил сдерживался, чтобы не выдать раздражения.
– Ладно, – сказал Элиад после минутного молчания, и стук прекратился. – Иди. И… не надо думать, что я могу хотеть, чтобы ты не вернулся.
Они обменялись короткими взглядами.
– Так точно, – отозвался Филипп, кивнул, развернулся на каблуках и вышел. И только за дверью он наконец с облегчением выдохнул, напряжённые плечи опустились.
* * *
Тёмная река отливала металлом каждый раз, стоило лунному свету проскользить по ней, прежде чем скрыться за новыми грузными облаками, что летели по низкому тёмному небу так быстро, словно пытались сбежать. Погода слишком сильно испортилась ночью, и казалось, что вот-вот грянет гроза. Холодный ветер раскачивал тонкие чахлые деревья на берегу, заставляя их сгибаться под сильными порывами. Анна растирала заледеневшие руки и куталась в слишком лёгкую для такой погоды кожаную куртку и шарф. Распущенные длинные волосы постоянно лезли ей в лицо, и она в остервенении откидывала их назад.
Её слишком нервировало ожидание. Ещё сильнее чем то, что зуб на зуб не попадал, а пальцы и уши давно покраснели, и их противно кололо. Горький червячок вины разрушал изнутри, но Анна не позволяла ему показываться на свет как можно дольше. Не перед Хогом уж точно. Он, наверно, убил бы её, если бы узнал, где она и с кем собирается встретиться. На самом деле, она сама бы себя убила за это, потому что встречаться с Филиппом Керреллом было неправильно. Они находились по разные стороны баррикад. Их разделяло столько моральных, идеологических и социальных разногласий. Но судьба упорно сталкивала их вместе, и сопротивляться ей было сложно. Да и не хотелось сопротивляться.
Пока Филипп сильно опаздывал. Анна точно это знала, потому что опоздала сама: слишком долго пришлось ждать, пока все уснут, ворочаясь под покрывалом полуодетой, изображая сон и умоляя небо, чтобы Орел прекратил наконец шуршать на кухне. Главное, чтобы теперь никому не пришло в голову проверить, где она. Хог, мучимый паранойей всё время, что они провели в посёлке, иногда просыпался посреди ночи и обходил дом, двор, выходил на крышу, и всё с раздражающим, нарочито аккуратным скрипом дверей и половиц. Анне не нужны были подозрения, потому что, увы, они были бы обоснованы.
