Текст книги "Пирос (СИ)"
Автор книги: Дарья Кей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)
11
Когда на столе появился толстый конверт с эмблемой Совета Магии – очертания замка с крышами-куполами, инициалы в середине и руны по краю круглой печати, – Филипп распечатал его нарочито медленно и аккуратно. Он старался делать вид, что ему неинтересно, как выглядит бумага от мадам Монтель, но дыхание всё равно потяжелело, а глаза зажглись от предвкушения. Он почти не сомневался, что трюк сработает: Эдвард старательно выводил подписи отца несколько десятков раз перед тем, как расписаться на документе. Если бы всё раскрылось, у них обоих были бы огромные проблемы, но нет – вместо гневной записки Филипп достал бумагу с золотистой окантовкой. Внизу переливалась зачарованная подпись – признак подлинности.
Филипп всё внимательно прочёл и довольно улыбнулся. В конверте лежал лист с расписанием ближайших собраний, на которых мадам Монтель не могла присутствовать, и задания к ним. И с этой бумагой Филипп пошёл прямиком к отцу, уже предвкушая, как зол тот будет, когда узнает.
Но в этом Филипп был похож на отца: они оба слишком хорошо держались. А потому, изучив документ, Элиад Керрелл лишь сжал его так, словно готов был сжечь, вдохнул поглубже и поднял на сына полный холодной ярости взгляд.
– Прекрасно, Филипп, – процедил он. – Пожалуй, я был… неправ. Раз представитель Совета, – он покачал головой, – решил, что ты готов, то я не могу быть против…
Филипп кивнул и протянул отцу вторую бумагу.
– Тут написано, что у вас собрание на Санарксе. – Он старался говорить спокойно и размеренно, несмотря на разрывающие его гордость и страх перед реакцией отца. – Мадам Монтель не сможет на нём присутствовать и назначила меня своим представителем.
– Прекрасно, – выдавил Элиад, его губы растянулись в совершенно не весёлой улыбке. – Мы выезжаем завтра. Можешь собираться.
* * *
Последнее собрание Восточного Альянса прошло ещё в середине лета в Ворфилде. Гардиан Арт ехал туда без энтузиазма. Для него ситуация на Пиросе была очевидна, и непонимание Элиадом Керреллом столь явных проблем удивляло. Ещё больше удивило решение Альянса: вместо того чтобы дать Роуэлу или, на худой конец, Керреллу подзатыльник и поставить заигравшихся в войну мальчишек на место, большинство сошлось на том, что помощь Пиросу всё-таки необходима, а потому каждый должен был внести вклад в урегулирование конфликта. От этого зависела целостность Альянса. Каким образом военное вмешательство поддерживало целостность, Гардиану было очень интересно, но в этот раз его возражения слушать никто не стал. Старуха Монтель посмотрела на всех возмущённых с осуждением и поставила перед фактом: соседи Пироса обязаны помочь. Как? На их усмотрение.
Последовали долгие и мучительные переговоры с Керреллом, с Вейером, с советниками и генералами. Арт пытался связаться лично и с Рейднаром Роуэлом, но император Райдоса не счёл нужным ответить. Остальные же должны были прибыть на следующее утро, чтобы провести ряд совещаний и решить оставшиеся недопонимания.
И именно тогда началось то, чего Гардиан ждал и опасался уже несколько лет.
Мигрени мучили его с момента, как ему исполнилось пятьдесят, и не отпускали, год от года становясь сильнее. Они приходили волнами и могли длиться неделями, и врачи ставили неутешительные диагнозы. В последние месяцы дошло до настоящих приступов с разрывающим горло кашлем, парализующей слабостью и помутнением сознания, темнотой перед глазами. Но он не был бы Арт, если бы дал хоть кому-то повод сомневаться в своём самочувствии. Тем более на столь важном собрании.
А потому перед ним нужен был отдых.
Гардиан Арт пришёл в свою личную малую библиотеку, потому что там было темно и тихо. Изоляционные чары и запрет делали своё дело – никто не смел его в ней беспокоить, никто не смел в неё заходить без чрезвычайно важных причин.
Ну или почти никто.
В дальнем от двери углу были приоткрыты шторы, и тонкая полоска блёклого, белого света падала на придвинутое к окну кресло. В нём, подобрав под себя ноги, сидела девочка, и Гардиан, иронично улыбнувшись, с удовольствием отметил, что сейчас она выглядит ровно так, как и должна: простое домашнее платье с плиссированной юбкой, небрежная коса на бок. Без макияжа она казалась ребёнком. Очень серьёзным, листающим толстую, снятую откуда-то без разрешения книгу, но всё же ребёнком. Ему не нравилось, что порой она выглядела слишком взрослой на балах. Ещё больше ему не нравились окружавшие её молодые люди. Но она редко кого-то слушала и именно поэтому, несмотря запреты, сидела здесь в кресле и делала вид, что не замечает, что в комнате не одна.
– Ты опять здесь? – спросил Гардиан.
Хелена вскинула голову и заморгала, словно пытаясь понять, правда перед ней отец или ей только кажется. Позы она не изменила, книгу не закрыла, только смотрела напряжённо и сосредоточенно.
– Да, папа. – Голос прозвучал тихо, но с холодными нотками. Она была готова ответить на его упрёки. Она всегда так делала. – Здесь меня не трогают.
Он усмехнулся: он приходил сюда за тем же. Он медленно прошёл в библиотеку, щёлкнул пальцами – и второе кресло встало напротив кресла Хелены. Она нахмурилась и посмотрела на отца выжидающе.
– Я говорил, что это не место для чтения, – сказал он.
– Это библиотека, папа. – Хелена подняла бровь. – И ты тоже постоянно здесь сидишь.
Проходя мимо, он попытался разглядеть, что же она читает, но Хелена как бы невзначай прикрыла страницы руками. Гардиан вздохнул и сел.
– Потому что это моя библиотека. – Он улыбнулся, глядя на дочь со смешинкой в глазах.
Хелена поджала губы, захлопнула книгу и вскочила.
– Я уйду! – заявила она демонстративно, гордо, но с места не сдвинулась.
– Сиди, сиди, девочка. – Он откинулся в кресле и подпёр голову рукой. – Раз уж ты здесь, мне нужно с тобой поговорить.
Хелена опустилась и расправила плечи, серьёзно глядя на него и непроизвольно расковыривая корешок книги.
– Завтра к нам прибудут важные гости, – начал Гардиан.
– Я знаю.
Хелена смотрела в пустоту, и её губы расплылись в мечтательной улыбке. Она знала, кто приедет – Филипп Керрелл, – и одна лишь мысль о нём, навязчивая, преследовавшая уже второй год, заставляла трепетать и ждать встречи, несмотря на то что её внимание пытались (и порой весьма удачно) завоёвывать другие молодые люди. Никто не вызывал в ней столько необъяснимых чувств, ни с кем не хотелось проводить время, кроме него. Раньше Филипп даже соглашался с ней потанцевать, и сейчас, когда она стала старше, Хелене казалось, что он не мог не обратить на неё внимания. А ведь они не виделись около года…
Гардиан кашлянул, и Хелена, будто вернувшись в реальность, распахнула на него глаза.
– Я тебя слушаю! – выпалила она и постаралась отогнать мысли о Филиппе. При отце они были неуместны.
Он продолжил:
– Так как к нам приезжают гости, я прошу тебя – заметь, Хели, прошу – веди себя прилично. Так, как учит тебя мать. Она хочет тебе лучшего.
– Это из-за неё? – Хелена напряглась. Когда отец приходил из-за того, что матери опять что-то не понравилось, их разговоры становились натянутыми, как готовая разорваться струна.
– Нет, но, признаться, мои секретари устали убеждать её, что нельзя вломиться ко мне в кабинет, когда я занимаюсь государственными делами. Так что сделай так, чтобы ей и в голову не взбрело пытаться прибегать ко мне во время собраний с истериками из-за тебя. Не хами ей, не препирайся.
Хелена тряхнула головой, на губах её появилась гаденькая ухмылка.
– Я ей не хамлю. Я с ней не разговариваю.
Гардиан Арт вздохнул и посмотрел на дочь с осуждением.
– Слушайся её, Хели. Она делает как нужно. Она хочет, чтобы у всех этих людей сложилось о тебе правильное мнение, чтобы у тебя же не было проблем.
– Я не понимаю, о каких проблемах ты говоришь! – воскликнула Хелена. – Всё, что говорит мама – о том, что я веду себя неправильно. Что нельзя подпускать никого к себе и близко. Она хочет, чтобы у меня не было личной жизни. Уверена, она давно присмотрела какого-нибудь старого урода, чтобы выдать меня за него замуж, как только представится возможность. И ей будет плевать, чего хочу я.
– Успокойся. – Гардиан сжал кулаки. Когда она повышала голос, он звенел и бил по вискам. – Пока я жив, никто не выдаст тебя замуж за «старого урода». Но и ты, пока тебе не исполнится шестнадцать, не должна давать никому повода думать, что выйдешь за него замуж, ясно? – Хелена молча отвернулась. – А то Роджер Кейз явно уже строит планы на нечто большее.
Он проговорил это сквозь зубы, с нажимом.
– Все знают, что Роджер, – она невесело хмыкнула, – проявляет ко мне интерес. Через год мне исполнится шестнадцать, и, возможно, – она скривилась, – он женится на мне. Так что это не может вызвать ни у кого осуждения.
– Это вызывает осуждение у меня! – Гардиан ударил кулаком по подлокотнику, и болезненный спазм пробил затылок. – Моя дочь никогда не выйдет замуж за военного. Принцессы выходят за принцев, за королей, но никак не за обычных мальчишек, кем бы ни были их отцы.
– Ты – другое дело. – Хелена взглянула на него исподлобья. – Но я не делаю ничего предосудительного, чтобы кто-то ещё был недоволен.
– Они всегда будут осуждать, милая.
Он откинулся на кресло, прикрывая глаза и делая глубокий вдох.
Хелена медленно повернулась к нему, моргая и вопросительно выгибая брови.
– Но разве ты не говорил, что они все ничего не значат? Ни их слова, ни их мнения. – Её голос едва заметно дрожал. – Разве они имеют право меня судить? Тем более если они не могут даже мне в лицо что-то сказать!
Гардиан Арт помрачнел.
– Они не имеют никакой силы передо мной, Хелена. Я заработал себе имя, а ты – нет. И они будут тебя обсуждать. Будут считать каждый твой шаг, чтобы портить тебе жизнь. Сядешь на трон – сможешь вести себя так, как заблагорассудится, и они не посмеют сказать тебе ни слова. Никто. А сейчас, я надеюсь, что ты не будешь совершать глупости, девочка. Твои игры в один миг могут обернуться против тебя, ты и глазом моргнуть не успеешь. Люди всё видят и делают свои выводы. Лучше не знать, что именно они порой думают. Ты же ведёшь себя так, словно репутация – это пустой звук, но поверь, Хели, разговоры за своей спиной не слышишь только ты. Попробуй давать меньше поводов для обсуждения и осуждения. Тебе пора взрослеть и понимать, что ты делаешь и как на это могут отреагировать.
На последних фразах воздуха стало не хватать, но он закончил.
Хелена обиженно насупилась, сглотнула, поджав губы, и отвернулась к окну. За ним открывался вид на парк, город у подножья королевского холма и огромное озеро, отражавшее небо в частых облаках.
– Я не понимаю, о чём ты говоришь, папа, – выдавила она.
– Ты понимаешь, – сказал он слабо.
Кулаки непроизвольно сжались, и Гардиан вжался затылком в мягкую спинку кресла, жмурясь и пытаясь выровнять дыхание. Она не должна была видеть. Она не должна была волноваться. Но держаться вечно не получалось. На лбу выступила испарина. Голова и грудная клетка разрывались от боли, першило в горле, и обуздать этот приступ он не смог: закашлялся громко, раскатисто, сухо. Хелена вздрогнула и резко развернулась. Отец был бледен, запрокинув голову, он смотрел в потолок, давясь кашлем, который не удавалось удержать в горле.
– Что с тобой?
Хелена прикоснулась в руке отца – и дёрнулась, словно обжёгшись: такой горячей она была.
– Пап!
Срывающийся в плач голос разрывал его голову, холодные пальцы стискивали ладонь. Хелена что-то неразборчиво шептала, дрожала, совсем как он. Он её слышал, но не мог ответить, не мог успокоить.
Гардиан с усилием втянул побольше воздуха, сжимая руку дочери. Приступ отхлынул, оставляя после себя измученную слабость в мышцах и тупую боль в голове. Последняя давно стала его спутником. Это было нестрашно. Страшно было открыть глаза и увидеть бледное, искажённое гримасой ужаса лицо дочери, полные слёз любимые глаза.
– Всё в порядке, Хели. – Усталый смешок слетел с его губ. Она ему не верила. Он сам себе не верил. – Уже в порядке. Обещай мне, что будешь вести себя, как хорошая девочка.
– Нужно позвать врача… – Её голос звучал слабо и дрожал.
– Обещай мне. – Он сел ровнее, пытаясь избавиться от летающих перед глазами чёрных вспышек. – Про завтра.
– Конечно, – быстро прошептала она. – Конечно. Что с тобой?
– Я ведь сказал: всё в порядке. – Голос прозвучал твёрже.
Гардиан тяжело поднялся на ноги. Хелена тут же вскочила, роняя книгу, и подхватила его под локоть.
– Не надо. – Он скинул её руку. – Я просто устал, девочка. Успокойся и не думай об этом.
Нетвёрдой походкой он пошёл к выходу. Ему действительно нужно было к врачу…
Хелена опустила руки и упала в кресло. Её трясло, но, сжав губы, она взяла себя в руки. Отец наверняка знал, что делать. Он не мог не знать. Наверно, он был простужен, врач вылечит это в два счёта. И всё же тревога, поселившаяся в груди, не отпускала. Ей было страшно.
* * *
Столица Санаркса Ренджерелл стояла на холмах, плавно спускающихся к блестящими тёмным водам расположившегося в низинах озера. С севера королевский замок окружали горы, а вокруг простирались обширные леса, ещё не успевшие сменить зелёные платья на золотые. Осень здесь всегда наступала поздно, но стоило деревьям пожелтеть, как золотые окантовки крыш и окон начинали играть своим цветом, словно подстраиваясь под изменяющуюся природу. И, красуясь, белоснежный замок с синими крышами возвышался над столицей и смотрел тёмными частыми окнами на распростёртые перед ним дома, парки, площади и паутины дорог. Его было видно с крыши любого дома, с озера и ещё лучше – при съезде с холмов, которые ознаменовывали собой въезд в столицу.
И только что на этих холмах появилась красная карета без лошадей. На её дверях блестели изображения золотых драконов, а на «носу» развевался миниатюрный флажок. Смерив хмурыми взглядами шпили замка, пассажиры въехали в город. Дома с элегантными фасадами и резными заборами становились всё выше и выше, вывески – ярче, а улицы более людными. Окружённая бронзовыми фонарями главная дорога вела к замку вдоль площадей и скверов, мимо богатых особняков и театров. Здания с украшенными лепниной фронтонами и ступенчатыми крышами приветствовали гостей, только те не обращали на них должного внимания.
Филипп, отвернувшись от окна, недовольно скрестил руки на груди и в который раз откинулся на спинку сиденья.
– И почему они не открыли нам проезд прямо к замку? В чём смысл, что мы проедем по всему городу? – возмущённо пробурчал он, исподлобья глядя на отца.
Тот, скептически подняв брови, посмотрел на проносящиеся мимо дома и хмыкнул:
– Гардиан показывает нам виды. Читал недавно, что на главной площади установили новый фонтан, так что, думаю, он хочет, чтобы мы точно его не пропустили.
Филипп закатил глаза. Уж что-что, а фонтан его интересовал в последнюю очередь. И, судя по тому, как отец неотрывно читал книгу, его тоже. Но как бы скучны ни были городские пейзажи, Филипп не мог не смотреть в окно. По витринам полз, как живой, золотой дракон с их кареты. И в один момент – Филипп мог поклясться – нарисованный ящер повернул голову и сверкнул глазами. Филипп отпрянул от окна и встретился с вопрошающим взглядом отца.
– Всё в порядке, – поспешно заверил он, и дальнейшие слова слетели с языка сами: – Я просто давно думаю… У нас ведь есть драконий остров! Почему мы не можем использовать драконов, чтобы выдворить армию Райдоса с юга?
Элиад Керрелл поднял бровь.
– Я надеюсь, ты получил ту бумажку не для того, чтобы давать советы? – проговорил он сквозь зубы.
Филипп с трудом держал лицо невозмутимым. Больше они ничего друг другу не сказали.
Тем временем карета приближалась к замку. По склону холма, на котором он стоял, вилась дорога, стены по обе стороны которой украшали каменные статуи животных – чем ближе к воротам замка, тем крупнее.
Экипаж въехал на внутренний двор и остановился перед парадной лестницей. Лакей распахнул дверь перед Элиадом Керреллом и Филиппом, и они, облачённые в тёмные дорожные костюмы и высокие сапоги, вышли на освещённую пустую замковую площадь. Король и королева Санаркса стояли наверху парадной лестницы, встречая гостей. Гардиан Арт и Элиад Керрелл обменялись холодными взглядами, но, поравнявшись, пожали друг другу руки, словно ничего не происходило. Элиад поцеловал руку мадам Арт и снова обратился к Гардиану:
– Благодарю за приглашение, но всё же нам показалось странным ваше нежелание открыть границы Ренджерелла для нас.
– Прошу прощения за неудобства, – усмехнулся Гардиан, – но согласитесь: встречи у лестницы и проезд через ворота выглядят намного более торжественно, чем телепортация. Но, если вам угодно, в обратный путь телепорт будет открыт. Пройдёмте.
Элиад Керрелл подавил раздражение, а вот уставший Филипп скрывать ничего не стал – на него всё равно никто не обращал внимания. Закатывая глаза, он прошёл в холл замка вслед за Артами и отцом, и двери сами собой закрылись за его спиной. Понимая, что его не приглашают к разговору, он остался стоять на месте, пока мужчины свернули в один из коридоров, а мадам Арт в другой – и все они скрылись из виду. Филипп обвёл взглядом просторный светлый холл, выполненный в холодных тонах, с большими полотнами синих флагов Санаркса на стенах, с картинами в золочёных рамах, увидел огромную хрустальную люстру под высоким сводом украшенного серебряно-синей мозаикой потолка, высокую беломраморную лестницу и тёмно-синие гардины, обрамляющие витражи с гербом Санаркса. И тогда же он заметил задумчиво глядящую на него девочку с длинными тёмными волосами, которая стояла, очевидно, со своей гувернанткой у перил лестницы. Столкнувшись взглядом с Филиппом, Хелена словно очнулась и сделала контрольный реверанс.
– С приездом, сэр Керрелл! – Она подалась вперёд, и даже с нижнего этажа Филипп видел, как сияло её лицо. Он коротко кивнул и выдавил из себя подобие улыбки. – Вы хотите, чтобы мы показали вам ваши покои?
– Ваше высочество… – прошептала стоящая рядом гувернантка, напрягаясь и сжимая губы в тонкую линию.
– Всё в порядке, мадам Бэрроуз, – отмахнулась Хелена, выразительно глядя на женщину. – Я всего лишь стараюсь вести себя учтиво. Мы ведь должны показать гостю его комнату.
Она взмахнула ресницами, изображая искренность, но Филипп видел, с каким трудом ей это даётся. В этот момент к Филиппу подошёл молодой человек и с поклоном предложил провести в предоставленные ему покои.
– Не беспокойтесь, мисс Арт, – с усмешкой сказал Филипп и кивнул пажу, – лучше предоставьте это слугам.
Хелена недовольно фыркнула, но спорить не стала. Мадам Бэрроуз тут же предложила ей подняться в комнату и переодеться к ужину, к приёму. И когда они поднимались, Филипп мог слышать, как гувернантка вполголоса причитает из-за того, как бестактно звучало предложение принцессы и как хорошо, что ни его, ни её величества этого не слышали.
* * *
Обеденный зал сиял от множества свечей, зеркала на стенах отражали их свет, и отделанная в тёмно-зелёных тонах комната неожиданно засияла благородно тёплыми оттенками. За длинным столом собрались все немногочисленные гости дворца Санаркса: Элиад и Филипп Керреллы, король Вейера с сыном и дочерью, генерал Кейз с сыном Роджером, генерал Пироса Флиннстоун и маршал Сагмор с Вейера вместе с супругой. Ещё несколько правителей соседних государств должны были присоединиться к собравшимся на следующий день. Гардиан Арт настаивал на присутствии ещё одного главнокомандующего армии Пироса, но тот, находясь на передовой, вынужденно отказался.
Когда это было сказано, Филипп бросил взгляд на отца. Тот вопросительно изогнул бровь и качнул головой, мол, разбирайся сам. Ничего другого Филипп и не ждал. Он вздохнул и поднялся, привлекая всеобщее внимание. Он прокашлялся.
– Я… – Мгновенное замешательство, но Филипп заметил выжидающие взгляды отца и Гардиана Арта. Последний, очевидно, всё понял. – На данных переговорах мадам де Монтель присутствовать не сможет. Официальным документом она предоставила мне право быть её секретарём на собраниях.
Лёгкий жест рукой – и в воздухе зависла бумага с золотой окантовкой. Она облетала собравшихся, позволяя рассмотреть подпись мадам Монтель и печати Совета. Поднялся легкий шепоток, люди переглядывались, а Филипп сел на место. Теперь все на него смотрели с интересом и некоторым недоверием, и это было хуже, чем взгляды людей на улице.
– Поздравляю с повышением, – весело сказал Роджер Кейз, сидящий по левую руку от Филиппа.
Тот хмуро взглянул на соседа и глубоко вдохнул. Чутьё подсказывало Филиппу, что нужно быть осторожным – он мог представить давление, которое обрушится на голову, когда он приступит к новым обязанностям.
Ужин прошёл за разговорами вполголоса. Роджер Кейз пытался завести разговор с Филиппом о его службе, но, не найдя подход к собеседнику, повернулся к Хелене и, подбадриваемый её приторно сладкой улыбкой, рассказывал о том, как совсем недавно сражался на мечах и, хоть так и не понял, зачем мечи до сих пор нужны, когда все используют магию, победил соперника.
– Он учился этому много лет! А я – пару месяцев! – хвалился он.
– У тебя определённо талант, Роджер, – говорила она, закатывая глаза, когда, как она думала, никто не видел.
А Филипп удивлялся, как Роджер до сих пор не понял, что ни одно её слово не было правдой. Наблюдать за ними было даже забавно, да и ничего интересней россказней этого крупного долговязого парня Филипп не слышал: дамы обсуждали платья, а мужчины – называемые машинами кареты, их новые формы, то, как быстро подобная техника распространяется по континенту. Роджер хотя бы рассказывал всё с увлечением истинного сказочника.
После ужина открылись двустворчатые двери, и гостей пригласили во второй зал, где у стен стояли кресла и кушетки, а яркие шары заливали всё серебристо-голубым светом. Заиграла лёгкая музыка, и под снисходительно-весёлые взгляды генерал Флиннстоун повёл жену танцевать.
– Эта песня ведь не предназначена для танцев! – попыталась отшутиться та, но всё равно пошла.
– Так мило, правда? – улыбнулась Рене Вейер брату. – Давай, ну что ты, пригласи меня!
Молодой человек густо покраснел, попытался отказаться, но безуспешно. Тогда, стараясь не терять лица перед весело глядящими на него дамами, он кашлянул в сторону и театральным голосом, чтобы все слышали, произнёс:
– О, леди Вейер, не согласитесь ли вы потанцевать со мной?
Когда они присоединились к супругам Флиннстоун, Хелена невольно бросила взгляд на сидевшего в кресле Филиппа. Он откровенно скучал, закинув ногу на ногу и барабаня в такт музыке по подлокотнику. Она обвела взглядом комнату: её отец – выглядел он вполне здоровым – разговаривал с Элиадом Керреллом и Тэлеоном Вейером в другом конце комнаты; мать куда-то ушла, старый генерал Сагмор полировал бокал. На неё не смотрел никто, кроме Роджера, который всё никак не мог успокоиться, рассказывая обо всём, что успело произойти в его жизни за две недели. И какой же прекрасный повод она нашла, чтобы это прекратить!
Хелена весело повернулась к Роджеру.
– Оставлять гостей скучать неправильно, верно? – спросила она, хлопая ресницами.
– Конечно, – растерянно кивнул Роджер, прервав рассказ на полуслове, и расплылся в глуповатой улыбке, когда рука Хелены легла на его плечо.
– Тогда, я думаю, ты не будешь против, если я не дам сэру Керреллу скучать. Это мой долг как хозяйки.
Она прошлась кончиками пальцев по шву на его камзоле, улыбнулась ещё шире и, не успел Роджер возразить, ускользнула к креслу Филиппа. Тот поднял на неё вопрошающий взгляд.
– Доброго вечера, сэр Керрелл.
– И вам тоже, мисс Арт. – Филипп постарался звучать приветливо, но придирчиво изучал Хелену взглядом. У неё светились глаза, она кусала губы и неосознанно заламывала пальцы, то и дело цеплялась за юбку и не могла найти себе место.
– Как вам приём? – спросила она. – Как столица?
– Ренджерелл… хорош. Мы обратили внимание на новый фонтан его величества, пока ехали через город.
– Ох, фонтан… Да, интересный… – Хелена нахмурилась: разговор шёл не так, как ей представлялось. Её взгляд скользнул в сторону. – Посмотрите, как они танцуют!
Филипп перевёл взгляд на середину зала, где две пары кружились и делали неловкие па, постоянно оглядываясь друг на друга, пытаясь создать стройный танец. Мисс Вейер смеялась и заражала своим весельем сначала брата, потом мадам Флиннстоун, потом смех стихал, но через время новые его волны разносились по комнате.
– Вы хотите танцевать, мисс Арт?
Филипп усмехнулся, заметив, как зажглись её глаза, а на лице засветилась искренняя надежда, которую она отчего-то пыталась скрыть под притворно сладкой улыбкой. Он бросил насмешливый взгляд на Роджера Кейза: им так откровенно пренебрегали! Филипп покачал головой.
– Я не люблю танцы, мисс Арт. Может, вы потанцуете с Роджером? Он наверняка с удовольствием составит вам компанию.
– Но мы ведь танцевали как-то! А Роджер всё понимает, – настаивала Хелена, косясь в сторону отца и его собеседников. – Вы наш гость, и я всего лишь хочу, чтобы вы не скучали у нас.
– Вы слишком отчаянно пытаетесь привлечь моё внимание, мисс Арт, – с сочувствием усмехнулся Филипп. – Ты меня не интересуешь.
Её лицо дёрнулось, и Филипп впервые увидел то, чего не ожидал: в её глазах блеснула холодная ненависть. Она поджала губы, как избалованный ребёнок, которому впервые в жизни не дают то, что он хочет. И Филиппу показалось, что именно в тот момент она выглядела живой, настоящей, а не светской куклой с дежурной улыбкой и заученными эмоциями.
Но иллюзия быстро развеялась. Холод из её глаз не пропал, но Хелена снова натянула маску с улыбкой – гордой, кривоватой, абсолютно не искренней.
– Надеюсь, вы хорошо проведёте вечер, ваше высочество, – бросила она, крутанулась на каблуках и вернулась к Роджеру, уже оттуда бросив на Филиппа злой взгляд.
– Ты чего? – удивился Роджер. – Он тебя обидел? Может, мне стоит с ним поговорить?
Он погладил ей колено, пытаясь успокоить. Хелена мотнула головой.
– Не стоит. – Она отстранила руку Роджера и вдруг заметила бокал. – Что это у тебя?
Янтарного цвета жидкость завлекающе бликовала в свете шаров, перекатываясь ленивыми волнами.
Роджеру было девятнадцать, несколько лет назад по указу отца-генерала он поступил на воинскую службу, и Хелена знала, что военным пить не принято, но если кто-то и не одобрял поведение Роджера, то всё равно закрывали на это глаза.
– О, тебе это нельзя. – Он рассмеялся, шутливо погрозив пальцем и убирая бокал дальше.
Хелена бросила взгляд на Филиппа. Потом на разговаривающих мужчин и танцующие пары. Не смотрел никто, и ей казалось, что хуже не будет. Куда хуже? Ей уже было больно и обидно, и если от алкоголя на самом деле становилось легче, то она была не против.
– Никто не увидит, – резко заявила Хелена и вырвала бокал у неожидавшего Роджера. Тот запротестовал, но поздно – она сделала глоток. Вздрогнула, распахнув глаза и вцепившись свободной рукой в подлокотник. Жидкость будто испарилась, оставив заполнивший всё обжигающий пар. Хотелось выплюнуть, но Хелена проглотила и поёжилась.
– Гадость… – И выпила ещё.
Тело содрогнулось от не предвещавшей ничего хорошего дрожи.
– Нет-нет! – Роджер забрал бокал и, перегнувшись через подлокотник, поставил его на столик. – Тебе точно это нельзя. Ты чего, Хели?
– Со мной всё в порядке, – отрезала Хелена. – Теперь, если хочешь, мы можем потанцевать.
Лучше ей не стало, но она попыталась сделать вид. Никто – и тем более Филипп Керрелл – не должен был думать, что её задело поведение принца Пироса, что он что-то для неё значит, хотя он наверняка уже всё понял. Любой, у кого есть хоть капля здравого смысла, понял бы. Но не Роджер, а потому, как только заиграла знакомая мелодия и больше не было нужды выдумывать движения, пытаться подстроиться под другие пары, он поспешил её пригласить. И Хелена согласилась. Его ладонь легла ей на талию, и неприятный импульс снова прошёл сквозь тело.
– Повыше, – прошептала Хелена и сама сдвинула руку себе на спину.
Она постоянно отводила глаза, не могла смотреть на Роджера, а тот выглядел счастливым, как идиот. Только кому нужен был Кейз, когда Филипп Керрелл сидел в этой же комнате и иногда – Хелена чувствовала – смотрел в её сторону!
Только вместо ожидаемой радости его внимание приносило стыдный необъяснимый дискомфорт, и хотелось сделать всё, лишь бы избавиться от давящего чувства.
* * *
Поздним вечером Элиад Керрелл вызвал сына к себе. Их поселили на разных этажах, в разных крыльях замка, и Филипп был уверен – неспроста. Ему всё ещё никто не собирался доверять в полной мере, тем не менее, когда он пришёл, отец чётко и коротко изложил план действий на завтра: оставшиеся гости прибывают после завтрака, собрание начнётся в полдень, кончится, скорее всего, ближе к вечеру с перерывом на обед, а после – небольшая конная прогулка. Задачи секретаря – всё записывать, отвечать за документы и не лезть. Ничего не сказав на последнее замечание, Филипп кивнул и – из вежливости, а не от незнания – поинтересовался у отца, стоит ли писать мадам де Монтель о прошедшем дне.
– Пиши, если хочешь, – махнул рукой Элиад. – Наверняка ей будет интересно узнать, насколько прожаренным был поросёнок.
Филипп, закатив глаза за спиной отца, пожелал тому добрых снов и вышел. Он почти спустился на этаж ниже, когда в ночной тишине различил голоса совсем близко. Заинтригованный, Филипп бесшумно спустился на пару ступенек ниже, прильнул к стене и медленно-медленно заглянул за угол. В темноте переплелись два силуэта, неразличимых, но ясно выделяющихся в замершем коридоре. Тяжёлое дыхание, стоны и звуки поцелуев отдавались в ушах. Филипп хотел уйти – происходящее было не его делом, но что-то не позволяло сдвинуться с места.
– Хели, я знаю, что ты этого тоже хочешь. – Филипп различил голос Роджера Кейза. Сладкий, томный и пьяный.
– Отстань, – послышался слабый протест. Силуэт Хелены попытался оттолкнуть Роджера, и тот даже отшатнулся назад, но перехватил её руки и начал целовать, приближаясь снова.
– Давай, Хели, – выдохнул он, и их тени снова переплелись.
– Если узнают…
– Никто не узнает.
Она резко, шумно выдохнула. Филипп мотнул головой, не веря в происходящее.
– Только не здесь, – капризно сказала Хелена, уклоняясь от очередного поцелуя.
Роджер звонко рассмеялся, совсем не заботясь о том, что их могут услышать, подхватил её на руки и исчез.
Филипп отпрянул за угол, прислонился спиной к стене и приложил руку ко лбу. Перед глазами пронеслись картины прошедшего вечера: Хелене были неинтересны рассказы Роджера – едва ли ей была интересна его компания вообще, – она помыкала им всю вторую часть приёма, бессовестно пыталась флиртовать с Филиппом, выставляя свои действия великодушными – танцевать с гостем и вовлекать его в разговор, сколько благородства нужно! Наивный Роджер принимал за чистую монету её комплименты, сказанные без единой эмоции, взмахи ресниц и жеманные улыбки. Она идеально отыгрывала свою роль для него, только, похоже, зашла слишком далеко и теперь была втянута в собственную игру слишком глубоко.
