Текст книги "Пирос (СИ)"
Автор книги: Дарья Кей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)
Именно этим Филипп занимался одним вечером, пригласив Грига к себе в комнату. Тот что-то заподозрил и с самого начала сидел как на иголках, внимательно слушая и пытаясь понять, а не шутит ли Филипп.
Когда тот закончил и повисла пауза, Григ задумчиво почесал затылок.
– То есть вы хотите нарушить правила? – наконец выдал он, глядя на Филиппа.
– Если коротко и честно. Но я предпочитаю называть это небольшими привилегиями.
Григ нахмурился.
– За такие привилегии могут и уволить.
– Никто не посмеет меня уволить!
– Я говорю не о вас. Кто вас посмеет уволить?
Филипп сжал зубы и, скрестив руки на груди, уперся спиной в стену, его глаза забегали. Он действительно не думал о том, что нарушение правил может отразиться на ком-то кроме него самого. Он-то готов был, но Григ…
– В таком случае, – Филипп задумчиво растягивал слова, – я могу как-то… посодействовать в случае, если всё пойдёт не по плану, чтобы тебя не увольняли. В конце концов, это только моё желание и мой приказ.
Григ покачал головой. Ему идея не нравилась совершенно, но он понимал: Филипп на своём настоит. Он уже был готов: плечи напряглись, глаза сверлили. Казалось, он видит перед собой не Грига, а дракона, который не хочет подчиняться. И было бы странно, если бы он не смог его подчинить. В нём уже было столько властного, взрослого и опасного, что Григ не сомневался: такими и должны быть короли. В какой-то момент ему даже захотелось увидеть Элиада Керрелла. Это должно было быть интересно.
– Ну так что? – нетерпеливо спросил Филипп, потирая руки.
Григ встряхнулся, пытаясь сосредоточиться. Ему хотелось отказаться, он не видел в таком самовольном тайном вылете ничего хорошего, но, посмотрев Филиппу в лицо, смог лишь осторожно спросить:
– И когда вы планируете вылет? Я не смогу всё устроить сегодня или завтра.
Глаза Филиппа заблестели от предвкушения, но брови хмурились, словно он всё ещё сомневался, согласится ли Григ.
– Я слышал, – сказал он, – что генерал возвращается через две недели, так что нужно уложиться. Я думал попробовать на начало Восхождения, оно буквально через неделю. Ты сможешь?
Чувство, что он ставит всё – карьеру, репутацию, призвание и любовь всей жизни – на одного человека, тяжким грузом легло на плечи. Григ вздохнул, понялся на ноги и кивнул.
– Я постараюсь.
Филипп довольно улыбнулся.
* * *
Григ выдохнул с облегчением, когда заметил приближающегося Филиппа. Тот старался не показывать, что нервничает, но получалось неважно: он всё равно оглядывался по сторонам, сжимал кулаки, а прогулочный шаг выглядел нарочито спокойно. Филипп прокручивал план в голове снова и снова. За весь день, что Григ отсыпался перед внеплановым дежурством, они не могли повторить его ещё раз, обсудить детали… Филипп не мог вспомнить других планов, которые бы так тщательно продумывал, но они с Григом слишком сильно хотели избежать любых неприятностей.
– Ну, что? Ты готов? – спросил Филипп, оглядываясь по сторонам ещё раз. Было пусто.
Григ кивнул.
– Дежурства – не моя любимая часть жизни на острове, – признался он, делая хитрые пасы перед панелью.
Двери разъехались в стороны, открывая широкую дорогу меж вольерами. Она не была освещена, но этого и не требовалось: Филипп знал дорогу как свои пять пальцев.
– У вас десять минут, – быстро прошептал Григ, – потом я выключаю барьер над Вайверном, вы вылетаете. У вас будет буквально пара минут, прежде чем я открою купол, и секунд пять, чтобы вылететь за стену. То же самое через сорок минут в обратном порядке. Если не успеете, будете ночевать за стеной.
Григ усмехнулся, а Филипп, закатив глаза, побежал к Вайверну. Тот о плане знал: подслушал, запомнил и мечтал выполнить. Ради полётов он даже стал вести себя покладистее.
Вайверн нетерпеливо расхаживал по вольеру и, стоило Филиппу войти, помчался ему навстречу, нагнулся, позволяя забраться в седло, и взмыл в воздух, настолько близко к барьеру, что Филиппу приходилось нагибаться. Они кружили там, пока разводы не погасли, и тут же полетели к стене.
План сработал безупречно. Филипп похлопал дракона по спине, и Вайверн радостно вскрикнул, набирая скорость. Он поднимался выше, словно хотел улететь прямо в насыщенное тёмно-синее небо, усеянное мириадами крошечных звёзд.
Ветер бил в лицо, трепал волосы, глаза слезились, но Филипп не мог перестать улыбаться. Он дышал полной грудью и не думал ни о чём. Даже если утром или по возвращении окажется, что его самовольную отлучку заметили, он знал, что это того стоит.
Филипп жалел лишь об одном: что из-за темноты не видит всей красоты пейзажей. Со стены всё походило на яркий пазл из оттенков зелёного и оранжевого, сейчас потонуло в тёмно-синих тонах. Низкий лес сливался в одно пятно, и лишь блестящей лентой бежала река. А впереди высились могучие стволы леса дождевого. В свете звёзд и луны были видны переплетения толстых лиан между ветвями, отливали белёсыми ликами крупные гладкие листы, и Филипп представлял, как бы природа выглядела на солнце. Если бы он мог это увидеть хоть однажды…
Вайверн набрал высоту и полетел над кронами. Филипп ждал, что лес растянется на километры, но вскоре тот оборвался – его сменила большая каменистая пустошь, ведущая к горам. И там, под обрывом, из которого вылезали огромные корни, Филипп заметил что-то блестящее. Скала возвышалась посреди пустоши, а на ней золотом горели какие-то узоры. Внутренний голос взывал к благоразумию, но, переглянувшись с Вайверном, который чувствовал интерес хозяина, Филипп решил подлететь ближе. Дракон медленно опускался на поляну, держась от горы на расстоянии. Чем ниже он спускался, тем сильнее становилась тревога, и чутьё подсказывало, что нужно быть осторожным.
Они поняли почему, когда гора шумно выдохнула.
– Вверх, – едва не выкрикнул Филипп, и Вайверн, как ужаленный, рванул в небо.
Сердце дракона билось так сильно, что его стук пульсацией отдавался в ногах Филиппа. Тот изо всех сил сжимал дракону рёбра. Немного успокоившись, Филипп посмотрел вниз.
На него смотрели два горящих жёлтых глаза.
Сердце рухнуло в пятки.
– На базу! – Он дернул поводья.
И тут в метре от них с рёвом пролетел чёрный дракон. Вайверн вскрикнул и встал на дыбы. Филипп вцепился в поводья одной рукой, в седло другой, обхватил ногами бока дракона ещё сильнее – всё, чтоб не свалиться.
Испуганный, Вайверн со всех крыльев бросился наутёк, и только небольшие размеры помогли не попасться сразу. Он нырнул в ветви деревьев – гигант бы не протиснулся. Филипп прижался к спине дракона и зажмурился. «Он знает, куда лететь», – повторял он себе каждый раз, когда широкие листья хлестали по лицу, и мысленно умолял Вайверна лететь так быстро, как он только может.
Страшнее стало, когда они вынырнули из высокого леса. Впереди уже блестел купол над стеной, но до него простирался низкий лес, в котором было не спрятаться. За спиной чувствовалось горячее дыхание, было слышно, как огромные крылья разрезают воздух. Сигнальный шар полетел вперёд, чтобы предупредить Грига. Филипп молился небу, чтобы они успели, чтобы Григ всё понял и тоже успел, потому что секунда промедления – и огромные зубы могут сомкнуться прямо на них с Вайверном.
Барьер был всего в паре метров. Вайверн закричал, тормозя, и ушёл в сторону. Преследующий их монстр на всей скорости врезался в барьер, и тот пошёл тревожной рябью, словно разбился.
Или его сняли.
– Вперёд! – выкрикнул Филипп.
Это был их последний шанс.
Что-то ослепительно блеснуло – и Вайверн занырнул под купол.
Мощный удар, шипение барьера, пронзительный, полный злости рык – и чёрной тенью гигантский дракон пролетел над куполом. Он внимательно проследил за тем, как Вайверн приземляется, сверкнул глазами, облетел всю базу – и скрылся в ночи, там, откуда прилетел.
И только тогда Филипп вздохнул спокойно. Он слез с Вайверна, вытер со лба пот и покачал головой, глядя на дракона.
– Мы с тобой едва не попались.
Вайверн что-то пробурчал, ещё не отойдя от пережитого, и Филипп ласково похлопал его по шее.
– Иди спать.
Тот, озираясь, пошёл к себе под дерево и беспокойно улёгся.
Филипп поспешил к выходу. Григ встретил его диким взглядом.
– Ты натравил на базу гигантского каменного дракона! – прорычал он.
– Всё обошлось! – выдохнул Филипп.
– Могло бы не обойтись, если бы я снял барьер. – Брови Грига многозначительно дёрнулись, а зубы сжались.
На Филиппа словно вылили ведро ледяной воды.
– Ты его не снимал? – Он смотрел на Грига с недоумением.
Тот покачал головой.
13
Филипп не мог уснуть всю ночь. Когда он закрывал глаза, в памяти всплывали горящие золотом узоры на драконе. Его рык всё ещё отдавался на задворках сознания, звенел в ушах, и голова казалась абсолютно пустой, словно мысли испуганно разбежались от поселившегося в голове монстра.
Вокруг царили тишина и темнота. Ни единого звука. Как будто он упал в Вечность.
А потом мысли начали возвращаться. Возвращаться с такой скоростью, будто хотели разорвать голову. За них не удавалось ухватиться, они мелькали вспышками и тут же уносились, пока наконец не сформировались в один вопрос: как Филипп проник под барьер?
Сам для себя он сначала решил, что – раз уж Григ ничего не отключал – дракон ударом повредил купол, тот ослаб и пустил Филиппа внутрь. Он просто успел проникнуть в «трещину». «Логично», – подумал Филипп, глядя в потолок, и моргнул.
Он подскочил, как ужаленный. Перед глазами будто сверкнула молния – и кусочки пазла выстроились иначе. Поражённый, он вертел головой из стороны в сторону, затем встал и прошагал до окна, нервно посмеиваясь. Губы сами расплывались в улыбке. Он был уверен, что понял.
Та вспышка, что он видел, занырнув под барьер… Генерал Армэр в день, когда они наконец встретились на острове, появился с такой же. «Он ведь сказал, что в королевской семье всегда есть наездники… Истинные наездники. – Филипп барабанил пальцами по подоконнику. – Он наверняка не просто так предложил мне учиться у него. Он должен чувствовать…»
С этой мыслью Филипп увидел, как над мрачной стеной забрезжили первые рассветные лучи.
* * *
Происшествие обсуждали с самого утра.
«Да укуси меня дракон! Я брился, когда услышал его. Думал, пробьёт барьер».
«Купол сверкал, как молния во время грозы!»
«Удивительно, как мы все ещё живы».
Филипп напряжённо слушал, и кусок не лез в горло. Он с ужасом ждал, когда кто-то скажет, что видел ещё и другого дракона. Вряд ли его было сложно заметить, когда купол сверкал так ярко, а ни Филипп, ни Вайверн не думали об осторожности – только о том, как бы остаться живыми.
Им очень повезло. А за удачу нужно платить.
Заплатить пришлось общением. Заводить друзей на острове Филипп не собирался – он пришёл сюда не за этим, а потому единственным, с кем у него сложились относительно хорошие отношения, оказался Григ. И тот теперь с Филиппом разговаривать не хотел: ходил бледный и считал минуты до того, как его уволят. Он считал себя виноватым. Он ведь старше, значит, должен был быть умнее, должен был предупредить, куда летать не стоит и что обязательно нужно избегать всего, что выглядит как гора там, где гор быть не должно. Это казалось логичным, естественным и не требующим пояснений, но, видимо, не всем.
Он презирал себя за неосмотрительность, за то, что позволил себя уговорить, и избегал Филиппа, как только мог. А того кололо неприятное чувство каждый раз, когда Григ, едва завидев его, куда-то сворачивал. Наверно, то была совесть, но признавать этого Филипп не хотел. Он и так злился на себя, чтобы кто-то ещё мог на него злиться.
А между тем молва разносила по острову всё новые и новые версии, почему базой заинтересовался дракон. Каждый стремился рассказать о том, чем он занимался и какой сон видел, когда монстр врезался в барьер и гром прокатился над базой. И, устав от этого, Филипп ушёл к Вайверну.
Тот рад не был, но хотя бы не пытался хозяина съесть, а Филипп думал и о таком исходе. Летать он не стал. Вымыл Вайверну спину, отмечая, как желтые точки начинают складываться в ромб, и они оба сели у воды. Дракон положил тяжёлую голову Филиппу на колени и что-то проурчал.
– Нет, – устало покачал головой Филипп и прислонился спиной к телу Вайверна. – Я надеюсь, что больше такого не будет.
Они сидели в тишине под деревом, слушая, как в других вольерах копошатся драконы: взмахи крыльев, скрип когтей, вскрики и рычания… Так привычно и успокаивающе.
Слипающимися глазами Филипп смотрел в небо. Над его головой мелькали разводы купола, плыли облака, и он снова вспоминал ночные мысли и предположения. Они сами лезли в голову и на удивление не казались абсурдными. Самонадеянными? Возможно. Но разве самонадеянность была чем-то плохим?..
Скрип нарушил идиллию, оборвал мысли, и Филипп устало посмотрел на открывшуюся калитку. Григ как-то грустно улыбнулся, приветственно махнул и побрёл к Филиппу, держа руки в карманах. Молчание казалось напряжённым. Оно словно вибрировало. А может, это дрожал Вайверн, на котором лежал Филипп? Дракон урчал, недовольный, что хозяина отвлекают и мешают им обоим спать на солнышке.
Вайверн приоткрыл один глаз, следя за Григом, и тот нервно хмыкнул, качая головой. Подумать только! Дракон против того, чтобы он здесь находился. Будто это Григ был виноват, а не два юнца – принц и дракон, – решившие полетать в ночи!
– Вижу, как вы рады меня видеть! – рассмеялся он.
Филипп глубоко вздохнул и сел ровнее, на что Вайверн опять недовольно зарычал, и хвост его забил по земле, глаза – уже оба – следили за непрошеным гостем.
– Всё в порядке, – сказал Филипп. – Садись, он тебя не тронет. – На последних словах он посмотрел на Вайверна. Тот буркнул, не соглашаясь, демонстративно отвернулся и сделал вид, что обиделся.
Григ опустился рядом.
– Я тут думал, – сказал он, – и понял одну вещь. Первый день Восхождения… У вас же вчера был день рождения? – Филипп кивнул. – А почему вы не отправились домой? Наверняка вас там ждёт гора подарков.
– Я решил сделать себе подарок получше.
– И правда! – Губы Грига расплылись в улыбке. – Отличный подарок – быть съеденным в собственный праздник!
Филипп закатил глаза.
– Отличная шутка. Прямо как у моего брата. Успокойся. Я уже давно понял, что облажался…
– Я бы с радостью, – усмехнулся Григ. – Сам хочу забыть всё, как страшный сон. Худшее дежурство в жизни! Вы мне должны, ваше высочество.
Не обратив внимания на слова Грига, Филипп откинулся на спину дракона и посмотрел в привычно мерцающее небо. После бессонной ночи ему хотелось просто лежать и наслаждаться ветром, но мысли упорно удерживали его в реальности, и в один момент с губ сорвался шепот:
– Я, кажется, знаю, почему меня пропустил барьер.
Он покачал головой. Нет, ничего он не знал, но так верил в это, так хотел быть уверенным, что не ошибается, не придумывает. И так страшно становилось от того, что Григ может разбить все его теории. В конце концов, он знал об острове намного больше. Наверняка ему был известен и принцип работы барьера.
Григ вопросительно смотрел на него, но Филипп тянул.
– Я вспомнил, – заговорил он наконец, – как появился генерал Армэр в один из дней. Со вспышкой, похожей на молнию. Никто не снимал для него барьер. А ведь когда мы пролетели через барьер, было то же самое.
Он сжал губы, выжидающе глядя на Грига. Тот задумчиво нахмурился, запрокинув голову и ковыряя пальцем землю.
– Ну, – протянул он, – моей мыслью было, что барьер пропустил вас, как хозяина острова. Он же принадлежит вашей семье… Но не удивлюсь, если вы правы. Я давно думаю, что вы риттер.
Филипп посмотрел на Грига с удивлением. Тот сидел к нему спиной и не видел, как удивлённо вытянулось лицо принца, как в зелёных глазах мелькнуло удивление, сменившееся неверием, а потом на губах появилась едва заметная улыбка.
* * *
Эдвард скучал в замке. Он прибыл туда день назад, но уже не находил себе места. Воображение рисовало яркие праздничные картины, но до них было ещё так далеко, что он начинал злиться на брата: очередным отказом приехать на собственный день рождения Филипп отсрочивал праздники, которые могли бы начаться раньше! Только вот Филиппа чужие желания не волновали, он даже не соизволил по-нормальному поговорить с братом и матерью, когда они звонили ему по синернисту. Он спешил, видите ли!
Эдвард раздражённо мотнул головой, отгоняя мысли, и отрощенная чёлка снова упала на глаза.
Всё же Восхождение он любил. В каких-то старинных легендах говорилось, что это маг-создатель Дааш приходит раз в год посмотреть на созданный мир, но Эдвард в создателя не верил. Какой прок выдуманному старику смотреть, что делают люди, одну ночь в году? Зато Эдвард верил, что свет звезды очищает мир, а когда она гаснет, то забирает с собой всё плохое, что только успело произойти. Однажды, убеждал он себя, она заберёт и войну.
Снова пришлось остановиться, чтобы отогнать невесёлые мысли. Поддаваться всеобщему унынию ему совсем не хотелось, тем более столько коридоров и холлов уже были украшены весело сверкающими гирляндами! Год от года они, как маячки, старались напомнить обитателям замка, что всё будет хорошо, что свет есть. Вот он, в крошечных огоньках, и надо держаться за него, потому что тот, кто пал духом, заведомо проиграл.
И Эдвард старался цепляться за любой свет в жизни: за приёмы и вечеринки, на которые таскал его Джонатан, за редкие встречи с Шерон, за то, как ярко вспыхивал меч. Подумать только, он до сих пор к этому не привык!
В замке, правда, найти огонёк оказалось сложно. Он не знал, чем ему заняться: на улице было холодно, гости ещё не приехали, а пугать слуг, выскакивая из-за углов, как в детстве, было уже не по возрасту. Последней надеждой осталась библиотека. Он надеялся найти там какую-нибудь приключенческую книжонку. Их обычно никто не читал, и они, пыльные, ждали часа, когда Эдвард наконец добирался до них, перебирая множество скучных толстых фолиантов, каждый третий из которых был написан на языке Пироса. А кто на нём сейчас говорил! Ещё с войны трёх орденов большинство перешли на общий язык…
Эдвард уже видел двери библиотеки – красное дерево, золотые рамки, словно бальный зал, – как те вдруг открылись, и оттуда вышли Элиад Керрелл и его гость, в котором несложно было узнать генерала Армэра. Эдвард на мгновение замер, не зная, что делать: вдруг они говорили о чём-то серьёзном? Сталкиваться с отцом он не любил. Особенно это не сулило ничего приятного, когда у отца были гости. Те в последние годы не приезжали просто так – только по делам.
Но он решился: в конце концов, он не делал ничего предосудительного – просто шёл в библиотеку. Его не замечали ещё несколько шагов, а потом генерал поднял глаза, и глубокие весёлые морщины расползлись от уголков его глаз.
– Эдвард! Какая встреча! – воскликнул он с участием доброго дедушки, и Эдвард не смог не улыбнуться в ответ.
Элиад Керрелл резко повернул голову, и замешательство отразилось на него лице.
– Эдвард! – удивился он. – Что ты здесь делаешь? Я думал, ты ещё в Академии.
– Здравствуй, отец. Здравствуйте, генерал. Я шёл в библиотеку, – быстро проговорил Эдвард, ткнул пальцами за спины мужчин, запнулся и уточнил: – Туда ведь можно? Ничего… важного?
Он распахнул глаза, чувствуя, что сказал что-то лишнее, но отец лишь снисходительно улыбнулся, хотя Эдвард мог поклясться, что увидел осуждение в его глазах.
– Ничего важного, – кивнул он.
– А зачем тебе в библиотеку? – рассмеялся генерал, глядя на Эдварда с заговорщическим энтузиазмом. – Книжки – это ерунда. Может, тебе нужен дракон? У нас было хорошее лето, мы нашли много яиц безобидных летающих красавцев. У вас в конюшне бы вместился один. А Филипп бы научил чему… Что скажешь?
Эдвард часто заморгал, раскрыв рот. Он представил себя на драконе. На каком-нибудь большом, красном, который бы выпускал изо рта клубы пламени, такие же завораживающе красивые, как огонь на лезвии меча. И вот он в седле, с зажатым в руке клинком, в настоящем мундире и, может, даже в королевской мантии – картина, достойная запечатления на холсте.
– Это было бы невероятно!.. – начал он с придыханием, уже готовый согласиться, но все фантазии в момент разбились от голоса отца.
– Нам хватит одного наездника. – Он сжал губы и посмотрел на сына. – Иди, Эд.
Эдвард опустил глаза, тяжело, разочарованно вздохнул и послушно закивал. Разумеется. Чего он вообще ожидал? Что после того, как Филипп окажется на острове, – а ведь он бредил драконами последние несколько лет! – отец вдруг перестанет относиться к ним так, словно они неразумные дети? Неожиданно станет позволять то, что они хотят? Наивно…
Расстроенный, Эдвард едва ли не по стене прошёл мимо, чтобы в библиотеке, вместо поисков книжек, с ногами забраться на подоконник и обиженно надуться, откинувшись на холодное стекло.
– Ты зря так, – сказал генерал Армэр, обернувшись, когда с глухим стуком закрылись двери библиотеки. – Я бы присмотрелся к младшему…
– У него уже есть Огненный меч. Думаю, ему хватит.
– Дело твоё, конечно, но кажется мне, что ты их сильно ограничиваешь. Ты не хотел, чтобы Филипп ехал на остров, а он оказался очень способным молодым человеком. Ну и я говорил, что он риттер. Я не ошибаюсь на этот счёт, а то видение из золотой комнаты – что могло быть очевиднее?
– Терпеть не могу это слово. Название хуже придумать сложно.
– Успокойся, Элиад. – Голос генерала стал серьёзным. – Мне никогда не понять твоего отношения. Любой бы радовался, что его наследник – повелитель драконов, что он идёт по его стопам.
– Мне не нужно, чтобы хоть кто-то из них шёл по моим стопам, – холодно отрезал Керрелл. – Я хочу, чтобы у них была нормальная жизнь, пока они могут её себе позволить.
Грустный смешок сорвался с губ Армэра.
– Ты ведь знаешь, что они не могут. Такую возможность у них отняли по праву рождения. Да и какая нормальная жизнь у кронпринца, когда в его королевстве война…
Элиад сжал зубы.
– Война – не его забота. Ему девятнадцать лет, и меньше всего я хочу, чтобы с ним что-то случилось. – Элиад покачал головой. – Война – это не игра с мечами, не мальчишки с военных училищ, которые боятся тебя задеть, потому что ты принц. Корона – первая цель мятежников. – Его кулаки сжались так сильно, что вздулись вены. – А Филипп слишком сильно лезет на рожон.
– Всё случается, Элиад… – вздохнул генерал.
В абсолютной тишине встретились два понимающих взгляда. Они знали, что случается.
В жизни нельзя быть абсолютно уверенным ни в чём. Порой всё, что ты знал, перечёркивает всего одно событие – чья-то смерть. Слишком обыденно и слишком неожиданно одновременно. К ней нельзя подготовиться, от неё нельзя убежать. В одно мгновение жизнь переворачивается с ног на голову и заставляет делать то, что ты никогда и не думал, что будешь должен делать. Перестраиваться. Действовать наугад. Учиться всему на ходу, потому что нет времени останавливаться и переводить дыхание, нет возможности отступить. Шаг назад – и рухнет целый мир, который строили сотни лет.
Слишком тяжёлый груз, который не пожелаешь никому. Тем более собственным сыновьям…
В напряжённой тишине они дошли до первого этажа, до крыла с телепортами. Их использовали редко – для важных визитов, для тайных перемещений. Там же находилась комната с петлёй, куда попадали непрошеные гости и всякие шутники, вздумавшие обмануть систему.
Уже потянувшись к ручке, Армэр вдруг остановился, задумчиво хмурясь и почёсывая подбородок.
– Как здоровье господина Арта? – спросил он, подозрительно глядя на Элиада.
– Здоров как бык, – отмахнулся Керрелл, и по голосу его было ясно, что про Арта он бы предпочёл не вспоминать.
Генерал коротко кивнул, не переставая хмуриться, а потом глубоко вздохнул и вошёл в комнату, где сиял портал на остров драконов. Свежий, использованный ровно однажды, горящий ровным белым светом.
– Жаль, что ты не остаёшься на праздники, – сказал Элиад, всматриваясь в символы на полу.
– Тебе не жаль, – хмыкнул Армэр. – Да и мне тоже: на острове привычнее. Моя жизнь всегда была там, а не здесь. Жаль, что ты туда редко заглядываешь.
– Моя жизнь – здесь.
Армэр слегка улыбнулся в ответ. В какой момент их дороги так разошлись? Наверно, в тот, когда молодого Керрелла короновали. Неприятное, напряжённое время после страшной смерти его старшего брата, после потери королевской реликвии… Подумать только! Прошло больше пятнадцати лет! Армэру порой хотелось вспомнить старые времена, когда Элиад Керрелл тоже летал на драконах. Возможно, ему придётся скоро повторить. Не так, как хотелось бы: не в спокойной обстановке, пролетая над джунглями острова, а на поле боя.
Главное, чтобы всё удалось. Они слишком тщательно всё планировали, чтобы потерпеть поражение.
А пока у Армэра был Филипп, который оказался на удивление похож на отца. Генерал надеялся, что принц станет некой отдушиной, и, уходя в портал, сказал:
– И всё же тебе не стоит недооценивать своих сыновей, Элиад. Ты ведь знаешь, каково это, когда тебя недооценивают.
И он исчез снопом искр.
* * *
Восхождение на острове проходило тихо, и Филипп был этому рад. Не было никаких больших празднеств, никто не пускал салюты, чтобы не тревожить драконов, лишь в один вечер, когда звезда была на пике и освещала всё, подобно белому солнцу, все, включая генерала Армэра, собрались в большой беседке, где стояли два длинных стола и скамьи, на торжественный ужин. Запахи жареной курицы манили – что-то кроме рыбы на острове ели не так часто. Смех звенел, как ударяющиеся друг о друга бокалы. Люди позволяли себе расслабиться, выпить что-то крепче перебродивших компотов, которые, как Филипп узнал от Грига, были припрятаны у каждого третьего.
Сам Филипп не пил. Ему было неинтересно. Ему не хотелось вообще быть частью веселья, но он не смел отказать генералу, который с дедушкиной заботой пригласил его и подначивал веселиться. Сам он смеялся громогласно, наслаждаясь и заражая окружающих. Тех, кто готов был заразиться.
Играли забавные мелодии на губных гармошках и лютнях. Играли кто куда, но никто не обращал внимания. Шустрые молодые и не очень люди вскоре пошли приглашать дам. Филипп долго отказывался от предложений пригласить кого-нибудь – больно нелепо выглядели попытки танцевать под сбивающийся ритм, под нестройные мелодии. Но в один момент он увидел девушку. Круглолицая, курносая, в веснушках, маленькая на вид, одетая в белое, она покачивала головой в такт сменяющимся мелодиям, постукивала пальцами по столу, но делала вид, будто ей скучно, а танцы её ни капли не интересуют. И всё в ней было обычно. Настолько, что Филипп бы и не обратил внимания, но у неё была длинная русая коса. И сердце ёкнуло при взгляде на неё. Перед глазами тут же всплыли дерзкий взгляд, алая татуировка…
Филипп тоскливо вздохнул, поднялся с места и подошёл к девушке.
– Потанцуете со мной?
Она захлопала карими глазками, но шустро поднялась и подала ему руку. Она не была и на четверть так же красива в глазах Филиппа, как Анна, но он не мог отрицать: с её смехом стало немного лучше. Потом она рассказывала ему о том, что привело её на остров, о том, как ей нравится здесь. Они делились мнением о драконах, поднимались на стену и смотрели на то, как волны облизывают серые каменные стены, а белая ночь незаметно становилась утром…
* * *
На кораблях горели огни дальнего видения, освещая бескрайнюю водную гладь, окрашенную в иссиня-чёрные цвета беззвёздной ночи. Только взошедшая Новая звезда потухла, покинула небосвод ещё на год и оставила мир в кромешной темноте. И эта ночь – самая тёмная – была идеальна для испытания нового оружия.
Пирос не представлял, что его ждало.
Стоящий у трапа мужчина в капитанском мундире оглядывал железные корпуса четырёх линкоров, их туповатые носы, низкие рубки и громадные трубы. В носовой части и по обоим бортам стояли автоматические пушки. Всё судно черпало энергию из чанов: один, наполненный углём, использовался для работы двигателей, а второй, с высокоэнергетическими кристаллами, – для зарядки пушек. Сколько денег было потрачено на одно топливо! Сколько ушло на тайную переправку судов с Мэтрика на Форкселли! На всём Мэтрике не было для них ни аналогов, ни равных.
– У Пироса нет и шанса, – произнёс капитан, довольно ухмыляясь.
– Разумеется, – ответили ему из тени. Силуэт человека был едва различим. – Его императорское величество уверен в своих связях на втором материке.
Капитан коротко взглянул в сторону, но ничего не ответил, лишь медленно прикрыл и открыл глаза, а затем поднялся на борт, отдал команду и затушил огни. Перед слившимися с тьмой кораблями оставалось лишь чёрное море и побежавшие вперёд едва заметные белёсые путеводные нити.
* * *
Смотровой прохаживался по стене. За ней плескалось спокойное и величественное чёрное, как чернила, море, ударяясь редкими волнами о каменный частокол. Мужчина осматривал в бинокль горизонт, когда вдруг замер: над водами протянулись едва заметные белёсые линии, а за ними…
– Вот ты ж… – процедил он сквозь зубы.
Бинокль ударился о грудь, но смотровой и не почувствовал. Он вбежал в рубку, ударил по кнопке тревоги, и по острову пронёсся ужасающей громкости звук, от которого по спине бежали мурашки. Зажглись слепящие огни. Над островом, перекрывая сирену, прозвучало: «Вторжение! Вражеские суда у восточной стены!»
И в следующий миг огромный огненный шар разнёс рубку.
– Да чтоб их драконы съели, – прошипел генерал Армэр. Щелчок пальцев – и его голос вместо громкоговорителя пронёсся над островом: – Поднять барьер!
Одно заклинание – и купол, покрывавший только драконьи вольеры, расширился до стены.
Стоящий на носу корабля человек ухмыльнулся. Позади него раздался гром орудий – и ещё один шар загорелся в воздухе. Он разрезал барьер, как нож режет растаявшее масло, оставляя пылающие разводы вокруг дыры.
С грохотом шар врезался в землю, оставляя горящую воронку, разбрызгивая кипящую, опасную магию вокруг.
Казалось, что рушилось небо, что звёзды падали на землю, а не снаряды. Слепящие, свистящие. С грохотом и пылью.
Остров в мгновения превратился в огромный, суетящийся муравейник, где меж горящей землёй и сломанными вольерами метались люди и звери. Паника звенела в резких выкриках, во вскриках, полных ужаса и боли, в закладывающем уши грохоте.
Купол не выдерживал, и они не были к этому готовы.
Но орудия, установленные на острове несколько месяцев назад, уже обстреливали корабли, воины атаковали высаживающихся на берег солдат. А драконы – все, какие могли, боевые и нет – летели на корабли.
Вайверн взвился в воздух, как только Филипп оказался в седле. Он лавировал меж шарами, ловко уходил вниз, в сторону. И пока им везло: краем глаза Филипп заметил, как сбили дракона раза в два больше Вайверна, и он вместе с наездником камнем упал на землю. Кто-то бросился на помощь, но Филипп летел вперёд. Как стая хищных птиц, драконы окружили корабли, впивались когтями в кормы́, пытаясь сорвать листы с корпусов. Огонь поливал суда. Огромный дракон генерала Армэра сорвал одну из пушек, словно та была лёгким бревном, и бросил в рубку. Люди высыпали на палубу из горящего помещения, и тут же красноспиный дракон, немногим больше Вайверна, со светящимися метками поднял одного из членов команды корабля, взмыл в воздух и с огромной высоты сбросил того в воду.
