Текст книги "Замечательный сосед (СИ)"

Автор книги: Дарья Десса

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 20 страниц)

Глеб решил, что хотя бы побывает у матери в гостях, а там видно будет, как жить дальше. Возвращаться в родной город ему не хотелось. Ключи от квартиры он оставил соседке, щедро заплатив ей за присмотр, так что об этом волноваться не стоило. Байк попросил продать бывшего коллегу из министерства, тоже увлеченного мотоциклами. Машину оставил на парковке автосалона, торгующего подержанными тачками. Как продадут всё – перечислят деньги на банковскую карточку.

По интернету, не выходя из сквера, Глеб посмотрел, когда ближайший рейс в Осло. Оказалось, что буквально через четыре часа, а это значит – можно уже отправляться в путь. Но прежде чем сделать это, он достал из нагрудного кармана то самое письмо Кеши, порвал на мелкие кусочки и бросил в урну. Лишнее напоминание о том, что не все отношения бывают долгосрочными. А паренек… что ж, пусть будет счастлив. Зла к нему Глеб не испытывал. Сам виноват. Не надо было общение строить на вранье. Кеша ему доверился, а он его обманул, прикинувшись белым и пушистым. Хотя в ту ночь, когда они познакомились в клубе, таким не был.

Добравшись до аэропорта, Глеб купил билет на самолет. Прогулялся по дьюти-фри, но ничего покупать не стал. Это если бы он к иностранцам в гости отправлялся, тогда можно приобрести традиционный магнит на холодильник или матрёшку. Русской водки, например. Но маме эти глупости ни к чему. Она человек состоятельный, да к тому же интеллигентный, а вся эта псевдо-народная мишура – для тех, кто плохо знает, на чем держатся настоящая русская культура и история.

Самолёт уносил Глеба из России на запад. Он смотрел, как стремительно уменьшаются люди, машины, дома, а после и целые кварталы. Но вот лайнер нырнул в густые облака, и всё внизу пропало. Растворилось, словно и не было ничего. Ни многих лет одиночества и злости, ни бесконечных любовниц, ни романтических отношений с худеньким парнишкой, который так и не смог ему поверить.

Впереди Глеба ждала неизвестность. Чем станет заниматься в Норвегии? Может быть, мать найдет ему какое-нибудь место в своей компании? В конце концов, он все-таки был замминистра строительства и дорожного хозяйства целого региона. Пусть недолго, но кое-какой опыт имеется. «Да, работа, интересная и насыщенная событиями», – вот что мне теперь нужнее всего», – думал Глеб. Настроение у него стало чуточку лучше, а потом вдруг самолёт, поднявшись на огромную высоту, оказался над бескрайними облачными просторами, паря в прозрачном воздухе. Здесь ярко светило солнце, даря надежду на счастье.

Из Осло до городка Драммен, где живет мама, Глеб добрался довольно быстро. В маленькой и уютной Норвегии всё давным-давно продумано. Не успеешь озаботиться чем-нибудь, а решение, оказывается, уже существует, и незачем голову ломать. Словом, всё для удобства человека и для развития его. Потому путешествие оказалось быстрым и комфортным. Сойдя с пригородной электрички, дальше Глеб лишь следовал указаниям навигатора на своём смартфоне, указавшем пеший путь. Пользоваться транспортом парень решил как-нибудь в другой раз, а теперь – просто прогуляться, осмотреть окрестности.

Но довольно быстро Глеб понял, что особенно рассматривать в городке и нечего. Практически весь он состоял из вытянувшегося по обеим берегам реки Драмменсельва частного сектора. Одно– и двухэтажные домишки следовали один за другим и были, в общем-то, похожи на российские: обшиты снаружи плотно пригнанными друг к другу досками. У нас, правда, их заменяют пластиковые панели, ну а здесь, видимо, сплошные поборники естественной красоты.

А также – белого цвета. Удивительно, но почти все сооружения оказались выкрашены именно таким образом. Другие (бежевый, в основном, а также красный) встречались очень редко. Заметил Глеб и ещё одну особенность: возле домов отсутствовали заборы, как это очень любят в России – огораживать свою территорию, давая понять, кто на ней главный. Здесь, в Драммене, попадались только низенькие оградки, закрывающие проход к палисадникам. Внутренние дворы оказались полностью открыты. Наверное, потому что незачем друг от друга закрываться. Ну, а уж про чистоту и говорить нечего. Пока Глеб шел, так и не сумел найти мусора. Ни бумажки, ни окурка. Вот пожелтевших листьев с деревьев – да, много, однако и их, несмотря на обилие зелени, не залежи.

Изрядно нагулявшись, Глеб подошел к небольшому, как и все вокруг, двухэтажному домику на улице, название которой он так выговорить и не смог – Smithestrømsveien. Подошел к двери, постучал. Открыла симпатичная женщина лет сорока и спросила что-то по-норвежски. Глеб отрицательно помотал головой и зачем-то ответил одну из немногих фраз, которые знал из немецкого языка

– Нихт ферштейн, фрау!

Та оживилась и перешла на немецкий.

– Ну ё-моё, – разочарованно сказал Глеб.

– Ой, вы русский? – вдруг заговорила дама на родном языке.

– Да, я сын госпожи Харкет-Эйденбаум, – ответил Глеб, широко улыбаясь. Ну наконец-то хоть одна родственная душа! Встретить земляка на чужбине – всегда радость.

– Госпожа Вера сейчас в офисе. Скоро должна вернуться. Это произойдет, – дама посмотрела на часы, – через сорок три минуты. – Да что же мы разговариваем на пороге! Прошу вас, проходите в дом. Кстати, меня зовут Ёфурфрид.

– Как, простите? – спросил Глеб.

Женщина рассмеялась.

– Прекрасно вас понимаю, такое с первого раза ещё никому не удавалось запомнить, даже норвежцам. Это древнее имя, означает «прекрасная королева». Что ж, у моих родителей определенно есть чувство юмора. А как зовут вас, я знаю – Глеб, верно?

– Да, – улыбнулся гость. – Вы тут живете или работаете?

– И то, и другое, – ответила женщина. – У меня есть собственная комната, а по должности я… Как же точно назвать…

– Экономка, – подсказал Глеб.

– Да, совершенно верно! – послышалось в ответ. – И да, чтобы язык не сломать, пытаясь всякий раз выговорить Ёфурфрид, называйте меня Ёфа, мне будет приятно.

– Слава Богу, – широко улыбнулся Глеб. – А вот у моего имени нет краткого варианта, оно и так недлинное.

– Хорошо, – ответила экономка и принялась хлопотать, разогревая чайник. Наверное, эта традиция есть всюду в мире – угощать гостей, особенно во время знакомства. Вот и Ёфа теперь суетилась, пока Глеб осматривал гостиную. Она была очень светлой, в мятных тонах, и повсюду – только натуральное дерево, никакого металла или пластика, за исключением бытовой техники, поскольку помещение оказалось одновременно и кухней.

– Красиво тут, – сказал Глеб.

– Да, ваша матушка постаралась. Это её идеи. Они с господином Дэвидом очень любили тут сиживать подолгу. Обсуждали свои дела, читали друг другу книги. Вы любите читать?

– Я как-то… больше кино смотреть, – ответил Глеб.

– Ну ничего. Это бывает. Лучше все-таки книги, мне кажется. Вы не считаете?

– Наверное. Скажите, вот имя у вас норвежское, а вы так хорошо по-русски говорите. Почти без акцента.

– Это благодаря вашей матушке. Она приняла меня на работу очень давно, в семье я тружусь двадцать лет. Чтобы понимать хозяйку, стала учиться вашему языку.

– У вас отлично получается. Я сначала даже подумал, что вы русская.

– О, нет, – рассмеялась Ёфа. – Я самая обыкновенная норвежская женщина.

Так, за разговором, быстро пробежало время, и вскоре Глеб услышал, как во двор заехала машина. Он выглянул в окно: по дорожке шла его мама. Парень поспешил к ней навстречу.

– Глебушка!

– Мама!

– Боже, как я рада тебя видеть, сынок!

Они обнялись и поцеловались.

– Давно приехал?

– Да с час примерно.

– Успел познакомиться с нашей очаровательной фру Ёфурфрид?

– Да, – улыбнулся Глеб.

– Вот и прекрасно. Сейчас будем ужинать.

Ужин они провели втроем, а после Глеб решил ещё прогуляться, пока Вера занялась изучением каких-то документов. Он был под глубоким впечатлением от всего. Когда ехал сюда, то думал, что окажется в роскошных апартаментах, среди позолоты и мебели из красного дерева, обитой парчой и атласом. Вместо великолепия – простота и функциональность. Никаких шикарных вещей, и даже машина, на которой приехала Вера (была за рулем сама, между прочим) не напоминала лимузин. Обычная «Вольво», хотя и не семейная малолитражка, а подороже, но не представительского класса.

Когда Глеб спросил мать, почему она так скромно живет, та ответила:

– Знаешь, сынок, здесь не принято кичиться своим богатством. Потому и не угадаешь, в каком из домов живут миллионеры, а в каком люди среднего достатка.

– Да, но ведь в чем-то разница проявляется?

– Конечно. В возможностях. Я могу, например, на месяц поехать на Мальдивы отдыхать или в кругосветный круиз на лайнере отправиться. Или, например, каждые два года менять машину. Да много чего, – ответила Вера. – Но строить из себя богача… нет, тут такое не понимают.

– Что же, во всей Норвегии ни одного особняка или поместья?

– Есть, конечно. Не без этого, у нас же тут всё-таки не республика, а королевство, и значит есть аристократы со своими имениями, как полагается. Но поверь: если кто-то хочет много земли и комнат, он покупает себе имение где-нибудь в уединенном месте, чтобы не раздражать никого своими финансовыми возможностями, – рассказала Вера.

– Очень это…

– Непривычно, да?

– Точно.

– Ничего, пройдет. Мне тоже сначала казалось, что глупо: быть богатым и не пользоваться этим на всю катушку. Но Дэвид объяснил: в жизни главное – душевный покой и семейный уют, остальное – так… для удовольствия, – пояснила мать.

– Наверное, он был прав, – грустно заметил Глеб.

– Послушай, – вдруг вспомнила Вера. – Ты же говорил, что приедешь со своим партнёром, Иннокентием. Где он?

– Мы расстались.

– Прости, сынок…

– Ничего, всё в порядке.

– Можно узнать почему?

– Он не смог меня простить. Я рассказал ему, каким человеком был многие годы, и он решил, что я вполне могу вновь вернуться в прежнее состояние, – ответил Глеб.

– А на самом деле?

– Дважды в одну реку войти невозможно, – сказал сын.

– Умница, – мать поцеловала его в лоб. – Что ж, пойду заниматься документами, а ты… придумай себе занятие. Хорошо?

– Да, конечно.

Этот разговор состоялся минут сорок назад, а теперь Глеб шел по какой-то улочке, сам не зная, куда направляется. Ему хотелось дышать свежим воздухом, непохожим на тот, что остался в родном городе.

Прогуливаясь, Глеб оказался у реки, потом по пешеходной дорожке дошел до середины моста. Опершись на деревянный парапет, остановился и стал смотреть по сторонам. Как же здесь было красиво! По синему небу плыли белые облака. Справа тянулись по склону, уходя вдаль и теряясь там, все те же невысокие домики. Над ними уходил вверх пологий холм, густо поросший хвойными деревьями. А может, это был не холм вовсе, а горная гряда, тянущаяся по обеим сторонам реки, и та за многие тысячелетия образовала долину. Глеб не слишком разбирался в географии, и ему было просто приятно смотреть на эту красоту. На спокойные синие воды, плавно текущие к Северному морю через фьорд, названный так же, как и город – Драммен. Дышать чистым прохладным воздухом. Наслаждаться спокойствием, хотя сейчас находился Глеб на одном из самых оживленных мест – через мост сновали машины.

Откуда-то вылетела чайка. Она парила высоко в небе, зорко высматривая добычу, и Глеб, задрав голову, принялся наблюдать за её полётом. Сначала птица парила над той стороной моста, где находился парень, затем полетела через сооружение. Глеб, всё так же глядя вертикально вверх, развернулся, и в этот момент произошло неожиданное. На него налетел велосипед. Удар был не слишком сильный, но Глеб полетел на тротуар, и единственное, что смягчило удар об асфальт – это высокое пластиковое ограждение, отделяющее пешеходно-велосипедную зону моста от проезжей части. По нему парень скатился вниз, ударившись спиной, и потому увидел краем глаза, как мелькнули за парапетом светло-коричневые ботинки и раздался короткий вскрик.

Глеб, едва приземлившись, тут же вскочил и кинулся к краю. Глянув вниз, обомлел: в воде барахтался, явно не умея плавать, велосипедист. Он кричал что-то, нелепо размахивая руками, но виновник столкновения ни слова не понимал по-норвежски. Вдруг человек погрузился в реку с головой, потом вынырнул на мгновение, что-то успел вскрикнуть, а потом опять погрузился под воду. В ту же секунду Глеб, сам о себя не ожидая такого, перемахнул через парапет и полетел вниз «солдатиком».

Вода больно ударила его по ногам, он ушёл в неё полностью, но тут же, сильно отталкиваясь ногами и руками, всплыл на поверхность.

– Э-э-эй! – закричал он, мотая головой из стороны в сторону. – Ты где?!

Но ответа не было, потому Глеб стал нырять. Буквально на второй раз ему повезло: он увидел совсем рядом темно-синий свитер, в котором, как подсказала память, был тот человек. Парень поднырнул под него, ухватил за подмышки и стал толкать наверх. Едва голова утопленника показалась над поверхностью, он сильно закашлялся, исторгая из себя воду, и сделал глубокий надсадный вдох. Потом закашлялся опять, но уже тише. Глеб же, из последних сил держась на воде (она оказалась жутко холодной, и он боялся, что ноги судорогой сведёт, тогда обоим конец), помогал велосипедисту не опускаться ниже уровня реки.

Неизвестно, что было бы дальше, не окажись местные спасатели такими проворными. Кто-то увидел, как мужчина прыгнул с моста в реку и позвонил в службу спасения. Та примчалась буквально через несколько минут – это был катер речного патруля. С него сбросили спасательный круг, и сначала утопленник оказался на борту, а затем и окоченевший Глеб. Он теперь сидел и сильно дрожал, глядя, как спасатели оказывают первую помощь мужчине. На вид ему было лет тридцать. Среднего телосложения, со светло-русыми бородкой и усами. Лицо располагающее, приятное, хотя теперь оно было мокрым и иссиня-бледным. А вот какого цвета у него глаза, Глеб пока рассмотреть не мог – у мужчины они были закрыты.

Их привезли в больницу, где переодели в сухое, помогли согреться, а потом они расстались. Каждого отправили на своё обследование: Глеба проверили на наличие ссадин и переломов, а вот незнакомца отправили, насколько понял виновник аварии, сначала на МРТ, а потом в палату интенсивной терапии – тот наглотался воды и сильно продрог. Через два часа, окончательно придя в себя, Глеб попросил принести телефон, чтобы позвонить матери. Его собственный смартфон, к счастью, остался на тротуаре, и законопослушные горожане отдали его полиции.

Узнав о том, что её сын находится в больнице, Вера примчалась вместе с Ёфой, хотя у той рабочий день, в общем, закончился. Насколько успел узнать Глеб, конец трудового дня здесь – святое. Это не Япония или Корея, где переработки считаются почетным занятием. Мол, вон как человек для своей компании старается! Готов даже спать на своем месте! Тут правила другие. Но Ёфа считала себя, видимо, уже членом семьи, потому и приехала, чтобы не оставлять хозяйку, как вежливо называла Веру, в беде.

Впрочем, никакой беды и не оказалось. Полиция уже опросила свидетелей, посмотрела камеры видеонаблюдения и поняла: произошел несчастный случай. Один ротозей пялился на чайку (можно подумать, птиц никогда не видел!), а второй – на экран своего смартфона. Вот и встретились два одиночества, после чего пеший на ограждение упал, а второй – в реку. «Но хорошо, что ваш сын оказался благородным человеком и бросился спасать велосипедиста», – сказал один из полицейских на прощание. Эти слова Глебу перевела всё та же Ёфа.

Вера извинилась за своего сына, он тоже сказал «I'm really sorry about what happened», и на этом инцидент был исчерпан. Врач сказал, что Глеб может отправляться домой – он в госпитализации не нуждается. А вот «тот господин пробудет здесь ещё сутки», – пояснил медик.

– Можно мне его навестить? – спросил Глеб, в качестве переводчика привлекая Ёфу, которая была только рада помочь.

– Приходите завтра утром. Мы вкололи господину Сквейгору успокоительное, поскольку он оказался человеком весьма впечатлительным. Теперь он отдыхает.

– А как его здоровье?

– Всё хорошо. Небольшое переохлаждение, речная вода побывала в легких, но в целом удовлетворительное, – сообщил доктор и откланялся.

– Пойдем домой, сынок? – спросила Вера.

– Да, конечно, – ответил Глеб, про себя твёрдо решив завтра же посетить господина Сквейгора, чтобы извиниться перед ним. Ладно, что спас, так ведь чуть не утопил его, засмотревшись на чайку. А если бы тот человек утонул? Представив это, парень аж вздрогнул.

– Что с тобой? – спросила тут же Вера.

– Да подумалось…

– Хорошо, всё будет хорошо, – улыбнулась мать. – Конечно, не с этого стоило начинать свою жизнь в Норвегии, но главное – обошлось.

– Ты думаешь, у меня здесь началась новая жизнь? – спросил Глеб.

– А разве нет? Или ты хочешь вернуться в наш бывший город?

– Что-то не тянет совсем, – признался сын.

– Вот и меня. В тот раз, когда приезжала, чувствовала себя ужасно. Эти убогие домишки, напряженные лица. Странно: двадцать лет назад было так же, и теперь ничего не изменилось. Вокруг полным-полно иномарок и магазинов, и вроде бы люди должны жить счастливо. Но лица такие, словно все под какой-то страшной угрозой ходят. Не понимаю.

– Я бы мог объяснить, да зачем?

– И правда, – улыбнулась Вера. – Вот приедем домой, примем с тобой грамм по двести. Для «сугреву», как раньше говорили.

– Как ты думаешь, а этот господин Сквейгор в суд на меня не подаст? Ну, что я его опрокинул, – спросил Глеб. – А то ещё визу аннулируют, из страны вышлют.

– Не волнуйся. У меня прекрасные адвокаты. Да и с чего вдруг ему с тобой судиться? Ты же слышал полицейского: велосипедист должен быть внимателен во время движения, а этот телефоном увлёкся. Пусть спасибо скажет, что жив остался.

– Наверное, ты права, – ответил Глеб.

Бонусная глава

Когда я попросил Катю «сходить за последним», она посмотрела на меня подозрительно.

– Ёжик, у нас уже три лапочки-дочки. Уверен, что ты на четвертом не остановишься?

– Клянусь.

– Смотри, иначе потом мне придётся, – и она делает жест, словно в воздухе отсекает что-то ножницами.

– Что, вот прямо так и сделаешь? Я же тогда не смогу тебя любить по-мужски, – прижимаюсь к ней нижней частью тела (дело происходит в супружеской постели).

Воробышек смеется.

– Дурачок необразованный! Никто не собирается тебе бубенцы отчекрыживать. Я про семенные канатики.

– Так, может, это тебе их надо… того самого? – бурчу якобы недовольно, хотя на самом деле только делаю вид.

– Не имеешь права. Я – мать-героиня. И потом, вдруг у меня в будущем появится ещё один муж? Ведь я ещё молода и стройна, местами даже упруга, потому…

Договорить она не успевает, потому что я принимаюсь её щекотать в самых неожиданных местах. И наша возня заканчивается глубоким поцелуем, после которого я, чтобы не откладывать дело в долгий ящик, принимаюсь за реализацию плана под условным названием «Великолепная четвёрка». В первые три раза у меня получались только девчонки. Сначала Леночка, за ней последовали Машенька и Лизонька. Правда, поскольку мы живем в Бельгии, они соответственно Хелен, Мари и Лиззи. Я не люблю эти сокращения, потому дома зову их по-русски. Так вот, мысль о том, чтобы жена мне родила наследника, не покидает. Понимаю: Катюше очень непросто будет рожать в четвертый раз. Но если уж и тогда девочка будет… Что ж, придётся мне утихомириться.

Я же всегда мечтал о большой семье. Вот нас уже пятеро, и живем мы в большом доме на окраине Брюсселя, куда переехали десять лет назад и нисколько не жалеем о том, что оставили унылую провинцию. Здесь приобрели автомастерскую, прошли с супругой обучение, и теперь уже который год неспешно ремонтируем машины. А чтобы создать хороший коллектив, набрали на работу своих соотечественников, которые прошли строгий отбор. Мне нужны были такие, какие у нас с Максом трудились когда-то: надежные, сообразительные, уважительные. Словом, хорошие парни.

Все эти годы Катюша мне помогала, как могла, но после второй дочки, правда, у неё забот прибавилось, потому пришлось местного специалиста по финансам и налогам, – симпатичную даму за сорок лет (моложе Воробышек мне брать на работу настоятельно не рекомендовала – мол, уйдет в декретный отпуск, как я, и снова будешь искать замену), – возвести в ранг моего первого заместителя. Почему нет? Это в России если начальник мужчина, то и первый зам у него будет мужик, и второй, третий и так далее, и лишь где-нибудь в самом конце списка может затесаться дама. Здесь всё иначе. Эмансипация.

Жизнь наша стала размеренной и спокойной, и такой была до того дня, как к нам в автомастерскую не заехал автомобиль. Вроде бы с виду ничем не примечательный – обычное «Вольво» примерно двух-трёх лет, не лимузин, конечно, но вполне тачка для респектабельных господ. Я как раз курил за углом (там оборудовал для поклонников никотина огороженную площадку), выглянул и… обомлел.

Тот, который вышел из правой двери (пассажирской), показался мне очень знакомым. Я, затягиваясь и не понимая, отчего так разволновался вдруг, начал вспомнить, где видел этого симпатичного господина. Кого же он мне напоминает? Может, одного из клиентов? Или поставщиков? Я снова выглянул. На этот раз приезжий развернулся ко мне лицом, и я обмер: это же Глеб!

А рядом с ним кто? Второй мужчина был с аккуратно подстриженной бородой и усами, намного старше, довольно симпатичный и крупный телосложением, хотя и среднего роста. У него оказалась внешность типичного скандинава – русые светлые волосы и, кажется, голубые глаза. Одеты же они оба были по-походному, то есть в ботинки, джинсы, толстовки с капюшонами, поверх них – пухлые жилеты с высоким воротом.

Докурив, я вышел из своего укрытия и пошёл в офис. Те двое уже зашли туда, и я несколько секунд постоял перед входом, собираясь с духом, чтобы войти. Когда зашел, девушка, которая работает у нас на ресепшене, проговорила:

– А вот и господин Серж, владелец нашей автомастерской!

Гости разом повернулись ко мне. Тот, с бородой, посмотрел и улыбнулся, поскольку здесь полагается быть вежливым и позитивным, а второй – это был Глеб, вне всякого сомнения! – глянув на меня, сначала нахмурился, затем его губы тоже растянулись в улыбке. Я же постарался сохранить невозмутимое выражение лица. Чего мне это стоило!

– Здравствуйте, господа, – сказал я. – Чем можем вам помочь?

– Добрый день, – сказал бородатый по-английски с сильным скандинавским акцентом. – Меня зовут Фроуд Сквейгор, а это – мой партнер, Глеб Харкет. У нас, кажется, сломалась машина. Вот уж не ожидал такого от двухлетней «Вольво»… – мужчина продолжил говорить, он оказался по этой части большой спец и мог, кажется, не замолкать часами. Всё бормотал что-то про надёжность «Вольво», которая оказалась слишком преувеличенной, а они вот путешествуют по Европе, хотели всюду побывать, но теперь неизвестно, получится ли… И в конце вдруг сообщил, что они две недели назад обвенчались в лютеранской кирхе Уллерн, что Осло на улице Holgerslystveien. Последнее слово он произнес по-норвежски, поскольку даже на английский такое перевести трудно.

Пока господин Фроуд говорил, мы с Глебом молча смотрели друг на друга. Смотрели, но ничего не говорили. Я – ему в глаза, он – мне. Так продолжалось около минуты, пока бывший Варвар не опустил глаза. И я понял: он до сих пор чувствует свою вину за всё, что случилось тогда, в нашем теперь уже ставшем далеким городе.

Фроуд словно почувствовал, что мы как-то странно смотрим друг на друга и, прервав на полуслове своё путаное повествование, спросил:

– Вы знакомы?

– Да, – ответил Глеб. – Мы знакомы. Это Сергей, – он кивнул в мою сторону. Когда-то мы жили в одном доме с разницей в шесть этажей.

– Было дело, – согласился я.

Норвежец просветлел и улыбнулся.

– О, так вы давние знакомые! Это же замечательно! Может, нам надо отметить это дело?

– Я не уверен, что… – начал было Глеб, но я его прервал.

– Конечно, надо! – сказал и… улыбнулся. В самом деле, зачем ворошить прошлое? Увидев мою реакцию, Глеб очень обрадовался. Кажется, ожидал совсем иного. Вплоть до того, что придётся искать другую автомастерскую.

Я поручил своим парням посмотреть, что там с их «Вольво», а сам вместе с парой нежданных гостей отправился в ближайшее кафе, чтобы, как правильно Фроуд сказал, отметить встречу. Там мы крепко ударили по пиву, и стало на душе намного легче. Я вдруг понял, что всё плохое, связанное с Глебом, осталось далеко позади и незачем его вспоминать. В конце концов, я много лет назад сам ему сказал, что простил. Значит, кто старое помянет – тому глаз вон. Когда бывший Варвар понял это, расслабился окончательно, и я заметил, как сильно он изменился. Стал добрый, вежливый, мягкий какой-то. Приятный во всех отношениях молодой мужчина. Как и его партнер.

Они рассказали, что познакомились при неожиданных обстоятельствах. Столкнулись на мосту в городке Драммен. Причем так «удачно», что Фроуд полетел в воду, а Глеб кинулся его спасать. Так и познакомились. На следующий день спаситель пришел проведать своего «подопечного», они попытались пообщаться, но вышло забавное: Фроуд ни слова не понимал по-русски, а Глеб – по-норвежски, и им пришлось беседовать посредством онлайн-переводчика в смартфоне. Получалось так себе, но зато между ними в эти минуты, что называется, проскочила искра.

Глеб потом стал приходить каждый день, а после того, как Фроуда выписали из больницы (его там задержали на две недели – он сильно простудился из-за ледяного купания), они стали встречаться. Сначала просто беседовать и гулять, ходить в кафе, а после как-то вечером… поцеловались. Фроуд с самого начала не скрывал своей ориентации – у него даже на руке оказался браслет в виде радуги. Глеб сперва думал, что это просто для красоты, но оказалось немного иначе.

– Ну вот, а две недели назад мы стали партнерами. Нас обвенчали в церкви, – завершил Глеб свой рассказ.

– Разве в церквях геев венчают? – спросил я удивленно.

– Ну… далеко не во всех, но в лютеранской, в Норвегии – да. Правда, там особенная литургия, не как у православных, конечно. В общем… мы пара, и для нас это главное, – парни обменялись нежными взглядами. Настал мой черед рассказывать о собственной жизни.

Мы простились на следующий день (ночь Фроуд с Глебом провели в гостинице неподалеку). К обеду их машина была уже готова. Мы тепло простились, и парочка продолжила своё свадебное путешествие. Я долго махал им рукой, пока машина не скрылась за дальним поворотом.

На этом, пожалуй, и завершу свой рассказ. Каждый из нас обрёл своё счастье. И тот, кого называли Варваром, кто вселял отвращение и ужас в сердца многих людей, теперь – я сам убедился в этом – стал милым и добрым человеком. Теперь, если бы Глеб поселился рядом со мной, он был бы мой самый лучший, замечательный сосед.

Конец