Текст книги "Мемуары попаданца. Том 1 (СИ)"

Автор книги: Дарья Демидова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Глава 17

Воспоминания Тимофея Зарецкого

26 октября 2025 года

– Думай, Тима, думай!

Я ударил себя кулаком по лбу, но лучше не стало. Ага, сейчас! Так и заработал мой престарелый мозг!

После выволочки от старого друга, я приехал домой и весь остаток дня провел на диване, тупо глядя в потолок. Хотя нет, вру. Сделал пару звонков по работе, убедился, что фирма работает нормально, а мой зам Максимка Добрынин справляется. Хороший малый, грамотный. За двенадцать лет, что он на меня работает ещё ни разу не пожалел, что взял его зеленым пацаном.

Потом ещё раз позвонил Ковыль и устроил мне разнос номер два. Это после того, как в отделение примчалась госпожа Перова. Миша в выражениях не стеснялся, и мне было чертовки стыдно, что я его так подставил. Пообещав, если я ещё раз заявлюсь к женщине, вырвать мне ноги и засунуть их мне же в задницу, он бросил трубку. А я сходил за виски и снова уселся на диван, погрузившись в свои мысли.

Ольга слушать вряд ли станет. Значит в квартиру не попасть и зацепок не найти, да и менты там небось все перерыли. Но вдруг не заметили чего-то важного. Может быть такое? Может. Книжный магазин закрыт, владелец исчез. Я говорил Ковылю про него, но похоже они даже не рассматривали мою версию произошедшего, пытаясь выяснить, куда делись парни. Они думали про убийство, похищение, про простой побег из дома навстречу приключениям. Даже просматривали записи камер с вокзалов и аэропортов в тот день, но ничего не нашли. Понятное дело. А в мистику не поверят. Проще списать на мое сумасшествие или что я обкурился тогда и сам не помню, как проводил ребят на междугородний автобус. Хотя и на камерах автовокзалов парней видно не было. Ну кто тут дебил?!

Злости не хватает. Я понимал, что в мой бред поверить сложно. Я и сам сомневался в своей адекватности. Но все же… Ведь это не первый случай пропажи людей после знакомства со странной книгой.

Во дурак! Я же могу поехать в типографию и, если там остался кто из знакомых, попросить посмотреть данные о работниках. Имени того парня не помнил, но помнил внешность. Чем-то Пашку напоминал. Знакомы мы были шапочно, но новость о его пропаже и милиция, снующая в здании пару месяцев, ещё долго не давала утихнуть обсуждению среди работников печатного дела.

Решено! Еду в типографию! Если она ещё существует.

Я открыл ноутбук и быстро набрал в поисковике адрес. Ага! Есть! Жива родимая! Подскочив, я собрался уже было ехать туда, но взгляд упал на часы. Пол второго ночи… Мда…

***

Спал плохо. Снились туманные кошмары, которые заканчивались одинаково – я падал в черную бездну, а сверху на меня смотрел немигающим взором толстый полосатый кот.

Едва часы показали семь, я подорвался, залил в себя две кружки американо, наскоро оделся, и вышел за дверь. Чувствовал себя на удивление бодро. Видимо, сказывалось лихорадочное чувство нетерпения, какого-то предвкушения. Вдруг удастся найти родственников того парня? Кажется, у него была не то жена, не то девушка. Кажется, беременная, с которой они и пожить-то не успели.

В общем, если сидеть на месте, я сойду с ума, а так хоть информацию соберу, вдруг пригодится. А может кроме этих трёх ещё кто пропадал таким же таинственным образом? Только как узнать? Мне нужен это Климентий, книжник. Почему-то было чувство, что он в этом замешан.

К типографии я подъехал рано и ещё ждал пока откроется. Раньше она занимала все мрачное серое кубическое здание на пересечении двух проспектов. Сейчас же вывесок прибавилось: и магазин, и медцентр, и ещё какие-то офисы. Видимо, просели. Печатные книги не слишком популярны в наше время, да и дорогие. Их вытеснили с рынка электронный и аудио форматы. Все течет, все меняется.

Едва первые работники начали заходить в высокие дубовые двери, которые не менялись уже лет двадцать пять, а только красились заново, я вышел из машины и поспешил туда.

Ни охраны, ни секретаря, никого. И вообще я будто вернулся назад во времени. Все тот же длинный коридор с грязно-зелеными стенами, древний скрипучий паркет. Ряды темных дверей красного дерева, ведущие в кабинеты. Интересно, отдел кадров все там же?

Я пошел прямо. Кадры находились в другом крыле, и чтобы попасть туда, надо было пройти прямо, затем повернуть направо мимо технических и машинных, затем налево и наверх на второй этаж. Там и заседала администрация.

Шум печатных станков, гул голосов в кабинетах вернул меня в прошлое. Нахлынула ностальгия хоть волком вой. Адское чувство, что жизнь прошла и назад не вернёшь. И поздно жалеть об ошибках, слишком поздно.

На втором было тихо и безлюдно. Тут ремонт, который очень контрастировал с разрухой первого этажа. Светло-бежевые стены, новый паркет цвета ореха, двери с серебристыми металлическими табличками, цветы и картины. На потолке дизайнерские люстры. Все для людей. Хотя чего удивляюсь? И в мое время тут было лучше, чем внизу, где сидят корректоры, верстальщики, редакторы.

Отдел кадров раньше находился рядом с кабинетом главреда, а сейчас переехал ближе к лестнице. Я постучал три раза и дёрнул ручку. Светлый уютный кабинет, но небольшой. По стенам стеллажи с рядами папок. Молодая женщина в синей блузке и чёрной юбке, подчёркивающей привлекательные формы, возится возле одного из них, перебирая файлы в пухлой красной папке.

– Вы ко мне? – красотка подняла глаза.

Светлые волосы обрамляли миловидное чуть вытянутое личико. Тонкие губы, прямой нос. Эх, где мой тридцатник! Хотя, я еще очень даже не ничего.

– Добрый день! Меня зовут Тимофей Зарецкий. Я тут раньше работал техником…

– А, так вам в архив надо, но это не тут, а на Академической, – перебила меня нимфа. – Там все данные бывших сотрудников. Вам для пенсионного надо?

Вот так я спустился с небес на землю. Дожили. На пенсию отправляют. Но пререкаться с кадровиком не стал и только кивнул.

– Ага.

– Сейчас, минутку.

Девушка небрежно бросила папку на стол и, перегнувшись через него, взяла из стопки лист для заметок и начала писать адрес архива. Ну а мне оставалось только любоваться ее филейной частью. Юбка оказывается была с разрезом, а девушка в чулках.

Итак, теперь на другой конец Москвы. Ненавижу архивы! Приходилось пару раз сталкиваться. Несмотря на систематизацию, чёрт ногу сломит! То не знаем, то потерялось, то ещё что-нибудь!

Но делать нечего. К счастью, на моем маршруте пробок почти не было, что для города вообще большая редкость в будни, поэтому долетел я за полчаса.

Архив находился в полуподвальном помещении, и не нашел бы, если б не табличка с названием типографии. Едва зашёл через обитую дерматином дверь, как звякнул колокольчик. В помещении было светло. Стояла стойка, у стены одинокий стол, рядом колченогий стул. Из подсобки, что находилась по правую руку, высунулась голова молоденькой девочки. Кажется, совсем ещё студентка. Одета была правда, как пацан. Широкие брюки, футболка с каким-то популярным певцом – хрен их разберёшь этих кумиров молодежи. Короткая стрижка, нос-картошка. Девчонка и девчонка.

– Чё хотели? – осведомилась она, глядя на меня открыто, но с ноткой любопытства.

Видимо, гости тут не часто бывают.

– Добрый день. Я работал раньше в типографии. Хотел найти старого друга. Как-то разъехались, а контакты затерялись. Может, сможете мне помочь?

– Ну типа… не положено.

– Да бросьте! Что я на преступника похож?

Одет я и правда был прилично. Девчонка водила глазками сверху вниз и, остановив взгляд на дорогих часах, одобрительно кивнула.

– Ну ладно, только начальству не говорите. Я тут надолго не задержусь, но проблемы не нужны. Усекли?

– Усёк, – улыбнулся я.

– Фамилия, имя, годы? – деловито осведомилась она, зайдя за стойку, где стоял компьютер.

– Мои?

– Ваши-то мне нафига? Друга вашего.

Ой, блин. Прав был Ковыль. Я дебил.

– Эмм… Милая, я не хочу вас от работы отвлекать. Сам поищу. Вы мне только скажите, где две тысячи первый?

Бровки взлетели вверх, она недовольно скривила губки, и после секундного сомнения, ткнула пальцем себе за спину:

– Третий с краю, там написано.

– Замечательно! Спасибо.

Я направился в указанном направлении. Стеллаж нашел быстро. На его боковине висел распечатанный лист с указанием годов. Всего три центральных полки – 1999, 2000 и 2001, выше и ниже коробки, заваленные подборками журналов, газет, копиями книг и учебников, которые выпускала типография. Да, раньше типография была огромна плюс книжный магазин, а сейчас почти ничего не осталось. Я пошел вдоль него, читая фамилии на корешках бумажных папок. Но вот беда: ни имени, ни фамилии, я не знал. Только примерный возраст. Что же… Мне открывать все подряд и смотреть? Задача.

Так-с. Если судить по фамилии, женщин тут капельку больше, но есть ещё такие, что не разберёшь. Вот Гринберг или Чайка – это кто? Может быть и мужик, и баба. Ладно, делать нечего. Придется приниматься за работу. Я прошел к началу стеллажа и решил идти по порядку. Мне повезло, что на первой странице сразу была ксерокопия пропуска. Раньше на работу попасть было не так просто, как сейчас. Семеныч бдил за порядком и левых людей не пускал.

Задача на самом деле простая – идти, открывая все папки подряд. Но дойдя до последней, я так и не нашел нужного человека. Не было такого, хотя я помнил его внешность, да и возрастом никого подходящего не было. Все старше двадцати семи, а этому точно было двадцать два – двадцать три года. Опыта не было, вот и взяли помощником корректора.

Я медленно побрел в начало стеллажа, ещё раз вглядываясь в фамилии. Кого-то помнил, кого-то совсем не знал. Дойдя до буквы «З», глянул на полку выше. Именно в двухтысячном я пришел сюда работать, но задержался только на два года.

Не понял… А где моя фамилия? Я захлопал ресницами, вглядываясь в корешки папок, но нет. Это точно. Моей папки тут не было. Гребаные архивы!

– Милая, а может они в другом месте? Я ни друга не нашел, ни себя, если честно.

– Как это?! – девушка подорвалась с места, машинально закрыв окно браузера, но я успел заметить сайт магазина для взрослых.

Впрочем, не мое дело. Она подошла ко мне и вопросительно приподняла бровь.

– Ну вот смотрите, моя фамилия Зарецкий, – я подошёл к тому месту, где должна была быть моя папка. – Тут меня нет!

– Не может быть! – замотала она головой, перебирая пальчиком по корешкам и бормоча фамилии. – Точно этот год?

– Точно.

– Может перепутали, такое бывает.

Она скользнула рукой на верхние полки, но там ее тоже не оказалось. Тогда она повернула к другому стеллажу, где шли года с две тысячи второго по две тысячи четвёртый.

– Бред какой-то, – опустила она голову задумавшись, – щас в компе гляну! Там точно указано!

Она метнулась обратно к компьютеру и начала бешено стучать по клавиатуре, бормоча себе что-то под нос. А спустя минуту откинулась на спинку кресла и повернулась ко мне. – Нет вас. Вы точно тут работали?

– Нет, я, конечно, уже не молодой, но провалами в памяти не страдаю.

– Щас! – воскликнула она и схватила со стола смартфон. – София Дмитриевна, это Рита! Тут человек приехал документы посмотреть, но его папки нет. Что делать? Говорит точно не дебил, ой, то есть точно работал. Да? И чего делать? Поняла, спасибо.

Она отключила телефон, небрежно бросила его на столешницу и снова повернулась ко мне.

– Ну что? – спросил я, уже понимая, что ничего хорошего.

– Короче, начальство говорит, что, когда десять лет назад архив сюда переселяли, могли и накосячить. Ну потерять там. Так что друга вы вряд ли найдете, а если вам нужны документы, то будут делать запросы в фонды и так далее. Ну типа подтверждать, что работали.

– Есть идея! – улыбнулся я, и поспешил к самому первому стеллажу.

– Чё такое? – побежала за мной девушка.

– Тут должен быть адрес или телефон Агнессы Прокопьевны Калининой-Шатской!

– И чего? – не поняла она.

– Эта святая женщина обладает феноменальной памятью! Работала бухгалтером. Если жива – тогда уже была предпенсионного возраста – то мне крупно повезло.

К счастью, папка с именем уважаемой дамы не потерялась, а стояла там, где было положено стоять. На полке под номером «1954» – год основания типографии. Я знал, что Калинина-Шатская работала там с самого первого дня и никуда не собиралась уходить, если только ногами вперёд. Надеюсь, этого не произошло, и она всё-таки на пенсии.

Покопавшись в папке, нашел последние сведения о ней – адрес и мобильный телефон. Сфотографировал страницы и, поблагодарив девочку, помчался наверх. Не заводя машину, набрал номер. Черт! Абонент не абонент! Что ж мне сегодня везёт как утопленнику?

Я уставился в окно. Над городом проплывали черные тучи, становилось темно как ночью. Солнце пока ещё пробивалось сквозь мрак непогоды, но не долго ему осталось показывать жителям мегаполиса свои холодные осенние лучи. Надвигалась гроза. Быть может последняя в этом году, скоро пойдут заморозки.

Нет, сегодня я уже никуда не поеду. И ежу понятно, что не мой день. Так зачем испытывать судьбу?

Глава 18

– А вы уверены, что мы правильно идём?

Мы шли в молчании уже полдня. Я вообще мало смотрел по сторонам, больше под ноги, чтобы не зацепиться за корни деревьев и трухлявые пни, и не попасть в какую-нибудь канаву.

Лех с Рисей шагали чуть впереди. Услышав мой вопрос, они остановились как вкопанные и повернулись, озадаченно глядя на меня. Я чуть не налетел на них, успев затормозить в последний момент.

– Я думал, мы идём за Марти, – удивлённо уставился на меня учитель, а Рися кивнул.

– Что?! При чем тут Марти?

Кот тем временем крутился у нас под ногами, не находя себе места.

– Я этот лес не знаю, – покачал головой Лех. – Думал, Марти чует, куда идти.

– Лех, мы тут впервые и вроде как ты наш проводник!

Меня словно по башке ударили. Вот это поворот! Мне казалось, что Лех умеет мыслить трезво и рационально, но тут что-то пошло не так, и он, не думая, доверился коту. Это же не собака-поисковик. Хотя… Если он меня понимает, можно и попробовать. Ведь мы совершенно не знаем где мы и куда идти.

– Марти, ты ведь выведешь нас к дороге? – ласково проворковал я, присев на корточки рядом с полосатым. Тот, мяукнув, потерся головой о мою ладонь и припустил дальше, как ни в чем не бывало. – Надеюсь, он реально чует, куда двигать, иначе мы останемся жить в Догриле, но мне это место не нравится.

Рися поежился, согласившись со мной. Местечко и правда стремное, а Лех промолчал и с поникшей головой побрел за котом. Видно было, что он переживает не меньше нашего, но сделать ничего не может. Знает основные пути до Оргашита, но, если сойти с проторенной тропы – все. Конец. Хотя леса близ Шалуших он знает прекрасно, буквально каждый камень и дерево. А тут…

Ничего не поделаешь, пришлось довериться коту. И он не подвёл! Мы шли без остановок до вечера и, когда мне уже начало казаться, что к дороге мы никогда не выйдем, оказались прямо на ней, выбравшись из зарослей малины. Ого! Теперь я точно знал, что с котом у нас особая связь, и он прекрасно понимает человеческий язык. А кошак, побегав по дороге взад-вперед, поскакал налево.

***

Ещё три дня прошли без приключений. Тропа вела нас дальше, точнее вел нас Марти, периодически исчезая на охоту. Сами мы еду не добывали, а только готовили.

Я продолжал вести записи. Первым делом изложил наши приключения в волчьем логове, стараясь как можно точнее вспомнить все детали. Вроде получилось, но какой из меня писатель? Впрочем, если вы это читаете, то может и не совсем плохой.

Чернила заканчивались. Экономить их в отличие от бумаги не получалось. Все равно приходилось частенько макать перо в баночку. Она мне очень нравилась – с удобной крышкой и защёлкой, чтобы не проливались. Пузатая глинянка на маленьких изогнутых ножках с узором в виде волны, идущей по кругу. Во время привала я вгонял ее ножками в землю, чтобы чернильница не качалась. Думаю, если бы ставил на стол, было бы довольно устойчиво.

Ну и конечно мы не забывали про тренировки. Вечерами обязательно выделяли на них хотя бы час. В тот злополучный вечер Лех как раз решил показать, что одному мечнику можно легко отбиться от двух противников. Как мы с Рисей не пытались до него дотянуться, ничего не получалось. Мастер уходил от ударов легко и играючи, успевая вставлять реплики и учить нас уму разуму.

Марти не было. Снова ушел на охоту. Да мы и не переживали. Он всегда возвращался. Так что, доев остатки вчерашнего кролика и закусив ягодами на десерт, мы улеглись спать возле костра. Без него тут было бы тяжко. Едва сумерки окутывали вековые сосны, в лесу ставилось жутко холодно, да и туманы были постоянным нашим спутниками, а влага пробиралась даже через добротные куртки, особенно под утро.

Мы уснули. Уснули как младенцы, даже не подозревая, что ждет нас уже через несколько часов.

Проснулся я от пощёчины. Спросонья и не понял, что случилось, хотел уже было высказать, все что думаю об этом, но замер. Моего горла коснулось ледяное лезвие кинжала. Страшная рожа какого-то мужика казалась ещё страшнее в языках пламени. Я покосился на товарищей. Глаз Риси начал заплывать, Лех отхаркивал кровь. Нас окружила толпа уродов. Разбойники? Не очень похоже. Одеты они были не как друзья Робин Гуда.

Черные плащи за спинами. Синие жилеты с металлическими накладками на груди, черные сапоги с серебряными застёжками, штаны, а поверх них юбки, сделанные из кожаных лоскутов, сходящихся на поясе с бляхой. Невольно изучил ее. В отсветах огня было видно, что на металлической пластине выбит не то герб, не то эмблема. Черная птица с четырьмя расправленными крыльями чем-то напомнила голубя. Над головой круг с тремя мечами, повернутыми остриями вниз. Средний почти касался головы птицы.

Кто такие? И где носит Марти?

– Очухался, падла? – оскалился мужик.

Он схватил меня за воротник и одним рывком поставил на ноги. А я почувствовал, как по шее потекли капли крови, и окончательно пришёл в себя.

– Вяжите их, и ехать. Не хочу встречать волки, – приказал мужик, которому можно было дать и тридцать, и пятьдесят лет одновременно.

Левую сторону его лица пересекал застарелый шрам, глубоко посаженные глаза смотрели презрительно, а черная бородка клинышком делала его похожим на араба. Акцент тоже был вполне восточным, если сравнивать с нашим миром. Роста он был невысокого, по виду поджарый, за спиной торчали рукояти двух мечей, а на поясе красовалось штук шесть небольших кинжалов, которые сверкали сталью в рассветном мареве.

Детина, что держал меня мертвой хваткой был на голову выше. Впрочем, остальные тоже отличались высоким ростом и широкими плечами. Он наконец-то убрал кинжал от моего горла и заломил руки за спину, в то время как другой подскочил и накрепко связал запястья. С моими друзьями поступили так же.

Меня сильно толкнули в спину, и я чуть не упал, но удалось удержать равновесие. Нас повели в сторону дороги, но дойдя до нее, процессия не остановилась, а пересекла тропу и двинула на другую сторону леса. Уже расцвело достаточно, чтобы я мог подробнее рассмотреть людей. Их было девять. Похожи на отряд воинов, но точно не из Ронгорна. Лех говорил, что Догрил территория волков да разбойников. Эти же ребята ни на тех, ни на других совсем не походили. Пару раз мы пробовали переглянуться с Рисей, но тут же получали по спине и затрещины. Поднимать головы не разрешалось, только молчать и смотреть под ноги.

Наконец, мы дошли до поляны, где нас ждали лошади и повозка с большой клеткой. В таких обычно перевозят диких животных. Ясень пень, что она предназначалась для нас, но вот как им удалось затащить ее в эту глушь, я не представлял.

Нас заставили залезть в клетку и заперли ее на замок. Ключ главарь отряда повесил себе на шею. Все. Приплыли. Добегались. Хотя я и не понимал, что происходит, но поведение этих людей ничего хорошего нам не сулило. С поляны выехали на широкую тропу, которую я сначала и не приметил. Повозку, запряжённую одной громадной лошадью, нещадно трясло на кочках. Колеса грохотали на ухабах, но за этим грохотом нас не было слышно, так что удалось немного поговорить.

– Это транникийские охотники за головами, – пояснил Лех на наши взгляды. – Они военные, охраняют границу, идут на войну, если Оргашит призывает. А еще ловят разбойников, в том числе и в Догриле. Им за это неплохо приплачивают.

– Каким образом армия другого государства вот так просто расхаживает в Догриле? И при чем тут мы?

– Ну нас просто приняли за бандитов, я думаю. А Догрил хоть и вотчина волков, но земля по факту транникийская. Сотни лет назад транникийцы устроили геноцид волкодлаков и загнали их в леса, в горы и так никто не суётся. Говорят, там живёт один из скалистых демонов. Правда или нет, не знаю, и проверять никто не станет. А потом как-то повелось, что Догрил – это волчье логово, да и считается меж всеми за отдельное государство. Только править тут некому кроме волков, да упырей всяких.

– Так может объяснить им, что мы просто путники? Куда они нас вообще везут? – спросил Рися, высматривая главного.

– Плохая идея. Эти разбираться не станут, только изобьют. Привезут нас в какой-нибудь город, где местные владыки будут решать путники мы или разбойники.

– И какие шансы, что они решат нас отпустить?

– Невеликие. Транникия хоть и дружна с Ронгорном, но та ещё клоака. Вроде все тихо-мирно, и тебя не трогают, если ведёшь себя прилично, и дорогу крылатым не переходишь, а если перешёл или не так посмотрел… В общем, не знаю, что будет, но не думаю, что нас скоро отпустят.

– Крылатым? – не понял я. – Это эти что ли?

– Ага. К воякам тут особое отношение. Они вроде и за порядком следят, но сами лютуют почище разбойников.

– Ясненько. Продажные полицаи и у нас есть.

– Не знаю, кто такие полицаи. А эти продажные, не продажные, а негодяи порядочные. Туда идут не столько ради денег, сколько ради безнаказанно творить беззаконие. Рядом с моим отрядом в Оргашите были эти – их даже орки не переварили, а уж они до чего миролюбивы и терпимы!

Лех улыбнулся в бороду, кажется, вспоминая своих зелёных знакомых, коих у него в Ронгорне было довольно много. И я его понимал – мне орки тоже импонировали.

***

И потянулась самая ужасная неделя в моей жизни. Кормили нас… Ну можно сказать почти не кормили, даже Рися схуднул уже через пару дней, питаясь сухарями да объедками, которые нам кидали через прутья как собакам. В туалет мы могли сходить два раза в день. И если сначала я не мог ничего сделать, потому что на меня пялились, и приходилось иногда терпеть дольше, то через пару дней, было уже как-то плевать.

Пару раз в день нас вытаскивали из клетки, бросали на землю и начинали бить ногами. Даже голову закрыть не удавалось, потому что руки так и развязывали. Били долго и больно. За то, что разговаривал, косо посмотрел, долго ссал, спал, жрал.

Все тело ломило, глаза заплыли, и я почти ничего не видел. В волосах запеклась кровь, руки немели, и я думал, что больше никогда не смогу двигаться, но на вторые сутки нас развязали, и мы смогли размяться. Воняло от нас жутко, воды давали пол фляги на троих на день. Старались экономить, как могли.

Друзья мои выглядели также как я. Похудевшие, с заплывшими лицами, грязные, в окровавленной и рваной одежде.

Раньше я избегал драк. Нет, конечно, как и всем приходилось получать по роже, и на стрелки в школе ходили. Шли на соседний двор стенка на стенку, но я это дело не любил и участвовал только, чтобы не ударить в грязь лицом перед товарищами. Боец из меня был так себе, и огребал я постоянно. Однако меня никогда не били так часто и так остервенело, как эти упыри. К концу недели я научился жить с постоянной болью. Боль примеряла с самим собой, учила абстрагироваться от реальности. Поэтому с каждым новым разом я отключался все быстрее и очухивался уже в клетке, куда мое тело затаскивали, пока я бывал в отключке.

Я очень переживал за Марти. Нет, я знал, что он не пропадет и всегда добудет себе еду и найдет воду, но боялся, что мой кот совсем одичает в неприветливых лесах Догрила.

Через неделю мы внезапно выехали на поле. Именно в тот момент, когда яркий солнечный свет резанул по глазам, я осознал, как же долго мы пробыли в лесу и какой там царил мрак. Первые пару часов приходилось жмуриться, глаза слезились и болели, но постепенно мы привыкли к новым ярким краскам мира. По виду Транникия ничем не отличалась от Ронгорна: леса, посадки, поля, деревушки, но даже в летних весёлых пейзажах чувствовалась какое-то отчуждение. Пессимизм, страх, недоброжелательность. Быть может, дело было и в наших провожатых, но все же…

Ещё через пару дней мы достигли его. Большого города, что серой грудой камней возвышался на холме. Окружённый крепкой неприступной стеной, тремя рвами, через которые были перекинуты аж три подъемных моста, он казался нелепой горой среди зеленых полей. Из разговора крылатых я уяснил, что это один из крупнейших городов Транникии Мортербран.

Чахлые деревушки вокруг города выглядели уныло, несмотря на живописные места. Народ, снующий по дороге, провожал нашу процессию презрительными взглядами. «Добрые» чумазые детишки поднимали пыльные камни с дороги и кидали в нас, сопровождая до самых рвов криками: «Душегубы, негодяи, падлюки соровские!»

Еще на подъезде к первому мосту в нос ударил адский запах помоев и тухлой воды. Из клетки было видно, что вода во рвах больше похожа на болотную жижу, заросшую ряской. А на ней лежали кверху брюхом гниющие под палящим солнцем мелкие рыбешки.

В самом городе смрад стоял невыносимый. Я думал, у нас в клетке пахло так себе, но это ничто по сравнению с амбре Мортербрана. Горожане выглядели как иллюстрации к страдающему средневековью: грязные одежды, дырявая обувь, гнилые зубы. Встречали нас, мягко скажем, неприветливо. Крики, плевки и улюлюканье сопровождали процессию до самого замка, который располагался в центре города.

Три башни из того же серого камня. Массивная решетка на воротах, которую подняли, чтобы пропустить нас и тут же вернули на место. Площадь не слишком большая: слева конюшни, справа еще какие-то постройки, прямо ступени и высокие двери. Однако нас повезли дальше. За поворотом начинался пологий спуск в недра холма, довольно широкая дорога, чтобы можно было разъехаться двум экипажам.

Нас накрыл сумрак, и мы оказались в каменной кишке, где на стенах горели факелы. По двум сторонам находились двери и решетки, за которыми можно было разглядеть тесные комнатки. Кухня, где поварихи трудились не покладая рук. Тесная коморка, где за квадратным столом играла в кости охрана. Склад, заваленный мешками. Возможно, винный погреб, судя по большим дубовым бочкам.

Наконец, процессия остановилась, и нас за шкирки выволокли наружу. Сопротивляться было бесполезно, да и не стоило. Печень и почки уже и так отбили конкретно.

Провели нас в боковой коридор с кучей решеток. Тюрьма. Что происходило в камерах, видно не было, но периодически я слышал приглушенные стоны и невнятное бормотание, доносившееся из темноты. Спина покрылась липким потом. Я уже представил, что нас здесь ждет. Надежда выбраться отсюда живым таяла с каждым шагом.

Меня вели первым, поэтому, когда мы остановились у одной из решеток, и охранники начали возиться с ключами, я обернулся на друзей. Их не было! Вот черт! Как я не заметил пропажи?

Меня толкнули в камеру и я, споткнувшись о грязный тюк, растянулся на полу. Кое-как поднявшись, огляделся. Сумрак камеры три на три метра рассеивал лишь свет из прямоугольного отверстия под потолком. Свежий воздух проникал тоже оттуда. Ну как свежий, дерьмовый, но воздух. Протиснуться через него не удалось бы даже ребенку – путь преграждали три металлических прута.

В камере пахло прелым сеном, тухлой водой, и говном, простите за мой французский. Тюк видимо заменял кровать, потому что кроме него и отверстия в полу в дальнем углу, тут больше ничего не было.

Потолки настолько низкие, так что мне с моим ростом было не сложно схватиться за прутья и, подтянувшись, выглянуть наружу. А камера, как оказалось, выходила на оживленную улицу, где сновали прохожие, проезжали, громыхая колесами по брусчатке, экипажи, катили бочки работяги, бегали босые оборванные дети. Стоял шум, гам, вонь и солнечные лучи почти не проникали сюда – так плотно стояли друг другу дома, и такой узкой была улочка.

За спиной скрипнула решетка.

– Этого что ли? – тихий скрипучий голос пробрал до костей.

– Давай этого. Молодой совсем, может быстрее расколется, – ответил охранник.

В камеру вошли трое. Двое крылатых и один человек, внешний вид которого явно говорил, что мы с ним будем не чаи гонять. Высокий и худой, он напоминал Кощея. Серая кожа обтягивала лысый череп и острые скулы, подбородок выпирал, а губы выглядели так, будто во рту совсем не осталось зубов. Сгорбленный как Квазимодо с длинными непропорциональными руками, будто на шарнирах привинченными к туловищу. Одет он был во все черное, но я не рассматривал подробно. Я уставился на длинный, весь в темных пятнах фартук.

Кажется, мне поплохело и начало тошнить.

***

– Этот мальчишка не может идти по прямой! Где его силы, я спрашиваю? У этого сила появилась сразу, когда он очутился у источника в Роще королей! Это же их источник! Родной источник! А последние два не проявили ее.

– Может, они не обладают силой навиашей? – безэмоционально ответила женщина.

– Ты дура безмозглая?! А нари? Нари не может служить никому, кроме навиашей! Никому!

– Как скажете, мой господин.

– Пошла вон!

Эльфийка встала, оправила темно-синее платье, украшенное драгоценными камнями, почтительно поклонилась, и направилась к высоким дверям из светлого дерева.

Он проводил ее ненавидящим взглядом. Если бы она не была ему нужна, давно бы изничтожил паскудину. Но народ любит дрянь, поэтому она будет его пленницей и впредь. Быть может, когда заполучит молодое тело, сучка родит наследника и тогда все наладится. Подлые змеюки падут, и мир покорится ему, властелину Лейдара и Валлестины. Жаль Землю прибрать к рукам не выйдет. Нет там источников силы. Даже тени, созданные демоном скалистых гор севера, погибли, не имея подпитки.

А сейчас оставалось бессильно наблюдать, как мальчишку ведут по мрачному коридору подземелья Мортербрана. Ну ничего. В минуты опасности сила проснется, и тогда портал сработает, перенеся его в Лейдар. А там дело за малым. У него уже всё готово к ритуалу.