Текст книги "Приключения дрянной девчонки"

Автор книги: Дарья Асламова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 31 страниц)

Несколько дней назад один джентльмен внушающей доверия наружности, редактор какого-то нового журнала, предложил мне за двести рублей поработать моделью для фоторепортажа "Один день студентки". Вчера я встретилась с ним, с его помощником и фотографом на факультете в комитете комсомола. Первый раз за четыре года учебы я попала в это странное место. Всех работников комитета выгнали из комнаты, а меня в голом виде водрузили на стол под портретом Ленина и обмотали священным красным знаменем факультета с таким расчетом, чтобы выглядывала грудь с розовеющим соском. Я приняла позу статуи Свободы и трагическое выражение лица с плаката Родины-матери. Все это было довольно нелепо, но красный бархат на бледном девичьем теле с тонкими ключицами и неразвитой полудетской грудью действительно приобрел эротическое звучание. Спустя полчаса я совершенно замерзла, покрылась "гусиной" кожей, и меня стали взбадривать армянским коньяком. Далее я, как идеальная студентка, сидела за книжкой в библиотеке и с задумчи-вЬ1м видом грызла ручку, стояла под портретом Ломоносова, скрестив руки на груди (этакий образ юного гения), болтала с поклонником, облокотившись на мраморные перила, блестя Улыбками и демонстрируя длинные ножки, едва прикрытые чисто символической юбкой, – ни дать ни взять влюбленная весна.

Коньяк вознес меня до небес, жизнь наполнилась смыслом, окружающие показались лучшими друзьями. После съемок на факультете мы уехали в ДАС. Меня фотографировали обнаженной в ванной комнате, всю в тонких струйках воды в капельках ядовито-зеленого жидкого мыла. Я окончательно утратила всякое телесное приличие, и нагота моя выглядел почти домашней. Далее в моей памяти все обретает расплывчатые очертания. Мелькают разрозненные кадры, как рваная лента в кинопроекторе. Вот редактор журнала препирается с бабулькой, работающей в бассейне общежития, и требует чтобы нас всех пропустили к воде в одетом виде. Вот я в черных лаковых туфлях на высоком каблуке и блестящем вечернем платье падаю прямо в бассейн, захлебываюсь и выныриваю, больно ударившись головой о канат, разделяющий водные дорожки. Вид у меня достойный сожаления, и мне долго сушат голову феном.

А вот я в баре в золотом парчовом, страшно узком платье, уже изрядно набравшаяся, резко встаю из-за стола, и моя маленькая грудь вырывается из корсажа. Все хохочут, но редактор доволен и потирает руки. Может получиться забавный кадр. Затем мы снова пьем коньяк в моей комнате, Юля в ярости, беспрерывно шмыгает носом, изящным жестом подносит платок к лицу, говорит, что у нее температура, и смотрит на меня уничтожающим взглядом. Я уже не в состоянии контролировать ситуацию. Юля выбегает из комнаты, демонстративно хлопнув дверью, гости чувствуют себя как дома, а я целуюсь с фотографом. Как же иначе? Это именно то, что следует делать с фотографами. Стены комнаты надвигаются на меня, пол проявляет норовистость и встает на дыбы, я спотыкаюсь и падаю, ударившись лбом о шкаф, затем ползком добираюсь до кровати и проваливаюсь в ад.

4 декабря

. С Юлей помирилась, но отношения натянутые. Она изводит меня молчанием. Весьма утонченный гестаповский метод пытки. При моем темпераменте молчание в течение суток равносильно пытке водой. Я где-то читала, что голову наказуемого привязывали к столбу так, что он не мог ею двигать. Сверху методично в одно место капала вода. Говорят, жертва сходила с ума. Сегодняшний день показался мне месяцем, минуты, проведенные в изнуряющем молчании, капали медленно, как вода из плохо закрытого крана. Чтобы не взорваться, я ушла шататься по городу. Было холодно, я выстояла очередь в магазин косметики «Золотая роза» и потом долго ротозейничала у блестящих прилавков, нежась в теплом воздухе, согретом взволнованными дыханиями десятков женщин. Их лица горели ребяческим восторгом, ноздри и, как у породистых лошадей, а руки хищно тянулись к бархатным футлярам и ослепительным флаконам. Я почти сошла с ума от запаха духов и испытала острое вожделение к косметическому набору в виде двух бабочек. Он стоит сто двадцать рублей, три моих стипендии, надо срочно найти мужчину, способного оплатить его.

Вечером я отправилась в гости к своему давнему поклоннику Саше, студенту экономического факультета. Это старая история платонической любви. Он влюблен уже больше года, а я еще не позволила ему коснуться своих губ. Перед моими глазами еще вертелись пестрые бабочки из магазина, и я с жаром описала Саше косметический набор. По его глазам я поняла, что информация принята к сведению.

Саша совсем ручной, а глаза у него грустные, как у потерявшейся собаки. Он из тех, про кого говорят "неладно скроен, да крепко сшит". У него твердые, симпатичные и банальные черты лица, сумрачные брови, его облик трудно назвать аристократическим. Внешне это основательный и уравновешенный человек, любящий тяжеловесные шутки, и трудно предположить, что его физическая сила и выносливость скрывают душевную ранимость и обостренную чувствительность. Его простоватое лицо и немного грузное тело никак не вяжутся с утонченной нервной системой. Он мне казался прекрасным экземпляром здоровяка, и я долго не могла понять, что у него нет щита против любви. Целый год я осыпала его блестками своего очарования и исполняла давно разработанное соло на тему собственной исключительности. Саша попался на удочку, и теперь глаза его затуманены любовью.

Он видит во мне не маленькую охотницу за деньгами и успехом, а Идеал, нечто похожее одновременно на мадонну и Клеопатру. (Большинство мужчин почему-то именно так представляют себе владычицу сердца, небесно-развратную, ангельскипорочную, дьявола с сердцем ребенка.) Я так изящно маскирую свой эгоизм, что мой образ в его сердце пока незапятнан. Странно, что я всегда нравлюсь серьезным, Солидным мужчинам, потенциально хорошим семьянинам. Саша похож на большую реку с медлительным течением, а я на капризную морскую волну. Я боюсь его постоянства, которое ощущаю как невидимое насилие.

Ю декабря

. Сегодня был смешной день. Я получила в подарок от Саши косметический набор «Бабочки» вместе с примечанием, что он стал зарабатывать деньги в строительном кооперативе. Полгода Саша боялся признаться в этом и теперь со страхом ждал моей реакции. Почему-то он считал, что должна с презрением отвернуться от человека, бросившего высшую науку ради обыкновенного зарабатывания денег Господи боже мой! За кого он меня принимает? За ангела слепленного из роз, меда, росы и солнечных лучей? Неужели он не знает, что экономика властвует даже в области чувств что женщины влюблены в деньги? Впрочем, я сама виновата Я долго морочила ему голову, и он уверился, что глина, из которой я сделана, иного, лучшего сорта, чем та, из которой слеплены обыкновенные женщины.

Мне хотелось как-то отблагодарить Сашу за подарок, и я дала понять ему, что не буду звать на помощь, если меня поцелуют. Он задрожал, как яхта, готовая выйти в море с надутыми ветром парусами, потянулся ко мне всем телом и обнял с такой осторожностью, как будто я фарфоровая статуэтка. Я услышала легкое потрескивание моего сопротивлявшегося шелкового платья. Во время первого неуверенного поцелуя кто-то постучал в дверь. Мы затихли. Тогда в дверь замолотили кулаками и даже пнули ногой. Затем мы услышали бодрый крик пьяного соседа Васи: "Открывай!

Почему ты заперся?" Этот до крайности жизнерадостный человек вечно досаждал нам своим присутствием. "Он сейчас поднимет на ноги весь этаж", – прошипел Саша. Он распахнул дверь, и, глядя на его искаженное яростью лицо, я даже на миг пожалела Васю. Я ушла, оставив их разбираться (кажется, Вася был избит). Ночью я долго не могла уснуть, растревоженная поцелуями, как девочка, хотя, видит бог, Саша далеко не первый обладатель моих губ. / января 199о года. Нелепое и бестолковое празднование Нового года. Себя жалко до слез. Но все по порядку. 3декабря Юля и я решили снять телевизионный сюжет об одном собирателе анекдотов. Почему

3декабря

? Да потому, что съемочная группа имела свободное время только в этот день. В пять часов вечера мы поехали на квартиру к любителю юмора. Дверь нам открыл мужичонка в тренировочных штанах и несвежей рубашке. Он и оказался героем нашего сюжета, Николаем Ивановичем. По сценарию мы берем новогоднее интервью у доморощенного юмориста за празднично накрытым столом, а в конце беседы он лихо выпивает стопку водки, закусывает хрустким огурцом и рассказывает нам пару-тройку соленых анекдотов. Накрытого стола не было, а на предложение выпить Николай Иванович холодно ответил: «Не употребляю». Делать нечего. Включили камеру, установили микрофоны, и мы со сладкими улыбками приступили к интервью. «Когда вам пришла в голову идея собирать анекдоты?» – спросила Юля. «Три года назад я завел специальную тетрадочку, куда стал записывать все услышанные мной смешные ситуации. Сейчас я вам ее покажу», – сказал обстоятельный Николай Иванович и достал из портфеля потрепанную толстую тетрадь. «Все в ней поделено на несколько частей. Вот, например, раздел политических анекдотов, а вот семейные анекдоты. Эта страничка посвящена бытовой теме, а в этой части смешные истории про животных», – так рассказывал мужичок, любовно перебирая страницы тетради. Затем он принялся бубнящим голосом читать отрывки из своего сборника. Представь себе, мой воображаемый читатель, эту диковинную сцену – чтение анекдотов человеком, который не только не умеет их артистически рассказывать, но и начисто лишен чувства юмора. Этот нудный олух мучился сам и мучил нас. Оператор наклонился к моему уху и шепнул: «Может, ему все-таки принять сто грамм?» Лучась самой сердечной улыбкой, я обратилась к нашему герою: «Николай Иванович, я все понимаю. Первый раз трудно давать интервью перед камерой. Поймите меня правильно, я не хочу вас обидеть, но, может быть, вы выпьете немного, расслабитесь, и дело пойдет легче». Николай Иванович посопел носом и сдался. Его жена сбегала к соседям за медицинским спиртом.

Хлебнув рюмочку горячительного, собиратель анекдотов зарделся, как девушка перед первым балом, но делу это не помогло. В полной тишине он отбарабанил еще несколько страниц, затем обвел присутствующих скорбным взглядом и суровым голосом подытожил: "Смешно". Сюжет провалился. С горя мы допили спирт и покинули этот негостеприимный дом.

Но в машине все приободрились, спирт сделал жизнь сносной, и нам захотелось еще.

Оператор и режиссер напросились к нам в гости в общежитие на бутылочку вишневого ликера, густого, как хорошие сливки. Поначалу все шло хорошо, гости перестреливались остротами и теплели прямо на Глазах, но, когда ликер "отполировали" шампанским, ситуация приобрела угрожающий характер. Режиссер утратил свою речистость, повалился на кровать и захрапел. Оператор Же, напротив, обрел дар речи и ударился в длинные цветистые монологи о несовершенстве мира и человека. Казалось, еще один стакан шампанского, и он потечет через край. Время шло, часовая стрелка приблизилась к одиннадцати, надо было что-то делать. Нас не радовала перспектива новогодней ночи с двумя пьяными мужиками на руках. Из чувства долга перед их семьями, которые наверняка уже метались в тревоге и тоске, мы активно взялись будить режиссера. Я распахнула окно, чтобы свежий воздух протрезвил двух деятелей телевидения, затем безжалостно избила безжизненное тело, вытянувшееся на кровати. Тело зашевелилось, замычало и вздумало брыкаться. Это был хороший знак, значит, не все еще потеряно. После энергичной пощечины режиссер открыл мутные глаза и поднялся с кровати. Он задумчиво раскачивался, пытаясь найти точку опоры, и, не найдя ее, сел на пол, похожий на куль с мукой.

В двадцать минут двенадцатого наши действия увенчались успехом. Первым уполз режиссер, бросив нам напоследок неопределенное "э-э-эх, вы!". За ним последовал оператор, пытавшийся сохранить физическое и душевное равновесие. Борьба за очищение комнаты выветрила из меня остатки хмеля. Грустная и трезвая, я смотрела в окно и думала о том, что нам совершенно негде да и не с чем встречать Новый год – выпивка закончилась, из еды в холодильнике есть только кусок сыра и десяток яиц. Нас ждал в гости Саша в уютной квартире, которую он недавно снял в хорошем чистом районе. Я представила, как он сидит сейчас перед накрытым столом и с нетерпением смотрит на часы, ожидая звонка в дверь, и меня взяла тоска. Нет, я не в состоянии сегодня видеть его, ощущать на себе покорный кроличий взгляд, ждущий от меня подарка, который я не могу и не хочу дарить. Лучше остаться в ДАСе и слоняться по комнатам, везде чувствуя себя непрошеным гостем.

В этот момент тягостных раздумий в комнату без стука вошел наш однокурсник Толик с самым разнесчастным видом. "Девчонки, мне совершенно некуда идти, можно я с вами останусь?" – сказал он, вторя нашим мыслям. Он был похож на одинокого волка, который вдруг решил прибиться к стае. "У меня и шампанское есть", – добавил Толик в качестве аргумента. Это решило дело в его пользу. "Едем на Красную площадь", – вдруг сказала Юля, и мы кинулись натягивать на себя свитера, шарфы и шапки.

На часах было полдвенадцатого, когда мы выбежали из ДАСа. От первого обжигающего глотка пряного морозного воздуха у меня закружилась голова. В воздухе танцевала серебристая пыль, дома ради парадного случая натянули капюшоны из снежного меха, и я наконец-то почувствовала близость праздника. Каким-то чудом нам удалось поймать такси, и с первым ударом курантов мы ворвались на Красную площадь, заполненную народом. Было светло как днем. Над толпой взлетали пробки от шампанского, как маленькие артиллерийские снаряды, пена из бутылок лилась на булыжник мостовой. Мы пили из пластмассовых стаканчиков, чокаясь и целуясь с множеством незнакомых людей. При температуре двадцать пять градусов ниже нуля шампанское приобрело отличные вкусовые качества. К нам пристроились двое итальянцев, Юля, немного знающая испанский, болтала с ними на тарабарской смеси из трех языков – итальянского, испанского и русского.

Выпивка раздразнила аппетит, а закусить было нечем. Но тут Юля вспомнила, что ее приглашала в гости подруга, живущая в одном из арбатских переулков. В два часа ночи мы ввалились в старый двухэтажный дом, где нас встретила невозможно пьяная хозяйка дома по имени Наталья. Мы съели и выпили все, что имелось в доме, Толик взялся блевать, и мы ушли, оставив его в качестве новогоднего подарка. В пять утра мы добрались до общежития, замерзшие до слез после получасового ожидания такси. Разбитые бутылки, винные лужицы на полу с плавающими разбухшими окурками, конфетти и серпантин на лестницах, гремящая музыка – все признаки успешного празднования. В коридоре Юля увидела большой круглый стол, одинокий и совершенно ничейный. "Будем брать", – первое приобретение в новом году. Похмельным утром Юля позвонила Наталье и выяснила, что Толик заблевал всю квартиру, потом трахнул хозяйку и теперь спит блаженным сном. Хоть для него этот праздник оказался удачным. 7января. Даже самая возвышенная любовь устает, не получая награды за свою преданность. Сегодня встретилась с Сашей и была потрясена его холодной яростью.

Он ждал меня всю новогоднюю ночь, в его доме отключили свет, и Саша при свечах в одиночестве глушил водку до пяти часов Утра. Я почувствовала, что теряю его, и подивилась собственной боли. Я так привыкла к его согревающей и оберегающей любви, что страх остаться одной толкнул меня на решительные действия. Есть только одно средство утихомирить гнев мужчины – отдать ему свое тело. В конце концов, это такая малость. Во время любовной операции я осталась холодна, как Северный полюс. Он нависал надо мной, большой и жаркий, а мне хотелось взять платок и вытереть пот с его лба. Довольно неудачная попытка реализовать свои любовные грезы. Обладание оказалось настолько же тягостным, насколько приятным было зрелище желания.

Возбуждать мужчину, поджаривая его на огне страсти, гораздо соблазнительнее, чем удовлетворять это возбуждение. Однако я ушла, приголубленная и довольная, как пантера, совершившая точный бросок, – теперь он накрепко привязан ко мне золотыми нитями страсти.

9 марта

. Как давно я не раскрывала свой дневник. Просто я не создана для регулярной кропотливой работы. Дневник – это настроение одной минуты, одного дня, а не всякое настроение тянет переложить на бумагу. Но сегодня я летаю – под облаками.

Вчера был банальный женский праздник, три одинокие молодые дамы, надравшиеся так, как только могут надираться истинные леди, подбадривающие себя лозунгами "Нам никто не нужен" и "Обойдемся без мужчин". И следствие этого – тоска, доходящая до волчьего воя. В шесть утра я проснулась с пожаром во рту и отвратительным чувством тошноты. Меня мутило так, что я едва удержала спазмы желудка, готового извергнуть содержимое прямо на постель. Дрожа всем телом, как больное животное, на слабых подгибающихся ногах я добралась до ванной, чтобы выпить чашку холодной воды. Я открыла дверь и остолбенела. Вся ванна была заполнена тюльпанами царственного, совершенно чистого алого цвета. Они плавали в холодной воде, и казалось, что даже на грязном кафеле лежит розовый отблеск. Я подняла кипу цветов и окунула в них лицо. Они пахли весной, таили страстность и теплоту. Тонкий аромат тюльпанов прогнал чувство тошноты. Я насчитала сорок девять штук. Странно, но я ни минуты не сомневалась, что этот роскошный подарок предназначался мне, хотя ванная рассчитана на две комнаты, в которых живут помимо меня еще три женщины. Это только мое чудо.

Днем мне пришлось занимать у соседей вазы, чтобы расставить полсотни тюльпанов.

Певучий красный цвет сводил меня с ума. Кто же этот таинственный даритель?

Впрочем, кто бы он ни был, он непременно объявится, чтобы оценить произведенный эффект. Так и случилось. Явился излучающий самодовольство Советов и поинтересовался, кто же так щедро поздравил меня с женским праздником. "Андрей, кончай валять дурака. Это ведь твоя работа", – сказала я. Советов расплылся в широчайшей улыбке и с видом скромника ответил:

"Да". "Только не ври мне, что ты истратил на цветы всю свою стипендию. Скорей всего ты где-нибудь стащил несколько ящиков тюльпанов". Он с пафосным негодованием кинулся мне возражать, но что-то в его речи показалось мне наигранным. Врет, конечно, но все равно я ощутила нежный толчок в сердце. апреля. Счастье – это так просто. Я чую его приближение в весеннем воздухе.

Ясное небо над городом как туго натянутый голубой шелк. Утром бродила по городу в счастливом смятенье, наслаждаясь веселой беспечностью бытия. В душе теснятся смутные ласковые мысли. Во всем такое томление и сладкая нега. Ничего определенного не происходит, но я чувствую пульсацию теплой, насыщенной соками жизни. Еще на улицах видны островки снега, а я уже надела туфли на высоченных тонких каблуках и капроновые колготки.

Женщины сходят с ума. Они толпятся в магазинах, взглядами пожирая витрины, срочно перешивают старые вещи, изводят тонны косметики. Всех захватил восторг весеннего обновления. Студенты срочно подают заявления в загсы из соображений практичности – можно получить месячный пропуск в магазин для новобрачных "Гименей", где продается изящная обувь, красивое шелковое белье и модные платья.

Юля и я срочно подыскиваем подходящих женихов для этого выгодного дела. Юля уже наметила жертву – обстоятельного, неторопливого соседа по этажу по кличке Хохол. 5 апреля. Сегодня день ответственной подачи заявлений. Юля с утра убежала в загс с Хохлом. Он был очень мил и торжествен и рассчитывал купить себе новые ботинки.

А я до четырех часов дня ждала своего жениха Советова, с которым Договорилась вчера о мнимом бракосочетании. Он прибыл с опозданием, немного взволнованный, в элегантном сером костюме и при галстуке строгих тонов. Я подумала, что мы Неплохо смотримся – франтоватый, ладно скроенный молодой человек с яркой спутницей. Андрей явно нервничал, и, обычно такой смешливый, острый на язык и веселый, как птица, он не мог поддержать разговор. Я видела, что ему очень не по себе. В таком сбитом настроении мы ехали до загса, ведя простенькую, до обидного житейскую беседу. В основном говорила я, перепархивая с одной темы на другую и нигде не задерживаясь.

В загсе шел ремонт, и мы вошли, спотыкаясь о ведра, коробки, ящики и банки с красками, вооруженные насмешливо-оборонительными улыбками и сокрушительной иронией по отношению к традиционному обряду. Нас встретила суровая дама, ведающая бракосочетаниями, которая велела нам принести справку из сберкассы об оплате пятнадцати рублей. "Это госпошлина", – строго сказала она, сводя брови.

Советов сделал испуганное лицо и сказал, что денег у него нет. "У меня есть", – прошипела я. Мы вышли из загса в зловещем молчании. У входа в сберкассу я спросила: "Как это нет пятнадцати рублей? Ничего себе женишок!" "Мне еще стипендию не выдали", – жалобным голосом ответил он.

Уладив проблему с помощью моего кошелька, мы вернулись в загс, где долго и любовно выбирали день свадьбы. Нам вручили заветные приглашения в магазин для новобрачных. На обратном пути мы ехали в трамвае и почти не разговаривали. Я смотрела на Андрея и думала: с кем же он спит сейчас – с Катюшей или с Нелей?

Прозрачный купол сумерек уже накрыл город. Было немножко грустно, что все случившееся – лишь маленькая сделка, фарс, подсказанный судьбой. Странно, но в моем сердце осталась щербинка, а ведь я не питаю никаких чувств к Советову, разве что чувство дружеской симпатии. Это, наверное, весенние хмельные соки начали свою работу в крови. 8 апреля. Хорошо иногда делать бесполезные покупки Сегодня Юля и я отправились в магазин "Гименей" на охоту за бельем и чулками. Там мы долго глазели на ряды свадебных платьев. Ведь все, что связано с бракосочетанием, неизменно вызывает у женщин прилив сентиментальности и нежности. Месяц до свадьбы – самое краткое и счастливое состояние женщины. Я испытывала легкую зависть к юным невестам с озабоченными мамашами, которые деловито перебирали снежно-белые ткани. Я тоже включилась в эту игру – выбор наряда. Все платья выглядели как близнецы – множество рюшечек, воланов, кружев, и только одно заставило меня вздрогнуть. На розовый шелковый чехол опускались прозрачные каскады тюля, украшенного розочками плечи в нем оставались открытыми, капроновая кисея рукавов доходила только до локтя. Когда я надела это облако, сотканное из света, Юля со вздохом восхищения сказала: "Ты выглядишь в нем как принцесса". Но что же мне с ним делать? Не буду же я ходить в нем по улицам. Впрочем, разве женщины рассуждают, когда им что-то нравится? Правда, Саша выдал мне 4оо рублей на покупку вечернего, а не свадебного платья. Но ведь я не обязана отчитываться в том, на что я потратила деньги. Решено, покупаю платье и белые кружевные перчатки.

В общежитии Юля достала из тумбочки множество лаков для ногтей и занялась раскрашиванием розочек на платье. Она заявила, что белые цветы – это слишком банально, необходимо оживить картину. Юля использовала все оттенки розового и жирные золотые блестки. Получилось очень мило. Моя мама сказала бы, что это дурная примета – покупать свадебный наряд/когда нет в наличии жениха. Но когда-нибудь он появится. Во всяком случае, я надеюсь. 12 апреля. Глубокие размышления на тему, где достать пятнадцать рублей. Видела в торговом центре белые сетчатые колготки, украшенные бисерными висюльками. Мечта, писк сезона. Можно выпросить деньги у Саши, но он и так относится ко мне с подозрением, как к кошке, которая ластится только тогда, когда ей нужен кусочек рыбы. Кроме того, он вчера выкупил мой свадебный набор продуктов – это паек, который полагается "брачующимся" на торжество, состоящий из красной и черной икры, превосходной рыбы, колбас, Дорогих конфет. С моей стороны будет хамством требовать еще и колготки.

Вчера купила прелестный розовый пеньюар и огорчилась, что совершенно некому его показать. Не могу же я прогуливаться по коридорам ДАСа в неглиже. Впрочем, есть один выход. Надо сидеть с утра до вечера в комнате в пеньюаре, Делая вид, что только что проснулась или вот-вот укладываюсь спать. Когда в гости зайдет какой-нибудь мужчина, я скажу "Ах!" и стыдливо потуплю глаза, как будто меня застали врасплох. Затем неторопливо начну чопорном костюме, с гвоздичкой в руках и в начищенных ботинках. Я всплеснула руками и вскрикнула: "Ах! Я еще не одета". И медленно-медленно пошла за халатом, с тем чтобы он рассмотрел все, что есть под прозрачным пеньюаром Затем, уже одетая, повернулась к нему, чтобы увидеть произведенный эффект. Но ни один мускул не дрогнул на его лице. Чертова советовская невозмутимость! Я разозлилась и весьма невежливо спросила: "Что надо?" Вкрадчивым тоном Советов попросил меня выдать ему мужскую часть приглашения в "Гименей", чтобы он мог купить хорошую рубашку. "А ты пятнадцать рублей платил?" – грозно спросила я. Он расшаркался и сказал, что готов заплатить. "Нет, – заявила я, подумав. – Лучше ты беги в торговый центр и купи мне белые колготки, да поскорее".

Советов управился с покупкой за полчаса, но по ошибке купил колготки слишком большого размера. Колготки полетели в мусоропровод, и Советов лишился приглашения. А я надела свадебное платье и белые перчатки и целый час торчала в грязном телефонном холле, набирая произвольные номера, с тем чтобы все обитатели общежития могли рассмотреть мой наряд.

2 декабря

. Собирала свои вещи в общежитии, чтобы отвезти их на квартиру, и наткнулась на свой дневник. Боже, как легко мне было прошедшей весной, казалось, что вот-вот в дверь постучится счастье. И в какой паутине собственной лжи я барахтаюсь сейчас. Даже у такой женщины, как я, есть совесть, скорее маленькая совестишка, но ее уколы я ощущаю все чаще.

Я сейчас живу в квартире у Саши. Он пустил меня туда два месяца назад, а сам вынужден ютиться у себя в офисе. У меня положение содержанки – Саша кормит меня, одевает и обувает, водит по ресторанам, заботится обо мне, но не получает ничего взамен. Чтобы зайти в собственную квартиру, он вынужден предварительно звонить мне по телефону. Все это унизительно для нас обоих.

Саша принес на алтарь любви все дары преданности и вправе рассчитывать на награду. Но когда я вижу его, раздавленного желанием, и представляю, как он будет ворочаться на мне, я чувствую дрожь во всем теле. Я не могу согласиться подарить ему наслаждение, которое сама не в состоянии ра3" делить. Это преступление по отношению к собственному телу. Как жаль что не родился еще мужчина, способный только на платоническую любовь.

С точки зрения выгоды Саша – прекрасная партия. Он рассудителен, умен, обеспечен, он воплощенная преданность и опора, настоящий якорь. Я, как плющ вокруг дуба, обвилась вокруг него и питаюсь его жизненной силой. Но что будет, если дуб рухнет и я лишусь поддержки? Слишком я избалована им и привыкла жить под его крылом в утешительной уверенности, что у меня есть деньги и крыша над головой. От моего существования тянет сладким тлением. Я защелкнута капканом обстоятельств и мучаюсь фальшью своего положения, понимая, что так дальше продолжаться не может. Я должна на что-то решиться – либо сдаться и пустить его в свою постель, либо уйти от него. Но на улице так холодно и ветер завывает зимними вечерами. Да и куда же мне идти?

5 декабря

. Хорошие вещи для красивой женщины все равно что проба для золота, они определяют ее качество и стоимость. Вчера купила прелестное дорогое платье и потом раздумывала, где бы его показать. Надо сходить к кому-нибудь в гости, например к Советову. Мы не виделись уже целый месяц.

Вечером я поехала в общежитие. Андрей встретил меня с распростертыми объятиями и угостил дешевым вином. Все, в чем я нуждалась в эти дни, – это избавиться от собственного "я", поэтому с удовольствием напилась. Когда вино кончилось, Андрей с таинственным видом достал из чемодана маленький пакетик. "Что это?" – спросила я. "Травка", – ответил он, выбивая из папирос "Беломор" табак. – Хочешь попробовать?" "Я уже пробовала три раза, – небрежным тоном ответила я. – Мне это не доставило никакого удовольствия". "Это поначалу, – объяснил Советов с видом знатного наркомана. – На четвертый или пятый раз ты почувствуешь по-настоящему.

Тем более ты выпила много вина, в сочетании с "травкой" это даст фантастический эффект". Он набил "травкой" очищенные от табака папиросы "Беломор" и протянул мне одну из них. Я с волнением сделала две затяжки, но ничего не ощутила. "Ты неправильно куришь, – заметил гурман Советов. – Это же не обычная сигарета.

Затягиваться Надо глубоко и потом как можно дольше удерживать в себе Дым".

Я оказалась послушной ученицей. Через полчаса стены комнаты раздвинулись, мир стал прекрасным и прозрачным и я залилась беспричинным радостным смехом. Все казалось легким и простым. Советов, глядя на меня, смеялся от души а я боялась захлебнуться собственным хохотом. Я очутилась в центре радуги и грезила наяву. В моей голове появились дырочки, через которые тонкими струйками утекали мысли Я знала, что во мне размножается вирус сумасшествия, и это наполнило меня восторгом. Никогда не думала, что во мне столько смеха.

Смешинки бурлили в крови, как пузырьки от шампанского, толкались и щекотали, казалось, что если меня как следует встряхнуть, то они неудержимо высыпятся из меня золотым дождем.

Я попыталась встать, но вдруг поняла, что ноги меня не слушаются. У меня началась икота, я пробормотала, что мне надо домой. Советов доволок меня, буквально стонущую от хохота, до лестницы. У меня так закружилась голова, что я вынуждена была прислониться к стене. Он помог мне спуститься вниз, вывел на улицу и усадил в такси. Не помню, как я добралась до дома, а когда ввалилась в квартиру, то сразу рухнула на ковер. Наркотический распад воли лишил меня физической силы и довел до сладкого изнеможения. Огонек разума тихо угас, я застонала, попыталась подняться, но в душу мне ударила черная беспроглядная ночь.

15 декабря

. Вчера был милый вечер. Мы провели его с Сашей в ресторане. Он с увлечением и даже страстью рассказывал мне о мире финансовых королей и тайне их могущества, об артериях мирового бизнеса, кровью в которых являются деньги. Его речи об экономике звучат для меня как музыка, но, к сожалению, я не знаю ее нот.

Мне все это интересно, но я не понимаю и половины, поскольку не знаю основ. Эти разговоры являются для меня откровением, у меня слишком мало друзей, которые основательно разбирались бы в серьезных предметах. Мои приятели (а это в основном коллеги-журналисты) имеют поверхностное представление о множестве вещей, и их беседы более связаны с эмоциями, чем с точной информацией. Вчера Саша мне страшно нравился, он был хорош, когда рассуждал о бизнесе. Но между нами стоит секс, вернее, его невозможность. Я вынуждена признаться в бессилии своего тела, оно не подчиняется приказам разума и само выбирает объекты для любовных игр.