Текст книги "Свет в тумане (СИ)"

Автор книги: Дарья Иорданская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

– Попросим у сторожа ключ?

Мэб вздрогнула и подняла на Реджинальда взгляд. Он стоял, изучая свою «пудреницу», как всегда сосредоточенный.

– Можно войти внутрь и взглянуть на могилы, – пояснил Реджинальд.

– А мы хотим? – усомнилась Мэб.

Реджинальд с готовностью кивнул. Несколько мгновений в Мэб отвращение перед этим местом боролось с неуемным ее любопытством. Любознательность, спевшись с практичностью, нашептывала, что в гробнице Хапли можно найти ответы на вопросы и сильно облегчить свою жизнь. И в конце концов победила.

– Эншо, – вздохнула Мэб. – У тебя потрясающий вкус, ты знаешь, как провести свидание с девушкой. Идем.

– За мной, леди Дерован, – изящно поклонился Реджинальд, и за его раскатистое, щекочущее нервы «р-р» все можно было простить.

Еще немного, и он начнет из Мэб веревки вить!

5.

Изначально Реджинальд не планировал проводить на Хап-он-Дью исследования. Во всяком случае, не говорил об этом вслух. Но, в конце концов, не загорать же ему на солнце! Это и в Абартоне на берегу озера сделать можно, равно как и искупаться. И Реджинальд поддался своему любопытству.

Теперь уже отступать было поздно: гробница Хапли была невероятно… странной. Иного слова и не подобрать. Оставив Мэб у моста, Реджинальд вернулся в замок и разыскал сторожа, унылого пожилого человека, отвечающего только за то, чтобы достопримечательности острова не растащили по камешку. Он охотно поделился ключами – за весьма скромную плату – и вернулся к чтению спортивных страниц в газете.

Мэб сидела все так же неподвижно, склонив голову к плечу и разглядывая усыпальницу. То и дело она щелкала пальцами, словно ее осеняло, но потом с удрученным вздохом опускала руки.

– Никак не пойму, что здесь не так.

– Все? – с улыбкой предположил Реджинальд.

Мэб фыркнула.

– Это совершенно обыкновенная гробница. Таких по всему побережью сотни. Материал несколько… своеобразный, не местный. Здесь обычно строили из темно-темно серого гранита. Даже предположить не могу, откуда этот камень привезли.

– Вот тебе и странность, – Реджинальд позвенел ключами. – Зайдем?

– Не нравится мне это место, – вздохнула Мэб, поднимаясь и комкая платок. – Зайдем, раз уж пришли.

Пока они шли по короткой тропинке, можно было наблюдать странный эффект. Гробница казалась далекой, едва достижимой, а потом вдруг выросла перед ними, закрыв свет. Тяжелая дверь, металлическая, выкрашенная черной краской – чтобы не выделялась на фоне стен – слегка вибрировала под ветром. Или… Реджинальд поежился. Или словно кто-то бил в нее изнутри.

Мэб вцепилась в его локоть.

– Открывай уже, не томи!

– Мэб, – шепнул Реджинальд лишь наполовину шутливо, – ты веришь в призраков?

– Я тебя сейчас одним из них сделаю! – вспылила женщина. – Открывай!

Реджинальд вставил ключ, повернул, сражаясь со старым заедающим замком, казалось, преодолевая сопротивление самого времени. Что-то внутри заскрипело, заскрежетало, и наконец дверь подалась и раскрылась. Изнутри пахнуло сыростью, но запах быстро улетучился, подгоняемый ветром. Реджинальд вытащил фонарик и осветил внутреннее помещение склепа, сложенное из того же черного камня; массивные темные надгробия, украшенные весьма примитивной уродливой резьбой.

– Кому они тут на острове поклонялись… – пробормотал Реджинальд, обводя лучом фонаря помещение.

– Не Единому, это уж точно, – Мэб занесла ногу над порогом, но сразу же отступила. – Кажется, местную богиню звали Фёртаг или Фёрдаг… что-то вроде этого. Думаю, ее можно отыскать в энциклопедии, если тебе интересно.

Реджинальд, в отличие от Мэб, перешагнул порог весьма решительно, освещая надгробия лучом фонаря. Света было мало, он едва позволял рассмотреть темные глыбы камня. Надписи на могилах были едва различимы, а захоронений было не меньше двух дюжин.

– Большой, сильный род, – Мэб все же перешагнула порог и зажгла в ладонях пламя. Ойкнула. – Ай! Жжется!

– Вот поэтому я и пользуюсь фонариком, – хмыкнул Реджинальд. – Вы определенно должны больше заниматься магией, моя леди.

Мэб фыркнула, достала из кармана перчатки и, натянув их, снова зажгла огонек. Магическое пламя запылало сильнее, чем следовало, ярко озарив все помещение. Черные стены с резьбой, диковатой и смутно неприятной. Темные же надгробия с такими же сомнительными украшениями и своеобразными надписями – остроугольными буквами в сложных рамках. Ардайд. Эйслин. Фривар.

– Грюнар! – Мэб махнула рукой. – Я нашла! Вот его могила!

Гробница герцога оказалась массивной – плита из черного камня с тонкими, странными фигурами по краю. Ниже еще одно имя: леди Юфемия бан`Хапли.

– Гм… – Реджинальд потер переносицу. – Я понимаю, фигура уровня Грюнара, тут достаточно упомянуть имя. Не писать же «Грюнар Завоеватель». Но Юфемия бан`Хапли? Почему она сохранила девичью фамилию?

Мэб пожала плечами.

– У нее был младший брат, и он прожил весьма продолжительную жизнь. Так что действительно странно. Почему их вообще похоронили здесь, на Хап-он-Дью, а не в герцогстве Уайр?

– Разберемся, – пообещал Реджинальд, коснулся надгробия и ощутил удар током. Охнул и чертыхнулся. – Стой! Не трогай!

Мэб отдернула руку и отступила. Реджинальд пошевелил немеющими пальцами, взялся за локоть, прикосновение к которому едва ощутил, и, неуклюже пятясь, вышел из тесного склепа.

– Дверь запри.

Прозвучало резко, даже грубо, но Мэб не стала спорить. Она поспешно захлопнула тяжелую дверь и дважды провернула ключ в замке. После чего подбежала к Реджинальду и схватила его за руку.

– Дай взглянуть!

Прикосновение было едва ощутимо, словно их разделяет плотная ткань. Реджинальд подавил возрастающую панику и медленно сжал и разжал кулак. Чувствительность не вернулась, от локтя и ниже рука немела, но слушалась его.

– Тебе нужно к врачу!

– Это что-то вроде магического шока… – пробормотал Реджинальд, пряча пострадавшую руку в карман.

– Слышали бы это Льюис и Сэлвин! – раздраженно фыркнула Мэб. – И знаешь что? Услышат! Я им еще на тебя нажалуюсь!

– Ябеда, – улыбнулся Реджинальд и поцеловал женщину в висок.

Ни мягкость тона, ни нежность поцелуя не подействовали на нее благотворно. Мэб еще сильнее нахмурилась, схватила Реджинальда за здоровую руку и потянула за собой.

– Хватит на сегодня приключений! Идем. И дальше все по плану: крабы, пляжи… и всякое такое, – и она, к немалому удовольствию Реджинальда, очаровательно покраснела. – А если ты хочешь разузнать о гробнице, мы нанесем визит нынешнему барону Хапли.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍6.

В гостинице ждал сюрприз. Широкополую модную шляпу с бледно-сиреневой вуалью, которая вкупе с прямым платьем придавала женщине нелепый вид гриба, Мэб заприметила еще с холма. Дама шла, помахивая зонтиком и опираясь на руку спутника в канотье. У дверей гостиницы, столкнувшись нос к носу с обладательницей великолепной шляпы, Мэб сразу же ее узнала.

– Леди Паренкрест! Какой… сюрприз.

– Леди Дерован, – в голосе фрейлины не было ни малейшей приязни. – Профессор Эншо. Сюрприз, воистину.

Она повернулась к своему спутнику, миловидному юноше в отлично пошитом прогулочном костюме, и отрывисто приказала:

– Идем.

Так разговаривают с хорошо вышколенным псом. Мэб проводила пару ошарашенным взглядом и прочистила горло.

– Это ведь Алек Бранд? Господи! Он же совсем дитя!

– Ему семнадцать, в этом возрасте мужчины уже несут ответственность за свои поступки, – заметил Реджинальд со вздохом. – Или не несут их никогда. Знаешь, я принял бы ванну.

– Иди, – Мэб слегка пожала его руку. – Я закажу обед. И… Попытаюсь разыскать тут приличного врача.

– Не нужно врача, – покачал головой Реджинальд, уже направляясь к лестнице. – Сами справимся.

Была уже середина дня, и в холле гостиницы пахло пряными травами и жареной рыбой: из распахнутых широко дверей столовой. На одной из створок было вывешено меню с припиской: особые заказы делаются загодя, за день или два. Впрочем, меню и без того было немалых размеров. Мэб провела пальцем по строкам.

– Надеюсь, вы не собираетесь вытворять непотребства на глазах у жителей деревни, леди.

Палец символично замер на строке «артишоки в масле». Мэб обернулась и посмотрела на угрюмую хозяйку.

– В каком именно смысле?

– Мы здесь, в Хёррдуге не одобряем, когда люди, не состоящие в законном браке, живут вместе. На той стороне острова вытворяйте, что пожелаете. Но только не тут. Это все против Бога.

Мэб попыталась вспомнить, где именно в Писании сказано, как должно вести себя мужчинам и женщинам до брака, но то ли она плохо знала текст, то ли Богу не было до этого дела. Впрочем, представители знати всегда относились к внебрачным связям проще, чем простолюдины, мужчины, во всяком случае. Особенно если при этом на свет появлялось одаренное потомство. С тех пор, как был основан колледж де Линси, таким детям все охотнее давали свою фамилию и принимали в семью.

– Женщина должна беречь целомудрие, – продолжила свою назидательную речь хозяйка.

Взгляд Мэб упал на зачарованный перстень, который она уже несколько дней носила не снимая. Он сидел, как влитой, едва ощущаясь на пальце.

– А если, допустим, мы с господином Эншо помолвлены?

Хозяйка тоже посмотрела на перстень и вынесла свой вердикт:

– Никто не дарит помолвочного кольца с аметистом. Во всяком случае, не в традициях Хап-он-Дью.

Мэб тронула теплый камень кончиком пальца.

– Что ж, мир живет не по традициям Хап-он-Дью. Подайте нам обед в номер, прошу вас. Это, это и это. И бутылочку местного сидра, я о нем наслышана.

И Мэб обворожительно улыбнулась.

Поднявшись в свой номер, она сбросила на пороге запыленные туфли, положила шляпу на столик и, прокравшись на цыпочках, заглянула в ванную. Пусто. Какое разочарование. Также босиком, почти бесшумно Мэб прошмыгнула в соседний номер и заглянула в ванную там. В комнатке висел запах трав, который Реджинальд, казалось, возил с собой повсюду. Сам он, сидя в воде, сосредоточенно растирал пострадавшую руку. Взгляд Мэб скользнул по плечам мужчины, покрытым капельками воды, по груди и остановился на руке. Предплечье и запястье опоясывали странные голубоватые следы.

– Давай, я помогу…

Придвинув ближе табурет, Мэб коснулась влажной кожи, вдохнула аромат лекарственных трав. Пальцы кольцом обхватили сильное запястье, чувствуя, как учащенно бьется пульс.

– Больно?

– Немного, – согласился Реджинальд, второй рукой притягивая ее к себе.

Мэб собиралась воспротивиться, но поцелуй вышел нежный, пленяющий, не дающий сил сопротивляться. Вода выплеснулась, промочив ее блузу насквозь. Спустя пару минут Реджинальд отстранился с улыбкой.

– Ну вот, больше ничего не болит.

– А мне теперь переодеваться надо, – проворчала Мэб, отжимая край блузки.

– Ты леди, тебе положено постоянно переодеваться.

Мэб громко фыркнула в ответ. Провела пальцами по руке Режинальда, ощущая легкую неровность кожи там, где проступили голубоватые следы.

– Не то, чтобы я не доверяла твоим травкам, но если станет хуже, мы найдем врача. А пока я пойду, посмотрю, не принесли ли обед.

И быстро поцеловав Реджинальда в плечо, Мэб вышла. Один только взгляд на голубые следы на коже вгонял ее в дрожь.

На террасе горничная – миловидная, в опрятном форменном платье – расставляла тарелки. К ароматам трав и соли примешивался запах свежеподжаренной рыбы, печеного картофеля и яблочного сидра. Последней появилась внушительная горка печенья в корзине.

– Наш местный рецепт, миледи.

Горничная обернулась и, кажется, оценила мокрую блузку Мэб. Впрочем, ханжой, в отличие от хозяйки, она не была, так что комментировать внешний вид гостьи никак не стала и продолжила расписывать все достоинства обеда.

– Скажите-ка…

– Оливия, миледи. Лив.

– Скажите, Лив, есть ли какие-нибудь легенды, связанные с замком или с усыпальницей? Мы были там сегодня с господином Эншо. Потрясающее зрелище.

– Конечно есть, миледи, – кивнула с готовностью горничная. – Всякое рассказывают. Думаю, больше всех знает его светлость барон Оуэн. Он много лет изучал замок. Мы даже думали, отстроит его заново, но такие несчастья, такие несчастья…

Горничная осеклась, промокнула совершенно сухие глаза краем передника – это напоминало какой-то ритуал, а никак не выражение скорби или сочувствия – и закончила:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Спросите у его светлости, миледи. Барон Хапли охотно принимает гостей в своем поместье.

– Благодарю, навещу милорда Хапли непременно, – кивнула Мэб, провожая горничную взглядом и размышляя о том, что отпуск она себе всегда представляла иначе. Этот никак не время для посещения гробниц или захудалых баронских семейств.

– Кормят здесь отменно, – улыбнулся появившийся в дверях Реджинальд. – И очень хвалю сидр.

– Благодарю, – задержавшаяся на пороге горничная присела в реверансе. – Его уже несколько поколений готовят в моей семье. Если вам что-то еще понадобится, дорогие гости, позвоните.

Прижав поднос к груди, горничная выскользнула за дверь. Мэб после секундного размышления сняла блузу, все еще мокрую после ванной, и, оставшись в одной нижней маечке из тонкого зеленого шелка, села к столу. Реджинальд хмыкнул одобрительно и, поглаживая пострадавшую руку, опустился в соседнее кресло.

– Так что это было? – Мэб кивнула на руку.

Реджинальд нахмурился и покачал головой.

– Есть у меня одна версия, но тебе она не понравится.

– Мне все это уже не нравится, – проворчала Мэб. – Выкладывай.

Откинувшись на спинку плетеного кресла, Реджинальд взял в руку бокал с сидром и изучил его на просвет. У напитка был золотистый, с легким оттенком алого цвет и пьянящий аромат осенних яблок.

– Я уже осматривал гробницу, – проговорил Реджинальд, сделав глоток. Облизнул губы. – Довольно давно. Тогда меня не интересовали Грюнар и Юфемия, но место, согласись, само по себе любопытное. Как и саркофаг. Я прикасался к нему сам и видел, как его касаются другие. И – ничего. А теперь этот удар током…

Реджинальд несколько раз сжал и разжал кулак. Закатал рукав рубашки, изучая потускневшие следы.

– Почти прошло, беспокоиться не о чем.

– Ты думаешь… – Мэб невольно понизила голос до таинственного шепота. – Думаешь это из-за Грёз?

– Вероятно, – кивнул Реджинальд.

Мэб сжала в руке вилку, так что рукоять больно впилась в ладонь. Потом медленно отложила ее, глядя прямо перед собой. Стало страшно. Легкая эйфория, в которой она пребывала в последние несколько дней, схлынула, оставив после себя гнетущую пустоту. И страх.

– Мы… мы ведь… антидот сработал?

Вскинув голову, Мэб посмотрела на Реджинальда, пытаясь проанализировать свои чувства. Влечение, страсть… любовь?

– Антидот сработал, – кивнул Реджинальд. – Но, делая его, я прежде всего решал проблему сексуального влечения. Подошел к Грёзам как к зелью страсти. Оно и есть зелье страсти, если вспомнить состав. Но еще оно – нечто большее.

Мэб поежилась.

– Те дополнительные ингредиенты?

Реджинальд кивнул и принялся загибать пальцы.

– Барбарис, восковица, очанка и мастика. Что-то из этого дает такой эффект. Приходится признать, что мир все еще мало нами изучен.

– То есть… – Мэб уже не просто ежилась, ее передергивало нервно. – Если я прикоснусь…

– Нет! – отрезал Реджинальд. – Это очень больно. Это во-первых. А во-вторых… Пока мы не поймем, что происходит, вообще ничего не трогаем, во всяком случае, голыми руками.

– И как ты собираешься понять, что происходит? – насторожилась Мэб. – Касаясь могил в перчатках?

– И это тоже. И проанализировать по новой состав зелья. Оно странное, Мэб.

– По-твоему, – вздохнула Мэб, – это отпуск?

Реджинальд нахмурился.

– А как он выглядит в вашем представлении, леди?

В сущности, Мэб проводила свое лето почти так же: путешествия, исследования, одна непременная вечеринка в Кингеморе, на которой мама представляла ее потенциальным женихам. Но сейчас вдруг захотелось спорить. Не из упрямства, не потому, что предложения Реджинальда ей чем-то не нравились. Из страха. Бледнеющие медленно голубые следы на запястье и предплечье пугали Мэб.

– Я обещал тебе показать каменные круги, – голос Реджинальда звучал все еще сухо. – Можем прогуляться. Или предпочитаешь пляж?

Мэб коснулась аметиста в перстне. От артефакта исходило приятное тепло, присущее всем защитным амулетам. Он обещал покой и безопасность. Мэб поднялась с кресла, пересела на колени Реджинальда – он закаменел – и обвила его шею руками.

– Перстень защищает только меня?

– Таково свойство подобных артефактов, – голос Реджинальда, все еще суховатый, дрогнул.

Пришлось взять его лицо в ладони и повернуть к себе, чтобы поцеловать упрямо сжатые губы.

– А если я захочу защитой поделиться?

Реджинальд, все еще не отошедший от поцелуя, свел брови.

– Наверное… полагаю, да, это возможно. Во всяком случае, можно попробовать.

– Попробуй, – кивнула Мэб, вновь целуя его. На губах остался вкус сидра. – Кстати, мы ведь почти поссорились, верно?

– Чему ты радуешься? – удивился Реджинальд, к которому вернулось благодаря поцелуям благодушное настроение.

– Во-первых, мы {почти} поссорились, что, согласись, утешает, – улыбнулась Мэб. – Во-вторых, это означает, что между нами что-то есть.

– Мы с тобой много лет подряд ссорились, – напомнил Реджинальд.

– Вот видишь: определенно что-то есть!

Мэб прижалась крепче, устроилась удобнее, положив голову на плечо Реджинальда и ощущая на бедре тепло и приятную тяжесть его руки. Последний раз она так сидела на коленях у отца страшно давно, еще в детстве, и тогда, конечно, все было по-другому. Сердце Реджинальда билось ровно, успокаивая, даря ощущение правильности, порядка, незыблемости. Мэб с трудом уже понимала, как жила без него когда-то.

Совместная жизнь предполагает компромисс.

– Пообещай, что не будешь делать ничего опасного без защиты, – тихо попросила Мэб, касаясь губами щеки Реджинальда. – Во всяком случае, пока мы не побеседуем с бароном. И пошли сегодня на пляж?

7.

Пляж возле Королевской милости был великолепен: мелкий серебристый песок осыпался, нежно обнимая стопы. Из опасностей были только шаловливые крабы и раковины, оставленные приливом, который давно уже отхлынул. Почти все, что приносило море, уже успели собрать.

Тронув воду рукой, пробежав по ее поверхности кончиками пальцев, Мэб вздохнула с сожалением.

– Искупаться бы…

От видения Мэб в купальном костюме, а еще лучше – без него на мгновение стало жарко.

– Что тебе мешает?

– Я – леди, дорогой мой.

– И что, леди запрещено купаться в море? – нахмурился Реджинальд.

– Леди плохо плавают, – вздохнула Мэб.

Сев на песок, она подобрала платье выше колен, открывая ноги волнам и нескромным взглядам. Реджинальд плюхнулся рядом, нашел пальцами ее горячую ладонь и сжал. Больше всего хотелось сейчас провести по ее ноге от щиколотки, тонкой, рукой обхватить можно, к колену, и выше, по гладкому бедру. Увы, этот пляж был недостаточно уединенным.

– Отец пытался меня учить тайком от матери, но на море мы ездили вместе, в Имении я была всегда у нее на глазах, а в Абартоне…

– В озере плавают мальчишки, – кивнул Реджинальд, – и всех хватают за ноги. Знаешь легенду про Утонувшего Мальчика?

– Все знают легенду про Утонувшего Мальчика, – фыркнула Мэб, пододвигаясь ближе и кладя голову ему на плечо. – Все же, оно прекрасно. Я видела море в Сидонье, оно там какое-то… застиранное.

– А в Педжабаре – грязное. Там есть одна бухта, куда течением приносит весь мусор, обломки кораблей. Местные жители ходят туда, как на базар, и местная беднота носит сылуньские шелка и ест с дорогого фарфора. Здесь, кстати, тоже есть такое место. Хочешь взглянуть? Зрелище… своеобразное.

А кроме того, бухта Бринн – уединенное место, и туда мало кто из местных жителей ходит. Там нет посторонних глаз, и можно вдосталь нацеловаться, не опасаясь осуждения. И не только целоваться.

Мэб посмотрела на него задумчиво, а потом протянула руку.

– Пошли.

Поднялся ветер, еще не сильный, дарующий легкую свежесть. Пока они поднимались по склону холма, до них еще долетали капли воды, но на вершине казалось, мир внизу пребывает в покое. Ветер гулял у самой земли, в долине, здесь же едва траву трогал. Вид открывался потрясающий: на темные руины замка, на обе деревни, бухту, гостиницу и, конечно, на море. Оно здесь было повсюду.

– Нам туда, – Реджинальд указал на узенькую тропку, которая сбегала с одного холма и взбиралась на следующий, пониже.

Идти рука об руку, переплетя пальцы и любуясь окрестностями, было приятно. Легкий ветерок шевелил волосы, дышалось свободно, пахло солью и какими-то пряными травами. Вскоре к этому добавился запах рыбы, водорослей, немного застоявшейся воды, говоривший о том, что они добрались до бухты Бринн. Она была маленькая, глубоко врезалась в берег и напоминала бутылек с узким горлышком. Все, попадающее в нее благодаря течениям, оставалось тут навеки.

– В прежние времена, когда местные жители промышляли пиратством, вон там, на холмах, – Реджинальд указал влево, – зажигались ложные маяки. Корабли разбивались о скалы, и обломки вместе с содержимым трюмов несло в эту бухту.

– Прибыльный бизнес… – Мэб осмотрелась, взгляд ее скользнул по пологим холмам к тропинке. – Спустимся?

– Надеешься найти сокровища?

– Ну, откуда-то они берут свои волшебные дублоны, – хмыкнула Мэб.

Склон был все же достаточно крутой, и Реджинальд пошел первым, подавая Мэб руку, сжимая ее теплые пальцы в своей ладони. Прошло совсем немного времени, они одолели лишь половину спуска, но вынуждены были остановиться. Запах. Реджинальд быстро узнал его и почувствовал холодок, пробирающийся под кожу.

– Это… – сипло проговорила Мэб.

– Мертвечина, – кивнул Реджинальд. – Постой здесь.

Выпустив руку Мэб, он начал спускаться, то и дело поскальзываясь на влажной траве. Запах становился все сильнее, нельзя было уже убедить себя, что сдохло какое-то мелкое животное. Шаг, еще шаг. Уже стала видна бухта, округлая, точно пузырек с узким горылшком. На спокойной поверхности воды, почти черной, плавало много мусора. И то, что было когда-то человеком. Раздутый труп покачивался на волнах лицом вниз, одежда от воды совсем потеряла всяческий вид, и невозможно было даже сказать, мужчина это или женщина.

Реджинальд взбежал вверх по склону и снова сжал руку Мэб.

– Пошли отсюда.

8.

Полицейский констебль устроил форменный допрос. Он, казалось, был уверен, что именно залетные гости из почти столичного Абартона убили кого-то, а труп сбросили в бухте. Или соврали. Констебль все никак не мог решить, убийцы перед ним или лжецы. Мэб потихоньку теряла терпение, но молчала. Судя по неестественно-ровному, лишенному эмоций голосу Реджинальда, он тоже едва сдерживался. Допрос шел по кругу: кто, да откуда, да как, да зачем. Имя «Дерован» не производило ожидаемого магического эффекта. Время шло уже к ужину, в желудке урчало, и это отнюдь не способствовало хорошему настроению.

Наконец к констеблю подошел его младший – и по званию, и по возрасту – коллега, что-то прошептал на ухо, и Мэб с Реджинальдом отпустили. И даже проводили до гостиницы, хотя идти до деревни было минут двадцать, не больше. Практически не сговариваясь, Мэб и Реджинальд свернули в столовую. Во-первых, они проголодались, а во-вторых, обоим хотелось узнать слухи. Помимо любопытства Мэб одолевала тревога, а она привыкла доверять своим предчувствиям.

Почти все столики, квадратные, на четверых, были заняты, но от окна им помахала рукой Гортензия Паренкрест. Сейчас – одна, без спутника. Мэб с Реджинальдом переглянулись и двинулись к дальнему столику. Королевская фрейлина осмотрела их, скупо приветственно улыбнулась и произнесла:

– Говорят, вы нашли труп?

Любопытство оказалось и королевским фрейлинам не чуждо. Мэб села, расправила на коленях салфетку и улыбнулась обворожительно.

– Технически, леди Паренкрест, я его нашел, – ответил Реджинальд.

Прислуга в этот момент подала ужин, и некоторое время в столовой слышны были только звон столовых приборов и тихое бормотание. А потом появился запоздавший постоялец и принес новости:

– Лорд Хапли убит!

Мэб медленно положила вилку и нож.

– Найден в бухте Бринн! Говорят, его застрелили! Прямо в голову!

Прислуга – местные жители – едва не пороняла посуду, гости принялись возбужденно переговариваться. С появлением хозяйки, как всегда суровой и неколебимой, все разом смолкло. Даже Мэб невольно прикусила язык: эта женщина раздражала и немного пугала ее.

– Джефри, – хозяйка сняла с пояса ключи и передала одному из слуг. – Принеси хабвейн четырнадцатого. Помянем его светлость.

Реджинальд глухо застонал.

– Поосторожнее с этой бормотухой.

Совет был нелишний, поскольку хабвейн оказался чем угодно, но только не вином. Сивушные пары щекотали ноздри, и с первого же глотка в голове зашумело. Мэб поспешно отодвинула стакан и зажевала неприятный привкус кусочком хлеба. Реджинальд, постукивая по стакану ногтем, откинулся на спинку стула и осмотрел комнату.

– Барон Хапли…. Досадно, мы ведь хотели поговорить с ним. Честно говоря, я не был даже уверен, что этот род еще существует.

– Больше нет, – с кривой усмешкой отозвалась леди Гортензия. – Уольдо, так его, кажется, звали. После смерти жены, сына и младшего брата он совсем не появлялся при дворе.

– Там многие не появляются, – пожала плечами Мэб. – Я, например. Мой отец его знал довольно близко, они еще в Абартоне познакомились и какое-то время дружили, несмотря на разницу в возрасте. Однако, отец говорил, что лорд Уольдо со странностями.

– Не без того, – кивнула леди Гортензия. – Он намеревался посвятить свою жизнь восстановлению замка.

Фрейлина бросила взгляд на недопитый стакан хабвейна и скривилась, после чего добавила:

– Тут бы и королевской казны не хватило.

Реджинальд знакомо тронул переносицу. О чем бы он сейчас ни размышлял, самой Мэб приходилось признать: они ввязались в авантюру, и отступать уже некуда. А еще… появилось чувство, очень редкое, но все же знакомое. Понимание, что убийство Уольдо Хапли неспроста.

– Завтра нужно будет выразить свое почтение близким барона, – сказала Мэб, когда они поднялись в номер.

Реджинальд поморщился.

– Лучше бы было поговорить с самим бароном. Если он восстанавливал замок, то определенно должен был знать и о мавзолее. Но… Будем надеяться, родные барона в курсе его изысканий.

Мэб задумчиво кивнула и тихо посоветовала положиться на удачу.

А ночью пришел шторм.

Мэб проснулась от рева ветра и треска черепицы. На мгновение показалось, шквал сорвет крышу и унесет ее прочь. Стараясь изо всех сил сладить с испугом, Мэб стиснула лежащую поверх одеял руку Реджинальда, а потом и вовсе прижалась к нему. Теплые губы коснулись виска.

– Это скоро закончится.

– А непохоже… – пробормотала Мэб.

– Бури здесь короткие, – Реджинальд обнял ее крепче, кутая в одеяло. – И всегда ночные. К утру все пройдет, выглянет солнце, и ты позабудешь обо всех страхах.

Новый порыв ветра ударил в ставни, заставляя стекла дребезжать. Мэб испугано ойкнула.

– Есть одна легенда, – Реджинальд провел по ее спине ладонью, успокаивая, как успокаивают младенца. – Я слышал ее несколько раз и в разных вариантах. Здесь ее в каждой деревне рассказывают. Давным-давно правитель острова прогневал морских божеств, и на него наслали чудовище. Ночами начинается буря, чудище выходит, добирается до замка и царапает его когтями, отламывая по кусочку. Раз за разом. Ночь за ночью. И не успокоится, пока не сравняет замок с землей.

– И это ему почти удалось, – пробормотала Мэб.

Реджинальд снова поцеловал ее в висок. Ладонь продолжала поглаживать спину.

– Когда это произойдет, Хап-он-Дью провалится в морскую пучину. Или наступит век всеобщего благоденствия, – Реджинальд хмыкнул. – Иногда кажется, для местных это одно и то же.

Он говорил что-то еще, и его мягкий спокойный голос мешался с громом и воем ветра в мерную, хотя и жуткую колыбельную, и Мэб сама не заметила, как заснула.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍9.

– Все ясно, – сказала Мэб за завтраком, уплетая местный деликатес, яблочные блинчики.

Реджинальд вздрогнул. Тон молодой женщины не предвещал ничего хорошего. Таким тоном обычно предлагают расстаться героини радиопостановок, а еще – читает лекции по теории магии профессор Деоссе. Словом, тон, вгоняющий в ничтожество.

Продолжение, впрочем, вышло неожиданным.

– Нам сегодня же нужно навестить дом покойного барона.

Реджинальд не донес чашку кофе до рта, так и замер, глядя на Мэб с интересом.

– Зачем?

– Выразить почтение?

– А на самом деле?

Мэб хмыкнула. Взяв чашку обеими руками, она откинулась на спинку плетеного кресла. Легкий бриз развевал ее волосы, на щеках горел румянец. Картинка, подходящая медовому месяцу. Кабы не разговор.

– Выразить почтение, пока еще что-нибудь не произошло. Мы нашли тело, Реджи, а у ведьмы с даром удачи случайных совпадений практически не бывает. Кстати, как рука?

Реджинальд пошевелил пальцами.

– Прекрасно.

Боль и онемение и в самом деле прошли, осталось только странное ощущение какой-то неправильности. Словно чего-то не хватало. Тянуло вернуться к гробнице и снова коснуться саркофага.

Отставив чашку, Мэб потянулась через стол и нежно погладила его запястье.

– Перестаем делать вид, что мы здесь ради пляжей. У нас три проблемы: странности зелья, гробница Грюнара и смерть барона Хапли. Я предлагаю начать с самого простого и засвидетельствовать почтение домочадцам барона.

Реджинальд криво ухмыльнулся.

– Не ты ли вчера возмущалась?

– Я девушка, – пожала плечами Мэб. – Нам положено быть ветреными, непостоянными. Заканчивай завтрак, и пошли.

У горничной, пришедшей забрать посуду, разузнали о резиденции барона Хапли. Почтенное семейство давно оставило родовой замок и перебралось вглубь острова. Добираться туда пришлось на машине, сперва по ровной грунтовой дороге, а потом еще трястись проселком на ухабах. Прошло не меньше двух часов, прежде чем впереди показалась ограда из темного кирпича и литого чугуна. Ворота, распахнутые настежь, украшала пара уродливых грифонов. На подъездной аллее стояло уже несколько автомобилей с островными номерами – здесь их можно было взять напрокат – и один роскошный сколлерман. Припарковавшись, Реджинальд вышел из машины и огляделся. Мэб последовала его примеру. Имение Хапли располагалось в долине, со всех сторон надежно защищенное от ветра холмами. Здесь казалось, что море неимоверно далеко, не чувствовалось ни запаха его, ни шума.

– Как, интересно, барон очутился в той бухте?.. – пробормотала Мэб.

– Хороший вопрос, – кивнул Реджинальд. – Можем задать его полиции.

И он кивнул на трех мужчин в форме, торопливо переписывающих номера машин. Новая привлекла горячейшее их внимание.