Текст книги "Свет в тумане (СИ)"

Автор книги: Дарья Иорданская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Дарья Иорданская Свет в тумане

1

Amantes amentes

Влюбленные безумны

– У тебя ужасающий вкус, – объявила Мэб, перебрав музыкальные диски, педантично уложенные в коробку. – Йоджина Йерру? Серьезно? Тебе нравятся эти странные завывания?

– Я люблю этническую музыку, если ты об этом, – хмыкнул Реджинальд.

– И чем, скажи, плох старый добрый джаз?

– Да ты, оказывается, зануда! – обрадовался Реджинальд.

Уже два дня как они покинули Абартон и ехали на юго-запад, к побережью. Море еще не ощущалось, было все еще далеким, но в то же время словно что-то висело в воздухе, что-то неуловимо менялось. Деревеньки попадались все реже, а мотели и автозаправки – все чаще. Вчера потребовалось три таких миновать, прежде чем они сумели найти свободный номер.

На расстоянии от Абартона тревога наконец немного отступила. Университет остался позади, вместе со всеми проблемами, со всеми незаконченными делами. Ощущение незавершенности никуда не делось, но с ним едва ли можно было что-то поделать. Официально, о чем даже был выпущен специальный бюллетень, найденный поутру в почтовом ящике, предварительное расследование было завершено. Пожар признан трагической случайностью и следствием неисправной проводки; смерть Лили даже не упоминалась, ей полиция должна была заниматься тихо, не привлекая внимания. Если вообще заниматься. Как и пугающими амулетами. Разорение музея благополучно замяли, в чем Мэб и не сомневалась. От Кэрью ни в чем нет толку. В завершении бюллетеня повторялось распоряжение: по возможности покинуть Абартон и не мешать конфиденциальному расследованию. Мэб не сомневалась, что есть целый список людей, которых это распоряжение не касается, равно как и тех, кто его проигнорирует. Но она уехала. По многим причинам. Пока они обо всем этом не заговаривали, стараясь наслаждаться поездкой. Еще они не строили планы. Осень виделась чем-то далеким и отнюдь не неизбежным, а чувство свободы от чар все еще слегка пьянило.

Впрочем, в багажнике лежал чемоданчик, в который Реджинальд сложил все свои записи о Грёзах, да и Хап-он-Дью был выбран не случайно.

– У меня такое чувство, – Мэб тронула кольцо, рассыпавшее искры по ее пальцам. – Странное. Кажется, ничего уже не будет прежним. В Абартоне, я имею в виду. Я решила отказаться от кураторской должности. Не хочу больше заниматься музеем.

– Сбегаешь?

Мэб пожала плечами.

Из-за него погибла Лили. И из-за Мэб, но «отказываться» от себя она была не готова. Просто держаться подальше от артефактов и надеяться, что те неведомые убийцы нашли, что искали, или, во всяком случае, оставили попытки. В то, что кто-нибудь сможет поймать их, верилось с трудом, и это злило. Мэб вытащила из коробки диск наугад, в конце концов, учитывая вкус Реджинальда, выбирать не из чего, вставила его в проигрыватель и закрыла глаза.

Постыдное бегство из Абартона смущало ее, давило. Мэб напоминала себе, что всего лишь профессор истории, что не в силах что-либо исправить, что убийц должны ловить полицейские, а поджигателей – в неисправную проводку на фоне прочих неприятностей верилось мало – следователи из пожарной охраны. И тех, и других в Абартоне будет с лихвой хватать этим летом. И все же, совесть все это успокаивало мало. Как и Реджинальда, очевидно. В противном случае он выбрал бы другое место отдыха.

– Что хорошего на Хап-он-Дью? – спросила Мэб, когда вечером они расположились на ужин в маленьком ресторанчике в городке, получившем этот статус по капризу кого-то из королей века позапрошлого. Людей здесь было еще меньше, чем в окрестностях Абартона, но обед подавали вполне сносный. Уже завтра они окажутся на побережье.

– Никогда не бывала там? – Реджинальд разломил булочку пополам и принялся методично намазывать маслом. – Хотя, о чем я? Знать туда наведывается редко. Маяк, руины баронского замка, очень живописные. Один из старейших в Роанате некрополей. Некоторые могилы датируют Х веком. Отдельно – «колдунское кладбище». Прекрасные пляжи.

– И могила Грюнара.

– И это тоже, – согласился Реджинальд. – Даже не могила, целый мавзолей. Говорят, и Уорст похоронен где-то на острове, но его могила до сих пор не обнаружена.

– И зачем мы туда едем?

Реджинальд по-кошачьи сощурился.

– Пляжи? Устрицы?

– Терпеть не могу устриц, – фыркнула Мэб.

– Тогда крабы, – улыбнулся Реджинальд.

К разговору они вернулись ночью, после того как сумели наконец-то устроиться на неудобной постели в гостинице. Было прохладно, и так приятно было лежать в обнимку, вслушиваясь в дыхание друг друга и в шелест деревьев в саду.

– У меня осталась масса вопросов, – Реджинальд провел по плечу Мэб кончиками пальцев, точно выписал какой-то вензель. Или формулу, с него ведь станется. – Почему именно Грёзы? Скандал с моим и твоим участием можно было и проще учинить. И почему зелье сработало не так, как пишут в хрониках. Выдохлось?

Мэб негромко хмыкнула.

– Ну, положим, в хрониках многое оказывается «не так». Я на последнем курсе писала о сидонской охоте на ведьм, так и не смогла увязать версии Сидоньи, Роанаты и Вандомэ в одну. А Большое Сылуньское восстание? Там у каждого губернатора своя версия!

Реджинальд покачал головой на это и ничего не ответил. Теперь те же вопросы вертелись в голове у Мэб. Почему? Почему? Можно подумать, ей собственных тревог было мало!

В середине дня впереди наконец показалось море. Мэб давно не выбиралась на побережье, и теперь с наслаждением вдыхала свежий, солью пахнущий воздух и почти физически ощущала брызги морской воды на коже.

Стрэнвилл был полон туристов, и ехать через город пришлось медленно, то и дело притормаживая, чтобы пропустить праздных пешеходов. Стрэнвилл едва ли представлял интерес, сюда даже театры на гастроли не выбирались, но зато пансионаты и гостиницы были дешевы. Те же, кто был побогаче и предпочитал пляжи почище, отправлялись паромом до Хап-он-Дью. Желающих было много, и к паромной пристани вытянулась очередь. Не помогли даже купленные заранее практичным Реджинальдом билеты. По всему выходило, что на паром они попадут только через несколько часов, а на острове окажутся уже в сумерках.

– Увидишь горящий маяк, – подбодрил Реджинальд. – Завораживающее зрелище.

Заплатив за парковку, он вытащил Мэб из машины.

– Идем. Здесь не так уж тоскливо, поверь.

С этим можно было поспорить. Стрэнвилл был типичным портовым городом, утратившим свое значение, а с ним вместе и смысл существования. Дома с конца XVIII века не перестраивались. Целые кварталы пакгаузов в северной части города ломать не стали, но и переделать во что-то толком не сумели. Здесь располагались дешевые гостиницы, столовые и магазинчики, торгующие местными сувенирами: «мерцающими дублонами» Золотой земли. К ним прилагалась непременная байка о блуждающем острове, который раз в сто лет оказывается у самого берега. Дублоны были новенькие, блестящие, и можно было предположить, что это знаменательное событие произошло буквально вчера. Не удержавшись, Мэб купила себе такую монетку, сунула в карман широких летних брюк и то и дело вертела в пальцах, стирая дешевую, как и вся эта история, позолоту.

Хотя с развлечениями в Стрэнвилле все обстояло более чем посредственно, Мэб вполне оценила магазины. Те, что не наживались на туристах, продавая втридорога нелепые дешевые сувениры, предлагали недурные местные деликатесы: вяленую треску и мягкую крабовую пасту. И конечно, моллюсков. Они были повсюду на побережье, и в Стрэнвилле их то и дело пытались назвать то мидиями, то устрицами. Тогда они, конечно, стоили дороже.

Но наибольшее впечатление на Мэб произвели местные книжные лавки. Все до единой темные и старые, они просто ломились от подлинных сокровищ.

– С полвека тому назад тут были четыре издательства и шесть типографий, – Реджинальд машинально пролистал потрепанный томик стихов. – Все с королевским патентом. Со временем их число стало сокращаться, а качество падать…

– Ты много знаешь о Стрэнвилле, – Мэб глянула искоса, беря книгу наугад. Посмотрела на обложку. – Ух ты! Полная «Книга Вышивок» Джованны Брацци! 1864 год, последнее издание!

Реджинальд скользнул по книге безразличным взглядом.

– Моя мать обожает вышивку, – зачем-то пояснила Мэб. – И ее иногда приходится… задабривать.

Сразу же тень возникла между ними. Они не обсуждали, что происходит. Только в романах и кинокартинах люди «разговаривают об этом» с серьезным и важными видом. Сперва «это» были чары, затем – чувства. Но Мэб все еще оставалась дочерью барона, а Реджинальд – простолюдином из самых низов. Для старшей леди Дерован это имело значение, и тут уж никакая Брацци не поможет.

– Я жил здесь несколько месяцев, – сказал вдруг Реджинальд, перебирая книги на полке, откладывая одну, вторую. – Кажется, я говорил, что хотел уплыть в колонии? Никому на корабле не нужен был тощий мальчишка, который умеет ходить за лошадьми и таскать бумагу для типографии. Я подрабатывал в порту.

Он вдруг умолк, вытащил том Брацци из пальцев Мэб, прихватил еще несколько книг и направился к кассе. Мэб нагнала его уже у прилавка, где он расплачивался за ее книгу и несколько дешевых детективов в мягких кричаще-ярких обложках. Поймав ее взгляд, должно быть, удивленный, Реджинальд вдруг улыбнулся и подмигнул. И сразу отлегло от сердца.

На пароме они оказались перед самым закатом. Встали на палубе у леера, локоть к локтю, наблюдая, как медленно опускается в залив солнце. Вода была неспокойна, в воздух то и дело поднимались соленые брызги, и запах соли мешался с ароматом трав, всегда сопровождающим Реджинальда, и духами Мэб в яркий, насыщенный коктейль. Голова сама собой легла на плечо, под щекой оказалась мягкая шерсть костюма. Рука легла на талию, прижимая ее крепче.

– Напомни, зачем мы все-таки едем на Хап-он-Дью? – шепнула Мэб. Солнце медленно опустилось в море, полыхнув напоследок.

– Песчаные пляжи, – теплый поцелуй коснулся виска, потом щеки. – Крабы… Занятия любовью на мягком песке…

Поцелуй вышел долгий, нежный, с привкусом соли и заходящего солнца. Мэб привстала на цыпочки, запустив пальцы в волосы Реджинальда, желая продлить этот поцелуй, желательно, бесконечно.

Крики чаек совсем рядом, прямо над головой, заставили их отпрянуть друг от друга со смехом. В лицо плеснуло морской воды. Кто-то, проходя по палубе, громко посетовал на падение, и весьма стремительное, нравов молодежи.

– Это они про твои брюки, – шепнул Реджинальд со смешком, почти касаясь губами уха Мэб.

2.

Реджинальд бывал на острове четыре или пять раз, и неизменно его завораживала минута, когда тот проступает из мягкой влажной дымки, а на маяке мыса Гронн зажигается огонь. Его свет успокаивал, давал обещание безопасности, чувство дома. Сложно было сказать, сколько магии здесь было вложено – маяк несомненно относился к своего рода артефактам. На Хап-он-Дью по каким-то причинам сила практически не ощущалась.

– А в середине XVIII века это был оплот пиратства, – хмыкнула Мэб, разглядывая маяк, чуть склонив голову к плечу. – Подкупали сторожа, гасили настоящий огонь и зажигали ложные. И идущие в Стрэнвилл корабли разбивались о скалы. Думаю, тогда же и появилась легенда о Золотом острове. Раньше его все как-то ближе к Сидонье видели.

Реджинальд также хмыкнул.

– Клады пиратские тут и по сей день ищут. А еще – сокровищницу кого-то из древних королей.

– Этер… Этерхед! Точно! – Мэб щелкнула пальцеами. – Очередной король-чародей, окружавший остров туманом и умевший превращать воду в вино, а камни в золото. Это вообще возможно?

– Ну… если ты хорошо умеешь торговаться, можно втюхнуть какому-нибудь наивному богачу булыжник под видом древнего артефакта, – вновь хмыкнул Реджинальд. – Собственно, половина местных этим занимается.

Паром в этот момент пристал к берегу, и они вернулись к машине. Съехали сперва на пристань, все еще полную людей, затем на ровную, ухоженную грунтовую дорогу. Солнце уже закатилось, стемнело, но Хёрдунг, своего рода столица острова, сиял огнями и полнился народом. Пришлось постоять в пробке, устроенной автомобилями – их на Хап-он-Дью было, кажется, больше, чем в Кингеморе, – велосипедистами и пешеходами. Двери лавочек и ресторанчиков были распахнуты, на мощеный тротуар ложился теплый желтый свет, играла музыка, и пахло жареной рыбой. Возникало ощущение карнавала, не омраченного никакими заботами.

– Не слишком ли тут людно? – разочарованно протянула Мэб.

– Хёрдунг для новичков, – Реджинальд посигналил, вспугнув стайку юных туристок, перебегающих улицу. – Мы едем дальше. Люди знающие селятся на обратной стороне острова. Туристов там практически не будет, только пара небольших пансионов, да и то туда чаще перебираются на сезон местные, чтобы отдохнуть от гомона и суеты.

Им удалось наконец покинуть город и вырулить на дорогу, ровную и хорошо утрамбованную. Это неизменно поражало Реджинальда: на Хап-он-Дью были лучшие автомобильные дороги в королевстве. При этом на всех жителей острова автомобиля приходилось всего два, и местные предпочитали ходить пешком.

– Куда мы едем?

– Земля Хёррдуг. Дальняя часть острова, но это на самом деле не так далеко отсюда, тебе понравится, – улыбнулся Реджинальд. – Несколько уютных пансионов, яблоневые сады, местный сидр, один из лучших пляжей. Холм, с которого открывается великолепный вид.

– В чем подвох?

– На холме развалины баронского замка.

Мэб задумчиво хмыкнула и откинулась на спинку сиденья. За окном то и дело мелькали среди наступившего мрака огни селений, сгрудившиеся, жмущиеся друг к другу домики. Небо в россыпи звезд казалось ярким, насыщенным, просто огромным. В городе не увидишь такого. Иногда фары выхватывали из темноты аккуратную каменную пирамиду или странный, причудливо изрезанный каменный столб.

– Здесь до сих пор верят в злых духов, – пояснил Реджинальд, заметив интерес Мэб. – Такой стоит в каждом селении.

– Это артефакты?

Реджинальд пожал плечами.

– Честно сказать – не знаю. Я почти не ощущаю здесь магию. В любом случае, это впечатляющее зрелище. Я покажу тебе каменный круг у деревни Пру, он просто потрясающий.

Мэб кивнула и вновь повернулась к окну. Дальше они ехали в молчании, уютном и покойном. Сейчас уже странно было вспомнить, что они друг друга на дух не переносили. Реджинальд не называл бы другой женщины, с которой мог бы вот так же уютно молчать, которую повез бы на край земли ради пары недель уединения.

– Ты помнишь, почему мы повздорили? – спросила вдруг Мэб в унисон его мыслям.

Реджинальд пожал плечами.

– Потому что мы – пара невыносимых снобов?

– Есть такое, – вздохнула Мэб и зевнула.

– Мы почти приехали.

Спустя минут десять они свернули с основной грунтовой дороги, прямой как стрела и пронизывающей насквозь остров, и поехали по проселку, также ровному, с аккуратными обочинами, без малейшей рытвины. На Хап-он-Дью регулярно следили за всем, что может повлиять на приток туристов, поправляя дороги даже в той части острова, где приезжие почти не появлялись. Вскоре послышался гул моря, а потом показалось и оно само, точно вынырнуло из-за скал. Дорога теперь шла по вершине холмов, потом спустилась вниз, в небольшую долину, укрытую с двух сторон, выходящую к морю. В чистом звездном свете видна была полоска пляжа, искрящееся море и выходящая к нему стена белых скал. Дорога нырнула вниз по склону, изгибаясь плавно, спускаясь в долину. Из-за рощи показалась россыпь огней, скопление домов.

– Там на холме Пру, – пояснил Реджинальд, сворачивая к морю. – Чуть ниже Каледдин, они славятся своим сидром. А нам в Королевскую Милость.

– Хорошо ты здесь ориентируешься, – проворчала Мэб, жадно оглядываясь.

– Я здесь часто бывал, – хмыкнул Реджинальд. – Обычно, правда, с палаткой на диких пляжах на юге.

– Никогда не ночевала в палатке… – мечтательно проговорила Мэб.

– Мне отменить бронь?

Море шумело, ветер трепал ветви яблонь, где-то ухала протяжно и жутко сова.

– Нет, – решила Мэб после очень короткого раздумья.

Снова хмыкнув, Реджинальд чуть прибавил скорость и спустя пару минут затормозил на площади перед аккуратным зданием из местного синего камня. Крыша его была серебристо-белой и мерцала в свете звезд. Освещенная магическими огнями вывеска «Королевская Милость» была украшена гербом – верным признаком исключительного комфорта и качества. Реджинальд помог осматривающейся с любопытством Мэб выбраться из машины и кинул служителю ключи.

– Идем. Здесь ночами очень сильные ветра. Раньше всю долину так и называли – Долина Ветров, потом случился страшный ураган, и кто-то решил, что это дурная примета. Ветра, конечно, никуда не делись.

Мэб, продолжая с интересом осматриваться, переступила порог. В прежние времена гостиница была фермерским домом, и еще сохранила очарование того, что в Вандомэ называют «Rustic» – деревенским: побеленные стены, темные столбы и балки, массивная деревянная мебель. Все это не смотрелось фальшиво или неуместно, говоря о вкусе владельцев. Пахло в холле яблоками и полиролью для дерева. Каменный пол блестел, как и тщательно отмытые окна. Впечатление немного испортил взгляд женщины за стойкой, обшаривший руки Мэб, которые сразу же захотелось спрятать за спину. Чуть больше радушия и даже одна короткая улыбка достались Реджинальду. Пока он договаривался с, вероятно, хозяйкой, Мэб прошла вдоль стен, рассматривая развешенные картины и гравюры. В основном это были местные виды, сделанные мастерами очень средней руки. Кроме одной марины в простенке между выходящими на море окнами. Море, изображенное чрезвычайно искусно на полотне, было неспокойно. Оно билось о скалы, странные, похожие на связку труб, устремленных в небо. Чем дольше смотрела Мэб, тем большую тревогу вызывала картина. В результате, когда рука тяжело опустилась на плечо, Мэб едва не вскрикнула.

– Идем, номера готовы.

– Номера?

Реджинальд улыбнулся немного смущенно.

– Здесь несколько… консервативная публика. Ни за что не поселят неженатую пару в одном номере. Но нам предоставили смежные с великолепной верандой.

– Какая щедрость! – не удержалась от сарказма Мэб.

– Не будь такой букой, – Реджинальд поцеловал ее быстро в висок. – У всех свои недостатки.

– Запрусь сегодня, – пообещала Мэб. – И завтра тоже. И вообще.

Номер ей, впрочем, понравился. Он был в том же «деревенском» стиле, с достаточно удобной широкой кроватью и с премилыми натюрмортами на стенах. И ванная комната в непременном сидонском духе с цветными изразцами и целой батареей разноцветных стеклянных флакончиков на столике у зеркала. Покрывало на постели и плед на кресле были причудливой местной вязки, очень красивой.

Дверь в смежный номер приоткрылась, и Реджинальд хмыкнул.

– Еще не закрылась?

Мэб наградила его мрачным взглядом.

– Пойдем, кое-что покажу.

Реджинальд взял ее за руку, переплетя пальцы, и потянул за собой к балконной двери. Небольшая терраса была весьма странным, чужеродным в местной архитектуре элементом, точно бабочка, присевшая на скалу. Реджинальд тянул ее дальше, к совсем легкомысленной, хрупкой лестнице, которая пугающе поскрипывала под ногами. Вверх, почти под самую крышу.

– Верхняя терраса.

Мэб кивнула, завороженная, буквально околдованная видом. Море искрилось и переливалось, отражая звездный свет, и, казалось, под его толщей скрываются сокровища. Как тут не поверить в зачарованные острова и магические дублоны? Звезды сыпались с небес в воду. Чуть в отдалении мерцало пламя маяка.

– Если обернешься, – шепнул Реджинальд, кладя руки ей на талию, – увидишь замок.

Он светился. Не был освещен, не был подсвечен магией, просто камни сами по себе источали сияние. Мэб невольно ахнула. Она лишь слышала о таком, но едва ли верила. Баронский замок Хап-он-Дью казался такой же туристической байкой, как и Золотой остров.

– Потрясающе…

Порыв ветра налетел. Еще, еще один. Гостиница стояла достаточно далеко от берега, сюда не долетали брызги, но Мэб их легко могла вообразить, холодные и соленые. Объятия стали крепче, защищая ее от холода и ветра.

– Идем вниз? Ветер будет усиливаться.

Мэб кивнула.

3.

К утру непогода привычно улеглась. Это была одна из загадок Хап-он-Дью, раз за разом заманивающая Реджинальда на остров. Ночные ветра, холодные, жестокие, налетающие со всех сторон и оставляющие остров без изменений. Были ли это последствия применения магии? Или странная причуда географии? В любом случае, ветры Хап-он-Дью приманивали туристов и не причиняли при этом вреда, а это уже немало. К утру все успокаивалось, небо делалось ярко-синим, а море покойным и гладким, как шелк. Чудесная погода для прогулок.

Мэб еще спала, раскинувшись по постели, прелестная с этим легким румянцем на щеках. Реджинальд поцеловал ее в уголок рта, поднялся и вызвал горничную, чтобы заказать завтрак. Девица стрельнула любопытным взглядом по разбросанным по комнате вещам, а потом застыла, старательно изображая равнодушие.

Эта гостиница была хороша всем, кроме одного: хозяйка слишком интересовалась личной жизнью своих постояльцев. Впрочем, ее можно было отчасти извинить: нравы здесь были строгие, гости в эту часть острова забирались нечасто, и некоторая изоляция – в большинстве случаев совершенно добровольная – порождала у местных приступы гордыни и чувство превосходства. Все они здесь мнили себя потомками древнего народа, равного по знатности самым родовитым баронам Роанаты, и если кого и уважали, то только своего владыку – барона Хапли. Задумай Хапли бунт, и Хап-он-Дью с радостью бы объявил о своей независимости и, должно быть, вернулся к пиратству. Впрочем, судя по тому, что Реджинальд о бароне вообще никогда ничего не слышал, того вполне удовлетворяла тихая провинциальная жизнь без бурных страстей и свершений.

– Чайник чая. Тосты, вареные яйца, жареный бекон, – принялся перечислять Реджинальд. – Ваши знаменитые яблочные блинчики. И благоразумное молчание.

Горничная сжала в кулаке купюру, хихикнула и убежала. Мэб шевельнулась, перекатилась по постели и сонно пробормотала:

– Кто там?

– Завтрак.

– Ао-о-о-оу? – Мэб зевнула и медленно села. Одеяло соскользнуло, обнажая грудь, и женщина слегка покраснела. Просто поразительно было, что ее, весьма современную особу, смущали такие вещи. И очень мило. – Халат подай.

– Да, моя леди, – хмыкнул Реджинальд.

Закутавшись в халат, Мэб подошла к окну и отодвинула штору. Вид, судя по всему, удовлетворил ее. На щеки вернулся здоровый румянец, глаза заблестели. Растрепанная со сна, закутанная в тонкий, облегающий фигуру сылуньский шелк, Мэб была невероятно соблазнительна, и потому Реджинальд подошел, заключил ее в объятья и поцеловал. В это самое время объявилась горничная с подносом. Дурочка хихикнула, вызвав у Мэб приступ раздраженного фырканья. Толкнув легонько Реджинальда в грудь, Мэб отстранилась, прошла через номер на веранду и села к столу. Легкая, чуть ханжеская стыдливость боролась некоторое время с раздражением и проиграла с треском. Мэб закинула ногу на ногу, так что халат сполз, обнажая ее до середины бедра, и потянулась за чайником.

– Прояви снисхождение, – посоветовал Реджинальд. – Мы же в провинции.

– А такое чувство, что я дома, – проворчала Мэб. – Маменька у меня – особа старой школы и не терпит непотребств. Один раз она застукала горничную с лакеем и чуть не высекла обоих. Выгнала немедленно. Моя кузина хранит огромную коллекцию любовных и эротических романов от безысходности.

– Мир меняется неохотно, – пожал плечами Реджинальд. – Кто-то скажет, что он вообще не должен меняться.

– К бесам, – отмахнулась Мэб. – Какая программа на сегодня? Чем будешь меня развлекать?

– Хочешь взглянуть на замок?

Мэб сощурилась.

– Не уверена. Но ты, очевидно, этого хочешь. Что тебя так беспокоит?

Реджинальд глотнул чаю. Здесь его готовили куда лучше кофе, добавляя немного яблочной кожуры, капельку рома и звездочки гвоздики. Он бодрил по утрам.

– Слишком много белых пятен в истории. С чего вон Греву взбрела в голову такая безумная схема? Почему зелье подействовало не так, как должно было?

– А по мне так «так», – Мэб зажмурилась, припоминая. И это были явно весьма приятные воспоминания.

– Мы оба живы и не испытываем друг к другу ненависти, наоборот…

Реджинальд осекся. Мэб открыла глаза, улыбнулась.

– Наоборот… Может быть, дело в том, что мы с тобой – разумные люди? Или зелье выдохлось? Когда оно было приготовлено?

– М-м-м… лет восемьдесят назад. Потеря зельем свойств – процесс не вполне прогнозируемый и зависящий от слишком многих факторов. Я изучу его, когда мы вернемся. Но изначально… мы ведь могли сопротивляться, Мэб, просто, кажется, не очень хотели.

Мэб сощурилась, разглядывая его. Скользкий шелковый халат сполз почти до локтя, обнажая покатое плечо и грудь. Мэб поправила его не сразу. Кто бы, бес побери, хотел сопротивляться чарам, зовущим к этой женщине?!

– Могила Грюнара и Юфемии ведь на острове?

– Бери выше – мавзолей, – хмыкнул Реджинальд. – Их похоронили по приказу барона Хапли с особыми почестями в фамильном склепе. Сперва, говорят, в разных могилах.

– Но они оказались в одном гробу, – кивнула Мэб. – Помню, помню эту легенду. Зелье связало их и после смерти. Уорст тоже где-то здесь погребен. Казнен. Герцогу бы сперва подумать о последствиях, а затем уже принимать зелья… Кстати, могила его первой жены, Элунед, также должна быть на острове. Как медом им тут намазано! Можно попытаться поискать эти захоронения, положившись на мою удачу…

Реджинальд кивнул задумчиво. Потом спросил, сдерживая улыбку:

– Не следует ли нам хотя бы сделать вид, что мы в отпуске?

– Мы в отпуске, – фыркнула Мэб. – Ты видишь тут студентов? Коллег? А все прочее – лишь детали.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍4.

Днем ветра почти не было, зато солнце жарило вовсю. Мэб достала из багажа широкополую шляпу, покрутилась перед зеркалом, прилаживая ее так и эдак, пока не осталась удовлетворена. Снова внешний вид ее – чуть зауженные брюки, свободная блуза, перехваченная поясом, и практичные ботинки – шокировал хозяйку. Та поджала губы.

– Они тут вообще в курсе, что мир меняется? – шепнула Мэб.

– Не уверен, – хмыкнул Реджинальд в ответ и предложил локоть. – Вперед, моя леди.

За вычетом хмурой ханжи-хозяйки жители острова Мэб понравились. Их легко можно было отличить по стойкому загару, обветренной коже и непременному желанию втюхать приезжим какую-нибудь ерунду. На улицах торговали крабами, вяленой рыбой, украшениями, амулетами и расписанными ракушками. Островитяне, кажется, холили и пестовали старинные суеверия, и потому повешенный на шнурок дырявый камушек у них защищал от молнии, а связка раковин – от целого шторма. От ветра предлагалось повесить на шею или приколоть к шляпе голыш, расписанный изображением маяка. Куда приятнее были торговцы сидром и ронсэ – смесью яблочного сока и сильно газированной воды в вандомэсском духе. Туристам – конечно втридорога – предлагалось купить этот напиток вместе с флягой, также украшенной изображением маяка.

Наконец они миновали поселок, оставили позади шумный базар, в который превратились его улочки, и начали подниматься вверх по склону, делающемуся все круче и круче. Руины баронского замка все никак не желали приближаться. На полдороге пришлось остановиться, чтобы перевести дух, и Мэб невольно залюбовалась открывшимся видом. Остров всех оттенков зеленого окаймляла желто-серая полоса пляжей, море было синим, на пару тонов темнее и насыщеннее неба. На горизонте возвышался изящный белый маяк, а за спиной, можно было увидеть голубовато-серые руины баронского замка.

– Нравится?

Мэб обернулась, придерживая шляпу: налетевший ветерок дернул ее за поля. Реджинальд, спокойный, расслабленный, довольно щурился, оглядывая пейзаж. И в то же время в нем ощущалось знакомое жадное предвкушение, и постепенно оно передалось Мэб. Нет, не те они люди, чтобы отпуск провести на пляже.

– Идем! – Мэб схватила его за руку. – Хочу осмотреть замок.

Конечно, Реджинальд обогнал ее, а последние метры и вовсе тащил на себе. Мэб, совсем выдохшаяся, едва переставляла ноги и давала себе неисполнимый зарок заняться каким-нибудь спортом. Хотя бы ходьбой. Оказавшись наверху, она перевела дух и осмотрела наконец руины, сохранившиеся куда лучше, чем можно было предположить, глядя на них снизу, из долины. Во всяком случае, стены по большей части устояли под напором времени и непогоды. Донжон потерял верхние этажи, но все еще выглядел внушительно. Протянув руку, Мэб коснулась прохладных камней.

– Впечатляет. Единственный замок, выдержавший атаку мирадским огнем… Знаешь, если бы не предатели, его бы, наверное, вообще никогда не взяли.

– Угу, – согласился Реджинальд. – Мавзолей вон там. Усыпальница Хапли.

Мэб шагнула во двор, осматриваясь, пересекла его и начала карабкаться вверх по лестнице. Со стены, неплохо сохранившейся, виден был соседний холм и венчающее его довольно уродливое сооружение – усыпальница баронов Хапли. Его возвели в те времена, когда традиция предписывала строить гробницы из черного камня, и потому мавзолей резко контрастировал с ландшафтом и выглядел неприятно. Подойти к нему можно было, только спустившись со стены и перебравшись через горбатый мостик. Со всех сторон усыпальница оставалась под защитой крутых, обрывистых склонов, едва поросших чахлой растительностью.

Первым спустился Реджинальд и помог Мэб, сняв ее с последних ступеней. Мост, давно нуждающийся в починке, они преодолели с большой осторожностью, прислушиваясь к каждому звуку. Камни под ногами гудели, норовя осыпаться вместе с пешеходами в пропасть. Оказавшись на твердой земле, Мэб облегченно выдохнула и притопнула ногами. Запахло примятой травой – странно и очень горько. В тени мавзолея все, признаться, казалось странным и неприятным.

– Впечатляющее строение…

– Не то слово, – мрачно согласился Реджинальд. – Даже странно, что тут не бывает туристов, правда?

Мэб сделала шаг, другой, протянула руку и сразу же отдернула, сжала влажными пальцами ладонь Реджинальда. Шепнула, невольно понижая голос:

– Тебе не кажется, что это… своего рода… артефакт?..

– Возможно, – согласился Реджинальд, отвечая на пожатие. – И мне это не нравится. Дома и замки могут иметь свойство артефакта, но гробницы… Постой-ка в стороне.

Выпустив руку Мэб, Реджинальд вытащил из кармана знакомую «пудреницу».

– Ты ее с собой взял?!

– Да, – кивнул Реджинальд. – И перенастроил немного.

– Ты точно в отпуск поехал? – шутливо нахмурилась Мэб.

Реджинальд ее уже не слушал. Он приблизился к гробнице, держа раскрытую «пудреницу» (ей определенно нужно другое имя!), нахмурив сосредоточенно брови. Мэб присела на столбик моста, постелив поверх мшистых камней носовой платок, и вытерла вспотевшие ладони о брюки. Вид мавзолея ее нервировал. Мэб пыталась вспомнить, что писали о Хап-он-Дью исследователи, но остров обходили вниманием, не считая нескольких строчек в учебнике. Завоеван, присоединен, взбунтовался: обычные вехи истории. То же самое можно было рассказать о Педжабаре или Сылуне. История Грюнара и Юфемии оставалась любителям трагических баллад и сложных зелий, все прочие исследователи обходили Хап-он-Дью стороной. Здесь только отдыхали люди среднего достатка, привозя с собой домой незатейливые сувениры и приятные впечатления. Все это было странно и попахивало волшебством.