Текст книги "Одиннадцатая могила в лунном свете (ЛП)"

Автор книги: Даринда Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

Глава 10

Слава богу, мне не нужно охотиться, чтобы есть.

Понятия не имею, где обитают тако.

Мем

С раздувающейся от силы и бесстрашия грудью Берни шагнул к моему мужу:

– Возьмешь или нет, а еще разок вот так ее затиснешь – умоешься собственной кровью.

Несколько напряженных секунд они с Рейесом стояли нос к носу, пока Бертрис не хлопнула мужа по спине.

– Хорош, Берни. Этот пострел сведет тебя в могилу раньше, чем моргнуть успеешь. – Взглянув на меня, она подмигнула. – Ярый он у тебя, скажи?

– Ага, – отозвалась я, беря Рейеса под руку. Я понятия не имела, говорит Бертрис о храбрости или как-то по старинке о красоте, поэтому просто согласилась. – Еще какой ярый. Знакомьтесь, это Рейес.

Берни пожал Рейесу руку. Покончив с недопониманием, мы принялись за бисквиты. Кому могут не понравиться бисквиты, которые на вкус как сладкие печеньки?

***

Попрощавшись с хозяевами дома, мы пообещали заскочить как-нибудь еще. У меня из головы не шел чулан. Вряд ли это простое совпадение.

Пока мы шли в темноте, я поняла, что рядом с Рейесом не так холодно. Как будто со мной был мой личный обогреватель и варитель латте. О да, этот мужчина однозначно умеет варить латте.

К тому же, он отдал мне свою куртку, которая укрывала меня, как большущее удобное одеяло, и пахла, как он. С большим трудом давалось не уткнуться носом в воротник и не вдохнуть родной запах.

Я не представляла, как нам вернуться домой (Рейес ведь буквально телепортировался сюда), поэтому повернулась к нему.

– Итак, – начала я, видя, как мое дыхание превращается в туман, – есть идеи, как нам добраться до дома?

Мы остановились в гуще деревьев. Прислонившись спиной к одному из них, Рейес пристально за мной наблюдал. А когда заговорил, в его голосе звучали все те же шотландские переливы, от которых таяли колени и трусы. В основном, конечно, трусы.

– Иди сюда, девчурка.

И я пошла. Разве можно было не пойти? Он привлек меня к себе, и в его объятиях, как всегда, было тепло и безопасно.

– Расскажешь, что произошло? – спросил он с обычным акцентом, но эффект почему-то оставался прежним.

Я пожала плечами. Хочет поговорить – будет ему разговор.

– А ты расскажешь, почему хочешь, чтобы я бросила дело Фостеров?

Рейес напрягся, посмотрел куда-то вдаль, но ничего не сказал.

– Тогда как насчет того, что ты бог? В смысле ты практически только что об этом узнал. Ну и что ты обо всем этом думаешь? Что помнишь?

Ответом мне опять была тишина.

– Может, поговорим о божественном стекле? Тебя ведь явно расстраивает, что оно у меня.

И снова ни ответа, ни привета.

Вырвавшись из объятий мужа, я отошла к ручью, где в бурлящей воде поблескивала луна.

– Ну ладно. Всегда можно поговорить об обещании, которое ты дал Михаилу. Это-то ты точно помнишь.

Когда я повернулась, Рейес опять смотрел на меня. Глаза мерцали, словно в глубоких темных омутах танцевал лунный свет.

– Ты обещал ему прогнать из этого мира всех трех богов Узана. Ясное дело, он обвел тебя вокруг пальца, потому что тогда ты понятия не имел, что состоишь в этой троице. Но, может быть, есть какая-нибудь лазеечка? Как нам из этого выпутаться? – Я помолчала. Правда, недолго. – А по поводу божественного стекла… Там внутри невинные души. А теперь с ними в ловушке демон-убийца по имени Куур и злобный бог Мэлдисан. Я обязана вытащить оттуда невинных. Уже всю голову сломала, но так и не придумала как. Я ведь даже не представляю, как выглядит ад.

К этому моменту я уже практически озвучивала собственный поток сознания. Если Рейес не хочет со мной поболтать, я поболтаю сама с собой. Между прочим, я прекрасная компания.

– По словам Куура, вытащить душу из этого ада можно только одним способом – открыть медальон и произнести имя человека. Одна загвоздочка: освободить душу может только тот, кто ее туда послал. И если дела обстоят именно так, то у нас серьезные неприятности. Не говоря уже о том, что ни одного имени мы не знаем.

Я уже сто раз прокляла на чем свет стоит садиста-священника, который в пятнадцатом веке отправил в ад всех этих людей. Какие они теперь? И там ли они до сих пор? Осталось ли от них хоть что-то разумное, что нужно спасать? Представить страшно, что могут сотворить с душой шестьсот лет в адском измерении, но уж точно ничего хорошего.

– А знаешь, я тут размышляла о своих родственниках с твоей стороны. – Я медленно пошла к Рейесу, непреодолимо желая искупаться в его тепле, почувствовать его запах и ощутить силу, непрерывно гудящую в нем, как бездонный источник энергии. – То есть со сверхъестественной твоей стороны. Выйдя за тебя замуж, я стала снохой Сатаны, Иегова мне теперь деверь, а Иисусу я, получается, тетя. Обширное у нас, надо сказать, семейство. Кстати, ты не в курсе, что такое пожирательница богов? Похоже, я показала помощнику прокурора Нику Паркеру что-то пророческое, и он обозвал меня пожирательницей богов. – Я отвернулась от Рейеса, чтобы развеять чары, которые он явно пытался на меня наложить. – Вроде бы еще ад должен замерзнуть, так что это не просто поговорка, а все по-настоящему.

– Они меня не заслуживают.

Я резко развернулась и увидела, что Рейес перестал на меня смотреть и опустил голову.

– Кто тебя не заслуживает?

– Лоэры.

Я шагнула к нему, ничего не понимая. Лоэры – его биологические родители. Точнее его человеческие родители. Из всех людей на земле Рейес выбрал именно их. Теперь они берегут Пип, заботятся о ней и любят так, как не смог бы никто другой.

– Рейес, они хорошие люди. И они заботятся о Пип, как о собств…

– Вот именно. Хорошие. Они не заслуживают меня, потому что я плохой. Фостеры оказали им услугу.

Как только до меня дошел смысл сказанных слов, я начала понимать, почему Рейесу не хотелось, чтобы я занималась делом Фостеров.

– То есть ты считаешь, что ничего страшного они не сделали?

– Я считаю, что они поступили правильно.

– Правильно? – Я положила ладонь ему на грудь. – Так в этом все дело?

Рейес опять не ответил, но под натиском неприятных эмоций стиснул зубы. А потом наконец проговорил:

– Мне кажется, они видят сверхъестественный мир. Наверняка не полностью, но достаточно, чтобы…

– Распознать зло?

Он засунул руки в карманы.

– Нет, но, вероятно, именно так они и находят своих жертв. Я так понимаю, ты с ними разговаривала? С мистером Фостером тоже?

– Да. Утром ездила к нему в офис.

– Они тебя полюбят. Как и Шона.

– Как и Шона? Почему? Он-то тут причем?

Рейес отвернулся. В теплом свете желтой луны профиль с идеальными углами и чувственными чертами почти сиял. На щеках от ресниц лежали темные тени. Эффект весь вид Рейеса оказывал поразительный.

– А что такого в Шоне? Я ничего особенно не заметила, кроме чистой ауры.

– Потому что ты никогда не заглядываешь глубже того, что лежит на поверхности. Всегда полагаешься только на человеческие эмоции.

– Пока они меня еще ни разу не подводили. И что значит заглядывать глубже? В смысле смотреть из другого измерения? – Молчание со стороны мужа я приняла за положительный ответ. – Ладно, пусть так. И что бы я увидела, если бы присмотрелась повнимательнее?

– Мою полную противоположность.

Супер. Рейес решил говорить загадками. То бишь собеседник сейчас из него был, прямо скажем, не очень.

– Противоположность, говоришь. Как тьма и свет?

Наконец Рейес посмотрел мне в глаза.

– Он нефилим.

– Нефилим? То есть…

У меня отвисла челюсть, и приблизительно на час я лишилась дара речи. Как так может быть, что нефилимы – наполовину люди и наполовину ангелы – настоящие?

– Они и правда существуют?

– Шон произошел от союза григори2121
  Согласно легенде (а также Книге Еноха), ангелы, посланные на землю в качестве наблюдателей. Были, по разным версиям, изгнаны с небес, прокляты, уничтожены за то, что вступали в брак с людьми, и от этих браков рождалось потомство – нефилимы.


[Закрыть] и человека.

– А сам он в курсе?

– Сомневаюсь.

– Святой ежик! – Я вернулась к ручью. – Это обалдеть какая новость! Как найти Ноев ковчег. Или Святой Грааль. Или потерпевшее крушение НЛО.

– Все не так просто, как тебе кажется.

Я повернулась к Рейесу:

– Не так просто?! Почему я вообще ничего такого не знала?

– Лучше тебе вернуться ко мне. – На красивых губах заиграл намек на улыбку.

– Лучше нам вернуться домой.

– Тогда тем более тебе надо подойти сюда.

Я подошла к мужу, и он снова заключил меня в объятия.

– Держись покрепче, – предупредил он, и я расслышала в глубоком голосе нотки веселья.

– Минуточку! Сегодня утром ты бы и правда меня бросил?

Рейес наклонился и шепнул мне на ухо:

– И ты бы грохнулась прямо на задницу.

Не успела я ответить, как мне в лицо захлестал, завыл, заклубился потусторонний мир. Внезапно все исчезло, и мы оказались в кабинете Рейеса.

Покачнувшись, я пришла в себя и сердито уставилась на мужа.

– Это просто ужас какой-то! – продолжила я с того места, где мы закончили, отчаянно жалея, что не могу точно так же контролировать свои перемещения. – Ты должен заботиться обо мне, защищать и готовить мне тако!

– Я тебя умоляю! – Рейес уселся за стол, развалился в кресле и опять принялся пристально на меня смотреть. – В тот день, когда тебе понадобится чья-нибудь защита… ну, замерзнет ад. Впрочем, сомневаюсь, что старый добрый папочка оставит все как есть. Поэтому, полагаю, мне стоит за тобой приглядывать. А до тех пор…

Ладно, с этим я жить могу.

– Как думаешь, когда приблизительно я должна превратить логово твоего папочки в шоу «Адские танцы на льду»?

– Здорово, босс, – проговорила появившаяся в дверном проеме голова Сэмми. – Фритюрница опять накрылась.

Я тут же вставила свои пять копеек:

– Карбюратор проверял?

Вот что бы они без меня делали?

Сэмми рассмеялся и покачал головой:

– Что, Дэвидсон, опять бросила пить таблетки?

– В смысле? Тебе кто-то что-то рассказал?!

– Я позвоню Солу, – проговорил Рейес.

И все?

Сэмми показал ему большие пальцы, а в мой адрес покрутил пальцем у виска. Меня тут явно недооценивают.

Но все это ерунда. Рейес наконец-то разговорился, и я не стану упускать такую возможность только потому, что ему надо звонить какому-то Солу.

Рейес взял телефон, а я продолжила свой спич:

– Короче говоря, у меня есть идея по поводу божественного стекла. – Помолчав, я подождала реакции, но никакой реакции не было. – Существуют определенные правила, так? Я не знаю имена людей, которых послал туда гадский священник, и сама я тоже никого туда не посылала. Зато я могу сгонять в ад и притащить оттуда гада.

Покачав головой, Рейес оставил сообщение Солу на голосовой почте, повесил трубку и сказал:

– Ты не понимаешь. Люди не горят в аду целую вечность. Это миф. Того священника давным-давно нет.

– Зато люди в адском измерении в камешке все еще есть. Может, нам его просто разбить?

– Насколько я могу судить, божественное стекло – это врата. Портал в адское измерение. Вдруг вместо того, чтобы освободить людей, ты заключишь их там навеки? А может быть, разбив камень, ты разрушишь весь мир внутри него, и люди окажутся в вечной ловушке?

Что ж, Рейес прав. Я удрученно уселась напротив него.

– Кроме того, если это действительно божественное стекло, очень сомневаюсь, что его можно взять и разбить молотком.

И тут он тоже прав.

– Тебя беспокоит, что кулон у меня?

– А должно беспокоить?

Я распласталась по столу. Иногда этот мужчина просто невыносим!

Рейес еле слышно рассмеялся.

– Тебе, наверное, работать надо.

– Обойдутся без меня. Не хочешь поделиться, как тебя занесло в Шотландию?

Я пожала плечами, ощущая тяжесть его куртки:

– Я разозлилась.

– На меня?

– На мужиков вообще.

– Ясно.

– Ты знаешь, когда я родилась?

– Не понял.

– Ну, в какой эре? Сколько мне лет? Речь идет о мезозое? Или сразу не мелочась о палеозое?

– Не знаю. Твой мир намного старше, чем этот.

Я тут же выпрямилась.

– Старше?!

– Обычный подход тут не прокатит. В разных измерениях время течет по-разному. Хронологическая структура на земле не совпадает с хронологической структурой твоего мира. Поэтому трудно сказать что-то наверняка.

– Это вежливый способ намекнуть, что я настолько древняя, что установить мой возраст можно только с помощью радиоуглеродного анализа?

– Да, – источая сарказм, ответил Рейес. – Именно так.

– Ладненько. Ну а как насчет тебя? Сколько тебе лет? Тебе и Иегове? И каким образом вы стали братьями? Значит ли это, что у вас есть мама и папа?

Рейес задумчиво нахмурился, но лишь на мгновение.

– Не помню. К тому же, вряд ли тут работают человеческие схемы.

– Прошу прощения. Ну а что тогда ты помнишь?

Глубоко вздохнув, он опять откинулся на спинку кресла.

– Я помню, что обращался с тобой по-скотски. И знаю, что ты этого точно не помнишь, потому что если бы помнила, то ненавидела бы меня всеми фибрами души.

– Очень сомневаюсь. Но почему ты так ужасно ко мне относился?

Рейес задумчиво прикусил нижнюю губу.

– Ты же знаешь, как в младших классах мальчики таскают за косички девочек, которые им нравятся?

– Я тебе нравилась? Минуточку! Ты таскал меня за косички?!

– Ты, за неимением более подходящей фразы, была мне не по зубам.

Я фыркнула и только потом заметила, что Рейес не шутил.

– Видишь ли, в это довольно трудно поверить. Когда в последний раз ты видел себя в зеркале?

Несколько долгих секунд он молча смотрел на меня, а потом спросил:

– Ты простишь меня, если вспомнишь?

Я обошла стол, прислонилась к нему задницей и уставилась на мужа.

Он не возражал.

Как так вышло, что мы с этим мужчиной оказались на одной орбите? И это я ему не по зубам? Вот уж вряд ли.

Придвинувшись ближе, Рейес обеими руками сдвинул мою юбку вверх, посмотрел мне в глаза и сказал глубоким бархатным голосом:

– Скажи «да».

– Да.

От предвкушения в животе поднялся трепет.

Усадив меня на стол, Рейес снова отодвинулся, и горячий взгляд прошелся по мне сверху вниз, задержался на миг в районе «молнии» на юбке и скользнул дальше по ногам.

Под тканью джинсов отчетливо виднелись очертания члена, и мой пульс ускорился.

Не успела я и глазом моргнуть, как Рейес взял и поставил мою обутую ногу на подлокотник. Потом сделал то же самое с другой ногой и раздвинул мне колени. Лишь после этого он крепко сжал мои щиколотки прямо через ботинки, откинулся на спинку кресла и снова смерил меня взглядом.

Слава богу, Сэмми закрыл дверь, иначе посетители бы не только покушали, а еще и на шоу поглазели.

Пристально глядя мне в глаза, Рейес проговорил:

– Намочи пальцы.

Я подняла руку ко рту.

– Не здесь.

Немало удивившись, я опустила ладонь между ног и скользнула пальцами в трусы, а когда пальцы оказались внутри меня, тяжело задышала.

– Глубже.

Я послушалась, ощущая, как в животе завихрилось желание.

Дыхание Рейеса тоже стало тяжелым.

– Погладь клитор.

И снова я сделала, как мне велели. Вот только первобытный голод, отразившийся в глазах Рейеса, возбуждал сильнее, чем мои собственные прикосновения.

Несколько долгих мгновений он просто наблюдал, а потом поерзал, словно в джинсах ему стало тесно.

И вдруг глубокий бархатистый голос проговорил:

– А теперь кончи.

Это был четкий и ясный приказ. Никогда в жизни я не ублажала себя у кого-то на глазах. Однако выражение лица мужа и мерцавшее в глазах желание убедили меня, что терять абсолютно нечего.

Прикасаясь к себе двумя пальцами, я смотрела, как возбуждение Рейеса становится все более заметным. Пальцы у меня на щиколотках сжались крепче. Скулы стали резче из-за стиснутых зубов. Чтобы лучше видеть происходящее, Рейес сдвинул мои трусы в сторону, и внутри меня разгорелся нешуточный пожар. Между ног все набухло, и каждое новое прикосновение ощущалось все острее и острее. Я бы взорвалась от легчайшего касания длинных пальцев, но Рейес лишь молча смотрел.

Внезапно он повернулся и осыпал мое колено легкими поцелуями. Моя кожа так натянулась, что каждый поцелуй отзывался болью. Мне хотелось большего. Хотелось ощутить на себе горячие губы, почувствовать внутри внушительный член.

Вот только Рейес опять вернулся к наблюдению. Начала я медленно, но постепенно угольки разгорались, пожар разливался по всему телу, и мои пальцы, словно сами по себе, задвигались быстрее.

Не в силах больше бездействовать, Рейес встал, задрал мой свитер и стянул вниз лифчик, открыв себе доступ к затвердевшим соскам. Потом навис надо мной и втянул губами сначала один, а за ним и другой. Прикосновения горячего языка казались по-настоящему обжигающими и рождали ощущение, будто между сосками и клитором натянуты невидимые струны. Напряжение росло. С каждым движением языка Рейеса он сам дышал все чаще, а я, дрожа с ног до головы, схватилась свободной рукой за край стола. Еще несколько секунд, и внизу живота разлилось знакомое, сладкое до боли наслаждение. Такое острое, что содрогнулись все мышцы, и такое горячее, что им наполнилась каждая клеточка. Подсунув мне под спину руку, Рейес прижал меня к себе, и я выгнулась, не в силах контролировать собственное тело.

Не знаю, громко ли я стонала, но, когда он расстегнул джинсы, мне уже было все равно – шепчу я его имя или кричу до срыва голоса.

Примостившись у меня между ног, Рейес легко оказался внутри. С каждым ударом моего бешено бьющегося сердца все еще пульсировал волнами экстаз. Когда член оказался во мне, именно там, где я так ненасытно жаждала его почувствовать, следующая волна разрослась до небес, и меня вновь затопило жидкой, горячей, восхитительной лавой, подарившей телу самые невероятные на свете ощущения.

Однако Рейес не двигался, а только крепко прижимал меня к себе, лишая возможности пошевелиться. И все это время отголоски моего оргазма сжимали и отпускали член, пока не взорвался и Рейес. Схватив за волосы, он еще крепче прижал меня к себе, и из широкой твердой груди вырвался стон. Все вместе казалось настолько неземным, настолько потрясающим, что я чуть не кончила еще раз.

Не отрываясь друг от друга, мы наслаждались близостью и плыли на последних волнах экстаза, пока оба не перестали дрожать.

Сжав меня обеими руками, Рейес выдохнул:

– Охренеть.

Я мысленно согласилась, вот только еще не готова была его отпустить. И Рейес, вместо того чтобы привести себя в порядок, поднял меня со стола и сел в кресло вместе со мной. Все еще находясь во мне.

– Поцелуй меня.

Это был еще один приказ, который я с удовольствием выполнила. Но на этом, ей-богу, все.

Едва мои губы коснулись губ мужа, я почувствовала, как он улыбается.

Отодвинувшись, я облизнулась, почавкала и облизнулась опять.

– Ты на вкус – как сахарная вата.

Рейес с довольным видом улыбнулся:

– Неужели?

– Ужели.

Он тоже облизал губы и задумчиво запрокинул голову.

– А ты на вкус как…

– Жаркое? – предположила я, а когда Рейес усмехнулся, продолжила: – Мясо в чили? Булочки с корицей? Аккумуляторная кислота? Блин, мне надо прекращать этим питаться.

– Как соль, – сказал он наконец. – Морская.

– Из Шотландии?

Он кивнул, и я придвинулась ближе.

– Поверить не могу, что побывала в Шотландии. Ты хоть представляешь, сколько мы можем сэкономить на перелетах? Кстати, надо назвать твой член Вампир Лестат.

– Серьезно? Я думал назвать его Буйный Джонни2222
  «Буйный Джонни» (англ. Angry Johnny) – песня американской певицы По (Poe).


[Закрыть].

– Ну ладно, – хихикнула я, – давай позже обсудим этот вопрос.

Пока мы сидели, дверь слегка приоткрылась, и чья-то рука бросила ключи на журнальный столик. Причем ключи были мои. Видимо, Рейес попросил Гаррета забрать Развалюху. Класс. Не придется никуда ехать.

– Спасибо, Гаррет! – крикнула я.

Рука показала мне большой палец и закрыла дверь.

– Как думаешь, откуда он узнал, что мы тут оказывали друг другу сексуальные услуги? – поинтересовалась я, снова прижимаясь к своему мужчине.

– Видимо, подсказало то, что ты раз семь прокричала мое имя.

Я резко выпрямилась и с отвисшей челюстью уставилась на Рейеса.

Он выдал самую лукавую на всем белом свете улыбку:

– Это всего лишь предположение.

Глава 11

Я никогда не говорила, что без кофе умру.

Я говорила, что если у меня забрать кофе, то умрут другие.

Мем

Куки забрала Эмбер из школы, и, перед тем как идти домой, мы прошлись по всему, что моей помощнице удалось найти на Фостеров. В какой-то момент поисков Куки зашла в тупик, но, видимо, ей помогал какой-то друг. Понятия не имела, что у нее есть друзья.

И все же ей удалось узнать кое-что о двух усыновлениях, которые оформило подозрительное агентство под названием «Божественное вмешательство».

– Итак, – проговорила подруга, вручив мне лист бумаги, – обоих детей усыновили в Альбукерке. Мальчика и девочку. Мальчик несколько лет назад погиб при пожаре. Пожарный инспектор установил факт поджога, но виновного так и не нашли. – Куки указала на второе имя: – А девочка сейчас твоего возраста и до сих пор живет здесь. Ах да! Еще я узнала, кто арендовал здание, где работало агентство.

Всю найденную информацию она передала мне.

– Спасибо, Кук.

Подруга выглядела усталой, и я не на шутку встревожилась. Куки никогда не устает.

– Как там дядя Боб?

Она пожала плечами:

– Мы больше не живем вместе.

– Он переехал? – обалдела я.

– Нет. Я имею в виду, что мы не живем вместе в эмоциональном смысле. Его как будто несколько дней не было дома.

Я коснулась ее руки.

– Все из-за работы, Кук. Классические симптомы. Вот увидишь.

Она кивнула и ушла домой пораньше, а я поехала знакомиться с барышней, которая арендовала здание.

***

Женщина, чье имя было указано в документах агентства по усыновлению, жила в Тейлор-Ранч, поэтому путь предстоял неблизкий. Нет ничего хуже, чем оказаться на дорогах в час пик. К счастью, все было не так уж плохо. Отштукатуренный дом Карен Клэффи, той самой женщины, стоял недалеко от железной дороги и мог похвастать лепниной и выцветшими искусственными цветами вдоль подъездной дорожки.

Постучав в дверь, я услышала лай какой-то маленькой собаки, а через пару секунд увидела, как к дому подъезжает машина. Из салона вышла женщина лет пятидесяти с хвостиком и направилась к багажнику за пакетами с едой.

Когда она пошла от машины к дому, я улыбнулась и помахала:

– Здравствуйте. Вы Карен Клэффи?

Она кивнула и переложила пакеты в одну руку, чтобы открыть дверь.

– Меня зовут Чарли Дэвидсон. Я частный детектив. Расследую дело, в котором фигурирует агентство по усыновлению «Божественное вмешательство», и…

– Я ничего об этом не знаю.

Подобная резкость меня ошарашила, но лишь на мгновение.

– Да неужели? – Я достала папку. – Согласно архивным записям, вы арендовали здание, в котором работало упомянутое агентство.

– Нет, не я. Я ничего об этом не знаю.

Будь у нее на шее табличка, на ней было бы написано «ВРЕТ КАК ДЫШИТ».

– Как скажете. Но, наверное, вам стоит знать, что я работаю с полицией Альбукерке. Мне придется отчитаться перед копами, и через пару-тройку дней они сюда нагрянут. Ну, знаете, обычный рабочий процесс. Волноваться не о чем. – Я двинулась к Развалюхе. – Всего доброго.

– Никакого отношения к агентству я не имею.

– Прошу прощения?

В женщине бурлило раздражение с хорошей примесью страха.

– Я тут ни при чем. Мое имя указали в документах только потому, что я ходила в их церковь, и мы с ними подружились.

– О ком речь, миссис Клэффи?

– О Еве и Аврааме. Фостеры. Им было нужно помещение, но они не хотели оформлять аренду на свои имена.

Я шагнула обратно к дому.

– Они не говорили почему?

Карен открыла дверь и остановилась на пороге, намекая, что у нее есть дела поинтереснее.

– Говорили только, что хотят усыновить нескольких детей и открыть собственное агентство. Насколько мне известно, никакого агентства они не открывали. Здание пустовало. Я лишь забирала адресованную им почту и отвозила к ним домой. Вот и все. Ко всему остальному я никакого отношения не имею.

– Миссис Клэффи, я просто обязана спросить: что значит «все остальное»?

Она задумчиво опустила голову. А может, молилась.

Короче говоря, она так долго молчала, что у меня дважды успела наступить овуляция, а потом Карен все-таки предложила мне войти.

В доме оказалась такса по кличке Марли. Кличку я узнала только потому, что хозяйка семнадцать раз проорала ей заткнуться. Но Марли и не думала сворачивать свой террор и лаяла на меня добрых три минуты, пока не решила, что я не представляю угрозы. После этого начались сплошные чесания живота и настоящий водопад игрушек. Марли сочла своим долгом показать мне все свои игрушки, причем за каждую мы боролись не на жизнь, а на смерть, пока очередная игрушка не надоедала таксе настолько, чтобы притащить новую.

Свалив пакеты на стойку в кухне, Карен запустила кофеварку, и от аромата я оказалась прямиком в самом счастливом своем месте под названием Кофеленд.

– Не так давно, – заговорила Карен достаточно громко, чтобы ее было слышно сквозь рычание Марли, с которой мы сражались за розовую одноухую мышь, – была небольшая шумиха. Заезжал один следователь. По его словам, он работал на адвоката, госзащитника. Ему требовалось все, что мне известно об агентстве. Я пыталась его убедить, что ничего не знаю. Аренда оформлена на мое имя, да, но с самим агентством я никак не связана.

Едва не потеряв руку, я уточнила:

– Он не объяснял, что за расследование велось?

Карен принялась разбирать пакеты.

– Арестовали какую-то женщину за похищение и убийство ее же ребенка. Но она божилась, что не убивала свою дочь. Сказала, что с ней связалась пара из агентства по усыновлению. А двадцать пять лет спустя останки ребенка нашли меньше чем в пятидесяти метрах от дома, где она тогда жила.

Я встала и пошла к Карен. Точнее поковыляла, потому что Марли резко воспылала симпатией к моим ботинкам. Неужели Фостеры удочерили девочку только для того, чтобы в итоге убить? Зачем им вообще такие хлопоты?

– По-вашему, Фостеры способны на такой отвратительный поступок?

– Само собой! – фыркнула хозяйка дома. – У этой женщины такая история… Не подкопаешься.

Я печально склонила голову и задумалась. Мне нужно поговорить с тем следователем.

– Миссис Клэффи…

– Просто Карен.

– Карен, следователь не оставил вам визитку или хотя бы номер телефона?

– Оставил визитку, но я ее выбросила. Мне очень жаль.

– Ничего страшного. Сама все разузнаю. Большое спасибо, Карен. – Я взяла ее за руку и сжала в ее кулаке собственную визитку. – На случай, если вспомните что-нибудь еще.

Визитку она взяла, но я была на девяносто процентов уверена, что Карен ее выбросит, как только я уйду.

Уже собравшись уходить, я подумала, что не помешает кое о чем предупредить эту женщину.

– Не хочу вас пугать, но, пожалуйста, ничего не говорите о нашей встрече Фостерам. Боюсь, вам могут грозить неприятности.

Карен стиснула зубы, и я ощутила, как в ней поднимается волна негодования и враждебности.

– Я с ними больше не вижусь. Перестала ходить в их церковь давным-давно.

– Не поделитесь, что произошло?

Она отвернулась. И я слишком хорошо знала, что это означает. Больше Карен не скажет ни слова.

– Нет.

Что ж, хотя бы честно.

– Как называлась церковь Фостеров?

– «Народ божественного пути».

– Нравится им слово «божественный», как я посмотрю.

– Они и себя такими считают. – Карен серьезно посмотрела мне в глаза. – Божественными людьми. Помазанниками божьими.

– Разве не все мы от бога? – отозвалась я с робкой улыбкой, почесала Марли по брюшку в последний раз и ушла.

С Куки я созвонилась раньше, чем добралась до Развалюхи.

– Куки, срочно выясни, как зовут женщину, которая сейчас под следствием по обвинению в убийстве ее же ребенка. Убийство совершено двадцать пять лет назад. Недавно нашли…

– Вероника Айзом.

Я застыла.

– Ничего себе скорость!

– Так ведь по всем новостям трубили.

Блин, давно пора начать смотреть вечерние новости.

– Спасибо, Кук. Можешь выяснить, где ее держат?

– Конечно, солнце. Дай мне пять минут.

– Даю.

Я залезла в Рахвалюху, но не завела ее, а стала ждать, когда о своем присутствии объявит звереныш на пассажирском сиденье.

Девочку я, конечно же, знала. Это была светловолосая голубоглазая красавица, которая утонула в девять лет. Сейчас она жила с бандой Рокета в заброшенной психлечебнице, поэтому виделись мы с ней нечасто. Друзей ей хватало, а вот времени на старую скучную меня – нет.

Слива, она же Сахарная Слива (так я окрестила ее из-за пижамы, которая была на ней), сидела и притворялась, будто ест из миски мороженое. Одну ложку она отправляла в рот, а вторую давала кукле. Естественно, лысой.

Имеется у Сливы пунктик на тему кукольных волос. Да и вообще волос в целом. Ей постоянно хотелось меня то расчесать, то заплести мне косу, то быстренько постричь. Оценив коллекцию ее кукол, я решила, что буду все-таки обращаться к специалистам.

– Тебе нравятся куклы? – с бухты-барахты спросила Слива.

– Только надувные. Это считается?

– Мне тоже такие нравятся! У моего друга Алекса была такая кукла. Мы ее били по лицу, а она отпрыгивала обратно.

Мы точно говорили не об одном и том же.

– Что ты здесь делаешь, солнышко?

– Увидела тебя в машине, вот и пришла.

– Ясненько.

– Ты Ангела не видела?

Недавно у Сливы стала наблюдаться симпатия к моему тринадцатилетнему детективу.

– Он периодически появляется, а что?

– Ничего. Я хочу, чтобы ты поговорила с моим братом.

Ее брат, Дэвид Тафт, служит в полиции. Время от времени мне нравится над ним поиздеваться.

– Неужто опять со шлюшками якшается?

Слива покачала головой:

– Он упал, и я его больше не вижу.

Я застыла.

– То есть как это – упал?

– Не знаю. Я видела, как он падает, и теперь не могу его найти. Ты должна его поискать.

Что ж, призракам прекрасно удается говорить загадками, и Слива тут не исключение, но если она не видит брата…

По спине змеей поползла тревога. А вдруг он действительно откуда-то упал? Неужели он погиб и перешел на другую сторону?

– Хорошо, солнце, я обязательно его поищу.

Слива кивнула и скормила кукле очередную ложку мороженого.

– Тебя я тоже искала. Тебя не было целую вечность. Я думала, ты уехала.

Я пригладила прядь волос у нее на плече.

– Извини.

Мне не хватило духу сказать, что мы виделись пару дней назад. Время призраки чувствуют по-разному. Может быть, с Тафтом у нее такая же история.

– Ничего страшного, – пожала плечиками Слива.

– Хочешь со мной покататься? Я еду к женщине, которую обвиняют в убийстве.

Зевнув, Слива опять пожала плечами:

– Ну ладно.

Ох уж эти детки! Ничем их не развлечь.

Я завела Развалюху, вытащила из кармана телефон и набрала дядю Боба.

– Чем занимаешься? – сказал он вместо «Алло».

– Никуда не еду, если ты об этом. Звоню спросить об офицере Тафте. Как он?

Диби помолчал, а потом уточнил:

– Ты о Дэвиде Тафте?

– О нем, ага. Сестра не может его найти.

– У него есть сестра?

– По ту сторону.

– А-а, точно. Не думал, что вы с ним так хорошо знакомы. Дэвид Тафт в отпуске.

– В отпуске? С каких пор?

– Уже месяца четыре. Странно все случилось. Как-то он пришел, поговорил с капитаном, освободил свой стол и больше не появлялся.

– Его точно никуда не перевели?

– В наших записях ничего такого нет.

Если Тафт решил, так сказать, передохнуть от работы, то почему Слива его не видит? Она, конечно, не самый надежный источник, но…

– И какова теория? – спросила я.

– Какая еще теория?

– Ну же, Диби! Что ты думаешь по поводу этого отпуска?