Текст книги "Одиннадцатая могила в лунном свете (ЛП)"

Автор книги: Даринда Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

Глава 2

За безумие нужно платить.

Не забудьте пересчитать сдачу.

Мем

Я закричала. Еще бы! У меня ведь на спине сидел вампиреныш! Само собой, я пыталась его сбросить, но он присосался, как пиявка. Только зубами. Я извивалась и изворачивалась, перевернула стулья и журнальный столик, а мелкий гад только впивался в шею зубами все глубже и глубже.

Стоило мне ухватиться за волосы засранца, как откуда-то издалека послышался смех. Ну, где-то в метре от меня, так что не очень издалека.

Остановившись, я развернулась и с отвисшей челюстью уставилась на тринадцатилетнего гангстера, который умер в девяностых. То бишь на Ангела. Ангел – мой детектив. И та еще заноза в заднице. Он валялся на полу и от хохота держался за живот.

– Ангел, блин, какого хрена? – рявкнула я, опять извернувшись.

Теперь пацан сидел у меня на спине, как рюкзак, зато перестал кусаться. Как говорится, стакан наполовину полон. Спрыгнув на пол, вампиреныш тоже расхохотался. Аж пополам согнулся. Я наградила обоих своим лучшим взглядом ужаса и отвращения по причине предательства. Ангел встал, и два гаденыша, явно сговорившихся заранее, стукнулись кулаками.

Я потерла шею там, куда меня укусили.

– Это неправильно по всем статьям.

Ангел фыркнул, и мальчишки опять расхохотались. Зато мне наконец удалось получше рассмотреть пацана-вампира. С возрастом я ошиблась. Засранец был старше, почти ровесник Ангела, но намного ниже. И он просто дико смахивал на вампира. Длинные черные волосы были настоящими, а вот лицо ему раскрасили белой краской, глаза подвели черной подводкой, а из уголка рта и с виска вниз стекала липовая кровь.

С укоризненным выражением лица я сложила руки под «девочками», то есть под Угрозой и Уилл Робинсон (так я назвала свою грудь размера двойного D за склонность приманивать неприятности), и пацан решил объясниться. Точнее попытался. Из-за очередного приступа смеха и искусственных клыков слова звучали очень нечетко.

– Хэ-о-ин. – Вампиреныш поднял палец, выплюнул светящиеся в темноте зубы и вытер рот тыльной стороной ладони. – Не могу говорить с этой фигней. Хэллоуин. Бей и беги.

В голосе отчетливо слышался мягкий индейский акцент. У коренных американцев слоги текут гладко и легко, в то время как большинство жителей страны говорит отрывистым ритмичным стаккато. Только пацан был явно из последних поколений. Акцент почти растворился под англосаксонским напором, но и оставшегося оказалось достаточно, чтобы предположить, что мальчишка из резервации зуни на северо-востоке от Альбукерке.

Костюмчик у него, кстати, был шикарный. Точнее был бы шикарным, если бы до меня не дошло, что кровь на виске и в уголке рта к костюму не имеет никакого отношения.

– Кровь настоящая, – пришибленно побормотала я печальным голосом.

– А то, – отозвался мальчишка и беспечно махнул рукой. – Ерунда.

Сердце в груди сжалось, и пришлось бороться с естественным порывом обнять вампиреныша. Порыв изо всех сил сопротивлялся, но я не сдавалась. В основном потому, что жамкать ребенка незаконно, а мне такие обвинения ни к чему.

– Это Логан, – выдавил Ангел, приходя в себя.

Логан протянул руку, и я ее пожала, с трудом улыбнувшись.

– Ангел мне все о тебе рассказал. В смысле почему ты такая яркая, и все дела. – Он одобрительно кивнул. – Если хочешь знать мое мнение, отпадная ты чертяка.

– Тогда хочу, – усмехнулась я.

Пряча робкую улыбку, Логан опустил голову, а я вдруг опомнилась и обернулась. Чуть не забыла о докторе Мэйфилд! Она все еще цеплялась за ковер возле дубового шкафчика для документов, а на ее лице застыло выражение чистейшего ужаса.

А еще мы устроили натуральный погром. Причем не из дешевых. Представить не могу, во сколько мне обойдется груда осколков, бывших когда-то вазой.

После того как я расплачусь за нанесенный ущерб, придется потуже завязать пояса до следующей зарплаты. Что тут скажешь? Я едва свожу концы с концами. Вот мой муж, например, каждый день из простого интереса зарабатывает столько, что может купить маленькую страну. А я еле-еле наскребаю, чтобы покупать себе зубную пасту и платить своей помощнице. Рано или поздно от чего-то придется отказаться. Правда, жить без пасты я вряд ли смогу.

Тем не менее, я была полна решимости обеспечивать себя самостоятельно. Сразу после того, как куплю яхту, на которую давно положила глаз. И тридцать семь пар ботинок, которые внесла в список под названием «Ботиночное счастье». Вот потом я сама по себе, детка.

– Доктор Мэйфилд, – начала я, потихоньку подходя ближе, – вы как?

Ее заметно трясло, а глаза, в которых плескалась паника, были огромными и дикими.

– Многовато вам придется осмыслить, – понимающе добавила я.

– Как?.. Я даже… Когда?

– Дышите. – Я присела и придвинулась к доку. – Просто дышите, доктор.

Она сделала глубокий вдох и тут же поняла всю тщетность усилий.

– Не помогает. Вообще ничего не происходит.

– Знаю. И мне очень жаль. Некоторых это успокаивает. Я даже видела, как у некоторых призраков начинается гипервентиляция. Понятия не имею почему, но случается и такое. Надо только взять себя в руки через попытки контролировать дыхание и… Ну, вы поняли.

Док продолжала тяжело дышать, пытаясь загнать воздух в несуществующие легкие. Осознав, что у доктора Мэйфилд трудности, мальчишки угомонились и уселись рядом с нами.

Логан взял ее за руку.

– Доктор Мэйфилд?

Очень-очень медленно она перевела взгляд на него.

– Его так накрасили, – заверила я ее на всякий случай. – На самом деле он вовсе не вампир.

– Тогда ладно, – кивнула док, и вдруг на ее лице расцвело узнавание. – Минуточку… – Она смерила Логана взглядом с ног до головы. – Ты… ты же сын Синтии!

Понятия не имею, кто такая Синтия, но доктор Мэйфилд явно попала в яблочко.

Пацан кивнул и выдал ядерную улыбку, которая тут же проникла мне прямо в сердце.

– Вы ей очень помогли после того случая… ну, когда я умер. Вот и мне захотелось вам помочь.

Не отрывая от него глаз, док прикрыла ладонями рот.

– Так ты и правда… все это время… на самом деле был здесь. Она чувствовала, что ты рядом.

– Ага. А вы не сказали ей, что она спятила, как говорили все остальные. Не заставили чувствовать себя дурой. Подыграли, хоть и не верили ни единому слову, и помогли справиться с горем.

– Ей это было необходимо. – На этот раз док сама взяла Логана за руку. – Мне очень жаль, что я ей не верила.

– Но она-то этого не знала. А это самое главное.

– Боже мой! – еле слышно выдохнула доктор Мэйфилд и обняла мальчишку.

Ее плечи тряслись под тяжестью новых знаний и обстоятельств.

Мы с Ангелом встали и отошли в сторонку, чтобы дать им время. Правда, Ангела, как обычно, надолго не хватило.

– Ну так как? Обжиматься будем? Все клевые пацаны этим занимаются. – Убедительности ради он кивнул на Логана с доком.

– Ты явно слишком долго ошиваешься рядом со мной.

Я присмотрелась к Ангелу повнимательнее. На нем была все та же одежда, в которой он умер. Большинство призраков, которые не сбивают меня с толку, остаются в той же одежде, в которой были в момент смерти. На Ангеле висела свободная грязная футболка с кровью на груди от огнестрельной раны. Джинсы сидели низко на бедрах, а бандана была надвинута практически на брови. Но все это нисколько не мешало Ангелу быть красавчиком.

– А тебе, часом, не надо быть в другом месте?

Он должен был сидеть на хвосте у моего ворчливого дядюшки. Какой толк мне от приспешников, если они не… приспешничают?

– Меня Своупс сменил. Не мог я пропустить такое представление.

– Ну еще бы! Так как у тебя дела?

Ангел подозрительно сощурился.

– Порядок. Будут лучше, если мы пообжимаемся.

– А мама как?

Он пожал плечами:

– Нормально. Встречается с одним чуваком. Он ничего, хороший вроде, но смотреть стремно.

– Она заслуживает хорошего парня рядом, – рассмеялась я.

– Всегда заслуживала.

Я коснулась пальцами темного пушка у него на лице. Ангел только-только начал жить, когда погиб. Его смерть была бессмысленной и совершенно несправедливой.

Мой порыв нежности он воспринял как знак. Шагнул ближе, уткнулся носом мне в шею и вжался в меня всем телом. Одной рукой он обнял меня за талию, а несколько секунд спустя ладонь двинулась ниже, ниже и еще ниже, пока не оказалась на моем левом полупопии.

Очень стараясь не рассмеяться, я закатила глаза. Ангел не бросал попыток склонить меня к интиму, но ему же, блин, всего тринадцать! Это прямо-таки прописано в его юной призрачной ДНК. Впрочем, должна признать, обнимашки с ним поднимают мне настроение. Он для меня как младший брат, если не считать того факта, что в девяносто пятом, когда он погиб, ему было тринадцать. А значит, технически он старше меня.

Пока он не успел возразить или облапать меня еще сильнее, я его обняла. Крепко-крепко.

Обычно к этому моменту я уже сыплю угрозами, отталкиваю Ангела или бью по рукам. Сегодняшняя моя реакция застала его врасплох. Именно поэтому я и напала на него с объятиями неожиданно. У него просто-напросто не было времени отреагировать. А я очень даже не против хорошенько пообниматься, прежде чем опять поставить его на место.

Быстренько чмокнув Ангела в щеку, я отошла на пару шагов.

– Я выиграла, – ухмыльнулась я, пока Ангел только и делал, что ошарашенно пялился.

Пару секунд спустя он поинтересовался:

– Не то чтобы мне не понравилось, но с тобой все путем?

– Лучше не бывает, красавчик.

Он скорчил гримасу, потому что терпеть не может, когда я его так называю. Что ж, придется привыкать.

– И ни черта ты не выиграла. Я ж тебя полапал, а это самый лучший приз.

– Ничего подобного, умник. – Я опять потрогала пушок на его лице. – Ты точно до пубертата дорос?

Ангел перехватил мою руку и провел моими костяшками по своим губам. Учитывая разницу в возрасте, получилось как-то чересчур чувственно.

– Могу доказать, – ответил он, с вызовом глядя мне в глаза.

Вот ведь гаденыш!

С помощью Вампира Логана доктор Мэйфилд поднялась на ноги. Я бросилась ее поддержать.

– Ну как вы, доктор?

Она слегка пошатывалась, поэтому мы усадили ее на стул.

– Если хотите, можете через меня перейти. Наверняка ваши родные…

– Нет, – поспешно перебила док и, прежде чем снова заговорить, тяжело сглотнула. – Прошу прощения. Спасибо, но нет. Я хочу проведать сестру. Можно?

– Можно, конечно! Зуб даю, Логан вас всему научит.

Вампиреныш с энтузиазмом закивал.

– Ты, кстати, не обязан это делать, – сказала я ему. – Можешь перейти в любое время.

– Спасибо, но мне и здесь пока неплохо. Я могу ввести дока в курс дела. Вот только… мой папа… До сих пор каждую ночь ходит в мою комнату и плачет. Можешь ему кое-что передать?

– Само собой. – Я положила руку ему на плечо. – Но не думаю, что он перестанет плакать.

– Знаю, но ему станет лучше, если он поймет, что я рядом.

– Скорее всего. В общем, если передумаешь, ты знаешь, где меня найти.

– Тебя сложно не заметить, – тихо усмехнулся Логан.

Это точно.

Я уже повернулась к двери и увидела нынешнего арендатора офиса, то бишь своего клиента. Он стоял на пороге с чашкой кофе в одной руке и портфелем в другой. И его явно интересовало состояние офиса. Челюсть с аккуратно подстриженной бородкой отвисла до пола. Я бы сказала, мой клиент был в шоке. Или его заразило Нечто33
  «Нечто» (1982) – американский фантастический фильм ужасов. Реж. Джон Карпентер.


[Закрыть]. Ей-богу, все версии этой киношки одинаково жуткие.

Логан нарушил повисшую паузу первым:

– Эм-м, нам, наверное, пора отсюда двигать.

– Свидимся, красотка, – бросил на прощание Ангел и испарился. Дезертир, блин.

Мой клиент выронил чашку, и кофе разлился по ковру сливочного цвета. Я осмотрелась по сторонам. Бога ради, все ведь не так плохо!

На всякий случай я решила уточнить:

– Я тут ни при чем. За уборку платить не буду.

– Какого черта?! – гаркнул клиент.

Значит, Нечто все-таки его не заражало.

– А-а, так вы об этом? Короче говоря, хозяин не пытается вынудить вас разорвать договор аренды. – Я прихватила куртку и сумочку. – Тут действительно водились привидения. – Пока клиент вконец не разбушевался, я протанцевала мимо него. – Зато теперь здесь никого нет. – Уже выйдя из кабинета, я просунула голову обратно. – Счет вам пришлют.

***

Прежде чем отправиться на свое рабочее место, я смоталась по маленькому. Кстати, могу я называть свое место работы рабочим местом, если оно принадлежит мне? С деловым этикетом у меня просто беда. Хорошо хоть я уже на курсы записалась.

Как раз когда я справляла нужду, затрезвонил сотовый.

По воздушным путям прямо мне в ухо проник женский голос. Ей-богу, это прямо как магия. Или наука. Наверное, все-таки наука.

– Чарли, что вы на этот раз натворили?!

Если бы я знала! Звонила одна из моих подруг, благодаря которой слово «обет» обрело в моей жизни совершенно новый (хотя скорее очень-очень старый) смысл. Видите ли, подруга как раз и дала обеты, которых строго придерживалась. И я ничуть не преувеличиваю.

А еще сестра Мэри Элизабет ясновидящая, хотя само это слово она на дух не выносит. Но как еще назвать того, кто подслушивает ангельские разговорчики?

– Привет, сестра. Как жизнь?

– На небесах хаос, вот как!

– А разве у них там не каждый день хаос?

– Нет, Чарли, не каждый. Я держу руку на пульсе уже несколько дней, а там как будто ад с цепи сорвался. И угадайте, о чем в основном говорят?

Придерживая телефон плечом, я оторвала кусок туалетной бумаги, но она наотрез отказывалась сотрудничать.

– Ангелы такие сплетники! Неужто им больше заняться нечем?

– Вы действительно угрожали Господу нашему и Спасителю?

– Ничего подобного, – фыркнула я. – Я угрожала Отцу Спасителя. Ну, знаете, самому главному там, наверху.

– Да вы… вы…

– Говорите уже как есть, – сказала я, приведя себя наконец в презентабельный вид.

Я вышла из кабинки и прошла мимо мертвой бездомной женщины, которая пыталась достать себе бумажное полотенце. Руки проходили насквозь, и это ее наверняка дико бесило.

– Чарли, нельзя так запросто угрожать Отцу Небесному.

– Еще как льзя, – отозвалась я. Ну, мне же семь лет.

– Чарли! – оскорбленно воскликнула монахиня.

Больше она ничего не сказала, поэтому говорить пришлось мне:

– Да знаю я, знаю. Просто в тот момент я страшно рассердилась.

– На Всевышнего?

– На всевышнего гада, который лишил меня воспоминаний и планировал запереть моего мужа в аду на веки вечные.

Держу пари, сестра Мэри Элизабет последних слов не слышала. Как только я произнесла слово «гад», она ахнула. Громко. И ахала секунд шестьдесят. Ничего себе легкие у монашки!

– Пардон. – Я глянула вверх и повторила: – Ну, извините. Я все понимаю. Угрожать Большой Шишке не стоило, но он первый начал.

– Вы не в третьем классе, Чарли, а даже если бы и были в третьем классе, то с директором лучше не ссориться.

– Согласна, но как-то в первом классе и поссорилась с учительницей, миссис Хикман. Коза была редкостная.

Мы поговорили еще несколько минут, пока мне не удалось убедить сестру в очевидном: да, я выплюнула угрозу, но что такого я на самом деле могу сделать?

Высушив руки в сушилке, я оторвала бумажное полотенце и отдала бездомной женщине. Полотенце упало сквозь пальцы на пол, зато она, похоже, успокоилась.

В целом, мертвые бомжи переходить желанием не горят. А когда все же переходят, их душевные болезни выбивают меня из колеи на несколько дней. Вот почему этой женщине перейти я не предложила, хотя она вполне могла это сделать когда угодно. И помешать я не в силах.

Наконец она меня заметила и состроила кислую мину вкупе с беззубым ртом.

– Желе не застывает. От этих сыпучек нынче никакого толку.

Я глянула вверх, где, по идее, и должны быть небеса.

– И не говорите!

***

По пути на стоянку я звякнула Куки – моей лучшей подруге-секретарше-помощнице-жилетке, в которую всегда можно поплакаться. Пришлось делать вид, будто я не замечаю ангела, взгромоздившегося на фургон и следящего за мной орлиными глазами.

Ангелы меня, мягко говоря, подбешивали. Все из себя деловые и страшно серьезные, когда речь шла о деле. На них возложили миссию, отклониться от которой они отказывались наотрез. Я пыталась поколебать решимость одного из них. Пару дней назад предложила ангелу сто баксов за то, чтобы тот смылся. А он и бровью не повел. Даже не глянул на сотню, которой я махала у него под носом. Если я когда и видела стальную непоколебимость, то это была как раз она.

А еще, когда ангелы того хотели, их невозможно было прочитать. У них самые крутые нечитабельные лица по эту сторону Вегаса. А в эмоции и вовсе не проникнуть, если не подойти очень-очень близко. Вот только близко подходить мне не хотелось ни капельки. От их силы словно ток искрит на коже. Тревожно и в то же время захватывает дух.

Чисто внешне угадать в ангелах картинки из Библии было невозможно. Ни тебе кудряшек, ни золотых корон, ни тог. Ни-че-го. Зато Голливуд тут постарался на славу. Носили ангелы длинные темные пальто с какими-то развевающимися кусками ткани на плечах, и пальто эти сильно смахивали на допотопные плащи для верховой езды. Ну или на дождевики. Огромные крылья складывались за спиной и опускались ниже колен. Выглядели ангелы так величественно и благородно, что было трудно видеть в них моих противников. А именно противниками они и были. По крайней мере в текущий момент.

У ангела, который пялился на меня с фургона, были короткие черные волосы, такие же темные глаза и кожа цвета мокко. И он был поразительным. Недавно я поняла, что все ангелы поразительные. Ну просто душераздирающе красивые.

На полуторатысячном гудке Куки наконец-то ответила, тяжело дыша.

– Опять, что ли, в офисе быстрячок устроила? – спросила я, залезая в Развалюху, то есть в свой собственный вишневый джип «вранглер».

– Нет, Чарли, и я никогда не устраивала в офисе никаких быстрячков. Я пытаюсь засунуть бумагу в ксерокс.

Даже знать не хочу, почему от этого Кук так запыхалась.

– А он опять капризничает.

Я завела двигатель, врубила заднюю и поддала газу, не отрывая глаз от небесного создания, которое не отрывало глаз от меня. Такая вот у нас взаимность.

– Карбюратор проверяла?

– Сомневаюсь, что у ксероксов есть карбюратор.

– А ты смотрела, есть ли он у нашего? По-моему, надо быть выше всей этой ерунды, вместо того чтобы кого-то осуждать.

– Ты абсолютно права. Прошу прощения.

Куки соврала. Уж мне ли не знать!

Когда ангел уже меня не видел, напряжение в легких ослабло. Правда, совсем чуть-чуть.

– В общем, у меня плохие новости.

– Так-так-так…

– Мне придется тебя отпустить.

– Нам опять за дело не заплатят?

– На этот раз я не виновата. На меня напали. И я ненавижу дешевую зубную пасту, а вариантов только два: либо отпустить тебя на вольные хлеба, либо покупать дешевую пасту. Прости, солнце.

– Ничего страшного.

– Само собой, учитывая мои нынешние доходы, мне, очевидно, придется искать новую работу. Или вернуться на старую. Мой бывший сутенер говорил, что придержит мой угол, если я когда-нибудь решу вернуться.

– С его стороны это очень мило.

– На самом деле он, кажется, сказал так: «Если ты когда-нибудь приползешь обратно на коленях, как неблагодарная сучка, которой ты и являешься».

– Ну, все равно засчитаем ему плюс.

– Вот и я о том же.

– Ну так как? – спросила Куки.

– Что – как? – в тон ответила я.

– Как все прошло?

– Ну, не так уж плохо, если ты об этом. Но я так и не попрощалась с Александром Скарсгардом.

– Погоди, сама угадаю. Кресло?

– Нет.

– Журнальный столик?

– Не-а.

– Торшер с симпатичными изгибами?

– Диван.

– Вот оно что…

– Серьезно, Кук. Если бы воровать было законно, я бы забрала его домой. И спала бы на нем. И, очень может быть, периодически облизывала.

Разлуки всегда с горько-сладким привкусом.

– Что ж, ты лизала вещи и похуже.

– В смысле? Тебе кто-то что-то рассказал?!

Глава 3

Говорить с самим собой – это нормально.

А вот отвечать – уже рискованно.

Брайан Спеллман4

Припарковалась я перед зданием, где находится наш офис. Во-первых, я тут работаю, а во-вторых, было свободное место на парковке. На Сентрал. Средь бела дня. Такое случается очень редко. Как правило, паркуюсь я на стоянке за офисом, перед жилым домом. Во-первых, у меня там собственное место с табличкой, которая предупреждает всех желающих занять местечко о том, что им выпустят кишки, а во-вторых, я в этом доме живу. В основном, конечно, по последней причине.

Но блин! Свободное место на парковке средь бела дня!

Ладно, шучу. К тому же, там стоит счетчик.

Скормив счетчику несколько четвертаков, я прикинулась, будто не замечаю наблюдающего за мной с крыши соседнего здания ангела, и пошла по наружной лестнице в свой офис на втором этаже. Мистер Фэрроу, моя более сексуальная половина, должен был, по идее, работать внизу в баре. А поскольку я понятия не имела, о чем он хочет поговорить, то решила избегать его во что бы то ни стало.

Куки сидела за столом и в чем-то розовом с рюшами выглядела вполне себе дерзко. В уличной карьере мне бы такая вещица точно не помешала. На меня будет великовата, но для того и придумали корсеты.

– Здорово, Кук, – поздоровалась я, вешая куртку на крючок.

– И тебе не хворать.

Ясненько. Плохое настроение. От Куки оно шло волнами, и оставалось лишь надеяться, что это не заразно. Я и так в депрессии. Недавно узнала, что, раз уж я бог, то умереть могу только от руки другого бога. А если я в суицидники подамся? Тогда что делать? От того, что я не могу умереть, депрессия может стать намного глубже, и я ни черта с этим поделать не смогу.

Ладно. Будем решать проблемы по мере поступления.

– Чем ты занималась вчера вечером? – спросила Куки, не отрываясь от монитора. Голос ее звучал контрастно вяло в сравнении с выедающей глаза розовой шмоткой и торчащими во все стороны черными волосами, обрамлявшими круглое лицо с ярко-синими глазами.

Я уселась напротив нее на стул, который втайне назвала Зимним солдатом55
  Персонаж вселенной комиксов «Марвел».


[Закрыть]. От него так и несло чем-то смутным. Может быть, все дело в мрачном прошлом.

– Ходила в «темную сеть». Подумала, а вдруг там есть чат для демонов? Можно было бы разжиться информацией изнутри, так сказать.

– И как? Получилось?

– Хреново получилось. Очень хреново. Там как будто «день наизнанку»66
  Праздничные дни в школах, когда учителя и ученики меняются ролями.


[Закрыть]. Мне такое нравилось классе в третьем.

Куки глянула на свою блузку и потянула за воротник. То ли искала какую-то подсказку в швах, то ли проверяла, как там поживает грудь.

– Черт возьми! Наизнанку! – Испустив долгий-предолгий вздох, Кук направилась в уборную.

– Эй! С тобой все в порядке? – спросила я, заметив на подруге подходящие к наряду сережки и розовый браслет.

– Естественно.

– Ку-у-у-ки-и-и? – протянула я самым искусным тоном из оперы «я знаю, что ты врешь, шалава». Только без шалавы. Из Куки такая же шалава, как из меня – мать Тереза. – Что с тобой происходит? Раньше ты никогда так удачно не подбирала цвета в одежде и аксессуарах.

Куки поджала губы и уселась обратно за стол.

– Не знаю. Мне кажется, что-то не так.

– Это все блузка. Натирает. Вывернешь на нужную сторону, и…

– Да не в блузке дело.

– Ну да.

– Я пытаюсь выглядеть сексуально, а он даже не замечает.

– Кто? Наш Господь и Спаситель?

– Роберт.

– Теперь намного понятнее.

После каждого разговора с сестрой Мэри Элизабет мои мысли еще несколько дней несет в степь католицизма. Они с дядей Бобом недавно расписались. В смысле Куки с дядей Бобом, а не сестра Мэри Элизабет. Так что логично, что Куки старалась привлечь его внимание в интимном смысле.

Я подалась ближе и напялила самую выразительную маску сочувствия.

– Кук, в чем дело?

– Мне кажется, я его теряю.

– Я тебя умоляю! Ты бы не потеряла его, даже если бы он был твоей девственностью, а ты бы пошла на свидание с Тором. Диби от тебя без ума.

Куки глубоко вздохнула:

– Может быть, когда-то и был. А сейчас мне кажется, у него интрижка на стороне.

Если бы я пила кофе, то выплюнула бы его в приступе кашля. Слава Богу за маленькие чудеса.

– Солнце, ты же сама знаешь, что это невозможно. Он же импотент!

Подруга уставилась на меня с отвисшей челюстью:

– Точно тебе говорю, он не им… – До нее дошло, что я дразнюсь, и на место отвисшей челюсти пришел сердитый взгляд.

Что ж, Кук права. С импотенцией лучше не шутить.

– Ладно-ладно! Никакой он не импотент. Но произносить это слово – само по себе смешно. А думать о том, что у Диби любовница – смех, да и только.

– Почему? Потому что он меня якобы так сильно любит?

– Нет. То есть да. Серьезно, Кук. Такого просто не может быть. Этот мужчина по тебе с ума сходит. Никогда в жизни он бы не причинил тебе боль.

– Ну, не знаю… – Подруга нажала пару клавиш на клавиатуре. – Он ко мне три дня не прикасался.

Теперь челюсть отвисла у меня. На добрую минуту.

– В чем дело?

– Три дня?!

– Да.

– То есть ты навыдумывала себе целую разлуку из-за каких-то несчастных трех дней засухи в отношениях? Есть ведь отличное решение. Всего-то и нужно – подлить воды. Ну или купить вибратор.

– Чего?! Ни о какой разлуке и речи нет. Я просто переживаю.

– Слава ежикам! Потому что я его назад не возьму. Он теперь твой со всеми потрохами. Ты подписала тонну документов. В трех экземплярах. Я была свидетелем, помнишь?

– Да знаю я, знаю. Просто он постоянно чем-то озабочен.

– Он же детектив в полицейском управлении Альбукерке, солнце. Такая работенка идет в комплекте с упаковкой стресса.

Куки покачала головой:

– Нет, тут дело в чем-то другом. Его что-то очень беспокоит, а я понятия не имею, что именно. Он словно живет в каком-то другом мире. И он… – Замолчав, она откашлялась и опять покачала головой. – Забудь. Ты права. Я навыдумывала кучу глупостей.

– Даже не надейся вот так спрыгнуть с крючка. Чего ты недоговариваешь? – Ни за что не позволю Куки вот так взять и оставить меня с носом.

– Не хочу тебя зря беспокоить.

– Кук.

– Он… слегка срывается.

Я ошеломленно застыла. Дядя Боб? Срывается? Он, конечно, всегда был вспыльчивым, но уж точно не с Куки.

– Что случилось?

– Ничего. Правда. Ерунда.

– Куки Ковальски-Дэвидсон!

Если Диби хоть как-то обидел мою лучшую подругу или ее дочь, плевать мне на родство.

– Вчера у него подгорело жаркое.

– Что ж, можно считать, он действительно сорвался. На куске мяса.

– Когда он достал сковородку из духовки, он ее выбросил. Прямо в раковину.

– Выбросил?

– Швырнул. Так сильно, что Эмбер испугалась. Потом ушел в нашу спальню и не выходил, даже когда я разогрела на ужин остатки еды.

У меня закипела кровь. Не так чтобы прямо забулькала, скорее начала тушиться. Я прекрасно понимаю, что значит расстроиться. Но всякие дурацкие мачистые замашки со мной не прокатят.

– Я понимаю тебя, Кук, но такое поведение говорит вовсе не об измене. Его что-то серьезно гложет.

Неужели Диби все узнал?

В том, что мой муж родился в аду, есть один прикольный (или не очень, это как посмотреть) бонус. Он видит, светит ли кому-нибудь поездочка к нему на родину. А еще знает, что конкретно сделал этот человек, чтобы ему досталась короткая спичка.

Всего несколько дней назад я узнала, что моему дяде предстоит упомянутое путешествие за то, что он сделал ради меня. А сделал он это, чтобы спасти меня от колумбийского наркобарона, который верит, что, кушая людей со сверхъестественными способностями, он сам эти способности получит.

Чувак, само собой, ошибается, но он в это верит. Представить страшно, сколько людей погибло из-за его больной одержимости.

Когда прихвостни наркобарона узнали обо мне и о моей связи с миром сверхъестественного, они решили преподнести меня в дар своему боссу. Однако Диби каким-то чудом все выяснил и, по словам Рейеса, перестрелял всех гадов по одному, чтобы слухи обо мне не дошли до наркобарона.

Это случилось несколько лет назад. А сейчас всплыло потому, что дядя Боб должен умереть от рук низкопробного бандита по имени Грант Герин. Вообще-то, погибнуть Диби должен был еще два дня назад, но мы помешали попытке убийства.

Благодаря врожденным способностям моего мужа и тому, что именно за убийство дяди Боба Герин должен попасть в ад, мы точно знали, где и когда Диби поджидала смерть. Поэтому следили за нужным местом, но Герин, видимо, заметил нашего человека и быстренько смылся. Вот почему, когда Диби оказался там, убийцы на месте не было. То бишь дядю мы спасли. Молодцы.

Вот только, пока Рейес опять не увидит Гранта Герина, мы не узнаем наверняка, справились ли с задачей, или только отложили неизбежное. Не узнаем, планирует ли до сих пор Герин убить дядю Боба.

Именно поэтому мы следим за Диби двадцать четыре часа в сутки. И именно поэтому я отчитала Ангела в кабинете у психиатра. Последние несколько дней за Диби следил он.

Пару раз мы думали, что вот-вот поймаем Герина, но он постоянно ускользал сквозь пальцы. Мне же позарез надо было знать, нейтрализовали мы угрозу или всего-навсего отложили на потом. А этого мы не узнаем, пока не отыщем гада.

Куки поникла:

– Я переживала, что он потерял ко мне интерес, и думала только об этом. Жалкая я, да?

– По шкале от одного до Канье Уэста? Тебя на этой шкале даже нет. Ты вовсе не жалкая. Уж поверь, я точно знаю.

– Да неужели? – фыркнула Куки.

– Ужели-ужели. Точнее ты перестанешь быть жалкой, как только вывернешь блузку на нужную сторону.

В этот момент дверь в офис открылась, и на пороге показался высокий (очень высокий!) блондин.

Я встала поприветствовать его в «Детективном агентстве Дэвидсон», как вдруг от узнавания задергались все клетки внутри, и по спине словно промчался разряд тока.

Бывают в жизни моменты, когда превращаешься в статую, перестаешь дышать и забываешь родной язык.

Одним из таких моментов и был тот самый, когда к нам в офис вошел брат Рейеса. Не тот, который в божественном смысле брат, а другой. Тот, которого, как и Рейеса, могли похитить в нежном возрасте, но так и не отдали в руки чудовищу. По крайней мере в этом заключались мои подозрения.

Я копалась в жизни Фостеров, перед тем как мой мир перевернулся с ног на голову. Перед тем как на восемь месяцев я оказалась запертой в заброшенном монастыре, где у меня в духовке пропекалась до идеальной корочки маленькая булочка. И перед тем как я целый месяц прожила в штате Нью-Йорк в компании с амнезией, вызванной тем, что эту самую идеальную булочку мне пришлось отдать.

Насколько мне было известно, Фостеры запаниковали, когда их родственники стали что-то подозревать. Лучшей догадки у нас все равно не было. Зачем еще похищать ребенка, а спустя буквально несколько недель от него избавляться? В общем, вместо того чтобы вернуть Рейеса родным родителям, Фостеры продали его Эрлу Уокеру. Или просто отдали. Так или иначе, Рейес оказался в лапах монстрах. Причем не сверхъестественного, а в самом человеческом смысле. От Уокера злом и мерзостью несло за километры.

Мы с Куки так и не выяснили, усыновили Шона Фостера по всем правилам или тоже похитили. А именно он, Шон Фостер, сейчас и стоял у нас в офисе и ждал, когда я заговорю.

– Вы мисс Дэвидсон? – спросил наконец он низким приятным голосом.