Текст книги "Первая могила справа"

Автор книги: Даринда Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

– Рокет, – мягко проговорила я, – милый, мне больно.

Он отпустил меня и в изумлении отступил на шаг, словно не мог поверить в то, что сделал.

– Все в порядке, – добавила я, даже не потерев ноющие руки. Это бы совсем расстроило беднягу. – Не волнуйся, Рокет, ты же не нарочно.

В его глазах мелькнул ужас. На прощание я услышала три слова:

– Ему все равно.

Глава 8

У парней тоже есть чувства.

Но кого это волнует?

Прикольный постер

На несколько ударов сердца солнце прилегло на вершину Найн-майл-хилл, потом потеряло к ней интерес и скользнуло по противоположному склону. Я в Развалюхе ждала, пока горизонт поглотит последние лучи, чтобы мне можно было пробраться в офис адвокатов. Чем дольше я ждала, тем больше думала о Рейесе. А чем больше я о нем думала, тем больше приходила в замешательство.

Рокет знал его имя, но значило ли это непременно, что Рейес умер? Быть может, дело в другом? Я никогда прежде не видела Рокета напуганным, и это меня встревожило. Еще мне показалось, он что-то скрывает, но понять, когда Рокет в трезвом уме, а когда нет, почти невозможно.

Но хоть в чем-то мне повезло: я узнала, что марсианам не стоит пытаться стать людьми, просто чтобы напиться нашей воды. Поскольку марсиан не существует, я решила, что старина Рокет имел в виду какую-то странную аналогию. Кого же можно сравнить с инопланетянами? Кроме циркачей? Должно быть, кого-то, кто живет против правил. Мне пришло в голову два варианта, но мысль о том, что Рейес не аудитор из налоговой и не член семейства Мэнсон, отчего-то меня успокоила. И слава богу, потому что к свастике не так-то просто подобрать наряд, как может показаться.

Пожалуй, больше всего в этой загадке меня озадачила вода. Что она символизирует? Чего именно человек, не связанный социальными нормами, может захотеть с такой силой, чтобы к ним приспособиться? Денег? Славы? Власти? Энчилады с зеленым чили? Я терялась в догадках. Бывает. В свою защиту должна сказать, что Рокет выбрал плохую метафору. Мы живем слишком близко к Розуэллу, чтобы логически рассуждать о вторжении инопланетян.

Но о деле я могла рассуждать логически. Племянник Марка Уира был жив, и у меня возникло серьезное подозрение, что он знал Джеймса Барилью, парня, чье тело нашли у Уира во дворе. Какая бы ни была связь между двумя этими делами, из-за нее Тедди оказался в опасности.

Куда, черт возьми, запропастился Ангел, причем тогда, когда он мне нужен? Он редко пропадал надолго. Как я могу вести сверхъестественное расследование без помощи сверхъестественной разведгруппы? А точнее, команды «Ангел», которая на самом деле состояла из одного члена. Но, называя это «командой», я могла говорить, к примеру: «В команде нет никаких „я“, мистер!» Мне чертовски нравится нести подобную чушь. Короче, без Ангела мне светило куда больше беготни, чем я планировала, когда надевала эти ботинки.

На обратной дороге из психбольницы я позвонила детективу, который вел дело Уира. Он был другом дяди Боба, но меня недолюбливал. Кажется, я его раздражала. Я могу быть страшной занудой, если моя левая нога того захочет. Я решила, что либо он завидует успеху дяди Боба – и моему вкладу в его карьеру, – либо ему просто не нравятся красивые девицы с характером. А может, и то и другое.

Мы разговаривали недолго. Детектив Анайя отвечал кратко, отрывисто и по существу. По его словам, полиция тоже пыталась разыскать Тедди в связи с делом, но им нужно было повесить на Марка Уира еще один труп, еще одну смерть. Разумеется, следствие зашло в тупик. Поскольку я знала, что Тедди жив, у меня было небольшое преимущество перед полицией; подчеркиваю: небольшое. «Преимущество», пожалуй, тоже слишком сильно сказано.

Они допросили мать Тедди, и та сообщила, что из дома ее брата сын так и не вернулся. Но почему же она дождалась, пока Марка арестуют за убийство, и только тогда заявила об исчезновении сына? Непонятно, где эти две недели был Тедди. Может, я и не чемпион мира по десятиборью, но даже я могу сказать, что в ее показаниях крылось противоречие.

Дожидаясь, пока медленно тающий свет наконец растает окончательно и позволит темноте окутать окрестности, я открыла телефон и в сотый раз за день уставилась на фотографию Рейеса. Как и прежде, от одного взгляда на него у меня захватило дух. Я ничего не могла с собой поделать. Спустя более десяти лет я наконец нашла его. Да, нашла его в тюрьме, но в ту минуту – я давно наловчилась отрицать очевидное – мне на это было наплевать. Меня утешало только одно: когда его фотографировали, Рейес явно был вне себя от гнева. Не просто расстроился или разозлился, а пришел в ярость. Виновные обычно ведут себя иначе. Они либо испытывают облегчение, что их поймали, либо нервничают. В случае с Рейесом не было ни того ни другого.

Я закрыла телефон, усилием воли подавив желание страстно расцеловать экран, и крадучись пробралась к главному входу в офис адвокатской конторы «Сассмэн, Эллери и Барбер». К моей радости, большую дубовую дверь скрывали заросли вечнозеленых растений и юкки: так мне было намного проще совершить кражу со взломом, хотя, если честно, взломом тут и не пахло, поскольку у меня имелся ключ.

В кабинете Барбера порядка было не больше, чем на поле битвы после Армагеддона. Я пролистала пачки документов и нашла папку с материалами по делу Уира в картонной коробке с надписью «Уир, Марк Л.». Логично, что они оказались именно там. А с флешкой пришлось попотеть. Барбер утверждал, что она лежит у него на столе. Но там ее не было, а в ящике я нашла целых семь флешек без каких-либо наклеек и пометок. Я не могла торчать в конторе весь вечер. Мне нужно было сидеть в засаде, а это, увы, скучно – ни тебе вампиров, ни бифштексов.

Я взвесила все «за» и «против» того, чтобы забрать все флешки с собой и проверить. Аргументы «за» перевесили. Решив завтра вечером еще раз проникнуть в контору, чтобы их вернуть, я принялась рассовывать добычу по карманам. Тут выяснилось, что мокко латте и чизбургеры сослужили мне плохую службу. При мысли об этом у меня глухо заурчало в животе. Я умирала от голода.

Подскакивая на месте, я старалась впихнуть в карман две оставшиеся флешки и составляла в уме список всех кафе, куда заеду по дороге на склад, возле которого мы будем сидеть в засаде.

– Ты так же незаметна, как огромный грузовик на выставке редких машин.

Я вздрогнула, обернулась и увидела в дверях Гаррета.

– Черт возьми, Своупс, – выдохнула я, схватившись за сердце. – Что ты здесь делаешь?

Он зашел в залитый лунным светом кабинет, огляделся и только после этого обратил внимание на вашу покорную слугу.

– Меня послал твой дядя, – сухо ответил он. – Без ордера на обыск найденные тобой улики в суде окажутся недействительны.

Ага, значит, мы снова смертельные враги. С Гаррета мигом слетела прежняя невозмутимость. Теперь мне нужно держать с ним ухо востро и остерегаться вероломства. Есть, спать и писать с оглядкой.

– Для тебя что-нибудь значат слова «охрана вещественных доказательств»? – поинтересовался он.

– Значили бы, если бы меня это заботило. – Я взяла коробку и направилась к двери. – Мне же лишь нужно знать, с чем пришлось столкнуться.

– Кроме душевного заболевания?

Ого, мы снова перешли к колкостям. Как приятно быть дома.

– Я не собираюсь доказывать тебе свои детективные способности, Своупс, и мериться с тобой сам знаешь чем только из-за того, что сумела заслужить себе доброе имя. Я просто помогаю своим клиентам. Только и всего, – бросила я, проходя мимо него. – И занимаюсь этим уже много лет, гораздо дольше, чем ты работаешь в полиции.

Гаррет вслед за мной вышел за дверь.

– Какой код? – спросил он, чтобы поставить офис на сигнализацию.

Я проорала цифры через плечо – да так, чтобы все соседи слышали, – и поставила коробку в багажник своего джипа.

– Мне по дороге надо заехать подзаправиться. Увидимся на складе, – сказала я.

Закрыв заднюю дверь адвокатской конторы и убедившись, что она заперта, Гаррет подошел ко мне и предложил:

– Мы ведь рядом с твоим домом. Давай оставим там твою машину и поедем на моей.

Я вставила ключ в замок и открыла дверь Развалюхи.

– Я есть хочу.

– Поешь по дороге.

С моих губ сорвался раздраженный вздох, а рука замерла на полпути к ручке двери.

– Дядя Боб платит тебе за то, чтобы ты со мною нянчился?

– Дэвидсон, у нас четыре трупа. Разумеется, он… переживает.

– Диби? – фыркнула я.

– Я поеду за тобой к тебе домой.

– Да ради бога, Своупс, только не плачь.

Я забралась в Развалюху и захлопнула дверь. Похоже, Гаррету не больше моего нравилось, что ему приходится меня опекать. В глубине души мне даже стало грустно. А может, и нет.

* * *

– М-м-м. Тако просто объеденье.

Я посмотрела на Своупса. Мы притормозили возле полицейской машины дяди Боба, ничем не примечательного темно-синего седана без опознавательных знаков.

– Я постараюсь больше не капать сальсой на твои чудные виниловые сиденья.

Гаррет заскрипел зубами. Умора.

– Они кожаные, – стараясь держать себя в руках, ответил он.

– А, понятно. Очень красивые.

С этими словами я выскочила из машины, не дожидаясь, пока напряжение выльется в спонтанные насильственные действия, сунулась обратно за огромным стаканом диетической колы и рванула к дядиному автомобилю. Он же безопасная зона.

Мы припарковались довольно далеко от склада; от ржавого железного строения нас отделял пустырь, заросший крестовником и мескитовыми деревьями. Находившееся у черта на куличках здание напоминало нечто среднее между ангаром и автомастерской. Вокруг на несколько миль – ни души. И это показалось мне самым интересным.

Дядя Боб сидел за рулем в машине и изучал окрестности в дорогущий бинокль. Я наклонилась к лобовому стеклу, заглянула в бинокль и улыбнулась. Дядя отвел прибор от глаз и, нахмурившись, посмотрел на меня.

– Чего? – одними губами спросила я, прежде чем забраться в теплую машину на пассажирское сиденье. Благодаря «Мачо Тако» голодная смерть мне сегодня не грозит. Жизнь прекрасна.

– Кто это? – полюбопытствовала я, указывая на вторую полицейскую машину без опознавательных знаков, припаркованную в нескольких ярдах от нас и скрытую темнотой. Мешала лишь одна малюсенькая, совсем крошечная оплошность. Включенные габаритные огни. Я бросила на машину оценивающий взгляд и решила, что парень за рулем умом не блещет и в отличниках явно не ходил.

– Это Тафт, – ответил дядя Боб.

– О нет, – выдохнула я.

– Он сам вызвался.

– Только не это.

– Славный малый.

Я закатила глаза и откинулась на сиденье. Гаррет открыл заднюю дверь и залез в машину, посветив карманным фонариком прямо мне в глаза.

– Закрой дверь, – со скрытой угрозой в голосе прошептала я.

Дядя Боб нахмурился. Опять. Не знаю зачем. У него это и без тренировки неплохо получалось.

– У Тафта завелась поклонница, – пояснила я. – Его преследует очаровательная малышка. Думаю, ее зовут Исчадие Ада или как-нибудь в этом роде.

Дядя Боб усмехнулся:

– А ты чего так вырядилась, Исчадие Ада?

Диби таким неделикатным образом намекнул на то, что я переоделась. Я тщательно – черное к черному – подобрала костюм и для завершения образа, соответствовавшего ночи в пустыне, аккуратно намазала лицо черной краской. Пришлось примерить несколько вариантов, пока Гаррет ждал меня внизу в машине. Надеюсь, он не очень разозлился, что я так долго копалась.

– Это чтобы меня не заметили, – пояснила я.

– На фоне чего? Дьявола?

– Смейся-смейся, дядя Боб, – бросила я и громко хлюпнула колой. – Вот подожди, кто-нибудь подойдет поближе и уставится на нас. И тогда ты оценишь мою предусмотрительность.

Тут Гаррет счел уместным вступить в беседу.

– Я ценю твою предусмотрительность, – бесстрастно проговорил он, словно мысли его витали где-то далеко. – Пусть не так высоко, как твою грудь, но…

Я повернулась к нему лицом.

– У моей груди, как ты соизволил неизобретательно ее обозначить, есть имя. – Я указала на правую. – Это Угроза. – Потом на левую. – А это Уилл Робинсон. И я была бы тебе благодарна, если бы ты обращался к ним соответственно.

Спустя несколько долгих минут, в течение которых Гаррет лишь удивленно моргал, он наконец поинтересовался:

– Ты дала груди имя?

Я обернулась к нему и пожала плечами.

– И яичникам тоже, но они не так заметны. А тебе не приходило в голову, что они свернули операцию, когда раскололи Карлоса Риверу? – обратилась я к дяде Бобу. – Если у этих ребят есть хоть капля мозгов, они должны были ликвидировать все улики, как только обнаружили, что Ривера их заложил.

– Верно, – согласился дядя Боб. – Но есть только один способ это проверить.

– Не проще ли тебе получить ордер, собрать небольшую армию и взять это место штурмом?

– На каком основании? Чтобы получить ордер, глупышка, анонимных сведений недостаточно. Нам нужна та флешка.

Тут он был прав. Не совсем, конечно, но все-таки прав. А еще он назвал меня глупышкой. Я хлюпнула колой так громко, как только смогла. Было бы проще, если бы мы знали, чего ждем. Я вздохнула, чтобы подчеркнуть нетерпение и скуку. Засады ужасно скучны. Как признанный мастер сарказма я сочла своей гражданской обязанностью внести немного оживления и еще раз хлюпнула колой.

– Почему бы тебе не составить Тафту компанию? – не отрываясь от бинокля, предложил дядя Боб.

– Не могу.

Он опустил бинокль.

– Почему?

– Я его не перевариваю.

– Отлично. Насколько я знаю, он тебя тоже.

– К тому же, – добавила я, не обращая внимания на неблагодарного дядюшку, – его преследует по пятам Исчадие Ада. Помнишь? – Тут до меня дошло, что сказал дядя Боб. – Он меня не любит?

Диби приподнял брови.

– Что я ему сделала? – Я посмотрела на дурацкую машину Тафта. – Придурок. Вот увидишь, я не стану ему помогать, когда адский ребенок даст о себе знать.

За моей спиной раздалось механическое жужжание: Гаррет опустил стекло.

– Там что-то движется.

Мы все уставились на склад и заметили вертикальную полоску света. Массивные двери приоткрылись, и свет упал на ждущий возле склада фургон. Он въехал внутрь, и двери закрылись.

– Если так будет продолжаться, мы никогда не раскроем дело и Марк Уир состарится в тюрьме. Дурацкая слежка, – захныкала я прямо в свою диетическую колу. – Темно, хоть глаз выколи. Надо подобраться поближе.

– Пошли туда свою команду, – посоветовал дядя Боб.

– Я сегодня без команды.

– Что? – встревожился он. – А где Ангел?

Я пожала плечами:

– Я не видела этого паршивца уже несколько дней. Зачем я, по-твоему, так вырядилась? У меня от этой краски испортится цвет лица.

– Я тебя туда не пущу, Шарлотта Джин Дэвидсон.

Ого. Диби, похоже, не шутит. Я решила подождать две минуты. Спустя шестьдесят семь секунд и три громких глотка дядя передумал.

– Ладно, – тяжело вздохнул он.

Наконец-то.

– Иди работай.

Я знала, что он уступит.

– Но, ради бога, будь осторожна. Если с тобой что-то случится, твой отец меня прикончит.

Он протянул мне рацию, а я ему – колу.

– Только не пускай туда слюни.

– Только не попадись. – Он обернулся к Гаррету. – Присмотри за ней.

– Что? – пискнула я в рацию: его слова застали меня врасплох посреди проверки аппаратуры. Дядя Боб нахмурился. – Я не возьму с собой Своупса ни за какие коврижки. Он сегодня не в духе.

Гаррет бросил на меня бесстрастный взгляд.

– Либо Своупс пойдет с тобой, либо ты никуда не пойдешь.

Я забрала у дяди свой стакан колы и плюхнулась на сиденье.

– Значит, я никуда не пойду.

* * *

– Осторожно.

Я перелезла через проволоку, спрыгнула на землю и хмуро посмотрела на Гаррета, который остался по ту сторону. В смысле, не в потустороннем мире, а по ту сторону забора.

– Да-да, дядя Боб мне все время об этом твердит, – кисло сказала я. Спор я проиграла. Несмотря на то что мне это не впервой, проигрывать я так толком и не научилась.

Гаррет последовал моему примеру – вскарабкался на изгородь высотой в два с половиной метра и приземлился намного увереннее, чем получилось у меня. Зато он наверняка не сможет завязать языком в узел черешок от вишни.

Мы припустили через открытый пустырь к складу. Я изо всех сил старалась не упасть и еще усерднее – не вцепиться в куртку Гаррета, чтобы удержаться на ногах.

– Я читал, что ангелы смерти коллекционируют души, – прошептал он на бегу. Было темно, хоть глаз выколи. Немного спасал лунный свет, но все равно бежать по пересеченной местности оказалось непросто.

– Своупс, – я старалась дышать ровно, чтобы он не догадался, что я запыхалась, – вокруг меня толчется и отравляет мне жизнь множество душ. Зачем мне собирать всякую гадость? Даже если бы я их коллекционировала, куда бы ставила банки с душами?

Он не ответил. Мы пробежали стоянку и выбрались на зады здания без окон. К счастью, на нем не было камер слежения. Но по ровному свету, заливавшему края крыши, я догадалась, что она стеклянная. Если я взберусь наверх, то смогу посмотреть, что творится внутри. Конечно, подглядывать нехорошо, но мне нужны улики, которые подтвердили бы информацию.

Гаррет потащил меня за мусорные ящики, и я наткнулась на водосточную трубу, которая вела на крышу. Для прочности труба крепилась к стене железными скобами, расположенными сантиметрах в тридцати друг от друга. Отличная опора для ног.

– Эй, подсади меня, – прошептала я.

– Что? Нет, – возразил Гаррет, с подозрением оглядывая трубу, но тем не менее подтолкнул меня к ней. – Я сам полезу наверх.

– Я легче, – уперлась я. – Тебя она не выдержит. – Хотя спорила я главным образом ради самого спора, труба действительно выглядела хлипковато. А ржавчины там было больше, чем в закате над Нью-Мексико. – Я залезу наверх и загляну в окно в крыше. Внутрь мне, скорее всего, забраться не удастся, но, быть может, получится найти дыру. Или проделать, – заключила я, размышляя вслух.

– Тогда эти негодяи сделают дыру в тебе. В твоей дурной голове. А то и две, судя по предыдущему опыту.

Я изучала трубу, а Гаррет тарахтел что-то невразумительное о дырах и опыте. Я решила не обращать внимания на его слова. А когда он закончил, обернулась к нему.

– Ты вообще понимаешь по-английски? Подсади меня, – рявкнула я, когда он озадаченно нахмурился.

Оттолкнув его плечом, я обеими руками обхватила трубу. Он раздраженно вздохнул, шагнул ко мне и взял за задницу.

Испытала ли я возбуждение? О да. Но вот момент он выбрал неподходящий.

Я хлопнула Гаррета по рукам:

– Что ты делаешь, черт возьми?

– Ты просила тебя подсадить.

– Именно. Подсадить, а не облапать.

Он замолчал и смущенно уставился на меня.

Что тут скажешь?

– Сложи руки в горсть, – велела я, пока он не начал ко мне приставать. – Подсадишь меня до первой скобы, а дальше я сама.

Он неохотно сложил руки и наклонился. Я захватила с собой черные перчатки, подходящие по цвету к моему наряду. Натянула их, поставила одну ногу в сложенные ладони Гаррета и подтянулась до первой скобы. Это было довольно просто – все-таки Гаррет очень сильный, – но вот вторая скоба далась мне нелегко. Острый металл врезался в перчатки, и у меня тут же заболели пальцы. Я старалась удержаться на трубе, поставить ногу и подтянуться до следующей скобы. Как ни странно, хуже всего пришлось локтям и коленям: ими я, как рычагом, опиралась о железную стену ангара, оскальзываясь и извиваясь намного чаще, чем следовало.

Спустя целую вечность я перевалила через край крыши. Металл впился мне в ребра, причиняя мучительную боль; казалось, он смеется надо мной, приговаривая: «Чего застряла?» Я рухнула на крышу и с минуту лежала неподвижно, удивляясь, что подъем оказался гораздо труднее, чем я предполагала. Утром у меня будет болеть все тело. Если бы Гаррет хоть немного был джентльменом, он бы влез по трубе вместо меня.

– Ты в порядке? – прошептал он в рацию.

Я попыталась ответить, но пальцы свело, как клешни, из-за того, что я мертвой хваткой цеплялась за скобы, и я не смогла нажать кнопочку сбоку рации.

– Дэвидсон, – прошипел он.

О господи. Я с силой расцепила пальцы и вытащила из кармана куртки рацию.

– Все в порядке, Своупс. Валяюсь вот, жалею себя. Подожди минуту, ладно?

– У нас нет ни минуты, – ответил он. – Двери опять открылись.

Я не стала тратить время на ответ. Перекатившись на бок, встала на ноги, присела на корточки и подползла к окнам в крыше. На самом деле это были оранжерейные стекла, но старые и потрескавшиеся, и я обнаружила в них немало дыр, сквозь которые можно было заглянуть внутрь. Но чтобы рассмотреть, что творится внутри, мне фактически пришлось лечь на стекло. Сквозь одну из трещин пробивалась тонкая полоска света; я склонилась над ней, опершись на дрожащие руки и обхватив стекло. Если железная рама выдержит, подумала я, то я не полечу сквозь крышу вниз. И это было бы здорово.

Я заглянула внутрь и увидела, что из склада выезжает фургон. Двое мужчин засовывали в коробки документы и папки со старого стола. Кроме этого стола, в помещении площадью не меньше четырех тысяч квадратных метров, как ни странно, больше ничего не было. Ни фантика, ни окурка. Мои опасения подтвердились. Хозяин склада, кто бы он ни был, моментально очистил его, стоило Карлосу Ривере встретиться с Барбером.

У меня по-прежнему дрожали руки, и я горько сожалела о съеденных тако и выпитой коле. Литр есть литр. Диетическая или нет, весит кола одинаково. Чего уж овцой прикидываться.

Я осторожно сползла по железной раме, репетируя речь, которую произнесу перед дядей Бобом на тему «Я же тебе говорила!». Склад был пуст. Да, точно так, как я и говорила. Я знала, что права, но… Ладно, дядя Боб, не надо, ты меня смущаешь. Нет, правда, хватит. Я не шучу.

И как раз в тот момент, когда представляла, как, состроив недовольную гримасу, повторю речь о том, насколько же все-таки была права, на торжественной церемонии награждения Самых Умных и Предусмотрительных, я краем глаза уловила какое-то движение. Что-то мелькнуло в воздухе – вероятно, кулак, – и моя челюсть едва не треснула от боли. «Ни фига себе!» – пронеслось в моей голове, и сквозь стекло в крыше я грохнулась вниз.