Текст книги "Первая могила справа"

Автор книги: Даринда Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

Глава 18

В драке с клоунами первым делом бей жонглера.

Наклейка на бампер

Неужели я проспала последние двадцать семь лет? Получается, есть сущности и объекты, которых я никогда не видела? Такие опасные и свирепые, что одолеть их могут только сверхъестественные силы?

Я сидела с дядей Бобом в конференц-зале, не в силах сосредоточиться после прошлой ночи. Были здесь и Гаррет, и окружной прокурор, и детектив, возглавляющий следственную группу по делу Прайса, а также адвокаты и чем-то очень обеспокоенный Ангел. Мы обсуждали окончательные планы на вечер. Трудно строить планы, когда не все присутствующие в курсе, что происходит, но дядя Боб это уладит. Я была в этом уверена.

Гаррет и Ангел сидели на удивление тихо. Почему молчал Гаррет, я еще могла понять. Он вообще был против нашего плана. Но Ангелу выпала шикарная возможность пофлиртовать с сексуальной адвокатессой-призраком в мини-юбке, а он словно ее не замечал. Если честно, он едва взглянул на Элизабет. Я понять не могла, что его гложет. А вдруг дело в Рейесе? Может, он догадался о моих почти преступных фантазиях?

Когда детектив и окружной прокурор ушли, дядя Боб повернулся ко мне:

– Ладно, так каков же наш настоящий план?

С небес на землю. Слабая улыбка скользнула по моему лицу.

– Я заявлюсь к Прайсу со скандальной видеозаписью и сфабрикованными уликами и заставлю во всем признаться.

– У тебя получится?

– Получится.

– Ни фига себе, – восхитился он, – да ты действительно укротительница.

Гаррет поерзал в кресле, но ничего не сказал.

– Что, если нам не удастся его найти? – спросил Барбер про отца Федерико, которого они с коллегами разыскивали. – Вдруг следственная группа знает не обо всех зданиях, которые принадлежат Прайсу? Может, его держат где-то еще?

– Или вообще убили, – поддакнул Сассмэн.

– Такую вероятность никогда нельзя исключить, – возразила я, – но Прайс все-таки католик. И я надеюсь, что он не решится убить священника.

– Значит, мы с Барбером обыскиваем его владения, – проговорила Элизабет, – а Сассмэн и Ангел будут помогать вам?

– Таков план.

– Каков план? – поинтересовался дядя Боб. Я вкратце пересказала ему наши соображения, и он дал добро. Что было хорошо, потому что запасных вариантов мы не подготовили.

– Ангел, – окликнула я, когда все выходили, – ты сам мне все расскажешь или придется применить пытки, которым я научилась на прошлогоднем Марди Гра?

Он улыбнулся и демонстративно подпрыгнул – специально для меня.

– Все в порядке, босс. Мне это раз плюнуть: сделаю с закрытыми глазами.

– Потому что ты видишь сквозь веки.

– Точно. – Он пожал плечами.

Я проверила телефон. Куки прислала мне сообщение.

– Мне показалось, что ты чем-то огорчен, – заметила я, набирая номер голосовой почты. – Как будто кто-то украл твой любимый пистолет.

– Мне не грустно. – Он пошел по коридору к выходу, но потом обернулся: – По крайней мере, когда смотрю на тебя.

Это прозвучало очень мило. Он явно что-то задумал, вот только я не могла догадаться что.

– Ты представляешь, я узнала ее имя! – радостно пропела в телефон Куки. – Позвонила однокласснику Рейеса, этому Амадору Санчесу, и припугнула, что если он не признается, сдам его за нарушение режима условно-досрочного освобождения. Тогда он сообщил мне ее имя и адрес. Она… – Автоответчик пискнул, и началось другое сообщение. – Извини. Чертовы телефоны. Она еще в Альбукерке. Ее зовут Ким Миллар, и она по-прежнему здесь.

У меня подкосились ноги. Я схватила ручку и бумагу со стола полицейского, мимо которого проходила, получив в ответ враждебный взгляд, и записала адрес.

– Номера ее у Санчеса нет, но он сказал, что она работает на дому, так что ты всегда сможешь ее застать.

Я готова была расцеловать Куки.

– Знаю. Ты готова меня расцеловать. Сначала найди сестру Рейеса, а все остальное потом.

Расхохотавшись как сумасшедшая, я запрыгнула в Развалюху и поехала в центр. От предвкушения встречи у меня сердце ушло в пятки, а желудок подступил к горлу. Я взглянула на часы. Двадцать четыре часа. У нас остались сутки, чтобы остановить надвигающуюся катастрофу.

Дорогой я обдумывала слова Рейеса, сказанные прошлой ночью. Что он имел в виду, когда говорил, что они его найдут? Кто найдет? За ним охотятся? Я решила не думать о том, на кого Рейес зарычал. Очевидно, были сущности, о которых не подозревала даже я. В связи с чем возникал сложный вопрос. Что толку быть ангелом смерти, если даже я не знаю всего об ином мире? Разве не нужно держать меня в курсе? Нет, серьезно, как иначе мне делать свое дело?

Остановившись у ворот жилого комплекса, я прошла по дорожке к двери квартиры 1B и постучала. Мне открыла девушка примерно моих лет, с полотенцем в руках – очевидно, вытирала посуду.

Я шагнула вперед, протянула руку и проговорила:

– Здравствуйте, мисс Миллар, я Шарлотта Дэвидсон.

Она осторожно пожала мне руку; ее тонкие, почти прозрачные пальцы были холодны как лед. Сестра ничуть не походила на Рейеса: со своими темно-рыжими волосами и светло-зелеными глазами она напоминала скорее ирландку или кого-то в этом роде.

– Чем могу помочь? – спросила она.

– Я частный детектив. – Я нашарила в кармане визитку и протянула ей. – Можно с вами поговорить?

Внимательно рассмотрев карточку, девушка приоткрыла дверь и жестом пригласила меня войти. Оказавшись в залитой светом комнате, я поискала глазами фотографии Рейеса. Но фотографий не нашлось – ни его, ни чьих-либо еще.

– Вы частный детектив? – спросила она, предложив мне сесть. – И чем же я могу быть вам полезна?

Она уселась напротив меня в гостиной. Лучи утреннего солнца пробивались сквозь кисейные занавески и заливали комнату теплом. Мебели было мало, но она была чистой и добротной.

Гадая, не страдает ли Ким от невроза, я откашлялась и задумалась, с чего начать. Это оказалось сложнее, чем я полагала. Как ей сообщить, что ее брат вот-вот умрет? Я решила оставить эту новость напоследок.

– Я здесь из-за Рейеса, – начала я.

Но не успела я пояснить, она переспросила:

– Из-за кого?

Я моргнула. Она что, не расслышала?

– Из-за вашего брата, – повторила я.

Я отлично читаю по лицам и сразу же поняла, что сестра Рейеса лжет, когда она ответила:

– Извините, но я понятия не имею, о ком вы. У меня нет брата.

Ого. Зачем ей врать? Пытаясь разгадать очередную тайну, я прокручивала в голове все возможные варианты объяснений. Но у меня не было времени играть в загадки. Даже в такие любопытные. Я решила, что клин клином вышибают, и солгала в ответ.

– Рейес предупреждал меня, что вы это скажете, – с довольной улыбкой проговорила я. – И сообщил мне пароль, чтобы вы поняли, что мне можно доверять.

Она нахмурила брови.

– Какой пароль? – Ким подалась ко мне. – Он вам обо мне рассказывал?

Вывести ее на чистую воду оказалось проще, чем я думала. Меня даже кольнуло чувство вины.

– Нет. – Я сочувственно поджала губы. – Не рассказывал. Но вы мне сами только что рассказали.

В ее ирландских глазах вспыхнула злость, но не на меня. Ким сердилась на себя. Она понурилась, насупилась, грустно поджала губы, и это сказало все, что мне нужно было знать. В их семье насилию подвергался не только Рейес.

– Не стоит на себя злиться, – проговорила я, испытывая не столько вину, сколько жалость, – расследования – моя работа, и я на них собаку съела. – Ким не сводила глаз с полотенца, которое держала в руках, и с каждым моим словом сжимала его все сильнее. – Зачем Рейесу было нужно, чтобы никто о вас не узнал? В его тюремном досье нет никаких упоминаний о сестре. Он нигде не указал ни вас как родственницу, ни вашего адреса, ни телефона. В протоколах заседаний суда о Ким Миллар тоже нет ни слова.

Помолчав, девушка произнесла с грустью:

– И не могло быть. Он взял с меня обещание, что я никому не расскажу, кто я. У нас разные фамилии. На суде мне было легко оставаться в тени. Никто ничего не заподозрил.

Но почему же Рейес не хотел, чтобы она выступила в суде? Его сестра могла бы стать главным свидетелем.

– Вы слышали, что с ним случилось? – спросила я.

Ким еще ниже опустила голову, и волосы упали ей на глаза.

– Я знаю, что в него стреляли. Амадор мне сообщил.

– Так, значит, Амадор держит вас в курсе дел?

– Да.

– Получается, вы знаете, что завтра Рейеса отключат от аппарата.

– Да, – срывающимся голосом ответила она.

Это уже что-то. Может, из нашего разговора выйдет толк.

– Ким, вы должны бороться. Больше некому. Вы единственная родственница Рейеса.

– Нет. – Она яростно помотала головой. – Я не могу вмешиваться.

Я задохнулась от изумления и ошеломленно уставилась на нее.

Она сжала полотенце с такой силой, что побелели костяшки пальцев.

– Пожалуйста, не надо на меня так смотреть. Вы не понимаете…

– Где уж мне.

Ким тихонько всхлипнула.

– Рейес заставил меня поклясться, что я не стану поддерживать с ним отношений. Сказал, что, когда выйдет, сам меня найдет. Поэтому я и осталась здесь, в Альбукерке. Но я не езжу к нему в тюрьму, не пишу, не звоню, не посылаю подарков ко дню рождения. Он заставил меня поклясться, – повторила она и умоляюще посмотрела на меня. – Поймите, я не могу вмешиваться.

Я не могла понять, зачем Рейесу понадобилась такая клятва, но это все меняло. И я решила бить по самому больному. На войне как на войне.

– Ким, он защищал вас все эти годы, – холодно сказала я, и в моем голосе сквозил укор. – Как вы можете сидеть сложа руки?

– Не то чтобы защищал. – Она высморкалась в кухонное полотенце.

– Не понимаю. Вас… изнасиловали? – Никогда бы не подумала, что окажусь такой прямолинейной, настырной, что так буду владеть собой в трудную минуту. Одно лишь упоминание о подобных деликатных вещах граничило с грубостью.

По щекам Ким нескончаемым потоком струились слезы, отвечая за нее на мой вопрос.

– Он защищал вас изо всех сил. Как же вы можете его предать?

– Я же сказала, он меня не то чтобы защищал…

Я начинала стремительно терять терпение. Почему она не хочет ему помочь? Я же собственными глазами видела, как он за нее переживал, как в ту ночь рисковал жизнью, чтобы остаться с ней. Он бы мог убежать, обратиться в полицию, сдать этого буйнопомешанного властям и наслаждаться свободой. Но он остался. Ради нее.

– А что же тогда? – язвительно уточнила я.

Ким погрузилась в глубокие раздумья, а потом взглянула на меня, и в ее зеленых глазах блестело полуденное солнце.

– Страдал.

Ого. Такого я не ожидала.

– Не понимаю. Что…

– Отец… – Ким замолчала: ее голос ломался под тяжестью слов, – отец ко мне не прикасался. Я была лишь орудием, с помощью которого он мог контролировать Рейеса.

– То есть вы хотите сказать… что насилие все-таки было.

Девушка подняла на меня глаза; в ее взгляде читалась ненависть к тому, в чем я вынуждала ее признаться.

– Он не прикасался ко мне. Ко мне. Я не говорила, что насилия не было.

Я с минуту сидела молча, ошарашенная, и раздумывала над словами Ким, снова и снова прокручивая их в голове. Сама мысль об этом причиняла мне боль; казалось, что она материальна, точно коробка, покрытая осколками стекла, которая резала мне пальцы всякий раз, как я пыталась ее открыть.

– Сначала он контролировал Рейеса с помощью животных.

С трудом очнувшись, я перевела взгляд на точеное лицо Ким.

– Когда Рейес был маленьким, отец держал животных. Если Рейес шалил и не слушался, за него расплачивались несчастные звери. Отец рано понял, что иначе ему с ним не справиться.

Я моргнула, впитывая ее слова, несмотря на внезапно охватившее меня нежелание их слышать.

– Но потом моя мать – наркоманка, которая умерла от осложнений, вызванных гепатитом, – подарила ему лучшее оружие. Меня. Она подбросила меня на порог его дома, ушла и не вернулась. Мать дала отцу власть над Рейесом. Если брат не выполнял беспрекословно каждый его приказ, я оставалась без ужина. Завтрака. Обеда. Потом без воды. Снова и снова, пока Рейес не сдавался. Для отца я была всего лишь орудием, и ничем иным. Рычагом, который управлял каждым шагом моего брата.

Я онемела, не в силах понять, как такое возможно. Было немыслимо представить Рейеса беззащитным, покорным рабом этого чудовища. Сердце замерло у меня в груди, желудок свело, и я почувствовала, как завтрак подступает к горлу. Я сглотнула и сделала несколько глубоких вдохов, проклиная себя за то, что заставила Ким вспомнить кошмары, которые мне даже вообразить трудно.

– Но нужно знать моего брата, – продолжала она, не замечая моего состояния, – и его образ мыслей. Все, что я вам рассказала, – чистая правда, но Рейес был уверен, что отец измывается надо мной из-за него. Все эти годы он тащил на своих плечах эту ношу, груз ответственности за меня, точно король, взваливший на себя благополучие своего народа.

Я крепко сжала зубы, чтобы подбородок не дрожал.

– Он сказал, что больше никто не обидит меня из-за него. Как ему такое могло в голову прийти? Ведь все было совсем наоборот. Отец мучил его из-за меня.

Ким отерла слезу и устремила на меня печальный взгляд:

– Знаете, почему я вам все это говорю?

Ее вопрос застал меня врасплох. Я покачала головой. Никогда об этом не задумывалась.

– Потому что это вы.

Я навострила уши, чтобы не пропустить ни единого слова из ее рассказа.

– У Рейеса с детства были приступы. Иногда они длились больше часа и оставляли у него очень странные воспоминания. О девочке с темными волосами и лучистыми золотистыми глазами. Едва открыв дверь и увидев вас, я догадалась, что это вы.

Он помнил? Обо мне? У меня участился пульс.

– Рейес сказал, что однажды спас вам жизнь. Якобы какой-то мужчина затащил вас в квартиру. – Ким подалась вперед. – Если хотите знать, вам не суждено было выйти оттуда живой. Тот человек собирался надругаться над вами и задушить. Ему это было не впервой.

Я вздрогнула от страха.

– Рейес знал, что я в беде? – спросила я, когда ко мне наконец вернулся голос.

– Да. А в другой раз ему только показалось, что вы в опасности. Он сказал, что ваша мачеха кричала на вас перед целой толпой зевак. Вы были напуганы и обижены. Чувства были настолько сильными, что у него начался приступ. Когда брат вас нашел, он был в такой ярости, так переживал за вас, что был готов разрубить вашу мачеху надвое, чтобы проучить. Но вы шепотом умоляли оставить ее в живых.

У меня перед глазами встали картины того дня, и я призналась:

– Да, я помню. Он очень рассердился.

– Позже он научился находить вас без приступов. Он входил в состояние, похожее на транс, просто чтобы увидеть вас, посмотреть на вас. – Ким улыбнулась, вспоминая лучшие дни. – Он называл вас «Датч».

Дрожа всем телом, я испустила глубокий тяжелый вздох. Каждое ее слово рождало новые вопросы и все большее недоумение.

– Если Рейес научился управлять своими способностями, использовать силу, которой обладал, почему же он… не остановил вашего отца?

Она пожала плечами:

– Наверное, не верил, что получится.

Я нахмурилась:

– Не понимаю.

– Рейес считал, что это все выдумки. Что на самом деле ничего из этого не существует. Даже вы казались ему плодом воображения, девушкой из его фантазий. Но я знала, что его сила реальна. Когда мы повзрослели, я начала разузнавать о том, что ему представлялось и что он делал. Оказалось, все, о чем он рассказывал, было на самом деле.

Ум, светившийся в глазах Ким, противоречил образу тихой слабой женщины, которая открыла мне дверь. Она научилась скрывать свое истинное лицо. Свои возможности. Меня переполняло восхищение. В других обстоятельствах я была бы рада с ней подружиться. В другой жизни. Кто знает, вдруг это и возможно.

– Вы… вы знаете, кто он?

Мой вопрос ее не удивил.

– Нет. Не знаю. – Она покачала головой. – Знаю лишь, что он особенный. Не такой, как мы. Я даже не уверена, что он человек.

Я была с ней полностью согласна.

– А его татуировки? – спросила я. – Он вам рассказывал, что они значат?

– Нет. – Ким на мгновение расслабилась. – Он говорил только, что они были у него всегда. Сколько он себя помнит.

– Я знаю, что они что-то значат, но никак не пойму что. – Мысли неслись бешеным галопом, и я прижала руку ко лбу, чтобы их успокоить.

– Вы такая же, как он? – поинтересовалась девушка, словно речь шла о чем-то само собой разумеющемся.

Я глубоко вздохнула и постаралась ответить как можно понятнее:

– Нет. Я ангел смерти. – Когда я говорю об этом вслух, это всегда звучит жутковато. Но Ким расплылась в доброй широкой улыбке. Меня это удивило.

– Он мне так и говорил. Вы переправляете души в мир иной. Рейес сказал, что вы сияете, словно новорожденная галактика, а характер у вас круче, чем у богатенького наследника на папином «порше».

Я не удержалась и прыснула от смеха:

– Ну, у него и самого характер не сахар.

Ким рассмеялась и разгладила на коленях полотенце.

– Думаю, именно это помогает ему выжить. Сила духа. Будь он послабее, едва ли справился бы.

У меня болело сердце при мысли о том, что рассказала мне Ким. Я так хотела, чтобы у Рейеса все было хорошо. Чтобы все несчастья, которые выпали ему на долю, стерлись из памяти. Но как это возможно, если он не придет в сознание?

– Пожалуйста, помешайте им, – с отчаянием в голосе попросила я.

Ким расправила складки полотенца. Она приняла решение.

– Шарлотта, Рейесу пришлось немало выстрадать из-за меня. Я дала слово. И не могу его нарушить – после всего, что брат для меня сделал.

Мне смертельно хотелось ее уговорить, но я понимала ее позицию. Я видела, как Ким любит брата: это было написано у нее на лице, звучало в каждом ее слове. То, что я сначала приняла за равнодушие, на самом деле было глубокой и самоотверженной преданностью. Что ж, теперь вся надежда на дядю Боба.

Он знал нужных людей, которые, в свою очередь, тоже кое-кого знали. Если кто и сможет мне помочь, так только он.

Я ушла от Ким с тем же ощущением нереальности происходящего, с которым жила вот уже много дней. С каждым часом я узнавала что-то новое, удивительное о Рейесе. Я так долго безуспешно его искала, что лавина информации, валившейся на меня отовсюду, ошеломляла. Я вовсе не жалуюсь, о нет. Умирающий от жажды не злится на потоп. Туман, окутывавший все, что связано с Рейесом Фэрроу, становился гуще с каждым шагом. И я была намерена идти до конца. Оставался вопрос: успею ли я проделать этот путь за двадцать четыре часа?

Глава 19

Может, по мне и не скажешь, но я здорово умею притворяться ниндзя.

Наклейка на бампер

– Ты где?

Не успела я выйти из здания суда, как позвонил дядя Боб. Сассмэн предложил подать прошение на временный запрет радикальных мер в отношении Рейеса на том основании, что он может оказаться единственным свидетелем по делу серийного убийцы в Канзасе. Ужасно не хотелось играть в доктора Лектера, но это единственное, что мы смогли придумать за столь короткий срок. Если дело выгорит, это лишь отсрочит отключение Рейеса от аппарата, но я, по крайней мере, выиграю время. Мне нужно еще раз поговорить с ним, и желательно так, чтобы он не подходил слишком близко. И не прикасался ко мне. И даже не смотрел в мою сторону. Тогда, быть может, я что-то разузнаю. Интересно, получится ли у меня как-то его обуздать – может, привязать к раковине на кухне или что-то в этом роде. Тут понадобится волшебная веревка. Или наручники в сказочной пыльце.

– А ты где? – вопросом на вопрос ответила я. До чего же дядя Боб любопытен.

– Нам нужно тебя подготовить.

– Подготовить? К чему? Я разве на что-то соглашалась?

Что-то я такого не припомню. Я даже в подготовительный класс не ходила.

Диби громко вздохнул. Звучало смешно.

– К ловушке, – раздраженно пояснил он.

– Ах да! – Совсем об этом забыла. – Я подавала прошение на временный запрет. Ты не мог бы как можно скорее его протолкнуть? У нас мало времени.

– Конечно. Я позвоню судье, с которой когда-то встречался.

– Дядя Боб, нужно, чтобы тот, к кому ты обратишься за помощью, хорошо к тебе относился и хотел оказать услугу.

– Она ко мне хорошо относилась. Более чем.

Я споткнулась, вздрогнув от удивления, и побрела к Развалюхе.

– Спасибо, дядя Би, с меня причитается.

– Причитается? Сколько именно?

– Мы что, торговаться будем? Потому что если уж ты об этом заговорил…

– Забудь. И приезжай скорее.

Проговорив несколько раз, пока не навязло в зубах, план с обеими командами – специалистами по техподдержке и группой захвата, – я побежала домой переодеться для представления. В основном я сосредоточилась на том, чтобы замазать синяки, полученные в недавних переделках. Когда я наконец прибыла на место, то больше всего напоминала затюканную библиотекаршу с сексуально подведенными глазами и надутыми губками, при виде которых любого мужчину должна была пробить слеза.

Гаррет бросил дела и уставился на меня маслеными глазами. Я думала, что это добрый знак, пока Своупс не открыл рот:

– Ты должна его соблазнить, а не проводить у него аудит.

По примеру Элизабет Эллери я надела красный костюм с юбкой и туфли на десятисантиметровых шпильках. Но, в отличие от Элизабет, собрала волосы в тугой пучок и нацепила очки в толстой пластмассовой оправе, придававшие мне до тошноты занудный вид.

– Своупс, ты вообще мужчина или как? – Он нахмурился в недоумении, и я пояснила: – Разве ты никогда не мечтал переспать с секретаршей, библиотекаршей или училкой немецкого?

Он оглянулся с виноватым видом, чтобы убедиться, что нас никто не слышит.

– Так-то! – торжествующе провозгласила я и зашагала к фургону наблюдения. Гаррет двинулся следом за мной, и я решила его добить. – Можно подумать, если к Бенни Прайсу припрется уличная шлюха в юбке шириной с ладонь и начнет его расспрашивать про убийство четырех человек, то он не заподозрит, что это ловушка. Ну-ну. Гениально. Когда решу покончить с собой, обязательно так и сделаю. Оглянись. – Я убедилась, что Гаррет заметил двух девиц, явно стриптизерш, которые входили в клуб. – Эти девочки для него доступнее воды из-под крана. А я, в отличие от них, – тут я указала на свой якобы деловой костюм, – нет.

Мы подошли к фургону, припаркованному в половине квартала от клуба, и постучали.

Я обернулась к Гаррету и легонько шлепнула его по голове; тут дядя Боб открыл дверь.

– Ты забыл, что у меня диплом по социологии?

Своупс пожал плечами, нехотя соглашаясь со мной; дядя Боб взял меня за руку и втащил в фургон. Юбка и шпильки. Пожалуй, не лучшая одежда для слежки. Я опасалась, что Гаррет снова решит меня подсадить и схватит за задницу. И расстроилась, когда он этого не сделал. Должно же быть в жизни что-то приятное.

Гаррет шагнул внутрь, и фургон качнулся.

– От команды, занятой поисками отца Федерико, по-прежнему никаких вестей, – сообщила я дяде Бобу. – Если им не удастся его найти, не знаю, что мы будем делать.

– Об этом подумаем позже, – успокоил Диби. – А сейчас давай наденем на тебя вот это. – Он достал из коробочки крошечный микрофон. – Самый маленький, какой удалось найти.

– Ты шутишь? – ошеломленно спросила я. – Микрофон? По плану Ангел должен включить навороченную дорогущую камеру, которую Прайс установил у себя за столом. Мы запишем его признание так, что он ни о чем не догадается. И что самое главное, я выйду оттуда живой.

– Ты права, но нам нужно какое-нибудь средство наблюдения, – возразил дядя. – Иначе как мы узнаем, если с тобой что-нибудь случится?

– Если со мной что-нибудь случится, пошлю тебе сообщение. – Я оглянулась на Ангела, который только что присоединился к нам. Я видела, что план ему очень нравится. И он точно знает, что делать.

– Ты и правда думаешь, что Прайс не велит своим громилам меня обыскать, стоит мне войти в клуб? – Я наклонилась к дяде Бобу. – Если я вижу мертвых, это еще не значит, что я хочу умереть.

* * *

Двадцать минут спустя я покинула зал, где было полным-полно полуголых красоток и играла более-менее пристойная музыка, и вошла в неожиданно тихий кабинет Бенни Прайса. Бизнесмена. Отца двоих детей. Убийцы.

– Жучков нет, босс, – проговорил один из его вышибал, высокий мускулистый блондин, которому все стриптизерши строили глазки, когда мы проходили мимо. Он вывел меня в темный коридор, ведущий к кабинету Прайса, и обыскал, что вызвало у меня волну негодования и не вполне уместное возбуждение. – Но у нее с собой видеокамера.

Бенни Прайс, сидевший за массивным столом из тика, в жизни оказался намного привлекательнее, чем можно было заключить по снимкам, сделанным во время слежки. По совести говоря, он не знал, что его снимают, и потому не догадался попозировать. У него были короткие черные волосы, аккуратно подстриженные усы и эспаньолка. Но при взгляде на галстук и носовой платок я потеряла к Прайсу всякое уважение. К блестящей черной рубашке он напялил галстук цвета фуксии и жилет в тонкую полоску, а платок, выглядывавший из кармана жилета, был скорее лиловый. Это решило дело. За такое сажать надо.

– Вы хотели меня видеть, мисс…

– Мисс… Фукс. Лили Фукс, – как ни в чем не бывало представилась я.

Охранник вышел вперед и положил камеру, найденную у меня в сумочке, Прайсу на стол.

– А мне она сказала, что ее зовут Лоис Лейн. [17]17
  Лоис Лейн – возлюбленная Супермена, персонаж знаменитых американских комиксов.


[Закрыть]

Печально. Я-то думала, он мне поверит.

Прайс поднялся и взял камеру. В его позе читалась угроза: он встал так, чтобы унизить и запугать меня. Я знала множество женщин, с которыми такая тактика сработала бы. Но сама к ним не принадлежала.

Я уселась напротив него; Прайс включил плазменный экран и просмотрел запись с камеры.

– Меня зовут Донна Уилсон, – донесся до меня собственный голос с другой стороны. В смысле, не с той, которая…

– Я послала эту запись десятку человек, включая моего адвоката, коллегу и мастера по педикюру.

Мастер по педикюру. Я с трудом сдерживала смех.

– Если я сегодня до девяти вечера не перезвоню каждому из них, они отнесут кассету в полицию. У меня есть неопровержимое доказательство, что Бенни Прайс, владелец и управляющий сети клубов «Конфетка», похищает детей и продает их в рабство за рубеж. Материал хранится в надежном месте, в банковской ячейке. У одного из десяти упомянутых мною человек есть ключ от ячейки, который он отнесет в полицию, если я до указанного времени не вернусь домой целой и невредимой.

Бенни на секунду замер в ошеломлении, потом выключил экран и протянул мне камеру. Похоже, мне удалось завладеть его вниманием, и я начала играть свою роль. Тяжело дыша, я вцепилась в сумочку – шикарный шелковый клатч, который мне одолжила Куки, – и подняла на Прайса решительный, хоть и немного наивный взгляд.

Едва ли мне светил приз зрительских симпатий клуба «Конфетка». Прайс был вне себя от злости, хотя умело это скрывал. Он сидел за столом, старательно напуская на себя невозмутимый вид.

– И какое же у вас доказательство? – поинтересовался он ледяным голосом.

Я потупилась, лихорадочно оглядела клатч, потом подняла глаза, надеясь, что не переигрываю и в образе красавицы, внезапно очутившейся нос к носу с чудовищем, смотрюсь органично. Мне же надо продать Прайсу улики, а не брать его за глотку, заставляя их купить.

– От моего начальника, адвоката, которого застрелили пару дней назад, у меня осталась флешка. Он говорил, что на ней есть все доказательства, необходимые, чтобы упрятать Бенни Прайса – то есть вас – за решетку.

Тут Прайс успокоился. Уголки его рта подрагивали, и я поняла, что флешка у него. Неужели он настолько глуп, что…

Он открыл ящик стола и достал флешку:

– Вы об этой?

Да. Он действительно глуп. Моя душа пела во весь голос, а вот лицо усиленно изображало беспокойство. Из-за спины Прайса вышли Ангел и Сассмэн и показали мне большие пальцы. Камера записывала.

– Можно я теперь пойду посмотрю на стриптизерш? – спросил Ангел.

Скрипнув зубами, я бросила на него испепеляющий взгляд, старательно продолжая притворяться взволнованной. Прайс расплылся в широкой улыбке превосходства, свойственной боссам мафии и директорам частных лечебниц. Сассмэн отступил на шаг и уставился на него.

– Ах да, чуть не забыл. – Ангел подскочил ко мне и расстегнул верхнюю пуговицу моей слишком обтягивающей блузки, открывая взору Прайса и, надеюсь, камере мою грудь. Прайс мгновенно уставился на мою эрогенную зону. На Угрозу и Уилл Робинсон. Ничто так не отвлекает внимание. Когда он наконец пришел в себя, у меня из прически, словно по волшебству, выбилась прядь волос и упала на лицо.

Я нервно поправила очки.

– Уверяю вас, это другая. – Медленно и задумчиво облизав губы, я продолжала: – Он передал мне флешку. На ней наверняка… он сказал, что на ней улики. Там был пароль, но…

– Может, он дал вам не ту флешку? – вежливо предположил Прайс.

– Нет, это невозможно. Конечно, у него на столе всегда… тысячи флешек, но…

– Уж поверь мне, красавица, мой человек взял эту флешку у твоего начальника. Спустя несколько секунд после его смерти.

Красавица? Я ему что, лошадь скаковая? Мне казалось, мужчина, вокруг которого каждый день вьются толпы красивых баб, мог бы придумать что-нибудь менее банальное.

Я изо всех сил притворялась, что нервничаю, на деле стараясь сохранять спокойствие. Прайс поднялся со своего места, подошел и встал передо мной, опершись о стол. Отчасти наверняка для того, чтобы удобнее было смотреть свысока, как извивается свежая жертва; все равно что наблюдать за муравьем, которого подожгли через лупу. Но главное – для того, чтобы присматривать за танцовщицами.

Улучив минуту, Ангел со злорадной ухмылочкой потянулся к следующей пуговице. Я сделала вид, что прикрываю блузку, и походя шлепнула его по руке. Мелкий извращенец. Ангел разочарованно насупился.

– Тебе деньги, что ли, нужны? – поинтересовался Прайс, и в голосе его был такой лед, что даже ад оказался бы бессилен его растопить. Прайс жестом велел блондину уйти.

Я сглотнула, якобы не в силах выдержать его взгляд, и кивнула.

Он протянул руку и снял мои очки. Прайс источал вину, в которой ничуть не раскаивался; его руки были по локоть в крови.

– И ты решила вот так просто явиться сюда и получить с меня денег?

– Да. У меня… неприятности. После гибели адвокатов в фирме, где я работаю, будет аудиторская проверка.

– Понятно, – кивнул он, сложил мои очки и положил на стол. – А ты, значит, плохо себя вела.

– Вы… убили их? Это сделали вы? – Я смотрела на него сквозь ресницы, не поднимая головы. Похоже, ему это нравилось.

– Нет, конечно. Для этого у меня есть специальные люди.

Черт. Что он все ходит вокруг да около? Мне нужно признание, а не его жалкое подобие, от которого он отвертится с помощью любого мало-мальски толкового адвоката.

Я попыталась подняться, но Бенни стоял слишком близко. Якобы ненароком я задела плечом его эрегированный член.

– Вы послали людей убить моих боссов? Но зачем вам это понадобилось?

Как большинство преступников, его подвела самонадеянность. Он сжал мою руку и помог мне встать.

– Потому что я могу это сделать.