Текст книги "Конец лета (др. перевод)"

Автор книги: Даниэла Стил

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Какие женщины нравятся мне? – Она засмеялась над его словами.

– О, замолчите. Прошу вас, отведайте чего-нибудь. – Он вручил ей кусок французской булки и паштет, она отломила корочку булки и щедро намазала ее паштетом.

Был прекрасный полдень; солнце стояло высоко над головой и веяло легким ветерком с моря, волны мягко накатывались на пляж. Лишь изредка мимо пролетала птица. Позади них стояли заброшенные постройки, уставившиеся на мир своими пустыми окнами. Это был их собственный мир.

– Вы знаете, – она посмотрела вокруг, затем повернулась к нему, – иногда мне кажется, что я хотела бы нарисовать картину, очень похожую на ту, которую мы наблюдаем здесь.

– Что же вам мешает?

– Вы думаете, что-то в духе Уайета? – Она улыбнулась ему. – Это не мой стиль. Каждый из нас делает то, что делает, в совершенно разной манере. – Он кивнул, ожидая, что она скажет что-нибудь еще. – Бен, а вы рисуете?

Он покачал головой, печально ухмыльнувшись.

– На самом деле нет. Было время, когда я пытался. Но я боюсь, что моя стезя в жизни – это продавать предметы искусства, а не создавать их. Хотя в свое время я создал одно произведение искусства.

Он выглядел снова задумчивым, когда смотрел, не отрываясь, в сторону залива. Летний ветер играл его волосами.

– Что это было?

– Я построил дом. Он был небольшой, но чертовски привлекательный. Я построил его сам с помощью своего приятеля.

– Как восхитительно! – Это произвело на нее впечатление. – И где?

– В Новой Англии. Тогда я жил в Нью-Йорке. Это был сюрприз для моей жены.

– Ей понравилось?

Он покачал головой и снова повернулся и стал смотреть на залив.

– Нет. Она никогда его не видела. Она ушла за три дня до того, как я собирался привезти ее посмотреть этот дом в первый раз.

Некоторое время Дина сидела молча, пораженная его словами. У них у обоих были свои разочарования в жизни.

– Что вы с ним сделали?

– Продал. Некоторое время я пытался жить в нем, но это не доставляло мне особой радости. Это была небольшая, но незаживающая рана. Тогда я перебрался сюда. И купил дом в Кармел. – Он посмотрел на Дину добрыми и печальными глазами. – Но мне было приятно сознавать, что я могу построить дом. Я думаю, что никогда больше не чувствовал себя так хорошо, как в тот день, когда я закончил его строить. Какое чувство! Это действительно было достижение.

Слушая его, она мягко улыбалась.

– Я знаю, – сказала она через некоторое время. – Я чувствовала подобное, когда появилась Пилар. Хотя она и не была моим сыном.

– Неужели это так важно? – Он казался обеспокоенным.

– Тогда это было важно. Это многое значило для Марка – иметь мальчика. Но я не думаю, чтобы он действительно беспокоился об этом впоследствии. Он обожает ее.

– Я думаю, что я предпочел бы иметь дочь, а не сына, – сказал Бен.

Дина выглядела удивленной.

– Почему?

– Их проще любить. Потому что вам не нужно будет изображать из себя настоящего мужчину и заботиться обо всей подобной чепухе, которая на самом деле ничего не значит. Вы можете всего лишь любить их. – Он выглядел так, как будто сожалел о том, что у него нет ребенка, и ей вдруг подумалось, а женится ли он когда-нибудь вторично?

– Нет, этого не будет. – Когда он говорил это, он не смотрел в ее сторону.

– Не будет чего? – Она была смущена. Он имел обыкновение отвечать на вопросы, которые она не задавала вслух. Вопросы, которые только возникали у нее в голове.

– Еще одного вступления в брак.

– Вы удивительный человек. Почему же нет? – Она до сих пор была поражена тем, что он прочитал ее мысли.

– В этом нет никакого смысла. У меня есть все, что мне необходимо. К тому же сейчас я очень занят работой в галереях. Это было бы невероятно, если бы существовал еще хоть один человек, который был бы так же увлечен работой, как я. Лет десять назад я уделял своему делу гораздо меньше времени. Но сейчас я погрузился в свой бизнес по самое горло.

– Но вы же хотите иметь детей. Не так ли? – Она это очень хорошо поняла.

– Ну я, например, хочу иметь также загородный дом под Веной. Но я могу ведь обходиться и без этого. А как у вас?

– У меня уже есть ребенок. Вы спрашиваете, хочу ли я еще? – Она не понимала.

– Нет, или, может быть, это тоже, но я хотел спросить, не думаете ли вы, что когда-нибудь выйдете замуж второй раз? – Он открыто посмотрел на нее своими глубокими зелеными глазами.

– Но я уже. Замужем, я хочу сказать.

– И вы счастливы, Дина?

Вопрос был точным и очень болезненным. Она хотела было сказать «да», потом остановилась.

– Иногда. Я свыклась с тем, чего я достигла.

– Почему?

– Потому что нас с ним связывает очень многое в прошлом. – Она поняла, что не хочет произносить имя Марка в разговоре с Беном. – Вы не можете что-либо изменить, или отвергнуть, или перешагнуть через это. У нас есть наше прошлое.

– Хорошее прошлое?

– Временами. Пока я не поняла правила этой игры. – Она была невероятна честна, даже сама с собой.

– Которые были?.. – Его голос был настолько нежным, что ей захотелось приблизиться к нему и не говорить больше о Марке. Но Бен был сейчас ее другом. И она не могла рассчитывать на что-либо большее. Только на его дружбу. Поэтому разговор о Марке был вполне уместен в данном случае. – Каковы же были правила?

Она вздохнула, затем пожала плечами.

– Эти правила включают набор запретов, типа «ты не должна…». Ты не должна отклонять желания своего мужа, ты не должна задавать слишком много вопросов, ты не должна даже думать о собственной жизни, не говоря уж о занятиях живописью… Но он был очень добр ко мне однажды. Мой отец после своей смерти оставил меня одну на мели, без средств, и я была очень напугана этим. Марк вытащил меня из этого состояния. Я не думаю, что я хотела так много всего, что он дал мне, помогая мне выбраться; но он дал мне это. Он дал мне дом и удобства, семью и стабильность, и, наконец, он дал мне Пилар. – Она не упомянула яро любовь.

– И все это того стоило? А сейчас?

Она попыталась улыбнуться.

– Я надеюсь, что это так. Я привыкла к этому, мне нравится то, что я получила.

– Вы любите его?

Улыбка медленно сошла с ее лица. Она кивнула.

– Прошу прощения, Дина. Я не должен был спрашивать об этом.

– Почему же? Ведь мы друзья.

– Да. – Он снова улыбнулся ей. – Да, мы друзья. Хотите пойти прогуляться по пляжу?

Он был уже на ногах и протягивал руку, чтобы помочь ей подняться. Их руки на мгновение соприкоснулись, затем он повернулся и сделал несколько быстрых шагов в направлении берега, жестом предлагая догнать его. Она шла медленно, думая над тем, о чем они беседовали. По крайней мере, все стало ясно, и она действительно любила Марка. И по меньшей мере теперь она могла быть спокойной за свои отношения с Беном. В какой-то момент она боялась этих отношений: в нем было что-то такое, что ей очень нравилось.

Он протянул ей морские раковины и зашел по колено в воду, предварительно сбросив свои сандалии. Он напоминал высокого счастливого мальчика, играющего в полосе прибоя, а она улыбалась, наблюдая за ним.

– Побежали наперегонки?

Подойдя к ней снова, он с озорством посмотрел на нее, и она весело согласилась. Если бы Пилар увидела сейчас, как ее мать и незнакомый мужчина бегут наперегонки по пляжу, словно малые дети! Она действительно чувствовала себя маленькой девочкой, которая, задыхаясь, со взлохмаченными волосами бежит по мокрому песку, оставляя после себя глубокие следы. Наконец она остановилась, смеясь и неровно дыша, покачав головой, когда он проносился мимо.

– Сдаетесь? – крикнул он ей издалека.

Когда она кивнула, он вприпрыжку вернулся по пляжу обратно и остановился рядом с тем местом, где она в изнеможении опустилась на песок. Красные блики солнечных лучей заиграли в ее темных волосах. Он опустился рядом с ней, и они сидели вместе, глядя на море, с трудом переводя дыхание. Через мгновение она посмотрела на него, зная, что она увидит эти глаза цвета морской волны, ищущие ее взгляда.

– Дина… – Он выдержал большую паузу, не спуская с нее глаз, а затем, слегка наклонившись к ней, прошептал в темную гущу ее спутанных ветром волос: – О, Дина, я люблю вас…

Как будто потеряв над собою контроль, он почувствовал, как его руки обвились вокруг нее и его рот мягко нашел ее губы, но ее руки так же быстро обвились вокруг него и ее рот так же жадно приник к его губам. Они сидели так очень долго, обняв друг друга, касаясь лица друг друга, заглядывая друг другу в глаза. Все это время они не произнесли ни слова, за исключением той фразы, сказанной им в самом начале. Они не нуждались в словах; они были наедине друг с другом в особом мире, где остановилось время. Наконец Бен первым разомкнул объятия; ни слова не говоря, он встал, медленно и осторожно, протянув ей руку. Взявшись за руки, они вместе отправились обратно вниз по пляжу.

Они не произнесли ни слова до тех пор, пока снова не оказались в машине. Бен некоторое время сидел молча и выглядел озабоченным.

– Я должен был бы просить у вас прощения, Дина, но я не делаю этого.

– И я тоже этого не делаю. – Ее голос звучал, как после сильного потрясения. – Но я не понимаю, что со мной происходит.

– Наверное, нам не стоит так продолжать. Мы все еще можем быть друзьями. – После сказанного он посмотрел на нее, надеясь встретить улыбку, но в ее глазах не было и намека на нее, лишь слабый проблеск мысли, неотвязно ее преследующей.

– Я не чувствую себя обманутой. Во всяком случае, не вами. – Она очень хотела, чтобы он это знал.

– Вы чувствуете, что обманываете сами себя?

– Возможно. Я думаю, что я всего лишь чего-то не понимаю.

– Вам и не надо ничего понимать. Вы были очень уверены в правильности своего поведения в жизни, когда мы недавно беседовали об этом. Поэтому вам ничего не надо ни понимать, ни объяснять. – Его голос звучал исключительно мягко. – Мы можем забыть все это. Я уверен, что мы так и сделаем.

Но ей не хотелось ничего забывать, и, пожалуй, это было самое поразительное открытие для нее. Она совершенно ничего не хотела забывать.

– То, что вы сказали, это правда? – Она имела в виду его слова «я люблю вас», но она увидела, что он понял, о чем идет речь. – Я тоже испытываю такое же чувство. В действительности это какое-то легкое помешательство.

– Неужели это так! – В этот момент он громко засмеялся и нежно поцеловал ее в щеку. – Наверное, это даже очень большое помешательство. Но какие бы чувства мы ни испытывали друг к другу, я не стану разрушать вашу жизнь. У вас есть все, что вам требуется, и вам совершенно не нужно, чтобы я вносил какие-то изменения в вашу жизнь сейчас. Я догадываюсь, что вам потребовались все эти последние восемнадцать лет, чтобы построить свою жизнь таким образом. – Это была правда, и она знала это. – Я обещаю, Дина. Я не причиню вам страданий.

– Но что мы будем делать? – Она чувствовала себя ребенком, попавшим к нему в объятия.

– Ничего. Мы будем оба вести себя как большие дети. И хорошие друзья. Такое предложение вам по душе?

– Я полагаю, что так и должно быть. – Но в ее голосе чувствовалось не только облегчение, но и сожаление. Она не хотела обманывать Марка. Для нее быть преданной ему означало очень многое.

Он завел машину, и они не спеша поехали домой, почти не разговаривая по пути назад. Это был такой день, который она не сможет скоро забыть. Казалось, прошла вечность, пока они остановились около ее дома.

– Вы будете время от времени приходить на завтрак ко мне в студию? – В ее голосе чувствовалось такое одиночество, что это еще больше обострило его душевную боль, но он улыбнулся.

– В любой момент. Я позвоню вам когда-нибудь в ближайшее время.

Она кивнула и выскользнула из машины. И только когда услышала, что он уезжает, смогла обернуться и посмотреть назад.

Медленно поднялась вверх по лестнице в свою спальню и легла на кровать; затем, взглянув на телефон, обнаружила послание от Марка. Маргарет разговаривала с ним по телефону во второй половине дня. Она съежилась от страха, прочитав записку. Пожалуйста, свяжитесь с мистером Дьюрасом.Она не хотела звонить именно сейчас, не хотела слышать его голос. Только не сейчас. Но она знала, что должна это сделать. Она должна была заставить себя вернуться обратно в рамки своей повседневной жизни и постараться избавиться от воспоминаний о пляже.

Ей потребовалось полчаса, чтобы набраться мужества сделать телефонный звонок. Наконец она набрала номер оператора по другую сторону океана, в Риме, и попросила связать ее с номером Марка в отеле «Хасслер».

На этот раз он был на месте.

– Марк? Это я.

– Да. Здравствуй. – Его голос был странным и холодным.

– Дина. – На какое-то мгновение ей показалось, что он не понимает, с кем говорит. Потом вдруг она обратила внимание на время. В Риме в этот момент было два часа ночи. Он, несомненно, только что крепко спал.

– Да, да. Я знаю. Я спал.

– Извини меня. Нас прервали во время нашего последнего разговора, к тому же Маргарет оставила записку. Я думала, что это, вероятно, было что-то важное.

Но вдруг она почувствовала беспокойство. По его голосу не было похоже, чтобы он спал.

– Хорошо. Где ты была?

Боже, почему он так холодно разговаривает? Почему именно сейчас? Ей нужно было найти вескую причину. Настолько вескую, чтобы не влюбиться в Бена. Найти для себя отговорку, чтобы остаться верной женой.

– Меня не было дома. Делала покупки. – Она ненавидела ложь, но что она могла ему сказать? Я целовалась с Беном Томпсоном на пляже? – У тебя в Риме все в порядке?

– Да, прекрасно. Послушай… – казалось, на мгновение он заколебался. – Я тебе перезвоню.

– Когда? – Она должна была знать. Ей необходимо было слышать его, необходимо было сохранить в памяти его голос. Это наверняка бы притупило боль переживаний по поводу ее неосуществимых надежд. – Когда ты позвонишь мне?

– Завтра. В конце дня. Я позвоню, не беспокойся. D'accord? [27]27
  Согласна? (фр.).


[Закрыть]

– Да, хорошо, согласна. – Она была глубоко задета его тоном. – Я люблю тебя. – Эти слова были мольбой о помощи. Казалось, он не услышал ее.

– Я тоже. Ciao [28]28
  До свидания (итал.).


[Закрыть]. – И затем, не говоря больше ни слова, он повесил трубку, в то время как Дина сидела, бессмысленно уставившись на телефон.

В этот вечер Дина поужинала в одиночестве в своей студии, затем постояла в течение получаса на небольшой, покрытой кафельной плиткой террасе, наблюдая, как садится над заливом солнце. Они могли бы наблюдать закат вдвоем с Беном, если бы сама не отдалила его от себя. А почему она не должна была этого делать? Чтобы чувствовать себя добродетельной, когда она звонила через половину земного шара Марку? Она почувствовала, как текут слезы по ее щекам. Она вскочила, когда услышала звонок в дверь. Она решила не отзываться, а затем подумала, что это могла быть Ким, которая собралась навестить ее. В этом случае Ким могла бы разглядеть свет в ее студии и решить, что Дина прячется от нее. Она вытерла слезы и бросилась босиком вниз по задней лестнице. Ей даже не пришло в голову спросить, кто там; она просто открыла дверь. В этот момент она была похожа на уставшую, неряшливую маленькую девочку в джинсах и босиком, с волосами, которые лезли ей в глаза. Она подняла глаза, ожидая увидеть Ким, и, удивленная, отступила назад, когда поняла, кто это был. Это был Бен.

– Я пришел в неурочный час? – спросил он. Она покачала головой. – Мы можем поговорить? – Он выглядел расстроенным так же, как и она, и быстро вошел внутрь после ее утвердительного кивка головой.

– Поднимайтесь наверх в студию. Я была как раз там.

– Вы работали? – Он искал взглядом ее глаза; она покачала головой.

– Размышляла.

– Я тоже.

Она тихо прикрыла за ним дверь. Он последовал за ней по ступенькам наверх, и она указала ему на свое любимое кресло.

– Кофе или вино?

– Ни то, ни другое. Спасибо. – Он выглядел ни с того ни с сего очень взбудораженным, как будто все время задавал себе вопрос, зачем сюда пришел. Затем он сел в кресло, закрыл глаза и провел рукой по своим волосам.

– Это безумие, я не должен был сюда приходить.

– Я рада, что вы все-таки пришли.

– В таком случае, – он открыл глаза и попробовал улыбнуться ей, – я тоже рад этому. Дина, я – я знал, что это похоже на помешательство… по, черт побери, я люблю вас. И я чувствую себя неразумным ребенком. Я не должен даже находиться здесь. Я совершенно не могу произнести ничего вразумительного, кроме того, что я уже сказал вам сегодня на пляже. – Он перешел на шепот и опустил глаза. – Только то, что я люблю вас.

В комнате повисла долгая тишина, она смотрела на него, и ее глаза наполнились слезами. Он услышал, как она вздохнула.

– Я тоже люблю вас.

– Вы знаете, зачем я пришел и что собираюсь вам сказать? – спросил он. – Что я согласен на любые условия. Я хочу видеть вас хоть на мгновение, хотя бы в течение одного вечера, хотя бы в течение только этого лета. После этого я не буду стоять у вас на пути, Я просто уйду. Но я не могу позволить себе спокойно смотреть, как мы теряем то, что могли бы иметь. – Затем он посмотрел на нее. Ее лицо было мокрым от слез, которые медленно капали на ее испачканную краской рубашку, но она, улыбаясь, протянула ему руку. Он крепко взял ее в свои ладони и притянул к себе. – Вам не кажется, что это звучит как-то ненормально?

– Да. Весьма. А что будет в конце лета?

– Мы разойдемся.

– А что, если мы не сможем этого сделать?

– Мы будем просто обязаны это сделать. Я сделаю это, потому что, я знаю, это будет ради вашего спокойствия. Ну а вы?

– Я думаю, что тоже смогу это сделать. – Ее руки обвились вокруг него. – Меня не волнует, что будет дальше, я всего лишь люблю вас.

Он широко улыбался, когда прижимал ее к себе. Это было как раз то, что он хотел услышать. Он вдруг почувствовал себя свободным, возбужденным, снова вернувшимся к жизни.

– Вы поедете ко мне домой, Дина? Там у меня все в беспорядке, но я хочу, чтобы мы были там вдвоем, я покажу вам мои сокровища. Я хочу показать вам вещи, которые очень много значат для меня, я хочу посвятить вам свою жизнь, показать вам мои галереи и как они работают. Я хочу гулять с вами по пляжу в Кармел, я хочу… ох, Дина, дорогая, дорогая, я люблю тебя!

Они оба смеялись, когда он взял ее на руки и понес вниз по ступенькам. На какое-то мгновение Дина возблагодарила судьбу за то, что именно сегодня вечером Маргарет была свободна от работы, но она посмела вспомнить об этом лишь на миг. Всего лишь на одно мгновение она подумала о Маргарет, ни на миг даже не вспомнив о Марке. Сейчас она принадлежала Бену. Она принадлежала ему на целое лето.

Глава 9

– Доброе утро.

Она услышала мягкий голос Бена рядом с собой. Она приоткрыла один глаз. Комната была ей незнакома. Она увидела стену светло-желтого цвета. Кто-то широко открыл ставни больших окон, выходящих на залив, и солнце широкими потоками хлынуло в комнату. Под окном росли деревья, и она могла слышать пение птиц. Стояла чудесная жаркая летняя погода, похожая скорее на дни в сентябре, чем в июне.

Дина окинула взглядом светло-желтую стену, и вдруг ее внимание приковали акварель с видом пляжа, небольшой рисунок пастелью и картина, сделанная маслом. Все работы были выполнены в солнечной манере и со вкусом, соответствующим стилю самого Бена. Она уселась, опираясь на локоть, зевнула, потягиваясь, и улыбнулась. Он смотрел на нее, и его взгляд переполнился любовью.

– Я жду уже час, когда ты проснешься. Я решил, что ты никогда не встанешь! – Прозвучавший внезапно голос принадлежал скорее маленькому мальчику, а не возлюбленному, и она рассмеялась.

– Я подумала, что я немного утомилась.

Она снова улыбнулась и нырнула под одеяло, положив одну руку ему на бедро. Она провела восхитительную долгую ночь в его объятиях, и они заснули лишь незадолго до рассвета.

– Это жалоба?

– Угу.

Дина провела губами по его ноге, остановившись у бедра, где она поцеловала нежно выступающие на фоне белой кожи пульсирующие прожилки вены, Дина улыбнулась, заметив, как они забились сильнее при ее прикосновении, и Бен нежно сжал ее в своих объятиях.

– Разве я еще не сказал тебе сегодня, как я люблю тебя? – Он ласково заглянул ей в глаза, и в его лице появилось что-то такое, о чем она мечтала, пытаясь отразить в картинах, но никогда не видела в жизни. Это напоминало своего рода страсть, любовь, освобожденную от условностей жизни. Это было то, чего она жаждала давным-давно и в существование чего она перестала верить. – Я люблю тебя, Дина… Я люблю тебя… – Его слова растаяли на ее губах, пока он покрывал их поцелуями первый раз за это утро, и его тело вновь потянулось к ней. Она слабо сопротивлялась, смеясь и извиваясь, когда он прижал ее к себе. – Ты возражаешь? – Он с удивленной насмешливостью посмотрел па нее, как бы давая понять, что не отступит ни перед какими словесными увещеваниями.

– Я еще не почистила зубы! Не причесала волосы… не… – Ее слова звучали все тише, заглушаемые смехом и его поцелуями, а руки невольно гладили его взлохмаченные волосы. – Бен… мне нужно…

– Нет, тебе не нужно. Ты мне нравишься именно такой. – Он был в этом уверен. – Тихо…

– Бен! – На сей раз она забыла о том, что ей надо привести в порядок волосы и почистить зубы. Она была так счастлива теперь, унесенная вдаль, плывущая по морю грез, в котором его тело слилось с ее душой.

* * *

– Все еще сонная, любимая? – Когда они заговорили, его голос звучал шепотом. Прошло почти два часа, а она счастливо свернулась комочком у него в руках, положив свою ногу на его.

– Мм… Бен?

– Да? – В это теплое, летнее утро его голос звучал так ласково.

– Я люблю тебя. – Ее голос напоминал голос ребенка.

– Я тоже люблю тебя. А теперь засыпай.

И она снова заснула, проспав около двух часов. Когда она открыла глаза, он стоял у подножия кровати, полностью одетый, держа в руках поднос. Она с удивлением взглянула на него. На нем был голубой в полоску костюм для деловых встреч.

– Что ты делаешь? – Смущенная, она села в кровати и провела рукой по своим нечесаным волосам. Внезапно с исчезновением сладких запахов любви она остро ощутила наготу своего тела и некоторую неряшливость. – Я долго спала?

– Не очень. Если бы у меня не было второго завтрака в галерее, я бы тоже еще понежился. Но я отменил одну встречу вчера, и если я отменю еще одну, Салли уйдет от меня. Но я вернусь очень скоро. – Он поставил поднос ей па колени, в то время как она удобно расположилась на большой двуспальной кровати, облокотившись на подушки. – Надеюсь, этого хватит. – На подносе были булочки, фрукты, кофе с молоком и одно сваренное в мешочек яйцо. – Я не очень хорошо знаю, что ты любишь на завтрак. – Улыбнувшись, он снова стал молодым.

Дина в изумлении взглянула на еду, а потом на него. Что она может сказать? Он появился в ее жизни после встречи на пляже в Кармел, а теперь он варил ей яйца в мешочек и готовил булочки к завтраку, извиняясь за то, что не знал ее вкусы. Всю ночь и большую часть утра они провели в объятиях друг друга; он сказал ей, что любит ее, а она – что любит его; ей даже не было совестно оттого, что она проснулась в его кровати, а не в своей – той самой, где она спала с Марком все восемнадцать лет. В это утро ее мало заботил Марк. Она чувствовала себя счастливой, молодой, влюбленной, и ей хотелось одного, чтобы рядом был Бен. Она одарила его восторженной улыбкой и вздохом, принимаясь за булочку.

– Я предупреждаю вас, сэр, если вы будете так баловать меня, я стану невыносимой менее чем через неделю.

– Нет, ты не станешь. – Он сказал это со всей определенностью, смеясь. Внезапно он сделался снова очень взрослым.

– Нет, стану. – Она в безмятежном упоении закрыла глаза, наслаждаясь булочкой. – Я теперь буду ожидать булочки, и яйца в мешочек, и кофе с молоком… – Она снова открыла глаза. Они были необыкновенно яркими и озорными, – Я даже полагаю, что ты будешь вместо работы находиться дома каждый день с тем, чтобы мы лежали в объятиях друг друга.

– И напрасно полагаешь.

– Неужели? А почему бы и нет?

– Потому что завтра уже твоя очередь готовить завтрак для меня. Это и есть демократия, Дина. Мы живем здесь вместе. Мы варим друг другу яйца в мешочек. – Он наклонился и поцеловал ее на прощанье. – К тому же я люблю яичницу.

– Я возьму себе на заметку. – Она улыбнулась ему. Он встал.

– Я тебе об этом напомню.

– Хорошо.

Она продолжала расправляться с завтраком, невероятно счастливая и свободная. У нее было такое состояние, как если бы они прожили вместе месяцы, а может, и годы. Ей не казалось странным, когда он счастливо улыбался, глядя на ее обнаженную грудь, в то время как она пила кофе с молоком из ярко-желтого кофейника. Их взаимоотношения были так легки, естественны и непринужденны, что ничем не напоминали привычки, сложившейся в ее собственном доме. И она поняла, что порядки в доме Бена ей нравились больше. Даже желтый кофейник в ее руке казался очень устойчивым. Ощущение его прочности контрастировало с хрупкостью голубого с цветочками чайника из Лиможа, подаренного матерью Марка.

– Что ты собираешься делать сегодня?

– Прежде всего я приму ванну. – Она сморщила носик, и они оба рассмеялись.

– Ты мне нравишься и такой.

– Ты просто свинка. – Она протянула к нему руки, и он снова поцеловал ее. Оторвавшись от нее, он с сожалением поднял глаза вверх.

– Господь Бог, может быть, мне стоило отменить и этот завтрак, в конце концов.

– Давай позже. Или… – Она хотела спросить его, увидятся ли они вечером, но в его глазах было легко прочесть ответ.

– Никаких «или», Дина. Я освобожусь после пяти. Мы можем где-нибудь поужинать в спокойной обстановке. Может быть, в Марин?

– Я с удовольствием. – Она снова облокотилась на подушку, широко улыбнувшись, но тут же заметила некоторую озабоченность в его взгляде.

– Что-то не так?

– Дело не во мне. Но… я хотел бы знать, как ты относишься к нашему появлению на людях. Я не хотел бы создавать тебе дополнительных трудностей. – Он вынужден был напомнить себе о том, что у нее есть другая жизнь. Что она никогда не будет полностью принадлежать ему. Что она отдана ему на время подобно художественному шедевру из иностранного музея, которым он не владел полностью и не мог держать у себя в галерее. А потому это делало ее бесконечно дорогой для него на то время, пока они будут вместе. – У тебя не возникнут проблемы, если мы пойдем куда-либо? – Он смотрел на нее открыто и с такой нежностью своими зелеными глазами.

– Не должны. Это будет зависеть от того, что мы делаем, где будем, как поведем себя. Я думаю, все будет хорошо.

Он кивнул, не сказав ничего, и она протянула ему руку. Он молча взял ее и снова сел на кровати.

– Я не хочу ничего делать такого, что может навредить тебе потом.

– Ты не сможешь. И перестань волноваться. Все будет нормально.

– Я действительно волнуюсь за тебя, Дина. Я не прощу себе, если ты потом будешь страдать из-за этого.

– Ты не считаешь, что мы оба будем?

Он посмотрел с удивлением.

– Что это значит?

– Это значит, что нынешнее лето – самое прекрасное время в моей жизни и, надеюсь, твоей. Когда оно закончится и мы вернемся к своему привычному образу жизни, ты не думаешь, что мы оба будем страдать?

Он кивнул и посмотрел на ее изящную руку, которую держал в своих ладонях.

– Ты сожалеешь о том, что мы решили?

Дина откинула голову и рассмеялась своим серебряным смехом, прежде чем нежно поцеловать его в щеку.

– Ни на мгновение. – А затем снова сделалась серьезной. – Я полагаю, мы были бы безумцами, если бы надеялись на то, что нам не придется страдать позднее. Если это хоть чего-либо стоит, если это прекрасно, если это нам важно… тогда мы будем страдать. И с этим надо смириться.

– Что касается меня, я согласен. Но…

– Что значит «но»? Ты не хочешь, чтобы и я страдала. Ты не хочешь, чтобы я это ощутила на себе через любовь к тебе. Рассуждай здраво. Наши чувства этого стоят.

– Я все понимаю и согласен. Но я хочу также проявить благоразумие. Я не хочу создавать тебе проблемы в отношениях с Марком. – При упоминании его имени она почти съежилась. Бен наклонился и, быстро ее поцеловав, выпрямился. – Я думаю, мы сказали достаточно для одного утра. – Ему была ненавистна сама мысль о том, что произойдет в конце лета; трудно было поверить и в то, что это время настанет. Ведь они только начали встречаться вместе. – Где ты будешь в пять часов вечера? – Он взглянул на нее, обернувшись уже у самой двери. – Здесь?

Она покачала головой.

– Мне лучше пойти домой.

– Мне зайти туда за тобой? – На мгновение он заколебался. – Я буду ждать тебя здесь.

Он, улыбнувшись, кивнул и вышел. Услышав через минуту удаляющийся звук его маленькой немецкой машины, она прошлась по комнате, затем уселась, раздетая, на краю кровати, закинув ногу за ногу. Она была влюблена, и это было чудесно. Какой он замечательный человек, какой нежный, внимательный и благоразумный. Он постоянно веселил ее, любил смеяться, придумывать забавные истории и бесконечно смешные анекдоты. В прошлый вечер он без конца рассказывал ей о своих молодых годах, показывая альбомы с детскими фотографиями, с фотографиями своих родителей, сестры и друзей, многие из которых стали известными актерами театра и кино, писателями и драматургами. Эти альбомы до сих пор лежали раскрытыми на полу.

У него был уютный небольшой дом, весьма отличный от коттеджа в Кармел. Площадь дома в Кармел была значительно больше, и вокруг преобладали все тона неярких, песчаных красок пляжа, включая белые, бежевые, серые, как пыль, цвета деревьев и их мягкого белесого пуха. Дом в городе представлял собой маленькую «жемчужину», приютившуюся на самом верху холма Телеграф Хилл; здесь была масса картин и книг. В гостиной стояли два глубоких дивана из красной кожи, над ними – полки с книгами в красивых переплетах, в большинстве своем об искусстве. Мягкий бежевый цвет стен комнаты выгодно оттенял красоту двух картин, висевших рядом; полы были великолепно отполированы, а ковер был явно восточной работы, хотя и не столь великолепный, как те, которые Марк привез ей очень давно из Ирана. Небольшое жилище Бена было создано не напоказ; в нем было мило и уютно, оно ему очень нравилось, здесь он любил проводить вечера с артистами и друзьями. В гостиной был часто используемый камин с медной подставкой для дров, которую он приобрел во Франции; в углу, прислонившись к стене, стоял контрабас. Там же было небольшое пианино, гитара, красивый письменный стол в английском стиле с бронзовым бюстом Сезанна. Повсюду были приметы некоторого беспорядка после дружеской вечеринки, но в этих издержках был своего рода элегантный шик. Некоторые из предметов представляли собой большую ценность, но большинство значили многое только для хозяина и тех людей, которые любили его. В устройстве гостиной чувствовались вкусы и пристрастия Бена, так же, как в стиле небольшой, но уютной желтого цвета спальни, окна которой выходили на залив; и все это было таким же ярким, как утреннее солнце. Гордостью дома была крохотная терраса со множеством растений ярких расцветок, а также с двумя удобными, несколько выгоревшими на солнце полотняными креслами. В доме была еще кухня и одна комната – запасник, где Бен хранил различные вещи – от редких картин и множества папок до прекрасного бювара. Эта комната давала ему возможность работать дома и была столь же полезной, сколь и скромной, как и его автомобиль. Оглядевшись вокруг, Дина снова поняла, что в Бене Странно уживались привычки к уюту и стилю одновременно, и он постоянно, казалось, стремился к тому, чтобы соединить их вместе единственно известным ему способом. Дина забралась в его шелковый купальный халат черно-голубых тонов и отправилась исследовать террасу. Она уселась в одно из полотняных, выцветших на солнце кресел. Когда-то его цвет был ярко-зеленым, как перья попугая, но солнечные лучи превратили его в светло-желтый. Она вытянула ноги на мгновенье, обратив лицо к солнцу и думая о Бене, интересуясь, где он мог быть сейчас – уже в галерее? Завтракает? Или подписывает счета, принесенные Салли? Беседует с Густавом? Ей нравился стиль его жизни, чем он занимался, как вел себя с людьми, окружавшими его, как он держал себя по отношению к ней. Она поняла, что даже одобряет его идею очередности в приготовлении завтраков, то, что он называл демократией. Вести именно такой образ жизни было приятно. Она чуть приоткрыла халат и улыбнулась, почувствовав теплоту ярких солнечных лучей. Скоро она отправится домой к себе в студию и займется рисованием. Но не сейчас. Ей было так приятно нежиться под лучами солнца, подобно кошке, и думать о Бене.