Текст книги "Конец лета (др. перевод)"

Автор книги: Даниэла Стил

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Глава 2

– У тебя достаточно денег в банке на все время моего отсутствия. Но если тебе потребуется еще, позвони в офис Доминик, и она переведет их тебе на счет. Я просил Салливана навещать тебя по крайней мере дважды в неделю. И…

Дина взглянула на мужа с удивлением.

– Ты просил Джима навещать меня? Зачем?

Джим Салливан был партнером Марка в американской фирме и одним из тех немногих американцев, которые ему действительно нравились.

– Я должен быть уверен, что у тебя все в порядке, ты счастлива и у тебя есть все, что необходимо.

– Спасибо, но, мне кажется, глупо беспокоить Джима.

– Ему понравится. Покажи ему свои последние работы, пригласи на обед. Я доверяю ему. – Он посмотрел на жену с улыбкой. Она улыбнулась в ответ.

– Ты можешь доверять мне тоже.

В течение всех восемнадцати лет замужества она никогда не обманывала Марка. И сейчас она не собиралась этого делать.

– Я действительно доверяю тебе. Я буду звонить часто, если смогу. Ты знаешь, где я буду находиться. Если что-либо произойдет, только позвони. Я перезвоню тебе сразу, как только смогу, если я не буду на месте.

Она спокойно кивнула в ответ на его слова, а затем издала слабый вздох. Он обернулся, чтобы взглянуть на нее во время установившейся в салоне «ягуара» тишины. На мгновение в его глазах отразилась тревога.

– С тобой будет все в порядке, Дина, не так ли?

Их глаза встретились. Она кивнула.

– Да, со мной будет все хорошо. Но я буду страшно скучать без тебя.

Он снова перевел взгляд на дорогу.

– Время пролетит быстро. Если передумаешь, ты в любой момент можешь присоединиться к моей матери и Пилар на Антибе. – Он вновь улыбнулся жене. – Но это не то, чего ты хочешь.

– Да, я не хочу этого. – Она улыбнулась в ответ.

– Têtue va [11]11
  Упрямая моя (фр.).


[Закрыть]. Наверное, за это я и люблю тебя.

– Только за это? Меня всегда это интересовало. – В ее глазах появился дразнящий блеск в тот момент, когда она изучала красивый профиль сидящего рядом в машине мужчины. – Ты будешь следить за собой, не так ли? Не стоит так ужасно много работать. – Но это было бесполезное замечание, и они оба понимали это.

– Я не буду. – Он нежно улыбнулся ей.

– Ты будешь.

– Я буду.

– И каждая минута в работе будет доставлять тебе удовольствие. – Они оба знали, что это тоже была правда. – Я надеюсь, что дело компании «Салко» завершится в твою пользу.

– Конечно. Можешь быть абсолютно уверенной в этом.

– Марк Эдуард Дьюрас, вы невыносимо высокомерны. Вам уже кто-нибудь говорил сегодня об этом?

– Только женщина, которую я люблю. – Он коснулся ее руки, когда свернул на шоссе в сторону аэропорта; она тоже мягко коснулась его пальцев. Это напомнило ей предыдущую ночь и тот редкий случай полного слияния их тел, которое она долго хранила в своей памяти. МояДиана…

– Я люблю тебя, любимый. – Она взяла его руку, прикоснулась своими губами и нежно поцеловала кончики пальцев. – Я так хочу, чтобы у нас было больше времени.

– Я тоже. У нас будет в недалеком будущем.

– Да… но когда? – Она осторожно вернула его руку обратно на сиденье, оставив его пальцы сцепленными со своими. – Как думаешь, когда ты вернешься, мы сможем поехать куда-нибудь вдвоем на выходные? – Она наблюдала за ним, ее глаза были по-детски широко раскрыты. Она все еще хотела его, хотела быть с ним, принадлежать ему. После стольких лет до сих пор это для нее было важно. Иногда она сама удивлялась, сколь сильно было это чувство.

– Куда бы ты хотела отправиться?

– Куда угодно. Только бы мы были вместе. И одни.

Он долго смотрел на нее, пока они подъезжали к стоянке, и на мгновение Дине показалось, что она заметила сожаление в его глазах.

– Мы обязательно сделаем это. Как только я вернусь назад. – Затем, кажется, у него перехватило дыхание. – Дина, я…

Она ждала, но он не произнес ни слова, только обнял и крепко прижал к себе. Она почувствовала, как его руки обвиваются вокруг нее, и теснее прижалась к мужу, крепко зажмурившись. Он нужен был ей больше, чем мог об этом догадываться. Слезы медленно катились по ее лицу. Он почувствовал, как она дрожит в его объятиях, и отодвинул от себя, с удивлением взглянув на нее.

– Tu pleurs [12]12
  Ты плачешь (фр.).


[Закрыть]?

– Un peu [13]13
  Немного (фр.).


[Закрыть]. – Он улыбнулся. Уже очень давно она не отвечала ему по-французски. – Как бы я хотела, чтобы ты не уезжал. – Если бы только он остался, если бы у них было немного времени побыть без Пилар…

– Я тоже. – Но они оба знали, что это обман. Он вытащил ключ из замка зажигания и открыл дверь, подзывая носильщика.

Дина спокойно шла рядом с ним, погруженная в собственные мысли, пока они не вошли в зал ожидания для пассажиров первого класса, где он обычно уединялся, ожидая посадки на самолет. Она устроилась в соседнем кресле и улыбнулась ему. Но он уже был другим, ушедшим в себя, и ничто не напоминало тех мгновений, которые они пережили в машине. Он проверил бумаги в своем портфеле и посмотрел на часы. У него было еще десять минут, и было видно, что ему вдруг захотелось немедленно улететь.

– Alors [14]14
  Итак (фр.).


[Закрыть], есть еще что-то, о чем мы забыли поговорить в машине? Что-нибудь передать Пилар?

– Передай ей мою любовь. Ты остановишься там перед тем, как лететь в Афины?

– Нет, только позвоню ей сегодня вечером.

– И мне тоже? – Она смотрела, как бегут секунды на огромных часах на стене.

– И тебе тоже. Ты не собираешься куда-либо пойти сегодня?

– Нет, у меня есть работа в студии, которую я хотела бы завершить.

– Тебе стоит заняться чем-то увлекательным, и тогда тебе не будет одиноко.

Не стоит, я уже привыкла.Опять она не произнесла ни слова вслух. «Со мной будет все в порядке». Она положила ногу на ногу, взглянув на краешек платья. На ней было новое бледно-лиловое шелковое платье и зеленые серьги из нефрита, усыпанные бриллиантами; серьги, которые он ей привез из Гонконга. Но он этого не замечал. Его мысли были далеко.

– Дина?

– Хм? – Она подняла глаза: он стоял рядом с ней с портфелем в руке и знакомой улыбкой победителя в глазах. Он был готов к сражениям, опять был чужим и свободным.

– Пора идти? – Уже? Так быстро?

Он кивнул; тогда она встала, такая маленькая по сравнению с ним, но прекрасно смотрящаяся рядом. Они были поразительно красивой супружеской парой. Даже мадам Дьюрас, его мать, женщина с вечно холодным взглядом, признала это – однажды.

– Тебе не стоит провожать меня до выхода. – Он казался чем-то расстроенным.

– Да, но мне хотелось бы. Ты не против?

– Разумеется. – Он придержал для нее дверь, и они влились в суматошную толпу, выстроившуюся у выхода, сразу растворившись среди массы путешественников, нагруженных чемоданами, подарками, гитарами. Они подошли к выходу слишком рано, и он, обернувшись, посмотрел на нее сверху вниз с улыбкой: – Я позвоню тебе сегодня вечером.

– Я люблю тебя.

Он не ответил, но наклонился и поцеловал ее в макушку, затем широко зашагал по дорожке к самолету, не оглянувшись назад. Она смотрела вслед, пока он не исчез, затем медленно повернулась и пошла обратно. Я люблю тебя. Ее собственные слова отдавались эхом в голове. Но он не ответил. Он уже ушел.

Она села в машину, стоявшую у тротуара, вздохнула, повернула ключ в замке зажигания и поехала домой.

Она быстро поднялась наверх, чтобы переодеться, и была глубоко погружена в свои размышления всю следующую половину дня, которую провела в студии. Она отрешенно делала зарисовки и только вышла на террасу подышать свежим воздухом, когда Маргарет осторожно постучала в дверь. Дина повернулась с выражением удивления, в то время как экономка нерешительно вошла в комнату.

– Миссис Дьюрас, я… я прошу прощения. – Она знала, как Дина не любила, чтобы ее беспокоили именно здесь, но сейчас у нее не было иного выбора. Дина отключила свой телефон в студии.

– Что-нибудь случилось? – Дина выглядела раздосадованной, стоя на том же месте с распущенными по плечам волосами, засунув руки в карманы своих джинсов.

– Нет. Мистер Салливан ожидает вас внизу.

– Джим? – Теперь она вспомнила обещание Марка Эдуарда, что Джим будет навещать ее. Он действительно не терял времени даром. Всегда готов был выполнить любое указание своего компаньона. – Я сейчас спущусь.

Маргарет кивнула. Она все сделала правильно. Она знала, что Дина не хотела бы принимать его наверху в своей студии. Она провела его в отдающую холодом зеленую гостиную и предложила чашку чая, которую он с усмешкой отклонил. Он был настолько не похож на Марка Эдуарда, как только могут быть не похожи два человека, и он всегда нравился Маргарет. Он был грубоват, этот типичный американец, и легок в общении, и где-то в его глазах всегда прятался намек на широкую ирландскую улыбку.

Дина увидела его стоящим у окна и наблюдающим за тем, как летняя дымка тумана медленно плывет над заливом. Туман был похож на маленькие облачка хлопка, которые тянутся невидимой нитью, проплывая между пролетами моста и зависая над мачтами парусников.

– Привет, Джим.

– Мадам. – Он исполнил небольшой поклон с тем, чтобы поцеловать ее руку. Но она, прыснув от смеха, отвела руку в сторону, предлагая для поцелуя щеку, чем он бесцеремонно воспользовался.

– Должен отметить, что я предпочитаю именно так. Целование рук – это искусство, которым я до сих пор не овладел до конца. Никогда ведь не знаешь, чего они хотят: пожать тебе руку или чтобы ты ее поцеловал. Пару раз мне чуть было не разбили нос те дамы, которые хотели именно пожать руку.

Она рассмеялась и села.

– Тебе надо брать уроки у Марка. Он большой мастер по этой части. Ему помогает либо то, что он француз, либо какое-то шестое чувство. Как насчет чего-нибудь выпить?

– Люблю это дело. – Он понизил голос до шепота: – Маргарет, кажется, считает, что я должен пить чай.

– Как это ужасно!

Она снова рассмеялась, а он оценивающе наблюдал за ней, пока она открывала маленький встроенный шкафчик и вынимала оттуда два стакана и бутылку шотландского виски.

– Выпьешь, Дина?

Он сказал это непроизвольно и был удивлен. Он никогда не видел, чтобы она пила виски. Но, может быть, у Марка Эдуарда были веские причины, чтобы он заходил в этот дом. Но Дина уже отрицательно покачала головой.

– Я бы хотел немного воды со льдом. Ты беспокоишься?

Она с усмешкой взглянула на него, когда возвращалась с его стаканом обратно.

– Немного.

– Не беспокойся, любовь моя. Я еще не опустошил бутылку.

Ее глаза стали вдруг задумчивыми, когда она отпила глоток из своего стакана и осторожно поставила его на мраморный столик.

– Кажется, наступает очень долгое лето. – Она вздохнула и взглянула на него с улыбкой. Он осторожно дотянулся до нее и погладил по руке.

– Я знаю. Может, когда-нибудь мы сходим в кино?

– Ты очень хороший, но неужели у тебя нет занятия получше?

Она знала, что есть. Он был в разводе уже четыре года и жил теперь с манекенщицей, которая переехала сюда из Нью-Йорка два месяца назад. Он обожал таких женщин, и они всегда отвечали ему взаимностью. Высокий, красивый, атлетичный, с голубыми ирландскими глазами и черными волосами, слегка присыпанными редкой сединой. Он резко отличался от Марка Эдуарда во всем, был легок в общении везде, где Марк держал себя официально; типичный американец, в то время как Марк вел себя как истинный европеец; удивительно непритязательный, в отличие от едва скрываемого высокомерия Марка. Дину всегда ставило в тупик, почему Марк Эдуард выбрал себе в партнеры Джима, но это был мудрый шаг. Особая неповторимость натуры Марка только подчеркивалась яркой натурой Джима; их звезды сияли, не затмевая друг друга, и они двигались по своим весьма различным орбитам. Дьюрасы редко встречали Джима в обществе. Он был занят своей собственной жизнью, своей коллекцией манекенщиц, в данный момент сократившейся до одного экземпляра – до поры до времени. Джим никогда не оставался надолго с одной женщиной.

– Что ты собираешься делать в ближайшие дни?

Он улыбнулся ей.

– Работать, играть, как обычно. А ты?

– Проводить время в своей студии, как обычно. – Она ответила так, как делала это всегда.

– Как насчет нынешнего лета? У тебя есть какие-нибудь планы?

– Нет еще. Но я подумаю. Может быть, я поеду навестить друзей в Санта-Барбаре или что-нибудь в этом духе.

– Боже. – Он сделал ужасное лицо, и она рассмеялась.

– Что в этом такого?

– Тебе должно быть лет восемьдесят, чтобы получить удовольствие от этого. Почему бы тебе не съездить в Беверли Хиллз. Притворись, что ты кинозвезда, будешь обедать в Поло Лаундж, окружи себя поклонниками.

– Это то, чем занимаешься ты? – Она рассмеялась при одной мысли об этом.

– Разумеется. Каждую неделю. – Он хихикнул и поставил пустой стакан, взглянув при этом на часы. – Не беспокойся. Я быстро тебе все устрою, но сейчас, – он, казалось, сожалел об этом, – мне надо бежать.

– Спасибо, что заглянул. Вечер длился очень долго. Странно чувствовать себя, когда все разъехались.

Он понимающе кивнул, неожиданно протрезвев. Он помнил те чувства, которые возникли у него после того, как его жена и двое их мальчиков покинули его первый раз. Тогда он думал, что сойдет с ума всего лишь от гнетущей тишины.

– Я позвоню тебе.

– Хорошо. И, Джим, – она долго не отрывала от него своего взгляда, – спасибо.

Он взъерошил ее длинные темные волосы, поцеловал в лоб и отбыл, помахав рукой, усаживаясь в свой черный «порше», раздумывая о том, что Марк совсем спятил. Дина Дьюрас была одной из тех женщин, ради обладания которой он отдал бы все. Конечно, ему хватало ума не играть с огнем, но он все равно думал, что Дьюрас спятил. Господи, он даже и не подозревал, сколько было красоты в этой маленькой женщине. Или это не так? Джим Салливан подивился своим мыслям, удаляясь все дальше и дальше, а Дина тихо прикрыла дверь.

Она взглянула на часы, размышляя о том, как хорошо, что Джим заехал к ней, и гадая, как скоро Марк позвонит ей. Он обещал сделать это этим вечером.

Но он не позвонил. Вместо этого утром пришла телеграмма:

«Улетаю в Афины. Неподходящее время для звонка. Все хорошо. С Пилар все в порядке. Марк».

Коротко и ясно. Но почему он не позвонил? «Неподходящее время для звонка», – снова прочитала она. Неподходящее время. Неподходящее время…

Телефонный звонок прервал размышления Дины в то время, как она снова перечитывала телеграмму Марка. Она уже знала ее наизусть.

– Дина? – Громкий голос вывел из задумчивого состояния. Это была Ким Хоугтон. Она жила всего в нескольких кварталах отсюда, ее жизнь была совершенно иной. Дважды замужем, дважды разведенная, полностью независимая, веселая и свободная. Она посещала художественную школу вместе с Диной, но в данный момент она с головой погрузилась в рекламное дело, поскольку никогда не была хорошим художником. Она – единственная близкая подруга Дины.

– Привет, Ким. Что у тебя новенького?

– Ничего особенного. Я была в Лос-Анджелесе и обхаживала одного из наших новых клиентов. Этот негодяй уже хотел разорвать контракт. А этот контракт был сделан мною. – Она упомянула название национальной сети гостиниц, для которых осуществляла рекламную деятельность. – Хочешь поужинать?

– Я не могу. Я уже обещала.

– Что обещала? – В ее голосе появились нотки подозрения. Она всегда знала, когда Дина говорила неправду.

– Благотворительный завтрак. Я должна идти.

– Выбрось из головы. Я тебе его заменю. Мне нужен совет, я в депрессии.

Дина рассмеялась. Кимберли Хоугтон никогда не была в депрессии. Даже два ее бракоразводных процесса не смогли привести ее в подавленное состояние. Она сразу находила твердую почву под ногами. Обычно в течение недели.

– Прекрати, дорогая, давай двинем куда-нибудь поужинать. Мне надо на время встряхнуться.

– Мне тоже.

Дина окинула взглядом голубое шелково-бархатное великолепие своей спальни, стараясь подавить в себе чувство уныния. На какой-то момент звук ее голоса пропал в трубке.

– Что это значит? – спросила Ким.

– Это значит, ты, вечно сующая свой нос, что Марка нет дома. Пилар уехала два дня назад, а Марк – вчера утром.

– Господи, тебе что, это не нравится? У тебя нечасто случается передышка, когда их обоих нет рядом. Если бы я была на твоем месте, я бы носилась по гостиной голышом и позвала бы всех своих друзей.

– Позвала бы, пока я голая или после того, как оденусь? – Дина закинула ноги на кресло и засмеялась.

– Когда угодно. Слушай, в таком случае забудь о завтраке. Как насчет поужинать сегодня вечером?

– Это мысль. В этом случае я могу кое-что поделать в студии во второй половине дня.

– А я думала, ты собираешься на благотворительный завтрак. – Дина могла себе представить, как ухмыляется Ким. – Договорились.

– Иди к черту!

– Спасибо. Ужин в семь в «Трейдер Викс»?

– Я приду.

– Увидимся. – Она повесила трубку, заставив Дину улыбнуться. Слава Богу, что на свете есть Ким.

– Ты выглядишь шикарно. Новое платье? – Кимберли Хоугтон оторвалась от своего стакана, когда появилась Дина, и обе женщины обменялись улыбками, как две старые подруги. Дина действительно прекрасно выглядела в своем белом кашемировом платье, которое хорошо на ней сидело, оттеняя темные волосы и громадные зеленые глаза.

– Ты тоже неплохо выглядишь.

Ким обладала фигурой, которая всегда привлекала мужчин, манили ее пышные формы, их щедрая открытость. Голубые глаза притягивали своей игрой, а улыбка ослепляла каждого, кто попадал в поле ее действия. Все последние двадцать лет она постоянно носила короткую прическу в виде светлой копны завитков. Ким не обладала завораживающей элегантностью Дины, но ее притягательность была неотразима, не исключая и манеру одеваться. Она всегда имела такой вид, как будто за ней волочились сразу человек десять мужчин, и, по правде говоря, так оно и было. По крайней мере, один или два ухажера были рядом всегда. В этот вечер на ней был голубой бархатный блейзер и брюки с шелковой блузкой красного цвета, рискованно расстегнутой до такой степени, что была видна округлая впадина и единственное украшение в виде бриллианта, соблазнительно подвешенного на тонкой золотой цепочке, который ложился точно посредине ее полной груди. Это привлекало к ней внимание – как будто она в этом нуждалась.

Дина заказала шампанское и, удобно расположившись в кресле, положила норковую шубку на сиденье. Это не произвело на Ким должного впечатления, не вызвало у нее никакого интереса. Воспитанная своей средой, она ценила только независимость и хорошее времяпрепровождение, не испытывая страстей по поводу денег или норковых манто. Зато первым двум вещам она предавалась вовсю.

– Итак, что новенького? Наслаждаешься свободой?

– В некотором роде. Правда, в данное время мне несколько трудно привыкнуть к этому. – Дина вздохнула и слегка пригубила шампанское.

– О Господи, за то время, что Марк бывает в поездках, я полагаю, тебе давно пора к этому привыкнуть. К тому же немного свободы тебе не повредит.

– Возможно. Но его не будет в течение трех месяцев. Это кажется целой вечностью.

– Целых три месяца? Как это произошло? – В голосе Ким внезапно исчезла живость, которая появилась после шампанского, глаза ее смотрели вопрошающе.

– У него большое судебное дело, которое вынуждает его курсировать между Афинами и Парижем. В промежутках нет никакого смысла наведываться домой.

– А тебе отправиться к нему?

– Скорее всего нет необходимости.

– Что бы это могло значить? Ты выяснила? – Это было похоже на строгую беседу с матерью. Дина улыбнулась, взглянув на подругу.

– В некотором смысле да. Он будет очень занят, а если я поеду, то буду мыкаться с мадам Дьюрас.

– Забудь об этом. – Ким слышала уже давно о невообразимом характере матери Марка Эдуарда.

– Если быть точной, я не полностью высказалась Марку об этом. Итак, voilà [15]15
  Вот (фр.).


[Закрыть], я предоставлена сама себе на все лето.

– И ты уже проклинаешь каждую минуту одиночества по прошествии всего лишь двух дней. Верно? Конечно. – Она сама ответила на свой вопрос. – Почему бы тебе не отправиться куда-либо?

– Куда?

– О Господи, Дина, куда угодно. Я убеждена, Марк не будет возражать.

– Возможно, нет, но я не люблю никуда ездить одна. – Ей никогда не приходилось этого делать. Она всегда ездила в компании с отцом, а потом с Пилар и Марком.

– К тому же куда я поеду? Джим Салливан сказал, что в Санта-Барбаре будет тоскливо.

Она выглядела такой беззащитной, произнося это, что Кимберли рассмеялась.

– Он прав. Бедная богатая малышка. А как насчет поездки в Кармел со мной завтра? Мне нужно отправиться на встречу с клиентом в конце недели. Ты могла бы составить мне компанию.

– Но это глупо, Ким, я буду тебе мешать.

Но на мгновение эта мысль ей понравилась. Она не была целую вечность в Кармел, притом это было недалеко, всего лишь в двух часах езды от города.

– С какой стати ты будешь мне мешать? Ради всего святого, у меня нет романа с этим парнем, и я буду рада тебе. Быть одной такая скукотища.

– Только ненадолго. – Она посмотрела испытующе на подругу, и Ким рассмеялась.

– Пожалуйста, что будет с моей репутацией! – Она широко улыбнулась Дине, затем наклонила голову чуть в сторону, встряхнув мягкой копной своих светлых кудряшек. – Нет, по правде, ты едешь? Я буду очень рада.

– Я подумаю.

– Нет уж. Ты поедешь. Решено? Отлично!

– Кимберли… – Дина была готова рассмеяться.

– Я заеду за тобой в пять тридцать. – Ким улыбнулась торжествующей улыбкой.