Текст книги "Рубин"

Автор книги: Даниэль Зеа Рэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

Глава 16

Рубин

Рубин позавтракала в покоях и стала дожидаться Ордериона. Он явился ближе к десяти утра.

– Готова немного прогуляться? – спросил принц и напряженно улыбнулся.

– Да, – принцесса встала и поправила шлейф платья. – Делегаты уехали?

– Сразу после завтрака, – подтвердил Ордерион. – И послание для твоего отца забрали с собой.

– Это хорошо, – закивала Рубин, останавливаясь у двери. – Что ж, веди меня, куда посчитаешь нужным.

– В тюрьму мы не пойдем. – Ордерион открыл перед ней дверь. – Обещаю.

– А так хотелось посмотреть, где я могу оказаться в любой момент!

– Шутница. – В уголках его глаз появились морщинки веселья.

– Уж какая есть! – игриво заметила Рубин, проходя мимо него, и услышала тихое: «Моя».

Ордерион водил ее по этажам и залам, объясняя попутно, как попасть из одной части замка в другую. Они побывали в фамильной галерее, где висели портреты предков Ордериона. Рассказ о них показался Рубин скупым повествованием о рождении и смерти, с правлением Инайей или служением королю между этими двумя событиями. В той же зале находились статуи из белого мрамора, изображающие величественных властителей в мантиях и с коронами на головах. Рубин остановилась напротив одной из них, внимательно разглядывая застывшее лицо довольно молодого деда Ордериона.

– Ты похож на него. – Она повернулась к принцу.

– Я никогда его не знал. Король Пратмут умер задолго до моего рождения, передав трон моему отцу. Его супруга, моя бабушка, была очень привязана к маленькому Галлахеру. Нас с Атаном она недолюбливала, и в детстве нам от нее доставалось. – Он поморщился, явно вспомнив об этом. – Бабушка погибла, когда мне было лет десять, наверное. Упала с лошади. – Принц перевел взгляд на Рубин. – Это случилось на наших с Галлахером глазах.

– Мне очень жаль, – произнесла Рубин.

– Стыдно признаться, но следом за ужасом от этой сцены я испытал облегчение. – Ордерион вновь повернулся к картинам и указал на одну из них. – До сих пор она с осуждением смотрит на меня, когда я сюда прихожу.

Рубин подошла к полотну, изображавшему весьма красивую молодую инайку, глядящую на мир свысока. Осуждения в холодном взгляде карих глаз девы она не заметила, а вот надменности в них было хоть отбавляй.

– Галлахер любил бабушку? – Рубин направилась дальше.

– Да. И очень горевал, когда она погибла. Его мать умерла настолько рано, что он ее не помнил, а бабушка ее заменила. Мы с Атаном всегда держались от Галлахера особняком. Потому что старшему брату дозволялось то, чего не могли позволить себе мы. Оно и ясно: он наследник трона. Но вместе с тем, с Галлахера и требовали больше. Очень часто, пока мы с Атаном играли во внутреннем дворе, Галлахер зубрил языки и историю других королевств.

– Выходит, вы с Атаном были более близки, чем с Галлахером? – осторожно спросила Рубин.

– В детстве – да. Но не после того, как со мной произошло несчастье, – ответил Ордерион.

– А что именно случилось? – Рубин чуть наклонилась к нему, желая услышать историю о том, как мана изменила его облик.

– Это портрет моей матери. – Ордерион протянул руку, указывая на красивую женщину с длинными красными волосами и черными глазами.

Рубин перевела взгляд на полотно, улавливая сходство между чертами матери и сына, но мысли ее в тот момент были не о ней. Почему Ордерион не хотел рассказывать, что с ним произошло? Неужели это стало настолько страшным испытанием для всей королевской семьи, что из него сделали особый секрет?

До Рубин даже в туремском замке доходили слухи, будто внешность принца Орде настолько ужасна, что любая дева, повстречав его, может упасть без чувств. И Рубин тому верила! Уродств особых она в своей жизни не видела, вот и представляла себе принца Орде, как чудище из сказок, которыми пугали непослушных детей. Когда отец сказал, что ей нужно выйти замуж за Атана, Рубин выдохнула: конечно, лучше за Атана пойти, как бы он ни выглядел, чем за уродца, пусть даже и принца.

Какой же глупой она была…

Они отправились дальше. Посетили залы с подарками и сувенирами из разных королевств, галерею с коллекцией произведений искусства от лучших мастеров Инайи. Красота предметов не трогала душу Рубин: она видела в них лишь изысканные экспонаты, украшающие замок, где царила атмосфера угнетения и страха.

Ордерион показал Рубин зал для пиршеств и столовые. Затем отвел в тронный зал и предпочел там не задерживаться. Они побывали в библиотеке, комнатах для чтения и отдыха и вышли во внутренний двор. Рубин оглядывалась по сторонам, изучая высокие белые башни вокруг и лепнину на них. Больше величие этого замка не восхищало ее. Стены здесь будто заменяли решетки в темнице, а отделка и убранство разных комнат служили для отвлечения внимания пленников, ведь все обитатели замка навечно скованы узами происхождения и родственных связей.

Они с Ордерионом пересекли внутренний двор и вошли в дверь, ведущую в подвал.

– Под замком расположена целая система туннелей и комнат, – объяснял Ордерион. – Пожалуйста, будь внимательна, когда соберешься идти сюда без сопровождения.

– Потому что могу заблудиться и угодить в темницу? – попыталась пошутить Рубин.

– Именно, – кивнул Ордерион. – Попав в этот коридор, поверни налево, – он указал путь, – пройди до следующей развилки и сверни направо.

Она следовала за ним, запоминая путь в этом сыром и тусклом месте, несмотря на масляные лампы, висящие на стенах. Спустя еще несколько поворотов Ордерион остановился у массивной двери.

– Здесь я провожу большую часть своего свободного времени, – произнес принц и жестом пригласил Рубин войти.

Принцесса попала в просторное подвальное помещение с низкими арочными сводами из гладких камней. Прошла мимо двух столов, заваленных книгами и свитками, пробежала пальцами по резным спинкам нескольких стульев и остановилась перед длинным рядом стеллажей у стены. Сбитые из толстых досок полки едва ли не прогибались от веса ящиков, стоящих на них. Каждый из ящиков накрывала либо крышка, либо отрез из холщовой ткани.

Принцесса обратила внимание, что в помещении очень тепло и сухо. Рубин приблизилась к одному из столов и заглянула в раскрытую книгу. Нахмурилась, ибо такие письмена были ей незнакомы, но вопросов задавать не стала.

Повернулась к стеллажам.

– А что в тех ящиках? – Она указала на них.

– Всякие безделушки для создания юни.

– Могу я посмотреть?

– Конечно, – кивнул Ордерион.

Рубин остановилась у одного из ящиков и заглянула под крышку. Там лежали камни. Разной величины, но все же…

– Зачем тебе камни? – Она обернулась к Ордериону.

– Они хранят накопленную ману гораздо дольше металлов, тканей или жидкостей.

Рубин достала один из них и обомлела. То был не простой камень. Не булыжник, что валяются вдоль дорог. Она держала в руках алмаз размером с кулак. Если бы такой камень попал к огранщику, мог бы получиться восхитительно крупный бриллиант! Или множество более мелких!

Рубин сунула его назад и заглянула в соседний ящик. Достала оттуда другой камень, но тоже большой.

– Твой тезка, – подсказал Ордерион.

Рубин смотрела на шершавые темно-красные края драгоценного камня, прикидывая в уме, сколько седоулов он может стоить…

– Драгоценные камни лучше всех хранят ману. Поэтому ими так любят окружать себя сведущие в науке создания юни повелители силы.

– Но этот рубин не огранен! – заметила принцесса.

– Потому что он превратится в пыль во время одного из моих экспериментов, – пожал плечами Ордерион. – Это – расходный материал. Из ограненных драгоценных камней создают юни, свойства которых уже известны.

Рубин вернула камень на место и сунула руку в другой ящик. Достала кривой оплавленный кусок металла размером с грецкий орех. Тот подозрительно напоминал нечищеное серебро. Вернула его на место и откинула холщовую ткань с соседнего ящика. Достала из него кусок оплавленного золота:

– Твои эксперименты дорого обходятся королевству.

– Недешево, – ответил Ордерион.

– И какие именно юни ты хочешь создать?

– Те, которые будут исцелять людей.

Рубин вернула золото на место, накрыла его тканью и отошла от стеллажа, на котором стояло слишком много разных ящиков.

– Разве их уже не существует? – упавшим голосом произнесла она.

– Те, что есть, хранят ману, измененную целителями. А я пытаюсь создать юни на основе чистой маны, что мы получаем из месторождений. Пока что мне не удается ни изменить форму маны, ни заставить предмет удержать и накапливать ее. Обычно в ходе эксперимента предмет уничтожается.

Рубин вернулась к столу с книгами и указала на ту, в которую заглядывала:

– На каком это языке?

– На языке ордена повелителей силы, – пояснил Ордерион и подошел к ней. – Он был создан из сочетания слов и звуков всех четырех королевств Великого континента, но имеет свой алфавит.

– Не знала, что повелители силы используют свой собственный язык, – удивилась Рубин. – А о чем эта книга? – Она указала на ту, в которую заглянула первой.

– О мане. – ответил Ордерион.

– А та? – указала на вторую.

– Они все о мане, – опередил дальнейшие расспросы Ордерион. – О ее источниках, расположенных глубоко под землей, о свойствах маны и возможностях ее применения. Но все эти книги описательные. Они не содержат ответов на вопрос: «Почему?»

– А есть книги, которые содержат? – Рубин коснулась пальцами свитка, исписанного красивым ровным почерком.

– Их немного, и все оригинальные рукописи хранятся в Небесном замке ордена повелителей силы.

– Ты их читал? – спросила Рубин.

– Только выдержки из них, доступные таким, как я.

– Таким, как ты? – удивилась Рубин.

– Все знает только Верховный повелитель силы. Приближенные к нему повелители обладают фрагментами этих знаний. Всего в ордене есть четыре трактата, содержащих все сведения о мане, собранные за века: «О месторождениях маны», «О формах маны», «О влиянии маны» и трактат «О мирах и времени». У этих книг есть по одной копии, которую берегут у себя уполномоченные для этого гонцы смерти. Их имена известны только Верховному повелителю силы и им самим, входящим в круг «хранителей знаний». Если что-то случится с оригиналами трактатов четырех книг, уполномоченные гонцы смерти должны обеспечить преемственность знаний в поколениях повелителей силы.

Рубин повернулась лицом к Ордериону.

– Задача хранителей копий этих книг только в обеспечении преемственности знаний. Но тогда зачем держать их имена в секрете?

– Сама ответь на свой вопрос, – попросил Ордерион.

– Только Верховный повелитель силы имеет доступ ко всем знаниям сразу, – начала рассуждать Рубин. – Задумай он нечто нехорошее, кто сможет его остановить? Не эти ли уполномоченные хранители копий, которые могут собраться вместе и поделиться недостающими знаниями друг с другом?

– Процесс этого созыва называется «Вотум Недоверия». Его могут инициировать либо сами уполномоченные хранители знаний, либо другие гонцы смерти, но их число должно доходить как минимум до десяти человек.

– То есть Вотум Недоверия – это не сам заговор против Верховного повелителя силы, а процесс объединения знаний, который проводится против его воли или желания? – удивилась Рубин.

– Именно, – кивнул Ордерион. – В последний раз Вотум Недоверия члены ордена приняли сто два года назад, и тогда повелители силы, вооружившись всеми знаниями о мане, практически уничтожили орден в междоусобной войне за власть и господство. Больше в истории ордена таких примеров не было.

– Знание как оружие, – прошептала Рубин.

– Оружие, которое способно уничтожить весь мир, – добавил Ордерион. – Поэтому им обладает только один человек, которому остальные доверяют.

– Или попросту боятся, потому что лишь он один хранит эти знания, – закончила мысль Рубин. – Что сделает со Светом Звезды Янтарный Сокол, если узнает о его желании вынести Вотум Недоверия?

– Убьет, – ни секунды не сомневаясь, ответил Ордерион. – Мне неведомы имена гонцов смерти из «круга хранителей знаний», но я могу заставить их вынести Вотум Недоверия. Для этого необходимо привлечь на свою сторону еще девятерых гонцов смерти.

– Девятерых, – повторила Рубин и сделала шаг назад. – Выходит, что сам ты при этом – гонец под номером десять?

– Второе имя повелитель силы маны может получить только при посвящении в гонцы смерти, Рубин.

Они прижала пальцы к губам и еще на шаг отступила от Ордериона.

– Ты и мой отец… и Луар, – она подняла на принца испуганный взгляд, – убиваете других повелителей силы?

– У каждого из нас своя роль, Рубин. И мы либо соглашаемся с ней, либо другие гонцы смерти убивают нас.

Он отошел и запустил в воздух своих золотых бабочек. Они разлетелись по сторонам, и Рубин закрыла лицо руками, опасаясь, что рой снова нападет на нее. Однако этого не произошло. Бабочки кружили по помещению, садясь на стены и некоторые из ящиков, и казалось, что до Рубин им вообще не было дела.

– Я установил на коже твоего затылка юни изменений, оберегающую тебя от маячков, определяющих волнения маны. – Ордерион поднял каменную руку, и на серые пальцы село несколько бабочек. Они активно махали крылышками, с которых сыпалась золотая пыль. – Без этой юни рой маячков снова бы полетел исключительно к тебе.

Рубин коснулась затылка, но ничего не почувствовала.

– И когда ты ее установил? – спросила она.

– Подозреваю, что самую первую изменяющую юни на тебя установил твой отец. По-другому вряд ли бы ему удалось столько лет скрывать твой дар от остальных. Когда в лесу по дороге на заставу с тобой приключилось несчастье, твое тело, скорее всего, выкачало из изменяющей юни всю ману, и та слетела. Свою изменяющую юни я закрепил на тебе в поле, где ты умерла. Твое тело внезапно засветилось и стало восстанавливать себя. Ты сделала вдох и продолжила дышать. Я знал, что вскоре ты придешь в себя, и установил на твоем затылке юни, чтобы никакие поисковые маячки не смогли обнаружить твой дар. Второй раз мне пришлось сделать то же самое в склепе, где мы с Галлахером обнаружили тебя и Хейди.

– Я умерла в склепе? – в ужасе воскликнула Рубин и прижала пальцы к губам.

– Нет. Ты отдала слишком много сил, спасая Хейди, и попутно выкачала всю ману из своей юни на затылке. Мне пришлось ее обновить, но Галлахер все понял, Рубин. Он знает наш с тобой секрет.

– И что теперь будет?

– Галлахер дал мне слово, что никому ничего не расскажет. Даже своей супруге, – добавил Ордерион.

– А если он не сдержит слова?

– У меня нет оснований не доверять брату, Рубин.

– Атану ты тоже верил, – со злобой прошипела она.

– Мне Атан в жизни ничего плохого не сделал! – повысил тон Ордерион. – Наоборот, когда все начали меня чураться, рядом остались только братья! Именно они меня и поддерживали! Я не знаю, когда Атан стал таким, каким увидела его ты. Белая пыль тому виной или просто я был слеп, но Галлахер – не Атан. Среди нас троих он – самый уравновешенный и разумный.

– Настолько разумный, что вопреки воле отца женился на Хейди, а теперь лишился ребенка и едва не потерял жену?

– Остановись. – Ордерион сделал предупредительный жест рукой. – Ты впадаешь в слепую ярость, а это для таких, как мы, опасно!

– А не опасно ли говорить обо всем этом здесь?! – Рубин едва ногой не топнула, чувствуя, что не способна контролировать закипающий внутри гнев.

– На стенах этой лаборатории установлены защитные юни. Никто за ее пределами не знает, что здесь происходит.

– Рада слышать! – закивала Рубин. – Если мы с тобой внезапно решили поделиться тайнами, тогда ответь и на мой вопрос о несчастье, изменившем твой облик в прошлом.

– Я не хочу об этом говорить. – Ордерион резко отвернулся и отошел в другой конец помещения. Провел ладонью по стене, и вся она засветилась золотым, пока не исчезла. Там была спрятана настоящая библиотека с книгами. Свитки лежали стопками на отдельных полках, на других стояли разные по толщине книги.

– Здесь находятся книги о мане, которые мне и моему отцу дозволено читать, – глядя на ряды стеллажей перед собой, произнес Ордерион.

– Что произошло с тобой в прошлом? – стояла на своем Рубин, даже не делая попыток подойти и взглянуть на фолианты, хранившие знания, которые прежде были ей недоступны.

– Я был слишком юн и глуп, – ответил Ордерион и обернулся к ней. – Это – он поднял каменную руку, – цена глупости. А это – указал на свое лицо – расплата. Ты видела, как изменяется мой отец, когда теряет контроль над собой. Мана берет верх и проявляет себя. Но эти изменения моментально исчезают, когда отец берет себя в руки. Гнев – самая опасная эмоция для повелителя силы. Твоя ярость способна не только уничтожить юни изменений на твоем затылке, но и учинить мощный выброс маны. После такого выброса жизнь повелителя силы необратимо меняется. Каждый пульсар, созданный мной, каждый эксперимент, проведенный здесь, позволяет моей мане все дальше и дальше пожирать мое тело, ставя на нем метки силы, как рубцы. То, что видишь на моей коже, – лишь внешние проявления. Когда изменения коснутся центра жизни в груди – я погибну. Да, ты лечишь меня. Освобождаешь от этих рубцов и избавляешь от последствий одной моей глупости. Но я не уверен, Рубин, что случись выброс с тобой, ты с той же легкостью сможешь излечить себя сама. Целители, которых видел я, погибали. Не рискуй. Не позволяй злости и гневу брать верх.

– Сколько у тебя было времени на жизнь, когда мы встретились с тобой? – спросила Рубин.

– Полгода, – ответил Ордерион.

– Полгода? – повторила она и сделала шаг ему навстречу. – Полгода жизни?! И цена за каждый пульсар, за каждую юни и защиту – это новые рубцы маны?

– Да, – ответил он.

– Тогда ответь мне, почему ты не ценишь собственную жизнь?

Ордерион опустил глаза.

– Сейчас у меня есть ты, и я выздоравливаю. Поверь, в данный момент жизнь мне представляется куда более интересной и впечатляющей, чем неделю назад.

– А если бы у меня не было никакого дара? – спросила его Рубин, хотя в душе уже знала ответ на свой вопрос.

– Тогда бы ты довольно быстро стала вдовой. – Он пожал плечами.

– Дурак! – прокричала разгневанная Рубин. – А что бы я испытала при этом, ты подумал?!

– А что бы ты при этом испытала? – спросил Ордерион и поднял глаза, впиваясь взглядом алых глаз в ее лицо.

Рубин почувствовала себя дурой. Она едва не проболталась, что была бы раздавлена горем. А он как будто только этого признания от нее и ждал.

– Ярость, – ответила Рубин и отвернулась. – Ты дал слово, что позаботишься обо мне и никому не позволишь навредить. Так вот и держи его, раз дал! – повысила тон она.

– Беспокоишься, что, если меня не станет, твоя жизнь окажется под угрозой? – Он нахмурился и, кажется, рассердился.

– А я не должна об этом переживать? – Рубин едва не рассмеялась. – В отличие от тебя, я хочу жить! Несмотря ни на что! – в укор заявила она.

– Ну, на моем месте ты не была. Так что и понять вряд ли сможешь, – обронил он, проводя рукой и возвращая стену перед библиотекой на место.

– О, я ранила нежные чувства принца. – Рубин прижала ладонь к груди. – Прости меня, избалованную и бездушную принцессу, которую растили только для того, чтобы выгодно выдать замуж и обязать пожизненно зависеть от мужчины, перед которым вынуждена раздвигать ноги! – закричала она, снова теряя над собой контроль. – Ни прав, ни воли – ничего! Только наука, как этого самого мужчину ублажить, чтобы он имел как можно меньше фавориток и шлюх! Ведь фаворитки способны влиять на суждения, а от шлюх легко болезнь подцепить!

Ордерион, услышав ее откровения, отшатнулся.

– Тебя учили ублажать? – сдавленно прохрипел он.

– Да! – выкрикнула Рубин. – Сурими, моя фрейлина, водила меня по тайным коридорам и показывала через отверстия для подглядываний, чем занимаются гости замка с развратницами. А потом объясняла мне, что именно я видела и как это правильно делается. По возвращении с очередной «прогулки», – Рубин показала кавычки, – Сурими шла на кухню и приносила оттуда очищенную морковку. И я показывала, как буду давиться органом мужа, пока тот будет стонать! – в отвращении прокричала она. – Вот какой была моя прекрасная и беззаботная жизнь! Теперь я здесь. По твоей вине, кстати. До Звездного замка Турема от заставы был всего день пути, но ты отказался сопроводить меня. Конечно, причину ты быстро придумал, но на самом деле тебе всего-то хотелось заполучить в свою постель красивую, наделенную даром самозванку. Да, – вскинула руки Рубин, – самозванка оказалась принцессой. И зная, что ничего хорошего меня в Белом замке не ждет, ты все равно привез меня сюда! Вот и вся правда о нашей с тобой истории! Я благодарна тебе за то, что ты позаботился обо мне в пути и сейчас защищаешь меня перед отцом. Но ты знаешь, зачем это делаешь, ведь тебе внезапно захотелось жить. Так что не смей попрекать меня желанием выжить во что бы то ни стало! У нас с тобой одни цели, и ни один из нас ни перед чем не остановится, чтобы их достичь!

Он смотрел на нее, не моргая, не то пораженный ее признанием, не то уже переваривая его. А потом отвернулся и откашлялся.

– Что ж… – Ордерион направился к двери. – Полагаю, ты устала и хотела бы отдохнуть после… нашей прогулки.

Рубин стояла как вкопанная, наблюдая за тем, как принц идет к двери и открывает ее настежь.

– Обед тебе принесут… в покои, – каким-то рваным голосом произнес он. – И ужин тоже.

«А потом придешь ты?» – хотелось спросить ей, но она молчала, глядя на него. Весь гнев как рукой сняло. Будто ведро студеной воды на голову перевернули, возвратив тем самым рассудок. Она сказала лишнее… Сболтнула в пылу, и услышанное его поразило. Но что именно не понравилось Ордериону? Правда о том, что это он виноват в ее бедах? Или признание о подглядываниях и морковках?

Рубин подобрала подол и вылетела в туннель. Неслась вперед со всех ног, даже не заботясь о том, следует за ней Ордерион или нет. Поднялась по лестнице и выскочила во внутренний двор. Пересекла его. Один коридор, другой, третий, переходы, лестницы-ступеньки… Пока, наконец, не оказалась у двери в свою опочивальню. Открыла ее, заскочила внутрь и закрыла, даже не зная, стоял Ордерион за ее спиной или нет.

Обернулась. В покоях она одна. Рубин прижала ладонь к губам, силясь не зарыдать. «Хватит лить слезы! – душила мыслями саму себя. – Хватит, Рубин! Не время реветь! Время выживать!»

Перед глазами возникло лицо Сурими, смотрящее в пустоту. Голова фрейлины елозила вверх и вниз, пока Рубин сидела на лошади и смотрела на это…

– А-а-а! – закричала Рубин, пытаясь унять непрошеные воспоминания. – А-а-а!!! – Она сжала кулак, желая почувствовать в руке тяжесть камня…

«У тебя вся жизнь впереди, – шептала Сурими, умирая у нее на руках. – Доберись до заставы засветло и живи».

Ордерион

Принц стоял у двери, которая только что захлопнулась перед его лицом. Ордерион вообще не был уверен, что Рубин видела его. Слишком быстро она пронеслась в свои покои.

А он… Он чувствовал себя подонком, который ее совратил и обманом заставил сюда приехать. О чем он думал? О ее безопасности или о себе?

«О чем ты думал?» – повторял он мысленно, пытаясь дать однозначный ответ, но его не было.

Ордерион отступил на шаг, затем еще на один, а потом развернулся и ушел.