Текст книги "Цель обманывает средства"
Автор книги: Даниэль Дакар
Соавторы: Павел Балашов
Жанр:
Боевая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)
– Раньше тебе не требовалось особого приглашения ни на что, – буркнул Дима, добавляя про себя несколько нецензурных выражений. – Ну, раз уж пришла, то присаживайся, конечно.
– Ты, дорогой, как никогда предупредителен и просто само обаяние, – фыркнула женщина. – Но все равно спасибо. Надеюсь, тебе не сложно сварить мне кофе?
Почти полное отсутствие ехидства в голосе бывшей жены майора изрядно удивило, и он, поначалу не собиравшийся быть любезным вообще, нейтрально кивнул:
– Хорошо, – и отошел к кофемашине – непременному атрибуту любого номера любой оймяконской гостиницы: заказ – заказом, а вдруг постояльцу приспичит, и ждать будет не с руки?
Возня с кофе помогала если не притушить смятение, то хотя бы скрыть его. В этом нелепом по оймяконским меркам наряде, почти не язвящая, Юля была чертовски привлекательна. Почти невыносимо привлекательна, и это мешало. Мешало думать, мешало держать себя в рамках приличествующего случаю поведения, мешало, черт побери, просто быть самим собой. И майор решил, что начнет сочиться ядом за двоих, просто для того, чтобы никто из присутствующих не расслаблялся.
– Какой именно кофе предпочтет госпожа старший советник юстиции? – поинтересовался Десница максимально индифферентным тоном. Впрочем, что толку с индифферентности, если яда в самой фразе хватает? Не так часто Юленьку вне служебного кабинета называют по полному званию.
– Простой эспрессо, господин майор. Дим, не надо так, а? Когда еще удастся спокойно посидеть вот так, сам подумай?
Юлию Максимовну неожиданно сильно задела фраза бывшего мужа. Почему – она не смогла бы ответить, но было крайне неприятно слышать от него официальное обращение, когда рядом нет никого вообще. На людях – ладно, она и сама старалась или язвить, или официальничать, но один на один ей этого совсем не хотелось. И столь явно продемонстрированная попытка Дмитрия держать дистанцию женщину непритворно раздосадовала. Не за дистанцией она пришла сюда, нет. Надо было расставить точки над всеми требующими этого буквами и утвердить не формальную, а истинную власть над Дмитрием и его людьми… но что-то пошло наперекосяк.
– После нашего развода я как-то не припоминаю за тобой желания «посидеть просто так». С тех пор как наши документы стали друг другу настолько же чужими, как и мы незадолго до, я не готов назвать хоть один момент нормального общения. Что-нибудь изменилось, Юленька? – Майор был настолько обескуражен, что невольно выдал свое истинное отношение к положению вещей, подпустив язвительности скорее по привычке.
– Юля встала из кресла, в которое опустилась сразу же, как только вошла, оправила неловким движением сарафан и подошла вплотную к бывшему мужу.
– Димка, ну что ты говоришь, сам подумай? Я же тебе не враг, и ты это прекрасно знаешь. Может быть, хотя бы сейчас ты вспомнишь, что мы не просто работаем в смежных ведомствах, а? И, кстати, раз уж речь зашла… я очень рада тебя видеть. Действительно рада, Дим, просто так, без всяких подтекстов и прочего. И вдвойне рада, что сейчас мы можем спокойно посидеть вдвоем и выпить кофе, без лишних глаз, без лишних масок, – договорив, она сделала шаг в сторону и прислонилась к столешнице, изогнувшись назад несколько больше, чем диктовали приличия.
Майор пристально посмотрел на нее и отвел глаза с огромным трудом. Юля была донельзя притягательна сейчас, когда протокольное выражение лица сменилось почти домашним. И сарафан мягко оттенял эту домашность, заодно выгодно подчеркивая ее стройную и ладную фигуру.
– Твой кофе, Юль, – буркнул Десница, ставя рядом с бывшей женой чашку, и тут же ретировался обратно в свое кресло около журнального столика, в котором сидел, когда она вошла.
Юлия взяла исходящую паром чашку, потом подошла к столику и уселась напротив мужчины. Сделала несколько глотков обжигающе горячего, великолепно горького кофе, поставила керамическую полусферу на столешницу, придвинула к себе пепельницу и закурила. Несколько минут, показавшихся Дмитрию неимоверно долгими, она просто молча вдыхала и выдыхала ароматный дым, иногда делая маленький глоток.
– Прости, если покажусь излишне подозрительным, Юль, но ты действительно зашла просто выпить кофе, или разговор какой-то есть? – Десница не выдержал и разрушил сгустившуюся в гостиной тишину.
Женщина отставила чашку, встала из кресла, мягко переместилась к окну пентхауса, за которым ярилась вьюга, и, опершись ладонями о подоконник, уткнулась лбом в толстое стекло. Дима поднялся, подошел к ней со спины и замер.
Сколько тянулась эта пауза, никто из них не смог бы ответить, поскольку Юля стремилась ни о чем сейчас не думать и хотя бы немного угомонить колотящееся в бешеном ритме сердце, а Дима… Дима просто стоял у нее за спиной и не мог надышаться запахом ее волос. Столько лет прошло, а ничто не изменилось. Ничто.
Он робко протянул руку к ее голове и замер. Потом мысленно послал сам себя к черту, и расстегнул ее заколку, освободив отливающие золотом мягкие локоны. Отбросил, словно ядовитую гадину, несчастный кусок металла, запустил дрожащие пальцы в волосы и практически зарылся в них носом, заставив Юлю выгнуться назад.
Она слегка застонала, почувствовав его руки. Такие сильные, такие родные… Все годы, что они были в разводе, ей их не хватало. Ей безумно не хватало именно их.
Нет, Юлия Максимовна не была ни святой, ни, тем паче, святошей, и мужчины в жизни разведенного старшего следователя периодически появлялись. Но, как выяснилось, бывший муж все еще занимал в ее табели о рангах сексуальной привлекательности первое место. Она зажмурилась, чтобы не отвлекать зрением свое сознание от ощущения близости мужчины, знакомого незнакомца, близкого и бесконечно далекого. Его запах сводил женщину с ума.
Десница не думал. Он даже не пытался понять, что делает. Он просто сгреб бывшую жену в охапку, потом поднял на руки и чуть ли не бегом унес в спальню, непрестанно целуя закушенные в последней жалкой попытке совладать с собой губы. Какая разница, что будет дальше? Все это случится позже, позже… А сейчас и здесь есть только она. Ее волосы, ее губы, ее руки, ее нежность…
Потом стали лишними одежды. Тонкий сарафан повис на спинке кровати, оружие и ремни полетели в угол, там же лег тяжелый комбинезон… А потом два дыхания долго сливались в одно, и было совершенно неважно, что произойдет с этими людьми дальше…
Некоторое время спустя, когда в организме майора Десницы появились силы встать, он, кое-как одевшись, плюхнулся обратно в то же самое кресло в гостиной, в котором его застал визит Юли, и закурил. Еще через некоторое время, очень небольшое, сигарета даже не успела закончиться, из спальни вышла и госпожа старший следователь. Опять собранная, подтянутая, с очень холодной миной на лице.
– И что дальше? – не выдержал Дима.
– Раз спрашиваешь, значит для себя ты ответ уже нашел, так? И он тебе, скорее всего, не понравился, да, Десница? Значит, дальше – ничего. Прикажи своим ребятишкам не слишком путаться у меня под ногами, и делайте свое дело, – раздраженно, чуть ли не яростно бросила Юлия и пулей вылетела из номера. Дверь за ней закрылась гулко и непреклонно.
Пикник удался на славу. Разбитной парень, совмещавший обязанности гида и пилота, притащил их на берег лесной реки, вплотную к которому подступала стена деревьев. Запеченное на угольях мясо было выше всяческих похвал, золотисто-розовое небо поражало богатством оттенков, плывущие в вышине облака складывались в затейливые фигуры… В целом Платина решил, что прекрасно провел время.
Больше всего закатца радовало умиротворенное выражение лица его спутницы. Агата царственно возлежала на захваченном запасливым гидом коврике, прихлебывала легкое вино и, казалось, совершенно расслабилась. Выглядела она превосходно, и Варфоломей окончательно перестал беспокоиться о ее самочувствии.
Однако все когда-нибудь заканчивается, закончился и пикник. В холле перед входом в пентхаус Агата снова стала деловитой и подтянутой. Ее что-то явно встревожило, но что именно – Платина понял, только когда открыл дверь номера.
Навстречу вернувшемуся с прогулки экипажу ударил могучий рев. Расхристанный Десница расползся в кресле, ноги его покоились на столе, правая рука крепко сжимала горлышко почти пустой водочной бутылки, а в комнате витал сладковатый сизый дымок.
Любо, братцы, любо,
Любо, братцы, жить! —
закрученные винтом остатки водки пролились в широко открытый рот —
Согласилась энта Люба
Батальон наш обслужить! —
гремел командир в пространство. Он был окончательно, бесповоротно и безнадежно пьян.
– Угу, – покивала Агата. – Готов. Как есть готов. Эй, Дима, тебе что-нибудь нужно?
– Водка есть?
– Нет.
– Ну и какой ты, на хрен, суперкарго, если у тебя даже водки нету?
– Ясно, – резюмировала девушка. – Пошли отсюда, Платина.
Вслед им неслось:
Если красавица
На х*** бросается,
Будь осторожен —
Триппер возможен!
За дверью Агата притормозила, отправила с браслета какой-то запрос и решительно зашагала к лифту. На четвертом этаже – Платина следовал за ней тенью, не рискуя задавать вопросы, – девушка подошла к двери одного из номеров, позвонила и, услышав щелчок, зашла внутрь, жестом велев пилоту подождать. Отсутствовала она недолго. Когда дверь снова открылась, Варфоломей услышал язвительный голос Юлии Максимовны:
– Много на себя берешь, девочка. Унесешь ли? – И ответ явно взбешенной Агаты:
– Сколько надо будет – столько и унесу. А что не унесу, то в трюм погружу. Я суперкарго – это часть моей работы!
Вылетевшая в коридор девушка резко развернулась на каблуках и коротко пролаяла:
– Айда в «Пульсар», Кондовый, пока я глупостей не наделала.
В «Пульсаре» было тесно и шумно, облака табачного дыма клубились под низким потолком, у стойки бара толпился народ, и Варфоломей слегка приуныл. Однако место для них нашлось неожиданно быстро. Один из виденных Платиной накануне завсегдатаев проорал: «Давай к нам, куколка, и шкипа своего захвати!» – и минуту спустя они уже сидели за столом, пили кофе с кофейным – конечно же! – ликером. Агате принесли тарелку с кофейными – как же иначе! – пирожными («Комплимент от заведения, сударыня!»), и экипаж «Бестии» как-то очень быстро и легко вписался в общий разговор.
Время от времени кто-то из сотрапезников начинал расточать Агате двусмысленные любезности, но Платина был начеку. Как выяснилось, для того, чтобы окоротить болтуна, было достаточно обнять девушку за плечи и что-нибудь прошептать на ухо, положив свободную руку со сжатым кулаком на стол. Кулак был внушительным, и безобразие немедленно прекращалось. На время, конечно, но и это уже было кое-что.
Прямо на стойке бара расположился потрепанный мужичонка с не менее потрепанной гитарой, перемежавший откровенную похабень и рвущие душу баллады. Проигрыш, начинавший очередную песню, чем-то зацепил Платину, и он обратился в слух.
Пилот задумчиво улыбнулся. Любому закатцу – да что там, любому человеку, хоть раз вступавшему в схватку, – эти строки были близки и понятны.
Мы не дети, и сказки для нас
Пишет рок черной тушью потерь.
Будем драться, пока наша кровь по жилам течет.
Будут руки крепки, верен глаз,
Но однажды откроется дверь,
И тогда ты поймешь, что победы были не в счет.
О ком он поет? О себе? Наверняка. А еще о Деснице. И об Агате – вот она сидит, упершись каблуками ботинок в край столешницы, даже про ликер забыла. И о самом Платине, наверное… Стихов Варфоломей не писал даже в юности, да и читать их не любил, но сейчас корявые строки почему-то сжимали сердце.
Подари же простор кораблю
И избавься от тверди оков,
Чтобы трасса твоя сквозь свет и тьму пролегла,
Чтобы жизнь начертила твою
Розу шальных ветров,
И смерть побоялась ударить из-за угла.
Песня закончилась, притихшие было люди встряхнулись и загомонили каждый о своем. Платина прислушался к разговору и почти не удивился, когда до него донеслись шутливые сетования Агаты:
– Боссу нашему поверхность вообще противопоказана! В объеме-то он ничего, адекватный, а вот на планете… А нам, как назло, еще трое суток до вылета, прикинь? Мы тут со шкипом прогулялись на экватор – пикничок там, то-се… возвращаемся, а босс, сердешный, водяру шмалью подпер и торчит посередь номера, как забытая в поле лопата. Недвижимость недвижимостью. А что это будет через трое суток, я вообще представить боюсь. Кир, ты не в курсе, как-то можно ускорить процесс?
Ответа собеседника Агаты Варфоломей не услышал, снова отвлекшись на певца, поэтому тяжелая рука легла на его плечо совершенно неожиданно.
– Слышь, летун, – сипло проговорил подошедший мужик хорошо за пятьдесят. – «Бестия» – ваша птичка?
– Ну, наша, – настороженно ответил Платина.
– Девчушка твоя говорит, вам тут торчать не с руки… Хочешь, очередями поменяемся? Мне, в общем, не к спеху, а тоннаж почти такой же. Кусков за пять, лады?
– Лады. – Варфоломей был настроен более чем решительно. Пять тысяч за прекращение имевшего место быть в номере бесчинства представлялись ему ценой совершенно незначительной. – Когда старт?
– Через четыре часа. Успеете?
– Легко. А диспетчерская?
– А что диспетчерская? Им-то какая разница, кто и что? Лишь бы масса совпадала.
Несколько минут спустя, уже оформив перевод средств на счет неожиданного доброхота, Платина и Агата выбрались из-за стола и помчались в отель паковать багаж, к каковому суперкарго не без ехидства причислила и командира.
А еще через четыре часа «Бистяра» стартовал под дружный хохот пилота и суперкарго: выражение лица диспетчера, на которого Варфоломей замахнулся подаренным девайсом, стоило того, чтобы помнить его хотя бы изрядную часть оставшейся жизни.
Глава 6
СОРВАННОЕ ДЫХАНИЕ
Из записи беседы в офисе страховой компании
– Господин Лемке, при каких обстоятельствах бот, являющийся судовой принадлежностью вашего корабля, пришел в невосстановимое состояние?
– По договоренности с его превосходительством генерал-майором Гориным «Ревель» отправился в миссию на планету Статус. Конструктивно «Бритва» является разведывательным ботом и в ходе миссии была использована по прямому назначению. К сожалению, наши контрагенты оказались слишком хорошо вооружены, и прямого столкновения с ними бот не выдержал.
Из записи частной беседы
– Как ты думаешь, он нам правду сказал?
– Я, мужик, не думаю. Я знаю. Правду. Разве что не всю…
– Так это получается, что командир – полный отморозок!
– А что тебе не климатит? Он – отморозок, мы – отжигатели… Так хорошие команды и складываются. Ты не знал?
– Отжигатели… какое-то слово нерусское…
– И это мне говорит человек, назвавший свой корабль «Sunset Beast»?!
* * *
Планета лежала в черной пустоте вакуума как сверкающая драгоценность на бархатной подушке. Хорошее сравнение, вот только Десница прекрасно отдавал себе отчет в том, что вряд ли найдется ювелир, который взялся бы за столь масштабную работу.
Океаны и континенты, нестерпимый блеск пустынь и извивы горных хребтов, золотисто-зеленая щетина джунглей… Статус завораживал. Впрочем, Дмитрий не в первый раз ловил себя на том, что вид планет из космоса всегда нравится ему больше, чем что-либо, происходящее на поверхности. То же, что, судя по предоставленной Юлией информации, творилось сейчас на поверхности этой конкретной планеты, понравиться не могло по определению.
Начать хотя бы с того, что название «дивного нового мира» представляло собой довольно приблизительный перевод. Перевод с языка рекн. И населяли Статус именно рекны. Кстати, само слово «рекн» означало «человек» и восходило к тем временам, когда рекны имели все основания считать себя единственным существующим человечеством.
И все бы ничего, но в ходе состоявшегося несколько лет назад в околоземном пространстве контакта рекны довольно ясно дали понять, какую именно территорию они считают своей. И расстояние от этой территории до Статуса составляло не один десяток световых лет.
Отправленная на планету миссия планетарной разведки была второй по счету. Первым на Статус наткнулся корабль поискового флота, но высадившиеся в укромном уголке спецы смогли узнать немногое. Общий уровень развития техники на планете примерно соответствовал девятнадцатому веку по историческому счету Земли. Как именно сочетались с этим уровнем четыре гигантские пирамиды планетарной обороны и откуда вообще взялись рекны в этом уголке Галактики – как раз и должна была выяснить вторая миссия. Та самая, которую предстояло по возможности эвакуировать Деснице и Ко.
И, словно мало было всего перечисленного, на подлете к планете приборы «Бистяры» обнаружили шар обломков, который неумолимая гравитация уже начала вытягивать в эллипс. Обломки были «Тварюшкой» идентифицированы как «свои», повреждения же были нанесены плазменными торпедами земного производства. Неплохо тут повоевали, вопрос только – кто?
– Ты хочешь сказать, что эту банду отправили сюда на таком же гражданском корабле, каким является «Sunset Beast»? – Десница не верил своим ушам.
– Ну, если считать «гражданским кораблем» евросоюзовский эсминец… или этот ваш гибрид грузовика с орудийной башней… то, пожалуй, да. – Юлия умела быть язвительной.
Майор ошарашенно покрутил головой и краем глаза постарался оценить реакцию экипажа. Реакция ему в целом понравилась. Платина ухмылялся: данное Юлией определение «Бистяры» ему явно пришлось по душе. Агата же и вовсе не обратила внимания ни на Юленькин пассаж, ни на тон этого самого пассажа. Она вообще как будто выключила бывшую жену командира из сферы восприятия одушевленных предметов. Ложемент… стаканчик с кофе… Юлия Рокотова… явления одного порядка.
– Так, Юль, еще раз. Эсминец с минимум экипажа – я правильно тебя понял? – все последнее время выполнявший транспортные функции… ну, ладно. Плюс два взвода планетарной разведки… не совсем же сосунков сюда отправили?.. И все, на что они оказались способны – отправить сигнал бедствия? Два взвода «Серебряных Чаек»?
– Не только два взвода. «Ревелем» командовал майор Максим Заславский. Это тебе о чем-нибудь говорит?
Ответная тирада Димы была нецензурной настолько, что госпожа старший следователь поморщилась, и даже Агата соблаговолила повернуть голову. На лице Варфоломея появилось выражение прилежного ученика, с почтением внимающего мудрости учителя.
– Макс Заславский?! Он-то каким боком… он же в отставке!
– Не в отставке, а в резерве. Был. А бок тут очень даже простой: именно Заславский три года назад, еще работая в форматировке, прихватил на Светлой первого и пока единственного лестианина, имеющегося в нашем распоряжении. Кого ж еще посылать?
В рубке воцарилось напряженное молчание. Десница переваривал услышанное, экипаж делал вид, что его – экипажа – здесь нет.
– Хорошо. То есть плохо, конечно. Итак, они прилетели. Разнесли одну из орбитальных баз лестиан, каким-то образом проскочили мимо второй и этих дурацких зиккуратов, точно проскочили, обломки-то на орбите только лестианские… допустим. Потом что-то случилось, они сообщили о нападении и замолчали. Черт, если это не лестиане и не местная оборона… кто и что смог сделать с эсминцем на этой чертовой пасторали?! Да пусть даже сделали – куда они, мать их так, его дели?!
«Бистяра» уже не первый час околачивался на орбите, предельно аккуратно сканируя поверхность на предмет обнаружения следов пропавшей миссии. Вводная была получена еще перед входом в туннель, поэтому Платина вышел в реальное пространство уже в режиме невидимости и на порядочном удалении от планеты. От греха подальше. Береженого Бог бережет. Однако означенная вводная была предельно скупой, и только теперь Юлия Максимовна соблаговолила сообщить некоторые подробности.
Эта женщина Варфоломею активно не нравилась. Агата не сочла нужным посвящать его в детали, но и без них было ясно: дамочка прилагает все мыслимые и немыслимые усилия для того, чтобы взять Десницу – а через него и весь экипаж – под контроль. И хотя выросший на Закате Платина не видел ничего особенного в том, чтобы находиться под командованием женщины, даже на его родине было как минимум желательно, чтобы женщина командовать умела. У бывшей же супруги Димы (это что ж надо было сотворить, чтобы дело до развода дошло?!) командовать получалось из рук вон плохо.
С каждым совместно проведенным часом Юлии Максимовне все реже удавалось разозлить Десницу. То есть разозлить-то удавалось, но Агата двумя-тремя словами – а иногда и жестами – легко возвращала командира в уравновешенное состояние. И теперь Дима был почти спокоен, раздраженное недоумение по поводу отсутствия каких-либо признаков пребывания на Статусе земной планетарной разведки не в счет. Стоп, а это что такое?! Максимальное приближение!
– Ага, – пробормотал мгновенно переместившийся за спинку пилотского ложемента Десница, – а вот это уже кое-что.
– Кое-что? – возмутился Платина. – Вот эта рухлядь – кое-что? Знаешь, командир, у нас с тобой, видимо, разные представления о «кое-чем». По-моему, это не «кое-что», а попросту «ничего». Как вообще на таком… эээ… предмете можно было опускаться на поверхность?
– Платина, не будь снобом. Это «Sky Blade», в просторечии «Бритва», бот планетарной разведки. Такими во время Второй Колониальной комплектовались в том числе эсминцы Евросоюза. И этот конкретный почти наверняка принадлежит «Ревелю». Какая еще птичка могла тут так характерно нагадить?
– И все равно утиль. Они что, не могли на Закат заглянуть? Мы бы им такую конфетку подобрали…
– Варфоломей Иванович, – вступила в разговор Юлия, – вы не правы. Именно на этом, как вы изволили выразиться, «утиле» майор Заславский и его люди сумели вполне удачно поохотиться на лестианина. Правда, на одного, но в их положении и это уже было немало.
– Безумству храбрых – гробы со скидкой, – проворчал оставшийся при своем мнении Варфоломей. – Что будем делать, командир?
Платина посадил «Бистяру» совсем рядом с остатками (останками?) «Бритвы». Так, метрах в ста. Короткий спор по поводу того, кто отправится на вылазку, разрешился довольно быстро. Хотя и не без эксцессов, связанных с тем, кому и в чем идти. Платина-то оставался в рубке и в дополнительной защите не нуждался, а вот остальные…
Получив некоторое представление о целях экспедиции, Варфоломей еще в окрестностях Оймякона жестом фокусника извлек несколько скафандров из-за ничем не отличающейся от соседних переборки. Возмущению Юлии не было предела. Причем как «слеподыростью» обследовавших корабль сотрудников СБ, так и Платиной, не пожелавшим делиться информацией, она возмущалась примерно поровну. Однако сбить пилота с толку ей не удалось: Варфоломей с самым невинным видом заявил, что разбрасываться корабельным оборудованием – последнее дело, а раз бойцы Дергачева ничего не нашли – туда им и дорога. Каждый сам себе злобный баклан. Короче, вот скафандры. Местные, штатные. Не угодно ли примерить?
По его представлениям, лестианская система оптического камуфляжа могла очень даже пригодиться, но Дима и Юлия отказались: у обоих имелась привычная еще со времен Академии броня, а вот времени освоить новинку до состояния «вторая кожа» не было. Зато Агата, сроду не носившая никакой брони, заинтересовалась, и почти все время пребывания корабля в пространстве Платина натаскивал ее в одном из трюмов, откачав оттуда воздух и меняя гравитацию.
Теперь, когда следовало решить, кто и в какой последовательности отправится наружу, Юлия Максимовна категорически заявила, что она пойдет первой – таков ее долг и ее служебные полномочия. Десница спорить не стал, предложил только дать возможность Агате «принюхаться», на что его бывшая супруга, скрипнув зубами, согласилась.
Однако короткое пребывание Агаты на аппарели не дало ничего. И не потому, что слышать было нечего. Слышать-то как раз было что, сколько угодно, но девушка только растерянно пожала плечами: обрушившаяся на нее волна эмоциональной активности не имела, казалось, никакой привязки по местности. В равномерном гуле чуждой энергии, налетающей из ниоткуда и утекающей в никуда, ближайший фон терялся, как лист в лесу. У Агаты разболелась голова.
– И толку-то от ваших способностей? – После ссоры в отеле Юлия опять стала обращаться к Агате на «вы».
– Толку вполне достаточно, – возразил Десница, ловко разворачивая уже облаченную в броню женщину к выходу. – Пошли, посмотрим, что тут к чему.
– Я справлюсь! – взвилась та и натолкнулась на хладнокровное:
– Справишься. А я прослежу, чтобы ты себе шею не свернула. – И, одними губами, в сторону: – И чтобы, в случае чего, доворачивать не пришлось.
Оставив Агату, держащую наготове карабин, на самом верху аппарели, Дима и Юлия двинулись к груде обломков, еще совсем недавно представлявшей собой добротный разведывательный бот. Вот они приблизились вплотную… пробрались внутрь через перекошенный люк…
Девушка напряженно вглядывалась им вслед. Собственная беспомощность бесила ее. Привыкшая в кризисных ситуациях полагаться на свое умение читать фон окружающего пространства как открытую книгу, теперь она чувствовала себя крайне неуютно. Что-то не нравилось ей в мирной – несмотря на разбитый кораблик – картине. Что-то тут было. Было – и било. По нервам.
Проклятье, если бы только она не захлебывалась в этом изменчивом потоке… Ничего себе интенсивность! До сих пор ей всегда требовалось, чтобы оцениваемый объект находился в радиусе примерно ста пятидесяти метров, в критической ситуации дистанция повышалась до двухсот. Не обязательно было именно видеть его, но расстояние и наличие препятствий имело решающее значение. Троицу, подбиравшуюся к «Тварюшке» на Волге, она взяла уже на пределе. Однако здесь не было (или ей казалось, что не было) никого, кто мог бы генерировать такую глубокую, бурную реку. Впрочем… что ей известно о местных жителях? Может быть, попробовать еще раз? Ну поболит голова, авось не отвалится… Ах, чтоб тебя!
С точки зрения майора Десницы, на грунте этой чужой планеты «Бритва» смотрелась вполне органично. Точнее смотрелась бы – в том случае, если бы осталась цела. Но раздолбанный, обгоревший, а местами и оплавившийся остов выглядел нелепо и жалко. Казалось бы, подступавшие почти вплотную к боту джунгли вкупе с близким берегом океана должны были бесследно растворить запах катастрофы. Но Деснице чудилось, что в его возмущающийся таким непотребством нос ввинчивается кислая вонь горелого пластика и раскаленного металла. Чушь, конечно… Он покрутил головой, стараясь выгнать из раздувшихся ноздрей гнусное амбре, понял бесполезность попытки, фыркнул и поспешил за Юлией.
Та (как показалось ее бывшему мужу – изрядно храбрясь) уже вполне бодро подошла к останкам разведбота и ткнула стволом винтовки в бессильно повисшую створку десантного люка. Железяка, в свою очередь, отозвалась жалобным скрипом металла по керамической оболочке, перекосилась еще больше и вдруг упала, каким-то чудом заняв позицию между кромкой люка и кочковатой поверхностью земли. Хорошо, хоть не зацепила – получить этакой дурой по башке (а хоть бы и по ноге) было бы в их ситуации не слишком здорово. Ну вот куда Юленька лезет?!
– Ну, что, Десница, прикрывай, – скомандовала госпожа старший советник юстиции, запрыгнув на край люка и излишне браво клацнув предохранителем автоматической винтовки.
– Юля, а давай-ка ты командовать будешь у себя в кабинете, ага? Назад, дура, сама прикрывать будешь, – зло отозвался майор, но его перебили:
– Дима, умненький ты наш. Я курирую эту операцию, и ты станешь делать то, что я тебе скажу. И сейчас ты будешь идти ведомым и прикрывать. За мной! – И Юля лихо двинулась внутрь разведбота по люку, ставшему трапом, прямо в десантный отсек. Десница про себя грязно выругался, но в одно движение вскочил на трап и двинулся следом, то и дело озираясь по сторонам и поводя стволом оружия.
Противоположная от люка сторона отсека зияла огромной пробитой дырой, сквозь которую проглядывал лес. И стоило Диме взглянуть в ту сторону, как где-то под кожей затылка, словно на стенке черепа, пробежал электрический разряд. Во всяком случае именно так показалось майору. Юля уже вплотную подошла к пробитой стене и оглядывала края пробоины, а Десница все еще не понимал, что происходит. Но руки уже делали все сами – он навел на пробоину винтовку и нажал на спуск.
Выстрел громыхнул в относительно небольшом объеме десантного отсека, словно раскат грома. Стрелял Десница наугад, повинуясь чутью и инстинктам, его тактический монитор ничего ему не показывал, но попадание было стопроцентным. Цель, кто бы она ни была, оказалась поражена: во все стороны брызнула кровь, словно из воздусей. Эффект от попадания заряда из ИВСа превзошел ожидания, или же майор на инстинктах поразил невидимого врага максимально действенно. Оптический камуфляж тут же отключился, и на пол десантного отсека «Бритвы» начал падать типичный лестианин, из созданных. Насмотрелся на них Десница в сопроводительном материале, не считая тех, кого положил на Волге.
Как обычно и бывает в ситуации, когда бой начинается с адреналиновой вспышки, время для Димы замедлилось, и даже его собственные движения стали казаться ему очень долгими и тягучими.
Вот он медленно, словно в густом киселе, поворачивается на несколько градусов от Юли, уже чуя следующую цель… вот госпожа следователь пытается сделать шаг назад от пробоины, поднимая оружие, и явно не успевает этого сделать… Десница уже жал на курок, и в казенной части импульсной винтовки уже произошел термобарический взрыв безгильзового заряда, и пуля уже начала свой разгон по керамическому напылению в стволе, инициируя в себе активную часть боеприпаса и превращаясь в сгусток плазмы еще до того, как найдет цель, но… но все происходило слишком медленно, с точки зрения Димы. Во всяком случае его выстрел не успел помешать второму лестианину вскинуть свое оружие и точно так же нажать на спуск. Целью чужака была Юля, и он не промахнулся. Майор «Черных Единорогов» видел, как бесшумный выхлоп вражеского оружия плюется знакомой семигранной стрелкой, разогнанной до сверхзвуковой скорости магнитными кольцами. И выстрел лестианина достиг цели раньше, чем выстрел Десницы, неумолимо разрывая броню тактического комбинезона бойцов Минюста в районе грудины и почти с гарантией оставляя госпожу старшего советника юстиции без одного легкого.
Но и Дима не промахнулся. Тактический компьютер, с точностью опознав лестианское оружие, смоделировал с математически предельной результативностью положение этого оружия в пространстве и достроил силуэт стрелявшего. На экранчике тактики отобразился враг, а Дима уже и так видел, что поразил цель. Точно, как учили, как тренировался, всадив заряд из импульсной винтовки Северова в голову противника. Лестианин, не сумевший по достоинству оценить проницательность своего врага, который, руководствуясь лишь инстинктами, стрелял по невидимой еще тогда мишени, скончался мгновенно, что, разумеется, было с его стороны крайне мило.
