Текст книги "Александр Дюма Великий. Книга 2"

Автор книги: Даниель Циммерман

То была трагическая сторона.

Но был и некий шевалье де Сен-Луи, маленький, старый, горбатый, седой, всегда с крестом поверх одежды и тростью в руках. Эта трость и эти руки составляли для женщин предмет ужаса. Шевалье имел прозвище «тряская повозка».

То была сторона комическая.

Чувствовалось, что все это катится по наклонной плоскости в неизвестность, к чему-то неслыханно ужасному.

Жак Простак наблюдал, как оно катится.

Жак Простак, за которым мы наблюдали, в свою очередь, с самого его рождения в кратком очерке, только что вами прочитанном.

Первая коммуна – как брызнувший из земли источник.

Ручеек при Людовике Толстом.

Поток при Карле V.

Речка при Генрихе III.

Полноводная река при Людовике XIII.

А при Людовике XVI уже почти океан, который поглотит одну за другой три монархии, первую в 1793-м, вторую – в 1830-м, третью – в 1848-м.

ЧТО ТАКОЕ НАРОД В 1789 ГОДУ

То же, что Иов, когда попал он в руки ложных своих друзей.

Голый, умирающий от голода, обнажающий свои раны, вопиющий к господу о милосердии, но ни от кого не получающий ни гроша.

Генеральных Штатов больше нет. Начиная с 1614 года, то есть вот уже сто семьдесят пять лет назад, когда при Людовике XIII они были созваны последний раз, никто о них и не слыхивал.

Откуда явилась эта страшная нищета? При Генрихе IV народу жилось хорошо, при Людовике XIII почти хорошо При Мазарини он так охотно поет и платит, что и тогда не должен бы особенно страдать.

Но при Людовике XIV ситуация меняется. Версаль стоит дорого. Победы тоже стоят дорого. Дорого стоят и поражения. И отмена Нантского эдикта.

Вслушайтесь: начиная с Кольбера, все кричит о нищете.

– Дальше идти некуда, – говорит он в 1681-м.

Что же будет через сто лет?

В 1698-м молодой герцог Бургундский требует от государственного управления списков населения. В результате оказалось, что население Франции уменьшилось на треть, а двум другим третям живется крайне тяжело.

В 1707-м люди уже завидуют жизни при несчастном 1698-м. Как говорит Буагильбер, в те времена еще было масло в лампах, ныне же оно полностью исчезло.

Послушайте Фенелона, архиепископа Камбрейского, воспитателя внука Людовика XIV. Он говорит, что люди перестали жить по-человечески, и невозможно далее рассчитывать на их терпение. Он написал это в 1711 году, а люди будут терпеть еще восемьдесят лет.

Людовик XIV умирает. И мы уже говорили о том, что народ танцевал на его могиле. Но если танцами можно развлечься, то уж обогатиться, танцуя, никак невозможно. При регенте народ настолько беден, что даже самому регенту непонятно, почему он все это терпит.

– Ей богу, – говаривал он, – если бы я был моим подданным, то непременно бы восстал.

И за семь лет регентства он добавляет семьсот пятьдесят миллионов долгов к тем двум миллиардам, что оставил Людовик XIV.

Не говоря уже о банкротстве Ло.

Кстати, банкроты повсюду. Даже Роанн, пренебрегший стремлением к государственности, банкротством не пренебрег.

Наступает 1740-й год. Голод достигает таких масштабов, что в окрестностях Шартра хлеб делают из папоротника. Если трава хорошая, целые деревни пасутся в лугах, как стада баранов. И трудно не поверить, так как сообщает эти сведения королю епископ, божий человек.

Женщины первыми замечают неуклонность этого движения в бездну. Мадам де Шатору, вполне порядочная любовница короля, из тех, что и в любви, и в чести дарят больше, чем получают ответными милостями, так вот Мадам де Шатору еще в 1743 году сказала: «Случится страшная катастрофа, если мы не найдем средства ее избежать».

Ах, если бы знала мадам де Шатору, что после нее будут еще мадам де Помпадур и мадам дю Барри, Сцилла и Харибда, две бездны.

В былые времена хотя бы обитатели замка кормили своих крестьян, а церковь своих крепостных. Ныне сеньор давно уже разорен и живет за счет короля. Церковь тоже постепенно разоряется. Кардинал Роанна купил в подарок королеве колье за миллион шестьсот тысяч франков.

Но, правда, он за него не платил.

Платил за все всегда не дворянин и не прелат, а народ. Судебные исполнители впивались в него и обирали до нитки, оставляя лишь телегу – орудие труда и кровать – место ночного отдыха.

Кто более всего страдал от этого? Земля. Про нее можно было бы сказать, что она стареет, иссыхает, что Господь не посылает ей более ни росы, ни солнца, ни слез, ни улыбки своей.

Итак, голод – всегда голод. В былые времена он возвращался с довольно большими интервалами: 1632–1693–1709. Оставались паузы, чтобы собраться с силами.

Начиная с 1729 года, мы как будто специальное соглашение заключили с голодом: он являлся каждый год, и в этом не было ничего удивительного, так как король морил свой народ голодом намеренно.

Существует лига финансистов, монопольное общество, во главе которого стоит король. Существуют люди, которые зарабатывают по сто тысяч экю в год именно потому, что народ мрет с голоду. Король же зарабатывает двадцать миллионов, по Сеньке и шапка.

Надо бы назвать этих людей по именам: Орри Табуро, Буден, Ланглуа, Трюден де Монтиньи.

В 1768 году один служащий их изобличает, так его отправляют в Бастилию.

Этого мученика звали Бенвиль.

Несчастный народ!

Правда, у него оставался выбор пустить, например, себе пулю в лоб, вместо того чтобы умирать голодной смертью. Или же подставить себя под чужую пулю либо в Фонтенуа в войсках маршала Сакса, либо в Маоне в войсках господина маршала де Ришелье. Но убивать его будут всегда в ранге простого солдата, самое большее – сержанта. Чины – лишь для дворянства.

В былые времена существовала, по крайней мере, церковь. Свинопас мог стать папой, однако, с тех пор как у дворянства вышло из моды отдавать третьего сына в монастырь, человек из народа мог рассчитывать лишь на положение монаха. Как в Тунисе или Египте, понадобилась целая армия сборщиков налогов, особый закон о соляной пошлине. На случай сопротивления имелись галеры, виселица, колесование.

Несчастный народ! Английская баллада о муках ячменного зерна, смолотого, растертого, пережаренного, написана как будто бы о нем.

Со своей стороны, и два привилегированных сословия платили то, что им полагалось платить. Дворянство, согласно собственной декларации о доходах, духовенство же в виде даров, которые почти невозможно было подвергнуть учету.

Но в обмен на эти дары, в обмен на эти декларации золотой дождь должностей и привилегий сыпался на каноников, аббатов, епископов.

Вначале Людовик XVI пытался обойтись без злоупотреблений. Все короли начинают с этого. Так, Людовик XIV пытался экономить с помощью Кольбера, Людовик XV – с помощью Флёри, Людовик XVI – с помощью Тюрго. Но является некая Ля Вальер, для которой строят Версаль, некая дю Барри, у которой было право пользоваться казной без ограничений, некий господин де Калонн, сказавший некой королеве: «Если есть возможность, это уже сделано. Если возможности нет, будет сделано». Прекрасная острота, но она недешево стоила. Тридцать миллионов человеческих созданий вынуждены были страдать, дабы министр заслужил улыбку королевы.

Дворянство пользовалось любой возможностью вытянуть из короля деньги. Крещение, свадьба, уход в монастырь. Имелась Красная Книга, в которой говорилось о знаменитом железном шкафе со слов Гамена, обучавшего Людовика XVI слесарному ремеслу. Красная Книга изобличает одновременно мадам де Полиньяк и Мирабо. Король записывал в Красную Книгу расходы, в частности, данный министру чек на получение денег в казне. Но мало было получить чек, министр должен был еще найти эти деньги. Господин де Куаньи, которому хотели снизить жалованье, устроил королю однажды сцену по этому поводу.

И король счел, что он прав.

– Он чуть было меня не побил.

И тем не менее несчастный народ возлагал такие надежды на восшествие на престол Людовика XVI.

В те времена изготовлялись табакерки из шагреневой кожи с медальонами короля и королевы. Их называли утешением в горе (chagrin означает по-французски и шагреневую кожу, и горе. – Примеч. пер.).

А на пьедестале статуи Генриха IV выгравировали: resurrexit.

Но правда также и то, что на стенах Реймского собора кто-то написал красными буквами: «Коронован 11-го – Казнен 12-го».

Сама королева, укрывшаяся, было, в Трианоне, королева, которую поначалу и не слишком замечали, принялась изо всех сил обращать на себя внимание. Придумывала неслыханные моды, невероятные прически. У нее был свой министр-парикмахер – господин Леонар и свой министр моды – мадемуазель Бертен. Получить аудиенцию при дворе можно было лишь в прическе от Леонара и в костюме от мадемуазель Бертен. Поэтому Леонар с трудом успевал причесать всех. Госпоже графине Пире было назначено на девять часов. Леонар заставил ее прождать до десяти. Когда парикмахер появился, он застал ее в слезах.

– Что с вами, госпожа графиня?

– То, что я пропала. Мне назначено на девять часов, а сейчас уже десять.

– Вы скажете королеве, что это я заставил вас ждать, и она вас извинит.

Но королева даже и слушать не стала извинений графини.

– А, вот и вы! – сказала она. – Уверена, что этот чудак Леонар заставил вас ждать. С ним никогда по-другому не бывает.

Тогда весьма охотно упражнялись в карикатурах на эти гигантские прически в виде ежей, гор, садов и лесов. Сражаясь с курицей в своем птичнике, дамы носили целые фрегаты в волосах.

Однажды после родов королева вынуждена была отрезать волосы, и отныне при дворе носили лишь детские прически.

Мадемуазель Бертен, не менее влиятельная и не менее бесстыдная, чем Леонар, сказала однажды:

– Во время моей последней работы с королевой мы порешили, что уэссанские чепчики начнут носить не раньше чем через неделю.

Острота нанесла ущерб не столько Леонару, сколько самой королеве. Поскольку касалась первого принца крови.

Герцог Шартрский сыграл не последнюю роль в победе при Уэссане. Королева это знала, но пустила слух, что якобы он бежал, то была ложь.

Решено было, что победе при Уэссане будет специально посвящена молитва Te Deum. Однако накануне королева сообщила королю, что беременна, и Te Deum был спет во славу ее беременности.

Но молитва не принесла счастья ребенку, который впоследствии станет герцогиней Ангулемской.

Всем этим борьба не ограничилась.

Однажды, когда герцог Шартрский присутствовал в Опере на представлении «Эрмелинды», актер спел свои четыре строчки:

 
Отважный юный вони, обязаны мы вам
Сим благом, так примите
Венец лавровый, он по праву
Венчает победителя чело,—
 

обращаясь непосредственно к герцогу Шартрскому и протягивая ему лавровый венок.

Тогда один из приверженцев королевы ответил на овацию следующим куплетом:

 
Отплывши в море бурное, Ясон
Искал руно златое.
Нашел единственное, для тебя же
Готова дюжина здесь в Опере.
 

Отсюда вражда между герцогом Шартрским и Марией-Антуанеттой, превратившаяся в смертельную ненависть. Она началась с песенок, а закончилась гильотиной.

Клевета продолжала давать свои плоды. На балу в Опере через год герцогу показалось, что он узнал даму под маской.

– Ушедшая краса, – сказал он вполголоса.

– Как и ваша слава, – громко ответила маска.

Но и королеве вскоре предстоит узнать, что такое клевета и как нелегко ее опровергнуть. Разразился скандал с ожерельем.

Половина Франции считала королеву сообщницей в похищении.

Можете себе вообразить? Супруга короля Франции, наследница императоров – и вдруг сообщница мадам де ля Мотт, барышни Оливы и господина Бозира – авантюристки, публичной девки и жандарма!

Свидетельство тому, что мнение народа полностью переменилось.

На смену популярности пришло охлаждение, на смену охлаждению – недоверие, на смену недоверию – нечто, напоминающее ненависть.

Говорили, будто у королевы есть свой австрийский совет, свой комитет.

И будто бы в этом совете у нее спросили, слышала ли она жалобы парижан.

– Я слышу только кваканье лягушек, – ответила она.

– В любом случае надо было спросить у короля, – говорил народ.

Народ, некогда повсюду встречавший ее аплодисментами, образовавший в Ратуше, по словам маршала де Бриссака, кортеж из двухсот тысяч влюбленных, теперь, вместо возгласов одобрения, издавал возгласы предостережения.

А от предостережения до угрозы – один шаг.

Был некий министр по имени Сен-Жермен, коллега Тюрго. В его ведении находился военный департамент, и ему захотелось ввести в армии немецкую дисциплину, новую муштру и телесные наказания.

Что вызвало недовольство.

Однажды Мария-Антуанетта присутствовала на представлении комедии «Любовник-ворчун».

– Этот Сен-Жермен, – говорил в спектакле любовник про своего слугу, – плут, и надобно его прогнать.

При этих словах вся публика обратилась в сторону королевы и разразилась аплодисментами.

Как мы понимаем, имелся в виду вовсе не слуга, а министр.

Французский театр поставил по королевскому приказу «Гофолию».

Король с королевой присутствовали на премьере.

Первосвященник говорит мальчику-царю:

 
Они тебе внушат, что соблюдать закон —
Долг черни, а не тех, кто властвовать рожден;
(аплодисменты)
Что прихоть царская и есть источник права;
(аплодисменты)
Что волен государь всем жертвовать для славы;
(аплодисменты)
Что труд и нищета – удел людей простых;
Что надлежит пасти жезлом железным их;
Что, не гнетя народ, познаешь гнет народа.
Так, становясь во лжи бесстыдной год от года,
Твой нрав, что прежде был столь чист, они растлят
И к истине в тебе презрение вселят —
(аплодисменты)
Мол, прав лишь ты один всегда в большом и в малом.
Мудрейший из владык – и тот, увы, внимал им!
 

Перевод Ю. Б. Корнеева.

Здесь реакция была столь сильной и, кроме того, столь длительной, что продолжать спектакль оказалось невозможным.

Наконец, в 1787 году, когда господин де Калонн объявил о своем годовом дефиците в сто пятьдесят миллионов, ее, полагая, что она сыграла в этом дефиците свою роль, так и прозвали мадам Дефицит, как назовут позднее мадам Veto.

БИБЛИОГРАФИЯ

В настоящей работе была широко использована информация, содержащаяся в следующих основополагающих трудах, приведенных в хронологической последовательности:

Charles GLINEL, Alexandre Dumas et son oeuvre, Reims, Michaud, 1884, 519 p.

L. Henri LECOMTE, Alexandre Dumas (1802–1870). Sa vie intime. Ses oeuvres, Paris, Taillandier, 1904, 279 p.

Andre MAUROIS, les Trois Dumas, Paris, Albin Michel, 1957, 499 p.

Fernande BASSAN et Sylvie CHEVALLEY, Alexandre Dumas pere et la Comedie-Francaise, Paris, Lettres Modernes, Minard, 1972, 322 p.

Alain DECAUX, «Dumas le magnifique», in Miroir de l’Histoire, № 253, janvier 1971, pp. 89–99; «Alexandre Dumas et l’Histoire» in Bulletin des amis d’Alexandre Dumas № 2, 1972, pp. 3–5; «Alexandre Dumas: Il est permis de violer l’Histoire», in Historia, № 354, mai 1976, pp. 28–43; «L’amour fou de Milord Buckingham», in Historia, № 364, mars 1977, pp. 28–43; «Genese des Trois Mousquetaires», in Bulletin des amis d’Alexandre Dumas, № 10, 1981, pp. 4–10.

Claude SCHOPP, Alexandre Dumas le genie de la vie, Paris, Mazarine, 1985, 558 p.

Dominique FRFMY et Claude SCHOPP, Quid de Dumas, in Mes Memoires, volume II, Paris, Robert Laffomt, «Bouquis», 1989, pp. 1161–1425.

Reginald HAMEL et Pierrette METHE, Dictionnaire Dumas, Montreal, Guerin, 1990, 979 p.

Кроме того, необычайно ценна исчерпывающая библиография (до 1986 г.), составленная Клод Шопп. Всегда полезно обращение к Quid de Dumas, opus cite ci-dessus, pp. 1427–1480.

ХРОНОЛОГИЧЕСКИЙ СПИСОК ПРОИЗВЕДЕНИЙ

Выбор 102 названий из 606, входящих в список Доминик Фреми и Клод Шопп, или из 646, проанализированных Реджиналдом Хамелем и Пьереттой Мете, в высшей степени спорен и продиктован исключительно субъективными вкусами. Всю полноту гигантского наследия Александра Великого поможет познать Quid de Dumas и Dictionnaire Dumas.

После каждого названия указан жанр произведения. Принятые обозначения: А – автобиографический, И – исторический, Н – сказка или новелла, Р – роман, Т – произведение для театра, П – путешествия. Как правило, указанная дата обозначает начало публикации, даже если она вслед за тем растянулась на многие годы.

Посмертное произведение, которое просто необходимо читать, перечитывать, а потом экспериментировать и пробовать, – Большой кулинарный словарь.