Текст книги "Мышь в Муравейнике (СИ)"

Автор книги: Дана Обава

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

– Я должен сделать вам предложение, – предупреждает Лис, немного волнуясь. Над его головой висит камера наблюдения, и можно предположить, что, тот или те, кто хотели нас видеть, уже нас видят.

– Делай, раз должен, – разрешает Лекс, стоя у самого края водоема. По его позе видно, что больше всего ему сейчас хочется поэкспериментировать с повадками этих живых камней, посредством бросания в них других камней – они даже есть у него в кармане, я знаю, однако наши новые знакомые вряд ли согласятся немножко обождать с общением.

– Вы знаете человека, который работал на нас, – уже увереннее продолжает Лис.

– Стоува?

Лис не подтверждает это даже простым кивком.

– Он взял на себя обязательство достать некий объект и передать его нам. По нашим данным получить этот объект ему удалось, однако после этого он исчез вместе с ним. Нас интересует либо информация о местонахождении его и объекта, либо вы можете сами раздобыть объект и принести его нам.

Лекс раздраженно фыркает.

– Где Стоув, мы и сами хотели бы знать, а новая работа нам не нужна. Так что, по ходу, вы и мы друг другу совершенно бесполезны. – Он машет мне рукой: – пошли отсюда.

– Такая работа всем нужна, – пытается остановить его Лис. Он заметно нервничает, боится, должно быть не справиться с поручением прямо на глазах у своего босса.

– Да неужели?

– Очевидно, вы и сами не представляете, в каком шатком положении сейчас находитесь, – быстро говорит Лис, возможно, повторяя за кем-то – у него в ухе маленькая телесного цвета капелька, анатомически с ним не связанная. – По прихоти безответственного человека вы заняли места, которые предназначались для других. Меньше чем через год с началом новых перетасовок эта недоразумение будет исправлено, и вы окажетесь никому не нужны. Вы даже назад на свой уровень вернуться не сможете. А знаете, что бывает с людьми, которых выкидывает из системы? Ничего! Их выбрасывают как мусор. – Лис пытается выдать соответствующую словам интонацию, но его голос дрожит. – Работа на нас позволит быстро, уже в молодости, подняться наверх и достичь успехов в гильдии.

– В какой гильдии? – уточняет Лекс.

– В любой гильдии.

– В любой?! – удивляется Лекс. – Если ваши связи столь обширны, – он смотрит то в камеру, то на молодого человека, – и вы так легко добываете нужную информацию, – то почему не насобираете этих объектов сами. Мы лично вам на фига сдались?

Лис кажется напуганным, но тем не менее говорит:

– Достать объект без официального привлечения всех ресурсов искателей достаточно сложно. Недавно был найден другой путь, и он оказался доступен благодаря связям нашего пропавшего работника. Мы полагаем, что этим путем сможете пройти и вы.

Я конечно не могу быть до конца уверена, но предположу, что тут он имеет в виду помощь со стороны секты поклонников материнского дерева, а значит, эти господа тоже в какой-то степени верят в Мать. И даже возможно именно кто-то из них преследовал меня и Лита, когда мы пытались оторваться от слежки на полуразвалившемся поезде.

– Однако вы правы, – продолжает Лис. – Вы важны, но не настолько важны, чтобы в случае вашего отказа сотрудничать не принять соответствующих мер. Всегда есть другой способ вести бизнес.

– С этим сложно спорить, – мягко соглашается Лекс и улыбается даже. Наверное, это нервное, но Лис, дабы окончательно убедить его в серьезности не своих слов, предлагает поближе познакомиться с обитателями лужи. Из вытянутой коробки рядом с собой он вытягивает нечто похожее на большую вилку, к зубьям которой привязаны сосиски. Парень подносит вилку к поверхности воды, крепко держа ее двумя руками. Едва она касается воды, ближайшие к этому месту камни словно выстреливают вверх, молниеносно вытягиваются и их жуткие рты смыкаются на сосисках и откусывают их вместе с зубьями. Лис делает усилие, чтобы остаться на ногах, когда вилку резко дергает. Остальные камни, которым не достался перекус недовольно булькают, когда их более удачливые собратья опускаются обратно на дно и начинают переваривать пищу.

– Круто, – Лекс нагибается над водой, поближе рассматривая довольных обедом монстров. Я же отхожу на шаг и заглядываю в соседний бассейн – но там ничем не примечательные рыбки гоняют стайкой туда-сюда.

– Они любят мясную продукцию этого производителя, – кивает взбледнувший Лис. – Но еще больше они любят человеческие пальцы. Очень назидательно получается.

Если при этом сравнивать выражение лиц Лекса и Лиса, то становится совершенно непонятно кто кого запугивает.

– Хорошо, с этим все ясно, – все же вынужден признать мой друг. – Но у меня, прежде чем мы уйдем обдумывать продуктивность сотрудничества с вами, назрел еще один вопрос. Я так понимаю вы имеете дело и с живыми объектами тоже? В смысле не только с продуктами их жизнедеятельности. А такими крупными птичками с клешнями вместо крыльев вы занимаетесь?

– Птероморфами? – Лис делает паузу в ожидании подсказки. – Их берут в качестве сторожей обычно, хотя они довольно безобидны.

Безобидны?! У меня даже спина от возмущения зачесалась в том месте, куда меня безобидно клюнули, отщипнув отнюдь не лишний кусочек плоти.

– Как же они тогда сторожат? – также удивляется Лекс.

– Птероморфы панически боятся громких звуков, но если вор будет вопить, то его же поймают.

После того, как разговор заканчивается, нас провожают назад под купол, где мы снова некоторое время ждем Эбнера, глядя на пасущихся гусей. Главный гусь, снова увидевший наши лица, явно возмущен. Очень хочется по свежачку обсудить все услышанное, однако мы терпеливо молчим.

Эбнер приходит за нами еще через двадцать минут, точно также доводит и сажает в машину, везет обратно в Муравейник.

– Может, у вас остались какие-то вопросы, которые я смогу прояснить? – пытается он прекратить это тягостное и неинформативное молчание.

– Да о чем тут говорить, – с тоскою вздыхает Лекс.

После всех этих разговоров с демонстрацией фотографий и прочего у нас обоих включается легкая паранойя, оправданная или не очень. Вернувшись в учебку, мы некоторое время неуверенно бродим по складу и наконец закрываемся в маленькой ванной комнате.

– Ну и кто на тебя произвел большее впечатление? – спрашивает Лекс, предварительно придирчиво с фонариком рассмотрев вход в вентиляционную шахту на случай прослушки или прослушивателя, который теоретически мог бы там за решеточкой уместиться. – Те или эти?

– Конечно, эти! Они много знают – это пугает, – признаюсь я.

– А на меня больше те, – задумчиво произносит Лекс.

– Из-за блондинки? – Ничуть не сомневаюсь я – длинноногая представительница службы безопасности искателей сразила его наповал.

– Не могу выбросить ее из головы, – признает друг и тут же ухмыляется: – впрочем, мы так и не увидели боссов местной мафии. Давай будем их называть девятой гильдией для удобства, – предлагает Лекс.

А ведь действительно! Бедные наивные бандиты не догадались, чем можно пронять Лекса. Уж точно не завуалированными угрозами. Кстати о них.

– Может это и просто совпадение, но прожорливые камни мне кое-о-чем напомнили! – Я нервно кусаю ногти, пытаясь воспроизвести в памяти уже довольно отдаленный момент. – Они могут откусить у человека пальцы, если его руку засунуть в бассейн, а тот несчастный в белом секторе, с раздутым лицом и наростами, помнишь? Когда мы с Кейт первый раз после окончания школы пошли навещать Мэй, я перепутала ее камеру с чужой и там увидела человека, который был явно болен чем-то похожим. И когда он потянул ко мне руки, я заметила, что на них нет пальцев.

Лекс просто смотрит на меня несколько секунд.

– Я понял, что ты имеешь в виду, – кивает он. – Но если предположить, что у Стоува в этом бассейне сожрали пальцы за то, что он, предположим, отказался отдавать золотое сердце или рассказывать, как он его добыл…потом он что, поднялся в белый сектор, заразился там болезнью и набрал, скажем, носом сообщение для Фелис. Или один палец у него еще оставался?

– Тогда уж наоборот, он сначала заразился в белом секторе, но болезнь проявилась не сразу. Его забрали из зоны, так же как и нас, сожрали пальцы и выкинули куда-нибудь. Потом он при прогрессировании болезни обезобразился, сошел с ума и его забрали в психушку.

– Ну да, так проще. Тогда вопрос, что он делал в белом секторе.

– Встречался с кем-нибудь.

– Почему не в месте поцивильнее? Пусть это было что-то незаконное, и в этой зоне, конечно, нет камер, но ведь таких свободных закуточков по Муравейнику можно множество найти. В подземельях тоже провернуть можно все, что угодно.

– Может, тот, с кем Стоув собирался встретиться, не мог спуститься в подземелья, – предполагаю я.

– Типа Фелис.

– Для свидания можно было найти местечко и почище, – скептически морщу нос. – И как бы она на инвалидном кресле через дыру в решетке лезла?

– Ладно, кандидатура снимается.

– А что если попробовать все-таки прорваться к этому пациенту? – предлагаю я, вообще-то полностью в этом плане рассчитывая на безграничные таланты моего друга. Сама-то я даже не знаю с какой стороны браться за это дело. – Узнать у Стеллы, если вдруг у Стоува есть какие-нибудь особенные приметы.

– Вообще, полагаю, у стражей даже с того момента, как ты увидела этого страшилу, было достаточно времени, чтобы установить его личность. Так что, видимо, этот человек все же не Стоув, – вполне разумно отмечает Лекс. – Но других причин, чтобы не сходить и не глянуть на него я не вижу, – уже менее логично заканчивает мысль он.

Глава 13

Когда я записывалась на очередное посещение Мэй в больнице, меня мучило множество страхов. В основном они касались предположения, что после того, что мы собираемся здесь натворить, нас к Мэй больше никогда не пустят. Тем не менее мы все равно с Лексом сюда приперлись.

В этот раз нами занимается очень приятный молодой человек, который явно относится к своей работе с энтузиазмом. Быстро передвигаясь по коридорам и помахивая зажатым в руке планшетом, он проводит нас к одиночным камерам или, по-другому, к индивидуальным палатам не сверху, а снизу. Таким образом мы имеем возможность увидеть нашу подругу не через маленькое окошко в потолке ее тесного места заключения, а через прозрачную дверь в него же. Более того, нам эту дверь отпирают.

– Не вижу смысла ограничивать ее в общении, – поясняет молодой врач. – Даже наоборот, уверен, оно будет ей полезно. Правда же, Мэй? – улыбается он, и Мэй поворачивает лицо на его голос. Восторг! Мне хочется обнять этого прекрасного человека, но я конечно же этого не делаю.

Следующие сорок минут рассказываю Мэй все последние новости, сидя рядом с ней на полу ее небольшой цилиндрической комнатки. Она крепко держит обеими руками мою ладонь, но смотрит в стену. Лекс кругами ходит перед нами, но на середине разговора тихо выходит наружу. Его нет довольно долго.

Стараясь не волноваться за него, чтобы не нервировать Мэй, я продолжаю говорить. Новости, конечно, давно кончились, и я рассказываю о всяких интересных вещах, о которых успела прочитать за последнее время. Заглядываю ей в лицо, пытаясь прочитать ее мысли. Не надоела ли я ей своей болтовней? Но Мэй выглядит умиротворенной. Ее взгляд сфокусирован, зрачки двигаются так, словно она смотрит невидимый телевизор. А может и правда смотрит. Видит образы моих слов на своем мысленном экране.

Лекс возвращается всего на несколько секунд раньше, чем снова в комнатку входит доктор.

– О, прекрасно! Мэй смотрит видео от своих друзей! – восклицает последний, глядя на нас. Похоже, мое «кажется» совпадает с его «кажется». – К сожалению, время вашего посещения подходит к концу.

Дрогнув, моя рука ощущает, насколько сильно на самом деле ее удерживают. Я кладу вторую ладонь поверх сцепленных рук Мэй.

– А не подскажите, куда делся тот неизвестный из соседней камеры…э, палаты? – интересуется Лекс.

– С чего вы взяли, что он неизвестный? – брови молодого доктора вопросительно взлетают вверх.

– Нам так сказали. Что его личность не удалось установить.

– Вообще-то, – доктор удивленно глядит в свой планшет и что-то там перелистывает, – неизвестных у нас никогда не было. Да и трудно ли в наше время установить личность, – пожимает он плечами.

– Ясно, – кивает Лекс, – ну того чувака вы не можете не вспомнить. У него такое вздувшееся лицо, бельма на глазах и еще у него нет пальцев.

По лицу доктора ясно, что он понимает, о ком речь, и чувствует в связи с этим некий дискомфорт и неуверенность.

– А мы его тут видим каждый раз и уже практически сроднились с бедолагой, – продолжает Лекс. – У Мэй с ним вообще сильная эмоциональная связь, так что нам очень важно узнать…

– Я не могу дать сведения о пациенте, – прерывает его доктор.

– Мэй, попроси доктора, как ты умеешь, – неожиданно для всех просит Лекс, хотя не думаю, что он ожидает от нее какой-то реакции на самом деле.

Не смотря на наши общие ожидания, Мэй медленно поворачивает голову и останавливает свой тяжелый мертвенный взгляд на переносице доктора. Прямой взгляд морозит холодом и потусторонней жутью. Тот поднимает планшет, как будто инстинктивно пытается им прикрыться, но все же берет себя в руки и останавливает это движение на уровне шеи.

– Мне очень жаль, но ночью этот пациент скончался, – выдает он испуганно.

Мэй поворачивает голову обратно и снова смотрит в свой «телевизор».

Уходя, мы старательно благодарим опечаленного доктора за его заботу о Мэй и отмечаем явный прогресс. Все что угодно, чтобы он вернул свое приподнятое расположение духа и не попытался свалить на хрен с этой работы.

– Выходит, это не Стоув, – говорю я, когда мы выходим наружу.

– Как любят повторять инструкторы в учебке: никому нельзя верить, все показания нужно проверять, – заявляет Лекс.

Следующий, кому мы идем портить день, это наш бывший одноклассник Джем, работающий в приемном отделении больницы. Нервно оглядываясь, он запихивает нас в маленькую комнатку с застеленной простыней кушеткой и столиком на колесиках со стопкой других таких же простыней.

– Туда вам никак не попасть, – Джем отрицательно мотает головой, выслушав наши пожелания по поводу проникновения в морг.

– Хотя бы объясни, где это, – и не думает сдаваться Лекс. – Судя по тому, что я видел, у вас планировка не стандартная. Вам схемы помещений раздавали? У меня на карте она показана как монолитный блок, а внутрь доступа нет.

– Конечно нет! – раздраженно ворчит Джем. – Так, провели вокруг для порядка. Кто успел запомнить тот молодец.

– А ты молодец?

– Морг я показать могу. Он мне в кошмарах снится после того, как нас на вскрытие водили. Сказали, типа, чтоб мы одумались, пока не поздно.

– Но поменять гильдию можно раз в год вроде?

– Да, но начинать с низов с каждым годом будет сложнее, очевидно же.

– Ага, – закрывает тему Лекс. – Так, куда нам идти?

– Все просто на самом деле. Из этой двери налево по коридору мимо поста охраны до самого конца. Легально туда я вас провести никак не могу. Вдобавок все прекрасно просматривается камерами, тот кусок коридора по крайней мере.

– А как на счет охраны? Бдят?

– Ну так. Вполглаза, все-таки морг. Его посетители обычно не бедокурят и жалобы не строчат, так что охранники обычно тусуются где-то еще.

– Значит, проблем нет.

– Я бы так не сказал, – упрямится Джем и не успевает остановить Лекса, когда тот подходит к столику и хватается за простыню.

– Что ты творишь?!

Лекс разворачивает простыню, и она оказывается довольно старой и тонкой на просвет, так что он без промедления нахлобучивает ее себе на голову.

– Ну чего, я вполне сносно вижу сквозь нее, – сообщает друг из-под своего прикрытия. Ну, ясно, сегодня грабить морг пойдут два застиранных привидения. Надеюсь, никто видео с камер просматривать не будет.

– Но я все равно могу тебя опознать, – рычит Джем. Мы все смотрим на выглядывающие из-под простыни форменные брюки и ботинки.

– Ах, точно, – Лекс наклоняется и стаскивает с себя ботинки, носки и подворачивает брюки выше колена. Немного понаблюдав за ним, начинаю делать тоже самое со своими.

– Как, ты его не остановишь?! – удивляется Джем. – Ты же всегда была самой разумной из всей вашей компании!

Стоя в этот момент на одной ноге, я едва не падаю. Как же превратно можно истолковать чужие поступки или слова! Принять трусость и неуверенность за разумную осторожность к примеру.

– Так, куда бы это деть? – ухватив с пола ботинки, Лекс все же приподнимает простыню, чтобы осмотреться. Его внимание привлекает защитный экран в стене, на половину прикрываемый столиком на колесиках. Сразу же принявшись за него, он откручивает винты, отставляет его в сторонку и заглядывает в отверстие за ним. Эта квадратная дыра не очень большая, но наверняка позади нее много места как во всех технических шахтах Муравейника. Жаль, что прямо по ним нельзя пробраться сразу в морг. То есть пробраться то можно, но выбраться не получится, поскольку экраны всегда прикручены снаружи.

– Ну что, идем? – припрятав нашу обувь, предлагает мне Лекс.

– Ага, идите конечно, но, может, поделитесь все-таки, как вы собираетесь открыть дверь? – со всем возможным скепсисом интересуется Джем.

Не вдаваясь в объяснения, Лекс демонстрирует ему пустую карту.

– Спорим не выйдет? – Джем ничуть не впечатлен.

– А если не выйдет, – друг немного раздраженно запихивает карту обратно в рукав, – дождемся кого-нибудь, кто нам эту дверь откроет, и проскользнем за ним.

Джем нервно покусывает губу, не решаясь что-то предложить.

– А как думаете, что вам будет, если вас все-таки поймают? – переживает он.

– Да ерунда какая-нибудь, – отмахивается Лекс. Такие детали его никогда не интересовали. – Но ты по-любому не при делах.

– Спасибо, конечно, – вздыхает Джем. – Короче там несколько помещений за той дверкой. Тела хранят внизу, а сверху гистологией занимаются, и тетка которая это делает довольно пунктуальна, так что с обеда возвращается минуту в минуту. Ну, в общем, можете подождать.

Ну, в общем, мы ждем, отпустив Джема дальше набирать свои баллы. На случай, если комнатка кому-нибудь понадобится, мы забираемся в шахту к своим ботинкам и прикрываем дыру столиком. Внутри сесть приходится прямо на каменный пол, зато спину греет обернутая во что-то мягкое труба. Пока я развлекаюсь, разглядывая уходящий вдаль прямой тоннель, Лекс, уставившись в свой планшет, обмозговывает возможные пути отхода.

Когда подходит означенное время, мы по очереди выбираемся обратно в комнату и надеваем простыни. Из-под такой завесы видно вообще-то довольно фигово, но в хорошо освещенном коридоре, надеюсь, будет получше. Вместе с Лексом мы встаем у двери, готовясь к выходу. Тут-то меня и пронимает нервная дрожь.

– Ты – привидение с моторчиком? – спрашивает друг, вспомнив мультик.

– Д-да, но летать не умею…

– Главное не тарахти, мы под прикрытием, – сообщает Лекс довольно, и тут дверь открывается.

– М-мать вашу! – восклицает заходящий Джем и хватается за сердце. – Хорошо, мы в больнице!

– У-у-у! – Лекс протягивает к нему руки. – Мы пришли за твоей душой! – говорит он нараспев. – Надеюсь, ты помыл ее?

– И обеззаразил, так что прочь от нее ваши грязные ручонки! – отмахивается Джем. – Между прочим, если вам все еще интересно, один охранник сейчас на посту, а Панера уже прям сейчас будет возвращаться!

– Та тетка, которая нас пропустит?

– Да-да-да, – нетерпеливо тараторит Джем, – я бы отвлек охранника, если вы быстренько придумаете как.

– А чем он там на посту занимается?

– Не знаю, рубится во что-то по сети.

– Так, собственно, он уже отвлекся. Крякни нам, как твоя тетя мимо пройдет.

– Ладно, – Джем выходит за дверь и тут же машет нам рукой, пока она еще не закрылась. Мы тут же выскакиваем в коридор.

Действительно, здесь сквозь простыню видно получше. А именно виден удаляющийся от нас одинокий силуэт. Однако коридор длинный, прямо очень. За четыре секунды, которые будет открыта дверь можно не успеть, а если начать бежать к двери до того, как тетя в нее войдет, она может заметить нас боковым зрением. И я себе слабо представляю, что она почувствует и как громко будет орать, увидев несущиеся на нее босоногие привидения в развевающихся простынях. А может она решит, что мы трупы, вышедшие проветриться, а теперь желающие вернуться на свои места?

Примерно из этих соображений мы сокращаем дистанцию до двери, пока женщина впереди нас еще идет по коридору. Стены и все вокруг белое или светлое, может мы сольемся с фоном. Прямо спиной чувствую ошарашенный взгляд Джема, когда мы вразвалочку как два серовато-белых гуся на корточках проходим мимо пункта охраны. Надеюсь, он знает, где камеры, и стоит так, что они его не видят. Как только женщина заходит в дверь мы подрываемся и несемся вперед со всей возможной скоростью, считая в уме: четыре, три, два, один. Дверь захлопывается ровно за моей спиной.

Нельзя даже восторженно вздохнуть. Недалеко от нас лестница, по которой не спеша поднимаются две ноги на высоких каблуках. Дождавшись, когда стук копыт заглохнет где-то в комнатах наверху, мы подбегаем к большому холодильнику с несколькими дверцами. На них, кстати, отмечено, есть внутри постояльцы или нет, так что выбор сужается и нам удается сразу выбрать нужную.

Тот, кто нам нужен, обнаруживается в средней ячейке. Что-то вроде металлического стола с негромким лязгом выдвигается вперед и мы видим на нем обезображенное мертвое тело. Стелла передала нам еще одно фото своего брата, на котором тот хвастается своей новой татуировкой в основании шеи, но она оказывается не нужна. То ли врачам все же удалось его немного подлечить, то ли смерть так повлияла на его облик, но лицо достаточно разгладилось, чтобы можно было его узнать. Перед нами действительно лежит мертвый Стоув, хотя и почему-то под чужим именем.

Наши поиски очевидно закончены. Мы молча стоим рядом с ним, и ни одна мысль в голову не лезет. Это какой-то неправильный конец.

– Что ж, – с грустью в голосе говорит Лекс, – наверное, я его сфотографирую для Стеллы. – Он делает несколько фото его лица на планшет, после этого мы снова просто стоим рядом, не зная, что делать.

Скоро, хотя и не знаю точно когда, тело Стоува сбросят в бездну, и если мы хотим, чтобы его близкие успели с ним попрощаться, нужно каким-то образом сообщить страже об ошибке. Но даже если мы признаемся, что хитростью проникли в морг, не отмахнутся ли от нас?

Размышляя, я с интересом опускаю взгляд на нижнюю ячейку.

– Смотри-ка, – прерывает меня Лекс. Он делает еще одно фото, на этот раз руки Стоува, а потом указывает на его отгрызенные пальцы. Хотя нет, отрезанные, ровненько по линии.

– Может, это сделали врачи?

– Типа подровняли?

– А что если это сделали птенчики своими клешнями? – пронзает меня нехорошая догадка. – И отравил его тоже один из монстров, нелегально купленный библиотекарем?

– Ну что, мотив у него есть.

Мы оба задумчиво качаем головами и ближе всматриваемся в обезображенное тело, склонившись над столом. Замечаем громкие шаги по лестнице слишком поздно. Впрочем, прятаться тут все равно некуда, разве что в холодильник лечь.

Мы оба просто замираем, надеясь неизвестно на что. Лекс стоит спиной к лестнице, а я вижу, как молодая женщина в халате поверх модных нынче коротких шортов и ярких лазоревого цвета чулок осторожно спускается по крутым ступеням. Тыц, тыц, тыц. Она конечно, смотрит себе под ноги на таких каблучищах то, но в любой момент может остановится и глянуть в бок, там где над трупом склонились две подозрительные личности в накинутых на плечи простынях. Или доберется до конца спуска и…

… и она выходит за дверь.

Мы синхронно выдыхаем. Я бросаюсь к другой дверце холодильника, а Лекс к экрану, загораживающему выход в шахту.

Распахнув дверцу с пустой нижней ячейкой внизу, я обнаруживаю, что под столиком там есть внизу пустое пространство. Мало, но есть. Отвинтив экран – у друга это получается все быстрее и быстрее – Лекс подбегает ко мне.

– А, у них тут запасная полочка! Думаешь, тут они Стоува не найдут?

– Может, они не будут его искать, если решат, что мы умыкнули труп? Попадем на камеру с чем-нибудь в руках, – предполагаю я, хотя звучит это все по-дурацки, сама слышу.

– Или и вправду умыкнуть труп? – делает контрпредложение Лекс.

– Сможешь его пронести? Прямо сквозь шахту? – Места там вроде бы много, но куча отведений от труб, предполагает бег с нехилыми препятствиями.

– Без проблем, – дергает плечом Лекс, видимо тем, на котором собирается нести Стоува.

Но проблемы все-таки возникают. Мало того, что трогать мертвое тело оказывается не слишком приятно, оно к тому же твердое, несгибающееся и мы его даже толком в простыню, которой оно прикрыто, завернуть не можем. Помучившись так и сяк, под давлением неумолимо утекающего времени мы все же меняем план и сообща перетаскиваем Стоува под нижнюю ячейку другой секции холодильника и даже более менее сносно его там устраиваем. Приведя все в порядок, мы снова слышим цоканье каблуков, которое, честно говоря, сильно действует на нервы.

По шахте мы поспешно пробираемся обратно к комнатке, где мы оставили себе выход. Взяв в руки ботинки, мы вылезаем наружу, все еще держа простыни, накинутыми на плечи. Внутри нас встречает Джем, который тут же жестом показывает соблюдать молчание, а потом бешено жестикулирует в сторону койки. Повернувшись к ней, мы видим лежащего на ней врача.

Врач этот то ли дремлет, то ли просто прикрыл ненадолго глаза, и судя по тому, что это именно тот врач, который при нашем прошлом посещении больницы носился тут и делал работу чуть ли не за всех сразу, отдых ему действительно не помешает. Хотелось бы оставить его в покое, но нам на камеры нужно выходить вместе с трупом. Это Лекс жестами пытается объяснить Джему. Его пантомима явно достойна какой-нибудь награды. Когда врач все-таки просыпается и принимает на кушетке сидячее положение, его сонный взгляд обращается на двух условных привидений, одно из которых бугрится, потому что зажало в руках две пары ботинок, а второе держит на плече что-то длинное и спеленутое тремя простынями.

– Спите, спите, – успокаивающе говорит ему Лекс. – Вы отличный врач! – похвалив его, мы выбегаем из комнатки и несемся по приемному отделению наружу. Видно плохо, но судя по шуму, мы повсюду вызываем фурор и, поскольку нас никто так и не останавливает, глубокое замешательство.

Благодаря тому, что Лекс заранее продумал путь отхода, бежим мы не просто так, а продуманным маршрутом. Засветившись на камерах, мы залетаем в закуток на платформе, где уже без свидетелей, можем обуться и освободить несчастного Джема от сковывающих его пут. После такого, мы ему всю жизнь обязаны будем, это точно!

И, пожалуй, можно надеяться, на отсрочку – еще немного времени, за которое мы сможем понять, что же произошло со Стоувом и каким-то волшебным образом найти этому доказательства.

Мы почти только что встали в очередь на раздачу обеда в столовой, когда в меня прилетает яблоко. Задумавшись, я инстинктивно ловлю его и продолжаю думать дальше, разглядывая его в своей руке. Потом, до меня доходит, что прилетело оно неспроста. Включившись обратно, оглядываюсь и вижу офицеров, приближающихся к нам. Кейн по дороге вытягивает прямо из-за стола ничего не понимающего Мина и тащит его за собой.

– Пошли, – бросает Редженс, выхватывая Лекса, но от его командного тона пойти готова вся очередь. Хотя поняв, что к ним приказ не относится, все с облегчением остаются. Я иду вслед за Лексом, хотя меня не приглашали.

Все вместе выходим в общий зал, сейчас он абсолютно пуст. Офицеры подводят ребят к огороженному канатами возвышению и надевают на них специальные перчатки для боя.

– Кирилл хочет, чтобы вы разобрались со своими проблемами, вот вы и разберетесь, – комментирует Редженс. Кейн запихивает Лекса за канаты.

– Но ведь это не честно, – Мин тормозит, уже поставив одну ногу на возвышение. – Я ведь владею техникой боя, а он просто курьер.

– Владеешь техникой?! – усмехается Редженс. – Да ты к ней даже еще не приценялся. Не проводи время. Тебе лишние свидетели не нужны.

Мин с неудовольствием оглядывается на меня, но я уходить не собираюсь – мой интерес к его чувствам с некоторых пор охладел. Тем более, что остальные мое присутствие вообще игнорируют.

Ребята встают на возвышении напротив друг друга и продолжают неловко стоять. Мин нервничает, а Лекс всегда не против подраться, но и ему парочка оскорблений для затравки нужна.

– Чего застыли?! – недовольно интересуется Кейн, удобно облокотившись о столб. – Отмутузьте уже друг друга как мужики, или собираетесь и дальше зажиматься по углам?

Насупившись, Мин принимает боксерскую стойку, но через секунду просто наскакивает на Лекса, и у них начинается их обычная потасовка. Не вижу какой-то особой техники, они так еще в школе колошматили друг друга. Судя по лицам офицеров, это совсем не то, что от них ожидали.

Офицеры перелезают через канаты и растаскивают сцепившихся ребят в стороны.

– Это что за дурацкие обнимашки?! – Кейн отвешивает Мину затрещину. – За такое все баллы поснимать! Покопайся в своей дырявой голове и вспомни хоть что-нибудь из того, чему тебя учили!

Редженс просто молча выставляет руки Лекса, видимо, в нужную позицию и толкает его обратно к Мину. Тот снова начинает первым. Старательно наносит один удар за другим. Лекс уворачивается или парирует, постепенно отступая к канатам. Уже оказавшись в углу, подныривает под руку и обходит Мина сбоку. В этот же момент он вдруг решает перейти в атаку, наносит несколько резких ударов, два из которых в конец растерявшийся Мин благополучно пропускает, от чего валится на канаты. Лекс подсекает, Мин падает на пол, побарахтавшись, поднимается на колени и получает еще пару ударов сверху, загораживаясь от них руками. Судя по виду, он ничего не собирается с этим делать, так что Лекс просто отходит назад, давая ему возможность подняться. Но тот не поднимается, тяжело дышит, продолжая заслонять голову руками.

– И че, это все? – лениво спрашивает Кейн и через канаты спрыгивает с возвышения.

– Нет, не все, – Редженс сам надевает перчатки и подталкивает Лекса к центру ринга. Их бой начинается без проволочек. Офицер наносит удары в гораздо более агрессивной манере, Лекс отбивается, но теряет равновесие, падает на колено. Вскакивая, почти уворачивается от следующего удара ногой. Все же получив вскользь, перекатывается и отскакивает в сторону, чтобы успеть снова повернуться к противнику. Еще один раз он по крупному пропускает, секунд через пять, отлетев, бухается на пол рядом с канатами.

– Вот теперь все, – снимая перчатки, Редженс ногой толкает Лекса, и тот выкатывается с ринга под нижним канатом и плюхается на пол. Как раз в зале появляются первые пообедавшие курсанты. Сажусь на пол рядом с Лексом. Засмотревшись, я так сильно вдавила ногти в яблоко, что по рукам теперь течет сок, так что даже дотронуться до друга не могу. Лекс кладет голову мне на колени и начинает стягивать перчатки.