Текст книги "Мышь в Муравейнике (СИ)"

Автор книги: Дана Обава

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

Глава 9

Забавно, но, похоже, Кейн не смог меня разбудить, решив отложить взбучку на попозже. Просыпаюсь я только на следующее утро, когда автоматически повсюду включается свет. Я все еще во вчерашней одежде и накрыта аж тремя одеялами, хотя обычно по летнему времени сама накрываюсь лишь одним. К стене надо мною прилеплена записка, в которой мой шинард великодушно сообщает, что оторвет мне голову завтра, то есть, выходит, уже сегодня, как только у него появится на это время.

Надеюсь, сегодня он будет очень занят, хотя он злопамятный и в такой случае припомнит мне вчерашнюю вылазку позже, в любой момент, когда ему будет удобно.

Лекс заявляется ко мне незадолго до обеденного времени, и волосы у него мокрые после душа. Я сижу на полу, сортируя стиранные носки, а он падает рядом на матрас, и что-то в него невнятно бурчит.

– Кейн тебе что-нибудь сделал по поводу вчерашнего? – интересуюсь я.

– Да нет, – Лекс приподнимает голову и кладет ее на бок, чтобы видеть меня. Царапины на его лице кажутся еще заметнее, чем вчера. – Не, поорал конечно, а сегодня заставил несколько часов изображать нападающего на тренировках курсантов. Типа я набрасываюсь из засады на ничего не подозревающих мирно гуляющих стражей с бутафорским ножиком в руках. В итоге успел совершить наверное с сотню нападений на стражей правопорядка, такой вот маньяк-рекордсмен.

– Устал?

– Ой, да на этих хлюпиков даже лень нападать, вот у искателей нормальное пополнение было, ты видела. А эти что? Прям даже за гильдию обидно, – ворчит он, помахивая согнутыми в коленях ногами. – Хотя притомился, и плечи ломит. – Лекс смотрит на меня примерно как Потап из своей сушилки.

– Хочешь помассирую?

Друг лукаво улыбается, так что я быстренько сажусь на него сверху и массирую ему плечи и спину. Вообще-то мне нравится это делать, если не слишком часто конечно, да и смотря кого.

– Ты еще не забыла про хранилище книг у отца Фелис? – спрашивает довольный Лекс.

– Куда он спрятал все книги про монстров подземелий? Да оно мне уже снится даже. Призывно. Только как бы нам туда попасть?

– Я все организовал, – заявляет друг, пока я мну его мышцы. – Сегодня ночью пойдем, готова?

– Да-а, – отвечаю не слишком уверено, но почему собственно. Выспаться я выспалась, рабочий график догнала. Просто я люблю все планировать заранее, но это мои проблемы.

– Я еще раз поговорил с Фелис, – рассказывает Лекс. – Хранилище – это просто отдельная комната в библиотеке, закрытая на простенький замок. Проблема попасть в саму библиотеку, но тут нам Фелис подсобит. Пойдем где-нибудь после полуночи через внутренние помещения, я все продумал.

Лекс действительно продумал все. Я только на выходе вспоминаю, что нам предстоит подниматься на двадцать пять уровней вверх в условиях, когда электричество отключено, и лифты не работают. По горизонтали нам перемещаться не слишком далеко, но вот этот подъем не осилить по лестнице никак. Лекс же уверенно идет по темным пустым внутренним коридорам, светя нам под ноги фонарем и явно знает, что делает.

– А как мы поднимемся? – беспечно пока что спрашиваю я, наслаждаясь покоем заснувшего Муравейника.

– На аварийном лифте, – говорит друг.

– А, – сомневаюсь, – их перемещения не отслеживают? Весь Муравейник по тревоге не поднимется, если мы его включим?

– Не должны.

Вот тьма, света мало, но по-моему по лицу Лекса пробежало что-то вроде недоумения.

– Ты не уверен?!

– Ну, а в чем в этом мире можно быть до конца уверенным?

Хм, в своей жизни я была много в чем уверена, но все мои уверенности на самом деле не оправдались. Что ж, увидим.

Аварийные лифты оказываются спрятаны в глубине помещений и даже сейчас подсвечиваются красноватым светом. Вызов кабины осуществляется без помощи идентификационной карты, что радует. По крайней мере, на данном этапе мы остаемся инкогнито. Лекс пожимает плечами и жмет на кнопку. Лифт скользит к нам почти бесшумно.

Перед нами кстати, кроме кнопки вызова есть и другие. На большой желтой написано слова «сирена», так что можно надеется, что она сама по себе все же не включится. Приободрившись, заходим в кабину, и Лекс сует в считыватель пустую карту, набирает номер этажа. Двери мягко закрываются и мы начинаем двигаться вверх.

– Вот видишь, а ты боялась, – стыдит меня Лекс, хотя и сам был до этого слегка напряжен. Кто ж знал, что все так просто – плохой знак?

На шестидесятом этаже мы продолжаем двигаться по извилистым коридорам и переходам, я стараюсь тренировки ради не терять себя на мысленной схеме помещений, хотя Лексу в этом плане полностью доверяю. Он останавливается явно раньше, чем нужно.

– Сначала заглянем сюда, – друг заворачивает в сторону и ищет на стене неприметную дверцу, закрывающую доступ в техническую шахту.

– Что здесь? – Я вижу, как Лекс садится на корточки и, достав из кармана мультитул, начинает отворачивать винты на щите, блокирующем дверцу.

– Хочу обеспечить нам запасной путь отхода, – поясняет он, аккуратно складывая винтики себе в карман.

Понятное дело. Просто попасть по такой шахте в библиотеку мы не сможем – такие щиты можно снять только снаружи шахты. А вот выбраться оттуда у нас теперь есть возможность. Разобравшись со щитом, мы идем ко входу в библиотеку. Здесь Лекс снова запихивает в считыватель пустую карту. Как ни странно, она срабатывает – видимо Фелис успела перепрограммировать замок для нас. Надо же, какая умница – вот я не представляю, как это делается, в школьную программу такое не входит, так что невелика цена моим отличным отметкам на самом деле.

По металлической лестнице мы спускаемся в первый зал. Внутри библиотеки царит все та же уютная атмосфера; великое множество книг по всем областям знаний, пришедшим из множества разных миров, как будто приветливо встречают нас с открытых полок. Однако у нас на двоих всего один нормальный фонарик, так что приходится смиренно проходить мимо всех этих манящих стеллажей, не обращая внимания на выхватываемые из темноты названия секций. Ничего, впереди меня ждет самый лакомый раздел.

Но прежде всего Лекс находит такой же вход в техническую шахту, как мы обнаружили в коридоре, но тут он расположен высоко над полом и частично перекрывается одним из стеллажей.

– И тут у нас возникает проблема, – озабоченно говорит друг.

– Да ничего, он нам наверняка не понадобится, – нетерпеливо отвечаю я.

– Будем надеяться, – кивает Лекс. – Но, видимо, наша удача уже выдохлась и свалила.

– Пошли, – умоляю я.

– Сюда, – сориентировавшись, друг проходит несколько стеллажей в сторону и светит на дверь в стене между ними. Сначала он просто дергает за ручку, но дверь оказывается закрыта на старомодный механический замок. Такой не перепрограммируешь, и умолять его бесполезно.

– Сейчас вот удача бы мне не помешала, – Лекс со вздохом присаживается на корточки перед дверью и передает фонарик мне. – Увидишь эту дуру, сразу зови ее сюда. – Он достает из кармана мультитул и скрепку и начинает копаться ими в замочной скважине. И дела у него идут, скажем так, не очень. – Легче было бы ее выбить на хрен, – ворчит друг, меняя положение.

Ну да, легче, но мы оба прекрасно понимаем, что так нельзя. Все же дверь сдается раньше, чем наши нервы.

Уже с меньшим энтузиазмом мы наконец прорываемся в комнату, где находятся такие же стеллажи, что и в залах, но занимают они только часть помещения. Большую часть пространства отдана старой мебели, сложенной друг на дружку, но есть и свободный стол и потертый стул рядом. На столе стоит автономная лампа, которую Лекс сразу включает. Комнатка сразу становится вдвойне уютней. В противоположном конце комнатки есть еще одна дверь уже с электронным замком, но нам туда похоже не надо.

– Развлекайся! – предлагает друг с улыбкой.

Ага, у меня прямо сердце замирает от восторга, когда я иду вдоль стеллажа, читая надписи на потрепанных корешках книг. Некоторые так обветшали, что утратили корешки и просто подклеены картоном и клейкой лентой, но полагаю их тематика примерно соответствует соседним. Та полочка, на которой стоит толстый фолиант, озаглавленный «Монстры глубин» – явно то, что мне нужно для счастливой дальнейшей жизни без мук нереализованного любопытства.

Лекс предусмотрительно фотографирует полку на свой планшет, чтобы позже расставить все книги так, как они стоят сейчас, на случай, если у библиотекаря слишком хорошая память.

«Фантомы и призраки», «Жизнь без света», «Болезни подземелий», «Адское пламя» – я просматриваю все подряд за столом, а Лекс, сев прямо на пол, разглядывает картинки в «Монстрах».

– Жопа замерзла, – кряхтит он, поднимаясь, и кладет передо мной раскрытую книгу: – Это они?

«Пожиратели плоти» читаю я заголовок, а дальше идет статья про тех самых жучков, от которых у меня до сих пор мороз по коже. Я зябко кутаюсь в свою видавшую виды кофту, которая внезапно перестала греть.

Собственно, малявки эти, оказывается, на удивление хорошо изучены, и описание в книге их жизни и поведения за обеденным столом дано крайне детально. Читать сейчас про них, когда они меня чуть не сожрали, не слишком приятно, но я радуюсь, что не знала всего этого раньше. А самое интересное в тексте – это то для чего из разводят. Да, именно разводят, скармливая трупы умерших в больницах Муравейника. А еще им строят «пристанища» – жуткие фигуры из скрепленных между собой настоящих человеческих костей, поставленные вертикально, дабы собрать в каждой «семье» достаточное количество этих жучков. Каждое такое семейство наслаивает свои специфические выделения и таким образом трудится над своими камешками, которые растут как сталагмиты в пещерах, где-то между ребер скелетов. Получившиеся образования имеют желтоватый цвет, поэтому их называют «золотыми сердцами». Они содержат редкие соединения, использующиеся в частности при создании «начинки» наших летающих машин. «Сердца» растут медленно, собираются раз в год и на рынке стоят очень дорого.

– Предположим, Стоув, – начал рассуждать Лекс, – благодаря щедрой наводке Материнского дерева, что бы оно из себя не представляло, спустился вниз, обнаружил этих жуков, но, будучи умным парнем, не стал лезть, куда не просят, как некоторые, не будем показывать пальцем, а сначала разузнал все о них в этих книгах, понял, что такое золотое сердце можно выгодно загнать, затем разработал план как это сделать.

– Искатели были бы не в восторге от такого плана, – предполагаю я. – В конце года они не досчитались бы части добычи, которую ждут от них на предприятиях.

– Но не будем забывать о том, что книжка с планом оказалась у одного из искателей, который возможно со своим приятелем попытался его осуществить за спиной собственной гильдии и не преуспел.

– А потом гильдия в лице девушки, одним взглядом покорившей твое собственное сердце, – вредничаю я, – решила выловить тех, кто еще знал об этом плане, положив книжечку с ним на видное место под журнальчики с эротикой.

– Да, это было не красиво с их стороны, – Лекс задумчиво потер глаз. – Надо было взять журналы, а не дурацкую книжку.

– То есть вряд ли сама гильдия устранила Стоува, скорей уж эти его конкуренты по незаконной добыче минералов.

– Если не сами жуки. Как он умудрился выжить, если эти двое сдохли?

– Может ему реально дерево помогло? – делаю я безумное предположение.

– Да что ж тогда из себя представляет это дерево, если оно такое может?! – возмущается Лекс и с подозрением глядит на стену. А уж с каким подозрением оглядываюсь на нее я! Мне наконец вспоминается тот момент, когда мы неслись в раздолбанном поезде вместе с сектантом Литом, и на чудом сохранившемся терминале мы увидели своего преследователя. Тогда я была под действием таблетки, но это было очень странно даже для галлюцинации. Что если то, во что верят сектанты, имеет под собой реальные основания?

– Кажется, я слишком часто ударялся головой в этом году, – Лекс снова трет глаза. Он что, увидел что-то непонятное?

Отмахнувшись от моего вопросительного взгляда, он быстро фотографирует на планшет страницы из книги, касающиеся жуков, и начинает расставлять книги обратно на полку. Я гляжу на них с сожалением, но все не отфотографируешь, тем более что качество фотографий в полутьме получилось низким, едва что разобрать можно.

Наскоро приведя все в исходный порядок, мы глядим на комнатку в последний раз и затворяем за собой дверь. К счастью замок щелкает самостоятельно.

– Ура, а то я уж приготовился потратить на его запирание еще два часа своей никчемной жизни! – радуется Лекс. – Но раз уж у нас освободилось время, предлагаю заглянуть и в кабинет заведующего, бросить еще один заинтересованный взгляд на его коллекцию.

– Глянуть, есть ли там золотое сердце? – понятливо усмехаюсь я.

– У меня такое чувство, что что-то такое я там видел.

Подойдя к двери в кабинет, Лекс глядит на еще один механический замок уже с большим энтузиазмом.

– Ты не знаешь, с кем связался! – заявляет он замку. – У меня знаешь какой опыт!

Лекс успевает передать мне фонарик, достать мултитул и облизать губы. В этот момент мы слышим позади себя какой-то странный шум. Очень-очень странный и неприятный!

Во-первых, мы уже как-то привыкли к мысли, что во всей библиотеке мы абсолютно одни, и что в принципе весь Муравейник сейчас спит сном праведника. Во-вторых, шум был плохо идентифицируемый. Это не шаги, это не что-то упало, не шум от, предположим, вентилятора. Какой-то клекот, что ли.

Обернувшись, я провожу лучом фонарика по пространству между стеллажами. Не то, чтобы я горю желанием увидеть того, кто такой шум производит, но надо. И мы, оцепенев от ужаса, видим ЭТО! Оно выходит к нам неуклюжей переваливающейся походкой, где-то всего метр ростом, но с длинным опасно выглядящим клювом, подслеповато глядя на нас через щелочки в двух огромных серых шарах. Чем-то оно смахивает на…

– Птенчик?! – обалдело восклицает Лекс. – Вот это птенчик?!

– Что?! – непонимающе лепечу я.

– Фелис упомянула, что у нее есть любимая зверушка, которого она зовет Птенчиком.

– И он безобидный, да? – чуть истерично уточняю я. Вместо крылышков у птенчика две огромные клешни, и он заинтересованно шагает к нам, расставив их так, что в итоге занимает весь проем между рядами стеллажей.

– Не уверен, – говорит Лекс. – Она обещала его запереть. Хм. А полезай-ка ты на шкаф.

– Ка-ак ты себе это представляешь? – Стеллажи же ни к чему не прикручены, свалятся нам на головы и все.

– Аккуратно, – Лекс поспешно стаскивает по несколько книг с полок и страхует меня, пока я лезу по ним наверх. Стараюсь сделать это как можно быстрее, хотя у меня ощущение, что стеллаж вот-вот опрокинется. Все же через несколько секунд я наверху, где дикая пылища, но сейчас это ерунда.

Лекс снова светит на подошедшего совсем близко птенчика и эксперимента ради протягивает ему одну из книг. Тот обхватывает ее клешней и перерубает на двое.

– Все ясно, – резюмирует Лекс и буквально взлетает наверх ко мне. Потом светит вниз.

Оставшийся без общения птенчик сначала крутит головой, будто не понимая, куда все делись, а потом поднимает голову. Взгляд через щелочки добрым не кажется.

– Будем надеяться, что он еще не научился летать, – проговаривает Лекс.

Он и не научился. Подняв клешни он хватается ими за полки. Сначала захват соскальзывает, как только птенчик пытается подтянуться, и на досках остаются глубокие борозды, но он быстро приноравливается и начинает карабкаться вверх. Медленно, но верно.

– О, нам конец, – хмыкает Лекс.

– Но он не очень шустрый, – шепчу я, уползая по верхам стеллажей. Оборачиваюсь, а птенчик то вошел во азарт. Лекс теперь светит вперед, куда я ползу, но судя во звукам, птенчик не хило ускорился.

Спрыгнув вниз, я дожидаюсь Лекса, пропускаю вперед и бегу за ним к выходу. И сюрпиз – фонарик высвечивает впереди, перекрывающую нам дорогу фигуру с клювом и расставленными клешнями.

– Он не один! – Лекс ругается, и схватив меня за руку, тащит назад и в сторону. За нами слышатся топот лапок, а с той стороны, где мы уже были, удар и шум сыплющихся на пол книг.

Бежим по соседнему проходу за пятнышком света от фонаря. Ничего страшного, преследователя мы слышим… нет не слышим. Книги резко выбрасываются из стеллажа прямо перед Лексом, и громадная клешня кидается к нему, он еле инстинктивно успевает отскочить, врезавшись плечом в стеллаж с другой стороны от прохода. Вторая защелкивается у него перед носом. Позади снова слышится топот лап. Другой птенчик проталкивается к нам сквозь полку, раскидывая книги в сторону. Клюв, перехватывает у меня из рук ту книгу, которой я собиралась засветить ему в глаз.

Лекс просочившись под бьющей по воздуху клешне, хватается за ее основание.

– Беги! – выдыхает он, прижимая птенчика к полке. Фонарик Лекса бьет ему по зубам из-за рывков пытающегося освободится монстра, и светит куда-то верх, так что я кидаюсь вперед в темноту. Что-то хватает меня сзади за одежду, прихватив заодно и кусочек меня. Я пинаю его ногой.

Снова бегу к выходу, а Лекс явно за мной, потому что снова вижу впереди себя пятно света от фонаря. Добравшись до двери, Лекс судорожно скармливает считывателю пустую карту. Выскакиваем наружу и я бью по кнопке, чтобы дверь скорей захлопнулась за нашими спинами.

Уже медленнее мы отходим к противоположной стене коридора. Пытаемся отдышаться и вспомнить, что натворили. По крайней мере один стеллаж повален, несколько книг повреждены и в одном месте следы побоища. И крови. У Лекса разбиты губы, но хоть зубы целы. У меня на спине вырван клок и расползается большое кровавое пятно.

– Может, никто не заметит, – хмыкает Лекс. – Больно?

– Нет вроде, – извернувшись, пытаюсь осмотреть рану. Лексу это сподручнее.

– Выглядит не очень, но жить будешь, – успокаивает меня он. – Если конечно они не ядовиты. Чем это они тебя? Клешней или клювом?

– Ой, начинает болеть, – хныкаю я. Мы ускоряемся в направлении лифтов, но по дороге я нехотя останавливаюсь. – Надо закрыть обратно наш запасной выход, – напоминаю я Лексу.

– Ну да, а я думал, что я такой предусмотрительный, – он с сожалением достает из кармана винтики от щита и идет ставить его обратно.

До своей каморки я добираюсь уже в полуобморочном от боли состоянии, но, думаю, вот сяду и получше будет, так нет. Лекс пытается аккуратно протереть мою ранку чистой тряпочкой, а мне кажется, что он копается у меня где-то во внутренностях.

– Ты уверен, что он меня просто оцарапал, а не отгрыз какой-нибудь орган? Почку например, – шепчу я, судорожно сжимая в ладонях край матраса, на котором сижу, и стараюсь не реветь. Хотя бы не в голос.

– Тут…чуть похуже, чем оцарапал, – признается Лекс. Мы включили автономную лампу, так что мне хорошо видно испуганное выражение его лица, украшенного нехилым рассечением. Черт, ему и самому нехорошо, а еще со мной приходится возиться! – Правой почки я действительно не вижу. Впрочем, как и левой, так что это ни о чем не говорит, – заканчивает он со вздохом.

Я собираюсь с силами и ногой пододвигаю к себе корзинку со списанными простынями, они чистые, стиранные, просто протерлись кое-где. Полагаю, бинтиков из них можно наделать и обвязать пострадавшую меня.

– Мне кажется, просто водичкой промыть тут не особенно поможет, предлагаю вломиться в медпункт, – Лекс отставляет тазик с забуревшей водой и собирается подняться, но я отчаянным жестом хватаюсь за него.

– Нет уж, больше никаких взломов! – взвываю я. И с испугом пытаюсь вспомнить, а закрыли ли мы дверь на склад.

– Но если не взлом, то придется будить офицеров, что уже само по себе опасно для здоровья, – ворчит друг.

– Не, не, не, – от испуга у меня даже боль стихает. – Давай, сейчас просто ляжем наконец спать, а утром посмотрим.

– Если ты думаешь, что там само все пройдет, то… – Лекс не находит подходящих слов.

– Пару часиков поспим, а? – жалостливо гляжу я на него.

Друг все же с самым недовольным видом разрывает для меня простыню на полоски, так и не дождавшись, когда я смогу объяснить ему, где теоретически могут находиться ножницы. Обмотав меня излишним, пожалуй, количеством импровизированных бинтов, ложимся спать вместе в обнимку, потому что нервы не железные, и мы вообще дико устали.

Первый раз меня будит автоматически включившийся верхний свет. Но, пытаясь разлепить веки, я понимаю, что легче сдохнуть. Лекс, не приходя в сознание, обнимает меня покрепче, и я снова проваливаюсь в сон.

Второй раз сознание пробуждает требовательный неприятный стук. Такое впечатление, что стучат мне прямо по голове. Пытаясь проснуться, я сначала просто мотаю головой, но это не слишком помогает. К тому же очень жарко. Словно все тело горит, даже лицо и выпроставшаяся из-под одеяла рука.

– Подъем!

Ужас какой! От звуков знакомого голоса глаза открываются мгновенно и даже удается с первого раза привстать на матрасе, чисто инстинктивно прижав к груди одеяло. За мною поднимается и невыспавшийся Лекс.

– С чего это вдруг такой разврат на рабочем месте? – интересуется стоящий возле входа Редженс.

Ну да. Ночнушку-то я вчера забыла одеть, едва от той одежды удалось избавиться, там уж не до хорошего было. Но я на самом деле не совсем голая, да и Лекс мне как брат. Единственное с чем не поспоришь так это то, что на рабочем месте фактически.

Немигающий взгляд серых глаз Редженса как обычно несет с собой пронизывающий холод. Равновероятно, что он взбешен или безразличен. Одновременно его лицо не выражает ничего и очень многое. Словно все его эмоции зашифрованы или я одна никак не могу их прочесть? В любом случае я не могу от него оторваться и смотрю как кролик на удава. Лекс же ругается шепотом прикрывая ладонью нижнюю часть лица.

Редженс в несколько шагов пересекает комнату и отбросив его руку, хватает его за подбородок, поворачивая его лицо к себе. А посмотреть там есть на что. Рассечение при хорошем освещении выглядит еще хуже, да и царапины от шипов ручного монстра искателей никуда не делись.

– Это откуда? – жестко спрашивает офицер.

Мы с Лексом смущенно переглядываемся. Можно, конечно, сказать, что снова упал, но другу приходит в голову версия попикантнее.

– А это мы с ней вчера поругались, а потом помирились, – выдает он то, что объясняет в принципе всю сцену разом, включаю бардак в комнатке, который мы вчера в потемках сотворили. Отличная версия, но черт!.. Я пытаюсь спрятаться под одеялом и исчезнуть.

Тихонечко сдохнуть от стыда мне не дают, резко выдернув одеяло из моих слабых ручек. Ладонь Редженса зачем-то ложится мне на лоб.

– К врачу! Оба! Живо! – командует офицер. Он отходит от нас, и мы уже почти с облегчением выдыхаем, но он от выхода оборачивается: – Сейчас!

Когда мы, быстро одевшись, вылетаем наружу (я ускоренно выползаю по стеночке), занятия у курсантов уже начались и все офицеры, соответственно находятся при деле. Нас никто не контролирует, так что можно было и не спешить так.

– И чего Редженс приперся нас будить? – Лекс сладко потягивается. Благо нас не слышит никто. – И часто он к тебе заглядывает?

– Никогда! – отпираюсь я. – Ну кроме пары случаев…

– Тогда чего он сегодня у тебя забыл?

– Да я вообще не в курсе! Что нам делать-то теперь?! – Я в изнеможении опускаюсь прямо на пол, прислонившись спиной к стене. Спать хочу! А лучше сдохнуть!

– Очевидно, идти к врачу, – говорит Лекс. – Потому что ты сейчас выглядишь такой…уставшей.

Может и надо бы, но как представлю себе этот кошмар, так думаю, а на фига это все? Забраться бы сейчас обратно в постельку и ни о чем не думать. Ну помру, так помру.

– Не хочу, – заявляю я капризно.

– А придется.

– Знаю, но все равно не хочу.

– Тебя хоть чудовище из подземелий понадкусывало, что не так обидно, а я сам себе морду разбил. – Лекс расслаблено прислоняется плечом к стене, но сам на всякий случай следит за выходами из аудиторий. – Мы даже можем подняться на шестидесятый, там не так уж и отстойно.

– Представляешь, какой за неотстойно нам счет выставят? Мы не сможем его оплатить, его пошлют Кейну и он нас убьет. Зачем лишние телодвижения совершать?

– Значит, пойдем в местную больницу, – Лекс решительно поднимает меня с пола и тащит к выходу. – Пошли, пошли, выспаться в очереди успеешь.

Я действительно успеваю выспаться в очереди, уткнувшись носом Лексу в плечо, и лучше бы вообще не просыпалась. Когда мы вваливаемся в смотровую – сразу вдвоем для моральной поддержки друг друга – на нас нападают сразу три представителя медицинской гильдии и никто из них не знает, что с нами делать. Еще бы! У одного из них за плечами фактически только школьный курс биологии, у второго уже есть дополнительные знания, но их недостаточно, у третьего их вроде бы достаточно, но он не готов их так прямо сразу применить. В такой теплой компании ждем настоящего врача, который и знает, и готов, а поэтому взмыленный носится между смотровыми, пытаясь помочь сразу всем.

– О, тьма! Вы что с монстрами подземелий подрались?! – почти мгновенно догадывается добравшийся к нам доктор.

Вот что значит опыт! Мы в ступоре молчим, но от нас и не ждут никакого ответа. Врач быстро приводит нас в порядок, не без помощи благоговейно взирающей на него троицы, и так быстро выскакивает из кабинета, что кажется просто растворяется в воздухе.

– Вам повезло, что он сегодня дежурит, – говорит один из медиков, отчего-то шепотом.

И правда, я уже чувствую себя намного лучше и вылетаю на платформу с максимальной скоростью, возможной для прохождения забитых страждущими коридоров. Своих денег нам хватило даже на те таблеточки, которые нам без особых объяснений всучили перед выходом. Затем в нас пробуждается совесть и мы идем навестить сестру Стоува. Она находится у себя на месте практики, но сидит в подсобке, в которую категорически нельзя заходить посторонним. Впрочем, мы уже зашли.

Комнатка небольшая и частично завалена товаром. Стелла сидит в одиночестве за столиком, покрытым куцей клеенкой и держит в руке чашку с остывшим чаем.

– К родителям стражи приходили, отдали им смартфон Стоува, – говорит она, не глядя на нас. – Нашли его в белом секторе, понимаете?

Не совсем. Белый сектор – это не цельная часть Муравейника, а все территории, по тем или иным причинам оказавшиеся поврежденными и до определенных мероприятий по восстановлению не пригодные для какой-либо деятельности. На схемах эти места отображаются сплошным белым цветом, отсюда и название. Мало ли где это может быть. Единственное ограничение – это явно над уровнем земли.

– И что там было в телефоне? Или стража все почистила, – заинтересовался Лекс.

– Все на месте, и фотографии и сообщения, записи звонков – все, – Стелла пытается сдерживаться, но ее глаза увлажняются. – Хоть что-то у нас от него осталось. Последнее сообщение было для Фелис. Ни слова про его планы в подземельях, лишь написал, что любит. Ответного сообщения не было.

– А странных сообщений каких-нибудь не нашлось? Например, только с адресом?

– Ничего непонятного, ничего от неизвестных нам адресатов, – девушка отрицательно качает головой. – По нему приняли официальное решение, больше его искать не будут, – трагически заключает она.

– А по-конкретнее они не сказали, где именно нашли устройство? – уточняет Лекс.

– Нет, – Стелла стучит ногтями по кружке, заметно, что слой лака на них кое-где облупился. – Боятся, что мы сами туда пойдем, будем расспрашивать, попадем в неприятности, – говорит она с уменьшающейся громкостью. – Вам тоже нужно перестать искать, – эти слова девушка произносит уже практически шепотом.

– Да, похоже на то.

Мы не рискуем сказать ей что-то еще. Даже если мы будем пытаться искать дальше, Стоува это не вернет, он скорее всего мертв и ей пора начать смиряться с этой ситуацией. Неопределенность сказывается на ней очень плохо. Можно еще долго рассуждать об этом, я же просто надеюсь, что мы правильно поступаем.

– Я написал Фелис, пока мы сидели в очереди, – вводит меня в курс дела Лекс, пока мы возвращаемся обратно в учебку. – Она не злится на то, что мы устроили в библиотеке, даже наоборот извинялась за своих зверушек.

– А как отреагировал ее отец на этот бардак? – беспокоюсь я.

– Он не догадался о том, что в библиотеку нагрянули ночные гости. Решил, что птенчики гонялись друг за другом.

– Отрадно слышать, а то ведь мы там наследили по-крупному. Стража легко вычислила бы, кто туда вломился, как и зачем.

– А еще они бы посворачивали головы самим птенчикам. На то, чтобы вот так вот содержать у себя монстров подземелий, нужно заручиться кучей разрешений, и вряд ли их выдали бы обычному библиотекарю. Какого демона? Чтоб он ими свои книжки сторожил? От кого?

– Тогда как они вообще к ним попали?

– Да запросто. Предположим, маленькие забавные птенчики поднялись с мамой на ночную вылазку в верхний мир. Мамаша надышалась волшебным воздухом свободы, а потом на заплетающихся ногах сошла обратно в душные адские глубины, смутно догадываясь, что что-то забыла. А потом жалостливая одинокая девчушка нашла малышей, грустно свесивших лапки с края платформы, которые не смогли быстренько спланировать к себе домой, обнаружив, что по некоторому недоразумению у них вместо практичных крыльев идиотские клешни. Зато потом они поняли, что могут бегать по библиотеке и щипать ими запозднившихся читателей, и им стало не так грустно.

– Хорошая теория, – улыбаюсь я. – По крайней мере я уже не чувствую себя такой виноватой. Мы же развлекли малышей.

– И даже оставили им лакомый кусочек из твоей спины.