Текст книги "Золотые камни (СИ)"
Автор книги: Дана Канра
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)
Глава 9. Провал и встреча
По подсчетам Селмы Райтон и повитух ребенок должен был увидеть свет в начале лета. Брентер Райтон боялся этого и одновременно ждал с нетерпением. Он хотел увидеть наследника и взять его на руки, прежде чем на шею влюбленного листара обрушится карающий топор. Теперь он твердо знал, что даже если император никогда не догадается об измене, наказание принесут Мириты.
Или сам Падший. Придет внезапно, крепко свяжет своими чарами и одним щелчком пальцев оторвет преступнику голову. Брентер предпочитал мыслить правдиво и понимал, что не сможет отказаться от Ольмы навсегда. Рано или поздно они встретятся, и тогда…
Что будет после этого, мужчина предпочитал не представлять и резко обрывал собственные мысли, заменяя их более насущными заботами. Маленькое листарство между западом и севером требовало управления, поэтому Брентер не мог все время тревожиться и думать о несбывшемся.
А пока он отправился в столицу.
Вета располагалась в центре страны, как и пожелал Падший, поэтому добираться верхом из каждой части Фиалама требовалось около двух недель. Суд над преступницами должен был начаться в месяце Зимнего Ветра, и Брентер постарался как можно точнее отсчитать количество дней, необходимых для поездки.
Всего вышло две с половиной недели. Листар позаботился о возможных задержках. Нападение разбойников на свиту, снежные бури, занесенные дороги – да мало ли, что может случиться. Даже легкомысленные южане не брезговали разумной осторожностью, когда выезжали на коронацию государя.
На прощание Брентер поцеловал жену и ощутил тепло ее губ на озябшей щеке.
– Я жду вас, – промолвила Селма, с нежностью глядя на него. – Надеюсь, вы не задержитесь в столице дольше положенного…
Последняя ее фраза была наполнена тайным смыслом, который Брентер сразу же разгадал. Не надо быть мудрецом, чтобы понять ее просьбу не искать встреч с Ольмой.
– Сделаю все возможное для этого, неанита.
Ответ получился коротким, сухим и даже немного жестким.
Огромные глаза Селмы стали печальными и наполнились слезами, но Брентер сделал вид, что не заметил этого. Проще так, чем потом терзаться неискренним чувством вины. А что до добродетели и веры, то он не верил ни в Творца, ни в Миритов. Только в силу любви.
Возможно, это однажды погубит его. Но каждый человек и каждый маг, какими бы силой и здоровьем не обладал, рано или поздно уйдет в глухую черноту небытия. Праведников ждет Живой Лес, грешников – Мертвая Пустыня, а неопределившиеся души обречены на скитания в Хладных Землях. И даже Падший не хотел ничего о них говорить. Участь хуже, чем в Мертвой Пустыне…
– Прощай, – сказал он вслед жене, хрипло и негромко, когда она уже скрылась за дверями поместья.
А потом вспомнил, как отправил в Мертвую Пустыню своего дряхлого отца – такого же Повелителя Смерти.
Однажды эту работу придется выполнить его, Брентера, сыну.
Думать об этом было тошно и жутко, но Райтону всегда приходилось себя пересиливать, и этот случай не стал счастливым исключением.
***
Путь до Веты оказался спокойнее и безопаснее, чем опасался Брентер. Даже его тяжелые мысли не притянули и малой доли тех бедствий, к которым он успел подготовиться. Когда ищешь проблем, они могут нагрянуть в любой момент, застать врасплох, лишить сил.
И как же славно, что Брентеру повезло больше, чем он рассчитывал!
Он выехал из поместья не один. Верная свита из десятерых мужчин, имеющих родство с благородными западными людьми, следовала за ним на почтительном расстоянии. По правилам листар должен ехать чуть впереди, а те, кто в свите, прикрывать ему спину, на случай внезапной засады разбойников или покушения. Конечно, нападающие могли выехать спереди, но это происходило редко. Подлые люди подлы во всем.
Заснеженная тропа легла под лошадиные копыта темноватой узкой лентой, словно кем-то брошенной посреди белоснежного поля. Кто-то уже ехал в столицу, и не один, опередив Брентера. Он не удивился, ведь на суд отправились все четыре листара и их люди.
Странные неприятности начались около столичных предместий. Следы, ведущие вперед, резко оборвались, но Брентер настолько устал, что не счел нужным волноваться из-за этого. Его спутники настаивали на ночлеге в придорожной гостинице, в то время, как следовало ехать вперед.
Холод покалывал ледяные щеки маленькими иголочками, а от обильного снегопада не защищал даже низкий капюшон.
– Господин листар! – взмолился молодой Юлий, до сих пор ни разу не жаловавшийся на усталость. – Мы, молодые и сильные, с радостью доедем до столицы, но прошу, подумайте о стариках!
Стариков было пятеро – еще крепких воинов, но уже слабеющих людях. С самого раннего юношества они сражались за Фиалам, и теперь смотрели на своего предводителя внимательно, умоляюще, со слабой надеждой в светлых глазах.
– Хорошо, – подумав, Брентер дал свое согласие. – Надеюсь, нас не постигнет гнев Его Величества.
– Скорее уж гнев судьи, – натянуто улыбнулся мужчина.
– Кстати, господин листар, – Юлий еле заметно улыбнулся, – а хороши ли те южные женщины? Которые томятся в темнице?
– Они были заперты родителями в поместье, – сухо и неодобрительно сказал Брентер все, что ему было известно. – Хранитель Юга везет на суд свою дочь Зейнаб. Вторая дочь – свидетельница преступления первой.
– А говорили, что они обе – преступницы.
– Говорить можно многое, молодой человек, но стоит ли верить всему подряд?
Юлий смутился, и тогда Брентер попытался загладить свою резкость:
– Она считается свидетельницей, пока судья не заявит обратное.
***
Улыбчивый и подобострастный хозяин гостиницы выделил Брентеру лучшую комнату. По его заверениям, там было просторно, тепло, уютно. Плата была соответствующей, одна из самых дорогих цен, но Брентер не отличался ни бедностью, ни скупостью. Сдержанно поблагодарив хозяина, он взял ключи и поднялся на второй этаж по отвратительно скрипучей лестнице.
Едва он переступил высокий порог своего временного жилища, кто-то, коварно притаившийся возле двери, с силой ударил Брентера по голове. Перед глазами заплясали алые всполохи, окружающий мир закачался, зашумело в ушах, и, если бы не двое крепких удальцов, скрутивших ему руки за спиной, он, наверное, упал бы ничком.
Его толкнули в спину и заставили встать на колени, продолжая удерживать. Но головы листар не склонил. Все, что ему оставалось, это дерзость, честь и достоинство.
– Здравствуй, Повелитель Смерти…
Тяжелый голос. Вкрадчивый, бархатный, низкий, тягуче выводящий обвиняющие слова. И очень знакомый.
Брентер знал, что это может случиться, и просто молча ожидал неотвратимого возмездия. Стоявший перед ним черноволосый мужчина безжалостно смотрел
– Ты нарушил все законы равновесия, Брентер. Мыслимые и немыслимые…
Падший подошел ближе – от него несло серой. Сильные пальцы вцепились в волосы Брентера Райтона, злодей резко вздернул его голову, заставляя смотреть на себя. Глумливая улыбка искривила порочно красивое лицо.
– Я не устоял перед искушением.
– Не ты один.
– Не трогай ее… – прохрипел Брентер, с трудом шевеля пересохшими от волнения губами. – Она не виновата…
– Виновата, – спокойно возразил Падший. – Одна из виновных.
Он отпустил волосы пленника и с размаху ударил его кулаком в лицо. По щеке потекла теплая кровь, душа сжалась от дурного и страшного предчувствия.
Ольма… Неужели…
Стоя с низко опущенной головой, Брентер не видел лица Падшего, но не сомневался, что тот продолжает хищно улыбаться. И он вздрогнул от неожиданности, когда посреди комнаты завертелся столб серы и пепла, охватывая собой фигуру Падшего, скрывая ее с глаз.
А потом Мириты, стоявшие за спиной и возле двери, тоже телепортировали прочь из гостиницы, увлекая за собой пленника.
***
Брентер Райтон очнулся, лежа на полу в опочивальне императрицы Ольмы. Его доставили сюда, словно в злую шутку – связанного, избитого, беспомощного и совершенно не понимающего, что происходит. Громовые слова Падшего доносились до него еле слышно, а очертания предметов и людей были очень смутными, но, когда ему дали выпить бодрящего зелья, сознание прояснилось.
– Вы нарушили запрет мироздания. Горе всему миру Акеман, если родится мальчик и спасение, если родится девочка.
Что? Ольма беременна? От него?!
Брентер попытался подняться, но Мирит Запада с силой толкнул его ногой в бок.
– В наказание я проклинаю оба ваших рода. Отныне женщины из рода Ольмы и мужчины из рода Брентера станут причинять огромную боль и серьезные беды друг другу, если рискнут влюбиться.
– Ольма! – он снова попытался сесть и получил новый удар. – Моя Ольма…
Падший щелкнул пальцами, призывая к молчанию.
– Мы же не хотим, чтобы император пожаловал сюда и узнал, в чем дело?
– Я ненавижу вас… – ах, какой жалкий и хриплый у него голос!
– Я ненавижу вас… – Ольма закрыла лицо руками.
– А меня необязательно любить, дорогие мои. Достаточно только соблюдать законы высших сил… Так вот, о чем я начал речь… Ваш ребенок после рождения будет отдан на воспитание в семью южного Хранителя.
Брентера словно варом обдало.
– Что?..
– Как бы я ни хотел обратного, только так вы спасетесь от жестокой казни.
Подменыш промолвил что-то еще, прежде чем подтвердить проклятие магией и убраться восвояси, но Брентер уже не слушал. Он с ужасом посмотрел на Ольму, которая развязывала ему руки, а потом кивнул ей в знак приветствия, и поспешил выскочить из комнаты.
Предстояло многое обдумать и найти способ поскорее покинуть дворец, но сейчас Брентер думал лишь об одном.
Им с Ольмой нельзя видеться ни до суда, ни после него.
Глава 10. Суд над страстями
На время суда Брентеру Райтону было любезно предоставлена возможность проживания в городском поместье Нортона Эртона. Своего дома император так и не предоставил пятому листару – видно не хотел давать ему шанса приехать в столицу в любой момент.
Из императорского дворца в тот роковой день Брентер успешно сбежал, но приглашений от императора так и не получил. О своем новом временном жилище он узнал от листара Джонатана Нортона, а о времени и месте суда – из короткой записке, принесенной озябшим гонцом.
Джонатан был на пару лет моложе Брентера, ему едва исполнилось семнадцать, и он был женат на красавице Акане – сестре императора Ариаса. Светловолосая и стройная молодая женщина приняла гостя так же радушно, как и муж, но посетовала, что неанита Селма не смогла посетить столицу.
– Она не захотела, – чуть смутился Брентер. – Видите ли, Селма в тягости.
Акана грациозно вскинула красивую голову, украшенную короной волос цвета спелой пшеницы, и надменно, совсем, как ее правящий брат, усмехнулась.
– Что же с того? Я тоже в тягости. Но прибыла с супругом издалека.
И Брентер не нашелся, что ответить на это.
Его люди, добравшиеся до столицы в безутешном отчаянии, очень обрадовались, застав своего листара живым и в добром здравии.
– Слава Миритам, вы в порядке! – не уставал повторять Юлий с горящими глазами.
– Да… – Брентеру стоило больших усилий сдержать саркастичную улыбку. – Слава Миритам…
К счастью его не стали расспрашивать о случившемся в гостинице. Иначе пришлось бы упомянуть о том, что чем-то прогневил Миритов, Падшего и чуть ли не весь высший мир Фиалама. Отшутившись, он перевел разговор на вопрос о том, где теперь его люди будут жить по воле императора.
– Не тревожьтесь, господин, – улыбнулся ему Юлий. – В городе полно гостиниц.
Брентер ощутил острый укол совести.
Это его вина, что император чувствует в пятом листаре соперника за любимую женщину. И если даже Адана Аллен все знает и понимает, то скоро разнесет злые и ехидные сплетни среди благородных женщин и листарок.
Акана – сестра императора и будет на его стороне, а вместе с ней и Джонатан, любивший жену до безумия. Брентер думал о них и испытывал легкую зависть к этому счастливому человеку, обретшему огромное счастье и вместе с тем удачно устроившему свою жизнь.
Несколько коротких зимних дней протянулись очень долго и скучно. В своем поместье Брентер всегда знал, чем заняться, но здесь, в гостях у Эртона, он чувствовал себя не в своей тарелке, оторванным от привычного окружения, и вообще едва ли не в ловушке. Возможно, именно такого его настроения и добивался император Сет, а может он сам все усложняет тревожными мыслями.
Ни Джонатан, ни Акана ничего не выспрашивали и не заводили разговоров, провоцирующих на откровенность. Это ослабило бдительность Брентера, но не слишком сильно. Он понимал, что император может в любой день нанести визит сестре и заодно попытаться выведать что-нибудь у Брентера.
Недаром говорят плебсы, что у страха глаза велики.
И Брентер успокоился, насколько это было возможно в его ситуации. Он написал письмо Селме, чтобы не выглядеть в глазах Эртонов бесчувственной дрянью, а потом ненадолго задумался о ребенке Ольмы, которого та вынашивала. И о злых словах Падшего. Обе женщины забеременели с небольшой разницей во времени. Неужели это правда и дитя Ольмы совсем не принадлежит к императорской крови?
Допустив эту тревожную мысль, Брентер зло усмехнулся.
Едва Ольма родит младенца с карими глазами, обман выяснится мгновенно. Синеглазый император ни за что не поверит, что его синеглазая жена хранила ему верность, уехав в Эртвест.
Падший сказал, что мальчик окончательно добьет равновесие вселенной Акеман, а девочка поможет спасти его. Что он имел в виду? Только сейчас Брентер понял, что доселе разбирался в магии не поверхностно, но и не очень глубоко, поэтому не задумывался о способностях полукровок. Больше об этом знал Падший. Только к нему сейчас не пойдешь и напрямую не спросишь.
Раньше он думал, что Повелители и Повелительницы должны отвечать только за жизнь и смерть. Теперь он понимал, насколько сильно они связаны с Миритами. Полностью об этом знали только Падший и Творец, но даже будь они в добром расположении к Брентеру, едва ли бы открыли эту хитрую тайну.
***
Подсудимая Зейнаб Анвар действительно оказалась прекрасной молодой женщиной. Будь Брентер не влюблен в Ольму больше жизни, он, возможно, загляделся бы на нее, только не имел на это права. Судьи-листары должны оценивать ситуацию объективно, а не идти на поводу у чувств, будь те низменными или возвышенными.
Старый дворец с утра первого дня месяца Зимнего Холода был полон народу. Кроме дворян здесь собрались посыльные, лакеи, и прочие слуги, в ком нуждалась высшая знать на таких событиях. Подсудимую не держали в цепях или под стражей, но от нее ни на шаг не отходил ее старый отец, Мехмет Анвар.
Брентер поднимался по мраморной лестнице в зал суда, когда рядом с ним оказался молодой и энергичный Юлий.
– Доброе утро, господин листар.
– Доброе? – ответил Райтон полу-вопросом, грустно улыбнувшись.
– Я видел нашу красавицу. А вы?
Все это уже стало изрядно надоедать Брентеру. Мало того, что с самого открытия Старого дворца здесь постоянно бродил император, окидывая каждого листара с головы до ног тяжелым взглядом, так еще и этот повеса не может провести спокойно ни минуты.
– Послушайте, Юлий, – Брентер все еще оставался на удивление спокойным. – Я очень настоятельно советую вам выбрать женщину из равных себе. Даже если Зейнаб Анвар-Мелек будет оправдана, в чем лично я сомневаюсь, вы не сможете жениться на ней без согласия ее отца.
Побледневшее от услышанного лицо молодого человека грустно вытянулось, но он кивнул, поблагодарил своего листара за нужные слова, и перестал приставать с глупостями.
Старый дворец был прекрасен изумительной архитектурой, а также просторен и светел внутри. Это дорогого стоит. Усилием воли Брентер заставил себя отвлечься от созерцания лепнины на высоком потолке и смотреть на собравшихся.
Император и императрица тоже участвовали в процессе. Они возглавляли суд, сидя на мраморных тронах и мягких подушках. Почти как в тронном зале. А листары, благородные, юристы, и прочие важные люди восседали в рядах ниже. И только в самом низу зала зловеще красовалась скамья из черного дерева.
– Листары! – встав со своего места, Сет Ариас поднял руку, призывая к тишине и вниманию. – Благородные! Сегодня мы начнем судить виновную в убийстве благородного Амона Мелека!
Черноволосая красавица уже успела закрыть волосы платком и стояла посреди зала суда, возле черной скамьи. Так полагается преступникам. Но по закону, если он не признает свою вину, то может не сидеть, а стоять. Едва его мнение относительно собственного преступления изменится, обвиняемый должен сесть и сидеть до самого приговора. Заседание на много часов – выдержит ли она?
Брентер посмотрел на Ольму. Та была одета в длинную синюю тогу, волосы струились по хрупким плечам светлыми волнами, а глаза блестели от слез. Возможно, Брентеру это показалось, как и то, что она смотрит прямо на него. Не стоит быть настолько высокого мнения о собственной значимости, возможно, это просто игра теней и солнечного света.
– Суду известно, – продолжал тем временем император Сет, – что обвиняемая потеряла мужа. В двадцать первый день месяца Летней Жары Амон Мелек скончался от теплового удара. И тогда Повелитель Смерти пришел забрать его в мир мертвых.
Если после начала речи кто-нибудь в зале суда и болтал, то сейчас притихли абсолютно все. Глухая, мрачная, жуткая тишина повисла в зале, только и слышно было, как ветер шумит за замерзшими окнами.
На Брентере сосредоточилось огромное количество взглядов. Внимательные, растерянные, злобные, они все были устремлены на него. Даже подсудимая не вызывала больше такого живого интереса.
– После того, как Повелитель Смерти явился, – продолжал император, – подсудимая воззвала к Повелительнице Жизни, – тут он покосился на молчаливую супругу. – Та пришла и без малейших колебаний вернула душу умершего в тело.
– Но я допустила ошибку, – тихо промолвила Ольма.
Этот звучный печальный голос разнесся по залу эхом. Толпа зароптала.
Женщинам не разрешалось выступать на важных событиях, пока им не дадут слово. Но императрица – это не просто женщина, она выше всего и выше всех. В любом случае, дело сделано, и теперь вопросы будут к Брентеру. Он это понимал.
– Листар Райтон! – громко обратился к нему Ариас. – Встаньте. Расскажите нам, как все прошло.
Обычно Повелитель Смерти плохо помнит души, провожаемые в мир мертвых. Их так много, а памяти так мало, что приходится жертвовать воспоминаниями. Но именно тот случай Брентер помнил настолько прекрасно, что не забыл бы даже под страхом смерти.
Он встал и посмотрел на девочку двенадцати лет с девятилетним мальчиком, которые боязливо жались к мраморной стене и смотрели волчатами. Оба они походили на подсудимую, как уменьшенные копии. Бьянка и Хасан Мелек были привезены дедом в столицу, чтобы дать показания на суде. А вот за мать или против матери, это как им велит совесть.
– Ваше Величество, все верно, – заявил Брентер. – Мы встретились в тот день с Повелительницей Жизни. Но мы просто вступили в злой спор насчет души, и она победила.
– Это правда? – надменно обратился Сет к Ольме.
Она вздохнула, расправила плечи, и обронила негромко:
– Да.
По плечам и спине Брентера пробежал легкий холодок, и он подумал, что пришло начало их с Ольмой конца.
– Так почему же Амон сначала выжил, а потом умер? – недоуменно спросил император.
Кажется, его неплохо сбили с толку. Это хорошо. Брентер был готов к такому вопросу и к защите уже двоих женщин.
– Это любопытный случай, Ваше Величество, – ответил листар, не моргнув глазом. – Сейчас я все расскажу, как было.
Глава 11. Приговор смерти
Брентер Райтон прямо стоял и гордо смотрел в лицо императора Сета. Так осмеливались делать немногие, и те были либо отважными смельчаками, либо наивными глупцами. По законам император равен наместнику Творца на земле, а перед Творцом, если уж встретишь его, принято держать очи долу.
Но пятый листар не подчинялся условностям. Он был Повелителем Смерти, это обстоятельство ставило его с императором на одну ступень.
Он бесстрастно смотрел в помрачневшее лицо правителя, вспоминал то, что видел воочию, и говорил – неспешно, ровно, спокойно. Ему некуда торопиться и нечего бояться здесь и сейчас, он просто выполнял свою работу и вещал о ней. Но от того, как он расскажет эти ценные для суда сведения, зависит, заподозрит ли император Райтона и Ольму в государственной измене, или нет.
И лучше, пожалуй, было даже не смотреть на крепких братьев Коваль, стоявших стеной позади императорских сидений. Иначе захлестнут удавками человеческие чувства, из которых не выбраться, не спастись…
***
Брентер снова вернулся туда – в просторный, но темный дом, где, казалось, сосредоточилась вся жара Эн-Мерида. Липкое удушье стекало потом по спине и плечам молодой женщины, склонившейся над бездыханным телом смуглого южанина. Смерть мужчин от зноя в этих краях – привычное дело.
Дощатый пол, уродливые стол и стулья. Одна старая кровать для взрослых и потрепанные восточные циновки для детей. Где они их купили? Неважно, надо делать свою работу с мертвыми и не встревать в бытие живых.
Он стоял посреди сумрака, закутанный в серый плащ из неземной ткани, с головы до пят. В руках Повелитель Смерти сжимал остро отточенную косу. В юности он забирал души играючи и неумело, причиняя им боль, а сейчас был настроен решительно, не желая повторять прежние ошибки.
Женщина плакала навзрыд, упав на колени и простирая дрожащие ладони к Повелителю Смерти. Двое детей жались в угол. Совсем маленький мальчик и девочка на несколько лет старше.
– Пожалуйста! – повторяла Зейнаб звонким, срывающимся от рыданий голосом. – Молю вас! Оставьте моему мужу жизнь!
– Ты не знаешь, о чем просишь, женщина, – пророкотал Райтон.
– Я – урожденная Анвар! – воскликнула она, вскочив на ноги и гневно сверкая черными глазами, словно совсем его не боялась. – Нам доступна магия оживления мертвецов!
– Ну, если урожденная Анвар…
Ему не хотелось вталкивать в перегревшееся тело ускользнувшую душу. Нужно было рассказать несчастной вдове о последствиях необдуманного выбора, но красавица смотрела на Повелителя Смерти с такой отчаянной надеждой, что Брентер не удержался. Душа Амона Мелека холодно поблескивала на смуглой ладони, свободной от косы. Крупный пульсирующий шар, теплый и в то же время легкий. Такая бывает душа, недавно покинувшая тело.
Но если вернуть эту душу обратно в тело по прошествии больше пяти минут, последствия могут быть необратимыми и порой страшными. Зейнаб Мелек должна знать это, как и все некроманты из семьи Анваров.
Значит, нет смысла ее переубеждать.
Отложив косу, Брентер Райтон резко взмахнул рукой, отправляя душу в тело.
Первые минуты Амон безжизненно болтался в воздухе, уронив голову на грудь и не подавая признаков жизни. Брентер встряхнул его, затем бережно опустил обратно на пол и подождал с минуту, скромно надеясь на то, что Зейнаб прекратит плакать. Она и затихла, пусть и не сразу. Подняла голову, недоверчиво посмотрела на мужа, затем осторожно перевела взгляд на Брентера.
– Вы спасли его! – воскликнула она голосом, полным радости и счастья.
Повелитель Смерти хотел, было, утвердительно ответить, но тут рядом с Амоном, по другую сторону тела, появилось небольшое белое облачко. Оно быстро вытянулось, расширилось, а потом обрело очертания. И тогда Брентер увидел прекрасную Ольму в светлом неземном одеянии – без рукавов и до колен. Распущенные волосы струились локонами по плечам, темно-голубые глаза блестели от тревоги и напряжения, тонкие губы были сжаты.
– Брентер! – воскликнула она, наверное, впервые за последнее время, без проблесков любви и обожания в голосе. – Ты не можешь оживить этого человека!
– Я могу выполнить просьбу, Ольма, – ответил он, помедлив, хоть и прекрасно знал, что она права.
– Ты нарушаешь правила Творца! – тонкий голос дрожал. Ольма помотала головой, словно отгоняя от себя какой-то морок.
– Нарушаю! – с вызовом похвастался Брентер, задрав подбородок.
– Ты как мальчишка, – посетовала она, но, похоже, была вынуждена сдаться.
Между тем недавний мертвец зашевелился, открыл глаза, попытался встать.
– Нет-нет, лежи, дорогой Амон! – прошептала несчастная Зейнаб и тут же заметалась по комнате в поисках прохладной влаги. – Ты ожил, о, какое счастье! Дети, принесите воды!
Брентер и Ольма переглянулись. Дальше им оставаться было нельзя – Падший видит больше, чем хотелось бы, и, если заявится сюда, плохо придется всем. Едва ли ему понравится, что из-под его смуглого носа увели душу.
Прежде чем они скрылись, исчезнув в воздухе, Брентеру почудилось, что он услышал громкую ругань, возню и женский вскрик. Но во время перемещения между своими сущностями еще и не то может почудиться, поэтому он решил не обращать внимания. Ольма встрепенулась, едва заслышав эти звуки, но сила магии утянула ее за собой.
***
– Так все и было? – с подозрением спросил император Сет.
На жену он даже не смотрел – его хищный взгляд был прикован к бесстрастному лицу Брентера.
– Именно так, – холодно ответил тот.
– А что было потом?
– Через несколько недель я снова явился забирать душу несчастного. Его жена больше не молила о его смерти. Скорее, радовалась ей.
– От чего умер Амон Мелек во второй раз?
– Яд, Ваше Величество.
– Что же, картина мне отлично видна…
– Подсудимая сказала мне, что Амон… – начал, было, Брентер.
Император без колебаний остановил его быстрым и резким взмахом руки. Видимо он уже принял решение и не собирался слушать лишних слов.
– Секретари, запишите показания свидетеля.
Брентер заметил, как побелела лицом Ольма – на нем и кровинки не осталось. Неужели она сейчас упадет в обморок?
И суд пошел своим чередом. Судья-император задавал вопросы подсудимой, ее отцу, сестрам, братьям, детям. Наверное, только самая младшая сестренка, крошечная Акса в светлом платье, чинно сидевшая на руках у хмурой листарки, ничего не могла бы ответить, даже если бы у нее спросили бы о поведении преступной Зейнаб.
Подумав, что Зейнаб вышла замуж еще до рождения Аксы, Брентер тяжело вздохнул.
Он слишком долго и часто думал о чужих семьях, и не замечал своей собственной. Как-то там живет оставленная Селма, вынашивая их сына? Плачет ли по ночам или нашла себе небольшое увлечение в виде стихов или песен? А может жена влюбится в кого-нибудь другого и ослабит свою крепкую хватку?
Мечтать о подобном для листара было нелепо и грешно, но Брентер старался не думать об этом. Он вообще привык позволять посторонним мыслям вытеснять нужные и верные размышления. Это неправильно, но необходимо, чтобы сохранить рассудок.
Тем временем суд закончился всего через несколько часов после начала.
– Взвесив все мнения и показания свидетелей и подсудимой, а также заинтересованных в разных исходах дела лиц, суд выносит приговор! – объявил император Сет громовым голосом. – Зейнаб Мелек, урожденная Анвар, признается виновной в убийстве Амона Мелека. Вмешательство в жизнь и смерть не должны происходить так небрежно и цинично.
Все замерли. Даже Брентер притих, хоть ему не терпелось вызваться.
Амон Мелек после смерти и оживления стал чудовищем, избивающим жену и детей. От него пришлось избавиться, и не вина несчастной женщины, что она из-за жестокой любви совершила ошибку. Это Брентер не предупредил ее о последствиях, решив, что она знает все сама!
Где Зейнаб взяла яд, оставалось неизвестным. Но восточные циновки на полу ее дома наводили на мысль: женщина пользуется тем, что Юг торгует с Востоком. А Донгмин славится своими ядами. На незаконную торговлю отравой восточные листары закрывают глаза, потому что получают с нее деньги в свою казну.
– Ваше Величество! – он невежливо поднялся и попытался попасться на глаза императору.
Тот не заметил его порывов. Или нарочно не хотел замечать. Не зря же многие толкуют, что из Сета Ариаса получится со временем отличный тиран.
– Суд постановил! – повысил император голос, словно пытаясь кого-то перекричать. – Приговорить Зейнаб Мелек, урожденную Анвар, к тому наказанию, которое выберет она для себя сама – как для своего мужа!
И сразу же быстро, почти неуловимо, глянул на неподвижную Ольму – испытывающе, пристально, очень внимательно. Листары молчали, благородные роптали, а Брентер и Ольма обменивались короткими, тревожными взглядами, словно каждый пытался передать другому одно и то же:
«Это начало нашего конца, дорогая…»
«Это начало нашего конца, милый…»
