Текст книги "Зерно богоподобной силы"

Автор книги: Даллас МакКорд "Мак" Рейнольдс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

Эд смотрел на профессора, вытаращив глаза.

– Вы же хотели узнать про исторического Иисуса, – язвительно произнес Варли Ди. – Так вот это только цветочки. Например, многие весьма серьезные ученые сомневаются, что Иешуа вообще намеревался положить начало новой религии. Он был добропорядочным евреем и всю жизнь свято исполнял предписания своей веры.

– Послушайте, – осведомился Эд, – а хоть что-нибудь из того, что я еще мальчишкой усвоил в воскресной школе, останется?

Профессор ехидно хохотнул.

– Самая малость. Но все-таки, что вы хотите узнать?

– Ну, например, про историю о том, как он накормил целые толпы двумя или тремя рыбами и несколькими караваями хлеба, да еще остались горы несъеденного.

– Скорее всего, это притча, – пожал плечами Ди. – Многие из поучений Иешуа преподносил в виде притч.

– Но ведь были и другие чудеса: воскрешение из мертвых, исцеление от проказы и тому подобные случаи.

Ди начал терять терпение.

– Современная медицина с легкостью творит подобные чудеса. Во времена Иешуа медицинское освидетельствование, после которого человека объявляли мертвым, было примитивным, чтобы не сказать больше. Между прочим, нам не обязательно углубляться так далеко в прошлое. Знаете ли вы, что мать Роберта Эдварда Ли[27]27
  Роберт Эдвард Ли (1807–1870) – американский генерал, главнокомандующий армией южан-конфедератов во время Гражданской войны


[Закрыть] признали мертвой и даже похоронили? Потом она очнулась, и ее спасли. Что же касается проказы, то, с точки зрения медицины, этот термин вообще не имеет никакого смысла. И тем более не имел в те времена, когда им обозначали все – от кожных до венерических заболеваний. Чудо-целителей было хоть пруд пруди, и ни один религиозный деятель не мог рассчитывать на успешную карьеру, не обладай он умением устраивать такие представления. Правда, утверждают, будто Иешуа порицал приспешников-апостолов за то, что они постоянно понуждали его доказывать свои силы подобными трюками.

Эд Уандер заерзал на стуле.

– Ну, хорошо, оставим Иисуса. А как обстоят дела с другими чудотворцами – с Магометом, например?

Ди обвел его критическим взглядом.

– А я-то по простоте душевной полагал, Крошка Эд, будто вы со своей программой уже по горло сыты всяческими чудотворцами… Конечно, если заглянуть в прошлое, мы встретим их немало: Иисус, Магомет, Хасан бен Саббах…[28]28
  Хасан ибн ас-Саббах, по прозвищу «Старец Горы» (ок. 1055–1124) – религиозный и политический лидер одного из ответвлений ислама исмаилизма. Захватив замок Аламут, сделанный им своей резиденцией, и еще несколько горных крепостей, образовал нечто вроде государства исмаилитов (откуда и прозвище). В историю вошел тем, что первым в мире возвел политический террор в ранг инструмента политики.


[Закрыть]

– Вот этот, последний, мне что-то совсем не известен, – заметил Эд.

– Основатель мусульманской секты исмаилитовшиитов. Его последователи, убийцы – ассасины[29]29
  Ассасины (от персидского «хашшашин» – курильщик гашиша) – так назывались террористы ас-Саббаха, которым с помощью наркотика давали вкусить райское блаженство, после чего они безбоязненно шли на верную смерть, будучи свято убеждены, что после нее попадут в те самые густонаселенные гуриями райские кущи, которые им уже были знакомы. Впоследствии (и преимущественно в Европе) слово это стало нарицательным, означающим профессиональных убийц вообще.


[Закрыть] были фанатичны до невероятности. Так вот, про него известно, что он совершал разнообразные чудеса, в том числе и мгновенно перемещался на расстояния в сотни миль.

– Но… – выдавил Эд, поскольку выражение, с которым говорил профессор, предполагало очень большое «но».

– Но, – продолжал Ди, – когда авторитетные ученые начинают вплотную исследовать жития подобных чудотворцев, им крайне редко попадаются доказательства столь необъяснимых случаев.

Мнение профессора было прямо противоположно тому, что только вчера Эд слышал от Джима Уэстбрука. Уандер поерзал на стуле. Беседа с профессором Варли Ди явно дала нулевой результат. Он встал.

– Что ж, профессор, большое спасибо. Не буду отнимать у вас время.

Ди наградил его лучезарной улыбкой.

– Что вы, Крошка Эд. Всегда рад быть вам полезен. С удовольствием снова приму участие в вашей замечательной программе, когда закончатся неприятности с радиоволнами.

– Они никогда не закончатся, – уже с порога мрачно изрек Эд.

Профессор опешил.

– Никогда?.. Как же так?.. Но почему?

– Потому что один из чудотворцев, о которых мы с вами тут беседовали, навел порчу на радиоволны, ответил Эд. – Надеюсь, мы еще как-нибудь увидимся, доктор Ди.

Прошло несколько дней, прежде чем он решил снова встретиться с Элен и Базом – несколько дней отчаяния и нерешительности.

Должно же быть что-то такое, что под силу им троим.

Только вот с чего начать? Никто из них не осмеливался и на пушечный выстрел приблизиться к пророку. С друтой стороны, Эд опасался, что Таббер может натворить дел и без них. Ему больше не нужны катализаторы в лице Эда и его приятелей. Он вполне способен сам изобрести новые заклятья. А может быть, уже вплотную приступил к этому.

Эд решил позвонить Элен и договориться о встрече.

Может быть, все вместе они что-нибудь сумеют придумать.

Звонить, однако, не пришлось – Элен его опередила.

Говорящий будильник известил Эда о вызове, и как только он включил аппарат, на экране появилось ее лицо. Вид у Элен был обеспокоенный.

– Крошка Эд, ты не знаешь, где Баз?

Эд удивленно посмотрел на нее.

– Нет, в последний раз я видел его в клубе, вместе с тобой.

– Он исчез!

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я попыталась его найти, хотела предложить, чтобы мы снова встретились втроем и обсудили создавшееся положение. Только в редакции его нет. И дома тоже.

Внезапно Эда пронзило предчувствие.

– Ты думаешь, он отправился к Табберу?

Ее глаза тревожно расширились.

– Как раз этого я и боюсь.

– Я сейчас приеду, – сказал Эд, выключая экран, и направился к двери.

Глава восьмая

– К вам два посетителя, – произнес будильник.

Эд бросил взгляд на входной экран: ни одного из этих визитеров он раньше никогда не видел. Он открыл дверь – незнакомцы равнодушно оглядели его.

– Вы – Эдвард Уандер? – спросил один из них, что постарше.

– Совершенно верно.

– Кое-кто желает с вами побеседовать, – он извлек бумажник и продемонстрировал Эду удостоверение. – Моя фамилия Стивенc, а это Джонсон.

– Никак Гестапо? – непочтительно хмыкнул Эд. – Чем могу быть полезен?

– Тем, что последуете за нами, – миролюбиво сказал Джонсон.

– Это еще зачем? – заупрямился Эд. – Что я такого натворил?

Первый, назвавшийся Стивенсом, пожал плечами.

– Понятия не имею. Уж, наверное, что-то серьезное. Прошу вас, пойдемте.

– Но послушайте – я гражданин Штатов и исправный налогоплательщик, Уандер обдумал свое заявление и уточнил: – по крайней мере, был им еще неделю назад. Разве по закону вы не должны предъявить мне ордер на арест или что-нибудь подобное?

– Может, в добрые старые времена так и полагалось, – без тени враждебности проговорил Стивене. Но только теперь все очень спешат. Дело срочное. Нам приказано доставить вас как можно скорее. Вот мы и выполняем.

Уандер ощутил, как упрямство в нем все растет.

– Я не согласен, – заявил он. – И вообще ненавижу копов.

Они молча смотрели на него.

– Это моя давняя мечта, – пояснил Эд, – обозвать полицейского копом.

– Вот и отлично, – ответил Джонсон. – Вы осуществили свою мечту. А теперь пойдемте.

– Ладно, – сдался Эд. – Только если вы думаете, будто у вас срочное дело, вам следует знать, что у меня оно тоже есть.

– Возможно, наши дела совпадают, – заметил Стивене.

Все вместе они спустились в лифте и вышли на улицу. Провожатые держались по обе стороны от Эда, не проявляя никакой агрессивности, но Уандер подозревал, что вздумай он дернуться, ему не удалось бы сделать и двух шагов. У дверей их ждал огромный летающий лимузин. Эда усадили на переднее сиденье, его спутники расположились по бокам. Стивене набрал код места назначения, и машина, поднявшись на полицейский уровень, устремилась на юг.

– Куда вы меня везете? – поинтересовался Эд.

– На Манхэттен.

– А зачем? Могу я знать, с какой целью? По-моему, я имею право вызвать своего адвоката и все такое…

– Это вам не добрые старые времена, – лаконично ответил Стивене.

Джонсон оказался более разговорчивым.

– По правде сказать, мистер Уандер, мы и сами не знаем, зачем вы им понадобились. Это самая секретная операция из всех, в которых мне доводилось принимать участие.

– Кому это им? – Эд снова ощутил прилив негодования.

Никто из спутников не ответил.

Манхэттен лежал милях в ста к югу. Через четверть часа Стивене сбавил скорость, и машина влилась в густой поток ультра-нью-йоркского транспорта.

Добравшись до Нью-Вулворт-Билдинга, они скользнули в ворота для транспорта и остановились перед тройкой охранников в форме; у двоих в кобурах были крупнокалиберные автоматические пистолеты.

Эд и двое его спутников в штатском вышли из машины. Охранники окинули их непроницаемыми взглядами.

После того как удостоверения были предъявлены и проверены, безоружный охранник подошел к телефону и что-то негромко сказал. Потом обернулся, кивком пригласил их следовать за собой и подвел к лифту.

Поднимались они с головокружительным ускорением и, как показалось Эду, невероятно долго. Но вот скорость достигла наконец предела и начала понемногу падать; дверь открылась.

Снова охранники – и опять вооруженные. Их пропустили. Эда провели через холл в боковой коридор.

Проходя мимо окна, он глянул в него. Похоже, они почти на самой вершине самого высокого здания на Манхэттене. Двери некоторых помещений, мимо которых они проходили, были открыты. Внутри трудились десятки – нет, сотни – мужчин и женщин. Вид у всех этих служащих был взмыленный. Следующие помещения подготавливались для работы: в них спешно затаскивали Ай-Би-Эмовские принтеры, сортирующие машины.

– Что здесь, черт возьми, происходит? – не выдержал Эд.

– Мы ведь вам уже сказали, – рассудительно ответил Джонсон. – Понятия не имеем.

Наконец они дошли до места. Эда ввели в небольшую приемную, в которой не было никого, кроме сидящей за столом девушки.

– Уандер, Эдвард. Кингсбург. Срочность «Си». Номер Зет-168. – Стивене передал девушке конверт; та вскрыла его и пробежала глазами единственный листок бумаги.

– Да-да, мистер Ярдборо ждет вас, – и проговорила в аппарат межофисной связи: – Мистер Ярдборо, доставили мистера Уандера из Кингсбурга.

Эд вскипел.

– Послушайте, я что, арестован? Если так, то я хочу позвонить адвокату.

Девушка посмотрела на него и покачала головой, как будто слишком устала для того, чтобы отвечать.

– Мистер Ярдборо примет вас.

Один из провожатых отворил дверь, ведущую в следующее помещение и, пропустив Эда, закрыл дверь за его спиной.

Мистер Ярдборо сидел за заваленным бумагами столом. Насколько Эду было известно, начальникам не полагалось иметь заваленных столов. Умелый руководитель всегда должен иметь перед собой только один документ.

И, тем не менее, стол мистера Ярдборо был загроможден выше головы. А видок у хозяина кабинета был не менее усталый, чем у его секретарши.

– Присаживайтесь, мистер… гм… Уандер. Одну минуточку, – он извлек из свалки на своем столе какойто документ, потом три газетные вырезки.

Эд сел. По крайней мере, здесь он, наверное, узнает, в чем дело. Происходящее все меньше и меньше походило на полицейское расследование. Он даже начал подозревать…

Наконец, Ярдборо заговорил: – Эд Уандер, режиссер программы «Потусторонний час», транслируемой по радио из Кингсбурга. Первое упоминание о вас мы находим в газетной статье, написанной… – он заглянул в вырезку, – Базом деКе-мпом из кингсбургской «Таймс-Трибьюн». В ней с изрядной долей иронии описывается гость вашей передачи, проповедник Иезекииль Джошуа Таббер, который предположительно наслал… гм… проклятье на женское тщеславие.

Эд хотел было что-то сказать, но Ярдборо предупреждающе поднял руку.

– Еще минутку. Вторая статья развивает ту же тему. В ней мистер Де Кемп с тем же оттенком иронии утверждает, будто этот странствующий проповедник, Таббер, явился причиной моды на так называемый «домотканый стиль».

Ярдборо отложил вторую вырезку и взялся за третью.

– Последняя статья тоже подписана мистером де Кемпом, но написана она в несколько ином духе.

– Над ней потрудились литобработчики, – буркнул Эд. Дело начинало проясняться.

– Вот оно что. Отлично. Эта статья в юмористических тонах сообщает, что Таббер якобы берет на себя ответственность за осложнения, которые в последнее время постигли радио и телевидение. – Ярдборо положил вырезку на стол.

– Откуда у вас все это? – полюбопытствовал Эд.

Собеседник устало улыбнулся.

– Поверьте, мистер Уандер, у нас есть копии всех газет, выходящих в мире, на всех языках. Они занимают пять верхних этажей Нью-Вулворт-Билдинга. Наши переводчики изо дня в день работают с ними, переводя от слова до слова.

Эд недоуменно уставился на него.

– Просмотр всех газет, выходящих в мире, в надежде отыскать хоть единую зацепку – это лишь одна из операций, проводимых в этом здании, мистер Уандер, – сказал Ярдборо. А ведь работа идет не только здесь. Но сейчас нам достаточно и того, что мы откопали эти три статьи, где упоминаетесь вы и Таббер. Что вы можете сказать, дабы прояснить ситуацию?

– То есть как это – что я могу сказать? – выпалил Эд. – Ничего. Все так и есть.

– Что так и есть? – переспросил Ярдборо.

– Иезекииль Джошуа Таббер наслал проклятье на женское тщеславие. Оно сработало. Потом он наложил проклятье на радио и телевидение – это случилось на моей передаче. Оно тоже сработало.

Ярдборо встал из-за стола.

– Хорошо, мистер Уандер. Пройдите за мной.

– Разве вы не хотите выслушать, что было дальше? – удивился Эд.

– Это уже не по моему ведомству, – ответил Ярдборо. – Он собрал бумаги, имеющие отношение к Эду, и вместе с ним вышел в приемную. Двое в штатском все еще были там, терпеливо ожидая, как это умеют делать только полицейские.

– Этот человек переходит в категорию срочности «А», – объявил им Ярдборо. – Вы отвечаете за него головой. – Следуйте за мной, – велел он Эду.

Они снова вышли в коридор, миновали несколько холлов. Остановили их по дороге всего раз – проверить документы. Наконец все четверо вошли в другой офис, побольше. На этот раз в приемной было три стола, а также несколько охранников. Четверо или пятеро явно испуганных людей чего-то дожидались. Каждого сопровождал свой наряд охраны.

– Посидите, – сказал Эду Ярдборо и подошел к одной из секретарш. Он положил перед ней бумаги и чтото тихо произнес. Девушка кивнула. Ярдборо вернулся к Эду.

– Желаю удачи, – сказал он. – Потом обратился к двум его спутникам. Не отходите от него ни на шаг, пока не получите дальнейших указаний.

– Слушаюсь, сэр, – дружно ответили оба.

Ярдборо вышел.

– Что, черт возьми, происходит? – В который ужераз вопросил Эд.

Джонсон был явно поражен.

– Вы – первый человек срочности «А», которого я встречаю.

– Боже милосердный, – простонал Эд. – А что значит срочность «А»?

– Спросите что-нибудь полегче, – отозвался тот.

Уандер прождал, наверное, около получаса, когда изза одной из выходивших в приемную дверей появился; задерганного вида мужчина и вызвал: – Эдвард Уандер!

Эд встал. Двое его спутников насторожились.

– Вы Уандер? – подойдя к ним, осведомился незнакомец.

– Совершенно верно.

– Следуйте за мной.

Проходя в кабинет, он просматривал бумаги Эда…

Охранники остались в приемной.

Внутри стояло два стола, за вторым сидел армейский майор. Снятый китель висел на спинке стула, узел галстука распущен. Вид у него был такой, будто он давно не спал.

Задерганный тип обратился к Эду.

– Я Билл Оппенгеймер. А это майор Леонард Дэвис. Вас передали нам как человека категории «А».

Он сунул отчет и вырезки майору Дэвису, и тот принялся их устало просматривать.

Олпенгеймер склонился над стоявшим у него на столе селектором и проговорил: – У меня в кабинете находится некий мистер Эдвард Уандер из Кингсбурга, штат Нью-Йорк. Мне срочно необходимо его полное досье. Пришлите с кем-нибудь. – Он выключил селектор и повернулся к Эду.

Прошу садиться, – невыразительным тоном произнесен.

– Что такое, черт побери, категория «А»? – поинтересовался Эд.

– К ней принадлежат люди, которые полагают, будто знают причину, по которой барахлят радио и телевидение.

– А кино вы почему не упомянули? – поинтересовался Эд.

Он все еще не мог прийти в себя – слишком уж быстро менялась ситуация. Майор оторвал взгляд от бумаг.

– Мы считали, что эти явления не связаны, – быстро сказал он.

– Вы ошиблись, – решительно возразил Эд.

Оппенгеймер присел на край стола и вздохнул.

– До вас, мистер Уандер, мы с майором опросили в этом кабинете уже около трехсот человек. И все они полагали, будто знают причину неполадок с радиоволнами. – Всех их передали нам по категории «А». Теперь, пожалуйста, расскажите нам подробно вашу историю. Как можно подробнее.

Майор фыркнул и бросил бумаги на стол.

– Для начала, скажите, что за ерунда творится в кино?

– Киноизображение не проецируется по той же причине, по которой вышли из строя радио и телевидение, – сказал Эд и, помолчав, добавил: – Кстати, та же причина вызвала появление моды на «домотканый» стиль.

Майор щелкнул выключателем и проговорил в свой – селектор:

– Высказано предположение, что неполадки кинотехники связаны с феноменом радио и телевидения. Примите немедленные меры. Свяжемся позже.

– Он снова щелкнул выключателем. – А теперь, сказал он Эду, – давайте всю историю от начала до конца.

Эд выложил все, со всеми подробностями, которых oт него ждали. Закончил он исчезновением База де Кемпа. Когда он довел рассказ до конца, оба слушателя долго молча смотрели на него.

Наконец Оппенгеймер как-то виновато кашлянул.

– Что ты обо всем этом думаешь, Ленни? – спросил он майора.

Майор подпер кулаком подбородок и скривил губы.

– Я просто отказываюсь думать, – изрек он. – Я все выслушал, так что думать мне теперь незачем.

– Ну и шуточки у вас, – вспылил Эд. – Просто лопнуть можно со смеху.

– Как ты думаешь, – с сомнением в голосе поинтересовался Оппенгеймер, не вышвырнуть ли нам его вон?

– Я к вам, между прочим, не напрашивался, – огрызнулся Эд. – Меня привели силой.

Они не удостоили его ответом. Майор покачал головой и сказал: – Мы не можем его вышвырнуть. Мы не можем вышвырнуть никого, пока не проверим всю историю вдоль и поперек, начиная со вторника. – Он снова щелкнул выключателем и сказал: – Если кто-то из нижеследующих лиц еще не доставлен, пошлите за ними. И срочно подготовьте на всех досье. Категория «АА»: Баз де Кемп, Дженсен Фонтейн, Элен Фонтейн, Мэттью Маллиген, Иезекииль Джошуа Таббер. Да, я сказал Иезекииль Джошуа Таббер. И Нефертити Таббер. Все из Кингсбурга, штат Нью-Йорк – кроме двух последних. Их в последний раз видели в Саугерти.

Оппенгеймер вздохнул и заговорил в свой селектор: – Элис, срочно займись пленкой, которую мы только что записали. Сними пятьдесят копий. Разошли как обычно. Теперь это «АА». Он настаивает на своей истории.

Замолчав, оба снова воззрились на Уандера. Майор открыл было рот, собираясь что-то сказать, потом снова закрыл.

– Это надо же – порча, – безо всякого выражения произнес Оппенгеймер.

Селектор на столе майора зажужжал. Брови Дэвиса взметнулись вверх.

– Немедленно пришлите, – приказал он.

Через несколько мгновений вошел посыльный и, положив на каждый стол по копии документа, поспешно удалился. Забыв про Эда, оба углубились в чтение. Наконец Оппенгеймер поднял глаза. Взгляд его встретился с глазами майора Дэвиса.

– Категория «экстра»?

– Да.

Майор встал, потянулся за кителем, но передумал.

Как был, в рубашке, с полуразвязанным галстуком он направился к двери.

– Пошли, – бросил он Эду.

Тот пожал плечами, встал и последовал за майором.

Замыкал шествие Оппенгеймер; он нес бумаги, имевшие отношение к Эду, и этот новый документ.

Ожидавшие в приемной Джонсон и Стивене вскочили и сделали шаг вперед.

– Вы охрана мистера Уандера? – спросил майор.

– Да, сэр.

Майор кивком подозвал еще двух охранников – из тех, что сидели в приемной.

– Вы освобождаетесь от выполнения своих заданий. Будете помогать охранять мистера Уандера. Если потребуется, рискуя жизнью. Категория «экстра».

– Есть, сэр.

Все четверо дружно откинули полы пиджаков; на бедре у каждого обнаружилась кобура – каждый был готов в случае необходимости мгновенно пустить оружие в ход.

– Что за черт! – попытался протестовать Эд, но на него никто не обратил внимания.

– Пошли, – снова сказал майор и возглавил шествие.

На этот раз они поднялись этажом выше. Здесь суеты было значительно меньше. Они прошли через один холл, потом через другой. И наконец остановились подле двери, перед которой стоял часовой. Завидя их, он положил руку на автомат и не убирал, пока майор с Оппенгеймером не предъявили своих удостоверений.

– Еще один гость, – сказал охраннику Оппенгеймер. – С этой минуты вас шестеро. Дежурить по очереди: один внутри, один снаружи, и так в три смены постоянно. Я пришлю лейтенанта Эдмондса, он сообщит вам подробности. А пока он не появится, все шестеро оставайтесь здесь.

Получив в ответ дружное: «Есть, сэр», – он отворил дверь и провел всех внутрь. Свита получилась что надо.

Со стула на вошедших глядел Баз де Кемл – он сидел там, почитывая романчик в бумажной обложке. Репортер ухмыльнулся, вынул изо рта сигару и произнес:

– Привет, Крошка Эд. Вижу, тебя тоже сцапали? Уандер уже ничему не удивлялся. Он опустился на диван и в изнеможении прикрыл глаза.

Оппенгеймер с майором уставились на газетчика.

– Мы только что прочитали ваши статьи по делу Таббера. В основном, ваши сведения совпадают с тем, что мы только услышали от мистера Уандера. Это переводит вас из категории «АА» в категорию «экстра».

– Какая удача, – просиял Баз. – И сколько же еще в этой категории народу?

– В Соединенных Процветающих Штатах – по меньшей мере, несколько сот. Что касается цифр по Англии, Объединенной Европе и Советскому лагерю, это нужно уточнить. Возможно, Союзные нейтральные державы тоже уже зашевелились.

Баз тихо свистнул.

– Похоже, заваривается большая каша.

– Да уж не меньше, чем война, – отрезал майор.

Эд постепенно приспосабливался к обстановке.

– А когда мы будем обедать? – брюзгливо спросил он. – Если я заключенный, то меня должны хотя бы иногда кормить!

– Вы не заключенный, – поправил его Оппенгеймер. – Вы доброволец, оказывающий ценную помощь правительству.

– И в чем же разница?

– Мы с вами скоро свяжемся.

Но случилось это не так уж скоро – на следующее утро. Тем временем охрана была усилена, а все потребности «добровольца» удовлетворены. Несколько часов они провели, обмениваясь впечатлениями.

В общих чертах, с Базом произошло то же, что и с Эдом. Его забрали два агента и препроводили в НьюВулворт-Билдинг. Забрали его как автора статей о Таббере. Когда он стал отстаивать свою позицию, его перевели из категории «С» в «АА», а после того, как рассказанная им история совпала с рассказом Эда Уандера, – в категорию «экстра».

За Эдом и Базом пришли утром, и были это уже не Оппенгеймер с майором Дэвисом. По-видимому, ими занялись высшие инстанции. На этот раз, чтобы препроводить их на следующую беседу, явился полковник с двумя адъютантами полковник Фредрик Уильяме из разведки ВВС.

Баз сунул книжонку в карман и пояснил: – На случай, если нас ожидает обычная бюрократическая волокита: то гонка, то затишье, – прихвачу-ка я что-нибудь почитать.

Полковник окинул его суровым взглядом, но Баз только ухмыльнулся и сунул в нагрудный карман куртки пригоршню сигар, которые по его требованию доставили накануне вечером.

– И горючее тоже пригодится.

Они последовали за полковником с адъютантами, шествие замыкали охранники; полы пиджаков у них были по-прежнему откинуты, оружие наготове. «Интересно, какой опасности они остерегаются здесь, на верхних этажах самого высокого небоскреба во всем Ультра-Нью-Йорке, в окружении сотен сотрудников контрразведки?» – подумал Эд.

Им пришлось подняться еще на один этаж, и офис на этот раз имел целых две приемных. Первая была огромных размеров, в ней; помещалась дюжина столов, за которыми трудились исключительно штаб-офицеры.

Вторая оказалась небольшой комнатой, где располагалась одна неприступного вида немолодая женщина, настоящая канцелярская крыса.

– Мистер Хопкинс ожидает вас, полковник, – скрипучим голосом произнесла она. – Все уже в сборе.

– Благодарю вас, мисс Пресли.

Полковник открыл дверь.

Да, архитектор, создавший Нью-Вулворт-Билдинг, явно понимал: верхний этаж предназначен для представителей верховной власти. И этот кабинет говорил сам за себя.

Эд никогда еще не бывал в таких помещениях. Правда, кое-что подобное он видел в голливудских фильмах, и все же открывшийся за дверью вид застал его врасплох.

В кабинете стоял всего один стол, который, казалось, свисал с потолка, а не покоился на полу. Восседавший за ним, вероятно, и был мистером Хопкинсом.

И только тут и до Эда, и до База наконец дошло, кто же такой этот мистер Хопкинс, – Баз даже тихонько присвистнул сквозь зубы.

Дуайт Хопкинс, Великий Мастер Компромисса…

Дуайт Хопкинс, сила, скрытая за кулисами власти, Дуайт Хопкинс, который, как колосс, высился надо всем западным политическим миром.

Дуайт Хопкинс не стремился к известности. Он в ней не нуждался. Однако как правая рука президента Эверетта Макферсона, его «мозговой трест» в единственном лице, а по мнению многих, и его второе «я», он едва ли мог оставаться совершенно неизвестен своим осведомленным согражданам. Конечно, президент Макферсон был и оставался главой государства, его символом, «лицом» нации, хотя фактически его участие в управлении страной ненамного превышало полномочия правящего монарха Великобритании. И пусть обязательные политические деятели вроде Макферсона обладают даром привлекать голоса избирателей, за сценой всегда должны находиться Дуайты Хопкинсы. Он пережил три администрации – от демократических республиканцев к либеральным консерваторам, и обратно – и при этом ни его политический курс, ни их не изменились ни на йоту. В государстве всеобщего процветания разногласия между двумя партиями были явлением исключительным – считалось неразумным сеять вражду в попытке оказать давление на избирателей. Ведь голосуютто за человека, который пришелся по нраву, а не за какие-то там политические принципы…

Дуайт Хопкинс сидел за столом. По одну руку от него в кресле, скрестив ноги, расположился генералмайор. По другую – высокий седоватый мужчина в штатском. Прямо перед ним рядком сидели Дженсен Фонтейн, Элен Фонтейн и Мэттью Маллиген.

Эд снова окинул взглядом комнату: он не ошибся – Табберов явно не наблюдалось.

Хопкинс кивнул вошедшим.

– Вы, должно быть, Баз де Кемп – у вас вид типичного газетчика. А вы – Эдвард Уандер. Почему вас называют Крошкой Эдом? – Голос у Хопкинса был уверенный, но, как ни странно, при всей своей властности, он производил успокаивающее впечатление, как будто теперь, когда за дело взялся сам Хопкинс, можно больше ни о чем не волноваться.

– Не знаю, – ответил Эд.

– Слушай, Уандер, – закудахтал Маллиген, – если это все твои…

– Хватит, мистер Маллиген, – громыхнул генерал-майор. – Мистер Уандер находится в том же положении, что и вы. Вас доставили сюда, чтобы помочь разобраться в ситуации, которая имеет для страны первоочередное значение.

– Для всего мира, – негромко поправил его седой мужчина в штатском.

– Я требую разъяснений, – возмущенно заявил Дженсен Фонтейн. – Если коммунисты, засевшие в Большом Вашингтоне, полагают, будто могут безнаказанно хватать добропорядочных граждан и…

Дуайт Хопкинс смерил низкорослого дельца равнодушным взглядом.

– Как вы считаете, мистер Фонтейн, – перебил он, – что послужило причиной выхода из строя радио, телевидения, а затем и кинопроекционной аппаратуры?

Дженсен Фонтейн уставился на политика своими тлазками-бусинками и произнес:

– «Да будет моя страна всегда права…» – явно ожидая продолжения.

Но Хопкинс безмятежно ответил:

– Вполне согласен с вами, сэр. А теперь потрудитесь ответить на мой вопрос.

– Хорошо, я назову вам причину, – взвился Фонтейн. – Это происки Советского лагеря. Попытка развалить американскую промышленность. Подпольная…

– И как же им это удалось?

– Это не мое дело. Наверняка они просочились и к вам, в Большой Вашингтон. Даже в Министерство юстиции. Полагаю, Цэ Эр У быстро вывело бы негодяев на чистую воду, не будь оно само наводнено агентами красных. К тому же…

– Вы свободны, мистер Фонтейн, – прервал его Дуайт Хопкине. Благодарим вас за помощь.

Однако Фонтейн еще только набирал обороты. Он уже поднял было руку, собираясь энергичным взмахом подчеркнуть свои слова, но ее решительно перехватил полковник Уильяме.

– Разрешите проводить вас до дверей, сэр…

Взгляд Маллигена метнулся с Хопкинса на упирающегося Фонтейна.

– Но послушайте, вы не имеете права так обращаться с мистером Фонтейном, – заверещал он.

Седые брови Хопкинса взметнулись вверх.

– Так вы, мистер Маллиген, придерживаетесь того же менения, что и он?

Следующим выдворили Маллигена.

Дуайт Хопкинс окинул взглядом Элен, База и Эда.

– Я читал отчеты. Вы трое – именно те, с кем я хотел бы поговорить в первую очередь. Прошу прощения, мисс Фонтейн, если вам показалось, что я слишком бесцеремонно обошелся с вашим отцом.

– Не берите в голову, – ответила Элен, – состроив гримаску. – Папуля как-нибудь перенесет ваше бесцеремонное обращение.

Ближайший сподвижник президента откинулся на спинку стула и устремил на них серьезный взгляд.

– В прошлую пятницу радио и телевидение вышли из строя, – заговорил он. – Несколько часов правительство не принимало никаких мер. Мы полагали, что специалисты быстро отыщут причину неполадок и устранят ее. Однако, как только стало известно, что это явление затронуло весь мир, был образован чрезвычайный комитет. На следующий день президент выделил специальные средства на расширение состава комитета и придал ему более широкие полномочия. Назавтра комитет превратился в комиссию. А еще через день Конгресс на закрытом заседании проголосовал за предоставление ей неограниченных полномочий, а я был назначен руководителем этого проекта, который подчиняется только президенту. Присутствующие здесь генерал Крю и профессор Брайтгейл – мои помощники.

Баз де Кемп, который, как видно, не оробел даже перед самим Дуайтом Хопкинсом, достал одну из своих неизбежных сигар и, шаря по карманам в поисках спичек, проговорил с сигарой во рту: – Что-то вы уж слишком переполошились из-за каких-то развлечений, рассчитанных на слабоумных. Вот и майор вчера сказал, что все это грозит неприятностями не меньшими, чем война. И…

– Чем ядерная война, мистер де Кемп, – уточнил Хопкинс.

– Да бросьте вы, – сказала Элен.

Дуайт Хопкинс обратил взгляд на высокого седого профессора.

– Профессор Брайтгейл, объясните, пожалуйста, вкратце – чего можно ожидать от ситуации, в которой мы все оказались?

Профессор заговорил сухо и внятно – казалось, он не рассказывает, а читает лекцию.

– Что происходит с цивилизацией при наличии перепроизводства и отсутствии массовых развлечений?

Все трое – Баз, Элен и Эд – дружно изобразили задумчивость, но никто из них не сделал попытки ответить. Вопрос был явно риторическим. Профессор продолжал:

– Средний человек не способен сам организовывать свою деятельность. По крайней мере, сегодняшний человек. Он не может придумать, чем себя занять. Да ему никогда и не приходилось об этом задумываться. Человек развивался в таких условиях, когда время и энергия, которыми он располагал, распределялись за него: он работал, и работа занимала у него от двенадцати до восемнадцати часов в день. То есть почти целый день – и так ежедневно. Иначе – голодная смерть. За него решали, как ему распоряжаться своим временем.