Текст книги "Сценарий убийства"

Автор книги: Д. Баффа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 29 страниц)

31

Я пытался объяснить Джули, но она не слушала.

– Вот почему он раз за разом переснимал эту сцену! Вот почему платил массовке и не хотел использовать оригинал записи! Он хотел представить дело так, будто Крэншо там был! Господи, но зачем он это сделал? Зачем? Чтобы дать фильму нужный финал?

Осматриваясь по сторонам, Джули старалась получше разглядеть толпу, роившуюся у выхода из кинотеатра. Сотни людей были захвачены зрелищем и не желали уходить сразу из опасения, что пропустят что-то значительное или их не заметит кто-то значительный.

– Фильм великолепный, – с сияющими глазами сказала Джули, продолжая выглядывать кого-то в толпе. Наконец она вскрикнула: – Вот он!

Нас оттеснили от Стэнли Рота сразу, как только зажегся свет. Пришлось уступить публике, которая рванулась ему навстречу, аплодируя, улыбаясь, стараясь пожать руку. Теперь восторженные зрители вывалили на улицу и, не сводя глаз со Стэнли Рота, распределились по тротуару. Люди, когда-то уверенные, что Стэнли Рот убил свою жену, и пришедшие в кинотеатр из простого любопытства или потому, что этот фильм собирались посмотреть все.

Джули сделала движение в сторону Рота. Я удержал ее на месте, взяв за руку. Вокруг шумела толпа, и пришлось повысить голос, чтобы она меня услышала.

– Он договорился с присяжным, – сказал я, стараясь встретить ее взгляд и удостовериться, что Джули поняла ненормальность ситуации. – Он снял фильм, чтобы выставить Крэншо виновным.

Казалось, ее совершенно это не беспокоило.

– Фильм великолепный, – повторила она с горящим от восхищения взглядом.

Высвободив руку, Джули сквозь толпу устремилась вперед, спеша сказать Роту, что сделанное стоило безумной работы и бессонных ночей и что фильм оказался лучшим из всего, когда-либо им созданного. Мне оставалось только смотреть.

Все хотели пожать руку Стэнли Роту. И все горели желанием поделиться мнением о фильме, которому предрекали шумный успех. Они твердили, что никогда не верили, будто Рот сделал это, – напротив, считали, что Мэри Маргарет убил кто-то другой.

Всего несколько месяцев назад они наверняка перешли бы на другую сторону улицы, не желая с ним говорить. Теперь эти люди толкали друг друга, стараясь пробиться вперед и сказать хотя бы несколько слов в надежде, что их когда-нибудь вспомнят. Случилось то, что случилось, и стало опять выгодно именовать себя другом Стэнли Рота.

Джули исчезла в толпе, и я никак не мог ее разглядеть. Неожиданно я увидел, как она обнимает Стэнли Рота за шею. Затем она поцеловала его в щеку. Схватив Джули за запястье, Рот удержал ее рядом и продолжал пожимать протянутые к нему руки. Никогда не видел Джули такой сияющей и энергичной. Держась за его плечо, она левой рукой убрала со лба прядь волос. Вдруг я заметил, как Джули изумленно приоткрыла рот, глядя куда-то перед собой. Я инстинктивно проследил направление. Потом увидел его, Джека Уолша, находившегося всего в нескольких шагах и приближавшегося к ним. Вытянув вперед ладонь правой руки, он, казалось, не мог дождаться момента, чтобы, как и все остальные, лично поздравить Стэнли Рота с последним успехом.

– Поздравляю, – произнес Уолш глухим голосом, при звуке которого окружающие замерли на месте.

От удивления Рот не успел убрать руку. Вцепившись в его ладонь, Уолш не хотел отпускать.

– Ты убил ее и думаешь отмыться этим фильмом?

При звуке первого выстрела толпа, замершая вокруг них, пришла в движение. Крича, люди попадали на асфальт, отчаянно стараясь избежать пули. Все, кроме Джули. Заметив в левой руке Уолша пистолет, она бросила Рота не для того, чтобы бежать: Джули попыталась его заслонить. Джек Уолш не остановился. Он оттолкнул Джули в сторону и, бросив ее на асфальт, выстрелил еще трижды. Не выпуская из руки пистолета, Уолш повернулся, и тут его взгляд упал на меня. Впрочем, он искал нечто другое. Обнаружив это, он бросил пистолет и медленно поднял руки.

– Он убил мою дочь, он убил Мэри Маргарет Флендерс, – спокойным, уверенным голосом произнес Джек Уолш и направился к камере, начавшей снимать Стэнли Рота в момент, когда тот возвращал себе место ведущего кинорежиссера Голливуда, и запечатлевшей теперь момент его смерти.

Было ли это ответом на перспективу реабилитации Рота в глазах общественности? Либо Уолш не жалел о содеянном, потому что, получив определенную известность за счет славы дочери, считал себя вправе на акт правосудия? Он настаивал, будто должен был поступить так, чтобы убийца не ушел от наказания, и все повторял, что сделал это ради дочери. Думаю, он в это верил, убедив себя в правдивости собственных слов. Знай Уолш то, что знал я, он был бы еще больше в этом убежден.

Спустя неделю после смерти Стэнли Рота вместе с немногочисленной группой пришедших на церемонию прощания я стоял у гроба, опускавшегося в могилу рядом с той, где под камнем с выгравированным именем Мэри Маргарет Флендерс покоилась Мэриан Уолш. Разжав руку, Джули Эванс уронила на крышку гроба цветок. Бросив горсть земли, Льюис Гриффин отдал последний долг человеку, которому считал себя обязанным больше жизни.

Все кончилось, и мы уже спускались с холма. Я вспомнил день, когда увидел Стэнли Рота, в полном одиночестве стоявшего у могилы жены, и когда, как сегодня, воздух наполняло золотое сияние южнокалифорнийского солнца, неподвижно зависшего где-то далеко над Тихим океаном. Как и тогда, он все еще казался мне загадкой, неуловимой и едва ли доступной для понимания.

Я прожил достаточно и видел слишком много похорон, чтобы находить в этом что-то необычное. Я не знал Стэнли Рота и, собственно, не знал никого – так же как никто не знал меня. Сомневаюсь, что многие из нас разобрались хотя бы в самих себе.

Мы приехали в дом Льюиса Гриффина на Малхолланд-драйв. Мы говорили о Стэнли Роте и о том, что останется после его ухода. Спустя примерно час Льюис Гриффин отвел меня в сторону.

Мы вышли в гостиную. Через стеклянные двери я бросил взгляд на пару лебедей, скользивших по зеркально-серебристой поверхности пруда. Они двигались вместе, неразделимые, и каждый казался тенью второго. Я вспомнил, что Гриффин сказал Майклу Уирлингу в тот самый вечер, когда Стэнли Рот выбил стулом стекло и рассыпал по полу тысячи осколков. Вспомнив, как он говорил о дружбе, верности и бесценности денег, я усмехнулся.

– Вы купили присяжного, не так ли? Вы пошли на сделку с этой женщиной, пообещали ей роль в случае, если Рота не осудят?

Гриффин мягко положил руку мне на плечо. Его благожелательная, слегка отстраненная улыбка стала печальной.

– Я никогда в жизни не говорил с ней.

В первый момент я не понял:

– Тогда как…

– Я говорил с агентом, и речь вообще не шла о процессе. Я сказал, что хочу пригласить ее в следующий фильм Стэнли Рота – если он будет сниматься. Не имею понятия, что он ей сказал.

Оставив в стороне уловку, с помощью которой Льюис Гриффин сохранил дистанцию между собой и человеком, от которого хотел чего-то добиться, я спросил:

– Но почему? Почему вы сочли это необходимым?

– Я ведь рассказывал вам, что сделал Стэнли. Он спас мою дочь. Думаю, вы согласитесь, что он сделал бы это еще раз.

Гриффин замолчал. Казалось, он ушел в себя, и в этот момент я заметил вокруг его глаз и на руках следы, ясно говорившие о возрасте. Он выглядел износившимся, уставшим от постоянного напряжения, от контроля над собой и желания быть образцом для подражания.

Наконец Гриффин сказал:

– Я сделал бы это и в случае, если бы считал его виновным. Но я так не думал. Я знал, что он невиновен.

– Понимаю. Вы были ему другом. Но откуда такая уверенность?

– Джули знает откуда, – ответил Гриффин, уводя меня из гостиной, чтобы присоединиться к остальным. – Она возьмет вас к себе на студию и все покажет там.

– На студию? То есть… Вы что – сделали это? Вы отобрали студию у Майкла Уирлинга?

– Стэнли всегда говорил, что Майкл ничего не смыслит в кино. Оказалось, он вообще мало знает о бизнесе.

Когда мы добрались до студии, красное на горизонте небо пересекала последняя черточка оранжевого заката. У ворот студии стояли оставленные малярами лестницы. «Уирлинг продакшн» прекратила свое существование. Над синими, с золотом, воротами снова выгибалась дугой надпись, сделанная свежей краской: «Блу зефир».

– Это идея Льюиса, – сказала Джули, когда мы проехали через ворота. – На каменной опоре мы разместим мемориальную доску: «Основана Стэнли Ротом». Это моя идея, – добавила она. В глазах Джули стояли слезы. – Я не любила его, – тихо проговорила она. Над головой ветер раскачивал пальмовые ветви, их тени метались по узкой асфальтовой дороге. – Не то чтобы действительно не любила, но…

Свернув к бунгало, в котором Стэнли Рот жил и работал в долгие и трудные месяцы, пока шел суд, Джули заглушила мотор и повернулась ко мне:

– Ты не понимаешь. Я виновата. Ничего бы не случилось, не обещай я Стэнли держать все в тайне.

Я принялся было задавать вопросы, но Джули, выскочив из машины, уже ринулась вперед, к входу в бунгало. Догнав ее внутри, я смотрел, как она, вытирая слезы, вставляет видеокассету в магнитофон, служивший Стэнли Роту домашним кинотеатром. Упав в стоявшее под проектором кресло, я посмотрел сцену, которую мне уже показали в кино.

– Об этом я и пытался сказать, – сказал я, когда пленка закончилась и Джули перемотала кассету на начало. – Это нереально. Ничего не было. По этой причине Стэнли не мог использовать настоящую запись – ту, что показали в суде. Все это ложь.

Джули не обратила на мои слова внимания. Вынув кассету, она уже ставила другую, на которой была настоящая запись. Запись, сделанная камерами наблюдения, – та самая запись, что была снята в «Пальмах» за несколько часов до убийства и которую Анабелла Ван Ротен показала присяжным. Я ничего не понимал. С чего вдруг? Я уже видел эту пленку.

Джули нажала на паузу.

– Ты видел это в суде, правильно?

– Да, но…

– Смотри, – произнесла она странно напряженным голосом.

На пленке было то, что я уже видел: Мэри Маргарет Флендерс, окруженная гостями, и сотни людей на лужайке.

– Я не понимаю, что…

И тут я увидел, и мое сердце остановилось. У самого края толпы – как раз там, куда, снимая эту сцену для своего фильма, его поместил Стэнли Рот, – стоял Ричард Крэншо. Он стоял так же, как в фильме, который всегда хотел снять Стэнли Рот, и узнать его не стоило труда.

Джули включила свет.

– Он ничего мне не говорил, пока не закончился суд, – объяснила Джули.

Уже зная ответ, я спросил – вероятно, потому, что продолжал надеяться:

– Он знал это до окончания процесса?

– У него были записи наблюдения. Стэнли проверил их после того, как часть записей показали в суде. Он сказал, что никто не мог бы заметить Крэншо – если не искать его специально.

В этом Рот не ошибался. Я сотню раз смотрел эти записи и ничего не разглядел. Невозможно заметить того, кто находится в толпе так далеко от Мэри Маргарет Флендерс.

Стараясь успокоить Джули, я вряд ли мог помочь. Ей следовало сообщить полиции, сказать мне – кому угодно, хоть Джеку Уолшу! – и тогда всем стало бы ясно, что Стэнли Рот не причастен к смерти жены. Но тогда не было бы и фильма, а Стэнли Рот лишился бы возможности сделать то, о чем мечтал всю жизнь.

– Если кто и виноват, – сказал я, – то не ты, а именно я. Стэнли почти открылся мне, сказав, что знает, как все случилось. Он отказался сообщить подробности: по его словам, это могло уничтожить идею фильма. Я не думал, что это серьезно.

Точно так же как убийство Мэри Маргарет Флендерс привлекло огромные толпы желающих увидеть ее последний фильм, смерть Стэнли Рота сделала из «Блу зефир» новую кассовую сенсацию. Стэнли Рот невиновен, и Стэнли Рот мертв. Благодаря его фильму все, абсолютно все знали или думали, что знают об этом деле все, что только можно знать. Когда под судом оказался обвиненный в убийстве Джек Уолш, на это почти не обратили внимания. И когда, чтобы избежать газовой камеры, он признал себя виновным и был приговорен к пожизненному заключению, никому уже не было до него дела.

Льюис Гриффин, никогда не забывавший своих друзей и помощников, пригласил меня в качестве гостя на церемонию вручения премий киноакадемии. «Блу зефир» номинировали на семь «Оскаров», но я решил остаться дома и посмотреть церемонию по телевизору. Голливуд больше всего хочет, чтобы люди возвращались за чем-то большим. Возможно, поэтому награды за лучший фильм и лучшую режиссуру ушли тем, кто еще снимет много картин. И все-таки «Блу зефир» достался один из важных «Оскаров». Уокер Брэдли получил награду как лучший актер за роль «беспощадного и харизматичного адвоката, Джозефа Антонелли». Брэдли высказал благодарность всем, кому только можно. Он сказал о жене, вспомнил о своем друге Льюисе Гриффине, упомянул главу студии «Блу зефир пикчерс» Джули Эванс. Брэдли не сказал ни слова лишь о Стэнли Роте.

После того как была вручена последняя награда киноакадемии, когда все известные и сияющие от радости лица, улыбаясь в финале представления, посылали последние приветствия в объективы установленных в зале камер, я выключил телевизор и вышел в темноту.

Я долго стоял один на веранде позади дома, глядя на загадочно мерцавший залив и думая обо всем, что случилось: начиная с ночи, когда мне позвонил Стэнли Рот и спросил, не могу ли я приехать в Лос-Анджелес, и до момента, когда он вернул себе Голливуд и был убит.

Продолжая думать о том, что он рассказывал, я, казалось, слышал звучавший рядом голос, словно Стэнли Рот находился здесь, со мной, страстно желая прошептать мне в ухо величайший секрет создания фильмов. Он всегда знал финал картины до того, как начинал работу над ней.

Его слова эхом звучали во мне, вызывая вопрос – ужасный вопрос, ответа на который я так страшился. Изменилось бы что-нибудь, если бы я с самого начала знал то, что знаю сейчас? Остался бы Стэнли Рот жив? Мог ли я заставить события пойти другим путем?

Раздался телефонный звонок, и через секунду я услышал голос Мариссы, шепотом сказавшей что-то в телефонную трубку. Все еще глядя в темноту, я чувствовал, как она тихо идет ко мне, двигаясь в своей обычной спокойной манере – грациозная, с изящно наклоненной головой. Марисса пересекла комнату и открыла застекленную дверь. Обернувшись, я обнаружил, что смотрю прямо в ее озорные глаза.

– Твоя подруга из Лос-Анджелеса, – прикрывая трубку рукой, сказала она заботливым и немного дразнящим голосом.

Секунду я мучительно гадал, кто бы это мог быть.

– Анабелла Ван Ротен, – сказала Марисса, уверенная, что я подумал о другой женщине.

Взяв Мариссу за руку, я не дал ей уйти.

Прохладной калифорнийской ночью я слушал, как мой недавний противник, страстная и умная женщина Анабелла Ван Ротен, так верившая в виновность Стэнли Рота, говорила мне то, что не была обязана говорить. Когда она закончила, добавить оказалось нечего и мы попрощались, испытывая странную ностальгию двух старых друзей, узнавших правду слишком поздно.

Подставив руки под подбородок, Марисса сидела напротив за круглым столом, ожидая, что я расскажу ей про звонок Анабеллы Ван Ротен. У нее был вид школьницы, изо всех сил старавшейся не выказать любопытства. Не в состоянии больше ждать, Марисса радостно спросила:

– Она хоть поздравила «беспощадного и харизматичного адвоката, Джозефа Антонелли» с заслуженной наградой? Неужели нет?

– Награду киноакадемии получил актер Уокер Брэдли.

– Да, но получил за то, что был тобой.

Анабелла Ван Ротен сказала примерно то же самое. Были моменты, говорила она, когда, наблюдая за игрой Уокера Брэдли, она начинала думать, что актер похож на меня больше, чем я сам. Как странно и нелепо. Даже в мире интимно близких незнакомцев, с которыми мы живем, нас видят играющими роль, которую мог бы с большим успехом сыграть кто-то другой. Покрутив головой, я снова бросил взгляд через залив, на город, мерцавший далекими огнями на фоне неба с тысячью крохотных сверкавших звезд. На один ускользающий миг показалось, что все мы вместе стоим на сцене, под внимательными взорами невидимой аудитории. И я подумал: не так ли все устроено на самом деле? Ты стоишь перед камерой, замечающей каждый едва заметный жест, фиксирующей каждое сказанное слово, пишущей это на пленку, – не зная сам, что ты всегда в центре внимания огромной, даже бесконечной аудитории. Невидимой и недоступной твоему восприятию, но такой, которая всегда с изумлением наблюдает и гадает: что будет дальше?

Продолжая смотреть в темноту, я пытался примириться с фактом, приносившим некоторое утешение: есть вопросы, ответа на которые не найти никогда. По крайней мере смертным вроде нас.

– Ну что? – услышал я голос Мариссы. Очнувшись от мечтаний, я обернулся. – Что она сказала? Эта Анабелла Ван Ротен…

– Она сказала, что против детектива, Ричарда Крэншо, завели уголовное дело по обвинению в убийстве Мэри Маргарет Флендерс. – Подумав, я добавил: – Говорит, рада, что не посадила невиновного.

Марисса сразу увидела в моих глазах сомнение, нерешительность и неудовлетворенность из-за собственного промаха – сожаление, что не постиг сути этого дела. Она смотрела все внимательнее, стараясь удостовериться.

– Он ведь правда невиновен, да? Стэнли Рот…

Теперь это знали все: Анабелла Ван Ротен, Марисса…

Все. Именно фильм произвел этот эффект. Фильм, о котором всегда мечтал Стэнли Рот. Фильм изменил оценку случившегося, изобразив Стэнли Рота невинной жертвой всеобщего, теперь оставшегося в прошлом недоверия. Помню, с каким чувством я смотрел этот фильм, убежденный, что все в нем ложь от начала до конца.

А потом мне показали другой фильм, в котором Мэри Маргарет Флендерс окружали сотни гостей, которых я не видел, потому что не мог отвести глаз от нее. Тот самый фильм, запечатлевший Ричарда Крэншо у самого края толпы, на залитой солнцем лужайке знаменитого особняка «Пальмы». А потом я, как и все зрители последнего фильма Стэнли Рота, поверил в его невиновность, о которой он говорил с самого начала.

– Он правда невиновен, да? Стэнли Рот невиновен? – повторила Марисса, заглядывая в глаза.

Я смотрел в сторону.

– По-твоему, кто мы такие? – спросил я, негромко рассмеявшись в темноту. – И неужели чей-то вымысел, показанный в кино, становится единственно возможной реальностью? Стэнли Рот невиновен? Возможно. Но виновен ли Ричард Крэншо? С какой стати? Потому, что в тот день он был в «Пальмах», где, кроме него, находилось несколько сотен человек? Потому, что был в «Пальмах» наутро, когда в бассейне обнаружили обнаженное тело Мэри Маргарет Флендерс? – Улыбнувшись, я посмотрел на Мариссу. – В действительности это два независимых факта. Но все, разумеется, знают гораздо больше. Все знают, что Ричард Крэншо убил Мэри Маргарет Флендерс. Он был в ее доме. И они это видели.

Марисса с сомнением наклонила голову. В ее глазах мелькнула легкая тень беспокойства.

– Хочешь сказать, Крэншо этого не делал? Неужели убийство совершил Стэнли Рот?

Помню взгляд Стэнли Рота в тот день, в «Пальмах», когда я спросил – кто, по его мнению, убил Мэри Маргарет Флендерс. Тогда, глядя мне в глаза, он сказал, что ответ может разрушить будущий фильм. Наверное, такое выражение было теперь на моем лице.

– Ни один зритель Стэнли Рота никогда так не подумает.