Текст книги "Сценарий убийства"

Автор книги: Д. Баффа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 29 страниц)

Д. У. Баффа
Сценарий убийства

Посвящается Уэнди Шерман и Дэвиду Хайфиллу

Я придумал трагическую историю… Потому что никто не написал трагедии о Голливуде… о предопределенном и высоком, случавшемся там.

Ф. Скотт Фицджеральд о книге «Последний магнат»

1

Всякий раз, когда я ее видел, со мной творилось что-то странное. Что-то завораживало меня, вызывая новые, никогда прежде не испытываемые чувства. Еще удивительнее, что я с самого начала знал: нам было бы хорошо, очень хорошо, вместе. Иногда ее глаза казались такими умными и прекрасными, что я начинал думать, будто она тоже это знала. Однажды, танцуя с очередным поклонником, она подняла голову от его плеча и бросила случайный взгляд в мою сторону. И с того момента была уже не с ним, а со мной. Мы медленно кружились под музыку, и нам казалось, что она никогда не остановится – в ночи, которая никогда не закончится.

Я не воспринимал ее как реального человека, живущего вне моих мыслей и ощущений, пока не прочитал в газете сообщение о ее смерти. Она умерла в тридцать два. Она и возраст – несовместимо. Она никогда не менялась. Я и вообразить не мог, что эта женщина утратит красоту и перестанет быть неотразимой.

По всей стране уход этой женщины оплакивали тысячи не знавших ее людей, с заботой и нежностью возлагая цветы к импровизированным усыпальницам. Я не делал ничего подобного. Честно говоря, я перестал о ней думать сразу, как только отложил в сторону газету. Живи я в Лос-Анджелесе, а не в Сан-Франциско, мне просто не пришло бы в голову влиться в огромную толпу, собравшуюся у ворот большого особняка в Беверли-Хиллз, в бассейне которого ранним утром нашли ее обнаженное тело.

Потрясенные ее смертью люди продолжали идти. Им казалось, что они знали ее, хотя и не были знакомы. Толпа становилась все больше. Создавалось впечатление, что в бесконечной молчаливой ленте стоит половина Лос-Анджелеса, провожая в последний путь женщину, известную миру под псевдонимом Мэри Маргарет Флендерс.

При рождении ее назвали Мэриан Уолш. С таким именем звездой кино не станешь. По слухам, а им в Лос-Анджелесе верили тем охотнее, чем чаще они повторялись, псевдоним Мэри Маргарет Флендерс выбрали, чтобы удовлетворить сразу два желания публики. Вернее, большинства мужчин. «Мэри Маргарет» будило воспоминание о чистом, свежем личике жившей по соседству девочки, которая вам нравилась и о которой вы думали как о будущей невесте. Такому имени определенно чего-то недоставало. Вторая половина имени отражала сокровенную надежду американских мужчин, что ангел, безмятежно спящий на его руке, окажется опытной шлюхой. Только, если позволительно сказать, не шлюхой с репутацией шлюхи. Вторую часть имени предложил инстинктивно понимавший вкусы толпы неизвестный публицист. Вероятно, он знал, что Молль Флендерс давно и действительно прочно вошла в подтекст американской культуры как символ приключений и запретного восторга – восторга от греха, в наши дни вполне допустимого. Наконец, если такое объяснение кажется слишком психоаналитическим или исходящим из несколько завышенного уровня аудитории, поможет факт, значение которого в Голливуде никто не решится недооценивать. Да будет вам известно – по роману Даниеля Дефо давным-давно снят фильм.

Слух действительно ходил, но я сомневался в его правдивости. Вряд ли кто-то вообще задумывался, какое имя следовало взять Мэриан Уолш. Скорее всего она выбрала его сама, и, вероятно, ей просто понравилось звучание слов: Мэри Маргарет Флендерс. Исходя из того, что стало известно после ее смерти, я сомневался в способности этой женщины анализировать что-либо, кроме желаний аудитории – всей публики или части ее. Мэриан Уолш всегда была той, кого по-настоящему хотел каждый мужчина, и она это отлично понимала.

Первые фильмы, малобюджетные и беспомощные в художественном смысле картины, лепили за несколько дней по составленным из несложных реплик сценариям. Если бы не участие Мэри Маргарет Флендерс, о них бы никто не вспомнил уже через год. Она снималась в сценах, едва ли не самых откровенных за всю историю кинематографа. Но даже в этих сценах ей удалось продемонстрировать беззащитность, выглядевшую скорее проводником страсти, нежели тупым воплощением незатейливо-механического секса. Да, бывают «одноразовые» женщины, которых мужчины хотят немедленно затащить в постель и с которыми никогда не станут встречаться во второй раз. Но после ночи с Мэри Маргарет Флендерс мужчина решил бы незамедлительно жениться, при этом полагая, что он самый счастливый человек на свете.

Впоследствии она утверждала, что сожалеет о тех фильмах. Но ранние ленты сделали из Мэри Маргарет Флендерс актрису, о которой начали говорить. Ее хотелось увидеть снова и снова. Ни в одном из ранних фильмов она не играла ведущих ролей и вряд ли претендовала даже на роли второго плана. Кого бы ни играла Мэри Маргарет, продавщицу или секретаршу, она представала в образе молодой карьеристки, выбравшей не того мужчину. Она ни разу не появилась перед публикой в образе женщины зрелой, хорошо образованной или богатой.

Истину быстро распознал талант Стэнли Рота. Мэри Маргарет Флендерс любили женщины, думая, будто она такая, как все. Ее любили мужчины, потому что знали: она другая. В таких вещах Стэнли Рот почти никогда не ошибался. Он всегда видел дальше остальных, выбирая жанр будущей картины и решая, какую звезду хочет публика. Закономерно, что вскоре Стэнли Рот стал одним из самых влиятельных людей в кинобизнесе.

Стэнли Рот был частью голливудской сказки. Впрочем, не голливудской – обычной сказки о том, что наличие таланта приводит к успеху. На свою первую награду Рот номинировался, когда ему не было и тридцати. Тогда он снял фильм о шестидесятых – про подростков, выросших в жаркой Калифорнии, в Сентрал-вэлли. Рот взял первого «Оскара» за картину о мальчике, который спас скаковую лошадь от жестокости хозяина и наперекор всему победил на скачках. Стэнли Рот лучше, чем кто-либо, знал, как снять кино, которое захочет смотреть публика.

Все снятые им фильмы оказывались успешными в той степени, в какой были предсказуемы. Рот давал кинопублике все, что ей требовалось, заставляя маленького человека преодолевать любые невзгоды и гарантируя неминуемую победу добра над злом. Какая разница, что за преграды оказывались на их пути? Говорить о несоответствии его фильмов и реальной жизни просто не имело смысла. Для миллионов зрителей, заплативших за просмотр, они и были реальностью – той, которую они хотели увидеть.

Картины принесли Роту успех. Заработав достаточно денег, он с двумя партнерами создал свою студию. В глазах людей сведущих и следивших за любыми изменениями в кинопромышленности, студия «Блу зефир» уже с момента открытия стала заметным явлением киногорода. Те же, кто чувствовал стремление Рота к абсолютной власти над всем происходившим на съемках, гадали – как долго будет длиться новое партнерство.

Были такие, кто задавался аналогичным вопросом насчет его женитьбы. Еще до свадьбы Стэнли Рот и Мэри Маргарет Флендерс оказались самой заметной парой города. Куда бы ни пришли эти двое, мероприятие немедленно становилось общественным уже благодаря их присутствию. А если они сами что-нибудь устраивали, событие моментально попадало в новости – по крайней мере в Лос-Анджелесе. Оба входили в сравнительно узкий круг знаменитостей, чьи фотографии часто встречались в местной прессе. Эти люди постоянно мелькали на благотворительных мероприятиях и неумеренно расточительных акциях по сбору денег для политиков, где Голливуд прикидывался влиятельным, а Вашингтон делал вид, что верит этому.

Любая фотография, сделанная на таком официальном мероприятии, казалась исследованием всех нюансов богатства и известности. Мэри Маргарет Флендерс, с блестящими от радости глазами, одетая во что-нибудь очень простое и безумно дорогое, живо беседует с какой-либо знаменитостью – политиком, актером или директором студии. На это время Стэнли Рот отрешенно замирает, отступив на шаг назад или в сторону. Скучающий, с полузакрытыми глазами, он будто оценивает спектакль, держась на расстоянии.

Более интересными и куда более понятными выглядели те, с кем разговаривала Мэри Маргарет Флендерс. Их взгляды всегда концентрировались на ней, и можно было без труда угадать, как напряженно они размышляют о том, что скажут или сделают ради ее внимания. Хотя нет, конечной целью было вовсе не покровительство Мэри Маргарет. Куда дороже стоил интерес великого Стэнли Рота. Того самого Рота, который раздавал шансы на получение всего, чего они хотели: славы, денег и власти.

Все понимали: Стэнли Рот сразу решил, как поступит с Мэри Маргарет Флендерс. И все знали, что произойдет дальше. Рот полагал, что она имеет нужное ему качество – трудноопределимое «нечто», превращающее лицо, совершенно незаметное в обычной обстановке, в такое, от которого невозможно отвести взгляд на экране.

В первой же снятой для нее картине Рот дал Мэри Маргарет Флендерс главную роль, затратив миллионы на создание очередной «голливудской сенсации». Фильм едва окупил расходы, но с этого момента каждая из ее новых картин приносила гораздо больше предыдущей. Прошло совсем немного времени до момента, когда имя Мэри Маргарет Флендерс стало гарантией успеха фильма.

К моменту замужества она зарабатывала до двадцати миллионов долларов за картину, и были такие, кто полагал одной из причин этой свадьбы понятное желание оставить деньги в семье. Даже если Стэнли Рот женился исключительно по любви, такое соображение вряд ли не приходило ему в голову.

Иногда я размышлял о других вариантах, которые мог просчитать безжалостно-аналитический ум Стэнли Рота. Он вступил в брак с женщиной, заслужившей первую известность фильмами, в которых половина Америки видела ее почти обнаженной. Наконец, Стэнли Рот мог заполучить любую голливудскую актрису, стоило ему лишь захотеть.

Захотел бы он жениться, не понимая, до какой степени эта женщина желанна каждому? Вероятно, мысль о подобной демонстрации перед публикой была странным образом притягательной. Разумеется, если знать, что оставляешь эту женщину исключительно для «личного употребления». С другой стороны, Стэнли Рот заслужил известность, забирая то, что хотели бы получить другие люди, а иногда – лишая их того, чем они обладали.

О чем бы ни рассуждал Рот, решая жениться, он вряд ли представлял, что все закончится через несколько лет – и не разводом, а смертью жены. Он не думал, что будет стоять у могилы в полной растерянности и непонимании.

На похороны не разрешили прийти никому, кроме ближайших родственников и друзей. Впрочем, этот узкий круг включал, кажется, всех знаменитостей Голливуда. Во время панихиды толпа держалась на почтительном расстоянии от каменной часовни. Потом, когда тело Мэри Маргарет Флендерс понесли на кладбище, люди выстроились вдоль закатанных в черный асфальт улиц. Церемонию снимали на пленку, как и все связанное с известной актрисой. Несколько кадров показали в вечерних новостях.

Когда гроб начали медленно опускать в могилу, на его крышку положила последний цветок маленькая девочка лет шести или восьми. Рядом с девочкой, держа ее за руку, со сжатыми в линию губами стоял мужчина лет тридцати пяти или сорока, темноволосый, серьезный и строгий. За секунду до того, как девочка положила цветок на гроб, он наклонился и прошептал что-то ей на ухо. По тому, как он наклонился, я понял: это отец девочки и первый муж той, кто носила имя Мэриан Уолш. Единственный незнакомый публике человек.

С противоположной стороны могилы, дожидаясь, пока гроб будет осыпан цветами, стоял ее второй муж – Стэнли Рот, почти на двадцать лет старше первого, в темных очках и черном костюме, с седыми кудрями, падавшими на ворот рубашки, и избороздившими лоб глубокими морщинами. Дождавшись своей очереди, он с печальным выражением лица бросил перед собой комок земли. Земля ударилась о крышку гроба, и все услышали звук. Едва заметно дрогнув, Рот невольно отступил.

Все закончилось. Участники церемонии один за другим поворачивались и уходили прочь. В ответ на соболезнования Стэнли Рот молча кивал. Наконец он остался один на краю могилы. Я подумал: интересно, как Рот обращался к жене? Скорее всего – Мэри Маргарет. Звучало лучше, чем Мэриан. Экранное имя казалось мне даже более реальным.

Я смотрел на Стэнли Рота, мужа Мэри Маргарет Флендерс, в полном одиночестве стоявшего у края могилы в лучах заката. Все вокруг медленно погружалось в темноту. Последнее, что видели зрители, – удачно затянутый кадр с переходом в затемнение, на котором убитый горем муж говорит последнее «прости» любимой всеми актрисе. Кадр, которым Стэнли Рот завершал некоторые из своих самых известных фильмов.

Выключив телевизор, я сразу забыл про Мэри Маргарет Флендерс и Стэнли Рота, как выбрасывал из головы все, не имевшее ко мне прямого отношения.

Мы с Мариссой Кейн собирались вместе поужинать. Вместе… С этой женщиной я жил около года, что создавало неправильное впечатление о наших отношениях. Встреться мы раньше, когда были еще молоды и нам было за двадцать или за тридцать, мы могли бы сначала стать любовниками, а потом, в случае большого везения, остаться друзьями. Вместо этого мы встретились, когда она развелась и растила детей одна, а я уже забыл думать об отношениях, которые могут продержаться достаточно долго.

Мы подружились, когда я приехал в Сан-Франциско из Портленда по поводу одного судебного разбирательства. Постепенно наши отношения переросли в нечто большее, нежели дружба… Решить, чем они стали, оказалось в конце концов непросто. Я не был в нее влюблен и почти уверен, что Марисса не испытывала ко мне чувства, похожего на любовь. Возможно, мы оба утратили способность к безумной страсти, что верит, будто имеет значение лишь одно и лишь это «одно» не умирает никогда.

Когда закончился процесс, из-за которого я приехал в Сан-Франциско, мне не понадобилось много времени на раздумья. Я знал, что не хочу уезжать, что хочу остаться здесь, с Мариссой. Мы жили в ее старом доме над Сосалито, с обшитыми вагонкой стенами шоколадного цвета и видом на залив.

Я выключил телевизор, мы поужинали, а потом вышли прогуляться. В поселке еще не закрылись рестораны, из дверей стоявшего по соседству бара доносились звуки прокуренной джазовой трубы, эхом отдаваясь в ночи. Мы шли по тротуарам, пересекая ночные улицы, и мало-помалу спускались к заливу, где волны омывали прибрежные скалы. Залив был красиво подсвечен огнями Сан-Франциско.

Мы приходили сюда каждый вечер, исполняя вечерний ритуал, чтобы через залив бросить взгляд на Сан-Франциско – место, ставшее известным задолго до основания Лос-Анджелеса. В этот город приносило искателей приключений со всего света, являвшихся на крыльях судьбы, чтобы начать новую жизнь. Потому ли я пришел сюда, потому ли остался? Нет, не чтобы испытать судьбу, скорее желая измениться. Марисса же показала, чего я достоин.

– Я не в восторге от Лос-Анджелеса, – сказала Марисса, услышав от меня пару туманных замечаний по поводу похорон Мэри Маргарет Флендерс. Ее рука мягко скользнула в мою ладонь. Скосив на город миндалевидные, красиво очерченные глаза, она пояснила: – В сравнении с этим – ничего особенного. По крайней мере сюда стремятся потому, что мечтают именно о Сан-Франциско. В Лос-Анджелес едут, думая лишь о самих себе.

Огни города ослепительно сияли под звездным небом. Освещая темный залив своими отражениями, они горели в воде, словно освобожденные от вечных мук души грешников, и создавали картину не менее реальную, чем сам город. Вид ночного Сан-Франциско и эта иллюзия захватывали воображение, и чем дольше вы стояли на месте, чем дольше смотрели, тем сильнее становилось ощущение, будто это принадлежит только вам, причем каким-то особым образом, как не будет принадлежать никому другому.

Повернув назад, мы медленно побрели в сторону дома. Где-то далеко от нас в ночной тишине раздался женский смех. Еще дальше, в темноте пустынной улицы, зазвучала джазовая труба.

– Тебе было хорошо там, в Лос-Анджелесе? Скорее всего да. Верно? – спросила Марисса, когда мы, держась за руки, взбирались по крутой улице к дому.

Я засмеялся:

– Почему? Разве я мечтаю о самом себе?

Свободной рукой она потеребила меня за рукав и серьезно заявила:

– Нет. Потому что ты вечно думаешь о том, где не был и куда хотел бы попасть.

– Мне нравится здесь, – осторожно запротестовал я.

– Я не это имела в виду, – загадочно улыбаясь, ответила Марисса.

Вернувшись домой, мы сразу отправились в постель. Прежде чем провалиться в сон, я опять подумал о Стэнли Роте, который стоял, купаясь в золотом сиянии вечернего солнца, глядя на ребенка, бросающего цветок на гроб с телом его жены. Неясное воспоминание мелькнуло и мгновенно ушло, как след от чего-то виденного вскользь. Я ничего не знал о Стэнли Роте. Он представлялся личностью неясной – муж женщины, с которой я никогда не был знаком. Оба принадлежали далекому и чужому миру. Когда среди ночи меня разбудил именно Рот, я никак не мог понять, кто это и чего он хочет.

– Это Стэнли Рот, – произнес человек на другом конце провода.

Я услышал незнакомый голос. Голос, который мог с тем же результатом назвать мне имя и фамилию «Джон Смит».

Я не помнил никакого Стэнли Рота. И совершенно определенно не давал своего номера человеку с таким именем. С досадой я пробормотал:

– Моего телефона нет в справочнике. Откуда у вас номер?

– Это Стэнли Рот. Вы знаете, кто я?

Голос был бесцеремонным и нетерпеливым. Казалось, звоня среди ночи, Стэнли Рот был недоволен, что я трачу его время.

– Нет, не знаю. А вы сами знаете?

На линии наступила мертвая тишина. Я ждал, что нарушитель моего спокойствия положит трубку первым.

– Прошу прощения, мистер Антонелли, – произнес он совершенно отчетливо, твердым деловым голосом. – Меня зовут Стэнли Рот. Возможно, вы слышали… Мою жену звали Мэри Маргарет Флендерс, она была актрисой.

Включив лампу, я перевернулся и сел на край кровати.

– Искренние соболезнования, мистер Рот. Сейчас довольно поздно, и я не сразу понял…

– Мистер Антонелли, вы не могли бы приехать в Лос-Анджелес? Есть тема, которую мне хотелось бы с вами обсудить. Знаю, это слишком неожиданно, но дело крайне срочное. Я вышлю за вами самолет. Мой офис подготовит все, что нужно.

Рот действовал, как всегда, решительно, не допуская, что может получить отказ.

– Мистер Рот, а что за дело, по которому вы требуете меня к себе?

– Я предпочел бы обсудить это при встрече.

Он ответил так, словно разговор окончен.

Я обнаружил, что совершенно не обладаю иммунитетом против ауры известной личности. Сделав усилие, я подавил импульс, требовавший сразу согласиться.

– Я был бы рад поговорить с вами, мистер Рот, – сказал я, намереваясь формально отказать, – но, вероятно, не смогу встретиться с вами завтра.

Рот снова замолчал, однако теперь я знал, что он не бросит трубку. Рот обдумывал следующий шаг. Когда он наконец заговорил, в голосе ощущалась если не паника, то озабоченность.

– Что, если я к вам приеду? Есть ли место, где мы могли бы встретиться частным образом, не привлекая внимания? Приди я в ваш офис, это сразу заметят. При нынешних обстоятельствах я не могу…

Стэнли Рот говорил торопливо. Он начал сбиваться, едва справляясь с нервами.

– Мистер Рот, с вами что-то произошло? – спросил я, стараясь говорить как можно спокойнее.

Ответом стала надолго повисшая пауза. Должно быть, он и вправду попал в беду. Зачем еще звонить? В любом другом случае никто, в том числе предполагаемый загадочный мистер Стэнли Рот, не стал бы звонить адвокату по уголовным делам среди ночи. Впрочем, чаще всего мне звонили именно ночью. Меня будили люди, совершенно незнакомые. Люди, которые не могли ждать до утра потому, что боялись сорваться с катушек, если немедленно не предпримут хоть что-нибудь.

Когда начались эти поздние ночные звонки, мне было за двадцать и я только что получил диплом юриста. Тогда я брался за любое дело, надеясь заработать достаточно, чтобы оплатить унылый двухкомнатный офис в полупустом здании в Портленде. Мне часто звонили пьяные, невнятно бормоча в установленный в здании суда платный телефон. По мере завоевания репутации адвоката, который никогда не проигрывает, периодически стали звонить люди, обвинявшиеся в куда более серьезных преступлениях. Прошло совсем немного времени – и я вышел в ночные наперсники убийц, насильников и воров. Но даже когда я смог позволить себе брать лишь те дела, которые хотел, и когда ко мне стали обращаться люди определенного круга, они всегда звонили в одном и том же состоянии, толком не владея собой и боясь остаться один на один с тем, что совершили на самом деле.

Не важно, были они знаменитыми или никому не известными. Имело значение лишь то, что они хотели сказать. Возможно, им всем хотелось произнести это вслух, чтобы почувствовать себя хоть чуточку лучше. В этом отношении Стэнли Рот не отличался от остальных.

– Мистер Антонелли, я не делал этого! Клянусь, я этого не совершал.

Они все так говорили, прямо заявляли о невиновности. Но в том, как это произнес Стэнли Рот, я услышал нечто заставившее усомниться. Вероятно, эти слова он когда-то сам написал для очередного фильма, и они засели в его памяти вместе с интонацией киногероя.

Я опять вспомнил, как Рот стоял возле могилы, последним прощаясь с ее телом. Муж и жена, режиссер и кинозвезда. Теперь я думал не о том, каким именем он ее называл, а о том, что скрывалось за этим немым прощанием и что он мог бы сказать о причине ее ухода из жизни.

Я знал то, что знали все. Обнаженное тело Мэри Маргарет Флендерс нашли в бассейне возле дома. Тело плавало лицом вниз. Вокруг шеи был обмотан шелковый чулок. Очевидно, именно так ее держал убийца, пока резал ножом горло.

Я спросил, вертя в пальцах телефонный провод:

– Вас уже допросила полиция? Или, вернее сказать, вы говорили с полицией?

– Да.

– Когда?

– Вчера, за день до похорон. – Теперь голос Рота казался усталым. – Они хотят со мной встретиться. Полагаю, собираются арестовать. Они думают, что я убил жену. Мистер Антонелли, мне нужна помощь. Я оплачу все, что скажете.

На следующий день я не поехал в Лос-Анджелес. Стэнли Рот привык, чтобы люди бросали свои дела и занимались исключительно его проблемами. Мне хотелось установить дистанцию, означавшую определенную независимость. Я был его адвокатом, он – моим клиентом. Я полагал, что сам решаю, когда и что делать.

Какая глупость!.. Следовало понять, что со Стэнли Ротом невозможно так обращаться. Это убийство окажется делом, совершенно не похожим на расследования, которыми я занимался раньше и с которыми мог столкнуться в будущем. Нужно было предвидеть, что с момента моего вовлечения в дело все изменится – включая и меня самого, причем таким образом, о котором я не подозревал. Потому что из-за Стэнли Рота я мог стать не только самым известным, но и самым непонятым адвокатом Америки.

С другой стороны, садясь в частный самолет, чтобы лететь в Голливуд, откуда я мог знать, что еще до того, как дело будет закрыто, одним из самых обсуждаемых фильмов всех времен станет фильм обо мне?