Текст книги "Прекрасное безумие (ЛП)"

Автор книги: Д. Рид

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

– Я справлюсь и с большим, чем это, – бормочу я.

– Я говорил о твоей лодыжке и ночи в этих туфлях, но... – он подмигивает и смотрит на меня своими зеленющими глазами. Это все так похотливо, я почти чувствую его прикосновения на коже, и вздрагиваю. – ...я рад слышать, что ты сможешь обрабатывать определенные мои части.

Я улыбаюсь.

– Ты такой... – я качаю головой, теряюсь в словах. Что бы я ни сказала, я не могла отклониться от того факта, что думала о том, чтобы справиться с некоторыми его частями.

Либо у него есть способности к чтению мыслей, либо он настолько уверен в себе, что предполагает, что его член – фантазия каждой женщины.

– Дерьмо? – подсказывает Келлан. – Я думаю, мы уже это установили.

– О, Боже, Ава, – раздался голос Мэнди от двери. – Ты этого не сделаешь!

Она одета в короткую джинсовую юбку, ковбойские сапоги с бахромой, и топ, обтягивающий верхнюю часть с вырезом, обнажающую ее декольте. Ее наряд подходит под синие джинсы Келлана и аккуратную рубашку. Это похоже на то, что они договорились заранее, что меня раздражает.

Мне не нужно спрашивать, что думает Мэнди, потому что, как обычно, она быстро высказывается.

– Ты выглядишь как секретарь.

– Мне нравятся секретари, – Келлан наклонился, его горячее дыхание ласкает мое ухо. – На самом деле, они мои любимые. Ты точно умеешь разжечь пожар в штанах. Я бы не возражал, если бы нагнул тебя к дивану, отталкивая твои трусики в сторону и лизал бы твою горячую киску, пока ты не будешь готова, чтобы взять тебя сзади.

Мой пульс гремит в ушах, заглушая все грязные вещи, которые он хотел бы сделать со мной. Но мне не нужны его слова, чтобы помочь увидеть всю картину.

Образ моего лица похороненного на диване, когда руки Келлана держат мои бедра на месте, беря меня сзади, заставляя гореть мою кожу. Я почти задыхаюсь, когда отскакиваю на несколько шагов назад, освобождая свое разгоряченное тело от его горячего дыхания.

– Поехали.

Я пробираюсь мимо него, спускаюсь по лестнице и широко раскрываю дверь в надежде, что темнота скроет мое горящее лицо.

Келлан смеется, и я знаю, что я его развлекаю.

Я думала, что мой наряд оттолкнет его.

Что он тот, кто любитель двойного пуш-апа, вываливающегося из бюстгальтеров и коротких юбок, которые задираются на бедрах. То, что он может быть таким, даже и не мне приходило в голову.

Ему нравится вызов. Я должна была это знать. И, конечно, его эго – пещерный человек – заставил бы его думать, что я одеваюсь так, чтобы получить от него реакцию.

У него была хорошая реакция. Я вижу это в припухлости его брюк.

Теперь я облажалась.

Я знаю это.

Это память о нашем поцелуе, которая заставляет меня потерять его, и я ничего не могу с этим поделать.

Я не могу ничего с собой поделать. Я хочу большего.

Глава 16

По словам Келлана, мы находимся в тридцати минутах езды от бара. Тем не менее, на своем внедорожнике, несмотря на грязь, прилипающую к шинам, мы делаем это за пятнадцать. Он ездит как маньяк, что, несомненно, является причиной того, почему он врезался в мою машину.

Я сижу на пассажирском сиденье, держась за подлокотник. Когда внедорожник наконец-то с визгом останавливается, мы оказываемся перед чем-то, похожим на другой большой сарай, с мигающей неоновой вывеской, изображающей наездника родео, сидящего на быке.

Как только мы проходим через открытую дверь, я вижу, что он полон людей. Выступает живая группа, и люди танцуют.

Келлан и Мэнди проходят внутрь. Мы вливаемся в толпу. Здесь люди всех возрастов, все подпевают, беседуют и хорошо проводят время.

Когда мы направляемся в барную зону, с левой стороны помещения, я оборачиваюсь, разглядывая пространство вокруг. Деревянный декор кричит о западном шике. Вилы, висящие на стенах, будут серьезным нарушением безопасности в Нью-Йорке, но не здесь.

Здесь они фактически придают месту аутентичную атмосферу.

Когда мы приближаемся к бару, бесчисленные головы поворачиваются, чтобы посмотреть на нас. В Нью-Йорке мы были бы чуть больше чем тень. Но здесь, в маленьком городке, где все, кажется, знают всех, готова поспорить, что завтра нас будут все обсуждать.

Мой внешний вид тоже не помогает. Все смотрят на меня, как будто я только что сошла с другой планеты. Я не была бы удивлена, если бы люди предположили, что я бухгалтер или адвокат Келлана.

Мэнди исчезает после того, как придумала фуфло, о том, что она должна посетить туалет, когда я знаю, что она собирается проверить живую группу.

Келлан машет бармену, чтобы сделать заказ, пока я поворачиваюсь, чтобы взглянуть на сцену.

 Я думаю, сегодня мне придется ударить несколько лиц, – шепчет Келлан мне на ухо, горячее дыхание проходится по моей шее, когда он наклоняется ко мне. Его ладонь поглаживает мою спину, спускается так низко, что пальцы почти ласкают мою задницу.

 Зачем? Потому что каждая женщина в комнате меня ненавидит? – спрашиваю я, игнорируя злые взгляды, обращенные ко мне.

 Забудь о женщинах. Я говорю о мужчинах.

 Поняла. Ношение офисной одежды – это не то, что здесь делают люди, – бормочу я. – Ты мог бы сказать мне.

 Женщины носят бизнес-наряды, просто не в этом учреждении, поэтому, сегодня вечером ты будешь развратным сном каждого парня, – снова шепчет Келлан. Его горячее дыхание на моей мочке уха, делает невероятно сексуальные вещи с моим телом. Мои соски почти пронзают ткань рубашки, умоляя втянуться в его горячий рот. Его пальцы скользят немного ниже, очерчивая контуры моей тазобедренной кости, затем двигаются к моей заднице. – Черт, женщина, ты выглядишь так горячо, что ты будешь и моей развратной мечтой.

Моя голова откидывается и наши губы почти встречаются, прежде чем я отступаю назад, огорченная желанием в его зеленых глазах.

Откуда, черт возьми, это взялось?

И какого хрена я планировала не следовать моему первому инстинкту и держаться от него подальше?

Мы в баре, его рука на моей заднице, и люди все еще смотрят. Никто не знает меня, но они знают Келлана. Хотя мне все равно, потому что через несколько дней я уеду и не захочу вспоминать об этом городке. Я не хочу, чтобы люди думали, что я трахаюсь с ним или что-то вроде того, что Келлан называет своими завоеваниями. Он недвусмысленно дал понять, что не вступает в отношения, а я не настолько глупа, чтобы думать, что я могу быть исключением.

Бармен подходит к нам с нашими пивными бутылками, обменивается несколькими словами с Келланом, а затем снова уходит.

 Ты мог бы сказать мне надеть что-то более неприметное.  Я бросаю ему ледяной взгляд, который заставляет его смеяться в ответ.

 Ава, ты не была бы незаметной даже в бумажном мешке на голове.

Это задница.

 Что насчет этого?

 Это жарко.  Как будто это слово не передает правильного смысла, его взгляд с благодарностью опускается на мою спину, и он облизывает губы. Моя одежда, кажется, испарилась у меня на глазах. – Я бы знал кое-что о том, что с ним делать. Тебе понравится. Я невероятен в этом.

Никаких сомнений насчет этого.

Немного затаив дыхание, я нахмурилась.

Его глаза мерцают еще темнее, чем обычно. Думаю об этом. Позиция приглашения.

 Сегодня и никогда не будет никакой игры с моей попкой, – говорю я таким хриплым голосом, который передает, насколько я хочу, чтобы он коснулся меня и показал мне, от чего я отказываюсь.

Его брови взлетают.

– Почему? Потому что тебе это очень нравится?

 Нет.

 Ава, – шепчет он.

 Что?

 Я знаю, тебе понравится. Он поднимает свою бутылку. – Мы снова встретились, для новых начинаний.

Я осторожно оглядываю его, когда мы чокаемся нашими бутылками, а потом делаем несколько глотков. Я чувствую эффект мгновенно. Моя голова успокаивается, но конечности похожи на желе.

 Вау. Ты прав. Это лучшее пиво, которое я когда-либо пробовала, – говорю я.

Он наклоняется вперед. Я ожидаю, что мое тело станет напряженным, но вместо этого, я чувствую себя странно расслабленной.

 Ты будешь задыхаться от моего имени, когда я прокачу тебя по лучшему пути в твоей жизни.

Акцент на поездку.

Мне нужно мгновение, чтобы понять, что он возобновляет нашу беседу.

Он говорит о моей заднице.

О, черт возьми.

Это монументальное эго для него.

Я так сильно закатываю глаза, что почти больно.

– Нет.  Я снова выдавливаю это слово. – Потому что я этого не делаю.

 Ты никогда не пробовала? Или ты пыталась, но тебе не понравилось?

Вау!

Когда разговор о безвредном дресс-коде принял такой грязный оборот?

 Я не собираюсь отвечать на это, Келлан. Я скрещиваю руки на груди и могу почувствовать свои напряженные соски.

 Потому что ты никогда не пробовала, – говорит он, как обычно, убежденный, что он все знает.

Спорить с парнем, который считает, что он живой и дышащий эквивалент Адониса, пустая трата времени. Спорить с тем, кто думает, что он всезнающий, это как биться головой о стену. Мне моя голова нравится такой, какая есть, поэтому я даже не собираюсь пытаться.

Я откинула его руку от своей задницы и оставила между нами несколько дюймов пространства.

– Нет. Потому что это не твое дело.

 Прекрасно. Он поднимает руки в насмешливой капитуляции. – Просто пища для размышлений. Самые упрямые – это те, кому это нравится больше всего. Дайте мне ночь, и к утру вы будете умолять о большем.

Он выпивает половину своего пива, когда я смотрю на него.

Подожди, он просто назвал меня упрямой?

Я должна обижаться, но я ничуть не обижена.

Он не нервничал. Я не пробовала всего, что пробовал он. Может быть, потому, что я никогда не встречала кого-то, кто действительно заставил бы меня отказаться от всех моих запретов.

И что?

Я не стыжусь этого.

 Да, правильно. Я смеюсь. – Я буду кричать хорошо ... для тебя, чтобы вырваться из моей комнаты, прежде чем я что-то брошу в тебя.

 Хммм.

Я снова смеюсь.

– Хммм? Это все, что ты можешь сказать? Я только успела заткнуть ваше невыносимое эго?

Его зеленый взгляд пронзает меня, мерцая.

Вот дерьмо!

Я сделала это снова.

Мне просто удалось бросить ему вызов.

Почему я не могу держать свой большой рот закрытым?

 Нет, детка. Ты меня не заткнула. Напротив, я могу сказать и показать гораздо больше. Мои обещания всегда сопровождаются действиями.

Несмотря на то, что все люди смотрят, он сокращает расстояние между нами. Его твердое тело прижимается ко мне, его рука на моей спине, удерживает меня. Я откидываю голову назад, чтобы посмотреть на все это, и немедленно жалею об этом. Его губы опускаются к моим, замирая не более чем в дюйме. Я чувствую его дыхание. Я чувствую тепло его тела. Я чувствую что-то тяжелое внизу живота.

Мне трудно с ним.

Его язык щелкает над нижней губой. Прежде чем я понимаю, что происходит, его дикий и голодный рот нападает на меня.

Я так ошеломлена его вкусом, что не могу двигаться. Я стою на месте, не шевелясь. Перерыв группы закончился, и музыка возобновляется.

Губы Келлана расстаются с моими.

Медленно он начинает двигаться, его жесткий захват заставляет меня двигаться с ним, как будто мы танцуем. Музыка на заднем плане переходит в деревенскую балладу, как будто специально для наших движений.

Я наклоняюсь к Келлану и не потому, что хочу. Я должна.

Это то, что требует от меня это твердое тело.

Несмотря на то, что мы похожи на танцующих, я знаю, что это не то, что он делает.

Он хочет, чтобы я почувствовала его эрекцию. Он хочет знать, как я отреагирую на его желание.

Черт.

Я должна оттолкнуть его. Смейтесь, потому что это что-то вроде того, что он делает. Раздвинуть свои границы. Проверьте, могут ли они забить.

И все же, все, что я делаю, это позволяю ему взять на себя инициативу.

Контроль передан.

Его дыхание смешивается с моим. Тяжелое. Палящее. На моей коже. В моей голове.

Я хочу его.

Всего.

Сейчас.

Я чувствую чье-то присутствие позади себя и резко поворачиваюсь.

Это Мэнди, и она ухмыляется мне.

 Снимите комнату. Или используйте уборную. Или что угодно. Мне все равно. Ее голос проникает в слой похоти, что делает мой мозг бесполезным.

Мои ладони упираются в его грудь, я отталкиваю Келлана. Его руки оставляют мое тело без протеста.

 Мы просто танцевали, – бормочу я Мэнди.

 Конечно, танцевали.  Мэнди наигранно хлопает ресницами. – А я разговаривала с президентом Китая. Послушай, он сидит в баре.

Глупо, но я слежу за ее взглядом, обращенным на старика, смотрящего в полупустой стакан, похоже со скотчем, опустошенный взгляд прикован к его напитку.

Очевидно, это был сарказм. Тот факт, что я не поняла сразу, – это признак того, что прикосновение Келлана только заставило мой IQ сбросить как минимум десять очков.

 Мы просто танцевали, – повторяю я глупо. Затем я бормочу: – Нужно воспользоваться уборной. Я ухожу, прежде чем кто-нибудь сможет подвергнуть сомнению мое здравомыслие... или мораль.

В уборной я смотрю на отражение в зеркале, игнорируя красное покрытие глянцевых губ. Она смотрит на меня с интересом, но не говорит, ни слова, а я продолжаю пялиться на мои розовые щеки и сверкающие глаза.

Черт побери!

Я почти отдалась Келлану там, перед всеми.

Я не могу поверить, что просто позволила ему коснуться меня так. Я позволила ему поцеловать меня публично.

Кто это? Потому что я уверена, что, черт возьми, не узнаю себя.

Я не эксгибиционист. Я даже не целуюсь публично, чтобы не обидеть никого, кто мог бы обидеться от публичного проявления любви.

Только это было не совсем ласково.

Это было грубое желание.

И мне это очень понравилось.

 Жевательную резинку? Спрашивает рыжая и протягивает мне пакет чего-то фруктового.

Я качаю головой и бросаю нерешительную улыбку.

– Нет, спасибо.

 Я Триш, – говорит она в той же медленной манере, что и Келлан.

 Ава.

 Новенькая в городе? Ее идеальные брови выгибаются под вопрос, и пальцы поднимаются, чтобы убрать прядь волос с ее лица.

 Просто проездом.

 Ты останешься с Келланом?  Его имя вылетает из ее рта, как хлыстом мне по коже.

Ее брови снова поднимаются, и я чувствую, что она часто делает такое выражение, когда ей нужен ответ. Но в ее взгляде есть что-то еще. Как будто это больше, чем просто любопытство.

Это сюрприз.

Дверь открывается, и входит кучка хихикающих девушек, которые я не уверена, даже достаточно взрослые, чтобы выпить.

 Извините меня, – говорю я и направляюсь в кабинку, закрываясь в ней прежде чем Триш продолжит разговор. Я обычно не груба, но у меня было достаточно Келлана на один вечер.

Глава 17

Я жду, пока не понимаю, что уборная опустела, прежде чем её покинуть и вернуться в бар.

Келлан и Мэнди сидят за столом, беседуют с парнем, который явно очень заинтересован в том, что говорит Мэнди.

Как только Мэнди видит меня, она машет мне.

 Ты вернулась. – Она поворачивается к парню рядом с ней. – Это Ава. Ава, это Джош. – Мэнди наклоняется ко мне и кричит мне на ухо немного громче, чем нужно: – Он друг Келлана.

Конечно. Он даже выглядит так высокий и мускулистый, с голубыми глазами – цвета горных рек, и песчаными волосами, которые в сочетании с его загорелой кожей придают его внешности имидж плохого парня, как у Келлана.

Я вижу, что они связаны, так или иначе, прежде чем Джош говорит, чтобы все объяснить.

– Мы – кузены на самом деле. Наши папы были братьями.

Ах.

Я киваю и посылаю ему нерешительную улыбку, умышленно игнорируя горящий взгляд Келлана. Его пальцы гладят мою ногу под столом, и я отодвигаю ее, скрестив ноги, чтобы сделать доступ к ним более трудным для него.

Так как мы уже знакомы, Джош говорит:

– Давайте выпьем за леди.

Мэнди смеется, и, как по команде, женщина в возрасте сорока лет, заразительно улыбаясь и с самым глубоким декольте, которое я когда-либо видела, подходит к нашему столу с разносом, полным шотов и ломтиков лайма.

Мы не напиваемся... никогда. И по очень веской причине. В прошлый раз, когда мы это делали, произошли плохие вещи.

Кто-то хочет, чтобы мы напились, или почему еще вы бы решили напоить женщину текилой? И у меня есть неплохая идея, кто стоит за этим грандиозным планом.

Я смотрю на Мэнди, которая просто пожимает плечами и берет рюмку.

 Нет, спасибо. – Я качаю головой официантке и перевожу взгляд на Келлана, который прямо смотрит на меня.

 Вино? Пиво? – спрашивает другой парень. Он предлагает нам варианты, поэтому шоты не были его работой.

 Тебе нужно немного расслабиться, – говорит Келлан, Раскрепоститься немного.

 Ты считаешь меня зажатой? – Я смеюсь. – О, подожди. Ты уже это сделал.

Учитывая, что у меня и так мало самоконтроля, даже когда я трезвая, я не должна пить больше, чем уже выпила, но давление со стороны слишком велико. Кроме того, это бар. Никто не пьет содовую, если только она не сопровождает скотч.

 Можно мне еще один, пожалуйста? – говорит Мэнди официантке. Я наблюдаю за официанткой, змеей проплывающей в переполненном помещении.

Музыка становится все громче.

 Итак, вы оба выросли здесь, – говорит Мэнди, ее голос чересчур веселый, а тон слишком кокетливый.

Она нашла своего собственного Келлана, и теперь готова проложить свой путь в его постель. Или он в нее. Судя по голодным глазам и тому, как его взгляд, похоже, продолжает раздевать ее, не займет много времени, прежде чем его руки будут повсюду.

Точно так же, как руки Келлана были на мне несколько секунд назад.

Классный.

Я отворачиваюсь, злюсь на себя за то, что не вернулась сразу, поскольку разговор продолжался без меня.

 Мы выросли вместе. Всегда попадали в неприятности из-за всякого разного, – рассказывает Джош Мэнди. – Это, как правило, его вина, хотя, парень всегда знал, как их привлечь.

 Как будто ты святой, – говорит Келлан.

 То, как я помню это, я вообще-то был... пока ты не пришел. – Тон Джоша легкий и с юмором. – Ты скомпрометировал меня. Ты скомпрометировал всех нас.

Келлан смеется, от этого звука удовольствие проходит через меня. Его голос такой глубокий, такой сексуальный, что я не могу не бросить украдкой взгляд на него. Он как будто чувствует это, его грешные глаза обращаются ко мне, и наши глаза встречаются. Мое сердце подпрыгивает к горлу, и между ног вспыхивает мягкий жар.

 Я на два года старше, – продолжает Джош, чтобы объяснить Мэнди. – Я помню время, когда мои дни не состояли из мамы или тети Бекки, кричащих на меня из-за чего-то, что сделал Келлан. С того момента, как он родился, клянусь, парень не понимал смысла слова «нет». И потому, что я был старше, я всегда был виноват.

 Никто не заставлял тебя тащиться. – Келлан пожимает плечами, его тон все еще легкомысленный. Но в его глазах есть любовь.

Он заботится о своей семье, я понимаю. Наверное, он заботится о них больше, чем хочет.

 Чувак, ты украл винтовку своего отца, чтобы выследить пуму при свечах посреди ночи.

 Она напала на двух жеребят, – говорит Келлан.  Это была моя работа по защите лошадей.

 Если бы меня там не было с тобой, ты бы поджог сарай со всеми лошадьми в нем.

 О, Боже мой. – Мэнди хихикает. – Сколько тебе было?

 Ему было десять, – говорит Джош.

 Девять, – уточняет Келлан. – И в мою защиту добавлю, что эта пума беспокоила моего отца целыми неделями. Я просто пытался помочь. Быть хорошим сыном и все. Кугуар стоил нам семи хороших лошадей, и это не считая жеребят.

 Да, ты хорошо помогал, – говорит Джош, смеясь.

Картина девятилетнего мальчика с темными волосами и красивыми зелеными глазами заполняет мою голову. Я его так хорошо представляю. Его волосы задевают воротник рубашки. Его штаны покрыты грязью, пылью и сеном. Винтовка его отца врезалась ему в спину, когда он пытался найти животное, которое доставляло отцу неприятности. Его мама почти с сердечным приступом, в момент, когда она обнаруживает его, маленького мальчика, несущего огнестрельное оружие и собирается идти за животным, которое может напасть на него.

Несмотря ни на что, я улыбаюсь этой картине. Это делает взрослого Келлана намного более симпатичным. Я не хочу любить его, но почему-то я не могу повлиять на ту теплоту, которая заполняем мою грудь.

Ясно как день Келлан любит своего отца. Понятно также, что ему нравится находиться возле лошадей и что он заботится о них.

 Я – ковбой в глубине души. Это у меня в крови, – говорит он.

 Это правда, – согласился Джош, наклонившись вперед. – Ты бы видела, как он катается на быке. Если бы он еще не был знаменитым, он ... черт побери. – Он смотрит на Келлана.  Чувак, не пинай мне ногой.

 Я сделаю больше, если ты не будешь держать рот на замке.

Официантка приходит и поставив разнос сообщает:

– Если вы, девчонки, достаточно глупы, чтобы выйти замуж за одного из мальчиков Бойд, будьте осторожны. Эта история даже не начинает царапать поверхность правды об их крови. Я должна была знать, потому что я вышла замуж тогда, когда не знала ничего лучшего.

Я смотрю на нее, мимо ее невероятно полного декольте, на мерцающие глаза, окруженные глубокими морщинами.

Она улыбается, и кожа вокруг ее глаз еще больше сжимается, когда она подмигивает мне.

 Я Ава. Это Мэнди.  Я протягиваю руку.

 Шарон.  Не обращая внимания на протянутую руку, она коротко сжимает мое плечо, затем отодвигает стул и падает на него, несмотря на убийственный взгляд Келлана.

 Я знаю Мэнди. Мы встретились сегодня утром.

 Я спросила ее о направлениях, – объясняет Мэнди. – Шарон была достаточно любезна, чтобы показать мне дорогу в полицейский участок.

 Который, кстати, были пуст, – говорит Шарон, поднимая бутылку. – Этот наш заместитель никогда не будет на месте, когда он нам нужен. Ура этому.

 Аминь.

Джош фыркает и поднимает свою бутылку, ожидая, пока мы все последуем его примеру. Я не хочу пить с ними, но я не знаю, как вежливо отказаться, поэтому я подчиняюсь молчаливой безотлагательности каждого. Пиво так сильно жжет, что на мгновение меня ослепляет.

 Это пиво из текилы. Тебе нужно закусить его лимоном, – шепчет Келлан мне на ухо.

Он так близко, его нога прижимает мою руку под столом. Его горячее дыхание на мочке уха – это все, о чем я могу думать.

Я кусаю ломтик лимона, который он держит перед моим лицом и понимаю, что кислый оттенок стирает жжение. Но он ничего не делает, чтобы избавиться от пульсации между моими ногами. Тот факт, что он проводит большим пальцем по моим губам, как бы вытирая какой-то остаток, только ухудшает ее.

Он использует любой, даже извращенный повод, чтобы коснуться меня, но по какой-то причине я его не останавливаю, что делает меня еще более злой.

 Понимаете, он уже компрометирует вас, а вечер еще не начался, – говорит Джош.

Краем глаза я замечаю, что рука Джоша лежит на обнаженной руке Мэнди, когда он заканчивает предложение.

Он собирается это сделать. И все, что она делает, склоняется к нему и смеется.

Она так естественна в этом. Наблюдая за ней, я знаю, что я совсем другая. Я хочу бежать. Я хочу спрятаться. И все же кое-что держит меня приклеенной к моему месту, дыхание сбивается каждый раз, когда Келлан, кажется, слишком близко наклоняется, чтобы говорить со мной или трогать меня якобы невинно.

 Это все в крови Бойда, – говорит Шарон, бросая на меня жалостливый взгляд. – Компрометация женщины – это их семейное наследие.

Я смотрю на нее, потом на Джоша. Оба использовали одно и то же слово.

Компрометация? Как у репутации?

Я понятия не имею, но не имею возможности спросить.

 Эй, Шарон. Принеси сюда свою сладкую задницу или повесь знак самообслуживания, – кричит ей парень из бара. – Некоторые из нас жаждут.

 Попридержи лошадей, Трент. Я иду. – Она закатывает глаза и наклоняется ко мне, пока я не улавливаю слабый аромат ее духов. – Совет, дорогая. Не позволяй этому попасть в твои трусики, пока он не заработал их. Бог знает, что у него уже достаточно большая коллекция, и ты выглядишь как милая девушка. Ты не захочешь разбить свое сердце, если не можешь разбить его взамен.

 Уходи, Шарон. Никому сегодня не нужен твой совет, – бормочет Келлан.

Шарон смеется и исчезает в толпе.

О чем все это было?

Я хочу спросить его, кто такая Шарон, когда Келлан хватает еще одну бутылку пива и придвигает ее ко мне.

– Игнорируй ее.

 Я не думаю, что это хорошая идея. – Я качаю головой, не уверенная, имею ли я в виду, что это плохая идея игнорировать советы Шарон или выпить с Келланом еще один напиток.

На самом деле, я думаю, что оба они занимают довольно высокое место в моем списке «вещей-не делать-в-Монтане».

 Как пожелаешь. – Он допивает свой напиток.

Я сканирую его лицо, когда он подстраивается под разговор Джоша и Мэнди. Он злится, что я отказалась от него? Это на него не похоже. Но, в то же время, я ничего не знаю об этом человеке, кроме нескольких лакомых кусочков информации, о том, что он близок к своей семье и собирает трусики – грязный вид.

Мне нравится семейная часть. Это делает его хорошим парнем. Часть с трусиками? Не так уж.

 Ты в порядке? Ты покраснела, – говорит Келлан, подлинная озабоченность просматривается в его чертах.

 Я в порядке. Я просто… –

Ревную?

Может быть, немного, что я бы никогда не призналась ему.

Я махаю рукой, как будто на самом деле это не важно.

Кэллан смотрит на меня несколько мгновений. И потом, к моему удивлению, он склоняется ближе, хотя нет ничего сексуального в том, как его пальцы гладят мою руку.

 Как твоя лодыжка? Все еще болит?

Глядя на свою руку, я качаю головой в ответ.

– Все хорошо. Благодаря тебе.

 Хорошо. – Келлан переплетает свои пальцы с моими и поднимает меня на ноги. – Поднимайся.

 Куда мы идем? – Я спрашиваю, но не сопротивляюсь.

Он отвечает только после того, как мы вышли в дверь.

– Я еще не показал тебе.

Глава 18

Осмотр достопримечательностей после заката –  еще одна плохая идея, которая только что добавилась в мой список плохих идей в Монтане.

Теплый ветер шепчет вокруг нас, когда Келлан заставляет меня выйти из бара на темную улицу. Группа подростков протиснулась мимо нас, толкая меня к нему так сильно, что я чуть упала. Его рука обнимает мою талию, удерживая меня до тех пор, пока я не восстановлю равновесие.

– Эй, ребята, смотреть надо куда идете, –  кричит он вслед подросткам, в его голосе больше гнева, чем нужно.

– Все в порядке. – Я прикасаюсь к его руке.

Келлан качает головой. Я чувствую волны гнева, исходящие от него. Вдруг он кажется за миллион миль отсюда.

– Эй. – Я снова прикасаюсь к его руке, на этот раз, чтобы привлечь его внимание. – Они просто дети, весело проводящие время.

Его внимание возвращается ко мне, и на секунду я думаю, что вижу что-то в его глазах.

Ярость, которая не похоть.

Искра, которая не нужна.

Он защитник.

Мое тело все еще прижато к нему. Его рука все еще обернута вокруг моей талии.

Я использую близость и поднимаюсь на пальцах ног, чтобы поцеловать угол рта, хотя только успеваю дотянуться до подбородка.

– Что это было? –  Келлан спрашивает, его тон просто немного более хриплый, чем должен быть.

Я пожимаю плечами и расслабляюсь.

– Ты не такой уж плохой парень.

– От тебя я приму это в качестве комплимента. –  Его губы поддергиваются, напряженность между нами исчезает.

– Я не говорила, что ты хороший парень.

Его рука все еще вокруг моей талии.

– Я почти ничего о тебе не знаю.

Это заявление меня удивляет. Мои глаза поднимаются, чтобы встретить его, и я вздрагиваю от того, что вижу в них.

На мгновение, как будто я смотрю на другого человека... на человека, который действительно заинтересован во мне, а не в разрушении каких-либо слоев моих запретов.

Или, может быть, это уловка.

В любом случае, мне нравится внезапная вежливость в нем.

– Я – единственный ребенок. Оба моих родителя – композиторы.

– Ах, вот почему ты ненавидишь музыку.

– Нет. – Я хмурюсь от его заявления. – Возможно. Я не уверена. – Я пожимаю плечами. – Не важно. Они хотели, чтобы я пошла по их стопам, но меня это не интересовало. За всю свою жизнь я просто не могла понять виолончель. Конечно, ты можешь себе представить, как они разочарованы, что я не унаследовала их таланты. Я не была вундеркиндом. Они были так увлечены и настойчивы, что не сразу поняли, что их планы получить женский вариант Бетховена или Моцарта были не чем иным, как мечтой.

– Так что же ты сделала?

Я пожимаю плечами.

– Я съехала от них, пошла в колледж учиться на журналистику, а теперь пишу статьи.

– О чем?

Я смеюсь.

– Все, что платит по счетам. Я журналист. В основном, я копаю все дерьмо, которое я могу найти о компаниях и разоблачить их.

– Звучит так, будто ты не довольна.

Я смотрю на него, на его выражение лица. Он кажется честным, серьезным.

– Да. Я всегда стараюсь докопаться до истины. Если вы копаете достаточно трудно, вы найдете, что большинство компаний имеют секреты, но некоторые из них темнее, чем другие.

Его брови стреляют в интерес.

– Да? Например, что?

Я пожимаю плечами.

– Как списание благотворительных пожертвований, когда благотворительная организация является просто фиктивной компанией. Или компания, сокращающая пенсионные фонды сотрудников при повышении зарплаты членов совета директоров. –  Мы возобновляем прогулку. –  Джош упомянул братьев, –  начинаю я, готовая переключить внимание на Келлана. –  Сколько у вас братьев и сестер?

Келлан колеблется, но только мгновение.

– Одна сестра. Два брата.

– Должно быть, приятно иметь большую семью, –  говорю я. –  Я всегда хотела братьев и сестер.

– Ты всегда можешь одолжить мою.

Я смеюсь.

– Только если они хорошие. Итак, что ты делал в Нью-Йорке, когда твоя жизнь, кажется здесь? – Я чувствую, что он напряжен, прежде чем я даже закончила вопрос.

Он не тянет руку назад, но его хватка ослабевает, мягкие удары бабочек на моей коже прекращаются.

На мгновение он совершенно неподвижен, его глаза полуприкрыты, его выражение мужественное.

– Бизнес, –  говорит он прямо и прочищает горло. –  Монтана красивая, но это не единственное красивое место в мире.

Тактическая смена темы.

Чувство, что он что-то скрывает, сильнее, чем раньше.

Как только вернусь домой, я знаю, что постараюсь узнать как можно больше о Келлане Бойде.

Это обещание самой себе.

Я киваю, ощущая, как обычно – «однажды я отвезу тебя туда». Но этого никогда не бывает. Я иду вниз по тускло освещенной дороге, не знаю, в каком направлении идти.

– Ты сказал, что хочешь показать окрестности. Это твой шанс.

Его смех «эхо» позади меня звучит некоторое время, прежде чем я чувствую его руки на моем теле снова, направляя меня в то, что выглядит как пустынная темная аллея.

– И я планировал использовать его. Мне определенно нужно тебе кое-что показать.

Я смотрю вокруг себя, не знаю, что именно мы могли видеть в темноте. Мое замешательство усиливается, когда он открывает ворота, ведущие на задний двор, и тянет меня внутрь, закрыв за нами ворота.

– Мы нарушаем правила, –  шиплю я.

– Ты боишься, что тебя поймают?

– Нет, – говорю я медленно. – Но кто-то не будет счастлив.

– Ну, кто-то не будет мной. – Келлан смеется и толкает меня к воротам, захватывая мои руки в одну из своих и поднимая их над головой.