Текст книги "Прекрасное безумие (ЛП)"

Автор книги: Д. Рид

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

И мы никогда ею не будем.

Глава 24

– Келлан, – я выкрикиваю его имя, когда бросаюсь к сеновалу. – С лошадью что-то не так. Выглядит больной.

– Которая? – его голос срывается, прежде чем он врывается в сарай.

– Вот эта. – Я указываю пальцем на огромное черное животное с самым раздутым животом, который я когда-либо видела. Бедняжка такая раздутая, что я не удивлюсь, если люди почувствуют запах в радиусе пяти миль.

Рука Келлана успокаивающе гладит голову лошади.

– Это же она. Кобыла собирается рожать.

Я смотрю на лошадь, совершенно ошарашенная.

– Что? – Келлан смеется. – Ты думала, что у нее избыточный вес, не так ли?

– Я не хочу лгать, но да, я думала, что это так. – Что является ложью. Но я лучше позволю ему думать, что я думала, что бедному животному не хватает физической активности, чем признать, что я думала, что она раздулась. Мои руки прижимаются к горлу, внезапно нервничая и боясь за благополучие животного. – Разве ты не должен звонить ветеринару?

– Мы находимся в Монтане. Она разродится до его прибытия. – Смеясь, Келлан качает головой и целует меня в щеку. – Ты очаровательна, ты знаешь это?

Больше походит на тупую.

– Я рада, что ты так думаешь, потому что я определенно чувствую себя дурой, – говорю я сухо.

– Ты дурочка, что так думаешь. – Его взгляд перемещается на кобылу. – Мы скоро начнем. Мне нужно, чтобы ты осталась здесь и помогла.

Мои глаза расширяются. Я никогда не была поклонником крови или боли. Я хочу бежать и ждать этого, но вместо этого я слегка спрашиваю: – Как?

– Продолжай говорить с ней, пой ей. Ей это нравится. Если она не справится сама, я вмешаюсь, но это редко случается.

Я смотрю на него.

– Тебя здесь не будет?

– Я буду снаружи, заканчивать с делами. – Он сжимает мою руку. – Не волнуйся. Просто скажи ей, что все будет хорошо. Давать жизнь – такая красивая вещь. Я хочу, чтобы ты была рядом с ней.

Он прав. Это прекрасная вещь. Вся родовая деятельность длится всего около пятнадцати минут, но это похоже на совершенно новый жизненный опыт. Я ожидала, что это будет отвратительно, но это не так.

Кобыла не корчится в агонии. Пока я продолжаю гладить ее голову, она остается молчаливой, грациозной. Я смеюсь, видя, как крошечные ноги жеребенка показываются из нее, а затем остальная часть его тела. Я плачу, когда жеребенок скользит на пол, завернутый в блестящую мембрану.

Я плачу и даже не знаю почему.

Я точно знаю, почему. Я никогда в жизни не была так счастлива. Я никогда не испытывала такого благоговения. Долгое время я просто стою и наблюдаю, как крошечное существо борется, чтобы встать на ноги.

– Ты в порядке? – Келлан спрашивает откуда-то позади меня. Его голос мягкий.

Я киваю и хлюпаю носом. Мои руки вытирают лицо, чтобы избавиться от раздражающих слез, но давайте посмотрим правде в глаза. Какой смысл, когда я, вероятно похожа на опухшую рыбу? – Я просто понятия не имела, что это будет так.

– После просмотра этого всю мою жизнь, он все еще удивляет меня каждый раз. – Его руки обвиваются вокруг меня, обнимая и прижимая меня спиной к его сильной груди. – Это нормально плакать. Ты отлично справилась. Я действительно горжусь тобой. – Он целует верхушку моей головы, а затем разворачивает меня к себе, чтобы посмотреть на меня. Его большой палец над щекой, чтобы стереть влагу. – Давай, мы должны отпраздновать.

Покачивая головой, я отрываюсь от него и направляюсь к огромным дверям.

Келлан следует за мной.

– Куда ты направляешься?

– Домой. – Меня передергивает при этом слове. Что со мной происходит? Я не должна требовать его внимания, когда два бедных зверя могут нуждаться в его помощи. – Я имею в виду к тебе в дом.

– Пока ты мой гость, мой дом – это твой дом, и ты не много его видела. – Он указывает на наши головы. – Я обещал тебе провести тур. Ну, сейчас самое время. Ты еще не видела мое личное пространство.

Я смотрю на высокий потолок.

– Ваше личное пространство?

– Это там. Надеюсь, ты умеешь подниматься по лестницам.

Я не умею подниматься по лестницам, но сейчас это не имеет значения. Я поднимусь по лестнице на Луну и обратно, чтобы увидеть его личное пространство.

Вглядываясь сильнее, я понимаю, что должна была знать. Это место настолько огромное, что должен быть верхний этаж. Я видела окна снаружи.

Келлан ведет нас к узкой лестнице, которую я до сих пор даже не заметила.

Он спешно поднимается вверх, его энтузиазм ощутим в его стремительных шагах.

Я иду за ним через люк и позволяю ему помочь мне встать на ноги. Когда мой взгляд проносится над пространством, я поражена безмолвием.

Верхний этаж огромный. Как вся квартира огромная.

И способ более современный, чем я бы ожидала. Есть кожаный диван, телевизор, даже небольшая кухня с современной техникой.

– Вау, – говорю я, ошеломленная.

– Это моя крошечная обитель, – объясняет Келлан.

– Крошечная?  Я смеюсь. – Келлан, она огромная. И я даже не думаю по меркам Нью-Йорка.

– Когда мне было пятнадцать, мой отец решил, что пришло время, когда мои братья и я получили свое собственное пространство. Думаю, он сделал это, чтобы избавиться от нас. Мы были довольно шумными.

Я вращаюсь в медленном круге, замечая гитару и музыкальные инструменты, установленные в углу. Даже я знаю, что это не обычные вещи, которые вы увидите в магазине. Это слишком полировано и огромно, и есть другие вещи, такие как усилители и другие черные ящики, я думаю, для записи, но я не уверена.

–Один из твоих братьев музыкант?

– Все мы были, – говорит Келлан. – У нас была своя группа. Мы называли себя братьями Бойда, пока не стали слишком старыми и не развили и другие интересы. – Он подмигивает. – Подумайте девочки и трусики.

Да, это именно та история, которую я не хочу слышать.

Я забираю гитару.

– Это твоя?

Он идет за мной. Я ожидаю, что он протянет руку и вытащит ее из моих рук, но он этого не делает.

– Откуда ты узнала?

Мои пальцы движутся по инициалам, выгравированным на ней.

– Это говорит К. Б.

– Моя сестра купила ее для меня. Это была моя первая гитара. – Он колеблется. Там что-то есть. Я знаю это. Я чувствую его беспокойство, поэтому я кладу гитару обратно и поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него.

– Похоже, она великолепна, – мягко говорю я.

Он кивает.

– Когда мы были молоды, это было наше дело. Друзья все время болтались здесь. Место было заполнено народом каждые выходные. Были вечеринки. – Он бросает на меня взгляд. – Не такие. Те, где вы сидите снаружи, перед огромным огнем, и все поют и отлично проводят время. Боже, это было так давно. – Его голос меланхоличен, взгляд отсутствующий, глаза сосредоточены на далеком прошлом. – Затем, жизнь изменилась. Мы выросли. Каждый пошел своей дорогой.

Я киваю, завидуя ему, потому что, по крайней мере, у него были все эти переживания.

– И под всеми ты подразумеваешь, – я подсказываю.

– Райдер, которого ты уже встречала, и Кэш.

– А твоя сестра?

Он замолкает, и что-то мелькает на его лице.

Я больше не могу этого выносить.

– Кто эта блондинка на фотографии на камине? – Я спрашиваю еще раз, хотя я задавала этот же вопрос, и он уже дал ответ.

Он не моргает.

– Я уже говорил тебе. Это моя сестра. По крайней мере. – Есть короткая тишина. Его лицо искажает...что-то, и затем он уходит без ответа.

Я даю ему минуту, прежде чем последовать за ним.

Я нахожу его сидящим возле амбара. Я преклоняю колени рядом с ним, стараясь не трогать его. Его осанка жесткая, плечи напряженные.

– Мне жаль, что я спросила, – начинаю я, не зная, что еще сказать.

– Все в порядке. – Его голос падает до шепота. Он смотрит на небо, его глаза темные и с поволокой, но, боже мой – он печален.

– Что с ней случилось? – Я спрашиваю и борюсь с желанием прикоснуться к нему.

Небольшая пауза.

– Она мертва, Ава.

Я обращаюсь к нему, хотя знаю, что он, вероятно, не хочет моего присутствия.

– Мне очень жаль.

– Да, мне тоже. Она умерла пять недель назад.

Я смотрю на него, потрясенная. Это имеет большой смысл. Боль свежая. Он изо всех сил пытается смириться с такой большой потерей.

Я не хочу навязываться, и все же я спрашиваю:

– Что случилось? Хочешь поговорить об этом?

Он молчит некоторое время прежде чем ответить. – Она погибла в результате взрыва бомбы.

– Она была лучшим другом, о котором ты мне рассказывал.

Он кивает.

– Она была лучшим из всего, что ты можешь иметь. Клара была... – он вздыхает, и мягкая, грустная улыбка кривит его губы. – Она была хорошим человеком. Ее сердце было в нужном месте. С тех пор, как я себя помню, она хотела помогать другим. Если она настроилась на это, она проделывала весь путь. Когда она сказала семье, что хочет пойти в армию, никто этого не хотел. Они все боялись, что она пострадает. – Еще одна пауза. Он прочищает горло, и я чувствую, что приближается что-то очень большое и важное. – Кроме меня. Я сказал ей идти за ее мечтами, что я буду гордиться ею.

– Тогда я был так уверен, что с ней все будет хорошо, потому что она была сильной и не боялась драться. – Он делает глубокий вдох и медленно выпускает его. Его глаза теперь опущены вниз, сосредоточены на пятне у его ног. – Я сожалею об этом последние пять недель, день и ночь, даже во сне. Нет ни одного способа взять эти слова обратно. Если бы не я, она была бы здесь. Она была бы жива.

Его глаза переливаются влагой. Слеза скользит по моей щеке. Его боль исходит от него, каждое слово истинно и исходит от сердца.

– Келлан, – я шепчу его имя, потому что не знаю, что еще сказать.

Он качает головой.

– Не надо. Ты понятия не имеешь, через что прошла моя семья. – Он смотрит на меня, встречая мой взгляд. – Моя мать умерла, когда я был молод. Моя сестра позаботилась обо всех нас. Она была не только старшей, но и той, кто позаботился о том, чтобы мой отец не опустился. Она была потрясающей. Я имею в виду, что она бы тебе понравилась.

Я чувствую его гнев. Он еще не прошел этот этап процесса скорби. Все, что я скажу, не поможет. Но я знаю, что разговоры с ним хороши для него.

– Почему ты так думаешь?

– Я не знаю, – говорит Келлан. – Вы похожи. Когда Снайпер увидел тебя, я понял. Это то, как он реагирует, и то, как ты с ним разговариваешь. – Он вздыхает. – Она была жестокой и упрямой. У нее всегда было свое мнение о вещах.

– Должно быть, было приятно повзрослеть с братьями, – мягко говорю я.

– Ну, я думаю, это повлияло на ее решение присоединиться к вооруженным силам. – Его глаза снова отдаляются. – Я не видел ее почти год. Затем, из ниоткуда прозвенел звонок, что она вернется домой в следующие выходные. Я был так счастлив. Я пытался все отменить, но работа была в приоритете. – Он кривится, и нерв начинает пульсировать под его глазом. – Я сказал ей, что не смогу увидеться с ней. Я не вернулся домой, когда у меня был шанс, потому что другие вещи казались более важными. Это самое большое мое сожаление. Она провела здесь последние выходные, а я не пришел к ней. Она сказала мне, что она в порядке, что она вернется домой на День Благодарения, но она умерла в течение недели.

– Мне так жаль, – шепчу я, вытирая слезы, собирающиеся у меня на глазах.

Он просто кивает.

Мои пальцы осторожно дотягиваются до его, и он позволяет мне. Его пальцы переплетаются с моими, и я легкое сжимаю их в надежде, что этот простой жест может передать немного того, насколько мое сердце кровоточит для него.

Глава 25

Я не знаю, как долго мы сидим здесь, наши руки сцеплены, мир вокруг нас тяжелый и безнадежный.

Потеря – странная вещь. Она приходит без предупреждения. Она разрывает ваше сердце в клочья и позволяет вам научиться жить с кусками. Это никогда не позволит вам исцелиться, но в конце концов, воспоминания, которые вы носите, помогут вам научиться жить с болью, зная, что вы никогда не увидите своего любимого человека снова.

Так много несказанных слов.

Столько улыбок обернулось слезами.

Столько будущих воспоминаний не зажило.

Я смотрю на Келлана и вижу его боль, проявляющуюся в его чертах. Его зеленый взгляд обращен к небу, обрамленный длинными темными ресницами, которые бросают мягкие тени на его щеки.

Он прекрасен, когда улыбается, но еще красивее, когда теряется в мыслях, открывает сердце, его эмоции настоящие.

– Прошли дни. Скоро недели превратятся в годы. Я всегда буду помнить тебя с тихими слезами. – Его слова едва ли не больше, чем шепот, его голос слегка напевает, как будто его боль стала песней, которая должна прорваться через его грудь.

Прислонившись к нему, я упираюсь головой в его плечо и смотрю вверх. Его взгляд встречает мой, а потом он улыбается.

Его славная улыбка, которая освещает день и ночь. Она заставляет мое сердце подскакивать и падать.

Мир вокруг нас замирает.

Медленно, его рот приближается к моему, и его губы сминают мои губы в поцелуе, который так же мягок, как бьющиеся крылья бабочки.

– Я хочу показать тебе озеро, – говорит он и тянет меня на ноги.

– Что? – Я смеюсь и бросаю сомневающийся взгляд на мерцающую воду в нескольких минутах ходьбы. Есть старый водный велосипед, закрепленный на пирсе, который выглядит так же дряхло. Я думала, это просто декор. – Вода и я не совсем друзья. Если только это не бассейн и бар рядом.

– Давай, городская девушка. Тебе понравится, – говорит он подмигивая.

– Двое взрослых балансируют на немного старой древесине? Хм.

Я очень сомневаюсь в здравом уме этой идеи, но я следую за ним по пути к озеру. Келлан держит лодку для меня, когда я забираюсь внутрь – на самом деле, заставляю ползти внутрь, потому что я не могу сохранить свое равновесие, стоя в этой вещи и конечно сесть.

На самом деле он намного больше, чем я думала.

Он хватается за весла и умело маневрирует лодкой по озеру длинными ударами, останавливаясь посреди воды. Отсюда мы можем увидеть, как сарай, так и лес.

Я закрываю глаза и погружаюсь в момент. Молчание. Теплые солнечные лучи на моем лице. Его присутствие.

– Тебе это нравится, – замечает Келлан.

Я киваю и улыбаюсь.

Когда я открываю глаза, его взгляд сосредоточен на мне. Он медленно наклоняется вперед и нажимает поцелуем на мои губы.

Мои пальцы переплетаются в задней части его шеи, когда я ложусь на одеяло, жесткое дно лодки толкается в мою спину. Но мне никогда не было так комфортно.

Я никогда не чувствовала себя в безопасности.

Губы Келлана сминают мои, его эмоции перетекают в меня.

Я чувствую перемену, когда его язык разделяет мои губы, чтобы исследовать мой рот. Его прикосновение нежное, но решительное. Понятно, что он хочет, и я более чем готова дать ему это.

Медленно, я подтягиваю рубашку и расстегиваю бюстгальтер. Его руки скользят по моей груди, его пальцы задерживаются над моими бисерными сосками. Его глаза пылают. Я вижу в них голод. Я вижу его сдержанность, его потребность сделать это особенным.

Но сегодня дело не в том, чтобы успокоить нашу плотскую потребность. Он для меня гораздо больше. Он – единственный колючка в моем розовом саду. Он – единственная ошибка, которая разрушила меня для всех остальных.

Я хочу поцеловать его, как никогда раньше.

Я хочу, чтобы он претендовал на мое тело, как я на его.

Приходите завтра, я буду его сладкой памятью, и он будет моим единственным шрамом, который никогда не исцелится.

– Келлан. – Я расстегиваю его джинсы и помогаю ему сделать то же самое с моими.

– Ава. – Его тон соответствует моему, тяжелому и значимому.

Наша одежда оказывается на полу лодки в течение нескольких секунд. Его кожа обнажена перед моей. Ветер заставляет мою разгоряченную кожу дрожать.

Он готов, его член жесткий, истекающий для меня. Его кончики пальцев гладят мой живот, между моими влажными складками, и его дыхание захватывает, воздух, запертый в его могучей груди.

Его желание для меня – моя гибель.

– Ты нужен мне внутри меня, сейчас, – шепчу я, мои глаза молча говорят все слова, которые я не могу сказать вслух.

– Ты уверена? Я не хочу…

– Сделать мне больно? Ты не сделаешь. – Улыбаясь, я толкаюсь вверх, чтобы дать нежный поцелуй в надежде, что это разбросает его заботы.

Мне нужно это.

Ты нужен мне.

Наши тела и души обнажены.

Его рот опускается на мой. Его поцелуй забирает мое сердце, всасывает его внутрь, пока его дыхание не станет моим. Я чувствую, как он трется об меня, за мгновение до того, как его эрекция наполнит меня, его движения контролируемые и нежные.

Я прикладываю руку к его груди, где мышцы изгибаются под его тугой кожей.

– Ты в порядке? – Голос Келлана против моего рта заставляет меня улыбаться.

– Я никогда не чувствовала себя лучше.

Это ложь. Мне было лучше, когда его не было в моей жизни. Но тогда я не знала, чего мне не хватало.

Я не знала, что то, как он прикоснется ко мне, изменит мой мир.

Мои ноги обхватывают его, толкают глубже внутрь меня. Его член наполняет меня, заставляя меня задыхаться. Он начинает двигаться снова, и его головка трется обо что-то внутри меня, усиливает огонь.

Его руки хватают за талию, чтобы направить меня, и я принимаю его движение. Первая искра боли исчезает, ее заменили волны удовольствия, которые раскачивают мое ядро. Его толчки углубляются, его дыхание во рту горячее и тяжелое. Давление внутри меня растет, мчится по моим венам.

Свет солнца медленно исчезает за закрытыми веками, а мои стоны становятся приглушенными – как удовольствие, которое он доставляет мне, поднимая его на новые высоты.

Его имя на моих губах, когда я кончаю с нашими ртами, запертыми в поцелуе. Я чувствую, как он шевелится внутри меня, прежде чем находит свое собственное освобождение.

После этого мы лежим спокойно. Глаза Келлана закрыты, его рваное дыхание медленно восстанавливается. Я наблюдаю за ним, зачарованно и странно ностальгически.

Это все.

Я получила то, что хотела в первый раз, когда смотрела на него. Ночь с ним. Только наша ночь превратилась в неделю и больше моментов, о которых я когда-либо мечтала.

И недостаточно близко.

Несмотря на то, что мы в нескольких дюймах отсюда, я знаю, что Келлан вне моей досягаемости. Его руки притягивают к себе, пока моя голова не ложится на его плечо. С солнцем на лице я закрываю глаза, наслаждаясь моментом вместе, не зная, сколько нам осталось.

Глава 26

Несколько минут спустя, после того, как отступил оргазм, мир кажется немного менее сюрреалистичным. Красиво с озером вокруг нас, но еще менее сюрреалистично. Мы не единственные люди в мире, но в течение нескольких мгновений, это было так.

– Мне нужно позаботиться о некоторых делах. Ты будешь в порядке сама по себе? – Келлан говорит и отрывается от наших объятий. Я не смотрю, как он одевается, когда втискиваюсь в собственную одежду.

– Конечно, – говорю я, вливая столько непринуждённости в мой голос, сколько я могу собрать. – Когда ты вернешься?

– Наверное, после выходных.

Мое сердце падает.

Сегодня пятница. Он вернется в понедельник, а я уезжаю завтра. Наш маленький романчик ничего не значил. Он ясно дал это понять с самого начала. Хотя я не ожидала, что он захочет уйти так внезапно.

Небольшое предупреждение было бы неплохо.

– Так что... я не увижу тебя снова, не так ли? – Я задыхаюсь.

Он ничего не говорит, но он и не обязан.

Что тут можно сказать?

Волна разочарования – быстрого и всепоглощающего – проносится через меня, и странная боль оседает в моей груди.

Вот и все.

Конец моего отпуска.

Конец нашей жизни.

Мы не собираемся провести последнюю ночь вместе. Ни на следующий день.

Я уйду и вернусь к своей скучной, старой жизни, и он останется тайной, какой он есть. Мы оба будем двигаться дальше. Я не ожидала, что это закончится так скоро, и все же это так.

–Не стесняйся оставаться так долго, как вы хотите. Когда вы будете готовы уйти, просто оставьте ключи под цветочным горшком на крыльце, – продолжает Келлан, не обращая внимания на мою задумчивость. Это кажется ему таким легким, как будто он говорит о короткой поездке, а не о том, что он больше никогда меня не увидит. – Механик закончил все ремонтные работы с твоим автомобилем рано утром. У тебя есть новые фары, двигатель работает, и он даже сделал некоторые лакокрасочные работы. Вы вернетесь домой благополучно.

Он расплачивается со мной.

Я не могу в это поверить.

То, что он сделал, намного хуже, чем бросил тогда жалкий чек в меня.

Я глотаю комок в горле.

– Ты не должен был, – говорю я, мой голос странно глух.

Он пожимает плечами.

– Я хотел этого. Это меньшее, что я могу сделать после удара по твоей машине.

Боже.

Кажется, это было вечность назад.

– Мэнди должна вернуться завтра, верно? – спрашивает Келлан, нарушая неловкое молчание.

– Да. Я буду занята сегодня вечером упаковыванием. – Я издала вынужденный смех, усилие, заставляющее мою грудь болеть. Все причиняет мне боль. Все мое тело чувствуется так, словно в него врезался грузовик. – У нее так много вещей, и поскольку ее чемодан был слишком мал, она напихала все это в мой.

Он кладет руки мне на талию и возникает неловкое молчание.

– Мне очень понравилось проводить с тобой время.

Его слова звучат так окончательно, отстраненно и решительно. Он мог бы также сказать: «мне нравилось трахать тебя», и это не имело бы никакого значения.

–Так же, как и мне, – шепчу я и смотрю вверх, чтобы встретить его допрашивающий взгляд. Я знаю, что не должна спрашивать, и все же я должна знать. – Ты навестишь меня в Нью-Йорке?

Он нерешительно отвечает:

– Я не думаю, что уеду из Монтаны в ближайшее время, но, когда я это сделаю, я удостоверюсь, что ты первая в моем списке.

Его список.

Да, глупый список женщин, которых он трахал и не возражал бы против второй помощи.

У меня влажные глаза. Я разрываю его объятия и отвожу взгляд, чтобы он не видел разочарования, я уверена, что это написано на моем лице.

Я всегда ненавидела прощаться. Это кажется слишком окончательным, слишком тяжелым. Но я знала, что этот день все-таки настанет. Келлан никогда не скрывал этого. Я просто не ожидала. Я просто никогда не ожидала, что мне так понравится проводить с ним время.

Губы Келлана ласкают мне шею, и когда он целует меня, он шепчет мне в кожу:

– Скоро увидимся.

Я хочу верить ему, но не могу, потому что я не глупая. Все мужчины говорят одно и то же, чтобы облегчить уход. Может быть, они верят, что это смягчит удар, что все кончено.

Или, может быть, они просто лжецы и скорее питают надежду женщины, чем имеют дело с драмой, которая часто сопровождает честность.

Ну, никакой драмы не будет.

– Да. – Мое тело становится жестким, когда я выдавливаю холодную улыбку. – Мы будем оставаться на связи.

Я закрываю глаза. Он целует меня в щеку, прежде чем поворачивается и уходит. Я не слежу за ним до самого дома. Вместо этого я ложусь и закрываю глаза, едва сдерживая слезы, которые не могу позволить себе пролить.

Когда я возвращаюсь внутрь, в доме удручающе пусто и тихо.

Келлан ушел.

Ушел из моей жизни, не намереваясь возвращаться.

Оставив воспоминания, которые я знаю, будет причинять боль в течение длительного времени.

****

– Ава!

Крик Мэнди достигает меня через туман внутри моего мозга. Я поднимаю голову от мытья посуды и вздрагиваю от боли в спине. Я так не привыкла работать на ферме. Мои руки болят, а ноги как будто вот-вот отвалятся.

Келлан ушел прошлой ночью.

Я была настолько погружена в свою работу и темные мысли, что совершенно забыла про время.

– Сюда! – кричу я.

Дверь распахивается и появляется голова Мэнди, огромная улыбка на ее губах.

– Привет! – Одетая в синюю рубашку и коричневые ковбойские сапоги, она выглядит так, как будто она только что вышла из фильма про дикий Запад. Ее волосы завиты волнами, что может означать только одно: она нашла парикмахера и магазины.

– Что ты здесь делаешь? – Я вытираю влажные руки о полотенце, прежде чем Мэнди поглотит меня в объятии.

– Это именно тот вопрос, который я хотела услышать. – Мэнди смеется и отпускает меня. – Я могу сказать, что вы, ребята, отлично провели время и ни капли не скучая по мне.

– Нет, я просто удивлена. Я не ожидала, что ты вернешься так рано. Что случилось?

– Планы меняются, – говорит она, и ее щеки розовеют.

Определенно есть причина добиваться от нее подробностей, но у меня нет шанса, потому что ее взгляд падает на посуду в раковине.

– Что ты делаешь?

– Домашние дела.

– Ты почти никогда не занимаешься домашними делами. – Она говорит так, будто я только что совершила серьезное преступление. – Ты, должно быть, действительно любишь этого парня.

Я глубоко, прерывисто вздохнула.

– Я не знаю.

– Хм. – Как будто она мне не верит, но она отстраняет меня и машет рукой. – Давай, давай оденем тебя.

Я смотрю на себя свысока. Последний раз, когда я проверяла, я не была голой. Может быть, мой мозг отключился, и я забыла надеть штаны?

– Я имею в виду что-то приятное и сексуальное, – говорит Мэнди, как будто читая мои мысли. – И поторопись. Нам нужно уехать отсюда.

– Почему? – Я смотрю на нее, забавляясь. – Что происходит? Тебя кто-то преследует?

– Нет. – Она закатывает глаза, ухмыляясь. – У меня хорошие новости и очень хорошие новости. Что ты хочешь услышать первым?

Я закрываю глаза и внутренне стону.

– Пожалуйста, не говори мне о концерте.

– Это так. – Мэнди испускает возбужденный визг. – «Mile High» выступит сегодня вечером. – Она прыгает вверх и вниз, как ребенок. – Бог мой. Я так взволнована.

– Это очевидно. Какие еще хорошие новости?

– Я думала, ты никогда не спросишь. – Она делает паузу для эффекта. –Получить это. У нас билеты первого класса. Лучший из лучших вид.

– Охренеть. – Я борюсь с желанием провалиться сквозь землю. – Откуда ты знаешь?

– Как только Джош отвез меня в Хелену, я позвонила на концертную площадку. Джош познакомил меня с кем-то, кто встретил кого-то, кто знает кого-то, кто с кем-то дружит.

– Перейдем к делу, – одёрнула я ее.

– И что кто-то знает, где они остановились. – Она шевелит бровями на меня.

Я хмурюсь, потому что не могу уследить за ее мыслью.

– Который?

– «Mile High».

Боже.

– Пожалуйста, не говори мне, что ты планируешь преследовать их, – говорю я. – Ради Бога, ты же адвокат.

– Нет, – говорит она своим защитным тоном, который говорит мне, что она виновна по обвинению. – Я говорю о том, чтобы постучаться в их дверь и попросить автограф после концерта. Что плохого в этом?

Я пялюсь на нее.

– В чем заключается вред? Мэнди, ты говоришь, как чертова поклонница.

Она пожимает плечами.

– Ну и что? Они потрясающие. Получение их номера телефона является важным достижением, которое я намерена выполнить.

– Боже. – Я качаю головой. По крайней мере, она не одержима тем, чтобы встречаться с ними. Но я могу ошибаться на этот раз.

– По-видимому, они были здесь все это время. – Она наклоняется ближе и понижает заговорщически понижает голос. – Они держат низкий профиль, вы знаете, небольшое место и все такое.

– Ах. – Теперь это имеет смысл. В какой-то момент даже величайший эгоист заболеет и устанет от того, что камеры будут пихаться им в лицо и кричащие поклонницы, бегут до двери их гостиничного номера. И группа еще не встретила Мэнди. Она настолько одержима, насколько это возможно. Я бы не удивилась, если бы вечер закончился судебным запретом.

– Я до сих пор понятия не имею, почему ты хочешь их увидеть, – говорю я с энтузиазмом сварливой черепахи. – Они даже не поют вживую. Все это знают.

– Потому что это моя возможность встретиться с ними, – говорит Мэнди. –Привет? Ты слышала, что я сказала? Хорошие билеты. Небольшое место. Я знаю, где они остановились. Эта возможность дается раз в жизни, и ты идешь со мной. Я хочу узнать о них все.

Я смотрю на нее.

Видимо, все, что касается этих ребят является огромным секретом, начиная с их удостоверений и тяжелого макияжа глаз, что делает их похожими на недобросовестную копию «Дня зеленого».

– Но сначала тебе действительно нужно измениться. – Мэнди делает глубокий вдох и выпускает его медленно, ее раздражение мной очевидно. – Они никогда не пригласят нас за кулисы, если меня будут сопровождать…

– Не очень-то горячий друг? – Я поднимаю брови, забавляясь.

– Нет. Я бы никогда так не сказала. – Она выглядит потрясенной. – Я собиралась сказать «старомодный».

– Старомодный? Как, скучно, по-домашнему? – Я смеюсь вслух и почти давлюсь своим смехом над униженным выражением на ее лице.

–Я не имела в виду…

О, я собираюсь припоминать это ей до конца жизни. Она всегда преуспевала в том, чтобы положить ногу в рот.

– Я знаю. Просто перестань.

– Ты собираешься приложить усилия? – Она умоляюще сжимает мою руку. – Пожалуйста. Всего один раз в жизни прояви немного энтузиазма к «Mile High», даже если это подделка. Пожалуйста.

– Боже, я не понимала, что это так много значит для тебя. – Я преувеличенно вздыхаю. – Посмотрим, что я смогу сделать.

– И ты будешь притворяться, что ты фанат?

– Теперь ты настаиваешь на этом.

– Благодарю. – Она игнорирует мой раздраженный взгляд, когда направляется к двери, а затем останавливается, как только она доходит до нее. –Кстати, где наш горячий хозяин?

– Который?

– Гм. Парень, которого ты трахала всю неделю.

Откуда она вообще это знает?

– Если ты говоришь о Келлане, то он ушел, – сухо замечаю я. – Он сказал что-то о бизнесе.

– О.– Она поджимает губы и на мгновение смотрит на меня. – Тебе придется рассказать мне все ... после концерта, конечно.

– Конечно, – бормочу я.

Глава 27

Спустившись вниз, я нахожу Мэнди на кухне, с опущенной головой над чашкой кофе и журналом в руках. У меня есть несколько секунд возле дверного проема, чтобы разглядеть ее наряд, прежде чем она заметит меня. На ней короткая кожаная юбка, сапоги на высоком каблуке, которые почти достигают колен, и верх, который оставляет очень мало для воображения. Я одета в джинсы, топ с открытыми плечами, который не слишком плотный, и сапоги. Я не знаю, как долго обычно длятся концерты, но я хочу быть уверена, что у меня не будет мозолей, что является моим главным приоритетом.

– Готова? – Я спрашиваю с большим энтузиазмом, чем на самом деле испытываю.

Мэнди поворачивается и ее взгляд пробегает по мне. Ее мысли видны на хмуром лбу, и она открывает рот, прежде чем я успеваю остановить ее.

– Это твоя версия секси?

– Это та моя версия, которая достаточно заинтересована слушать. Боже. Ты просто не можешь помочь себе.

Ее плечи чем-то напряжены.

– Что случилось?

Она колеблется, ее спина все еще повернута ко мне.

– Я просто…

Она всхлипывает.

– Мэнди? О, Боже мой. – Я обнимаю ее за плечи. – Ты что, плачешь?

Она качает головой, хотя по ее щекам текут две слезы.

– Что не так? Ты в порядке?

Теперь я волнуюсь за нее. С ней что-то не так, я просто это знаю.

– Это происходит, – шепчет Мэнди.

– Что происходит? – Я хмурюсь.

Неужели, ураган обрушится на Монтану, и мы все умрем?

– «Mile High», – говорит она между соплями. – Я пыталась достать билеты целую вечность, но они всегда были распроданы. Сегодня мы наконец-то увидимся с ними. Не могу поверить, что сегодня тот день.