Текст книги "Прекрасное безумие (ЛП)"

Автор книги: Д. Рид

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

Я издаю громкий стон, чтобы сообщить о моём недовольстве.

– Ты говорила, что срежешь, но этот короткий путь занимает больше времени, чем предполагаемое время прибытия. Как ты это объяснишь?

– Хорошо. Ты должна знать. – Мэнди бросает на меня неодобрительный взгляд. – Мы, своего рода, немного отстаём, но не волнуйся, мы скоро приедем.

Я сажусь, насторожившись.

– Что значит, отстаём?

Я осторожно вглядываюсь в навигатор, который представляет из себя чёрное устройство размером с ладонь, закреплённое на лобовом стекле и повёрнутое к Мэнди. Учитывая, что ни я, ни Мэнди практически не умеем читать дорожные карты, вся задача покупки этой вещицы состояла лишь в том, чтобы доставить нас из пункта А в пункт Б, исключая необходимость в карте. Я осознаю, что прошло не менее двух часов с тех пор, как мы останавливались на бензоколонке. Хотя нет, прошло ещё больше с тех пор, как мы проезжали мимо города.

С ощущением странного предчувствия внизу живота, я повернула экран к себе и с ужасом поняла, что всё, что он показывает, это просёлочная дорога, окружённая огромным зелёным полем, и сообщением: «в данное время сервис недоступен». Ни названий улиц, никакой информации о ближайшем шоссе, никакого признака заправки или мотеля. Где бы мы ни были, но этого долбанного места нет на карте!

Дерьмо!

Мы покинули цивилизацию несколько часов назад.

 Мы вне сети, – говорю я, с ужасом пялясь на экран. – Мэнди!

– Не страшно. – Она снова пожимает плечами.

– Как ты можешь говорить, что это не страшно? Мы потерялись!

– Мы не потерялись, – вяло запротестовала Мэнди. Мы дружим много лет, поэтому я знаю, что она лжёт. Она ловит мой взгляд. – Как только ветер успокоится, навигатор снова заработает. Я уверена, что мы движемся в правильном направлении.

– Откуда ты знаешь?

– Называй это моим шестым чувством.

– Это то же шестое чувство, которое спасло меня от исключения из школы, после твоего предложения покрасить стены в красный цвет в знак протеста против хреновой еды?

Мэнди продолжает молчать, поэтому я задаю очевидный вопрос голосом, в котором слышен едва сдерживаемый гнев:

– Как это произошло?

– Я срезала. – Она говорит это так тихо, что я даже не уверена в том, что это было: продолжением разговора или завыванием ветра.

– ЧТО?

– Я сказала, что срезала! – завопила она. Затем добавила спокойнее, – Ну, или я так считала. И затем эта хрень потерпела неудачу, – указывает она на навигатор, – возможно, потому что я забыла обновить программное обеспечение.

– Это так на тебя похоже. – Я открываю бардачок, чтобы вытащить оттуда дорожную карту, но всё, что я нахожу, это банки содовой и несколько пакетов Твинкис. – Где карта? – Спрашиваю я, хотя заранее знаю ответ.

– Я думала, она нам не понадобится. – Мэнди пожимает плечами и смотрит вперёд на темнеющую дорогу.

Я истерически смеюсь.

Почему никто никогда не срезал посреди неизвестного пути и сознательно не отказывался от карты? С другой стороны, это Мэнди. Если учесть, что я знаю её всю свою жизнь, я никого в этом не должна винить, кроме самой себя.

– Это был мой запасной план, – промямлила я.

– В любом случае, это было бы плохим запасным планом, так как, ни одна из нас не умеет читать карту, – сказала Мэнди, ни капли не помогая ситуации.

– Но всё же. Ты должна была её взять.

– А что на счёт тебя? – спрашивает Менди с вызовом. – Ты могла бы подумать о том, чтобы прихватить одну, вместо того, чтобы зацикливаться на своей несуществующей личной жизни. – Обвинение ощутимо слышалось в её голосе. Она пытается всё свалить на меня.

– Я не зацикливалась. Я провела последние несколько месяцев, надрывая зад на работе. Ты знаешь, как много мне приходилось работать, чтобы оказаться там, где я сейчас.

– Где? – спрашивает она невинно. – Мы обе знаем, что под «работой» ты подразумеваешь то, что ты тайно думаешь о том вечере, когда отшила того парня, врезавшегося в тебя, около «Клуба 69».

О Боже, с ума сойти.

Она пытается отвлечь внимание от своего промаха, раздражая меня.

Я закатываю глаза.

– Вытащи нас отсюда до того, как мы окончательно потеряемся и будем жить в самодельных деревянных хижинах. Я не буду учиться ставить ловушки и собирать ягоды, чтобы сохранить твою жалкую задницу в живых.

– Если это поможет, я научилась разжигать огонь, когда была Гёрл Скаутом.

Я усмехаюсь ей в лицо.

– Да, огонь нам очень поможет, если мы попадём в шторм.

– Проверь телефон, – её лицо засияло от пришедшей ей в голову идеи.

– И кому звонить, если мы даже не знаем, где находимся?

– В полицию, конечно. Они могли бы нас отследить.

Я намеренно её не хвалю, когда проверяю свой телефон и смотрю на значок сигнала.

– Чёрт подери. Нет связи.

Что не удивительно.

Мы находимся посреди неизвестно чего. Без сомнения, потому что девяносто девять процентов территории США имеет мобильную связь, которая ловит везде. Мэнди удалось найти один процент, где связь не ловит, даже не прилагая усилий.

– Нет сигнала, – говорю я и роняю мой телефон в сумку, которую затем бросаю на заднее сидение, среди чемодана с косметикой Мэнди, нескольких обувных коробок и бесчисленных модных журналов, которые она нагребла во время остановки на заправке. За эти деньги она могла купить, как минимум, две дорожных карты. Эта мысль делает меня лишь более раздражённой.

2 глава

Мы едем в тишине в течение долгого времени. В какой-то момент я хотела попросить её вернуться на автозаправку, но затем отбросила эту идею. Во-первых, она так часто поворачивала, что я сомневаюсь в том, что она найдёт дорогу обратно, прежде чем дождь начнёт лить стеной. А во-вторых, АЗС находится в двух часах езды. Если погода продолжит свою игру, у нас будет три-четыре часа, чтобы найти мотель, прежде чем наступят сумерки.

– Я могу развернуться, – предложила Мэнди, выдёргивая меня из размышлений.

– Нет, просто продолжай ехать. Дорога приведёт нас куда-нибудь. – Я открываю глаза и смотрю на небо, волнуясь. Собравшиеся облака делают свет тусклым, оставляя дорогу в полутьме. Хоть сейчас всего лишь четыре часа дня, такое ощущение, будто уже наступает ночь. Так как автомобиль ехал вперёд, первые тяжелые капли дождя начали падать на лобовое стекло.

В течение нескольких минут дождь превратился в сильный ливень, а дорога стала напоминать огромную лужу. Двигатель ревёт, шины скользят по грязи, а видимость настолько плохая, что Мэнди пришлось сбавить скорость и наклониться вперёд, чтобы видеть сквозь затуманенное стекло.

– Может, остановимся и переждём? – спрашивает Мэнди.

– Нет, не останавливайся. – Я повышаю голос, чтоб перекричать шум дождя. – Я боюсь, что если мы остановимся, колёса застрянут в грязи и больше никто никогда нас не найдёт здесь. Никто не сможет прожить на содовой и Твинкис.

– Ты права. – Мэнди жмёт на педаль газа, и двигатель рычит в знак протеста. – Мы почти там, – говорит она в сотый раз, бросая очередной нервный взгляд в мою сторону.

Я щурюсь, чтобы рассмотреть дорогу, но уже слишком поздно, чтобы разобрать тёмный силуэт справа.

– Дерево! – кричу я.

Вместо того чтобы свернуть на другую часть дороги, Мэнди резко выворачивает вправо, меня придавливает ремнем безопасности, когда мы едва избегаем столкновения с деревом.

Гром эхом раздаётся вдалеке, один раз, другой, и тогда я понимаю, что это не гром, а звук сдыхающего двигателя.

Машина кряхтит несколько раз… а затем резко останавливается.

– Это было близко. – Мэнди склоняется над рулём, тяжело дыша.

– Да. Можно сказать и так.

Она поворачивает ключ в замке зажигания, но ничего не происходит. Она пытается снова. Опять ничего.

Двойное дерьмо.

Это не хорошо, совсем не хорошо.

– Ава? – паника в её голосе зашкаливает.

– Все будет в порядке, – вру я, хотя знаю, что это то же, что и лживые обещания. Более, чем вероятно, нам придётся провести ночь в машине, прижимаясь друг к другу, чтоб согреться, в надежде, что дождь рано или поздно прекратится.

Я делаю мысленную заметку злиться на неё всю оставшуюся жизнь.

Я вглядываюсь в темноту за окном. Небо почернело, и проливной дождь делает невозможным рассмотреть что-либо дальше, чем на несколько футов.

Кроме дорожного знака, состоящего из деревянной панели, которая показывает рогатый скот, я понятия не имею, где мы.

– Замечательно. Просто замечательно. – Шепчу я.

Мы замёрзнем до смерти.

Эта мысль пугает меня настолько сильно, что я дрожу, кутаясь в грубой ткани куртки, и едва смотрю в темноту.

Мэнди бросает на меня нервный взгляд и пытается запустить двигатель ещё несколько раз, но всё безуспешно.

Попали.

Теперь мы точно застряли.

– Это стоило того, чтобы попытаться. – Говорит Мэнди, вызывающе поднимая подбородок.

Я смотрю на неё в недоумении.

– Кто, блядь, пытается развернуться на грунтовой дороге под проливным дождём?

– По крайней мере, я не сижу на заднице, ничего не делая.

Мэнди никогда не заткнётся. Если мы продолжим в том же духе, то это будет продолжаться день и ночь. Кто-то должен взять на себя шоссе – и, этот кто-то – я, как обычно.

Я прикусываю губу так сильно, чтобы удержаться от колкого замечания, и меняю тему.

– Ты взяла зонтик? – спрашиваю я.

– Да. – Мэнди смотрит на меня с опаской и тянет слова. – Зачем?

– Нет смысла нам обеим сидеть и ждать машину, которая может проехать мимо, потому что этого может никогда и не произойти, так что я собираюсь найти того, кто нам поможет. – Я делаю резкий вдох и медленно выдыхаю, поскольку обдумываю своё решение. Это рискованно, но разве у нас есть выбор?

– Я вернусь на дорогу и дождусь первой машины. Будем надеяться, что кто-нибудь ещё решит «срезать».

Я не хочу показывать нотку стервозности в голосе, но это не помогает.

– Мы в полном дерьме. Чем раньше ты поймёшь это, тем больше будет шанс сделать это до того, как мы замёрзнем до смерти или ураган не ударит по нам.

 Ты сошла с ума? – спрашивает Мэнди. – Ты здесь заблудишься. Мы переждём бурю.

Я поднимаю руку, чтобы остановить её.

– Где зонт?

В течение нескольких секунд, она просто уставилась на меня в молчаливой битве. Когда её плечи опускаются и она отводит взгляд, я понимаю, что победила. Она просовывается между сидениями и роется в куче разбросанных вещей, лежащих как попало, и затем протягивает мне крошечный зонтик – такой, который вы обычно носите в маленькой сумочке, такой, который не оставит вас сухим в дождь, не говоря уже о ливне. Но конец заострённый. Он точно поможет.

– Снаружи он тебе не поможет, – говорит она. – Слишком сильный ветер.

– Я знаю. Я беру его с собой на случай, если на меня нападёт дикое животное, и мне понадобится защита.

– Дикое животное? В Монтане? Кого бояться? Коровы? – фыркает Мэнди. Я одариваю её злым взглядом, который предположительно её заткнёт, но этого не происходит. – Да ты затыкаешь его до смерти этой вещицей.

– У тебя есть идея получше?

Теперь она притихла. Фонарик был бы очень полезен, но Мэнди никогда бы не подумала его взять, так что придётся обойтись без него.

– Я вернусь через час. Пожелай мне удачи найти кого-нибудь. – Говорю я и выпрыгиваю из машины прежде, чем она возразит.

– Будь осторожна! – Мэнди кричит позади меня.

Я киваю головой, хотя она, наверное, уже не увидит этого, и плотнее запахиваю куртку.

Дождь пропитывает мою одежду почти мгновенно, и дрожь охватывает меня раньше, чем я делаю пару шагов. Я подавляю в себе желание открыть зонтик, понимая, что он не сильно поможет против ледяного ветра, который мешает идти.

Большие капли воды сбегают вниз по лицу. Я моргаю, и у меня появляется ощущение, словно дождь – это водопад, который льется на меня, вращаясь в медленном танце, в то время как я пытаюсь восстановить ориентацию в пространстве. Дорога чуть шире, нежели тропинка, окруженная со всех сторон полями, и это все, что я могу разглядеть. Хотя фары и освещали канаву, в которую мы угодили, но я не помню, куда мы повернули, направо или налево? В любом случае, следы от шин уже смыло дождем. В принципе, я понятия не имею, откуда мы приехали, и в этой черной как смоль темноте ничего не видно. Шоссе может быть где угодно.

Черт.

Мой план по спасению теперь не выглядит таким уж привлекательным.

Мы не можем быть слишком далеко от магистрали, поэтому я решаюсь на быструю десятиминутную пешую прогулку в одну сторону, чтобы потом развернуться и пойти в другую сторону.

– Я могу это сделать, – бормочу я сама себе, в слабой попытке взбодриться, и начинаю идти по тропинке.

Спустя лишь несколько шагов, я понимаю, что это тяжелее, чем я ожидала. Скользкая грязь, налипшая на мои ботинки и джинсы, отягощает мои шаги, и мой пульс начинает скакать от усилий, в жалких попытках высоко поднять колени. Такое ощущение, будто я иду уже много миль, чего быть не может, так как я вижу свет фар нашей машины вдалеке.

Мой стон поглощает непрекращающийся дождь.

И тут я замечаю свет вдалеке. Он похож на луч фонаря. Я должна вернуться и сказать об этом Мэнди, но боюсь, что, если я вернусь в машину, кто или что бы это ни было, может исчезнуть, и я не узнаю, ожидает ли нас спасение около источника света.

– Помогите – кричу я, но источник света не шевелится.

Когда я подхожу ближе, я понимаю, что это не фонарик, а лампочка, висящая на веревке и раскачивающаяся на ветру, и позади нее есть целый дом. Боль в коленях была забыта, я ускорила темп и вскочила на крыльцо в мгновение ока. Стучу в дверь так сильно, что звук может разбудить даже мертвого.

Удар.

Мой кулак стучит по двери сильнее.

– Эй! Мы застряли снаружи, и нам нужна помощь – я кричу, на случай, если мое появление было воспринято как надвигающийся ураган.

Проходят несколько секунд, которые кажутся вечностью. В итоге щеколда отодвигается. Дверь приоткрывается, и я замечаю, что пялюсь на двухметровую фигуру парня.

Моя челюсть отвисает.

Он кажется мне знакомым.

Его темные волосы завиваются на концах, его мощная челюсть скрыта в тени, и кажется, будто он забыл утром побриться, и сейчас небольшая темная щетина подчеркивает полноту его губ. Он одет лишь в обтягивающие джинсы с расстегнутой верхней пуговицей, но даже это не то, что заставляет меня оторваться от созерцания его полуголого тела и встретиться с его вопросительным взглядом. Это его знакомое лицо, зеленые глаза которого сузились в удивлении.

– Ты! – восклицает он.

Его глубокий и сексуальный голос посылает дрожь вниз по моему позвоночнику. Что-то в его голосе заставило звенеть звоночек. Откуда я знаю его акцент?

Мне требуется несколько секунд, прежде чем до меня доходит.

Моё сердце замедляет темп, и я клянусь, все тепло разом покидает мое тело.

Святые. Жемчужины.

Этого не может быть. И всё же, я знаю, это – ОН. Или кто-то, кто выглядит в точности как он: богатый паренек с дорогой машиной, который предложил мне подачку в обмен на подразумеваемое веселье в постели. От которого я отказалась.

Каковы шансы?

Даже если он и одет более небрежно, и его волосы немного отросли (не считая того, что они нуждались в том, чтоб их подстригли), и одежда непринужденного стиля, которая словно предлагает, чтобы по ней провели рукой – я замечаю сходство сразу. Мой взгляд медленно скользит по его груди.

Те же самые мышцы.

Те же самые черты лица и крепкое телосложение, образ, окутанный тайной, который преследовал меня в мечтах с тех пор, как его Ламборгини врезалась в мой Форд, и затем он предложил мне кучу денег, потому что почувствовал жалость.

«Клуб 69».

Это то место, где мы встретились три месяца назад.

И, конечно же, это объясняет его презрительное отношение ко мне.

Он не принимает отказа.

В течение первых двух недель я не могла перестать думать о нём. Я даже начала просматривать сплетни на страничках разных журналов, в надежде, что он может быть кем-то богатым и знаменитым.

Само собой разумеется, я его не нашла, поэтому я заставила себя выкинуть его из головы – Мэнди сделала это практически возможным.

Из всех возможных мест на планете, я встретила его здесь – в глуши, без возможности сбежать.

Дерьмо. Дерьмо. Дерьмо.

Я уставилась на него, моё тело застыло от шока. Я была настолько ошеломлена, что на мгновение забыла, как говорить, поэтому мы продолжили смотреть в глаза друг другу.

Встретить его здесь, в глуши! Это кажется нереальным.

Его грудь – все твёрдые мышцы – четко видны и подчеркнуты светом лампочки, висящей над моей головой. Чёрная татуировка змеи обвивает его левую руку, которая вытянулась поперек дверного косяка, словно преграждая мне путь, в то время как другой он вцепился в дверь, как будто готов хлопнуть ей прямо перед моим носом. Я смотрю в его глаза цвета шторма, и понимаю, что именно об этом он и думает.

– Это частная собственность. Ты нарушаешь границу. – Его голос грубый и с сильным акцентом. Ни «Чем я могу вам помочь?», ни «Проходи», ни даже «Привет, как дела? Эй, я помню тебя. Кстати, ты отлично выглядишь».

Я растерянно смотрю на него до тех пор, пока не вспоминаю, что у Мистера-дорогая-рубашка нет манер.

Он продемонстрировал это ранее и делает это теперь. В долю секунды мои руки сжимаются в кулаки, и я решаю развернуться и направиться в другое место. Если бы он только не был единственным человеком в округе. Я не могу позволить себе оскорбить его. Не тогда, когда он единственный, кто может помочь нам.

Я стискиваю зубы и заставляю себя медленно и размеренно дышать.

– Мне нужна помощь, – шепчу я охрипшим голосом.

– Повтори?

– Наша машина застряла на дороге, – говорю я, и очерчиваю рукой широкую дугу позади себя, потому что не помню точно, откуда я пришла.

Он едва заметно пожимает плечами, незаметно оценивая меня в тишине. Я открываю свой рот, чтоб объяснить мою ситуацию, когда он прислоняется к дверному косяку во враждебной позе.

– Что тебе нужно?

– Разве это не очевидно? Надвигается ураган – произношу я медленно, на случай, если он пропустил бесчисленное количество прогнозов погоды и предупреждения о безопасности. Или черное как смоль небо днем.

– В Монтане не бывает ураганов. Только штормы. – Он смотрит на меня нахмурившись, как будто подозревает в том, что я отвлекаю его для того, чтобы проникнуть в дом и ограбить его. Да, я тоже смотрю фильмы.

– Из-за шторма мы как раз и в беде – бормочу я.

Его взгляд падает на мой зонтик. Я прячу его за спиной прежде, чем он скажет какую-нибудь колкость, и я не смогу удержать язык за зубами, после чего он определенно пнет меня под зад.

– В беде? – Он кажется не убежденным.

Серьезно?

– Мы заблудились и нуждаемся в помощи –  возможно, даже и в горячей чашке кофе, которую я не упомянула, потому что, судя по его лицу, он не выглядит гостеприимным.

– Ближайший город в двух милях отсюда. Поверните дважды направо. Вы его не пропустите.

Я смотрю на него недоверчиво. Он не мог только что сказать то, что я услышала, но его каменное выражение лица говорит красноречивее слов. Мышцы на его бицепсе перекатываются так, словно он собирается хлопнуть дверью прямо у меня перед носом.

Реально.

Он не может этого сделать. Он наш единственный шанс пережить эту ночь.

– Подожди – говорю я прежде, чем он закрывает дверь.

– Что опять? – спрашивает он.

Я на пару дюймов передвигаюсь вперед и ставлю ногу прямо перед дверью так, чтобы она не закрылась, если он решит захлопнуть её, и облизываю мои губы, вдруг осознавая, что мокрые пряди волос закрывают половину моего лица.

Я не могу винить его за то, что он не хочет нам помогать, когда я выгляжу так, словно восстала из ада.

– Послушай, – я дарю ему легкую улыбку – я понятия не имела, что ты здесь живешь.

Он хмурит брови, его лицо мрачнеет, но он продолжает молчать, взглядом предлагая мне продолжить.

– Честно говоря, я понятия не имела. – Добавляю я. – Если бы я знала, то даже и не постучала бы, но мы нуждаемся в помощи. Это правда. Моя подруга Мэнди и я, – я намеренно подчеркнула имя Мэнди в разговоре, в надежде, что он будет более благосклонен, узнав, что моя попутчица –  девушка – мы едем уже несколько часов. Мы не знаем дорогу в этой местности и наши телефоны не работают. Хуже всего то, что наша машина застряла в грязи, и мы понятия не имеем, где находимся. Можем ли мы воспользоваться вашим телефоном, чтоб вызвать помощь?

– Линия не работает.

Социофоб и немногословен. Какая дивная комбинация.

Я съеживаюсь внутри, но выдавливаю из себя вымученную улыбку. Я действительно не хочу просить о том, что он должен был предложить пять минут назад, и всё же, у меня нет выбора.

Сильный ветер треплет в мои волосы, вздымая мокрые пряди перед моим лицом. Порыв ветра настолько силен, что я падаю вперед почти на него.

– Ты не возражаешь, если мы останемся здесь на несколько часов, пока шторм не утихнет? –  наконец спрашиваю я.

Его взгляд холодеет на несколько градусов, если такое вообще возможно.

Затаив дыхание, я жду, что он откажет, но к моему огромному удивлению, он кивает и открывает дверь чуть шире, хотя недостаточно для того, чтобы я протиснулась в неё.

– Максимум три часа, – говорю я.

– Отлично, – говорит он после паузы. – Но только при одном условии: вы не принесете никаких чемоданов, и вы снимите свою обувь. Я только что здесь убрался. Три часа. И не минутой более. Понятно?

Мне хочется подчеркнуть, что это более чем одно условие, но сейчас не время для таких мелочей. Поэтому я быстро киваю, пока он не передумал.

– Иди за своей подругой. Я включу свет, – говорит он. – И тебе лучше бы поторопиться. Ты впускаешь холод.

– Что на счёт… – «машины», хотела я спросить, но он уже скрылся внутри, закрыв передо мной дверь.

Глава 3

Просто невероятно.

Из всех мест, куда мы могли сходить с Мэнди, она умудрилась притащить меня к парню, которого я надеялась никогда больше не увидеть. И судя по тому, как он себя вел, пытаясь выгнать со своей территории, он был зол.

По-настоящему зол.

Как у-меня-давно-не-было-секса зол.

Я не знаю, помнит ли он меня, но если да, то он, безусловно, тот, кто не принимает отказа. Или его счет за ремонт машины был выше, чем он ожидал.

Подумаешь!

Мой бедный Форд по-прежнему неисправен.

Я закатываю глаза и спешу обратно к машине, мой пульс учащается от страха. Нет! Ожидания? Может быть. Сексуального напряжения и перспективы снова встретиться с ним? Что? Что! Это не правда. (Ладно, может быть совсем немного.)

Что бы это ни было, я знаю, что мне придется противостоять ему, растопить лед, так сказать, и объяснить, почему я не приняла его предложение. Может быть тогда он найдет свое потерянное гостеприимство и предложит мне кофе. Боже, я бы убила за одну чашечку. Я вполне уверена, что после серьёзного разговора и знакомства с ним поближе, моё влечение к нему растворится в воздухе.

Влечение, которое я чувствую последние три месяца, шесть дней и шесть часов, было лишь фантазией.

Очевидно, это не то, в чем я когда-либо признаюсь кому-нибудь вслух.

Каждый раз, когда я брала вибратор, я представляла его удивительное тело.

Из-за дождя, каскадом струящего на меня, я останавливаюсь и вздыхаю, не зная, как справиться с обескураживающим открытием того, что мы только что встретились вновь.

В реальной жизни он выглядит еще горячее, чем в моих мечтах. Сексуальные татуировки, извивающиеся вниз по руке и груди, придают ему устрашающий вид. Есть размытая грань между мечтами о каком-то фантастическом парне с быстрым автомобилем и грязным ртом, и кошмарным парнем, который думает, что каждая женщина в мире трясется из-за него. До сих пор, мне, вроде как, удавалось отталкивать последнего, где-то на задворках моего разума. Больше нет.

С мечтой я могу справиться.

С кошмаром... не особо.

Так как он очень горяч в реальной жизни, то он, безусловно, не сделан из сахара и блеска.

Вдалеке, бледные огни моей машины напоминают мне, что помешательство на даже-не-знаю-его-имя, не является сейчас приоритетом. Мэнди и мне нужно найти жилье на ночь... в течение 3-х часов, до того, как мистер Горячий парень вышвырнет нас.

Мэнди должна была включить свет, или, возможно, он был включен всё это время.

Я не могу вспомнить, из-за ледяного ветра, который пронизывал мою одежду.

Ужесточив хватку вокруг моего зонта, и защищая глаза от грязи, летящей по воздуху, я бросаюсь к машине. Пару раз ветер откидывает меня, и я чуть не падаю, но, в конце концов, добираюсь до нее. В тот момент, когда Мэнди замечает меня, она открывает дверь.

– Боже, Ава. Я думала, ты никогда не вернешься! – она кричит из-за завывания ветра, когда пересекает расстояние между нами. Когда она взглянула мне в глаза, выражение её лица мгновенно изменилось.

– Ты не нашла никого, не так ли? Боже, я знала это. Мы окажемся в ловушке в шторм.

Я качаю головой.

– Нет, я нашла кое-кого, все в порядке.

 Ты смогла? – ее лицо расслабляется, а потом она обнимает меня, выпуская наружу смех облегчения. – Я так волновалась за тебя. Где он? Я надеюсь, что он приведет помощь, потому что сумки слишком тяжелые для нас.

– Я очень сомневаюсь.

Ее руки падают.

– Почему? Он старый?

– Нет, он не старый. Он... – как я вообще могу описать его, чтобы Мэнди поняла?

Сексуальный. Высокомерный. Враждебный. И, вероятно, затворник.

– Что? – поторапливает Мэнди.

– Странный? –  говорю я и выключаю свет. Прежде чем я успеваю остановить ее, Мэнди хватает чемодан из багажника. Я просто качаю головой и запираю машину. Нет смысла спорить с ней. Это проклятая штука тяжелая как ад, и тем более мокрая. Я могу либо помочь ей, либо впустую потратить несколько часов, наблюдая, как она тащит эту штуку за собой. Поэтому я всё же поднимаю его вместе с Мэнди, и тяну за собой.

– Пойдем. Он ждет, и я боюсь, что он может передумать.

Мэнди топнула ногой, заставляя меня посмотреть ей в лицо.

– Подожди. Что значит странный? Как топор-в-коридоре странный? Ты видела брызги крови? Ты учуяла запах гнили?

– Просто странный.

Я снова тяну ее за руку, но Мэнди встала, застыв на месте. Я никак не смогу заставить ее двигаться без ответа. Я вздыхаю. – Он не любит посетителей, но разрешил нам остаться в течение трех часов, пока шторм не закончится. Не ожидала, что он будет гостеприимным.

– Он, должно быть, очень одинок, живя здесь, поэтому не любит гостей, – говорит Мэнди и, наконец, движется с места.

– Хмм. Я рада, что она отвернулась от меня и не заметила мою гримасу. –  Возможно, он не видел никого целую вечность.

Если бы только Мэнди знала правду.

****

После того, как я коротко рассказала Мэнди о том, как нашла ночлег у двухметрового парня с горячим телом – мы с ней направились прямиком на крыльцо. Мои руки болят от ее тяжелого чемодана. Блин, что за чертовщина там? Кирпичи?

– Ты могла бы оставить это в машине, – ною я в сотый раз.

– Ава, мы уже проходили это. Помнишь? – медленно проговорила Мэнди.

Да, видимо она не может оставить свою дорогущую сумку от Луи Виттон в моей старой машине, открытой на всеобщее обозрение.

Словно кто-то украл бы этот чемоданище, черт знает где.

Вероятно, она не может дождаться, когда пойдет дождь, чтобы обосноваться. Однажды она сказала: «…есть вещи, без которых я не могу прожить и несколько часов».

Я борюсь с желанием закатить глаза и тащу тяжелую ношу вверх по лестнице, в то время как Мэнди топает сзади, внимательно глядя под ноги, чтобы ее новые туфли не развалились.

Правда это моя вина.

Когда она втянула нас в это, я должна была позволить ей сделать всю тяжелую работу самой, а не предлагать помощь в надежде, что физический труд поможет мне отвлечься.

В моих мыслях до сих пор крутился один и тот же вопрос: «Он так чертовски горяч. Какого черта я не пошла с ним?».

Я выпила всего один коктейль. Несмотря на это, скорее всего, закончилось бы тем, что я выясняла бы, так ли он хорош в постели, как кажется на первый взгляд.

Интересно, если бы выпала новая возможность, он захотел бы меня? Наверное, нет, судя по тому, что он не особенно рад меня видеть. На самом деле, можно с уверенностью сказать, он бы предпочел оставить меня мерзнуть на улице, если бы не моя просьба.

Игнорируя тяжёлое чувство сожаления, я быстро выкидываю различные «что» и «если» с задворок моего сознания.

Ветер усилился, каждый порыв оставляет синяк на моем теле. На мгновение, страх того, что он передумает, захватил меня. Но, когда я делаю последний шаг, то выдыхаю с облегчением. Дверь в доме открыта, свет мерцает изнутри. Я чувствую пьянящий запах горящей древесины. Мне уже кажется, что я грею руки о чашку горячего кофе, мечтательно глядя на огонь в камине, после долгого утомительного дня тепло потихоньку просачивается в меня.

– Мы должны постучать? – Мэнди взглянула на меня, прежде чем открыть дверь.

– Зачем ты спрашиваешь? – бормочу я, следуя за ней.

Внутри меня ждет хмурый, но чертовски сексуальный парень. Он бросает взгляд на чемодан Мэнди.

Мои глаза осматривают его с головы до пят, медленно следуют по его джинсам и расстегнутой рубашке, засученным рукавам, красивой бронзовой коже и темным волосам. Крыльцо еле освещено, но он выглядит божественно, стоя там, наполовину погруженный в темноту. Вид потрясающий. Мне кажется, будто я знаю его всю свою жизнь, а не несколько минут.

Я прищуриваюсь и возвращаюсь к тому месту, где мы впервые встретились, чтобы не создалось впечатление, что я пялюсь.

Я мечтала о нем так долго, что кажется, будто мы знакомы целую вечность. Его лицо, грудь, и выпирающиеся бицепсы – все в нем кажется мне очень родным, и это странно. Тот факт, что в моей голове мы занимались сексом больше, чем на самом деле, одновременно волнующе и неловко, и сейчас эти мысли кусают меня за задницу, я едва могу контролировать жар, несущийся к моему лицу.

– Мы можем поговорить наедине? –  сказал он, не глядя в нашу сторону.

Я предполагаю, что он это мне. Роняю чемодан, снимаю туфли и мокрую куртку, повесив ее на крючок возле двери, после обращаюсь к Мэнди, – Жди здесь. Я скоро вернусь.

Мое сердце колотится в груди, и я следую за ним в тускло освещенную кухню, не зная, чего ожидать.

Он выгонит нас? Вполне возможно, не так ли?

Когда он прислоняется к дверному косяку, выражение его лица остается каменным, руки скрещены на груди. Хотя он на половину скрыт слабым светом, все равно его красивое лицо отлично видно.

На мгновение я забыла, зачем я здесь. Но когда посмотрела вверх на разгневанного парня, ростом метр восемьдесят, он тихо произнес:

– Я сказал никакого чемодана.

– Это не мое.

Он посмотрел поверх моего плеча на Мэнди.

– Если не твое, то ладно.

Это неожиданно.

Моя челюсть падает. Он испытывает каждую унцию моей выдержки, чтобы не поддеть в ответ на его колкое замечание.

Он ненавидит меня, или, скорее всего, пытается наказать. Его высокомерие грандиозно. Я уверена, его можно увидеть из космоса. И это бесит.

– Спасибо, что позволил нам остаться, – говорю я достаточно громко, чтобы Мэнди могла слышать, – Ты очень щедр.