Текст книги "Прекрасное безумие (ЛП)"

Автор книги: Д. Рид

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

– Сначала нам нужно будет осмотреть ущерб, – небрежно говорит он, отвернувшись от меня. – Штормы здесь не особенно добрые.

Я киваю, хотя это новость для меня.

Он продолжает:

– Ты действительно хочешь помочь?

Я киваю головой, и его великолепная улыбка становится немного шире.

– Хорошо. Тогда держись рядом со мной и не делай ничего опрометчивого.

Я нахмурилась, потому что я понятия не имею, о чём он говорит. Что я могу сделать опрометчиво?

Но нет времени спрашивать, потому что Келлан уходит. Я следую за ним, наблюдая, когда он открывает главную дверь в сарай, его мышцы натягивают рубашку. Сухожилия в его предплечьях гибки и растягиваются, а сексуальный стон проникает сквозь его губы.

Наконец дверь со стоном открывается, и он пропускает меня внутрь.

Интерьер разделен на огромные загоны с верхними и нижними открывающимися дверьми и залами слева и справа. Слева от меня коровы. Справа есть стойла с лошадьми. В дальнем конце есть склад, где он держит корм и сено. Пыль летит, когда мы идем.

– Амбару больше ста лет, – говорит Келлан. – Земля принадлежала моей семье в течение нескольких поколений.

– Вау, – говорю, я впечатлена и всматриваюсь, медленно кружась.

Утренний свет проникает сквозь высокие окна, и ядовитый запах сена, пыли и навоза ударяет мне в нос. Это неплохо пахнет, просто землисто отличаясь от города.

Я держусь близко к нему, когда он открывает загон и осматривает одну лошадь за другой, а затем направляет их на улицу, присаживаясь на корточки.

Я мало знаю о лошадях, но они огромные и ухоженные. Даже я могу сказать, что Келлан очень заботится о них.

– Ты их боишься? – спрашивает Келлан.

– Что? Нет.

Это не вся правда. Я не боюсь лошадей, как таковых.

Но они выглядят как что-то с арены гладиатора – такого, что может затоптать вас до смерти.

– Хорошо. Может быть, я научу тебя ездить на них, если ты захочешь.

– Почему ты думаешь, что я не умею ездить? – осмелившись, спрашиваю я.

Он наклоняет голову, его глаза пробегают по моему телу.

– Я могу сказать.

Я не беспокоюсь об ответе. Нет смысла говорить ему, что он ошибается, потому что это не так.

Но, черт возьми, с ним я никогда не знаю, чувствовать себя оскорбленной или нет.

Это кажется мне вечностью, но он работает молча, быстро переходя от стойла к стойлу, осматривая деревянные панели и большие окна, открывая больше дверей, заправляя корм. Через час он вроде все сделал, и, казалось бы, остался довольный, и тогда мы возвращаемся на улицу.

– Это все? – спрашиваю я. Это было не так трудно.

– Нет, нам еще нужно взглянуть на быков. Их амбар находится примерно в миле отсюда.

В миле?

Я не уверена, что мои ноги могут отнести меня так далеко, и все-таки я растянула губы в улыбке.

– Конечно, – я указываю на сарай. – Разве сначала мы не должны сделать уборку?

– Обычно у меня нет гостей, которые убирают стойла, если они меня не попросят, – он подмигивает, и мое дыхание застревает в горле.

В солнечном свете он такой великолепный, это нереально. Его зеленые глаза, кажется, ловят и отражают золотой свет. Ветер растрепал его волосы, вдувая прядь ему в глаза. Я хочу отбросить её в сторону, но воздержусь от этого.

Он все равно убирает ее и проводит рукой по волосам, движение медленное и сексуальное. Я отвожу взгляд и обнимаю себя за талию, не потому что мне холодно, а потому, что мне нужно что-то установить между нами, даже если стена воображаема.

– Могу я погладить лошадей? – спрашиваю я. Мой взгляд устремлен к ним. Они пируют на траве, их мускулистые тела сильные и величественные.

– Нет, но ты можешь прокатиться на одном, если хочешь, – говорит Келлан. – Пойдем, я познакомлю тебя с ними.

Не дожидаясь ответа, он хватает за руку и ведет меня, рассказывая мне их имена и вспоминая, как он получил каждого из них.

Я стараюсь слушать, но все, о чем я могу думать, это его пальцы на моей коже, тепло его тела, сила, исходящая от него.

– Это Бренна, – говорит Келлан. – Она самая тихая, самая терпеливая лошадь, которую я когда-либо имел.

– Она прекрасна.

Я глажу ее морду, почти ожидая, что Бренна укусит или иным образом выразит свое неудовольствие. К моему удивлению, ей это нравится.

– Тебе нужно прокатиться.

– Я не могу, – говорю я.

– Не можешь или не хочешь? – спрашивает Келлан.

– Я не могу, – сухо говорю я. – Ты, будучи экспертом, уже понял это.

 Ты на нее заберешься в мгновение ока, – он смотрит на небо и хмурится. Темные облака собираются на расстоянии, но не похоже, что скоро будет дождь. – Подожди, пока я возьму седло.

Я жду, пока он выйдет из зоны слышимости, прежде чем я подхожу к Бренне.

– Ты, кажется, хорошо его знаешь. Ты тоже не скажешь мне, что я должна спать с ним? – она фыркает, и я смеюсь. – Точно мое мнение. Он горячий, но только потому, что кому-то жарко, это не достаточная причина, чтобы переспать с ним, – я лезу через забор, чтобы погладить ее шею, когда я замечаю какое-то движение.

Лай доносится слишком поздно.

Я поворачиваюсь в тот момент, когда Келлан кричит издалека:

– Снайпер, нет!

Но уже слишком поздно. Все, что я вижу, это размытого черно-коричневого мутанта, когда его лапы оседают на моих плечах, и я падаю назад, приземляясь на задницу. Удар смягчается одеялом грязи, доходящим до моих колен, и теперь покрывает половину меня. Но у меня нет времени переварить тот факт, что я только что приземлилась на свою задницу перед самым жарким парнем в истории – вот, дерьмо.

– Снайпер, нет, – приказывает Келлан. – Слезь с нее сейчас же.

Я смотрю в самые мягкие карие глаза. Острые, обнаженные зубы почти в нескольких дюймах от моего лица, но есть также розовый язык, который болтается.

– Ава, не двигайся, – шепчет Келлан, его голос наполнен волнением и страхом.

Краем глаза я наблюдаю, как он медленно приближается, ладони слегка приподняты, его голос шепчет успокаивающие слова немецкой овчарке.

О, он не может быть серьезным.

Я закатываю глаза и изо всех сил сажусь, отталкивая большую собаку.

– Хороший мальчик, – я хвалю его и глажу негабаритную голову.

 Нет, не трогай его, – говорит Келлан.

Серьезно, он действительно звучит панически.

– Почему нет? Он такой милый.

И он.

Собака лижет мое запястье и наклоняется ко мне, почти укладывая меня обратно в грязь. Его энтузиазм и волнение заразны, и я смеюсь.

Мне понадобилось время, чтобы подняться на ноги и посмотреть в глаза Келлану. Его взгляд странный, наполненный жарой, такой горячий, что он горит на моей коже.

Никто никогда не смотрел на меня так.

– Он тебе нравится, – смущенно говорит Келлан. Его голос вызывает восхищение и уважение, но его лицо показывает что-то еще. – У тебя есть собака?

– Нет, мои родители никогда мне не позволяли, – я смотрю на Снайпера, который прыгает вверх и вниз, умоляя дать облизать меня его собачьим языком. – Почему?

Он пожимает плечами.

– Мне просто интересно. Эта собака не любит никого, кроме меня.

– И меня.

Я провожу руками сквозь шерсть Снайпера, а затем начинаю тереть его уши.

– Мне потребовалось полгода, чтобы он позволил мне дотронуться до него, – замечает Келлан, наблюдая за мной со странным выражением. – Он военная собака с ПТСР. Я принял его. Нет, это не нормально.

– Меня все любят, – бормочу я.

Его бровь поднимается и возвращается его обычное высокомерие.

– Не все.

Его утверждение поражает меня как пощечина. Моя голова поворачивается к нему.

– Что, черт возьми, это должно означать?

Он пожимает плечами и подходит ближе. Его пальцы обхватывают мою руку, и, прежде чем я это понимаю, я снова стою на ногах, Снайпер сразу забыт.

Келлан стоит рядом, глядя на меня, его горячее дыхание согревает мои губы.

– Ты мне не нравишься, – шепчет он, его лицо темное, глаза с полузакрыты.

Что блядь?

Когда я смотрю на него, я понимаю, что он, вероятно, ревнив.

Ревнует, что его собака любит меня.

– Ты всегда такой тупой? – я качаю головой и выдергиваю руку из его хватки. – Подожди, не отвечай на это. Кажется, я знаю ответ.

– Поверь мне, ты этого не сделаешь.

Воздух вокруг нас, кажется, остыл на несколько градусов.

Что с этим парнем, дует все: горячее и холодное? Почему он не может быть похож на обычного человека и, по крайней мере, притворяется очаровательным, пока не залезет в мои трусики?

– Я тоже тебя не люблю, – говорю я и поворачиваюсь, чтобы уйти. Его хватка на моей руке удерживает меня.

– Ава?

– Что? – я рычу на него без причины. Это такая незрелая реакция, но я не могу справиться с чувством обиды. Обидно, что он не любит меня. Обидно, что он ревнует, когда это даже не моя вина. Обидно, что он не может быть счастлив, что его собака любит меня.

– Ты мне не нравишься, – снова говорит он.

– Ты сказал это совершенно ясно.

– Нет, ты не понимаешь, – он глубоко вздыхает и его медленно отпускает. – Ты неправильно поняла. Я не люблю тебя, потому что хочу тебя. Ты должна принять это как комплимент. Женщины, которые мне не нравились, всегда были лучшими.

Мой рот открывается и закрывается.

– Ты такой мудак, ты это знаешь? – говорю я сквозь стиснутые зубы.

– Почему? Потому что я просто сказал тебе, что хочу тебя?

– Нет, потому что ты подразумеваешь, что я могу быть просто еще одним твоим завоеванием. Это все, что я для тебя, не так ли? – мои глаза пылают, когда я шагаю вперед и тычу пальцем в его твердую грудь. – Ты когда-нибудь спрашивал этих женщин, понравилось ли им?

Он отступает и улыбается мне, наглой улыбкой, которая так и просит, чтобы я ударила его в лицо.

– Не нужно было. Их крики всегда говорили за них.

С этим он возвращается к лошадям, свистнув, чтобы Снайпер последовал за ним. Собака этого не делает. Он сидит рядом и смотрит на меня, ожидая.

– Теперь ты хороший мальчик, – говорю я, улыбаясь и поглаживая его голову. – Я не люблю его. И я уверена, он тебе тоже не нравится.

Глава 12

Есть разница между тоской и жизнью в фантазиях. Существует также разница между желанием близости с кем-то, кто является твоей мечтой, и желанием чего-то, что ты знаешь, плохо кончится для тебя. Мечта или нет, я знаю, что с Келланом это может и не закончится хорошо.

Я стою на месте в течение пяти минут, прежде чем решаю, что кем бы ни был Келлан, он определенно не тот, кого я хочу подпустить слишком близко к себе или своему сердцу.

Во-первых, он слишком симпатичный. Красивые люди всегда уходят насовсем.

И, во-вторых, я уже встретила свою долю плохих парней и, довольно хорошо знакома с их игрой, Келлан выводит ее на совершенно новый уровень.

Он слишком самоуверен в себе.

Он ведет себя так, как будто каждая женщина – честная игра, а мир – его детская площадка. Если он думает, что он только должен позвать, и я буду прыгать на его подножку, он ошибается. Тот факт, что он хочет меня, и не делает из этого ничего секретного, не больше, чем просто развлечение, но делает его совершенно другим видом опасности.

Это все слишком заманчиво.

Я не знаю как бороться с таким, как он.

Держаться подальше от него – это не просто необходимость. Это стало приоритетом, потому что нет никакого способа, что я когда-нибудь превращусь в одну из тех женщин, которых он использовал и бросил.

– Я возвращаюсь в дом, – крикнула я и начала свое восхождение, прежде чем он смог бы остановить меня.

– А как насчет работы? – кричит он.

– Ты можешь сделать это сам. Я не собираюсь оставаться.

– Хорошо. Одевайся. Посмотрим, как долго ты обойдешься без меня.

Вау.

Парень действительно предполагает, что он понадобится мне только потому, что я женщина.

Говоря о сексизме.

– Высокомерный придурок, – говорю я и направляюсь в направлении того места, откуда мы пришли.

– Я слышал тебя, – кричит мне Келлан.

– Надеюсь, что да, – я возвращаюсь к нему, и мой взгляд кипит. – Потому что это мое честное мнение о тебе, – я продолжаю идти со Снайпером, приклеенным к моей лодыжке, несколько раз оглядываясь через плечо, чтобы посмотреть идет ли Келлан за мной. Он и не пытается.

Это прекрасно.

В любом случае, Снайпер – намного лучший компаньон.

Дом находится далеко, это вверх по склону. С того места, где я стою, я даже не вижу его, но я уверена, что едва ли у меня уйдет десять минут, чтобы добраться до него, пятнадцать минут минимум. Я задыхаюсь и стону, когда пробираюсь сквозь грязь, и понимаю, что подниматься по холму намного хуже, чем спускаться вниз. Я едва успела пройти несколько ярдов, когда мне в лицо ударяет порыв ветра. Я теряю равновесие на мгновение и падаю назад.

Я падаю на спину, и крик уходит в горло.

Боль, стреляющая через мою лодыжку, мучительна. Мое зрение размывается. Я сильно кусаю губу, чтобы задушить визг, оказавшийся глубоко в горле. Снайпер лает один раз, затем дважды, а затем убегает, вероятно, испуганный моим криком.

– Блядь! Черт возьми, – бормочу я, пытаясь встать на ноги, но обнаруживаю, что не могу.

Я ощупываю пульсирующую лодыжку. Она горит, когда я касаюсь ее.

– Ты в порядке?

Голос Келлана доносится, прежде чем я вижу его. Я киваю и смотрю на него сквозь завесу ненужных слез, туманящих зрение. Снайпер снова лает. Он стоит рядом с Келланом, глядя на нас обоих.

– Хороший мальчик, – говорит Келлан собаке. – Он пришел, чтобы позвать меня.

– Я в порядке, – говорю сквозь стиснутые зубы. Боль в лодыжке стреляет в коленный сустав. Несмотря на ветер, моя спина мокрая от пота. Я сломала руку, когда мне было пять лет, и у меня удалили миндалины в девять, поэтому я знаю, что такое физическая боль. Тем не менее, это так больно, что я могу просто потерять сознание.

Моей лодыжке кажется, что ее переехал грузовик.

– Я в порядке, – говорю я снова. Поднимаясь на руку, я стараюсь устоять, но безрезультатно.

– Позволь мне посмотреть.

Прежде чем я протестую, Келлан снимает мой ботинок, и его пальцы ощущаются на моей голой коже, проверяя, подталкивая.

Его прикосновение – это пытка.

– Больно, – я задыхаюсь.

– Надеюсь, она не сломана, – бормочет он.

Я поднимаюсь на локти, чтобы лучше рассмотреть, но лучше бы я этого не делала. Большой, пурпурный синяк образуется там, где находится кость, и моя нога выглядит так, будто она вот-вот набухнет.

Келлан нажимает на нее кончиками пальцев, и я хныкаю. Он держит мою лодыжку на месте, затем нажимает еще немного, двигая пальцами.

– Не сломана, – заявляет он, в конце концов. – Я думаю, что это всего лишь незначительное растяжение связок, но это может быть хуже. Я отвезу тебя обратно в дом и перевяжу лодыжку.

– Нет, спасибо, – бормочу я. – Все будет хорошо.

– Ава, ты не в порядке. Ты не можешь ходить. Тебе нужна помощь.

Да, но я все еще сержусь на него.

– Я не хочу твоей помощи, – прошипела я. – Мне не нужна помощь от кого-то, кто не любит меня, но хочет использовать меня для хорошего траха.

Он выдыхает.

– То, что я сказал, не правда. Я не это имел в виду.

Я издеваюсь.

– Да правильно. Какая часть? Та, в которой ты хочешь меня или не нравлюсь тебе?

Вздохнув, он садится рядом со мной.

– Очевидно, есть части тела, которые мне нравятся.

Я смотрю на него с отвращением.

Он говорит о моем теле?

Он звучит так, как будто это хорошо.

– Забудь об этом.

Я делаю попытку встать, но он держит меня.

– Я не знаю тебя, очевидно. Я могу судить только по тому, что я видел до сих пор. Ты вообще симпатичная. Мне нравится твоя компания, иначе я бы послал тебя подальше.

Ему нравится моя компания – эта мысль заставляет меня немного улыбнуться.

– Ты просто так говоришь, потому что ты хочешь мне помочь.

Келлан медленно покачал головой.

– Нет, я говорю, что я забочусь о тебе. Это все. Я считаю, что с этим трудно справиться.

Его слова лишают меня дара речи.

Наши взгляды встречаются, и что-то происходит между нами. Спустя мгновение, еще один толчок боли взмывает вверх по моей лодыжке, и я вздрагиваю.

– Вот и все. Я не беру на себя никакой ответственности, – говорит Келлан, наш странный момент разрушен.

Я киваю и задерживаю дыхание, пока он поднимает меня на руки, как будто я ничего не вешу и я кладу голову ему на плечо, когда он несет меня обратно к сараю.

Боль становится тупой, с постоянной пульсацией, и я прикусываю губу, чтобы сдержать ругательство.

Мы добираемся до сарая, он седлает коня, потом помогает мне подняться. Мои ноги болтаются с одной стороны. Он садится позади меня, одной рукой держа поводья, другую обернув вокруг моей талии, чтобы удержать меня на месте, когда он направляет лошадь.

Хотя это последняя вещь, которую я хочу, я прижимаю ладонь к его бедру, чтобы держаться. Его мышцы тверды и выточены, словно из камня. Широкие от верховой езды, и Бог знает, чего еще. Его грудь как сталь возле моего лица.

– Держись за меня.

Его голос мягкий. Я киваю и делаю, как он просит.

– Готова? – спрашивает он.

Я киваю, и лошадь начинает идти.

Близко он пахнет удивительно. Я вдыхаю смесь тепла и геля для душа, природы и что-то настолько пьянящее, что заставляет меня хотеть прижать мои губы к его коже, чтобы посмотреть, что произойдет.

Хорошо, что он сидит позади меня, не обращая внимания на характер моих мыслей и нерегулярный стук моего сердца.

Где мой контроль?

Он просто парень, хоть и горячий и запретный.

Как говорила моя мама, все женщины проходят фазу симпатичного мальчика... они трахают одного, плачут по другим, а затем выходят замуж за скучного и безопасного бухгалтера по соседству.

Я много раз пробовала себя в отношениях. Большинство ребят, которых я ждала, были скучными, и просто придурками, которые думали, что секс следует вскоре после напитка и является обязательной частью любого первого свидания. Однако ни один из них не был похож на Келлана.

Мои пальцы немного продвигаются – очевидно, нужно за что-то удержаться. Что-то тяжело упирается в мое бедро – я не могу сказать, что это  седло, или признак, что эта ситуация возбуждает Келлана.

Мысль становится такой жаркой и волнующей, что я втягиваю воздух. Легкие чувствуют себя лишенными кислорода, и мое дыхание переходит в странные небольшие вздохи. Картина обнаженного и растянутого на кровати Келлана, мгновенно представляется мне. Определенные части его размыты, так как моя фантазия знает, что ничто из того, что я когда-либо видела, не могло соответствовать ему. Я хочу посмотреть, чтобы только увидеть, насколько эта часть его так же вкусна, как и все остальное. Но я отказываюсь подчиняться приказам моего извращенного мозга.

Глава 13

После того, что кажется вечностью, мы доходим до крыльца. Келлан наконец закрепляет уздечку на веранде, затем снова поднимает меня на руки.

Он отталкивает дверь и проносит меня на кухню, усаживая за стол. Уходит на несколько минут и возвращается с аптечкой, полотенцем и чашей. Я жду, что он вернется к своим занятиям, но вместо этого садится возле меня. Его близость слишком близка к комфорту, когда он снова начинает проверять мою лодыжку.

Его рука кажется грубой на моей коже.

Как будто он всю жизнь работал на ферме.

В жизни я не могу представить, чтобы он был владельцем ночного клуба, такого, где вечеринки на всю ночь, и все же его дорогая машина предполагает, что он это делает. В то же время странно думать, что такой богатый парень, как он, обладает только чистым физическим трудом. Это меня заставляет задуматься о его прошлом, кто он, что он делает.

– Этого бы не случилось, если бы ты не пыталась убежать от меня. Я сказал тебе оставаться рядом, – замечает Келлан, его хриплый шепот мгновенно посылает удар сквозь мое тело.

Конечно, он мог подумать об этом.

– Я не бегала и, конечно, не от тебя.

– Да. Ава, – он колеблется. Слова остаются невысказанными.

То, как он говорит мое имя  слишком хрипло. Слишком интимно. Оно отскакивает от его языка, как будто принадлежит ему.

Как будто он владеет им.

Мое тело мгновенно напрягается, и я проклинаю свою неудачу за то, что не только подтолкнула меня к Монтане и в объятия этого человека, но и за то, что даровала ему высокомерие, которое делает его слишком наблюдательным.

– Как бы то ни было, что бы ты ни хотел сказать, не делай этого, – бормочу я. – Я не могу разобраться с твоим видом в этот момент в моей жизни. Не тогда, когда все только окончательно начало идти по плану.

– Мой вид, неужели? – наконец он встает на колени у моих ног. Его пальцы начинают заниматься моей опухшей лодыжкой, нанося влажное полотенце. Я вздрагиваю, когда он снова касается больного места. – Вот так. Могу я спросить, что это опять?

– Спасибо за вопрос. Я буду более чем счастлива просветить тебя. Ты – высокомерный член, который, кажется, думает, что ноги женщины должны быть раздвинуты. И если ты растоптал некоторые сердца в процессе, то пусть будет так. Готова поспорить, это связано с описанием задания.

– Ты все поняла, да? – он останавливается и смотрит на меня, его глаза мерцают от удовольствия.

Я вызывающе поднимаю подбородок.

– Ты ставишь свою задницу, которую я имею.

Его глаза снова мерцают.

Большая ошибка, чтобы бросать ему вызов.

Почему я не могу держать язык за зубами, когда это имеет значение?

Я хочу вернуть свои слова.

Только как?

– Ты все еще не ответила, что я хочу знать, – говорит Келлан. Его взгляд темный, глаза полуприкрыты. Я понятия не имею, о чем он думает, и неведение сводит меня с ума.

– Я не заметила, что ты задал вопрос, – замечаю я.

– Я никогда не говорил, что у меня есть. Я все время чему-то удивляюсь.

– Да? Чему это?

Его длинные пальцы обхватывают мое лицо с обеих сторон, удерживая мою голову на месте. Его губы приближаются, пока его дыхание не ощущается как мягкие бабочки на моем рту. Он возвышается надо мной, его близость нервирует, но то, что заставляет меня затаить дыхание в ожидании его следующего движения, – это то, как он смотрит на меня своими горящими зелеными глазами.

Как будто он хочет поцеловать меня.

Я хочу, чтобы он это сделал.

Я хочу, чтобы он был так плох, я чувствую, что я наклоняюсь к нему – всего на секунду, но этого достаточно, чтобы принести злую улыбку ему в губы.

– Вот, о чем я подумал, – говорит Келлан.

– О чем ты подумал?

Он собирается сказать что-то глупое, что сильно разозлит меня. Я просто знаю это. И все же я все еще хочу, чтобы он ответил на вопрос, который я не должна была задавать.

– То, что ты хочешь меня.

Его тон уверенный и беззаботный, как будто в аду не может быть неправильного вывода.

До этого момента я могла отрицать это.

Но искусственный пас, который я только что сделала, не то, что я могу изменить.

Да, я хочу его.

Но мы не всегда хотим то, что нам нужно. Мне нужен кто-то, кто надежен, кто-то, с кем я могу построить будущее, если я влюблюсь, кто серьезно относится к отношениям. Келлан противник обязательств и стабильности. Он против всего, что я когда-либо знала.

Я могу легко влюбиться в него, но вместо моего счастливого финала он будет моим падением.

Он – прекрасное отвлечение от реальности с перспективой разрушения сердца.

Я поднимаю подбородок и смотрю на него, надеясь, что в моем взгляде кинжалы льда.

Он молчит.

– Хорошо, – говорю я. – Может быть, я хочу тебя немного. Ты привлекателен для глаз, и у меня было немного свободного времени, – я останавливаюсь, рассматривая его, чтобы поймать его выражение – моргание, ухмылку, шок, все, что может выдать, что он может быть, затронут тем, что я говорю. – Но только потому, что я нахожу тебя привлекательным, это не значит, что я прыгну в твою постель. Это все.

Я снова останавливаюсь, ожидая ответа. Всплеск забавы никогда не оставляет его глаза, поскольку он просто пожимает плечами, казалось бы, не заинтересованный, чтобы узнать ответ.

– Это окончательно? – спрашивает Келлан.

– Мне неинтересно, – говорю я холодно.

– Понимаешь ли, вот поэтому у нас есть проблема. Я тебе не верю.

Я нахмурилась, а он добавляет:

– Ты отрицаешь. Я знаю, что ты относишься ко мне так же, как я к тебе отношусь.

Его пальцы расположились под моим подбородком, заставив меня встретить его взгляд.

– Меня влечет к тебе, и да, для меня все это весело, но, по крайней мере, я честен. Меня раздражает то, что ты не честна. Вот, как я это вижу: ты одинока, и я одинок. Мы оба не ищем обязательств, – он снова пожал плечами. – Это безопасно.

Вау.

Он просто не остановится.

Я моргаю несколько раз, пока его слова крутятся в моем сознании.

– Кто сказал, что я одинока?

– Твоя подруга. Мэнди.

– Я знаю ее имя, – бормочу я, все еще глядя на него. – Ты спросил ее?

– И не нужно было, – говорит Келлан. – Как только она узнала, что мы встретились перед «Клубом 69», она выпалила все твою биографию, в особенности последние три месяца твоей жизни.

Он многозначительно шевелит бровями. Я не должна была пустить все на самотек, но к сожалению, я это сделала.

После того, как я легла спать, они значит много говорили...

Мэнди такой предатель! Отныне я собираюсь сознательно раскрыть ее.

– Что именно она рассказала? – осторожно спрашиваю я.

Келлан смеется, играя на моих нервах, и я понятия не имею, почему.

Но меня это похоже не раздражает. На самом деле, это самый красивый смех, который я когда-либо слышала. Жаль, что такой сексуальный голос и потрясающая внешняя упаковка поставляются с самым дерьмовым характером, который я когда-либо встречала.

– Я мог бы сказать тебе, но что получу взамен?

– Ничего, – я смотрю на него. – Я могла бы спросить ее, ты знаешь. Она моя лучшая подруга.

– Я ее не вижу, – он смотрит на меня. – Разве ты не задавалась вопросом, почему она ушла?

Я сужаю глаза в подозрении.

– Я это знала, – говорю я медленно. – Она рассказала тебе кое-что, прежде чем уйти?

– Мои губы запечатаны.

Он "застегнул" губы, и это такой смешной жест, что я рассмеялась.

– Ее попытка безуспешна. Я не буду спать с тобой.

– Ты уверена? – спрашивает он. – Мне нравится, когда ты извиваешься.

Он такого высокого мнения о себе.

Стремясь сохранять спокойствие, я глубоко вздыхаю и медленно выпускаю воздух.

– Я не извиваюсь.

– Вот на этой лошади ты извивалась.

– Я не буду спорить с тобой, – говорю я, качая головой.

– Потому что у тебя нет доводов.

Я задыхаюсь от смеха. Он бросает мне вызов. Я вижу как его рот кривится в ухмылку, настолько сексуальную, что я боюсь, это подожжет меня. Я уверена, чувствую это между моими ногами.

Что я могу ответить, когда он прав, и он это знает?

Я извивалась против него, и, честно говоря, я уверена, что, учитывая этот шанс, мое предательское тело сделает это снова.

В тишине комнаты я наблюдаю, как он применяет лосьон, который пахнет обычным больничным запахом.

– Итак, ты врач или обучен в медицинской области?

Я указываю на свою лодыжку, желая узнать о нем больше.

– Ничего подобного, – он закрепляет повязку на моей лодыжке. – Я просто хорош с лошадьми. Они не так сильно отличаются от женщин.

– Ах.

Я киваю в знак согласия.

– Ты действительно очаровательна. Кто-нибудь когда-нибудь говорил тебе об этом?

Он смеется хриплым смехом. Несмотря на обидные слова, которые он просто бросил мне в лицо, я обнаружила, что меня совсем не оскорбляют. Я не знаю почему, но я не ожидала от него ничего другого.

– Лошади верны, пока ты заботишься о них, – объясняет Келлан, игнорируя мое заявление. – Но их эмоции, как правило, улучшают их, и они всегда ставят себя на первое место. Они, не колеблясь, сбросят тебя.

Его слова застали меня врасплох.

Его улыбка все еще на месте, но темный блеск покинул его глаза.

Что-то в его тоне заставляет меня думать, что у него были плохие отношения.

Может быть, именно поэтому он такой, какой есть.

– Мне жаль, что ты так думаешь. Но я могу заверить тебя – не все женщины одинаковы.

Я откидываю волосы с лица, недоумевая, что случилось с ним в прошлом, что он обобщил всю женскую популяцию.

У каждого свой шкаф, полный эмоционального багажа. Он приходит с людьми, которых мы пускаем в наши сердца и жизни. Очевидно, я здесь не для того, чтобы доказать, что Келлан ошибается, поэтому я прочищаю горло и немного размышляю над изменением темы.

Через кухонное окно я смотрю на Снайпера снаружи. Он растянулся на лужайке, его голова лежит между лапами. Из его расслабленной осанки, я могу сделать вывод, что он в собачьей дремоте.

– Он хорошая собака, – говорю я из необходимости поддерживать разговор.

– Так и есть.

Я возвращаюсь к Келлану.

– Ты говорил, что ты его приютил?

– Это длинная история.

– У меня нет ничего, кроме времени, как ты видишь.

Я указываю на свою лодыжку.

Он рассмеялся.

– С вывихнутой лодыжкой, действительно, есть.

Он откладывает аптечку и садится рядом со мной. Вместе мы поворачиваемся к Снайперу.

– Он военная рабочая собака, которая должна была быть усыплена, – говорит Келлан.

– В самом деле? Но почему? Он такой милый, – я не могу не расстраиваться. – Кроме того, как военная рабочая собака, он, вероятно, очень полезен.

– Он был, – Келлан делает паузу, нерешительно. – Снайпер был одним из лучших на службе. Его обучили находить мины-ловушки, бомбы и мины, отслеживать войска противника и пропавших без вести. Все, что нужно было сделать, это позволить ему ознакомиться с запахом, и он убежит и найдет человека. Он был безжалостным, – он с восхищением качает головой, его глаза теряются в воспоминаниях. – Он спас столько солдат. Но потом…

Я задерживаю дыхание.

– Потом что?

– Его хозяин погиб в результате взрыва бомбы, и он прекратил слушаться кого-нибудь.

– Он должен был быть усыплен, чтобы не навредить? – спрашиваю я недоверчиво.

– Это было нечто большее. Он начал нападать на близких людей. Каждый громкий звук был для него травматичным. Это стало настолько плохо, что он не ел. Он не позволял никому прикоснуться к нему. Он не подчинялся, – Келлан смотрит на меня. – Он считался опасным, неуправляемым, бесполезным.

– Пока ты не спас его.

Он снова кивает.

– Я сделал это, потому что чувствовал, что должен.

Его голос настолько низок, что дрожь пробегает по моему позвоночнику.

– Что ты имеешь в виду? – спросила я, затаив дыхание.

Он отводит взгляд, не спеша с ответом. Его глаза стекленеют, когда он смотрит вдаль, его разум находится в миллионе миль.

– Хозяин Снайпера был моим лучшим другом, – шепчет Келлан наконец. – Когда она умерла, мне показалось, что я должен забрать его.

Я смотрю на собаку, тысячи вопросов проносятся у меня в голове.

Его лучшим другом была женщина, и она была солдатом. Я не могу представить, чтобы кто-то вроде Келлана дружил с женщиной, и, конечно же, не с тем, кто сражался за свою страну.

Черт, я даже не представляю, как он живет на ферме.

И все же, похоже, это так.

Это, как если бы Келлан был совершенно другим человеком, чем тот, которого я себе представляла. Кокетливая сторона его – это только начало. Я чувствую, что мне придется снимать слой за слоем, освобождать по частям, чтобы узнать его.

Может быть, он не так плох, как я думала.

Возможно, за игроком, которого он изображает, кроется настоящий человек с эмоциями, такой, что способен создавать значимые привязанности.