Текст книги "Родная кровь"

Автор книги: Чеви Стивенс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

Сеанс семнадцатый

У вас никогда не было такого ощущения, словно вы заполучили все, чего хотели, а потом каким-то образом упустили все? Упустили свой шанс, слишком сильно стремясь к нему? По дороге сюда я пыталась придумать идеальную метафору для того, что произошло. В этом вся история моей жизни. Я хочу, чтобы все было идеально. Вы знаете, как складывались мои предыдущие отношения с мужчинами. Я готова была рассказывать о них каждому встречному. Либо я была одержима своими бывшими парнями, либо они были одержимы мной. И, как можно понять по толстой папке с моим именем у вас на полке, все это заканчивалось плохо. Боже, я помню, как вы говорили: «Когда вы встретите того самого, единственного, вы это поймете». В такие моменты мне хотелось запустить в вас чем-то тяжелым. Но вы мудро улыбались: «Поверьте мне, Сара, настоящая любовь совсем другая». Когда я встречалась с каким-то мужчиной и наши отношения были на грани краха, даже если в глубине души я понимала это, я все равно спорила с вами до посинения, доказывая, что он – Тот Самый.

Я никогда не осознавала, насколько эти отношения болезненны и насколько вы правы, до тех пор, пока не встретила Эвана. Мои предыдущие отношения напоминали игру: в любой момент мог разразиться скандал, мы никогда не играли в одной команде, и никто не выигрывал. Мы же с Эваном всегда были на одной стороне. Мне не нужно было оглядываться, чтобы понять, где он. Я знала, что он рядом, что он поддерживает меня, что мы движемся к одной цели. А тут я вдруг словно подняла голову и увидела, что он по другую сторону баррикад. Мы словно два боксера, стоящие в разных углах ринга и готовые уйти в защитную стойку, но в конце концов кого-то отправят в нокаут. В последнее время меня очень тревожит изменение наших отношений с Эваном. Все эти ссоры не идут нам на пользу. И эта ситуация пугает меня не меньше Джона. А еще я боюсь своего поведения во время ссор. Потому что когда меня бьют, я всегда даю сдачи, стараясь ударить еще больнее.

Джон позвонил на следующий день после нашего последнего сеанса.

– Мне не хватало разговоров с тобой.

Я ничего не ответила. Мне хотелось обругать его.

– Я рад, что ты написала мне. Я волновался.

Он волновался? Интересно. В большинстве книг о маньяках писали, что серийные убийцы не испытывают сожалений, но знают, как притворяться, а значит, они понимают, что может вызвать сожаления. Рейнолдс тоже подтверждал эту мысль. Я решила проверить свою теорию.

– Ты поступил ужасно, Джон.

– В смысле?

– Ты оставил мне Барби с выжженным лицом, потом присылал мне письма, которые меня огорчили, и ты знал, что мне будет неприятно. Из-за тебя я чувствовала себя просто ужасно.

– Ты солгала мне!

– А ты задавал вопросы, которых тебе не следовало задавать. Может, ты и биологический дедушка Элли, но я не знаю, что тебе от нас нужно. Нужно от нее. Было бы безумием рассказывать тебе о жизни моего ребенка.

– Я хотел узнать тебя получше.

Он говорил смущенно, словно был обескуражен моим напором.

– Но ты не уверен, что можешь мне доверять, так ведь? Вот и со мной так же. Если ты и правда хочешь узнать меня получше, тебе нельзя себя так вести. Если ты злишься на меня, тебе нельзя мне угрожать. Нужно, чтобы ты говорил мне, что тебя беспокоит, и мы вместе будем пытаться решить твои проблемы, понимаешь?

Он немного помолчал.

– Я не могу остановиться.

– Остановиться?

– Я теряю над собой контроль. Это просто случается.

Я попыталась придумать, что нужно сказать в этой ситуации, но как я могла давать ему советы, если и сама, бывает, выхожу из себя? Потом я поняла, что действительно хочу помочь ему. Но почему? Неужели я думала, что где-то в глубине души этого чудовища скрывается что-то человеческое? И что бы это доказало? Что я сама не чудовище?

Я отбросила эту мысль.

– Со мной все происходит немного иначе, Джон, но я…

– Совершенно иначе!

– Потому что ты убиваешь людей? – Мой пульс зашкаливало от такой наглости.

Джон ничего не ответил.

– Иногда я выхожу из себя и тогда тоже причиняю боль людям. Я совершала безумные поступки.

– Я не безумец!

– Я хочу сказать, что в чем-то понимаю тебя. Понимаю, что ты чувствуешь. Тебе хочется контролировать людей. Я понимаю, насколько они злят тебя. – Мне вспомнился скандал с Дереком, мерзкая ухмылка на его лице. Звук удара тела об пол. Я действительно понимала Джона. Больше, чем мне хотелось бы.

Джон молчал, тяжело дыша в трубку. Возможно, нужно было оставить эту тему, но что-то во мне требовало того, чтобы я двигалась дальше. Чтобы я причинила ему боль.

– Ты сказал, что твой отец был жестоким человеком. Он когда-нибудь домогался тебя в сексуальном смысле?

– Нет. – В голосе Джона слышалось отвращение.

– А твоя мать? – не сумела я сдержаться.

– Почему ты так поступаешь, Сара? Зачем ты говоришь такие вещи? – Он повысил голос.

– Вот как я чувствовала себя, когда ты спрашивал меня об Элли.

– В общем, мне это не нравится, – нервно отрезал он.

– Мне это тоже не нравится.

Когда он не ответил, я уже открыла рот, собираясь продолжать в том же духе, но вовремя остановилась. «Стой. Подумай». Что я творю? Я тяжело дышала, лицо раскраснелось. Я настолько увлеклась, опьянела от неожиданной силы, что совершенно позабыла, с кем говорю. Я хотела причинить ему боль. А потом до меня дошло. Именно так и чувствовал себя Джон.

Я застыла на месте, приходя в себя. Что я наделала! Я представила себе, как Рейнолдс и Макбрайд возмущаются, прослушивая наш разговор. Я должна была собирать информацию, а не провоцировать его.

Впрочем, Джон не положил трубку. Еще был шанс все исправить.

Я понизила голос.

– Слушай, мне кажется, это нелегко для нас обоих. Давай сыграем в игру.

– В какую игру? – осторожно осведомился он.

– Что-то вроде «правды или действия». Я задаю вопрос, ты должен честно на него ответить. Потом ты задаешь вопрос, и я тоже отвечаю честно. Тебе даже можно расспросить меня об Элли. – Я закрыла глаза.

– Ты уже доказала, что обманываешь меня.

– Ты меня тоже обманываешь, Джон.

– Я всегда честен с тобой.

– Неправда. Ты хочешь узнать обо мне все, но сам живешь в своем замкнутом мире и ничего не хочешь о нем рассказывать. Может, я больше похожа на тебя, чем ты думаешь.

– Что ты имеешь в виду?

И правда, что я имела в виду? Я вспомнила, как пару мгновений назад испытывала восторг оттого, что ходила по краю, балансируя на грани разума и эмоций. Все чувства обострились, тело напряглось, я была готова к бою.

– Я тебе говорила, что причиняла боль людям, когда выходила из себя. Однажды я столкнула одного парня с лестницы. – Если я преувеличу, может, Джон откроется мне? – Он сломал ногу, повсюду была кровь. Мне не нравится терять над собой контроль, и что-то подсказывает мне, что тебе это тоже не нравится.

Джон молчал.

– Я могу начать, – предложила я.

– Хорошо, мы можем попробовать.

– Ладно. Спроси меня обо всем, что хочешь.

Последовала долгая пауза. Я затаила дыхание.

– Ты боишься меня?

– Да.

– Почему? – опешил Джон. – Я старался быть приятным в общении.

Я даже не знала, что ему на это ответить.

– Моя очередь. Почему ты делаешь кукол с волосами и одеждой своих жертв?

– Чтобы они оставались со мной. Ты была счастлива в приемной семье?

Этот вопрос застал меня врасплох. Меня еще никогда об этом не спрашивали. Да, временами я испытывала счастье, но всегда с примесью беспокойства – счастье могло испариться в любой момент.

Я вспомнила, как мы с мамой однажды пекли мясной пирог. Мне тогда было тринадцать. В кухне было так тепло, вкусно пахло жареным мясом, луком и чесноком. Мама опустила ладонь на мою руку, когда мы раскатывали тесто. Как мы смеялись над тем, что устроили в кухне такой беспорядок! Мы как раз поставили пирог в духовку, когда мама бросилась в туалет. Она вышла бледная, сказала, что ей нужно полежать, и попросила меня присмотреть за пирогом. Я тщательно следила за ним, дожидаясь, пока корочка станет коричневой. Мне так хотелось показать пирог папе!

Он вернулся домой через час, посмотрел на плиту, схватил меня за плечо и развернул к себе.

– И давно духовка работает?

Его лицо покраснело, на шее вздулись вены. Я так испугалась, что ничего не ответила. Краем глаза я заметила, как Лорен взяла Мелани за руку и увела из кухни.

– Где твоя мать?

Я по-прежнему не могла произнести ни слова. Отец потряс меня за плечо.

– Она… она спит. Я забыла о плите. Но…

– Ты могла сжечь весь дом!

Он отпустил меня, но я еще чувствовала его руку на своем плече и потерла больное место.

Отец ткнул пальцем в дверь.

– Убирайся!

Но этого я Джону рассказывать не стала.

– Иногда я чувствовала себя счастливой. Моя очередь. Почему ты хочешь, чтобы твои жертвы оставались рядом?

– Потому что мне одиноко. Ты думала обо мне, когда была маленькая? – Он запнулся, словно смутившись. – Тебе хотелось, чтобы твой отец был таким, как я?

Не мог же он говорить это всерьез! Но он говорил…

– Мне хотелось узнать, кто мой настоящий отец и какой он, да. – Как же мне ответить на его второй вопрос? – И у тебя… Ты обладаешь многими качествами, о которых я мечтала, думая о своем настоящем отце.

Произнеся эти слова, я поняла, что это правда. Джон дарил мне то, чего мне не хватало в моем отце, когда я была маленькая. То, чего мне до сих пор не хватает, хотя мне и сложно в этом признаться. Внимание. «Смени тему, Сара».

– Почему ты всегда убиваешь людей летом?

Джон немного помолчал.

– Впервые это случилось, когда я охотился… – осторожно начал он. – В лесу я наткнулся на влюбленную парочку, и они… ну, ты понимаешь. – Он заговорил быстрее. – И этот тип подбежал ко мне, замахнулся… Пришлось отбиваться, и вот мы уже катаемся по земле… и он бьет меня, очень, очень сильно… знаешь, все эти подлые приемчики… пару раз врезал мне по-настоящему, но у меня был с собой кинжал, и вот… р-р-раз – и я уже всадил кинжал ему под ребра.

– Ты убил его?

– Со второго удара. А девчонка… она принялась кричать. Увидела, что я смотрю на нее, и побежала. Я погнался за ней, но только потому, что она побежала. И вот она бежит все быстрее… а я же только хотел объяснить ей, что я ни в чем не виноват, что это была самозащита. А потом я догнал ее… – Джон осекся. – Наверное, отцу не стоит говорить о таком со своей дочерью.

Мне не хотелось выслушивать все это, но я сказала:

– Все в порядке, Джон. Хорошо, что мы можем поговорить об этом. Что же случилось?

– Я не хотел этого. Но я прижал ту девушку к земле, а она так кричала… В тот день мне было плохо. Стояла такая жара. Но когда я убил ее, мне стало легче.

Он замолчал, ожидая, что я отвечу ему на это. Но я тоже молчала.

– Я посидел рядом с ней немного, но, когда я ушел, шум вернулся, поэтому я навестил ее снова, и мне стало легче. А потом тело нашли.

Я представила себе разлагающееся тело в лесу, и Джона, стоящего рядом, и закрыла глаза.

– И ты начал делать кукол.

– Ну да, – с облегчением сказал Джон, словно был рад тому, что я наконец-то все поняла. – Только с твоей матерью я не довел дело до конца! – Теперь в его голосе зазвучала злость. – Пришлось сделать это с другой женщиной, чтобы шум унялся. После этого я понял наверняка, что это помогает. – Он немного помолчал. – Но я рад, что у меня не получилось убить ее, ведь тогда у меня не было бы тебя.

Я быстро сменила тему.

– Этот шум, Джон. Ты слышишь голоса?

– Я же сказал тебе: я не сумасшедший, – ответил он, будто я ляпнула глупость. – У меня болит голова и шумит в ушах.

И тут до меня дошло.

– Так у тебя мигрени?

– Постоянно.

– И тебе хуже, когда жарко, да? – теперь уже в моем голосе слышался восторг.

– Точно.

Как же я упустила это из виду? Я знала все симптомы. Его стоны, срывающийся голос, упоминания шума. Это из-за мигрени, вызванной жарой.

– У меня они тоже бывают, Джон.

– Правда?

– Да, просто ужасно. И у меня летом тоже обострение.

– Яблочко от яблони, да?

Его слова вернули меня к реальности. Это не был разговор по душам с новообретенным отцом.

– Это началось, когда я была подростком, – сказала я. – А у тебя?

– Еще в детстве.

– Ты что-нибудь принимаешь от мигреней?

Если у него был рецепт, то полиция могла бы выследить его.

– Нет. Мама готовила мне травяные настойки, когда я был ребенком. Она говорила, что боль нагоняют демоны.

– И ты думаешь, что если будешь убивать, то это отпугнет демонов?

– Я уверен в этом. Но мне пора. Приходится следить за длительностью разговора. Еще поговорим.

Ему нужно было следить за длительностью разговора? Вот почему он постоянно бросает трубку! Я чуть не рассмеялась.

– Ладно, береги себя.

Окончив разговор, я поняла, что только что сказала. «Береги себя». Конечно, это просто привычка, я постоянно говорю эту фразу друзьям и родным, когда прощаюсь с ними. Но Джон не был для меня близким человеком. Неужели я так привыкла говорить с ним, что мое бессознательное уже воспринимает его как родственника?

Позвонил Рейнолдс, сказал, что Джон звонил с острова, из селения к северу от Принс-Джорджа, а потом скрылся в горах. Билли был в восторге оттого, сколько мне удалось выяснить. Я тоже была рада. Теперь многое становилось понятным. Во всех книгах написано, что маньяки испытывают эйфорию после того, как убьют кого-то. У Джона это ощущение вызвало уверенность в том, что после убийства у него проходит мигрень. Еще Рейнолдс сказал, что Джон, наверное, убил свою первую жертву в подростковом возрасте. Скорее всего, это был его первый сексуальный опыт, поэтому ощущения были еще сильнее. Мать, оставившая его в детстве, наверняка рассказывала ему разные мифы, и поэтому его убийства были настолько ритуализованы. Серийные убийцы часто создают вымышленные миры в пространстве своего воображения, чтобы защититься от одиночества. Можно только представить себе, о чем мечтал маленький мальчик, брошенный в горах. Мальчик, которому приходилось охотиться, чтобы выжить.

Вечером позвонил Эван, и я хотела поделиться с ним новостями, но он отвечал отрывисто и все время пытался сменить тему, спрашивая меня о работе, Элли, свадебных приглашениях, и это странно, потому что обычно он о таком не говорит.

– У меня не было времени проверить мейл, чтобы определить, кому высылать приглашения, но я займусь этим завтра.

– Не было времени или ты не хотела этим заниматься?

– Эван, я замоталась. Я была занята, ты что, забыл? – Я поняла, что повысила голос, и постаралась успокоиться. – Я сегодня же вечером все разошлю, ладно?

Он молчал.

– Понятно, почему Джон так странно себя ведет и не понимает, что в общении есть определенные ограничения. Наверное, его толком и не воспитывали. Я уверена, что если посмотреть, какой была погода в те дни, когда Джон нападал на свои жертвы, то окажется, что тогда стояла невыносимая жара или произошел резкий скачок давления. Это вызывает мигрени. А ты сам знаешь, какой бывает погода в Интериоре.

– Сара, – Эван вздохнул, – мы можем поговорить о чем-то другом для разнообразия?

– Тебе не кажется интересным то, что у него мигрени, как и у меня?

– Это не отменяет того, что он серийный убийца.

– Знаю, но мне стало легче, когда я поняла, почему он это делает.

– Разве это имеет значение? Он убивает, потому что ему это нравится.

– Конечно, имеет. Теперь мы знаем, почему это происходит, и это дает нам больший шанс на…

– Нам? Ты же помнишь, что ты не коп, верно? Или ты вступила в полицию, пока меня не было дома?

Эван шутил, но я чувствовала раздражение в его голосе. В моей душе горячей волной поднялся гнев. «Остановись. Подумай. Дыши. Он так разговаривает, потому что расстроен. Не реагируй на это. Ищи корень проблемы».

– Эван, я люблю тебя больше всего на свете. Надеюсь, ты это знаешь. Эта история с Джоном отнимает у меня много времени. Но это не означает, что я позабыла о тебе.

– Не одно, так другое. У тебя постоянно возникают какие-то навязчивые идеи.

– Да, я подвержена увлечениям, и ты это знаешь.

– Я скучаю по тем временам, когда твоей навязчивой идеей был я. – Он рассмеялся.

Я тоже улыбнулась, радуясь тому, что напряжение спало.

– Что ж, чем быстрее мы избавимся от этого типа, тем быстрее я вернусь к своей навязчивой идее обустроить нашу совместную жизнь, ладно?

– Это уже похоже на план. Джон не упоминал об очередной встрече?

– Нет, но, наверное, это еще случится. Я думаю, в следующий раз он придет на встречу.

– В следующий раз? Не будет никакого следующего раза, Сара.

И пошло-поехало…

– О боже, Эван! Почему ты все время порываешься мною командовать?

– Я фактически твой муж. И у меня есть право влиять на твои решения в подобных ситуациях.

– Ты не прав. Я тебе уже говорила. Моя встреча с ним – наш единственный шанс на то, чтобы полиция арестовала Джона и мы избавились от него навсегда.

– А что, если его не арестуют? – Эван повысил голос. – Что, если опять что-то пойдет не так? Что тогда?

– Такого не случится. Он уже начал доверять мне. Я это чувствую. Во время последнего разговора Джон рассказал мне больше, чем раньше, и я…

– Ты думаешь, раз он рассказал тебе о своих мигренях, ты теперь в безопасности? Ты полагаешь, что можешь понять ход его мыслей? Ты не коп и не психотерапевт. Или Надин тоже говорит тебе, что встретиться с Джоном – это хорошая идея?

– Она помогает мне понять, чего я хочу на самом деле.

– А что насчет того, чего хочу я?

– Что ты пытаешься сказать мне, Эван?

– Я пытаюсь сказать, что, если ты встретишься с ним, мне придется переосмыслить наши отношения и то, насколько они важны для тебя.

– Ты серьезно?

– Ты подвергаешь свою жизнь опасности, Сара.

– Ты подвергаешь свою жизнь опасности всякий раз, как выходишь с туристами в море.

– Это не одно и то же, и ты это знаешь.

– Поверить не могу в то, что ты мне угрожаешь.

– Я тебе не угрожаю, я просто говорю тебе, что я сейчас чувствую.

– Что ж, может быть, мне тоже следует переосмыслить наши отношения.

И я бросила трубку.

Я сидела, глядя на телефон, и ожидала, что Эван перезвонит мне. Но он этого не сделал. И тогда я позвонила Билли.

Он сразу же приехал, привез мне кофе и пончики.

– Коп с пончиками? Прямо ходячий стереотип.

– Ладно, я же не на диете.

Он похлопал себя по плоскому животу.

Рассмеявшись, я взяла коробку с пончиками и заглянула внутрь, но есть их не стала.

– Вы хотите поговорить о том, что произошло? – спросил Рейнолдс.

– Мне так мерзко от всего этого. Такое ощущение, словно я должна сделать выбор.

– Да, и это непростое решение.

– Я знаю, эгоистично с моей стороны требовать у Эвана, чтобы он поддерживал все мои решения, но он угрожал мне, что разорвет наши отношения!

– Ого! – Билли удивленно приподнял брови.

– Я же поступаю правильно, да?

– Вы единственная, кто может ответить на этот вопрос, Сара. По-моему, все сводится к тому, с каким решением вы сможете жить дальше. И захотите ли вы такой жизни.

– В том-то и дело. Я не прощу себя, если Джон еще кого-нибудь убьет. Как я смогу вести привычную жизнь этим лотом? И, раз уж на то пошло, любым другим летом? Каждые выходные я с ума буду сходить, думая о том, совершил Джон очередное убийство или нет. И как я смогу выйти замуж, если на свадьбе придется оглядываться каждые десять секунд, думая о том, что Джон как-то пробрался сюда?

– Я вас понимаю. – Рейнолдс кивнул. – У меня было ч го-то подобное с моей бывшей девушкой. Ей нужен был обычный парень, а я не мог валяться рядом с ней на диване и смотреть телевизор, зная, что на свободе разгуливает убийца. Если я брался за расследование, то уходил в него с головой, пока не доводил дело до конца. Вот что мне было нужно.

– Именно так я себя и чувствую. Я заварила всю эту кашу, мне ее и расхлебывать. Нужно довести дело до конца.

Во мне опять поднялась волна злости. И почему Эван не понимает меня?

– Я привез вам книгу «Искусство войны». Она у меня в машине. Но, возможно, вам просто следует отвлечься от всего этого.

– Как же мне отвлечься?

– Может, покатаемся немного? Поболтаем?

– Не знаю… Элли в школе, а у меня столько дел…

– И вы действительно собирались заниматься ими?

– Наверное, нет. – Я вздохнула. – Ладно, давайте покатаемся.

Мы ездили по городу около часа, пили кофе, болтали о всякой ерунде. Мою ссору с Эваном мы не обсуждали. Наверное, Билли рассердился, когда узнал, что Эван не разрешает мне помогать полиции в расследовании, но только сказал, что понимает, почему моему жениху сейчас приходится нелегко. По дороге домой я пролистала «Искусство войны» и заметила, что некоторые сентенции выделены маркером. Несколько из них были даже взяты в рамочку.

– Эти стратегии могут быть использованы в любой области – в политике, бизнесе, улаживании конфликтов, в чем угодно. Их можно применять и в расследовании. Джон – прекрасный пример. Эта книга может стать ключом к тому, как его остановить.

– Как по мне, это просто подборка красивых высказываний.

– Но каждое из них по-своему прекрасно. Например: «Следует учиться не планировать, а быстро и правильно реагировать на изменение условий». Именно так и должен поступать любой коп. – Его глаза горели. – Если бы больше полицейских прочли эту книгу, уровень раскрываемости преступлений повысился бы.

– Вам стоит самому написать книгу.

– На самом деле я уже пару лет работаю над чем-то подобным. Хочу написать книгу о том, как «Искусство войны» применимо в работе полицейского. «Победа принадлежит тому, кто может идти и прямым, и извилистым путем».

– Здорово!

– Правда? – Рейнолдс посмотрел на меня.

– Конечно!

Если Билли собирался использовать военные стратегии, чтобы освободить меня от Джона, я всецело поддерживала эту идею. В этом расследовании нужен был человек, способный выйти за рамки привычных установок. А потом я подумала о Сэнди. Насколько далеко она была готова зайти, чтобы поймать Джона?

Всю оставшуюся дорогу домой Рейнолдс рассказывал мне об этой книге.

Когда я вернулась, мой гнев уже успел улечься, и теперь мне было ужасно стыдно за то, что я так повела себя с Званом. Кроме того, меня мучила совесть из-за того, что я каталась в машине с Билли. Я-то знала, что это ничего не значит, но поймет ли это Эван?

Мое сознание заполнили кошмарные образы: Эван покидает мой дом, отменяет свадьбу, Элли рыдает, Эван навещает ее по выходным, я сплю в кровати одна, на мои плечи страшным грузом обрушивается понимание того, что Эван был лучшим, кто повстречался в моей жизни, а я его потеряла.

Поднявшись на второй этаж, я разослала приглашения на свадьбу, потом попыталась позвонить Эвану, но у него был выключен мобильный. Оставлять голосовое сообщение я не стала – не знала, что сказать.

Вечером Эван позвонил мне. Я как раз работала в мастерской.

Я смотрела на экран телефона, чувствуя, как внутри все холодеет. Наконец я взяла трубку.

Ну, поехали…

– Привет, солнышко, – сказал Эван. – Прости меня, я вел себя как идиот. То, что этот тип объявился снова, очень плохо, и мне кажется, ты не понимаешь, насколько он опасен.

Я с облегчением вздохнула. У нас все будет в порядке.

– Я понимаю, Эван. Конечно же, я понимаю. И я надеюсь, ты говорил о нашем разрыве не всерьез, потому что я уже разослала приглашения. – Я рассмеялась.

Эван промолчал. У меня кольнуло в груди.

– Так, ты меня пугаешь, – сказала я.

– Это ты меня пугаешь, Сара. Я хочу жениться на тебе и прожить с тобой всю жизнь. Я люблю тебя. Но ты подвергаешь опасности и себя, и Элли. Я хочу защитить тебя, но ты меня не слушаешься.

– С каких это пор я должна делать все, что ты говоришь? Я же не собака. – Я хихикнула.

Но Эван оставался серьезным.

– Ты понимаешь, что я не об этом. Я не хочу, чтобы ты с ним встречалась. Не знаю, как еще сказать тебе об этом. Я даже не хочу, чтобы ты с ним разговаривала.

– Я все понимаю, Эван. Но я пытаюсь объяснить тебе, что не могу так жить. Это убивает меня.

– Делай что хочешь, Сара. Встреться с Джоном. Мне уже все равно. А теперь мне пора спать. Завтра будет тяжелый день.

– Погоди, Эван, я хочу поговорить об этом…

– Нет, не хочешь. Ты уже приняла решение, и теперь тебе нужно, чтобы я тебя поддержал. Но что бы ты ни сказала, я не собираюсь поддерживать тебя в этом безумии. Поэтому дальнейший разговор бесполезен.

– Мне нужно знать, что у нас с тобой все будет хорошо, вот что мне нужно!

– Я не знаю, Сара.

– Вы с Элли – самые важные для меня люди, Эван. – Я уже плакала. – Я не хочу потерять тебя, но сейчас я теряю саму себя. Я не могу ни есть, ни спать. Я с ума схожу. Ты что, не видишь этого?

– Прими наконец решение, – ровным голосом произнес Эван.

Он пожелал мне спокойной ночи, я что-то пробормотала в ответ сквозь слезы, положила трубку и, надев футболку Эвана, забралась в постель.

Я не могу себе представить жизнь без Эвана. Не хочу жить без него. Но если я не отделаюсь от этой истории с Джоном, наши отношения обречены. Все выходит из-под контроля. Мне конец.

Эван прав. Мне нужно принять решение, и я уже знаю, каким оно будет. Это единственный выход. Тогда моя жизнь вернется в привычную колею. Я лишь молю Бога о том, чтобы Эван все еще был частью этой жизни.

На следующее утро, когда я везла Элли в школу, позвонил Джон. На этот раз я решила использовать другую тактику.

– Привет, Джон. Я везу Элли в школу, но перезвоню тебе, как только смогу.

– Но я хочу поговорить с тобой!

В его голосе слышалось изумление.

– Отлично, потому что мне тоже очень хочется обсудить С тобой то, о чем мы говорили вчера.

– Я не могу оставлять мобильный включенным. Но мне нужно…

– Ладно, тогда перезвони мне через полчасика на городской. Ну, пока! – Я положила трубку.

Я задержала дыхание, ожидая, что он тут же перезвонит, но телефон молчал.

Чуть позже перезвонил Рейнолдс, сказал, что Джон опять был неподалеку от Уильямс-Лейка и вся полиция сейчас В патруле.

Ровно через полчаса Джон перезвонил мне на городской. Он хвастался, что сегодня утром выследил черного медведя па болоте, а я все думала о том, следует ли ждать, пока Джон назначит встречу, или упомянуть об этом самой. Когда он принялся рассказывать, как свежевал медведя, а потом тащил его пятидесятипятикилограммовую тушу по лесу, даже не вспотев, я перебила его:

– Наверное, трудно подстрелить медведя. Я бы побоялась, что промахнусь и он нападет на меня.

– Я никогда не промахиваюсь. – В его голосе зазвучало раздражение. – Каждый год я натыкаюсь в лесу на раненых медведей, потому что какие-то жалкие любители не знают, как правильно целиться. Если я не могу всадить пулю медведю в затылок, я и на спусковой крючок-то не нажимаю. Большинство охотников приходят в такой восторг, видя добычу, а потом в последний момент пугаются и…

– Ух, вот это здорово! Как интересно! Жаль, что мы так и не встретились. Я бы с удовольствием послушала твои истории.

– Я тоже об этом думал, как раз собирался предложить тебе встретиться. Ты могла бы привезти Элли.

– Не знаю… Наверное, в первый раз мне стоит подъехать самой. А то вдруг Элли что-то скажет Эвану. Но я могла бы привезти ее фотографии. Что скажешь?

– Точно, привези снимки! Это будет здорово!

Мне стало не по себе при мысли о том, что Джон будет прикасаться к фотографиям Элли.

– Когда ты хочешь встретиться?

– А когда тебе удобно? – У меня пересохло во рту.

– Мне нужно отвлечься. Становится все жарче. – В его голосе опять зазвучала злость. – Люди начинают выезжать в лес с палатками, разбрасывают на полянах мусор, включают радио на полную громкость, так что собственных мыслей уже неслышно…

– Хорошо, значит, скоро встретимся.

– Ладно. Давай завтра.

Вот почему я попросила вас назначить мне внеочередной сеанс. Я знаю, что вы обычно не соглашаетесь на вечерний прием, поэтому очень благодарна за то, что вы позволили мне подъехать к вам. Билли сказал, что присмотрит за Элли. Вы представляете, он отвел ее в пиццерию и даже денег на пиццу у меня не взял! Эван позвонит сегодня вечером, и я не знаю, что ему сказать. Может, вообще ничего не говорить? Меня уже мутит от этой истории. Но я уверена, что, когда мы поймаем Джона, Эван меня простит. Говорят, лучше просить прощения, чем разрешения…

Вы единственный человек, с кем я могу поговорить об:)том. Знаете, сегодня я была в полицейском участке с Билли и Сэнди. Завтра я встречаюсь с Джоном в парке Боуэн, поэтому они хотели обсудить новый план. И тут случилось нечто очень странное. Думаю, все началось с того, что Рейнолдс что-то сказал о мигренях Джона. Что Джон использует их как предлог для совершения преступлений. И я поймала себя на том, что мне хотелось вступиться за Джона… вступиться за себя. Всю жизнь люди смотрели на меня как на симулянтку, когда у меня начиналась мигрень. Но я-то знаю, как это больно. Эта боль сводит с ума. Когда я училась в школе, одна моя подружка все время ссорилась со своей мамой, и когда ее мама говорила: «Ты ведешь себя в точности как и в этом возрасте», она начинала спорить, доказывая всем, что она совершенно не похожа на свою маму. В то время я этого не понимала. Во-первых, они действительно не были похожи. А во-вторых, мне казалось, что намного хуже быть совершенно непохожей на своих родителей, как это было со мной. Я не похожа на маму, она же самый милый и терпеливый человек в мире, и не похожа на папу, который… ну, нам потребовалось бы не меньше часа, чтобы обсудить все, в чем мы отличаемся.

Вот почему я так расстроилась, когда повстречала Джулию. Я не видела в ней себя. А теперь меня пугает то, насколько мы с Джоном похожи. Его импульсивность, вспыльчивость, легкое переключение внимания, даже мигрени. И я в ужасе оттого, что становлюсь все больше похожа на него. Всякий раз, когда он говорит что-то, в чем я узнаю себя, я представляю себе, как убиваю его. Как беру нож на нашу встречу и бью его, вновь и вновь всаживаю нож в его тело. Как он лежит передо мной и истекает кровью. Как я смотрю на его окровавленное мертвое тело. И это прекрасно…