
Текст книги "Конец одиночества"
Автор книги: Чарити Бэрфут
Жанр:
Короткие любовные романы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 10 страниц)
Глава пятнадцатая
Стоя в дверях коттеджа, Флоренс прощально махала рукой до тех пор, пока машина Джудит не скрылась из виду. После чего, с трудом сдерживая слезы, вернулась в дом.
Джудит, конечно, молодец, что приехала. Путь ведь совсем не близкий, к тому же прошло всего лишь две недели после визита Флоренс к Боулдерам. Даже несколько злорадное удовлетворение, которое Джудит явно испытывала, сообщая подруге о сердечном приступе Мартина Стейнера, было по-своему трогательным: она гордилась тем, что ее предчувствия насчет Нормана оправдались.
Однако Флоренс не слишком жалела об отъезде Джудит. Необходимость два дня храбриться перед подругой окончательно истощила ее эмоциональные ресурсы. Из-за этого поначалу она совершенно неверно поняла причины, по которым Джудит сообщила ей всю эту историю.
Какой же дурой я была, думала Флоренс, чувствуя, как на глаза вновь наворачиваются жгучие слезы. Первой мыслью, на которую ее навело известие о болезни Стейнера, была следующая: значит, у Нормана имелись веские причины не позвонить ей, как он обещал. Однако, по словам Джудит, с того времени, как Мартина доставили в госпиталь, прошло уже десять дней, и, судя по слухам, тот успешно поправляется, хотя и не собирается возвращаться к работе. А это означает – опять-таки по словам Джудит, – что в его отсутствие фирмой будет руководить Таклтон. «Нет худа без добра», – сухо заметила подруга, и Флоренс поняла, что она имеет в виду: при сложившихся обстоятельствах на развод Нормана с Патрицией не остается ни малейшего шанса.
Уют согретой огнем камина гостиной внезапно потерял для Флоренс всякую привлекательность. Надев пальто, она вышла из дома. День был холодным, но ясным. Гуляя в одиночестве, Флоренс пыталась выкинуть из головы Нормана и его обещания. Справедливость слов Джудит нельзя было не признать: он мог, он должен был позвонить ей, хотя бы для того, чтобы рассказать о случившемся.
Хотя этого следовало ожидать. Ведь их отношения – классический случай с двумя людьми, ожидающими друг от друга совершенно различных, даже противоположных вещей. И основная вина лежит не на нем, а на ней. Она всегда знала, что Норман очень серьезно относится к своим обязательствам по отношению к Патриции.
Флоренс дошла до окраины деревни, и, как ей ни хотелось еще прогуляться, пришлось поворачивать назад: наступали сумерки, и было неразумно заходить далеко в одиночку. Кроме того, она и так слишком приблизилась к Пейнтон-Хаусу.
Некстати показавшийся впереди большой автомобиль наверняка принадлежал Рэмфордам. Желая остаться незамеченной, Флоренс отошла в тень обрамлявших дорогу деревьев. Однако машина замедлила движение и остановилась. Везет как утопленнице, подумала она, Маргарет наверняка решит, что я оказалась здесь не случайно.
Понимая, что лучше сделать первый шаг самой, Флоренс, сложив губы в улыбку, направилась к ней. В конце концов, она имеет такое же право находиться здесь, как и кто-либо другой. Неожиданно дверца машины отворилась, и суровый голос произнес:
– Садись. – Голос принадлежал Норману, но Флоренс никак не могла поверить своим ушам. – Я же сказал, садись, – повторил Норман почти агрессивно.
Внезапно пришедшая в голову Флоренс мысль заставила ее оцепенеть. Несмотря на сумерки, он, очевидно, узнал ее издалека, и теперь, понимая, что оказалась в ярком свете автомобильных фар, она машинально поплотнее запахнула полы дубленки. Но, наверное, было уже слишком поздно.
– Что ты здесь делаешь? – спросила Флоренс, игнорируя его приказание, и, выругавшись себе под нос, Норман вышел из машины.
– Залезай внутрь, и я тебе все расскажу, – сказал он, не отрывая взгляда от ее живота. – Мне кажется, у нас есть о чем поговорить, не так ли?
Не в силах ничего с собой поделать, Флоренс инстинктивно прикрыла рукой от его взгляда мешающий застегнуть дубленку живот. Норман отвел глаза и, будто не доверяя самому себе, залез обратно в машину. Дверца со стороны пассажира по-прежнему оставалась открытой, и, понимая, что только оттягивает неизбежное, она уселась рядом с ним.
– Откуда ты узнал, где меня искать? – спросила Флоренс, пытаясь направить разговор в рутинное русло, но, получив в ответ лишь мрачный взгляд, замолчала.
Они добрались до коттеджа в рекордное время. Не успела она открыть дверцу, как Норман, обогнув машину, распахнул ее и предложил Флоренс руку, которая, однако, была гордо отвергнута.
– Ты собираешься войти? – спросила она, зная, что это ему не понравится, но желая подчеркнуть тем самым свою независимость.
Норман с силой захлопнул за ней дверцу машины.
– Только попробуй меня не впустить, – отрезал он, и Флоренс внезапно почувствовала, как у нее слабеют ноги.
Отыскав ключ, она так долго возилась с замком, что Норман, несмотря на сопротивление, отнял его у нее и без труда открыл дверь. Столь бесцеремонное поведение возмутило Флоренс.
– Знаешь, я давно уже не ребенок, – резко заметила она и, немного помедлив, сняла дубленку. – Ну что ты на меня так смотришь?
– Ради Бога, Флора! – закрыв за собой дверь, взорвался он. – Не делай вид, будто не понимаешь, насколько я поражен. Почему, черт побери, ты ничего мне не сказала?
Флоренс била дрожь, и она ничего не могла с этим поделать. Сам его вид достаточно действовал ей на нервы, не говоря уже о необходимости отвечать на вопросы.
– Ты прекрасно знаешь почему, – не слишком уверенно начала она. – Ты… ты женат и никогда не оставишь Патрицию. – Она помолчала. – Особенно теперь.
Норман покачал головой.
– Это тебе доложила твоя чертова подружка? – спросил он. – Так и знал, что она приехала сюда отнюдь не петь мне дифирамбы.
– Джудит? – удивилась Флоренс. – Ты знаешь, что она была здесь?
– Еще бы мне не знать, – ответил Норман, отходя наконец от двери. – Я целые сутки ждал, пока она уедет.
У нее перехватило дыхание.
– Ты провел в Блумзбелле целые сутки?
– Нет. – Он невесело усмехнулся. – Я остановился в Дингтоне, но приезжал сюда раз десять.
– Так почему же ты?..
– Что почему? – Норман остановился прямо перед ней. – Почему не вошел? Потому что хотел встретиться с тобой наедине. У меня есть что тебе сказать, но после последней нашей встречи в ее присутствии я предпочел подождать. – Он многозначительно опустил взгляд. – Днем больше, днем меньше, я же не знал, что это может иметь значение.
Флоренс чувствовала себя очень неловко. В первый раз Норман видел ее в таком виде и наверняка вспоминал при этом стройную, довольно привлекательную молодую женщину, которую знал раньше. Сейчас же ее, в свободных черных брюках и безразмерном свитере, вряд ли назовешь привлекательной.
– Можно мне попробовать? – неожиданно спросил он, напугав ее излишней интимностью и непредсказуемостью ситуации. Должно быть, ребенок тоже почувствовал это, потому что тут же дал знать о своем существовании. Норман, наверное, что-то заметил и, не дожидаясь разрешения, по-хозяйски положил руку на живот Флоренс. – Я чувствую… – сказал он, поднимая на нее удивленные глаза.
– Он… очень активен, – стыдливо сказала Флоренс, чувствуя сквозь одежду тепло его ладони. Пытаясь взять инициативу в свои руки, она добавила: – Сожалею о случившемся с мистером Стейнером. Наверное, это было очень тяжело… для вас всех.
– С Мартином все будет в порядке, – рассеянно произнес Норман, не снимая ладони с выпуклости ее живота. Затем со стоном нетерпения он привлек ее к себе. – Мне так тебя не хватало! – вырвалось у него. – Я уже боялся, что ты больше не захочешь меня видеть.
– Почему ты так решил? – возразила она, стараясь не поддаваться на провоцирующе прижимающееся к ней тело. – Джудит сказала, что ты взял на себя руководство фирмой? Это правда?
Норман закрыл на мгновение глаза, а затем, взяв ее лицо в ладони, жестко ответил:
– То, что происходит в фирме, не имеет никакого отношения к тому, почему я здесь.
– Так ли это? – То, что он не дал ей прямой ответ, придало Флоренс сил. – Пожалуйста, хоть теперь не морочь мне голову и не пытайся уверить, что собираешься уходить от Патриции.
Внимательно посмотрев на нее, Норман отступил на шаг и, сняв очки, двумя пальцами помассировал переносицу.
– Хорошего же ты обо мне мнения, – с горечью в голосе заявил он. – Неужели ты действительно считаешь, что положение на фирме для меня важнее наших отношений?
– Откуда мне знать? – ответила Флоренс, решив не попадаться на удочку его кажущейся беззащитности. – Ты уже сказал Патриции, что хочешь развода?
– О да. Она знает. – Норман неприятно рассмеялся.
– Знает? – воскликнула пораженная Флоренс. – Однако…
– Вот именно «однако», – пробормотал он, надевая очки. – Когда ты услышишь то, что я собираюсь сейчас тебе сообщить, может быть, все равно захочешь выгнать меня вон.
– Что ты хочешь этим сказать? – недоуменно спросила она.
Норман задумчиво покачал головой.
– Даже не знаю, как начать, – устало сказал он и осмотрелся вокруг. – Может быть, присядем?
– Конечно, – ответила Флоренс, указывая ему на софу, но, когда он присел на нее, устроилась в кресле напротив.
Заметив этот маневр, Норман, однако, не стал возражать и, задумчиво глядя на горящий в камине огонь, сказал:
– Патриция завела любовную связь. С Дороти Айтон.
У Флоренс отвисла челюсть.
– С Дороти Айтон?
– Да. – Плечи Нормана поникли. – Смешно, не правда ли? Я и понятия не имел.
– Но как же… когда ты?.. – Голос ее прерывался. – А ее отец знает?
– Теперь знает, – многозначительно ответил Норман.
– Ты хочешь сказать, что это имеет отношение к его сердечному приступу? – испугалась Флоренс. – Не могу в это поверить.
– Однако это именно так, – устало сказал он. – Он сам мне обо всем и рассказал.
– И как ты себя после услышанного чувствуешь?
– Как чувствую? – Норман пожал плечами. – К ней я не чувствую ничего, кроме полного безразличия. А все мои другие чувства зависят от тебя.
– От меня? – с недоумением взглянула на него Флоренс.
– От того, готова ли ты принять меня, – уточнил он, наклоняясь вперед. – После нашего последнего разговора у меня появились определенные надежды, но с тех пор… Черт побери, я больше ничему не верю!
Флоренс помедлила.
– А ты сам-то готов принять меня?
– Что за вопрос? – Он нахмурился.
– Совершенно естественный вопрос, – возразила она. – Когда ты шел сюда, то не знал об этом. – Флоренс показала на свой живот.
Норман вздохнул.
– И ты полагаешь, что это меняет дело?
– Как тебе сказать… – Она помедлила. – Может быть, это покажется глупым, но у вас с Патрицией детей не было. Чье это решение, ее или твое?
– У нас был ребенок, – не сразу ответил он. – Во всяком случае, мог быть. Три года тому назад Патриция сделала аборт. Я узнал об этом, когда было уже поздно. Нечего говорить, что в противном случае…
– О, Норман!
Его голова склонилась.
– Я же говорил тебе, что у нас были проблемы и до… до аварии.
– Так вот, что ты имел в виду! – воскликнула Флоренс. – Но потом случилась авария, и, чувствуя свою вину, ты не решался оставить ее. Как это ужасно…
– Нет, – прервал ее Норман. – То есть, разумеется, последствия были ужасными, и я действительно остался с ней. Но вел тогда машину не я.
– Но все считают…
– Так хотел Мартин, – бесстрастным тоном объяснил он. – Однако в данный момент все это кажется мне таким… незначительным.
– Незначительным! – ужаснулась Флоренс. – Но ты принял на себя вину за инвалидность жены!
– В то время никто еще не знал, что она останется парализованной. Патриция была пьяна. Я нет. А когда стало известно, что она останется калекой на всю жизнь, было уже поздно.
Флоренс не знала, что сказать.
– Разве… разве тебя это не задевало? – спросила она наконец.
– Часто, – согласился он. – Но Патриция страдала гораздо больше, чем я, во всяком случае, поначалу, кроме того, наши отношения… отвращали меня от всех других. Пока я не встретил тебя. – Норман вздохнул. – Мне хотелось все тебе рассказать, но до последнего времени она неизбежно утверждала, что ничего не помнит об аварии.
– А на самом деле помнила? – Флоренс пыталась осознать услышанное, однако это было нелегко. – Но все-таки, почему ты не позвонил? – спросила она наконец, пытаясь вновь обрести хотя бы некоторое подобие присутствия духа.
С мучительным стоном Норман опустился на колени у ее ног.
– Потому что хотел видеть тебя, – хрипло произнес он. – Потому что хотел рассказать тебе все сам. – Руки Нормана легли на ее колени. – К несчастью, кое-кто опередил меня в этом.
– Джудит желала мне только добра, – запротестовала Флоренс.
– Поверю тебе на слово, – сухо сказал он. Затем, наклонившись и приложив ухо к ее животу, добавил: – Господи, Флора, сколько мне еще придется ждать? Простишь ли ты меня? Я тебе нужен? Потому что, видит Бог, я не могу без тебя жить.
– Мы… нас теперь двое, – пробормотала она и, сняв с Нормана очки, наклонилась и поцеловала его. – Ты уверен, что мы нужны тебе оба?
– Уверен! – пылко воскликнул он. – Ты единственная женщина, которую я когда-нибудь любил.
– Правда? – спросила она хриплым от волнения голосом. – Норман, ты представить себе не можешь, как мне хотелось, чтобы ты это сказал. Как хотелось увидеть тебя… разделить с тобой радость… – Она вновь положила его руку на вой живот. – Разделить с тобой нашего ребенка.
– Если бы я только знал об этом раньше! Ты почти убедила меня в том, что я тебе больше не нужен.
– На самом деле ты был нужен мне всегда, – призналась Флоренс. – Но я не была уверена в том, что нужна тебе.
– Нужна ли ты мне? – удивленно переспросил Норман. – Но ты должна была быть уверена в моих чувствах по отношению к тебе.
– Мне казалось, что я уверена.
– Что ты хочешь этим сказать?
– В тот вечер… в отеле… ты сказал, будто не знаешь, что такое любовь.
– О Боже! – Теперь холодные пальцы Нормана ласкали ее щеку. – Тем вечером я был вне себя от ревности. Застав тебя с другим, я хотел причинить тебе такую же боль, какую ты причинила мне. Не стоило этого делать, но, когда ты сказала, что больше не хочешь меня видеть, я возненавидел себя самого за то, что сделал из своей жизни.
– Ты не шутишь?
– Нет, не шучу, – заверил он. Его большой палец прошелся по контуру ее губ. – Не собираюсь жаловаться, но до твоего появления в моей жизни я видел мало внимания. Мальчиком меня переводили из одного детского дома в другой, и я никогда не знал, будет ли новый лучше прежнего. Позднее, когда стало понятно, что Патриция вышла за меня только затем, чтобы избавиться от мелочной опеки отца, я решил, что смысл жизни заключается в умении использовать других людей. Даже авария и ее последствия лишь укрепили меня во мнении, что такой вещи, как самоотверженная любовь, просто не существует. – Норман покачал головой. – А потом я встретил тебя и поначалу относился к тебе так же, как все окружающие относились ко мне. Мне не хотелось признавать, что между нами существует нечто большее, чем простое сексуальное влечение, это привело бы меня к необходимости полного пересмотра привычной жизненной позиции. Только после твоего ухода я понял, что потерял.
– Норман!.. – В глазах Флоренс стояли слезы. Схватив его за руки, она поднесла их к своим губам. – Мне так тебя не хватало. Если бы не ребенок, я наверняка сдалась бы и вернулась к тебе.
– Флора… – Поднявшись на ноги, Норман потянул ее за собой и обнял. – Я люблю тебя, хочу тебя, ты мне нужна, и больше мы никогда не разлучимся.
Он поцеловал ее очень нежно, как бы боясь навредить ребенку, и Флоренс самой пришлось спровоцировать его на более действенные ласки.
– Поцелуй меня как следует, – потребовала она, прижимаясь к нему покрепче.
Ищущий язык Флоренс проник между губ Нормана, и, несмотря на некоторое внутреннее сопротивление, он почувствовал знакомое желание.
– Флора… – простонал он в последней попытке быть благоразумным, но она не позволила любимому уклониться.
– Я не сахарная, – прошептала Флоренс ему на ухо, – не растаю.
– Однако…
– Что однако? – Она взглянула на него влажными от эмоций глазами. – Ты не хочешь заняться со мной любовью?
На этот вопрос можно было ответить лишь одним способом, и Норман вновь осыпал ее поцелуями.
– Понимаешь ли ты, как я ждал этого момента, – прошептал наконец он, щекоча дыханием нежный изгиб шеи Флоренс. – Иногда мне даже казалось, что только надежда не дает мне сойти с ума. Надежда, что когда-нибудь в будущем мы вновь будем вместе. – Норман прерывисто вздохнул. – И вот теперь это свершилось.
– Не совсем, – возразила Флоренс и, отстранившись, взяла его за руку. – Пойдем наверх.
– Наверх? – Он близоруко замигал. – Послушай… где мои очки? – Норман огляделся в их поисках. – Они должны быть где-то здесь…
– Норман! – с беспокойством воскликнула она. – Мой вид отвращает тебя?
– Не сходи с ума! – резко ответил он, не переставая вместе с тем оглядываться в поисках очков. – Где же, черт возьми, они могут быть?
– Там, куда мы направляемся, они тебе не понадобятся, – решительно заявила Флоренс. – Так ты идешь?
Норман нервно взъерошил волосы.
– А ты уверена… что это… благоразумно?
– Что ты имеешь в виду?
– Нас. – Он слегка покраснел. – Тебя. Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю.
– Мне все равно, благоразумно это или нет, – просто ответила Флоренс. – Я не могу ждать. – Она помедлила. – Так ты идешь?
Вместо ответа Норман поднял ее на руки.
– Считай, что ты меня уговорила, – пробормотал он и кивнул в направлении двери гостиной. – Наверх, я полагаю?
Когда Норман поставил ее на ноги в спальне и огляделся вокруг, комната показалась ей совсем крохотной: его высокая, мускулистая фигура полностью доминировала в ней.
– Тебе здесь нравится? – тихо спросила Флоренс. Уверенность, наполнявшая ее внизу, при мысли о том, что придется раздеваться перед ним, куда-то испарилась. Не то чтобы она не делала этого раньше, но воспоминание о нынешнем своем отражении в зеркале мешало сделать это естественно.
– Обитательница нравится мне больше, – ответил Норман, снимая пиджак и расстегивая пояс джинсов. Затем, увидев, что она не следует его примеру, остановился. – Что-нибудь не так?
– Все в порядке.
– Флора! – Заметив ее неуверенность, он решил взять инициативу на себя. – Иди ко мне.
– Не могу, – сдерживая невольную дрожь, ответила Флоренс.
– Но почему?
Ее рука легла на выпуклость живота.
– Я изменилась, Норман…
– Я это заметил, – пошутил он, но, видя ее волнение, посерьезнел. – Ты выглядишь… просто замечательно.
– Я выгляжу безобразно, – возразила она, потупив взгляд.
С невнятным возгласом Норман подошел к ней.
– Значит, дело в этом? – спросил он, беря Флоренс за подбородок и поднимая ее лицо вверх. – Ты не хочешь, чтобы я тебя видел?
– У меня… такой ужасный вид.
– Не согласен. – Норман осторожно снял с нее через голову свитер и, увидев набухшие груди в кружевном бюстгальтере, улыбнулся. – Ты прекрасна и всегда будешь для меня самой красивой.
Когда она оказалась полностью раздетой и лежащей на кровати, он оглядел ее с видимым удовлетворением.
– Я же говорю: ты прекрасна.
– Ох, Норман! – Привстав, она обняла его за шею и поцеловала. – Как я тебя люблю!
– Надеюсь, – поддразнил ее Норман, сбрасывая брюки и присоединяясь к ней в постели. – На этот раз я тебя не упущу.
Только в изнеможении откатившись от Флоренс, Норман почувствовал угрызения совести. Она выглядела такой бледной и хрупкой! Повернувшись на бок, он ласково погладил непривычно вздутый живот.
– С тобой все в порядке? – спросил Норман немного охрипшим голосом.
Повернув голову, Флоренс посмотрела на него влюбленными глазами.
– Я чувствую себя просто божественно. А ты? – спросила она.
– Стоит ли спрашивать? – Он улыбнулся. – Тебе не было больно?
– Только в приятном смысле, – лукаво заявила Флоренс и нашла его руку. – Я так рада, что ты со мной!
– Я тоже. – Норман собрался было поднести ее руку к губам, как вдруг под его ладонью что-то шевельнулось. – Эй! Он снова двигается!
– Он делает это все время, – улыбнулась она. – Напоминает нам о своем присутствии.
– Но ты действительно не против? – внезапно помрачнел Норман.
– Ты имеешь в виду ребенка?
– Да, ребенка… беременность… – ответил он. – Ты же понимаешь, что у меня есть свои причины спрашивать.
Патриция и ее аборт, сообразила Флоренс. Устремив на него любящий взгляд, она постаралась как можно тщательнее сформулировать ответ.
– Я с самого начала решила: это будет единственное, что у меня от тебя останется.
Норман погладил ее по щеке.
– Нет, я тебя не заслуживаю. После всего, что натворил…
– Послушай. – Она накрыла его руку своей. – Ведь наше знакомство началось из-за меня, помнишь? А если искать, на кого возложить вину за мою беременность, то часть ее лежит и на мне тоже. Ведь это я позволила – нет, даже втайне хотела! – чтобы это произошло.
На лице Нормана появилась улыбка.
– Я ведь мог всякий раз настаивать на том, чтобы предохраняться, – напомнил он. – Но, должен признаться, очень рад, что не всегда делал это.
– Действительно?
– Пора тебе начать верить мне. Правда, я не возражал бы иметь тебя в своем единоличном распоряжении подольше, но что уж тут поделаешь…
– А знаешь, именно здесь я впервые прочитала письма отца, – сказала Флоренс, слегка покачивая стоящую рядом со скамейкой детскую коляску с четырехмесячной Хелен.
Сидящий рядом Норман молча обнял жену за плечи. Старая яблоня, возле которой стояла скамейка, вновь цвела, и аромат ее цветов внезапно напомнил женщине об умершей год назад приемной матери и о казавшихся ей в то время неразрешимыми проблемах.
Хотя это было и не так уж важно, их дочь, на две недели опоздав явиться на свет, родилась в законном браке. Отчасти по этой причине свадьба была очень скромной, присутствовали лишь Эвелин с Джералдом и Джудит с Китом. Флоренс тогда очень стеснялась своего положения. Ввиду сложившихся обстоятельств пришлось воспользоваться свадебным платьем гораздо более объемной подруги, да и то не обошлось без переделок. Но Норман клялся, что, по его мнению, она – самая прекрасная невеста всех времен и на всем белом свете.
После свадьбы растрогавшаяся Эвелин повинилась сестре в том, что перед смертью мать рассказала ей всю историю удочерения Флоренс.
– Но почему ты ничего не сказала мне хотя бы потом, после ее смерти, – спросила Флоренс.
– Есть хорошая пословица: «Не будите спящую собаку», – ответила Эвелин. – Да еще, ты же знаешь, к тому времени она была уже слишком плоха, вот я и боялась, что это просто плод ее больного воображения.
Флоренс могла бы напомнить о том, что сестра промолчала, даже узнав о найденных письмах, но к чему ворошить прошлое. После того как Норман выкупил долю Эвелин в доме их родителей и, несмотря на развод с Патрицией, остался во главе фирмы, сменив ушедшего на покой Мартина, отношения между сестрами стали налаживаться.
– Ты уже решила, что ответить Маргарет? – поинтересовался Норман.
Недавно жена покойного отца прислала Флоренс приглашение погостить в Пейнтон-Хаусе.
– Пока нет. Может быть, попозже, летом, и поеду, – рассеянно ответила она, прижимаясь к нему покрепче. – И девочка немного подрастет.
– Скажи, а ты не жалеешь о том, что так и не повидалась со своим родным отцом? – неожиданно спросил Норман.
– Знаешь, – после долгого молчания сказала Флоренс, – пожалуй, нет. В конце концов, он оставался бы для меня совершенно чужим человеком. Нам нечего было сказать друг другу.
Они опять помолчали.
– И все-таки мне его жаль, – заявил наконец Норман. – Он так и не познакомился с лучшей женщиной на свете. С женщиной, оказавшейся способной избавить мужчину от самой страшной участи – одиночества.
– Да, – ответила Флоренс, – мы с тобой доподлинно знаем, что это такое. И тем приятнее, что этому настал конец. Конец одиночества! И начало новой, лучшей жизни!