Текст книги "Путь Мира(СИ)"

Автор книги: C Непокупной

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

– Ты предлагаешь нашим воинам заняться ворожбой? – поднял бровь Сун Цзян.

– О нет, эту часть я беру на себя. Через... – снова подбросив на ладони камни, даос с шумом втянул носом воздух и закатил глаза, нахмурив лоб. – через шесть дней я призову волшебные силы и окутаю предгорья плотным туманом. За это время нужно будет сделать некоторые приготовления. Нам понадобится зарезать несколько десятков животных, – баранов, кошек, собак, неважно, – запастись одеждами особого покроя и кое– какими другими предметами. В вашем войске есть портные, баоюй сяньшен?

– Найдутся, – ответил полководец. – Что вы об этом думаете, сяньшен Хуанфу?

– Не желаю об этом думать вообще ничего, – раздраженно ответил генерал. – Если вам охота валять дурака, Сун Цзян, я не буду вам мешать, но из собственного войска не выделю на эту чушь ни единого бойца. Меня послали усмирять бунтовщиков, а не заниматься всякими глупостями.

– О нет, мне не нужно целое войско, – поспешно возразил Сыма И. – Для выполнения этого плана будет достаточно одной дозорной сотни отважного Да Бяня и... – он бросил пронзительный взгляд на зашедшегося в новом приступе кашля Лю Цзы, – тех нескольких перебежчиков из вражеского войска, которых ваш советник везет с собой. Отважный Тан Чжоу рассказал мне о них. Сегодня ночью мы отправим их к Занг Чао как сбежавших из нашей армии. Он им, конечно, не поверит, но не казнит, – это не в его обычае, – а вместо этого отправит оборонять самое опасное место – горный проход. После этого они постараются посеять во вражеском войске неуверенность и ложные слухи. Затем в срок в дело вступлю я и Да Бянь. После того как мы займем путь в долину Тайпиндао, мы подадим сигнал, и тогда можете смело вести войска в наступление по всем правилам военного искусства.

С трудом отдышавшись, Лю Цзы уткнулся лбом в кулак. Его лицо было белым, щеки провалились – объединившись с пропитавшей его тело сыростью лоянской тюрьмы, болезнь пожирала молодого полководца. Военачальники следили за ним: Сун Цзян с тревогой, Хуанфу Сун – с презрением.

– Лю Бэй предлагал внезапное нападение, – выговорил он с трудом. – Он не рассчитал, что... кх-ха!.. что о нас узнают так быстро. Если его замысел провалился, перебежчики теряют смысл. Пускай же принесут хоть какую-то пользу.

– Лю Бэй то, Лю Бэй это! – грубо отмахнулся Хуанфу Сун. – Все вокруг словно подвинулись на этом башмачнике, любимчике Чжугэ Сюаня. Как будто он и впрямь потомок императора. Тьфу!

Сун Цзян задумался. Разведчики и даос терпеливо ждали.

– Рискнуть одной сотней в самом деле не страшно, – наконец пробормотал он. – Хорошо, я принимаю твой план, волшебник. Однако если он провалится, вы трое будете отвечать по военным законам.

– Неудача исключена, – небрежно ответил Сыма И. – Мы нашлем на них то, чего не сможет выдержать ни одна простая душа.

Он указал на Тан Чжоу. Разведчик уверенно поднялся на ноги.

– Мы нашлем на них гнев предков, – сказал он.

Над горной грядой тяжелым покрывалом нависла темная туманная ночь. С юга время от времени доносился гул, от которого слегка дрожали камни под ногами – это ледяные шапки на вершинах, подтаявшие днем от набирающего силу солнца, сбрасывали к подножию огромные снежные валы. В той стороне, куда они сходили, никогда не селились люди и не рос лес. Даже птицы опасались туда залетать.

Одинокий отряд бойцов с желтыми шарфами на головах дежурил в замыкавших долину Пути Мира воротах. Ворота были сооружены недавно, после падения крепости Бао, но выстроены на совесть – повстанцы, не жалея сил, подняли высоко в горы множество тяжелых и прочных бревен из равнинных лесов. На двух аккуратно сомкнутых с почти отвесными горными стенами горели факелы, бросавшие в пространство перед воротами дрожащий полукруг бледного света.

Старшина отряда недовольно поглядывал на кучку из пяти стражей, толпившуюся у стены. Люди эти несколько дней назад пришли в долину с равнины, сказавшись перебежчиками, взятыми в плен при штурме Бао. Они клялись всеми духами и богами, что Хуанфу Сун не решается идти на приступ и, все сильнее впадая в гнев, в кровь избивает своих солдат и офицеров. Повеление Великого Учителя доказать свою преданность охраной ворот они восприняли безропотно, но восставшие отнеслись к ним крайне подозрительно. Несколько раз несмело попытавшись завязать разговор и неизменно натыкаясь то на грубость, то на глухое молчание, перебежчики наконец прекратили бесплодные попытки и старались теперь держаться вместе. Глаза их испуганно шарили по горам, до слуха начальника доносился невнятный шепот.

Туман медленно полз на ворота. В его неспешном движении смутно чувствовалось что-то угрожающее. Налетевший с левой вершины порыв ледяного ветра до костей пробрал прилепившихся к стене часовых. Факел на левой башне затрещал и погас, через секунду потух и второй.

– Вот пропасть! – в сердцах хлопнул рукой об руку старшина. – Эй, ты!

Солдат, в которого он ткнул пальцем, вздрогнул и вытянулся в струну. Это был один из перебежчиков.

– Сходи принеси лестницу, – старшина показал рукой на правую башню. Судорожно кивнув, боец сделал несколько шагов, но вдруг остановился и обернулся, к чему-то прислушавшись. Начальник караула тоже непроизвольно напряг слух.

В первую секунду он ничего не услышал, но затем волосы медленно зашевелились у него на затылке. В густом мраке внизу раздавался едва уловимый размеренный металлический звон, напоминавший бряцанье праздничных бубенцов. Он плыл среди темных вершин, постепенно приближаясь к воротам. В тумане замаячило густое черное облако – и перед глазами изумленных стражей явила себя ужасающая процессия.

Несколько десятков облаченных в белое жутких существ шествовали по проходу. Траурные одежды были залиты темной жидкостью, ноздрей охранников коснулся резкий запах крови. Пальцы с длинными когтями сжимали бумажные свитки и деревянные посохи. На месте лиц скалились белые черепа. Звуков шагов не было, лишь холодное звяканье. Черный дым курился над страшными гостями, сплетаясь с туманом и угрожающе выбрасывая в сторону охранников длинные щупальца. Побледневшие солдаты отшатнулись, творя защитные знаки и бормоча молитвы.

Подойдя к воротам, существа остановились. Неподвижный взгляд черных глазниц вожака насквозь пронзил старшину.

– Кто... кто... что... – запинаясь пробормотал тот, не в силах отвести взгляд.

Повисла пауза, а затем прозвучал эхом отдавшийся в скалах ответ:

– Мы пришли за теми, кто оскорбил нас!

Стражи в ужасе отшатнулись, и в тот же миг тишина взорвалась хором замогильных голосов.

– Ху Се! – тяжелый горестный стон взмыл над толпой. – Где ты, недостойный внук мой? Посмотри, до чего довела меня твоя непочтительность!

– Ой-е! О-а! Где он? Покажите мне его! Я вырву глаза забывшему мою могилу сыну!

– Да падет кара на голову Занг Чао! Он заставил наших потомков отвернуться от нас!

– Й-йааа-а-а! – истошный дьявольский визг вдруг перекрыл все звуки. Из толпы выскочило кошмарное создание с гривой длинных перепутанных волос. – Я жажду крови! Месть, месть, месть, месть!!!

Гулко стуча ногами, издавая громкий звон, существо кинулось к старшине, протягивая к его горлу когтистые пальцы. Это оказалось последней каплей: повстанцев охватил слепой, нерассуждающий ужас. С громкими криками "Мертвые! Мертвые идут! Спасайтесь!" сторожевой отряд побросал оружие и бросился врассыпную. Через несколько секунд все они исчезли в темноте.

– Тьфу ты, прах побери, – раздался в наступившей тишине голос Да Бяня. Сорвав с пояса тыкву-горлянку с горючим веществом, сотник с отвращением отшвырнул ее прочь. – Никогда бы не подумал, что пойду на такое скаредное дело... и что мне поверят! Подать сигнал!

Над стелющимся по земле туманом взвилась ракета, и в небе с громким треском полыхнул огненный шар. Через несколько секунд такой же расцвел в небе неподалеку, затем еще один взвился в нескольких ли.

– Осталась самая трудная часть, – "предводитель мертвых" Сыма И торопливо сдирал с пальцев накладные когти. – Необходимо удержать ворота до подхода наших войск. Надеюсь, вы не забыли клинья?

"Призраки" уже подбивали створки ворот толстыми деревянными клиньями. Закрыть их теперь было невозможно. Тан Чжоу торопливо стучал молотком, стараясь не думать о том, что только что проделал. Прочие явно разделяли его мысли: охватившее солдат во время представления дьявольское веселье схлынуло, на смену ему явилось сомнение. Притворившись чужими предками, они вполне могли оскорбить собственных. Чем-то еще это для них обернется?..

Одному Ган Ниню все было как с гуся вода.

– Вот это дали! – приплясывал он на месте, с удовольствием слушая звон привешенных к поясу бубенцов; прочие солдаты сразу же избавились от них, как и от дымящих тыкв. – Так удобно и так просто! И чего я сам раньше не додумался до такого?

– Не болтать! – прикрикнул на него сотник. – Оружие где?

– Тут, где ему еще быть-то? – размахивая во все стороны фальшивой гривой, бывший пират ловко вскарабкался по лестнице с другой стороны ворот и принялся сбрасывать вниз сложенные в башнях луки и стрелы. – Ого, да у них тут и жратва имееется! Гуляем!

– Я тебе погуляю! Марш вниз! – гаркнул Да Бянь. Сыма И смотрел на них, со вздохом качая головой.

– Что ж, я выполнил обязательство, – пробормотал он затем. – Не хватало еще поймать тут шальную стрелу...

Улучив момент, отшельник скользнул за камень и бросился бежать. Примерно на полдороге к подножию даос свернул в узкую расщелину и затерялся в тумане...

–

Примечание к части

[1] Сяо – букв. "сыновняя почтительность", фундаментальный принцип конфуцианства.

[2] Ду-ду – высокое воинское звание во времена Хань и Троецарствия, аналог нашего "маршал".

Глава двенадцатая. РАЗОРЕННОЕ ГНЕЗДО

Когда первые ряды имперских войск подошли к воротам, со стороны долины уже спешно приближался высланный им навстречу сторожевой отряд. Поднятые по тревоге перепуганными часовыми повстанцы мчались со всех ног, похватав только оружие – ни труб, ни знамен, ни даже пары ячменных лепешек на утро взять с собой никто не успел. Некоторые были полуголы со сна, другие на бегу подбирали камни из-под ног, сооружая пращи из лоскутов собственной одежды.

Медный гонг на утесе Учителя грозно гудел, поднимая воинов Желтого Неба на борьбу с врагом. Встревоженные люди выбегали из домов и пещер, в испуге вертя головами. Увидев мчащийся вверх по склону отряд и полыхающие на окаймляющих долину скалах сигнальные костры, одни впадали в панику, другие стремглав бросались бежать неизвестно куда, но большая часть все же сумела сохранить некоторое самообладание. Хотя для сохранения тайны горного убежища учения по его обороне проводились всего один раз, каждый солдат помнил свое место и загодя отданные всем сотянм приказы Совершенного. Но выполнить его в расчерченной сполохами огня темноте, когда вокруг звенит оружие, вразнобой звучат команды, ругань и молитвы, плачут женщины и дети – это оказалось гораздо труднее, чем думалось прежде...

В конце концов у подножия скалы Занг Чао собралась большая толпа вооруженных бойцов. Ярко освещенный пламенем светильника, Великий Учитель стоял над ней, воздев руки к небу. Его средний брат Занг Бао размеренно бил в гонг, но голос учителя покрывал и его гул, и шум толпы. Он призывал к спокойствию и воодушевлял повстанцев.

– Небо посылает нам испытание, дети мои! – кричал он, указывая жезлом в центр небосвода. – Не поддавайтесь страху, мужайтесь, и победа будет за нами. За вашими спинами – ваши семьи!

Привычные звуки мощного голоса Занг Чао подавили волну страха и растерянности, и в конце концов люди худо-бедно успокоились. Повернувшись к брату, Учитель принял поданный ему с поклоном меч.

– Это час проверки нашей твердости, – произнес он. – Ступай, брат мой, и веди людей в бой. Мы должны выбить врага из долины. Я вскоре присоединюсь к вам.

– Слушаюсь! – сотворив священный знак, Занг Бао поспешно сбежал вниз. Люди смотрели на мрачного старика с вытесняющей испуг надеждой, когда он громко хлопнул в ладоши: – Гао Шэн, Хэ И, ко мне!

Услышав свои имена, командиры отрядов протолкались к нему через толпу.

– Почему наше войско в таком беспорядке? Гао Шэн, ты возьмешь в конюшнях лошадей и поспешишь нам вслед. Не медли! Хэ И, мы с тобой выступаем сейчас. Нужно любой ценой отбросить врага от ворот!

– Да, Старший-над-Землями! – почтительно сложив руки перед грудью, старшина конного отряда развернулся и бросился к своим людям. – Эй, шевелитесь, волки! Или кто-нибудь соскучился по ханьской палке?

Построив две сотни и окончательно усмирив панику среди бойцов, Занг Бао повел их к захваченным вратам. Еще на середине пологого склона стало ясно, что дело плохо: из горного прохода, как из прорванной плотины, в долину вливались все новые и новые десятки имперских солдат, постепенно окружавших сторожевой отряд. Завязнув в рукопашной схватке, защитники не могли двигаться в сторону заставы: под прикрытием осыпавшей повстанцев стрелами сотни Да Бяня враги мчались на них сверху мощными волнами, тесня их обратно в долину. Стрел лучникам хватало: все-таки совсем всерьез подобной беды никто не ждал...

– Гото-овсь! – громко прокричал, почти пропел Хэ И, когда до ворот оставалось полсотни шагов. – По воротам целься-а!

Рассыпавшись в стороны, одна сотня образовала для сходящиеся позади косые колонны, образовавшееся между ними пространство заняла другая. Занг Бао, вставший во главе нее, взмахнул мечом:

– Крой!

Ворота строились с умом: если с внешней стороны стражей прикрывали толстые бревна и каменная кладка, то со стороны убежища повстанцев стены у обеих башен не было – как раз на такой вот случай. Хотя часовые постоянно жаловались на промозглый горный ветер, Старший-над-Землями приказал строителям укрепить свои сердца и никого не слушать. И теперь предусмотрительность окупалась сторицей: на занявший ворота отряд Да Бяня обрушился слитный залп. Хотя Желтым повязкам приходилось целиться из-под горы, два десятка человек упало навзничь, остальные бросились к стенам и на пол. Изливающийся на израненный отряд ливень смерти на мгновение захлебнулся.

– Бегом!

Сотня Старшего-над-Людьми рванулась вверх, заходя с правой стороны. Позади снова закричал Хэ И, стрелки еще и еще раз окатили ворота поющей смертью, теперь беря прицел выше: спины их товарищей уже маячили на фоне башен. Отряд Занг Бао быстро перестраивался на бегу, образуя подобие короткого и толстого гвоздя – и через несколько мгновений его острие врезалось во врата, заткнув их, как пробка. Из-за спин передних бойцов выдвинулись острые копья и легли им на плечи, целясь в лица невольно замедлившим шаг врагам. Старый даос не надеялся одержать победу в одиночку, да и не таковы все же были ворота, чтобы жалкая сотня могла остановить в них целое войско. Все, что он мог попытаться сделать – это выиграть время. Это был хладнокровно предпринятый шаг отчаяния.

Сторожевой отряд, получивший возможность вздохнуть, понял это. И оценил.

– Не-бо!!! – раскатился по горам яростный клич. Повстанцы вновь полезли вверх, навстречу замершему в нерешительности авангарду противника, отрезанному от основных сил. Командира отряда уже не было в живых, атака началась без приказа, многие бойцы едва держались на ногах, от усталости и ран, но жертвенный порыв Старшего-над-Землями настолько воодушевил их, что полторы сотни воинов ощутили новый прилив сил и, погибая и убивая, погнали имперцев назад...

...и тем самым сделали то, чего делать было ни в коем случае нельзя.

– Идиоты! Назад! – заорал сорванным голосом Хэ И, но было поздно: теснимый Желтыми повязками авангард врезался в самый центр перегородившей ворота сотни – и в отчаянной попытке выжить устремился наружу, прямо сквозь нее. Если Занг Бао и успел что-нибудь заметить, то предпринять уже ничего не смог. Под ударом с двух сторон его маленький отряд за несколько мгновений просто перестал существовать. По трупам прорвавшись за ворота, штурмовой отряд имперцев перестроился и снова вошел в ворота, подпираемый сзади остальным войском. В ужасе от собственного поступка, стражи попытались занять место воинов Старшего-над– Людьми. Выругавшись, Хэ И глубоко вдохнул, чтобы отдать команду идти им на подмогу. В этот момент, воспользовавшись передышкой, на башнях снова поднялись люди Да Бяня. Они разом выпустили стрелы, и командира мятежников швырнуло на землю с пробитыми грудью и животом.

Все произошедшее заняло гораздо меньше времени, чем требуется для его описания. Разметав в стороны обескровленный отряд и сотню Хэ И, в долину устремилась колонна солдат. Спускаясь по склону, она расходилась в стороны, превращаясь в широкую волну, а затем вновь сходилась узким, длинным острием. Гремели гонги, трещали пороховые хлопушки. Острие хищно нацеливалось в расцвеченное яркими пятнами костров и факелов ложе долины, туда, где за узкими и длинными полосами возделанной земли стояли дома, мастерские, амбары с зерном...

Сун Цзян и Хуанфу Сун въехали в ворота на открытой колеснице. Хозяин долины У задумчиво барабанил пальцами по левому щиту повозки. Его взгляд пытливо шарил вокруг, скользя по окаймлявшим долину горам, ярко пылающим сигнальным кострам, неподвижно лежащим телам, изрубленным и исколотым до неузнаваемости. Лю Цзы, скрученный очередным приступом странной болезни, остался командовать арьергардом.

– Наша удача велика, – покачал головой князь. – Если бы не помощь даоса, мы не смогли бы взять эти горы и за сотню лет! Без осадных машин, без кавалерии...

– Но теперь мы здесь, – коротко ответил генерал. Сидя совершенно неподвижно, он смотрел в глубь долины, где уже кипел бой.

Сун Цзян выстучал по бортику замысловатую дробь в такт своим мыслям:

– Мне кажется, уже нет смысла терять время и воинов. Они все равно не смогут долго обороняться там внизу. Не лучше ли объявить им пощаду и велеть выдать головы Безумца и его братьев? Вряд ли они найдут в себе силы отказаться.

– Нет, – не оборачиваясь, отрезал Хуанфу Сун. Сун Цзян покосился на него с неприятным изумлением.

– Почему? Даже великий Гао-цзу[1] не брезговал проявлять милосердие к слабым врагам. Кроме того, это обезопасило бы нас от восстаний в дальнейшем...

– Вы говорите совсем как Чжугэ Сюань. Но сейчас иные времена, – сухо ответил полководец. – Гао-цзу была нужна народная поддержка, и, милуя врагов, он завоевывал сердца людей. Ныне же мы имеем дело всего лишь с бунтовщиками. Истребить их – значит показать другим пример. Симпатии народа и так на нашей стороне.

– Вы уверены? – мрачно хмыкнул Сун Цзян. Генерал не ответил. Опершись на бортик, он привстал и громко выкрикнул:

– Вестового ко мне!

Молодой солдат в темно-синем халате подбежал и опустился на колено возле остановившейся колесницы.

– Отправляйся туда и найди ду-вэя[2] Мо Шана, – приказал Хуанфу Сун. – Я хочу знать, почему он так долго возится с горсткой людей, у которых нет даже земляного вала! Живо! Потеряешь коня – принесу в жертву знамени!

Сложив руки перед грудью, юноша поклонился и, взобравшись на указанного ему коня, погнал его прочь от повозки, но не успел даже исчезнуть из виду – прилетевшая откуда-то из темноты шальная стрела ударила его в лоб. Взмахнув руками, вестовой опрокинулся назад и сполз по конскому крупу на землю.

– Ну ничего поручить нельзя, – со вздохом закатил глаза генерал. – Эй, поймайте коня да отправляйтесь кто-нибудь вместо него! И щит не забудьте взять, как этот!

А двутысячный Мо Шан, крепкий черноволосый мужчина средних лет, между тем уже не был уверен, что оплот Пути Мира удастся так же легко взять, как ворота. В растерянности дергая себя за бороду, он крутил в руках меч и порой бессознательно отступал на шаг назад. Что прямо сейчас можно скомандовать войскам, он представлял плохо.

Трудности начались сразу, как только авангард достиг домов и запылала первая хибарка. Вместо того, чтобы бежать и прятаться, как им вроде бы положено, женщины и дети мятежников – обычные деревенские бабы и сопляки лет десяти-двенадцати! – кинулись на его войско с топорами и мотыгами, встав на пути армии одной беспорядочной толпой. Воинской выучки у этого сброда, понятное дело, не было, их быстро растерли в порошок, зато ярость, с которой они дрались, невольно напомнила ду-вэю почуявшую глухой угол за спиной крысу. Эта самая ярость и позволила им на несколько минут задержать наступление, дать мятежникам подготовиться к их следующему шагу. К которому сам двутысячный оказался совершенно не готов, не говоря уже о солдатах.

Эти Желтые повязки, это сборище не отмывшихся от глины землекопов и пахарей – они пошли в атаку конными! Вместо бестолковой полуодетой шайки вроде той, что он разбил на склоне, перед лицом ду-вэя явил себя строй всадников. Ночь не позволяла определить их численность. Всадники – здесь, в горах, куда они сами не смогли взять своих коней и вынуждены были атаковать пешими! Как это возможно? Как им удалось провести лошадей через скалы? Опять колдовство? Да можно ли вообще сражаться с врагом, которому подвластно такое?

Боевые крюки-цзи[3] остались в обозе – никто не рассчитывал, что столкнется здесь с конницей, и пятившийся ныне в нерешительности авангард Мо Шана был вооружен лишь длинными мечами и щитами. Ду-вэй не был трусом. Он просто никогда еще не сталкивался с подобным несоответствием сил противника ожиданиям. Это было равносильно тому, как если бы северные варвары, с которыми он привык иметь дело на границе, вдруг обзавелись катапультами и осадными башнями.

– Держать строй! – выкрикнул он наконец, чтобы отдать хоть какой-то приказ. Тотчас же его что-то сильно ударило в левую часть головы и со звоном отскочило от шлема обратно во мрак. Ругаясь от боли, ду-вэй припал на колено. Ближайший солдат мгновенно прикрыл командира щитом. Но времени подумать уже не оставалось – впереди, в озаряемой огненными сполохами темноте, снова прогудел гонг и мятежники послали коней вперед. За первым рядом всадников показался еще один, тронувшийся с места с задержкой в несколько секунд, затем еще один...

– Легкую пехоту на фланги, крыльями... назад, да! Быстро! – держась за голову, Мо Шан поднялся на ноги. В ушах у него звенело, но вражеский выстрел наконец-то подтолкнул его мысли в нужном направлении. Вернее, сама стрела. – Центр, отходить шагом! Шагом, понятно? Держать строй до последнего!

В тылу войска пропели трубы, и авангард начал спешно перестраиваться, когда первая шеренга бунтовщиков достигла пехоты. Они по-прежнему двигались линией. Ду-вэй разглядел заштопанные халаты, желтые тряпицы на лбах и коней – обычных деревенских лошадей с толстыми боками и широкими копытами. В темноте впереди снова прогудел гонг, всадники оглушительно свистнули... и снова сделали не то, чего ожидал от них двутысячный: вместо того, чтобы врезаться в строй пехотинцев, первый ряд резко свернул влево и понесся вдоль имперской шеренги. Засвистели в воздухе длинные крюки, несколько лошадей повалилось наземь с истошным ржанием, солдаты невольно подались назад, заслоняясь щитами – но конница, промчавшись мимо, уже неслась обратно в темноту. От первого ряда имперского авангарда, словно бритвой, была отрезана добрая половина. Налетевшая следом вторая линия конницы тоже описала смертоносный полукруг и рванулась прочь, вновь откроив большой кусок от пехоты. А следом летел третий, четвертый...

В ярости дергая себя за бороду, Мо Шан смотрел, как его войско "чистят", словно яблоко. Передние ряды были буквально выдернуты со своих мест, растерзаны и смяты. Легкая пехота, наконец-то перестроившись, заняла места на флангах, однако было поздно: заложив круг, всадники вернулись на прежнюю позицию. Гонг прогудел, но уже в стороне, сместившись куда-то вправо. Впереди и слева послышались резкие свистки, будто отвечавшие ему. А следом ударили стрелы.

Освещенное огнем пожарищ, войско карателей представляло собой отменную мишень. По спешно вскинутым над головами щитам забарабанил деревянный дождь, ища себе щелочку. Ду-вэя прикрывали от стрел сразу два солдата. Вражеская конница спокойно выжидала впереди, не пытаясь атаковать. Бессильное бешенство начало окутывать рассудок Мо Шана мутным багровым покрывалом. Он уже был готов скомандовать не то лобовую атаку, не то общее отступление, – он уже сам не знал, что ему делать, – когда за спиной у него послышалось конское ржание. Почти ополоумевший двутысячный обернулся, поднимая меч, но тут же разглядел на коннике светло-серый халат с красно-голубой нашивкой вестового. Слетев с коня, молодой солдат накрыл голову щитом и подбежал к ду-вэю.

– Привет могучему ду-вэю! – протараторил он, упав на колено. – Да-ду-ду[4] Хуанфу Сун спрашивает, почему бунтовщики еще не разбиты?

Мо Шан нервно сглотнул. Хуанфу Сун, о котором у него до сих пор просто не было времени подумать, не терпел промедлений и неудач. В голове у него пронесся жуткий образ полкового знамени, чье древко на счастье не раз и не два орошали кровью ослушников...

– У них... конница и стрелки, – выдавил он. – Наша позиция неудобна для атаки. Нам нужно...

В этот момент снова послышались звук гонга и свист. Солдат недоуменно прислушался. Залпы прекратились, успевшие перевести дух всадники снова послали коней вперед. И тут бешенство наконец окончательно взорвалось в голове двутысячного, залив пространство его разума ярким ледяным светом. Он прыгнул вперед и схватил вестового за плечи.

– Вот оно! – выкрикнул он. – Передай сяньшену, что нам нужно подкрепление... всего один цзу[5], но лучших солдат, разведчиков! Тех, что брали ворота! Надо избавиться от этого гонга. Он отдает им команды. Скорее, скорее! Пусть направит их ко мне... нет, не ко мне, а на наш правый фланг! Скачи как ветер!

Испуганный вестовой часто закивал и бросился к своему коню.

– Держаться! Держаться до последнего! – громко выкрикнул ду-вэй трубачам. – Помощь придет, – добавил он тихо, уговаривая самого себя. – Помощь обязательно придет.

На высоком скальном серпантине, прочно упершись в посох, Занг Чао следил за битвой внизу. Губы его беззвучно шевелились, что-то отсчитывая. Время от времени он коротко взмахивал рукой, и один из помощников бил в гонг, подавая сигналы всадникам и стрелкам Гао Шэна. На поясе Великого Учителя висел поданный ему братом меч. Время от времени даос бессознательно щупал его рукоять.

В сторону потерянных ворот он не смотрел.

– Долго еще вы будете возиться? – бросил он через плечо. Позади него вокруг закипающего котла сгрудились его ученики, те из Тайпиндао, кому он доверил часть своих познаний в сокровенной сути вещей. Обмотав лица мокрыми тряпками, они напряженно вглядывались в бурлящее варево, подбрасывая то в огонь, то в котел какие-то травы и камни. Напряженные, слегка дрожащие голоса негромко тянули заклинания.

– Огонь слишком слаб, Учитель, – донесся робкий ответ. – Мы не могли управиться раньше...

– Почему вы не взяли мэйтан для розжига? В моем коробе он есть!

– Мы не смели тронуть короб без твоего позволения, могучий...

– Глупцы! – взгляд обернувшегося Занг Чао заставил их в страхе попятиться. – Там, в долине, гибнут ваши братья по вере и оружию! Занг Бао и Хэ И отдали жизнь за вас, а вы печетесь о моем разрешении? Сию же минуту усилить пламя!

Сразу двое учеников, едва не столкнувшись лбами, бросились туда, где стоял объемистый плетеный короб. Дрожащие руки, откинув крышку, начали рыться среди свертков и бутылочек. Наконец один из них выпрямился, держа в ладонях кусок черного, жирно блестящего камня. Он сразу полетел в огонь, сперва слегка притухший, а потом вспыхнувший с новой силой. От костра поднялось вверх облачко вонючего черного дыма.

– Учитель, враги увидят дым... – осмелился подать голос помощник.

– Неважно! – оборвал его Занг Чао. – Там, внизу, и без того полно дыма. Что там у вас?

– Цвет еще не...

– Еще усилить!

В огонь полетела еще одна горстка черного камня.

– Ну?

– Готово, Учитель!

– Отлично, – даос щелкнул пальцами, и помощник ударил в гонг два раза подряд. Отряд Гао Шэна внизу, услышав сигнал, придержал уже готовых для нового разбега коней. Закрыв котел прочной деревянной крышкой, ученики сняли его с огня, поставили набок и покатили туда, где шел вниз специально проложенный в обрыве и отполированный почти до блеска каменный желоб.

– Да падет кара на головы неверных! – посох Занг Бао гулко стукнул о камень. Пыхтя от усилий, волшебники приподняли котел, готовясь опустить его в желоб. В этот момент крепкая, невысокая фигура, выскочив из-за изгиба скалы, с силой пнула котел и, не удержавшись, с невнятным криком вывалилась за край обрыва вслед за ним. Гулко загудев на камнях, сосуд рухнул далеко в сторону, разбрызгивая исходящее удушливым паром содержимое. Колдуны отшатнулись, невольно прикрывая лица руками.

– Измена! – Учитель выхватил меч. Вслед за неведомым врагом на обрыв выскакивали новые. Их было три с половиной десятка – все, что осталось в сражении от дозора Да Бяня. Сотник был еще жив, но ранен в щеку, и по его бороде струилась кровь. Молча, без боевых кличей и возгласов, солдаты бросились на растерявшихся учеников. Их было больше почти в три раза, но бой и долгий бег от устья долины измотал их, тогда как повстанцы еще не вступали в битву и были полны сил. На узком обрыве, не позволявшем обступить врага, закипела кровавая схватка. Самого Да Бяня бой сразу поставил лицом к лицу с Занг Чао. Оба были уже немолоды и несколько секунд кружили друг напротив друга, присматриваясь, а затем обменялись первыми ударами.

Да Бянь был стар, упрям и прошел множество схваток. Но и Занг Чао не зря посвятил долгие годы, оттачивая крепость своего ума и тела. Меч он держал без особого умения, атаки Безумца были просты и безыскусны, зато он четко видел, куда именно бить, и наносил удары без промедления. Сотник поневоле перешел в оборону. Слева от него Ган Нинь, бешено ухмыляясь и бренча так и не снятыми бубенцами, вдруг сорвал с руки щит и швырнул его в даоса, целясь тому по ногам.

Старший-над-Небесами не сумел полностью уклониться от атаки и упал на колено, неловко подвернув поврежденную лодыжку; мгновенно прыгнув вперед, Да Бянь размахнулся от плеча, косо метя по шее. Неимоверно извернувшись, даос успел подставить под удар скрещенные меч и посох...

– Хватит!

Звук этого голоса проник в правую руку Да Бяня и словно выдернул оттуда все кости. Мазнув взглядом по лицу Занг Чао, он уже не мог отвести взгляда от темных глаз под гневно нахмуренными бровями. Никогда раньше он не сталкивался с чем-то подобным: весь окружающий мир будто сузился до размеров тонкой линии, на разных концах которой находились два разума – его и чей-то еще, властный, всемогущий и яростный. Выбросив вперед руку, Великий Учитель цепко схватил сотника за рукав и притянул его к себе.